Текст книги "Это было у моря (СИ)"

Автор книги: Maellon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 75 (всего у книги 101 страниц)

Лианна искренне удивилась, зная, что от десерта племянница никогда не отказывалась.

– Ты, что ли, уже объелась? А как же пирог? Да и не уверена, что это уместно…

– Я не из-за еды. Я из-за Сансы. Глянь сама.

Тетя опасливо выглянула из-за занавески, отгораживающей арку кухни от гостиной. С минуту смотрела на старшую племянницу. Потом повернулась и устало кивнула.

– Да, ее надо отсюда забирать. Я сама справлюсь. Джон поможет мне. Спасибо, что обратила на это внимание, умница. Я там совсем замаялась с детьми и не заметила, что с ней творится. Можешь ее как-то уговорить пойти спать?

– Попробую. Спасибо, тетя.

Арья прошла мимо гадкого Визериса, который, к счастью, что-то бубнил скучающему Джону – и, слегка отодвинув коляску Брана, шепнула на ухо сестре:

– Пойдем спать, а? У меня голова болит. Тетя нас отпустила…

-Санса подняла на нее совершенно пустые прозрачные глаза, под которыми залегли тени.

– Пойдем. И у меня болит. Не надо было мне пить это вино. Уверена, что тете не нужна наша помощь?

– Ей Джон поможет, если что. Пошли. А то у тебя пальцы кровят.

– Ой, а я не заметила. Да.

Санса встала и они, торопливо извинившись и пожелав всем спокойной ночи, поднялись наверх, в мезонин, в Сансину спальню. По дороге Арья услышала, как Дени негромко сказала Лианне, что она тоже бы пошла отдохнуть – дескать, дорога была тяжелой. Та ответила, что это не проблема – спальня уже готова. Прозвучал голос Дрого – резкий и с сильным акцентом. Он коротко бросил жене, чтобы ложилась и не ждала его. Потом разговоры стихли – они как раз повернули на третий этаж к мезонину.

Санса тут же забурилась в ванную. Арье надо было в сортир, и она уже начала нервничать, что сейчас придется топать вниз. Тут как раз сестра соблаговолила выйти – уже переодетая ко сну – в какой-то здоровенной мужской рубашке, что доходила ей почти до колен. Арья было уже собиралась спросить, не у Джона ли та позаимствовала предмет туалета – как иногда делала она сама, как вдруг ей пришло в голову, что у Джона явно размер меньше, и что рубашка, конечно, принадлежит не кузену – и вовремя прикусила язык. Санса бесцветным голосом пожелала сестре спокойной ночи и улеглась в кровать, отвернувшись к стене. Арья погасила верхний свет и вздохнув, отправилась в ванную.

Когда она вышла (мыться было лень, тем более – на полу же спать) обнаружилось, что Ним стоит у двери, чуть слышно поскуливая. Боги! Она забыла ее выгулять… Теперь не даст покоя.

Арья с опаской взглянула на сестру. Та казалась спящей. Арья тихонько открыла дверь и вышла. Псина метнулась вниз по лестнице в предвкушении прогулки. Вот хренова тварь, топает, как слон!

Проклиная все на свете, Арья на цыпочках сбежала вниз за Ним и поспешила выпустить собаку на улицу – потому что избалованная свободой барышня вполне могла устроить шум, лая в возмущении на запертую дверь. Сама скользнула за порог, дёрнувшись от морозного воздуха снаружи. Все-таки водолазка не была уж такой теплой… Ним деловито сновала по дорожке, нюхая следы приезжих. Арья задумалась о том, что Нимерии с первого нюха понравился гигант Дрого, и, странным образом, Дени тоже. А Визериса она вообще словно не заметила – а когда тот попытался потрепать ее по шее, зарычала. Да и правильно сделала, в сущности.

Дисциплинированная псина закончила свои важные дела и подошла к хозяйке, вопросительно на нее глядя.

– Ну что, пошли?

Арья открыла дверь и столкнулась лоб в лоб с Визерисом. Тот то ли не ожидал ее увидеть, то ли искусно притворился – но вид у него был изумленный.

– Прошу прощения. Куда это ты ходила? Не поздновато для прогулок для малолетки? Меня не пускали на улицу в тринадцать лет в это время суток.

– Мне почти пятнадцать. И я не гуляла. Она гуляла.

– Твоя хаски?

– Ага. Пусти, а то холодно.

– Кто же тебя не пускает? Хотя, может, и стоило бы…

Арья попыталась протиснуться между Визерисом и дверным косяком, но не тут-то было. Ним уже была в холле и недовольно смотрела на хозяйку.

– Ммм… Ты хорошо сложена для пятнадцатилетней. Дени была в этом возрасте плоская как доска.

– Руки убери. Я не шучу.

– Уверена? Мне показалось…

– Тебе показалось. Или ты уберешь эту гребаную руку, или Ним откусит тебе то, что по каким-то неведомым мне причинам дает тебе право называться мужчиной.

– Ладно.

Он отступил назад, и Арья, толкнув Таргариена плечом, таки прорвалась в холл.

– Да и сзади тоже ничего.

– Слушай, ты! Я скажу тебе только один раз. Любые комментарии на тему, любые поползновения в мою сторону – и я зашлю тебе мою псину в комнату. Возможно, когда ты будешь спать. Оттуда ты выйдешь девочкой – раз они тебе так нравятся. Подойдет к твоим нестриженым патлам. А мне не придется кормить Ним завтраком…

Арья, не оборачиваясь, прошла к лестнице. Визерис за ее спиной предпочёл не ответить на последнее замечание. Лишь когда она дошла до первого проема, он, цедя сквозь зубы, бросил:

– Возможно, я ошибся сестрой. Рыжая, скорее всего, будет посговорчивее. Все равно уже пошла по рукам. Хоть она и не в моем вкусе – но на каникулы сойдет, в качестве развлечения…

Ступенек было многовато, но двигаться Арья умела быстро. Она не стала изображать леди и шлепать говнюка ладошкой – она же не Санса. Удара левой Визерис явно не ожидал – и теперь сокрушенно вытирал кровь с губы, которая тут же начала опухать.

– За это ты поплатишься, мерзавка!

– Чего-то я сомневаюсь. И про мою сестру – только заикнись. Не то, что Ним – я запущу тебе в постель всю свору. Включая Солнце и Луну. Они обычно спокойные – но ради тебя, уверена, включат свой охотничий темперамент. Тоже мне – дракон! Да ты хуже зайца. На тебя и охотиться-то скучно… Даже не гляди в ее сторону. Особенно так, как ты смотрел на меня сегодня. Она вежливая – до определенной степени. Но если что – то я за нее…

– Вы тут развели волчий клан. Мерзость какая! Если вдуматься – была охота! Я же не мой брат. Потом не отмоешься. Обойдусь.

– Вот, вот. Обойдись. Ручками, ручками. Волчицы – не про тебя. А то без головы бы не остался…

– Ну-ну. Блюди свою честь. Достойно. У сестры твоей от чести мало что осталось, все равно. На мне бы она много не потеряла. После Пса – дракон только бы улучшил ситуацию. Статистически.

– Знаешь, что я тебе скажу, кроме того, что береги яйца, – даже этот Сансин Пес ближе нам по крови, чем ты. Его кандидатура еще может обсуждаться. Твоя – однозначно нет. Хоть статистически, хоть практически. А теперь я хочу спать. А ты – вперед – к мануальным упражнениям. Добрых снов!

Теперь можно было спокойно идти наверх – последнее слово все же осталось за ней. Ним лежала на коврике на лестничном пролете и, завидев хозяйку, радостно вскочила. Обе они поплелись на третий этаж. Арья вошла в комнату – придерживая ладонью дверь, чтобы та не дребезжала. В темноте все было тихо, мирно. Ним тут же тенью метнулась к спальному мешку. Арья последовало ее примеру.

Когда она уже устроилась внутри бессовестно шелестящего мешка и закрыла глаза, то услышала, как Санса тихонько сказала:

– Видишь, иногда кому-то везет. Просто надо верить…

– Нет, надо чтобы другие верили тоже… Или доверяли…

– Чему?

– Да хотя бы тому, что ты сама думаешь.

– А если я не знаю, что думаю сама?

– Тогда, боюсь, в этом-то и проблема. Тогда тебе никто не поможет. Кроме тебя самой…

Арья пролежала еще с полчаса и уже в полусне услышала как внизу, в ее собственной комнате топает и стучит дверцами шкафа Визерис – и бурчит что-то вроде: «Боги, почему тут так несет псиной?»

Это было лучше всякой сказки на ночь. Совместила приятное с полезным! Все равно Ним нуждалась в хорошем вычесывании. А надо же было куда-то девать шерсть… Вот проблема и снялась сама собой. Это же не осы – спать будет мягко! А использованную замурзанную щетку Арья просто аккуратно положила на верхнюю полку гардероба…

Арья обняла Ним – та пахла мускусом и немого – имбирными пряниками. Все-таки этот Визерис идиот… Псина тяжело вздохнула и, выпростав морду из-под верхней части спального мешка, вытянула ее на пол. Арья улыбнулась и вновь закрыла глаза.

Комментарий к XIII

Длинная вышла главка – ну и все же. Всех, кто празднует – с Рождеством!

========== XIV ==========

Зима началась внезапно

Как саван сдавила дни.

А образ твой, поэтапно

Стирается в снов тени.

Дорога свернет исходом

Наш пройденный путь в кольцо

Бреду к окончанью года,

Теряя твое лицо.

Уже не помогут бредни

Предутренние – вспоминать.

И волн беспокойных гребням

Не скрыть перепады дна.

Далекая – даже голос

Не слышен в плену снегов.

Холодная верность мола

Поглотит дуэт шагов.

Того, что искал – не понял,

Все предано страхом жить.

Надежда в безверье тонет,

Отпетая на межи.

Бесправный и отрешенный

Замру, как корабль в штиль.

По белому режет черный

Прорехой в вины сети.

И права в сомненьях нету. —

Я сам все права спалил.

Стою – и не жду ответа,

Отверженный на мели.

И рвусь сквозь полёты чаек

В невидимый горизонт.

Ты больше не отвечаешь,

Зима нас взяла на понт.

Дезертир

1.

Зачем он завис в этом городишке, Сандор и сам не знал. Изначально предлогом стала непогода – когда он остановился на заправке, мокрый и замерзший, и провел полчаса в захудалой кафешке, пытаясь хоть как-то обсушиться, выйдя наружу, был неприятно огорошен тем фактом, что к дождю прибавился еще и снег. Температура стремительно падала – согласно цифровому табло на бензоколонке, уже сползло до 30 градусов (-1 по Цельсию – прим. автора). А ведь когда он останавливался в прошлый раз, тремя часами раньше, точно такие же красные цифры на мониторе вблизи трассы А-89 показывали 45 градусов(+7 градусов по Цельсию)! Там-то и начался треклятый дождь, в теперь по лицу секла еще ледяная крупа, Иные ее побери!

Тащиться куда-либо по такой погоде было немыслимо даже для него. Поэтому, кое-как добравшись до первой попавшейся гостиницы, он снял номер на сутки. К вечеру бушующая стихия поутихла, но температура продолжала ползти вниз. Красный столбик спирта в уличном градуснике за окном медленно коснулся отметки «20»(-6 по Цельсию). Сандор даже не успел затовариться бухлом, поэтому теперь сидел и досадовал на себя, не зная, чем заняться. От нечего делать, включил телевизор и тут же наткнулся на сводку новостей, в которой промелькнула знакомая рожа. Известный столичный актер и режиссер пробыл неделю в руках отморозков в глубинке, на севере страны. После был отпущен, но не без потерь. Был найден на дороге с раздробленной кистью правой руки и срочно госпитализирован. По комментарию, оставленному врачом, пожелавшим остаться неизвестным: «Руку спасти вряд ли удастся» По последней информации, столичная знаменитость приходит в себя в местной больнице.

Вот оно как. Сандор, недолго думая, набрал Бриенне. Та ответила не сразу, примерно с третьего гудка, безжизненным и тусклым голосом.

– Да. Кто это?

– Бриенна, это Сандор. Просто номер сменил.

– Сандор? Здравствуй.

– Ты где? Знаешь про то, что произошло?

– Я на севере. Уже давно. С тех пор, как он пропал.

– Была в больнице?

– Только что оттуда.

– Как он?

– Ну, а ты как думаешь? Плохо.

– А что с рукой?

– Там ничего нельзя было сделать, – Бриенна судорожно сглотнула, даже в трубку было слышно, – Отняли по запястье. Теперь он на лекарствах. Надеются, что не будет дальнейшего некроза тканей.

– Понятно. А как у него настрой?

– Он вообще не хочет разговаривать. Таращится в одну точку. Глаза словно выключены. Я с ним просто сижу рядом. Есть заставляю – он отказывается. Одна радость – он так упрям, что есть надежда, что и болезнь он сможет переупрямить.

– А что родственники? Приехали?

– Тирион за границей. До него даже не смогли дозвониться. Серсея ехать отказалась, по причине неотложных дел в столице…

– Вот уж не ожидал от нее ничего иного. Надежда, впрочем, умирает последней. В ее случае, пожалуй, и время тратить не стоит. А тех, кто это сотворил, нашли?

– Нет. Джейме даже ни разу не видел их в лицо. Они действовали вполне профессионально. Видимо, подготовились. Джейме в этом городе был уже три дня к тому времени. Вел переговоры с одним местным бизнесменом на тему кооперации. Возвращался после банкета домой – решил пешком прогуляться. Прогулялся. Они все были в масках. Взяли его, отвезли в какой-то загородный дом. А там… Нет, не могу. В общем, я рада, что он выбрался. Они за него сначала выкуп хотели взять. Но потом решили, что игра не стоит свеч. И руку уже изуродовали к тому времени.

– Ясно. Ну хоть живой.

– Иной раз это не в радость. Он сам так говорит. Когда говорит. Ладит, что заслужил.

– Почему вдруг?

– Потому что эти уроды взяли его, чтобы отомстить за зверства Джоффри. По их собственным словам, один из них был отцом мальчика, что был убит на побережье. Мальчика с протезом. Тот тип и искалечил Джейме. Око за око. Он и дальше собирался действовать, но у других возобладал здравый смысл. У одного из них, что его и отпустил.

– Но Джейме-то тут при чем?

– Он говорит, что это расплата. За то, что не был отцом собственному сыну.

– Он тебе сказал?

– Да.

– Ясно. А что полиция?

– Ничего. Ищет. Зацепок мало. Дом тот нашли – но там никого. А хозяин давно переехал. Джейме мало что помнит – его все время били и не кормили почти. Только одно – что главарь сильно косноязычный. Тот все время шепелявил.

– Ну, по этим приметам они быстро найдут. Особенно если еще пару недель подождут…

– Сюда приехал этот детектив, Тарли. Его повысили после дела на море, и, поскольку эта история неким образом связана с той, он теперь тут роет.

– Тарли? Ну, тогда у этого дела появились шансы не уползти в «висяки».

Сандор, сам того не замечая, закурил прямо в номере. Когда дошел до половины сигареты, выругался и рванул на балкон. Там его тут же стегнуло по лицу ледяным обжигающим ветром.

– Тарт, ты там?

– Да. Как ты сам? И где ты?

– Нигде. Я нормально.

– А как Санса?

– Не знаю. Я до нее не доехал. Решил, что не стоит.

– Сандор, ты кретин. Прости, конечно. Законченный кретин.

– Спасибо тебе. Я и сам это знаю, не стоит так орать.

– Ты знаешь, но идешь все равно в своем кретинском направлении! Для чего это все? Ради чего?

– Ради нее.

– Ради себя, я бы сказала. Все жалеешь себя. Иногда случается, что жалеть начинаешь по-настоящему. Но уже поздно бывает. Невозвратно. Когда сущность уже разрушена.

– Я знаю, как бы. Помнишь, ожог?

– А я не про тебя. Если знаешь, то тем более. Ей ты тоже этого желаешь?

– Ты сбрендила, женщина? Я оставил ее, чтобы она могла идти вперед.

– Ага. А она так и поскачет! Радостно хлопая крыльями, навстречу солнцу! Ей шестнадцать лет, Иные тебя забери! Сколько раз она уже пыталась покончить с собой? Тебе все мало? Ты что же, думаешь, что от того, что ты отвез ее к тете и та записала ее в школу, она перестала быть той самой девочкой, что мы все наблюдали в горах? Да она каждое дуновение ветра чувствует! И ты всерьез надеешься, что, бросив ее там в неопределенности, с редкими телефонными звонками, ты сподвигнешь свою эту Пташку на счастье?

– Я ей не звоню.

– Еще лучше. Ты, значит, исчез в неизвестном направлении и ждешь, что она там будет наслаждаться жизнью и решать задачки по математике? Санса, которую я знала, уже бы пустилась на поиски тебя. Не удивлюсь, если она вскоре тебя найдет.

– Я не исчез. Я с ней официально расстался.

– Это как?

– Написал ей письмо.

– И что там было, в этом письме?

– Я сообщил ей, что повстречал другую. Старше ее, опытнее. Что собираюсь продолжить эту историю. Пожелал ей удачи.

– Нет, ты еще больший кретин, что я думала. У тебя вообще отсутствует мозг! Как и совесть! Ты же ее фактически уничтожил, размазал по земле, как бульдозером! Девочка и так не уверена в себе, а тут такой удар в спину! Лучше бы ты ей написал, что ты гей. Или что собираешься пальнуть себе в висок. Так бы она хоть тебя оплакивала – ей бы было чем жить и утешать себя! А ты отнял у нее все, чем она жила, да еще и унизил этим своим «женщина старше». Хрен знает, сможет ли она теперь вообще подняться с земли.

– Она должна. Она сильнее, чем все эти твои ахи-охи.

– Ничего она тебе не должна. Она же человек, а не деревянный человечек, как ты. Может и сломаться. И все твоя будет заслуга. С чем тебя и поздравляю!

– Иди в пень. Все с ней будет хорошо. Иначе бы я почувствовал.

– Ты не умеешь чувствовать. Или боишься. Вернулся бы ты к своей бывшей хозяйке, Сандор. К Серсее. Она как раз тебе подходит. По абсолютной черствости, бездушию и эгоцентризму. Вы вполне друг друга стоите!

– Я думаю, хватит об этом.

– Я думаю, этот разговор вообще пора заканчивать. Я передам Джейме от тебя привет. Может быть. Ты меня очень разочаровал. Надо будет на досуге позвонить Сансе.

– Не вздумай ей ничего рассказывать, Тарт, или я клянусь, что сверну эту твою толстую шею!

– Не дотянешься. Но в любом случае, я и не собиралась. Человек, что так поступил с девочкой, что любила его так, как Санса любила тебя, вообще не заслуживает второго шанса. Если она выжила – ей будет лучше без тебя.

– В этом я с тобой согласен.

– В жизни не видела никого более бесхребетного и жалкого. Сделал гадость, уполз на брюхе и теперь сидишь под скамейкой и жалеешь себя? Лучше бы ты не звонил, честное слово. И так тошно, а теперь совсем на душе гадко стало. Прощай!

Тарт бросила трубку. Глупая баба. Под стать Ланнистеру. И что они все так и рвутся из штанов – пророчить, выдавать вердикты и судить? Себя пусть судит и своего хахаля, что спал с собственной сестрой, да еще и обрюхатил ее чудовищем!

2.

Сандор сплюнул с балкона попав в бродячего пса, что таскался возле входа в гостиницу в поисках какой-нибудь жрачки или просто укрытия. Закурил еще одну – даром, что все удовольствие от двух предыдущих пошло коту под хвост из-за мерзкого разговора с Бриенной. Сигаретный дым вился мелким бесом от причудливых завихрений ветра и уносился в темную даль. Туда, где спало море.

Он докурил и, одевшись, вышел из номера. Холод – не холод, но надраться хотелось до невозможности. Ежась от ветра, прошел три квартала до магазинчика, что торговал выпивкой и жалким набором продуктов. Сонный мужик за прилавком продал ему бутыль рома и две пачки сигарет, за которые он безобразно переплатил. Все в этом мире надо делать вовремя.

Вместо того, чтобы идти в гостиницу, он зачем-то потащился вперед и, пройдя еще квартал, свернул направо, на набережную. Городок был невелик, так что буквально через пару минут, минуя темные переулки и обоссанные бестиями о четырех и двух ногах мусорные баки, Сандор вышел на слабо освещенный желтым дрожащим на ветру фонарем берег. Слева белым шрамом на черной воде простирался вдаль обледеневший мол, справа, на длинной, выдающейся в море каменистой гряде, стоял серый с белым маяк. К нему вела странная металлическая конструкция, вроде мостков, вся обросшая чудовищными, как бивни доисторических мамонтов, желтовато-молочными сосульками, видимо, появившимися от штормовых волн, схваченных морозом. От всей это картины становилось, мягко говоря, не по себе, и Сандор уже пожалел, что вообще сюда поперся. Стараясь не глядеть на зубастый маяк, он приложился к бутылке – ром, хоть и дорогой, был отличный. После пары глотков ему стало даже как-то теплее – ветер уже не обжигал так сильно. Море пока билось свободно – все же морозы вдарили только сейчас. Серо-лилового цвета вода лизала скованный изморозью берег, сливаясь к горизонту с красноватыми низкими зимними облаками. Сунув в карман куртки бутылку, Сандор закурил – дым полетел к ощерившемуся ему навстречу маяку, спокойно просачиваясь между острых, как мечи, зубьев, словно и не замечая их. Да, море бывает и таким. Ему больше хотелось держать в голове те картинки, что всплывали из августа – того, что был, казалось, тысячу лет назад. Но всему этому нынешнему дерьмовому опустошению и безнадеге в голове больше соответствовал этот брошенный и закованный во льды маяк, – ничего человеческого, одно бесстрастное торжество стихии над материей.

Он торопливо докурил и, с трудом оторвав взгляд от апокалиптического зрелища, двинулся в обратный путь. Видимо, по пути он свернул не туда и попал к какому-то кабаку – где толпилась кучка мерзнущей молодежи, и явно шла какая-то разборка. Влезать совершенно не хотелось, поэтому Сандор поспешил пройти мимо, в очередной вонючий, размалеванный граффити переулок. Неожиданно ему в плечо влетел какой-то худосочный юнец в куртке на рыбьем меху. Не дай боги, бутылку разбил!

– Хрена ли? Смотри куда падаешь, чувак!

– Сам смотри, урод. Ой…

– Вот тебе и «ой». Если ты разбил мой ром – бить буду долго…

– Я не виноват – пискнул парень, – Это все эта сучка…

– Какая еще сучка? Ты оборзел? Что мне за дело до ваших сопливых разборок? И вообще, валить вину на бабу – последнее дело… Твое счастье, ром цел…

– Извините, сэр… я не нарочно. Она меня толкнула.

– Иди-иди.

Клиган уже было зашагал дальше, как его остановил очередной вопль – на этот раз девичий. Он оглянулся. Возле налетевшего на него паренька образовалась девица – миленькая блондинка в белой курточке и каких-то немыслимых фиолетовых валенках.

– Еще раз посмеешь меня тронуть, козел, я тебе уши откручу и к яйцам подвешу. Мы все стоим в очереди – а ты сзади пристроился, извращенец хренов! Ненавижу это место – вечно тут всякая мразь таскается…

Девица зло топнула ногой, взметнув облако снежной пыли и мрачно удалилась, бросив подозрительный взгляд на Клигана и уничижительный – на любителя близостей в толкучке. Паренек рванул в очередь, тем более двери как раз открылись. На пороге дискотеки – теперь уже было понятно, что это такое – судя по скверной музыке, доносящейся изнутри – возник лысоватый толстяк, злобно и растерянно оглядывающий толпу.

– Пять человек запускаю, остальные гуляйте до завтра. Кто тут первый?

– Я! – чирикнула блондинка в фиолетовых шузах. За ней глядя в землю, потянулся незадачливый паренек.

– Ты не идешь, урод!

– Мисс, если он стоял за вами, он тоже имеет право! Не шумите тут, а то сейчас домой пошлю. Документы приготовьте, – малолеток я не пускаю. Вы все знаете правила.

Девица принялась копаться в карманах, вытаскивая все, что там завалялось – от помады до прокладок. Клиган нехотя подошел ко входу и тихо сказал зябко поеживающемуся толстяку:

– Гони парня, хозяин. Тут была небольшая разборка. Не надо ему внутрь. Запустишь – пожалеешь. Пусть себе дома дрочит. Тебе охота еще дополнительные неприятности на свою голову зарабатывать?

– Ты видел, что ли?

– Я видел и слышал достаточно. Гнилое дело.

Неожиданно ко входу подрулила помятая с одного бока полицейская машина.

– У вас все в порядке сэр? А то тут из дома напротив звонили, что какие-то крики были. Этот мужчина вам мешает?

– Нет, все в порядке. Этот мужчина работает на меня. Спасибо, офицер. Сейчас мы этот детский сад разгоним. Я знаю законы.

Коп недоверчиво посмотрел на Клигана и тронул машину.

Толстяк с прищуром глянул на своего собеседника и осклабившись, спросил:

– Хочешь, работу, друг? Меня не интересует, кто ты и что у тебя за спиной. Я вижу, ты сечешь тему. Меня до смерти достали эти сосунки. Вместо того, чтобы заниматься делами, я тут торчу и провожу фейсконтроль. Для хозяина заведения это несолидно. После того, как Бруно свалил, я уже вторую неделю не могу за вечер присесть – и то малолетки все время проскакивают. Плата подходящая. Даже квартиру тебе могу сосватать – полагаю, ты не местный. У меня свояченица тут сдает комнаты в соседнем доме. Соглашайся, дело стоящее. Никаких вопросов, никаких придирок. По понедельникам – выходной. Ну что?

– Идет. По рукам.

– Ну вот и славненько! Тогда приступай прямо сейчас. А то там внутри уже, небось, буза. Датых и обкуренных – все равно умудряются, гады – на мороз. Скандальных – туда же. Отбой в пять утра. Начинаем по вечерам с шести.

– Ладно. Мне это подходит.

– Гони остальных в шею. Как тебя величать то?

– Пес.

– Очень хорошо, Пес. Вот еще четверых. Документы у них проверь – особенно у девок. До восемнадцати пусть валят домой, к маме и учебникам. Все время норовят обмануть. Деньги с них моя племянница внутри собирает. Тем, кому меньше двадцати одного года, приходится платить больше – одно разорение без выпивки-то. Совсем уродок тоже лучше не пускать. Ну, ты понимаешь. Потом прикрой дверь и внутрь.

Толстяк юркнул обратно, в здание дискотеки, а Сандор занял его место напротив двери. Первой к нему подошла уже известная шумная блондинка. Ему почему-то пришла в голову мысль о том, что сестра Пташки должно быть барышней в этом роде. Хотя вряд ли она носит фиолетовые валенки…

Он прилежно изучил сунутые ему в руки водительские права. Все вроде соответствовало. Барышне уже стукнуло восемнадцать. А так, по виду не скажешь…

– Проходите.

– Спасибо, сэр.

Вот и началась новая фаза в его жизни. Закрылась одна дверь, открылась другая. В конце концов, все люди должны работать. Да и Серсеины деньги не бесконечны. В любом случае, дальше ехать не имело смысла. Если останавливаться – почему бы и не тут? Вонючие баки, грязные улицы. Все, как полагается такому, как он. А еще в качестве бонуса – зубастый маяк, к которому он будет каждый день гулять, проверяя новые наросты. Море… Интересно, когда оно замерзнет? И замерзнет ли…

========== XV ==========

Тогда было время, что времени не было,

Тогда было слово, но не было слов.

Тогда небылицы не были небылью,

А лицами неба являлась любовь.

Там пела Анжела

И ангелы пели с ней,

О небесах там ангелы пели с ней,

И песня летела.

Тогда было место, где не было местностей,

В них не было верха и не было дна,

Носилась над бездной, безвидной и девственной,

Прекрасная птица – певица одна.

Там пела Анжела

И ангелы пели с ней,

О небесах там ангелы пели с ней,

И песня летела.

Ольга Арефьева и «Ковчег» – Анжела

1.

Санса проснулась от того, что кто-то провел ей по лицу холодной мокрой тряпкой. Она открыла глаза – прямо над ней зависла Нимерия, что, свесив вниз морду, требовательно тыкала ее в щеку влажным носом. Санса, вытащив руку из по одеяла, с трудом дотянулась до пушистой морды хаски и рассеяно потрепала собаку между ушами. Ним повиляла хвостом и легла в изножье кровати, беспокойно взирая то на дверь, то на хозяйку, безнадёжно утерянную в недрах спального мешка.

Санса приподнялась на локте и взглянула на сестру: как та умудрилась перевернуться, знали только Семеро, но факт остается фактом – Арья лежала наружу ногами, торчащими из того места, где полагалось быть голове, а своей лохматой башкой запихнулась в самую глубину своей импровизированной постели. Немыслимое дело! Санса перевела взгляд на часы: было уже десять утра. Можно и нужно было вставать. Она стащила с кровати одну из мелких декоративных подушечек и довольно метко кинула в то место, где, предположительно, находилась буйная голова Арьи.

Спальный мешок заворочался и даже замычал, – это было очень смешно. Санса фыркнула. Вот сейчас бы видел ее Джон – это вам не вечернее платье!

Сестра червяком вылезла из своей норы и села, скрестив ноги на ковре. Ним тут же спрыгнула с кровати и проделала с Арьей ту же процедуру, которой до этого разбудила Сансу. Девочка лениво гладила псину, прижимаясь лохматой головой к густой шерсти на боку. Потом потерлась лицом о шею Ним и, наконец, открыла глаза.

– Привет! Сколько времени?

– Уже десять. Тетя нас убьёт.

– Не убьет, авось. Там же Джон есть. И вообще, сегодня воскресенье! Это ты можешь дрыхнуть допоздна хоть каждый день, а нам, простым смертным приходится топать по морозцу – грызть гранит науки.

– Знаем мы твой гранит! Прогульщица. И потом, я встаю вместе с тобой – по привычке.

– Ну и дура. Я бы спала и спала. А занималась бы вечером. У меня после шести пополудни голова словно включается.

– А я уже даже не знаю. Раньше я любила вставать по утрам и просыпалась до будильника – сама. А теперь и не понимаю толком. После этого лета все сбилось.

– Да помню я твои штучки. Человек-будильник. Этот вот твой хрыч очень правильно тебя прозвал. Пташка и есть Пташка.

– Арья!

– Прости. Забыла. Имен называть нельзя, а то ты расплачешься. Можно, я дам ему какое-нибудь кодовое название? Как насчет « змей подколодный»? Нет, это твой первый муж. Шакал? Это больше подходит Джоффри. О, придумала! Я буду звать его «Шавкой». Потому что он уполз, как шавка…

– Не надо его никак звать. Вообще не говори о нем.

– Ага. Я – не говори, а сама ты в рубашке чьей щеголяешь?

– Я не щеголяю. И ты права – зря. Просто иной раз…

– Что?

– Ничего. Ты все равно не поймешь. Давай уже вставать.

– А я уже встала. Ты пойдешь мыться?

– Умываться. А тебе как раз помыться не помешало бы. Вчера-то вечером не стала – я слышала.

– Тоже мне. Ладно. Умойся, я потом.

Санса пошла в ванную, наскоро побрызгала в лицо водой. Волосами можно было теперь не заморачиваться – даже причесываться не надо, хорошо! Надо лбом кудлы подросли и стали торчать вверх непослушными рожками. Санса кое-как пригладила их. Сюда бы такую щетку, какими собак чешут. Разве что у Ним одолжить? Санса хихикнула и поморщилась. В дверь раздраженно постучали:

– Давай быстрее. Тетя приходила узнать, живы ли мы. И говорит, если не спустимся через десять минут, она завтрак вообще уберет.

– Ммм. Иду. Извини.

Санса еще раз посмотрелась в зеркало и вышла. Арья тут же, пихнув сестру локтем, зашла внутрь и захлопнула за собой дверь. Санса недовольно покрутила головой – зачем же так громко? – и пошла одеваться.

Через пять минут сердитая и какая-то красная младшая сестра вышла из ванной.

– Это ты слила всю воду? Я залезла в душ – все было нормально, но, когда начала смывать мыло, вода довольно быстро стала ледяной… Пришлось мыться так – но холодно же, седьмое пекло!

Санса вздрогнула от последних слов Арьи. Как давно она их не слышала! Тут же одернула себя. Подумаешь! Самое обычное ругательство, куча людей его употребляет. И все же, как и многие другие вещи, эта фраза уже закрепилась в ее мозгу, как эксклюзив, и теперь бессознательно вызывала массу ненужных и неуместных эмоций – до дрожи в коленях.

Санса привычным жестом попыталась откинуть волосы от щеки – и обнаружила, что надоедливых прядей давно уже нет – рука цапнула воздух. Отсутствие привычных вещей, знакомые слова, услышанные не из тех уст, бесконечные несовпадающие, словно чужие, дежа-вю: все это смутностью и несостоятельностью сводило с ума.

– Ну так что – мне тебя бить за холодный душ?

– Арья, я же сказала – я не мылась. Только умывалась, – машинально ответила Санса, рассеянно ковыряя заусенец на безымянном пальце.

– Оставь эти свои ногти! – прикрикнула на нее младшая сестра. Санса даже не стала возмущаться наглостью и отсутствием субординации. Права – значит, права. Она нервно запихнула руки в задние карманы узких джинсов.