Текст книги "Это было у моря (СИ)"

Автор книги: Maellon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 101 страниц)

– Матерь всеблагая, это еще что? Ты все еще конфузишься? Ну-ка, иди сюда. Я тебя живо от этого отучу. Сама давеча бросалась полотенцами – а теперь прикрываешься, как школьница…

– Прости. Я еще не привыкла. Я и есть школьница.

– Да, я и забыл. Седьмое пекло. Сколько времени?

– Ты же чувствуешь время, сам говорил.

– Вот сегодня – не чувствую… И?

– Начало восьмого… Я лишила тебя твоей суперсилы… Извини…

Санса скользнула к нему под одеяло, заняв уже застолблённое место под боком, положив голову на его руку. Сандор вытащил ладонь из-под головы и немедленно прижал ее к себе, обняв за плечи. Тут и вправду негде было конфузиться… И незачем. Так спокойно…

– Так, Пташка, лежи смирно, а то нам надо вставать. Я имею в виду, с кровати. И тащиться в усадьбу. По крайней мере, мне. А ты можешь тут весь день изображать царицу сброшенных покровов под одеялом. Небось, не выспалась?

Он легко провел кончиком пальца по тени под глазами.

– Да, видок у тебя еще тот. Серсее лучше не показываться. В этих делах она удивительно ушлая – сразу смекнет, что к чему.

– А я туда и не собиралась.

– А меж тем, идти туда придется. У Джоффри через два часа концерт – где мне, естественно, надо быть – велено явиться в усадьбу к восьми. А после – надо тебя перевозить к ним, под крылышко к Серсее. Вот и кончатся там наши с тобой милые развлечения…

– Не хочу. Слышать об этом не хочу. Молчи.

Санса снова уткнулась носом ему в шею. Коснулась губами мочки уха.

– Просто давай чуть-чуть полежим. Ну еще две минуты…

Сандор вздрогнул и повернулся к ней, прижимая к себе еще крепче второй рукой, очерчивая ладонью линию ее тела – от шеи до низа бедра. Двух минут явно не хватит…

Через четверть часа, они, как и в первый раз, ошеломленные и так и не насытившиеся до конца друг другом, все же расцепились. В этот раз было еще пронзительней и ярче – и вместе с тем спокойнее, словно это уже становилось само собой разумеющимся.

– Все, хватит. Иначе я отсюда вообще не уйду. Лежи там, где лежишь. А я пойду мыться. И одеваться.

– А я не хочу мыться. Это как заметать следы – а я хочу на них любоваться…

– И я не хочу – но придется. От этих утренних упражнений я весь вспотел. На работу так идти не годится.

– Погоди. Стой там.

– Что значит, «стой там»? Я же опоздаю.

– Ну и что, подождет этот дурак пять минут. Дай я тоже на тебя посмотрю. Ты же смотрел.

Он остановился – замер вполоборота, не глядя на нее. Санса конфузилась – ей легче было не встречаться с ним взглядом. Если лицо его было загадкой – притягивающей и неоднозначной, то тело – само совершенство. Ничего лишнего, словно гений небрежно выточил его из одного куска мрамора – не отделывая до конца, но исходно заложив внутрь формы такую пронзительную линию гармонии, что захватывало дух. Санса приподнялась и села, чтобы лучше было видно.

– Ну что, насмотрелась? Могу я уже одеться? А то холодно, да и время…

– Нет еще. Можно, я попрошу тебя об одной вещи? Это так, не сейчас…

– Боги, ну что ты еще выдумала?

– Можно, я тебя нарисую? Ну, для себя…

– Седьмое пекло, ты еще и художник? Надо было сперва спросить, с кем я связываюсь…

– Не художник, но может, когда-нибудь… Мне нравится рисовать. А ты словно сделан, чтобы тебя изображать.

– Как, карикатурой – или в виде монстра для детских комиксов?

– Дурак. Ты красив, как античный бог.

– Никогда не слышал, что у античных богов были такие морды. Воистину, любовь слепа. И зла.

– Ты полный олух, Сандор Клиган, прекрати надо мной издеваться. А то…

– Что, ты меня изнасилуешь? Нет, на это у меня уже сил нет…

Санса хихикнула. Да, у нее, пожалуй, тоже. И сидеть было чертовски больно.

– Слушай, а есть что-нибудь что ты НЕ умеешь? Драться у тебя получается отлично. Про… ммм… постель я уже упоминал… Отлично попадаешь в разного масштаба неприятности. Теперь еще и это рисование… Есть еще что-то, что я должен о тебе знать?

– Я не умею готовить. Вообще. И терпеть не могу это делать…

Сандор глянул на нее через плечо. Он уже натянул брюки и теперь бродил по комнате в поисках рубашки.

– Куда делась эта хренова тряпка… А вот насчет готовки – это ты зря. Я как раз был уверен, что такая домашняя тихоня, как ты, должна бы уметь готовить…

– Нет, не умею. Мама меня пыталась учить. Но она говорит – для этого надо научиться засучивать рукава. А мне всегда было противно трогать все эти продукты…Особенно сырые…

– Вот какая брезгливая Пташка-недотрога. С ума сойти… Но женщина все же должна уметь готовить хотя бы что-то… Ну, хоть для себя…

– Ради тебя я готова научиться… Ну, попробовать…

– Не ради меня, а ради себя. И ради своего будущего мужа…

– Вот я и говорю…

– Ты о чем, седьмое пекло? Я сейчас услышал весьма завуалированное предложение руки и сердца?

– Все может быть…

– Боги, Пташка, выбей это у себя из головы. И лучше подумай о своих отношениях с Джоффри. И о том, что тебя ждет в ближайшее время. Нас ждет…

Санса откинулась на кровать и потянулась.

– Не хочу я об этом думать. Я слишком счастлива сейчас. Через десять минут.

– Ну, ты себе как знаешь, а я пошел. Иначе Серсея еще, чего доброго, явится меня искать… И найдет…

И тут как раз зазвонил Сансин телефон. Все же придется встать. Сандор замер возле двери

Санса вскочила, взяла с тумбочки телефон – на проводе была как раз тетка. Она шепотом, сама, не зная зачем, сказала Сандору: «Подожди, сама звонит» и нажала нужную кнопку.

– Здравствуйте, тетя.

– Привет, голубка, как ты?

– Все хорошо, спасибо. Вот погода только печалит.

– Ну так осень же через неделю. Пусть ее, погоду эту. Зато не жарко. Ты уже завтракала?

– Нет еще, собиралась как раз.

– Тогда не ходи, а быстренько одевайся и давай к нам. Позавтракаешь тут. Я бы послала за тобой Клигана на машине, но этот дурной Пес еще не показывался, не знаю, где его носит – может, спит под забором. А я не могу тебя забрать – дел по горло, Джоффри надо помочь одеться и подготовиться.

– А что случилось-то, тетя? К чему такая спешка? Я думала, вы говорили, что заберете меня вечером (когда она мне это говорила, вот проклятый язык…)

Серсея на обратила на реплику Сансы никакого внимания.

– Да, твои вещи заберем вечером. А ты поедешь с нами на концерт. Мы все едем, ну и ты тоже – ты же член семьи все-таки. Так что ждем тебя. Поторопись, пожалуйста, особенно если хочешь успеть поесть. Я скажу этой нашей дуре-горничной, чтобы сварила тебе кофе. Ну пока! До скорого.

И тетя повесила трубку. Обескураженная Санса устало шлепнулась на кровать и тут же дернулась – еще и это, больно, однако. А на концерт ехать в машине – сидеть часа полтора. Боги, как же она выдержит, да в этих джинсах…

– Что там, Пташка? Ты чего так побледнела? Нехорошо тебе?

Он подошел, сел рядом. Санса уткнулась ему в плечо. Прямо как вчера.

– Тетя хочет, чтобы я ехала с ними на концерт. Мне сейчас надо бежать… А у меня…

– Что?

– Ну неудобно – ты понимаешь – там… Больно сидеть… Как же я в машине буду? Хоть бы была юбка… А то в джинсах…

Сандор схватился за голову.

– Вот только этого сейчас не хватало. Слушай, выпей таблетку обезболивающего. Но где тебе сейчас достать юбку, ума не приложу. У тебя же вроде было платье, то, серое…

– Оно грязное. И совсем не подходит к случаю. Не заморачивайся, надену джинсы. Как-нибудь…

– Что значит «не заморачивайся», седьмое пекло, это же я виноват. Я с тобой это сотворил…

– Нет, мы вместе. Знаешь, ты иди. А я что-нибудь придумаю. О! Уже!

– Да?

– Пойду схожу к той моей бывшей соседке, ну, к Оленне. Может, она что посоветует…

– Да что она может посоветовать, старая кошелка? Не у нее же ты будешь одалживать юбку. Лучше бы ты дружила со сверстниками. А то подружка – старая мумия за сто с небольшим. В мальчики себе взяла мужика, почти ровесника родителей. Ты какая-то неправильная, Пташка… Странная. Видимо этим ты к себе и притягиваешь… особенно таких уродов, как я…

– Ты никакой не урод.

– А про обожженную морду лица ты забыла?

– Забыла. Я вижу тебя таким, какой ты есть на самом деле.

– То есть с половиной лица, годящейся только, чтобы детей пугать?

– Нет. Таким, какой бы ты был, если бы не этот кошмар, что с тобой сотворили.

– Боги, Пташка, действительно иди в художники, у тебя отличная фантазия…

– Это не фантазия. Это любовь

– И любовь тоже отличная. Нет, только не поцелуи… Что за манера грязно играть у тебя? Ухожу… Лети к своей старухе. Только надень что-нибудь – а то ее удар хватит…

Санса улыбнулась. Сандор быстро пересек комнату, решительно взялся за ручку двери.

– Увидимся у Серсеи. Мне не надо тебя предупреждать, надеюсь…

– Не надо. Я буду как камень.

– Как это у тебя выйдет?

– Я представлю, что ты мне вчера сказал «нет». Это будет больно – но зато никто не догадается…

– Бедная моя девочка… Прости меня за этот бред… Все не так, как надо бы…

– Это все, что у нас есть. Ты прости. Иди…

Он захлопнул за собой дверь. Санса вытерла мокрые глаза. Теперь надо одеться и пойти к Оленне. Она кое-как, кривясь, натянула джинсы, напялила майку, наскоро умылась и выбежала из номера.

========== II ==========

Санса спустилась на первый этаж и, со смутными мыслями, что ей, наверное, “повезет”, и ее пожилой приятельницы не окажется на месте, постучала в знакомую дверь. Оленна выглянула в коридор, держа дверь запертой на длинную цепочку, заметила Сансу и с облегчением отступила назад, отпирая.

– Ты в другой раз не только стучись, а кричи. А то…

– Что-то случилось?

– Нет, просто я вчера поцапалась с одним мерзким типом в бассейне. Он, видишь ли, пришел туда совершенно бухой и занял мою любимую спа-ванную, ту, что с горячими фонтанами. Воняло от него, как от свиньи под коньячным соусом. Ну, я его малость осадила, в итоге он ушел, но все что-то бубнил про то, что “покажет старой ведьме”. Поскольку других симпатичных ископаемых рядом не было, я заподозрила, что это он на мой счет так лестно отзывался. Ну и вот. Не то, чтобы я боялась, но осторожность не помешает. Мне все же уже не пятьдесят, когда я таких могла осадила не только словесно…

– Понятно. Очень жаль, что так вышло. Я надеюсь, что больше он вас не потревожит.

– Он – вряд ли. Но, полагаю, его супруге не слишком понравилось, что он не вовремя приперся обратно в номер. А она в тот момент весело проводила время с его приятелем по пьянке, и то, что наклюкавшийся супруг, высланный вон специально, вернулся раньше времени и потревожил, так сказать, уединение, сильно подпортило ей настроение и снизило либидо. Они потом долго орали на втором этаже. Да ты видела жену-то. И мальчонка там был их. Такая барышня– грудь колесом. Черноволосая прошмындровка. Мальчишку жалко – с такими-то родителями ну совсем не весело…

– Ааа, эта мамочка из буфета?

– Точно. Ну да хрен с ней. Этой цена в базарный день – два гроша, да и то не каждый возьмет. А она – вылечит подбитый мужем глаз, и опять – по новой… Ну, от такого супруга – немудрено, со скуки ведь помрешь… Ладно, ты проходи. Садиться тебе не предлагаю – вижу, что не хочешь…

Санса уже привычно подивилась проницательности старушки – что она, насквозь ее просматривает?

– Ты удивляешься, я заметила? Ну, милочка, свой первый раз я помню, как будто это было вчера – в отличии от того, что на самом деле было вчера. И когда вышла из комнаты своего будущего мужа, садиться мне тоже не очень хотелось. Ему, правда, и вставать-то было тяжело. А твой малый – я его лицезрела с балкона – отлично прошагал к своей любезной хозяйке, на работу, стало быть. А ты тут…

– Да. Я тут.

– И как оно?

Оленна скептически рассмотрела Сансу.

– Вид у тебя не слишком-то замученный, если честно. Легкая голубизна под глазами – придает тебе тебе особенно русалочий вид. Ну да, шея. Погоди, есть у меня какая-то замазка, невестка подарила, чтобы я морщины штукатурила. А у меня этих морщин – больше, чем лица, по совести сказать. Можешь взять. С такими делами тебе еще не раз пригодится. Ну ты же ко мне не за замазкой, надеюсь, пришла? Что тебя сподвигло, дитя, покинуть твою не одинокую теперь постель спозаранку, чтобы навестить такую старую выдру, как я?

– Я… тут такое дело…

– Да говори же, девочка. Что же из тебя все клещами приходится вытягивать? Если речь о каких нибудь новомодных способах контрацепции, прости, в этом я не смыслю

– Нет, это все под контролем.

– По контролем – им или тобой?

– Мной. По моей просьбе врач выписал, еще дома, весной. Мы с подружками ходили вместе, чтобы не страшно. Я ему тогда сказала, что у меня лицо “цветет”. А просто хотелось все иметь – ну, на всякий случай. Постоянного мальчика у меня дома не было…

– Хм. У тебя и сейчас его нет. Нашла, тоже, мальчика. Хотя, не сомневаюсь в том, что постоянным он бы хотел быть. По крайней мере, на этом этапе. Но как-то, мне кажется, твоя мать не оценит по достоинству такое приобретение. Потом, я так поняла, вся эта прекрасная история уйдет в небытие вместе с летом? Тебе – на север, ему – в другую сторону…

– Он сказал, что хочет уйти со своей работы…

– Ага, и наняться в охранники к тебе, да? Мама, безусловно, обрадуется… Но вот что я тебе скажу, девочка. Имей в виду – женщина не должна сбивать своего мужчину с выбранного пути. Она может встать рядом, пойти вместе. Но она не должна становиться путем. Это – начало конца, всегда. Ты устанешь от него, а он возненавидит тебя за это. На определенном этапе мужик, кажется, готов на все – ты ему так небрежно подарила себя – он хочет отплатить. Но жертва – это не метод. Умная женщина будет это помнить. Да и умный мужчина тоже. Я очень надеюсь, что этот твой товарищ из последней категории. Но – памятуя о том, как он на тебя смотрит, допускаю, что может и поглупеть. Не позволяй ему лезть в ситуацию, где он может оказаться в униженном положении, а ты будешь на это смотреть. Тебе будет этот невыносимо, а ему – и подавно. И рано или поздно он обвинит в этом тебя. Гордые мужчины – все одинаковые. Мой супруг тоже был таким. Когда он заболел – предпочел просто умереть, но не признать, что болен… Они всегда в такие моменты зацикливаются на своих ощущениях, не понимая, каково это – смотреть на возлюбленного, когда он повержен. И только потом неожиданно возникает связка момента унижения и присутствия при этом свидетеля – единственного свидетеля, которого там быть не должно было. И может такое статься, что мужчина в такой ситуации принимает эту связку за причину своего краха. Ты должна ему позволить быть сильным, дорогая. Иначе ты его потеряешь…

– Как это странно звучит.

– Привыкай. Мужчины вообще странные. И гораздо менее логичны, чем женщины. С нами все ясно – саднит в причинном месте – не надевай штанов. А у них – наоборот… О, я поняла – тебе нужна юбка, верно? И у тебя, как и у моей внучки в гардеробе сто тысяч миллионов джинсов, но ни одной удобной хламиды? И, матушка, надо уметь носить все. Нам повезло больше – мы росли в платьях, а потом небо – или всякие эмансипированные сумасшедшие одиночки – подарили, на счастье, возможность влезть в брюки. В собственные, я имею в виду. Но при этом платья мы носить не разучились, просто освободили место на чердаке, куда аккуратно сложили это умение. А вы возомнили себя мальчиками – но вы же девочки, пекло вас побери, зачем же отказываться от ресурсов, что сама природа вам дарит? Не надо бояться надевать юбку – наша сила в нашей слабости. Не так, как у мужчин…

– А если…

– Что, если – ты боишься надевать что-то не соединенное между ног, потому что опасаешься выглядеть провокационной? Я тебя поздравляю, милочка – похоть мужчины не зависит от джинсов или юбки. Она – в его голове, а не у тебя под подолом. Если ему приспичит – то будь ты хоть в водолазном костюме – он все равно попробует. Матерь всеблагая, да даже если ты – русалка, он все равно поищет, куда бы вставить. Так что единственное, что отличает юбку от штанов – ее легче снять. Надо пользоваться и другими ресурсами. Скоростью, правильным расчетом, силой, наконец. Даже в юбке можно заехать насильнику по яйцам… Держи это в голове, пока выбираешь свое выходное платье… А пока для тебя у меня найдется кое-что. Я вчера ездила в город – покупала подарки своим внукам, ну и попалось мне вот это – внучке брала. Она вроде тебя, только пофигуристее слегка. Но это не беда. Ей я могу потом купить еще одно – тебе сейчас нужнее. Да и ты заслужила подарок – вы с твоим влюбленным зверем так меня позабавили своей возней за этот отпуск, что я даже забыла про свои проблемы и болячки. А это случается крайне редко. Так что, держи.

Оленна вытащила из своего скрипучего гардероба белый чехол. Там оказалось прямое, довольно узкое, но не обтягивающее черное бархатное платье в восточном стиле с высоким воротником и рукавами три четверти.

– Ой, спасибо, я потом занесу обратно.

– И не вздумай. Сказала же – подарок. Носи на здоровье. И не перебарщивай – с этим делом. Зарасти обратно оно, конечно, не зарастет, но через сутки должно успокоиться. Я понимаю, вам сейчас неймется, но все же. Сегодня спите раздельно – если сможете…

Оленна зашлась своим диким смехом. Успокоившись, она прошла куда-то к тумбочке, вытащила оттуда жестяную коробочку.

– Вот еще, сода тебе в помощь. Разведи пару ложек в воде для подмывания. Можно еще ромашку для чая туда добавить, не повредит. На время снимет неприятные ощущения. Я ее себе взяла от изжоги, но что уж там… Потом куплю еще. У меня еще целый арсенал таблеток от желудка, авось, не помру за пару дней. Ну, иди. Ты пойдешь завтракать?

– Нет, я поем у тети. И еще я сегодня к ней съезжаю. К вечеру.

– Это еще зачем? Что за странная мысль – добровольно лезть в гадючье гнездо… Или это тетка так решила?

– И она, и мама.

– Ну, мама, видать, не знает, о чем речь. Вообще, дорогая, ты теперь взрослая женщина – пора начинать думать своей головой. Да и мама не всегда рядом может оказаться… Ну, дело ваше. Будет время – заглядывай. Хотя время по нынешним меркам – вещь драгоценная. Что наводит меня на мысль о завтраке. Прощай, милочка, удачи тебе. Она точно не повредит. Иногда только на удачу и надежда…

– Спасибо за все.

– Тебе спасибо – за красивую сказку.

Они вместе вышли из номера. Оленна отправилась в буфет, Санса – к лифту. Через десять минут она в новом наряде – он был ей слегка великоват в груди, но в целом сидел отлично, со вчерашним рюкзаком и в удобных ботинках – ее тапочки странным образом подошли по цвету к окантовке стоячего воротника платья – шагала по влажной дороге в сторону особняка.

========== III ==========

Когда летний туман пахнет вьюгой,

Когда с неба крошится труха,

Когда друга прирежет подруга,

И железная вздрогнет соха,

Я один не теряю спокойства,

Я один не пру против рожна.

Мне не нужно не пушек ни войска,

И родная страна не нужна.

Что мне ласковый шепот засады,

Что мне жалобный клекот врага?

Я не жду от тиранов награды,

И не прячу от них пирога.

У меня за малиновой далью,

На далекой лесной стороне,

Спит любимая в маленькой спальне

И во сне говорит обо мне…

Ей не нужны ни ведьмы, ни судьи,

Ей не нужно ни плакать, ни петь,

Между левой и правою грудью

На цепочке у ней моя смерть.

Пусть ехидны и дядьки с крюками

Вьются по небу, словно гроза -

Черный брахман с шестью мясниками

Охраняет родные глаза.

Прекращайся немедленно, вьюга,

Возвращайся на небо, труха.

Воскрешай свово друга, подруга,

Не грусти, дорогая соха.

У меня за малиновой далью,

Равнозначная вечной весне,

Спит любимая в маленькой спальне,

И во сне говорит обо мне,

Всегда говорит обо мне.

БГ. Черный Брахман

К тому времени, как он добрался до усадьбы, было без пяти восемь. Ненавистное место. Интересно, будет ли Серсея его допрашивать? За себя Сандор не беспокоился – но вот Пташка… Не очень-то она умеет врать. Язык говорит одно, глаза – совершенно другое. А сегодня с утра у нее вид вообще был совершенно шальной. Наверное, это нормально, учитывая обстоятельства. Сандор не стал ей сообщать о том, что для него это тоже в каком-то смысле первый опыт: с девственницами за всю свою карьеру он еще не сталкивался. Поэтому минимально не представлял, что должен обнаружить наутро. Ее смущение, милое зубоскальство и эта немыслимая нежность пугали его еще больше чем если бы, к примеру, она была бы холодна, отстранена, обиделась бы, разозлилась… Это все можно было бы понять. Ее реакции, как и всегда, впрочем, обескураживали Клигана, и он понятия не имел, что со всем этим теперь делать. Там видно будет. Только бы не выдала себя. В общем-то, по совести сказать, возможно, лучше было бы себя и обнаружить. Тогда брак, задуманный Серсеей, наверняка бы сорвался – сама как-то об этом сказала – его бы выгнали в шею, а Пташка… Вот тут-то и была проблема. Заставлять ее проходить еще один круг ада – из-за него – совершенно не стоило. Значит, остается только шифроваться. И молиться, что девочка сама себя не выдаст, с этой ее восторженностью и сияющими глазами. Сандору стало стыдно за свои мысли: седьмое пекло, в кои-то веки, первый раз в жизни выпало что-то настолько чистое и совершенное, что дух захватывает, ан нет – теперь, как тать, будет прятаться по углам. Словно он что-то стащил. «Но ты ведь и стащил», – подумалось ему.

У калитки торчали, как всегда, Джоффрины поклонницы. Что-то они сегодня ранехонько. Ах, ну да, концерт же. Небось, получат свой автограф – и рванут туда на рейсовом трясущемся автобусе смотреть на этого кичливого паршивца. Сандор молча прошел мимо них, отстраняя от калитки наиболее назойливых. Девицы сбились в кучу и зашептались. Он услышал: «А вы знаете… А это тот телохранитель, мне о нем говорили… Он вообще…» Треклятое седьмое пекло! Похоже, и его настигла слава. Хотелось бы надеяться, что она никак не связана с Джоффриными развлечениями в городе: ракетками, изрезанными девочками… С оврагами… Почему-то чем больше Пес об этом думал, тем меньше в это верил.

В саду, как всегда, была буза. Серсея сражалась с фотографом, который заявил, что будет снимать панорамные кадры концерта, стоя в зрительном зале. Серсея настаивала, что ей нужны крупные планы Джоффри с левого края сцены – чтобы были видны постеры за спиной. Фотограф объяснял, что может снять то, что ей надо и из той позиции, что был намерен занять, а Серсея орала, что ей не нужны «жирные задницы поклонниц, закрывающие лучшие части Джоффри» Пес хмыкнул. Лучшие части Джоффри – это что? Судя по всему происходящему, его лучшей частью могут стать только песенки – по сравнению с личностью мальчишки. Да и песни-то не его, а написанные каким-то столичным алкашом-тусовщиком. Год назад Серсея попыталась было предложить своему брату-писателю настрочить пару хитов для Джоффри – ради этого она даже пригласила карлика в гости, чего никогда не происходило, потому что они на дух не выносили один другого. Младший брат даже не явился на панихиду после смерти отца и на прием, устроенный в этой связи Серсеей в фамильном доме. Пес подозревал, что младший продукт этого почтенного семейства изрядно досадовал на то, что дом достался сестре. Теперь в кабинете ненавидимого всеми тремя отпрысками отца клана Ланнистеров заседал пьяный Роберт, ломая изысканную мебель и делая самолетики из страниц не интересных ему фолиантов. Так или иначе, заинтригованный карлик таки приехал к Серсее, чтобы уже через полчаса сбежать, после дикого скандала, что сестра закатила ему в том самом пресловутом кабинете. Пес в тот день был дома и с интересом прослушал все то, что родственнички друг другу сказали. Особенно его позабавили слова Ланнистера о том, что его карьере придет конец, если хоть один здравомыслящий человек заподозрит, что его слова срываются с «пухлых губ этого шедевра супружеской несовместимости». А еще карлик ехидно сообщил Серсее, что писать глупых стихов он не умеет – а умные будут слишком контрастировать с внешним отображением мозговой деятельности Джоффри. За это он получил, судя по звукам, увесистую затрещину, после чего спешно покинул гостеприимный сестрин дом.

Фотограф, похоже, смирился со своей участью – у Серсеи был типичный для нее самодовольный вид, появляющийся, когда она добивалась своего, что происходило довольно часто, по совести сказать. Она думала, что действует хитро и дипломатично – тогда как была грубым заносчивым снобом без малейшего намека на понятие о такте. Все ее манипуляции были довольно неказистыми примерами неприкрытого шантажа или же прямыми угрозами из серии: «Вот только посмей у меня». Глупая и самоуверенная, как все бабы ее круга. Пес вздохнул и потащился к дому. Ну, давай, начинай уже. Она не замедлила последовать этому его внутреннему призыву.

– И? Это, по-твоему, называется прийти вовремя? Даже свой паршивый договор не можешь соблюсти, псина.

– Сейчас восемь утра. Как и было сказано.

– Сейчас пять минут девятого. Нет, шесть.

Серсея из вредности посмотрела на стоящие как чугунный мост неброские наручные часы – подарок брата-близнеца – платина, изумруды – надо полагать, в тон ее змеиным глазам – и лучший механизм, что можно найти в этом подлунном мире.

– Ну так я уже здесь.

– Ты еще не здесь. Я не наблюдаю телохранителя моего сына в положенном, по этому случаю, виде. Я вижу здоровенное потное чудовище, неизвестно откуда выползшее – надеюсь, не от какой-то шлюхи – еще притащишь какую-нибудь заразу – бледное и похмельное. Пошел быстро приводить себя в порядок! Джоффри уже почти закончил со стилистом. Ждем только эту истеричку-Сансу. Надеюсь, сегодня она не будет ни нюнить, ни изображать из себя деву-воительницу. Я от нее дико утомилась. Боги, как это Кет смогла произвести на свет что-то столь бессмысленное и слезливое? Никогда бы не подумала. Ее бы куда-нибудь в монастырь – рыдать у алтаря. В этой девчонке нет ни грамма жизни. Бедный Джоффри. Для супружеских обязанностей стоит подарить ему надувную куклу – в ней и то больше темперамента, чем в этой дохлячке… Как, ты еще здесь? Ступай уже, я же ясно сказала… Все положительно решили меня сегодня допечь…

Сандор отправился в дом. Свое барахло он оставил на попечение горничной во флигеле – бедная девочка – кстати, где она? Там, в сумке, была драгоценная бритва, в которой Клиган ой как нуждался. На горничную он наткнулся возле Джоффриной гардеробной. Половина ее лица была страшного красного с лиловыми кровоподтеками цвета.

– Мистер Клиган? Ваши вещи я уже положила в прежнюю комнату на первом этаже.

– Боги, девочка, что у тебя с лицом?

– Упала с лестницы, когда пылесосила перила. Просто нога соскользнула.

– Так, а на самом деле? Хозяйка на улице, а у Джоффри наверху работает фен…

– Он бросил в меня бронзовым подсвечником. Я вставила не те свечи…Ему хотелось без запаха, а я перепутала их с теми, что обычно ставлю в кабинете хозяйки – они тоже белые, но пахнут цветками хлопка…

– И за это ты получила железякой по щеке? Отлично… Меткий стрелок.

– Он близко подошел…

– И сильно близко?

– Чересчур… Мне надо идти. Хозяйка велела приготовить для мисс Старк завтрак. А вы сэр, хотите есть? Я могу и вам тогда сварить кофе….

– Ну, свари, если нетрудно. Спасибо. И слушай – я попрошу Сансу дать тебе ту мазь, что прописал ей давеча врач. То есть, спрошу у мисс Старк…

– Ага. Спасибо. Вы у нее ночевали?

– Что? Нет, седьмое пекло, конечно, нет. Что ты несешь?

– От вас пахнет ее духами.

– Что? Она разве душится?

– Вам стоит помыться, сэр. А то в машине и другие это заметят…

Хреново седьмое пекло. Проклятые бабы. Треклятый Джоффри. Чертовы загребучие духи!

Сандор тщательно – хоть и с сожалением – вымылся. Ее прикосновения были нежнее воды, жарче, чем эта треклятая струища кипятка… Хватит уже. Выкинь это все из головы. Здесь ее трогать нельзя. Вообще. Или? Может, флигель? Ее поселят в гостевой, напротив Серсеи. Рядом с комнатой Джоффри. Мерзость какая. Ну, может семейство Баратеонов уйдет гулять – ага – а их оставит в пустом доме вдвоем. Пес поздравил себя с тем, что теряет разум – а еще беспокоился о Пташке! Несчастный похотливый кобель – одна мысль, одно воспоминание о ней, стоящей у окна, привело его в состояние полной боевой готовности. Отлично! В пятнадцать лет и то было лучше. А как он поедет с ней в машине? Боги, вот дурдом… Лишь бы сидеть не рядом…

К тому времени, как он вышел из ванной, избавившись от неприятных последствий слишком образного мышления и напялив ненавистный костюм, Джоффри весь в зеленом и блестящем – ну чистый змееныш – королем выплыл из своих покоев, недовольно трогая подмазанные выщипанные брови. Тебе бы подсвечником в хрюсло, пакость. Зато было бы заметно, и привлекло больше внимания и интереса, чем напомаженные надутые губы…

Горничная было высунулась из кухни с кофе и плюшкой, но, заметив спускающегося по лестнице Джоффри, снова, как мышка, юркнула в коридорчик.

Клиган сам забрал у нее снедь и торопливо – а ну как Серсея опять начнет вопить – начал поглощать завтрак. Жрать и вправду хотелось здорово. А в гостинице он об этом даже не подумал. Как-то не до того было… Все-таки лишение девственности требует много сил… Хорошо бы, Пташка успела поесть – а то ведь тоже, небось, кроме этих своих сигарет и вина на дискотеке, ничего не употребляла…

– А, вот и ты, Пес! А где Санса? Мама сказала, она тоже с нами поедет…

– Я не знаю. Почему все у меня это спрашивают? Я что ей, сторож?

– Ну, вроде как да. Ты же за ней присматривал. Если я правильно понял. Думаю, надо уволить эту сухую няньку, что подтирает задницу Томмену и Мирцелле. Сестре уже не нужен присмотр, а на этого жирдяя отлично хватит тебя одного. Телохранитель – и бонна в одном лице – это же круто! Заодно и деньги сэкономим. Я скажу маме. Это отличная идея! – веселился Джоффри.

– Я вообще не думаю, что долго у вас задержусь. Так что на роль няньки придется найти кого-нибудь другого.

– А кто тебе позволит уйти, хотелось бы мне знать?

– Думаю, что, когда я решу свалить, позволение мне не понадобится. Я все же пока вам не раб.

– Я думал, у тебя есть какой-то контракт.

– Есть. Но контракт можно разорвать. Или порвать.

– А зачем тебе это, Пес? Чем тебе плохо у нас? Живешь на всем готовом, ничем не заморачиваешься. Нет, уходить тебе нельзя. Когда я женюсь – мне понадобится верный человек приглядывать за супругой. Ну, чтобы к ней никто не лез. Раз у тебя так хорошо выходит с Сансой – ты самая лучшая кандидатура… Будешь от нее кобелей гонять, пока я буду заниматься делами…

– А что, это уже решенное дело?

– Да, конечно. Она в меня влюблена, а мне – ну, она, в общем, ничего. Я думаю сделать ей грудь побольше. И чтобы волосы осветлила. А то это кошмар какой-то. А ты что скажешь? Как она тебе?

– Нормально. По-моему, она и так ничего.

– Ну да, ты скажешь. Это потому, что у тебя вкусы песьи, плебейские. У нее же совершенно шлюшьи волосы. Вульгарные. И худая она, как вешалка. Все висит, как на скелете. Впрочем, насколько она вешалка – я вскоре узнаю. Потом расскажу тебе, если хочешь. Надо же ее поздравить с днем рожденья…