Текст книги "Это было у моря (СИ)"

Автор книги: Maellon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 85 (всего у книги 101 страниц)

3. Бран.

Сегодня программа не писалась – даже выученные наизусть обозначения, что обычно успокаивали, как известные сызмальства привычные ритуалы: текст, синее, красное, черное: лесенка спускающихся вниз параметров, ввод, проверка – не помогали. Все было не так. Бран вздохнул и полез в чат – посмотреть, нет ли там Миры. Миры не было, как не было и Жойена, зато в сети оказалась Арья – с телефона. Она написала: «Привет, унылый бесколесый – можно я загляну? Есть разговор. Потом пришло следующее сообщение: «Мира ушла ловить жаб в другом болоте – берегись!» Бран скривился, как от зубной боли, и ответил: «Хорошо, закатывайся. Еще одна шутка в этом духе – будешь пару месяцев кататься мимо моей двери. И получишь ты у меня тот шнур к следующей зиме. PS – в этом болоте сегодня только горластые большеротые лягушки… Жду!»

Меньше чем через минуту Арья зашла в комнату. Без стука, разумеется.

– Где ты сидела? Под дверью, что ли?

– Ага. И слушала, как ты кисло стучишь по клавишам. Не идет?

Бран устало помотал головой.

– Нет, ничего не клеится. День нехороший.

– У нас теперь все дни такие. Слышал разборочку?

– Которую – с Эйком?

– С Эйком это была лишь моментная вспышка. Дядюшка наклюкался в зюзю.

– Чего?

– Что слышал. Он терзается муками совести, которой у него нет.

– Арья, прекрати! Ты заходишься!

– Вот ничуть. После Лебяжьего Залива мне все кажется – я недобрала.

– Тебе все плохи. А что ты ему, кстати, тогда сказала?

– Кому? Клигану?

– Да нет. Дяде.

– Что я ему сказала… – Арья села на пол и вытянула босые ноги – и впрямь, лягушка! – Да ничего особенного. Сказала, что он зря мнит себя игроком, и что примеры, которым он уподобляется, плохо кончают.

– Так и сказала?

– Много будешь знать – чипы слетят!

Бран отвернулся и заскрипел неудобным креслом. Его каталку отдали на ревизию – из-за этого теперь поле деятельности стало узко ограниченным – комната и кровать. Скорее бы уж они там закончили с техосмотром! Арья чем-то деловито чавкала.

– Что ты ешь?

– Тянучку. Ужин-то не поспел… Придется, видимо, самой.

– Нет, не надо. После твоих изысков придется ползти в кухню – пить откуда придется.

– У тебя же кулер стоит.

– Его не хватит – на твои огнеедские блюда!

– Ну и ладно. Тогда жди, пока Лианна утешит дядюшку и сварит тебе кашу!

– А она у него? – Бран с трудом развернулся и глянул на бесстрастное лицо сестры, что-то тыкающей в телефоне.

– Да уже давненько. Нет, погоди. Вот, кажется, вышла. Слышишь?

Бран прислушался. На кухне кто-то включил свет. Вряд ли это был Рейегар. Скорее всего, Арья права. Ну и хорошо, хоть ужин будет съедобным – хотя тетя в последние дни ограничивала себя тем, что размораживала полуфабрикаты – готовить ей явно не хотелось. Видимо, и у нее пропала охота к чему бы то ни было, кроме самого необходимого. Зато дети третий день едят слегка раскисшие чизкейки с какао. Брану не нравилось то, что происходило с теткой – как и вообще все. Но с этой ревизией кресла он сам стал как мебель или музейный экспонат – видит только тех, кто его навещает.

Единственным окном, что ему оставалось, был компьютер. Он мог заглянуть вдаль, но, к сожалению, не мог взаимодействовать с близкими. Детей, например, он уже второй день видел только через стекло – или слышал за стеной. Наверное, он мог отследить Сансу в столице – но зачем это было нужно? Брану было досадно, что сестра так и не зашла к нему – и даже не позвонила, и не написала. Ну, может, потом…

– Арья, Санса так и не появлялась?

– Нет. Она не подходит к телефону. Но с ней все в порядке, даже более того.

Бран глянул на сестру:

– То есть?

– Я немножко подслушала родственников. Рейегару позвонил какой-то хрен из столичного колледжа – похоже, наша художница прошла первый тур, и ею там все восторгаются.

– А дядя доволен? Чего же он тогда напился? Неужели, с радости? – недоумевающе спросил Бран.

Арья хохотнула и помотала головой:

– Доволен он, как же! Сидит, рвет на себе свои белые волосы. Он считает, что в этом колледже Сансу растлят – думаю, с этим они припозднятся – посадят на наркотики и вообще развратят. Но, поскольку она всех послала и обиделась на весь мир, он боится, что слушать его она не будет.

– Ого! Вот оно что! Теперь понятны все эти метания – хотя накручивание ушей я все равно не понимаю…

Арья посмотрела на брата с безнадежным видом.

– Ты все же жуткий тормоз, Бран. Я даже не понимаю порой, как ты так ловко управляешься с компом. У него нервишки пошаливают – ситуация выходит из-под контроля. Теперь он готов завернуть Сансу в подарочную упаковку и выдать Клигану. Потому что Рейегар думает, что в сложившейся диспозиции Пес лучше, чем десяток его коллег по артистическому цеху.

– Что, он так сказал? Ты серьезно? – Бран снял очки и протер усталые глаза. Все-таки, иногда надо отрываться от экрана. Ага, доползти до кровати и плевать в потолок.

Арья встала и, шлепая босыми ногами по паркету, прошла к окну, открыла его и высунулась наружу.

– А дождь все так и моросит. Да, почти так и сказал. Хочет взять у меня телефон Клигана. Я его, пожалуй, ему дам. Страшно хочется послушать, как Пес его пошлет. Слышь, дай мне свой жесткий диск, а то у меня места нет. Если этот разговор состоится, я хочу его записать.

– А он пошлет?

– В ответ на такое предложение? – Арья уселась на подоконник. – Непременно. Пошлет – и грубо. Полагаю, в этом случае ему важно лишь то, что решит сама Санса. Хотя… Ну, хоть таким образом Рейегар наконец выкажет свою истинную личину – авось, этого паленого горе-рыцаря, наконец, отпустит по поводу его «долга чести ». Все встанет на свои места.

– Блин, как хочется к окну… – Бран завистливо покосился на сестру, болтающую ногами.

– Я тебя не дотащу. Хочешь, попробуем подвинуть кресло? Пол исцарапается, конечно… И почему дядя не купил нормальные офисные стулья – и держится за это старье! Бред же собачий…

– Не надо, хрен с ним. Ты лучше скажи, что, по-твоему, будет делать Санса? Ты последняя ее слышала…

Арья на секунду замерла, потом задрала ноги на подоконник, положив подбородок на коленки.

– Вот фиг ее знает. Она была очень решительна – как самоубийца перед прыжком в пропасть. Решительно отрицала не то что вероятность встречи со своим Псом, но чуть ли не сам факт его существования. Но, думаю, это недолго продлится. Теперь она знает, где он – и долго не выдержит. Поскачет туда, чтобы его размазать по стенке – раздерет ему всю его и так красивую физиономию – а потом сама же сядет его лечить.

Бран лукаво посмотрел на сестру:

– С помощью поцелуев?

– И не только. Они оба так упрямы и так друг на друге зациклены – я в них верю! Никуда им не деться – чем больше упираются, тем сильнее их потом вместе схлопнет, – Арья спрыгнула с подоконника и подошла к брату, облокотясь на спинку его кресла. Глянула на страницу кода и поморщилась, – Боги, как все запущено! Просто в глазах рябит… О, Санса сказала, что будет жить на севере и нас с собой возьмет. Хочешь домой?

Бран задумался. Вернуться на север было бы замечательно – а с другой стороны, что он будет там делать?

– Честно говоря, я хочу закончить школу здесь. А потом… есть один профессор – тоже на севере, но не в нашем городе. Жойен сказал, что он просто волшебник по части программирования серверов и подключения к ним сложного харда.

– На кой тебе этот профессор? Ты сам кого хочешь запрограммируешь…

– Я только неофит. Мне еще идти и идти…

– Ну, я не знаю. Твой дружок-киберпророк тебе еще не то насоветует. Так глядишь – сам станешь сервером… Будешь сидеть в центре сети и посылать по миру мозговые импульсы.

– Иди ты в пень! – Бран сохранил программку и закрыл редактор. – Все же, давай подвинем это кресло. Я сползу, а ты поставь его туда поближе. Идет? Так паркет не поцарапаем. Сестра молча кивнула, отойдя в сторону.

Бран с трудом отодвинулся назад вместе с креслом и неловко опустился на пол, задевая нечувствительными коленками железяки компьютерных коробов, стоящих под столом. Арья аккуратно подняла тяжелое деревянное седалище и оттащила его к окну. Помогла подползшему на локтях Брану взгромоздиться обратно. Все было привычно отработано. Имелись, конечно, и костыли, и даже сложной системы ходунок, чтобы можно было волочить за собой мертвые ноги, но все это Брану катастрофически не нравилось. Лучше самому.

– Ну что, так лучше?

– Ага. Хоть голова отдохнет. Интересно, ужин скоро?

– Пойду узнаю. Сиди тут.

Бран горько усмехнулся:

– Куда же я денусь?

Арья тихонько вышла в коридор и через минуту вернулась.

– Вишневый чизкейк и молоко. Тетя ушла к себе. У нас, я так понимаю, самообслуживание. Дети, видимо, опять едят в детской. Принести тебе кусок пирога?

– Ага, только без молока. Сок нальешь, если есть? Или просто воду можно. Пожалуйста!

– Сок, вроде, был. Жди.

Через несколько минут она притащила Брану тарелку с пирогом и стакан яблочного сока.

– Вот, что нашла. Пойду сделаю себе сандвич.

– А пирог?

– На десерт! – хохотнула Арья. – Потом, у меня были кое-какие дела…

– Как всегда?

– Не знаю. Дождь этот… Ну, как пойдет.

– Ох, засекут тебя.

Арья сверкнула глазами.

– Не думаю. Им сейчас до нас дела нет. С собой бы разобрались… Ну, пока!

– Пока!

Бран занялся пирогом, рассеянно вглядываясь в шуршащую дождем мглу. У всех свои дела. А у него – эта комната и страница кода. Из компьютера пиликнула программка чата. Ну вот, теперь надо было тащиться обратно. Зато, может, это Мира. Говорить с Жоейном Брану сейчас не хотелось. Настроение и так не очень – а приятель любил напускать в беседу тумана. И так хватает. Но с другой стороны – лучше Жойен, чем одиночество.

Бран отставил тарелку на бок сидения и уныло плюхнулся вниз. Теперь задача была сложнее – дотащить кресло, еду и себя до стола, при этом не уронив чизкейк на пол. Он мог бы позвать Арью, но не хотелось. В конце концов, это его жизнь, надо было справляться самому.

4.

Арья

Арья, не спеша, сделала себе бутерброд, и, взгромоздив его на тарелку с пирогом, налила себе молока и потащила это все в комнату. Рейегар выключил у себя музыку и, судя по звукам, бегал по кабинету, как тигр. Очень хорошо, пусть помучается – не все же другим с ума сходить.

Она тихо поднялась наверх, по пути вспоминая их вечерний разговор после ее возвращения из Лебяжьего Залива. В комнате было сыро и почему-то пахло грибами. Арья уселась на кровать и занялась ужином.

Дяде нравилось строить из себя полководца – ну и пусть его. Арья, согласно образу нашкодившей плохой девочки, стояла, потупившись, на пороге и ждала, пока будет надет черный плащ (непременно не застёгнутый – чтобы крылья по ветру развевались картинно) и будут накормлены собаки (обычно это делала тетя, но она была в больнице).

Рейегару пришлось на минуту выйти из роли и самым прозаическим образом открыть банку с консервами – причем не мечом и не кинжалом, а слегка проржавевшим консервным ножом, который из-за этого шел туго и, сорвавшись, раскромсал дяде палец. Арья с интересом наблюдала все эту нелепицу на кухне и шикала на поскуливающую Ним. Лишь бы та не напрудила в коридоре – со всеми этими красивостями. А то будет еще красивее – она будет мыть пол от мочи, а дядя – расхаживать с важным видом, как цапля, туда-сюда по холлу и, взирая на нее сверху вниз, читать ей лекцию о неблагодарности. Ну уж нет! Она выпустила мающуюся псину во двор, и сама выскользнула следом. Путь этот властитель душ сам себе ищет пластырь!

Через пять минут (Ним уже успела наложить кучу на газоне соседей, и Арья как раз успела за ней убрать) дверь хлопнула. Луна и Солнце бежали впереди, позади брёл Рейегар, замотав порезанный палец какой-то тряпочкой (пластырь он так и не нашел). Арья фыркнула в рукав – трудновато будет соблюдать серьезную мину, глядя на эту тряпочку с цветочками – обрезок новой занавески, что Лианна готовила на весну.

Они сошлись на тротуаре – Арья, болтающая мешочком с какашками, и Рейегар, безостановочно теребящий свой цветастый палец. Мешок Арья не выбросила нарочно, хотя иногда за ней водилось закидывать подобные вещи в мусорный бак к соседям – Рейегар, чтобы не “портить вид”, держал все ведра и баки в гараже – и домашним приходилось таскаться через кухню в гараж по-любому. Для пластика, может, и неплохо – а вот убирать за собаками немного проблематично.

– Итак?

Арья похлопала ресницами. Чего он от нее ждал – признаний и слез? Она же не Санса…

Через минуту она все же решила нарушить молчание – с Рейегара станется, он был способен и полчаса ждать – если считает, что ему должны ответ.

– Мне очень жаль.

– Жаль чего? Что ты удрала в самый неподходящий момент неизвестно куда, когда семья наиболее нуждалась в поддержке?

– Нет. Что ты порезал палец. Что удрала, совершенно не жаль. Повторись все еще раз – сделала бы все так же. А палец жалко – нож ржавый, мне следовало тебя предупредить.

– Арья! Мы не шутки тут шутим! – дядя метнул на нее проницательный взгляд.

– А что мы делаем? – Арья взглянула на Рейегара с самым невинным видом.

– Мы пытаемся прийти к тому, чтобы выяснить, куда и зачем ты ездила.

– Это не надо выяснять. Это и так известно. Тому, кто в этом замешан. Ты – нет.

– Ты начинаешь переходить границы!

– Я учусь у тебя, дядя. У тебя-то все с этим в порядке, верно?

– Что ты имеешь в виду?

– Я все сказала.

Рейегар задумался, даже приостановился, чтобы подождать Луну и Солнце, что задержались возле фонаря – там был местный нюхательный «газетный собачий киоск».

– Ты ведь нашла Клигана, да? За этим ты моталась – и поэтому молчишь? Молчи и дальше. Не мучай Сансу.

– Ну да – куда уж мне! Я и так не собиралась. Мне нечего ей сказать. Ты уже все сам сделал, – Арья пошарила в карманах в поиске жвачки. Ничего не было. Она почти заподозрила Рикона – но потом вспомнила, что ее не было почти неделю – сама, небось, и съела, просто не заметила.

– Я боюсь, что не понимаю тебя.

– А я вот думаю – понимаешь. Ты классно поработал, дядя. Санса бы одна ни за что не справилась! От товарища осталась одна тень. И та рваная. Я на него посмотрела – и до сих пор не могу понять – зачем? Он мне не нравится – но твои методы мне нравятся еще меньше. Если они потом сойдутся, и Санса узнает, как ты ловко провернул эту историю с исчезновением – как ты думаешь оправдаться, а?

– Мне не надо оправдываться. Все совершенно понятно. Жизнь сама это оправдает.

– Классно все сваливать на жизнь! Но она поворачивается по-разному. Ты уже, наверное, слышал о крахе твоего собрата по цеху – иногда жизнь из судьи становится еще и палачом…

Рейегар оторвал взгляд от цветастого платочка и изумленно глянул на племянницу.

– Что? Какого коллеги по цеху?

– Коллеги по цеху доморощенных демиургов. Сансиного экс-муженька. Знаешь, у меня такое ощущение, что судьба, про которую ты так любишь говорить, благоволит к этим двум влюбленным дурням. И сметает с доски тех, кто им мешает – в той или иной степени.

– Ты что, угрожаешь?

– Да я-то тут при чем? Я же не демиург. Я только учусь, – Арья засмеялась и свистнула Ним, которая устремилась на чужой участок. – Я просто подмечаю закономерности. Джоффри, Мизинец. Гора этот… Стоит ли? Да и не противно тебе становиться в этот ряд, дядя? Рожи-то все как на подбор – гаже некуда. И чего ты хочешь этим всем добиться? Неужели так уж обидно?

– Что обидно?

– Когда первый выбор – верен? Иногда и такое случается. Пес, на мой взгляд – больной на голову, закомплексованный, страшный, как незнамо кто, дурень. Но он ей подходит. Он – ее дурень. Особенно если она так говорит и думает. Это же вопрос выбора – нет – не только судьбы?

– Возможно. Но он еще и алкоголик, – Рейегар сунул руки в карманы – может, так отстанет от своего пальца?

– И это так. Но, я думаю, алкоголизм – это вечная хроника, с которой можно временно слезть – опять же, по выбору – и опять увязнуть. Если обстоятельства располагают. Если почва из-под ног выбита. Если становиться лучше незачем, тогда все, что остаётся – быть хуже – всем назло. Я поэтому и говорю – дурень. Ведь это классно льет воду на твою мельницу – теории сходятся! Нельзя отдавать девочку злому, уродливому, пропитанному алкоголем чудищу!

– Я рад, что ты понимаешь. Только слегка утрируешь.

– Я все понимаю. Но вот согласиться с таким раскладом не могу, – Арья остановилась и уставилась на дядю – в упор. Тот стоял в тени – глаз не видно, но почему-то ей казалось, что взгляд его не столько рассерженный, сколько тоскливый и потерянный – как у столетнего старика в маразме. – Поэтому и действую. И, если понадобится – продолжу. Без оправданий и без предупреждений. Тут я пока ни при чем – они сами должны разобраться. Теперь уже – как пить дать. Но, если они разберутся, боюсь, ты останешься не у дел. И ты рискуешь потерять – ну, не свою, но нашу часть семьи. Потому что мы встанем на сторону Сансы. Она у меня вечная заноза в заднице – нытик, недотрога и принцесска. Но она наша – часть стаи. Если она взяла себе в партнеры Пса – ну что ж, это ее выбор, хоть и дурной. Мы ей его даем. Я, Бран, Рикон. Понадобится – будем стоять стеной. Она не должна быть одна. Никто не должен. А вот потворствовать тебе мы не обязаны. Ты же не наш муж. Не наш отец. И дом у нас в другом месте. Я впервые почувствовала себя тут чужой. Ты все беспокоился – хороший ли ты отец семейства. Для своих – да. Но не для нас. Потому что, врезав по Сансе, ты задел всех нас. А нам этого не надо – и так год тот еще. Хватит с нас уже. Мы все на одной нитке висим, все связаны, намертво. Так что, не трогай ее больше. И его не трогай.

– Ты опять угрожаешь? – Дядя потер узкой рукой висок. «Неужели голова заболела?» – подумалось Арье.

– Нет. Но, знаешь – Лианна ведь тоже из нашей стаи. Ты уверен, что если эта игра затеется по серьезному – она выберет тебя?

– Она уже один раз выбрала – меня! – Арья в душе посмеялась, как распетушился приближающийся к полтиннику дядя. Клиган со своим пафосом бы позавидовал.

– Тогда у нее было меньше выбора. И опыта тоже. А теперь – я бы не поставила на это все. Вот нет. Я не уверена, что тебе стоит рисковать. Просто не лезь в это дело. Это совет. Или предупреждение. Заместо того, что я тебе задолжала за консервный нож. Мне жаль, дядя, что ты порезался. И я рада, что у вас все хорошо – и что родилась Висенья! Я и впредь хочу, чтобы все было хорошо. У всех. И чтобы у всех была свобода.

– Свобода – это не всегда хорошо. Рано или поздно ты поймешь, – Рейегар внезапно успокоился: к нему опять вернулся его фирменный отсутствующий взгляд.

– Может быть. А может быть, и нет. Свою свободу я сама берегу. А у некоторых на это не хватает… уж не знаю, чего, вежливости, что ли. Или того, что они думают, что что-то кому-то должны. Вот и приходится за них. Но пусть она все же у них будет – раз уж ты забыл спросить, нужна ли она им, эта свобода. Ответа ты все равно уже не узнаешь. Или узнаешь, но предпочтешь игнорировать… Мы – дикие звери и любим наше личное пространство. Ты, может, не знал – но теперь ты знаешь. Так же, как я знаю – про Клигана. Вот и посмотрим, что выйдет из всего этого знания…

Рейегар почти с ненавистью взглянул на племянницу. Арья пожала плечами. Взгляды ее не пугали. У дяди зазвонил телефон – судя по всему, на линии была Лианна. Похоже, их с дядей «серьезный разговор» был окончен.

Арья подозвала Ним – вместе с ней примчались Луна и Солнце, – и, размахнувшись мешком с дерьмом, метко попала в маленькую урну, закрепленную на фонарном столбе, едва не задев плащ Рейегара, что стоял почти вплотную. Развернулась и пошла к дому – страшно хотелось есть, а ей еще ужин готовить…

С тех пор Рейегар, надо отдать ему должное, разговоров больше не затевал – а с племянницей общался так же ровно, как и раньше. Ни неприязни, ни косых взглядов. Словно этого разговора и не было. Но Арья понимала – он помнит. И ей это было по душе. Особенно когда она глядела на теряющую последние остатки индивидуальности сестру – или когда вспоминала, как Пес смотрел на Сансину фотографию, прожигая ночь пламенем, которое он так не жаловал. Тогда ей было чуть менее тошно думать обо всей этой истории, и не так сильно хотелось кого-нибудь пнуть. По крайней мере, она что-то сделала. Ну, хоть попыталась. Иногда попытка – уже результат.

Арья вздохнула и, доев последний кусок чизкейка, отставила тарелку. Дождь, вроде бы, перестал. Мимо двери, трогая стены руками – словно летучая мышь прошелестела – проплелся Рейегар и неуверенным шагом свернул к своей собственной спальне. Арья прислушалась – пустит ли его тетя в семейный храм, или он отправится на вечное орудие пыток для проштрафившихся мужиков – на диван в гостиной? Дверь едва слышно скрипнула – как она и думала. Любовь – все же странная штука.

Она открыла шкаф и напялила кроссовки. Накинула легкую куртку и выскользнула в открытое окно – внизу очень удачно располагался навес над входом – лучше лестницы не придумаешь.

Возможно, под шумок и мини-революцию Сансы ей тоже стоило выйти на поверхность и отвоевать право ходить куда и когда она хочет. Но, по-честному, Арье этого не хотелось. Ее свобода – свобода хранить собственные секреты. В этом доме, похоже, больше вони будет от правды. Или эта самая правда будет истолкована превратно. Ей, в общем-то, скрывать нечего – ни любви, ни других важных тайн у нее не было. Но даже то, что отличало ее от других, Арья предпочитала не трепать, где ни попадя. В конце концов, сказанное вслух чаще всего не сбывается. А в этом случае ей был важен результат – четыре струны она почти одолела. А все остальное – домыслы, все то, что осталось в предположениях – и обсуждать не стоило. Она приземлилась на влажный газон и припустила бегом – до ближайшей оживленной улицы. Там можно было поймать попутку…

========== IX ==========

Будь мне горькой луною

В забвении утреннем. Будь.

Я измотан виною. Все тускло.

Как пройденный путь.

В этой гонке на время, увы,

Проигравшего нет.

Победившему —выстрелом в темя

Холодный рассвет.

Будь же нынче. Не требуя славы и боли,

Объятий и рук

Как светило – утоплена в воле,

И пройден наш круг.

С каждой ночью ты таешь,

Ты прячется в памяти тень.

И проносятся образов стаи

По кружеву вен

Появись на мгновенье, —

Рассветным виденьем, луна!

Я до звона в ушах в откровеньи

Нуждаюсь. Темна

Твоя плоть. Я до рвоты готов

Тебе петь

Нам не надобны квоты, —

Сидеть на молу и смотреть.

Будь последней! Ты в списке одна

На кленовом листе

В предрассветии мне не до сна, —

Я молчу на кресте

Всех непрожитых снов, полувзлетов,

Дрожанья ресниц…

Под крылом самолета – луна.

Ты подольше мне снись…

Пес

1.

– Эй! Ты спишь, что ли, тут? Я на тебя из окна гляжу последние пять минут. Очередь не сдвинулась. Внутри еще есть место. Какого хрена?

Клиган молча воззрился на толстяка Венса, которого его родная племянница за глаза называла «жук-навозник» Очень метко, кстати. Венсу нравилось катать шарики – из людей ли, из денег, или даже из недопитого спиртного. Презренные бумажки он не хранил в банке, а распихивал по углам – об этом тоже поведала Псу как-то за пивом толстушка Виола. Она презирала дядю, но копила деньги на свадьбу, поэтому хваталась за любую работу. Днем работала секретаршей в какой-то загибающейся конторе по продаже недвижимости, вечером сидела у Венса за кассой.

Дядя платил мало – но в качестве дополнительного приработка было неплохо.

Ви уходила рано – за ней приезжал на потертом форде ее жених – щупленький инженер, подвизающийся на местном заводе по производству рыбных консервов. Он нетерпеливо сигналил у входа, распугивая местных постоянных обитателей – помойных котов. Виола каждый раз сверкала подведенными черными глазами, с придыханием шептала: «Заботится, блин!», хватала свою непомерно раздутую сумку – Пес каждый раз себя спрашивал, что она там носит – и, стуча каблуками, выбегала в ночь. Однажды он выяснил-таки, что было у коллеги в буде – она вязала жениху свитер в подарок и, каждый раз, опасаясь, что он увидит нитки и, таким образом, нарушит сюрприз, таскала все произведенное с собой. «Он у меня очень часто простужается! – сокрушалась Ви, – Там у них на заводе сифонит, особенно в цехах и ангарах. А он не сидит на месте – все время что-то надо чинить. Вот, будет подарок к зиме!» Пес недоумевал, зачем вязать свитер под лето, но, поскольку он ничего не смыслил ни в вязании, ни вообще в подготовке сюрпризов, решил воздержаться от комментариев. Виола была неплохая тетка, в сущности. Ее мать сдавала ту самую квартиру, в которой жил Клиган. Еще какая-то их дальняя родственница за умеренную плату убиралась в этой самой квартире и гладила ему белье.

Жизнь шла в привычном русле уже много месяцев – ни хорошо и ни плохо. Просто ровно – без взлетов и падений. Венс так боялся Клигана, что платил ему куда больше, чем всем остальным работникам. Пес почти ни на что не тратился – только на квартиру и жратву. Сумма, выданная в августе Серсеей и изрядно подтаявшая за время осеннего мытарства, начала опять округляться. Он подумывал о том, что стоило, все же, купить машину. Мотоцикл ему надоел – слишком много в этом было позерства, да и привлекало к себе ненужное внимание – как копов, так и томных барышень с романтической шелухой вместо мозгов. Правда, достаточно было Псу глянуть на барышень – те сразу бледнели, кисли и отваливалась. Жалко, что от копов одними взглядами не отделаешься. Впрочем, все местные блюстители закона его уже знали и докапывались редко. Да и ездил-то он тоже нечасто – некуда было.

В основном, на работу он ходил пешком – идти было два шага – как и до всего в Лебяжьем Заливе. Он изучил его вдоль и поперёк, исходил все самые мерзкие улочки, самые зассанные подворотни. Иной раз Пса патологически тянуло на приключения – если не на неприятности. От баб он держался подальше – но отказать себе в удовольствии начистить кому-нибудь физиономию не мог. В конце концов, энергию надо было куда-то девать, а в Лебяжьем Заливе улицы всегда кишели наркодилерами, мелкими воришками и просто неудачниками, которые норовили сцапать из-за угла барышень, возвращавшихся из того же Танцующего Ветра.

Пес уныло размышлял, что его стараниями за последние несколько месяцев город стал чище, чем за все годы патрулирования копов по неблагополучным районам – коих было большинство. Он приносит пользу – гоняет помойных крыс, как сторожевой пес! Это было почти смешно. А вот то, что Венс позволял себе на него орать при клиентуре – смешно не было.

Расфуфыренные девчонки в очереди уже начали шептаться, поправляя свои вечно слишком короткие юбки. В этом городе все было слишком: слишком жестко, слишком рано, слишком грязно. Слишком поздно что-то менять. Пес, делая вид, что не слышал хозяина, высунувшего свою потную физиономию в открытое по поводу наступившей весны, засиженное мухами окно, тщательно проверил документы у десятка юнцов, закрыл лист на сегодняшний вечер и только тогда оборотился к Венсу, который все еще торчал из фрамуги. Уже изрядно обозлившийся и красный, как перезрелый помидор.

– Что? Я только выкурил сигарету. Не понимаю, чем вы так возмущаетесь.

– Ты высмолил не одну, а три сигареты подряд. Вообще, ты все время обкуриваешь мое окно – а я не выношу табачного дыма.

– Если вы не выносите дыма, то стоило открыть дамский клуб кройки и шитья, а не дискотеку, – криво усмехаясь, заметил Пес и отпихнул ногой от двери полупустую бутылку пива. Содержимое бутылки вылилось на тротуар и образовало небольшое желтое пенящееся озерцо.

– Знаешь-ка что – попридержи язык! Что-то ты совсем охамел! – Венс раздулся еще сильнее и сейчас больше напоминал жабу, чем жука, – И вообще – зайди ко мне. Тут ты все равно на сегодняшний вечер закончил.

Босс улез обратно в свою берлогу и захлопнул окно. Пес пожал плечами. Зайти, так зайти. Навещать счастливого обладателя Танцующего Ветра было одно удовольствие – Клиган заполнял собой всю крохотную комнатушку офиса, и бедный Венс так и вжимался в кресло, тут же забывая половину из того, что хотел сказать – в основном, из попреков. Это вам не Серсея Ланнистер.

В этом вшивом городишке и бродячий пес может стать заметной фигурой. Замечать его точно замечали – вот только с какой стороны, непонятно. Маршруты его прогулок до маяка и в сторону станции в последнее время заметно опустели – даже торчки переползли куда-то в более укромные места. Иногда он задавался вопросом – а есть ли в Лебяжьем Заливе нормальные люди? Не шлюхи, не нарики, не воры – а просто обыватели? Рассуждая логически, должны были и иметься. Чьи же дети, иначе, ходили в долбаный Ветер? Эти самые дети, если доживали до окончания школы, быстренько делали ноги куда-нибудь подальше – вероятно, в столицу – осваивать панели или оседать в тамошних трущобах. Про университеты, колледжи и прочие радости а-ля Пташка речи не было. Тут была суровая школа выживания. Родители прятались, как крысы по норам – а утром, пока Клиган отсыпался, спешили на работу – на рыбный завод, в какие-то неведомые, всегда закрытые во время его деятельности конторы.

То были дневные звери – даже не крысы – голуби и чайки, которых в Псевдолебяжьем Заливе было в изобилии. Никаких лебедей, кстати, Клиган тут не заметил. Сейчас, по весне, мимо иногда пролетали косяки каких-то гусей – с юга на север. Туда, где жила Пташка. Если она еще там живет, конечно. Пташкам в таких городах не место. Они и не догадываются, что существуют на свете вот такие помойки, вылетая из своих кирпичных башенок в школьной форме приятного синего цвета – навстречу светлому будущему. А ему были, безусловно, ближе и трущобы, и крысы, и голуби. Псы нужны для того, чтобы гонять эту шушеру. Или делить с ней ту же самую вечную мглу.

Смотри, огромное море,

Ты видишь точку вдали?

Смотри, бездонное небо,

К нему прикован твой взгляд.

Смотри, приблизилась точка,

Ты видишь – это корабль,

А там бескрайнее небо,

Что видишь ты в высоте?

Мираж, он ожил вдали.

Смотри, безбрежное море

Несет по морю корабль.

Смотри, в безоблачном небе

Плывет летучий фрегат.

Смотри, открытое море.

Исчез проклятый корабль,

А там, в предутреннем небе,

Поплыл свинцовый ковчег.

Стой, стой обессилевший лебедь!

Это мое прошлое.

Это мною покинутые идеалы…

Я восхищаюсь ими со стороны вне себя,

Потому что они преследуют меня,

Но они не в силах повредить мне:

Ведь я – их команда.

Nautilus Pompilius Летучий Фрегат

2.

Когда он вошел, наконец, впустив в тесную комнатушку изрядное количество дыма из зала, Венс ерзал на слишком тесном кресле, не вмещающем его объемистую задницу. Увидев Пса, он откашлялся и промокнул потное лоснящееся лицо бумажным платком – в офисе было душно, несмотря на открытое ранее окно. А может, именно из-за этого.Небольшой вентилятор на пластиковой подставке видимо собирался сломаться и жужжал так, словно должен был поднять в воздух весь стол вместе с креслом и Венсом заодно. Клиган замер у двери – чем больше он подходил, тем больше босс нервничал – это было забавно, но сегодня у него не было настроения ерничать.