Текст книги "Это было у моря (СИ)"

Автор книги: Maellon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 70 (всего у книги 101 страниц)

Тут из окна был виден ее маленький садик. Ленор любила открывать окно: начиная с ранней весны ее ставни и рамы всегда были нараспашку. Ей нравилось, что в комнате прохладно, и пахнет цветами и ветром. Он подошел к окну и попытался его открыть – тут было все же дико пыльно – пылью буквально воняло. Окно поддалось не сразу, для приличия посопротивлявшись. Из щели между рамами посыпались дохлые, почти истлевшие, пауки и мухи и клочки рыжей ваты, которой был проложен желобок в раме, подготовленной к зиме. В конце концов окно со скрипом распахнулось, и в комнату Ленор хлынул поток свежего морозного воздуха. Так-то лучше.

Сандор стер ладонью пыль с картины, изображающей женщину у окна. На Пташку вовсе не похожа. Он достал из внутреннего кармана фотографию и прислонил к старой лампе на тумбочке. Спать он сегодня будет здесь. А позволено ему это будет только после посещения последнего объекта экскурсии на сегодня. Он щелкнул зажигалкой – новой, купленной на одной из станций – старая безнадежно сдохла. Это его дом, и он может тут курить – как и делать все остальное. А что остальное, кстати? Пустить себе пулю в лоб? Танцевать на столе? Устраивать оргии – непонятно только с кем? Похоже, единственным его компаньоном был безликий рыцарь. Весело, нечего сказать.

Он бросил последний взгляд на улыбающуюся фотографию Пташки на тумбочке и торопливо вышел. Надо было поспешить – пока окончательно не стемнело. По дороге нашел еще одну бутыль бурбона – на подзеркальнике в прихожей – на этот раз полную на треть. Уставился на свое проплывшее мимо отражение в запылённом стекле – почти не видно – ни лица, ни ожога – как у гребаного рыцаря. Открыл бутылку, – едко пахнуло сивухой – но ничего подозрительного. Выпил половину – бурбон был очень неплох – теперь можно и в овраг. Спирт обжег и без того раздражённое, иссушённое бесконечными сигаретами горло. Ну и хрен с ним.

Сандор откашлялся, открыл дверь и вышел на улицу. Не спеша прошел по хрустящему, схваченному морозом грунту. Под ногами вмерзли в грязь, как монеты, жёлтые осиновые круглые листья. В леске было темно и как-то менее холодно – возможно, потому что деревья защищали свое узкое пространство от внешних потоков воздуха. Пахло палой листвой. Осины чуть слышно поскрипывали – ветра почти не было, но насколько Сандор помнил, они умудрялись петь свои тоскливые песни даже в штиль.

Он остановился на краю мелкой канавы – даже овраг время почти сравняло с землей. От двух старых деревьев остались лишь пни – обломками торчащие по бокам, как унылые стражи. Об одно из этих деревьев Григор и разбил голову сестры. В куче бурой палой листвы валялся детский велосипед с искривленным ржавым колесом – похожий на тот, что был у него в детстве – но другого цвета. На спицах были намотаны когда-то красные и синие, а теперь почти обесцветившиеся проволочки – для красоты, что ли? Валялись какие-то бумажки, пакеты – похоже, это место часто использовали как свалку. На другом краю почти незаметного теперь оврага росла удивительно стройная елочка – приятно веселящая взгляд посреди унылой серости своей свежей зелёной одежкой.

Все было совсем не так как он себе представлял. И опять же – ни следа призраков, столь долго наводящих сумбур в его головы. Только беспорядок, общая неухоженность и запустение. Тут больше нечего было искать. Страхи, что так долго терзали его, ушли – уступив место пустоте и странному сожалению о том, что стоило прийти сюда раньше – он опоздал лет на двадцать.

Сандор развернулся и побрел к дому. По дороге вытащил из кофра сумку и кое-как закрыв выбитую дверь, отрезал себя от тьмы, оказавшись в еще более густой мгле старого дома. Свет он зажигать не стал, но нашел на столе в столовой огарок свечи и запалил ее. Наведался в грязный сортир – ну хоть вода тут была. Устроился на ночлег в комнате Ленор – с трудом вытряхнув безумно пыльное одеяло. Освещенная неверным миганием свечи, на него, улыбаясь, глядела Пташка. Она словно стала ближе – и дальше. Сандор вытащил из сумки свою собственную непочатую бутылку бренди, сделал пару глотков. Виски сдавливала усталость. Он потушил свечу – еще не хватало устроить тут пожар! Откинулся на куртку, что бросил поперек заплесневелых подушек и долго слушал, как в углу копошатся мыши. Потом его накрыло серым крылом сна – ни кошмаров, ни откровений – только туман и шелестящие самим себе в такт осины.

2.

С утра последний отпрыск дома Клиганов проснулся от стука в дверь. Кое-как продрал глаза. В доме было дико холодно. Он даже не проверил, что там было в котельной, вот осел! Жрать хотелось до безобразия. Настойчивый стук повторился. Он, чертыхаясь, прошел в прихожую. На пороге стоял молоденький коп, в свежей, с иголочки форме и идиотской шляпе.

– Сэр, вы проникли на территорию частной собственности. Вам придется пройти со мной.

– Послушай-ка, вот хрена с два. Это мой дом.

– Я не совсем вас понимаю…

– Вот то-то и оно. Это мой дом. После смерти брата это сомнительное сокровище отошло мне по закону, которому, я так понимаю, ты служишь? Куда я еще должен проходить, по-твоему?

– Кто вы, сэр?

– С этого стоило начать.

Он выдал недоумевающему офицеру свое водительское удостоверение, которое тот изучил с пристрастием частного сыщика, идущего по следу важного преступника.

– А у вас есть право на собственность, сэр?

– Какое, на хрен, право на собственность? Я еще не успел вступить в наследство. Брат помер только в прошлом месяце.

– А почему вы сломали дверь?

– Потому что Григор случайно забыл оставить мне ключ от двери – не успел перед аварией, бывает.

– Прошу прощения, сэр, я не знал. Мои соболезнования. Ваш брат– это легенда нашего отделения. Но вам все же придется пройти со мной. Я отвезу вас к нотариусу, что обслуживает эту часть города. Он, возможно, сможет вам помочь. У вас есть свидетельство о смерти брата?

– Есть. Но не гони волну. Поскольку я не легенда – мне необходимо посетить сортир. Потом я в твоём распоряжении…

Через час Клиган вышел от нотариуса, который, сделав соответствующие звонки, начал дело о вступлении в наследство, заверив своего нового клиента, что тот совершенно спокойно может находиться на территории доставшейся ему собственности. Завещания Григор не оставил, поэтому все происходило автоматически.

Сандор пошатался по городу – к нотариусу он приехал на полицейской машине и теперь надо было возвращаться домой пешком. Заглянул в забегаловку на углу, позавтракал. Здесь кофе был не таким безнадежным, как на трассе – хвала богам. Зашел в магазин, купил себе новый сотовый телефон – нотариус был в возмущении, что у него нет возможности контакта с клиентом. Тут же позвонил старому дураку в офис и оставил свой новый номер.

Продолжая гулять по городу – места тут было немного, он прошел мимо своей старой младшей школы, что теперь стояла закрытой, и добрел до кладбища. На могиле родных он не был уже лет так пятнадцать. Последний раз он посетил этот приют успокоения, будучи еще подростком – принес Ленор и отцу с матерью букет цветов – перед своим очередным возвращением в пансион.

На кладбище прибавились новые могилы с крестами – дань новому культу, что добрался и сюда. Память услужливо подсказывала путь к семейному участку. Отца хоронили там последним – кремировали, чтобы не заморачиваться и прикопали к матери. У Ленор была отдельная плита. К его досаде рядом, на соседнем участке копошилась какая-то старуха. Сандор посмотрел на странно чистые плиты – дождь их так отмыл или снег? – и уже собрался было повернуть восвояси, как вдруг старуха его окликнула.

– Здравствуйте! Я вас слышу. Вы не беспокойтесь, я сейчас уйду. Я всегда хожу сюда по воскресеньям.

– Да нет, я сам уже ухожу. Неважно

– Вы пришли к кому-то конкретному, сэр? Здесь не так много посетителей.

– Нет, я…

– Я пришла к мужу. И к сыну. Вся моя семья теперь лежит тут. Надо же их навещать.

Старуха распрямилась – она мыла плиты губкой, поливая себе на руки из бутылки с водой и Сандор с ужасом – и одновременно облегчением, увидел, что она слепая. У ограды стояла прислоненная толстая полосатая трость для невидящих. Старуха отложила свои приспособления для помывки и с удивительным проворством выбралась с участка. Сандор глянул на даты, высеченные на камне – муж умер больше десяти лет назад – а молодой еще, судя по цифрам, сын – три года назад.

Старуха подошла ближе – дыхание его, что ли, она слышит? – и сцапала его за рукав куртки. Сандора передернуло. Странные они, эти незрячие.

– Извините, если я вас напугала. От меня часто люди шарахаются. Отличия пугают.

– Догадываюсь. Мне очень жаль.

– Я и соседнюю могилу тоже мою. Сюда никто не приходит, смотритель кладбища сетует.

– А кто тут похоронен?

– Мне говорили, целая семья. Отец, мать, дочка. Они уже давно все умерли. Трагическая история. Девочки не было и шестнадцати, вы сами можете посмотреть по датам. Ее нашли мёртвой в лесу. Были еще два сына. Один – полицейский – долго тут работал. У них и дом, кажется, есть в городе. Он переехал в столицу – и там погиб при исполнении служебного долга, вот недавно. Смотритель сказал – тут хоронить не будут. Видимо, упокоился в столице.

– И что – это все члены семейства?

– Нет, по-моему, был еще один – блудный сын, так скажем. Там тоже трагедия – мальчик в детстве сильно обгорел – что-то вроде несчастного случая. Разное, конечно, говорили. Мы-то переехали сюда позже.

– И что?

– Ничего. Он сюда не наведывается. Вообще никто на могилу не ходит, не ухаживает. Тяжело это. Вот я иногда цветы сажаю. Или приношу свои, из сада. Несмотря на слепоту, умудряюсь пока с ним справляться. На запах, наощупь. Надо же за что-то цепляться – пока остается. Вот по осени посадила на обеих могилах восточные ирисы. В мае зацветут – будет красиво.

– Понятно. Мне пора идти. Вам помочь как-то?

– Нет, не надо. Я привыкла все делать сама. Не люблю зависеть от посторонней помощи. Спасибо.

Сандор уже было развернулся чтобы уйти, но старуха неожиданно провела ему своей тонкой почти прозрачной рукой по лицу. Он вздрогнул и отшатнулся.

– Извините. Я так редко говорю с посторонними – а вы были почти любезны. Чтобы увидеть вас – мне нужно до вас дотронуться. Простите, что напугала. Вы ведь к семье пришли, да? Я сейчас почувствовала ожог на лице – но и раньше поняла, кто вы.

– Как?

– По страху. У вас испуг в голосе. Как бывает у людей, которые долго не могут на что-то решиться. Когда годами живешь в темноте – учишься различать оттенки, не видя. Простите. Вы хорошо сделали, что пришли. Можно я и дальше буду за могилой ухаживать? Вы ведь вряд ли тут задержитесь – тут же одно прошлое, а вы еще молоды. А ваши родственники мне уже как родные.

– Да, конечно. Спасибо вам.

– Не за что. Мы все пришли из земли – в землю и уйдем. Не имеет значения, кто кому по крови родственник. Это как цветы – растут рядом, значит родня. Старые связи рвутся – и возникают новые.

– Да. Вы правы, наверное.

– Я пойду. А вы не бойтесь – тут ничего страшного нет. Это как посетить старых друзей. Не стоит себя самого так накручивать. Вашеʼто время еще не пришло.

– Вероятно.

– До свиданья. Было приятно пообщаться – познакомиться лично. Когда-то надо возвращаться к прошлому – ну хотя бы для того, чтобы оно не висело позади. Так легче идти вперед…

Через два дня Сандор получил, наконец, бумаги на собственность, запер дом и предварительно забредя на кладбище с букетом последних осенних хризантем, оставил их на плите Ленор. Опять зарядил дождь со снегом. Он пробыл на могиле недолго. Прошлое осталось позади – на этот раз окончательно. Даже овраг в его памяти начало заносить снегом – он больше не страшил его, как прежде. Не было в душе и радости – но странным образом, все наболевшее вдруг начало тонуть в вялом покое, словно в тумане, что, наползая, затягивал в себя многолетний душевный раздрай, что подспудно мучил его. Позади нечего было искать: если что-то и было в его жизни – то впереди. К полудню маленький городок остался за спиной – а перед ним опять легла ровная полоса дороги.

========== VIII ==========

Отзовись, отзовись, мое эхо,

Отреши и прости мою боль!

Я на скатерти белой – прорехой

Собираю всю сорную соль.

Зачерпни мне воды, мое небо,

Чтоб с утра все утраты отмыть.

Кто-то был и распался, и не был

От сияющей яви до тьмы.

Не ропщите дождем мои рощи,

Свой заветный теряя убор,

Вас ноябрьский рассвет прополощет,

Серебря сединою мой двор.

Заклеймите меня отпущеньем

Вин моих и безгреший чужих.

Заплетите прощанье прощеньем,

Заметите мой след на межи.

Санса V

Санса раздраженно высунулась из ванной. Судя по разговорам на улице, Тарли уже ушел. Она услышала, как хлопнула дверь машины и заревел двигатель. Скатертью дорожка! Сердито протопав наверх, Санса зашла в комнату и плюхнулась на кровать. Что за мерзкий день – все против нее!

Хотелось кому-то пожаловаться – но было совершенно некому. Даже Арья была еще в школе. Ну не дяде же с тетей – тем более Лианна сегодня пошла к врачу на осмотр – ей плакаться в жилетку!

Внезапно Санса вспомнила, что Миранда болеет – следовательно ей то как раз позвонить было можно. Если она там уже умирает – то может и не подходить. Санса взяла телефон и набрала подруге. Та ответила сразу – видимо, надобность сидеть дома по болезни вызывала у нее порядочную скуку.

– Привет, Старк! Как ты поживаешь? По моим подсчетам ты должна сейчас сидеть на биологии, от которой я так успешно избавилась…

– Я тоже. Меня отстранили на неделю.

.

– Вот те на! И что ты натворила? Поцеловала Зяблика в носик?

– Вот и нет. Я треснула Грейджою по морде.

– Класс! – заорала Миранда в трубку и тут же закашлялась. – За что?

– Много ерничал. Критиковал мою прическу.

– А что, ты сменила прическу? Почему мне не сказала?

– Я сейчас говорю. Да, сменила. Подстриглась.

– Ух ты! Насколько коротко?

– Коротко. До такой степени, что Зяблик сказал, что я лысая.

– Ого! Радикальненько. Щелкнись и пришли мне фотку. А то так скучно… А чегой-то ты вдруг?

– Захотелось. Нет, на самом деле…

– Ну колись, что случилось. У тебя голос тот еще, надо сказать…

– Ну я… Мне пришло письмо. От него.

– Да ладно! И что?

– И ничего. Он меня бросил. Поменял на другую. Типа.

– Таак. Погоди я встану. Он тебя бросил в письме? И так и не звонил?

– Неа. В письме том написано, чтобы я больше и не пыталась. Видимо, он сменил номер.

– Вот ведь хренов козел! Прости, пожалуйста. Но ведь по-другому не скажешь.

– Наверное. Я вообще не хочу об этом говорить

– Едва ли это так, – неожиданно заявила Ранда, шмыгая носом в трубку.

– Скорее всего, ты как раз хочешь говорить – но боишься себе в этом признаться. Ну да ладно. А что сказал Грейджой, за что схлопотал по роже?

Санса почувствовала, что уши ей заливает предательский румянец.

– Он сказал, что мне понадобилось менять имидж, потому что у моего любовника так на меня уже не стоит.

– Ах ты ж, кусок дерьма! Очень правильно ты ему вдарила! Не говори, что он после этого еще и пошел жаловаться.

– Нет, он не ябедничал. Там директор вовремя подоспела.

– В кабинет водила?

– Ага. Пилила по-всякому. И взыскание назначила. И психолога. Слушай, Ранда, я вот что думаю – может, мне перейти на домашнее обучение? Ну, на экстернат? Осталось-то… Все эти товарищи меня просто сожрут. Если бы все эти шутки были просто… Но ты же понимаешь…

– Понимаю. Режут по живому. Грейджой раз в жизни попал в ворота, не осознавая того. Хренов придурок! Как же он не вовремя всегда.

– Это точно.

– Ну, Старк, я не знаю. Мне страшно не хочется тебя терять. Только появляется кто-то приличный – и тут же деру. Как в начале года с Мией.

– С кем?

– С Мией Стоун. Она тоже ушла на домашку. Не из-за Грейджоя, кончено. Но вот с директрисой, как и ты, не поладила. Теперь ходит раз в месяц, сдаёт рефераты…

– А то есть такое все-таки возможно! Вот хорошо-то! осталось только моих уломать. Может, это выйдет дешевле? Я же ходить-то не буду…

Ранда прыснула в трубку:

– Едва ли. Наша стервятница своего не упустит. Деньги прикарманит – и порадуется, что так ловко тебя сбагрила.

– Да. Спасибо за инфу. Я подумаю.

– Подумай. И помни о Зяблике – он без тебя совсем загнется. Мальчик явно втюрился…

– Ранда, брось. Ну куда еще втюрился…

– Да точно, тебе говорю. Ну, да это не суть важно. С чего тебе запираться в доме? Так вся радость от школы пропадет – останется одна учеба! Браниться будет не с кем, учителям тоже глазки не построишь, в комнате -то сидючи! Подожди еще немножко. Вот я избавлюсь от этих соплей с температурой, вернусь, – и мы покажем этому члену без мозгов. А директор – уверена, что это из-за Гарри. Она тебя невзлюбила потому что он чего-то там начирикал. Фу, пакость.

– Нет, я ей сразу не понравилась. Еще до появления Гарри. Она думает, я, типа, шлюха.

– Ну и пусть ее. Не может подавать дурных примеров, вот и бесится. Она же уже старуха. От того что она думает, что ты шлюха, ты ею не станешь. И потом, ну какая же ты шлюха? У тебя же один мужик всего был… Да половина нашего класса тебя уже сто раз обогнали.

– Может, потому что это именно мужик, а не мальчик? И потом, не забывай про мое замужество. Тоже с мужиком, кстати.

– Хорошо, что не с бабой. У нас в школе есть и такие, кстати. Ко мне даже одна приставала как-то после физкультуры. Боги! Это было так… неожиданно!

– Могу себе представить!

– О, идея! Заведи себе роман с бабой. Назло им всем. Это даже лучше чем с Зябликом. Пусть эти члены поймут, что любить можно и без члена. Прикинь, как взбесится Грейджой!

– Да уж. Но ради того, чтобы побесить Грейджоя, я как-то не готова менять ориентацию.

– А кто тебя просит ее менять? Я как-то слышала, что тот, кто останавливается на одном выборе пола, лишат себя половины удовольствия…

– Интересно. Но знаешь, я, думаю, вообще не готова сейчас к романам: ни с мальчиками, ни с девочками. Хватит уже. Все что мне надо – закончить школу.

Миранда едва слышно высморкалась и тяжело вздохнула в трубку.

– Если такая у тебя цель – самое оно в экстернат. Слушай, я дам тебе телефон и мейл Мии. Она про тебя уже знает – я ее видела на дискотеке как-то. Ну напиши ей, спроси – как ходят, как сдают. Прежде чем принимать решение. Она ничего девчонка, думаю, расскажет тебе о подводных камнях такого обучения. И держи меня в курсе про то, что надумаешь. Слушай, и вот еще… покажешь мне то письмо потом?

– Нет. Я его уничтожила. Спалила.

– Тьфу на тебя! Ну вот зачем?

– Оно мне руки жгло. И мне не хотелось его перечитывать.

– Могу понять, конечно. Но не стоило его жечь. Это же окончательно.

– Ага, а то, что в нем было – думаешь, нет?

– Я не знаю. Ты же его пустила в расход…

– Ну и правильно сделала. Зачем мне это нужно? Что, ты думаешь, можно вернуться назад? После этого… Пока я тут с ума сходила, боялась, что с ним чего случилось на дороге, думала звонить Бриенне, искать его в моргах, а он там… С другой… Как представлю себе… Нет, не могу, не могу вообще…

Санса отдала себе отчет в том, что рыдает в три ручья. Слезы мерзко стекали в рукав, намочили телефон, который начал растерянно мигать экраном. Миранда на том конце связи замерла.

После гадкого письма Санса вообще еще ни разу не плакала. Внутри все было словно выжжено. А теперь накатило волной все: и осознание финального аккорда, и то чувство унижения, что не покидало ее с момента прочтения жестоких строк, все те картины, что вставали перед глазами, как ни пыталась она их отогнать – и ощущение гадливости и несообразности вызванное этими образами.

Тело кричало ей другое – что этот мужчина принадлежал ей, что они неразрывно связаны, как карнально так и духовно -навечно, а мозг безжалостно твердил что нет, все кончилось – так же, как завершаются все истории этого мира, что не было во всем этом никакого эксклюзива, а просто банальная интрижка – она им воспользовалась, получила, что хотела – и он тоже. Или не получил – поэтому решил сменить партнера.

А Санса все старалась представить, что же может быть лучше – и не могла. Все от того, что она – маленькая неопытная дурочка. Мужчинам нужно другое, например, постоянство физического присутствия и надежность – а не все эти сентиментальные глупости и чириканья о любви по телефону. Она думала что одна на свете – и хотела ощущать себя так, а на проверку оказалось, что нет, одна из многих, которых выбирают, как лошадей на ипподроме.

По половине параметров она ему не подходила. Что там: возраст, опытность, легкость в общении – она все время кисла, а его это раздражало – он ведь говорил ей об этом! Сначала говорил, потом ему надоело. Он и тут по телефону спрашивал, смеется ли она в школе. Видимо, именно оттого и спрашивал. Пока они были вместе – слезы опять полились с новой силой – ничего другого кроме хандры и проблем она ему не подарила. Рыдания, истерики, комплексы, страхи. А она еще начала играть в хозяйку, дрючила его за пристрастие к алкоголю! Просто шедевр последовательности!

Неудивительно, что он решил сменить ее на что-то более вразумительное. Новая его женщина вряд ли рыдает как садовый шланг. И проблема с возрастом и надобностью все время оправдываться передо всеми отпала сама собой. Это и правильно – он заслужил покой и стабильность– а этого Санса дать ему не могла. Ничего не могла дать, по совести сказать, кроме себя самой в очень урезанном варианте постоянной женщины и своей глупой первой щенячьей влюбленности. Но это ничего не стоит, как выясняется. Как выяснилось.

Санса уронила на прикроватный коврик телефон – похоже, от слез он и сам отрубился, и уткнулась в подушку. И рыдала, рыдала, рыдала, пока слезы не превратились из потоков в ручейки и сон не утянул ее в серый бесцветный омут.

–

========== IX ==========

Налей еще вина, мой венценосный брат,

Смотри – восходит полная луна;

В бокале плещет влага хмельного серебра,

Один глоток – и нам пора

Умчаться в вихре по Дороге Сна…

По Дороге Сна – пришпорь коня; здесь трава сверкнула сталью,

Кровью – алый цвет на конце клинка.

Это для тебя и для меня – два клинка для тех, что стали

Призраками ветра на века.

Так выпьем же еще – есть время до утра,

А впереди дорога так длинна;

Ты мой бессмертный брат, а я тебе сестра,

И ветер свеж, и ночь темна,

И нами выбран путь – Дорога Сна…

По Дороге Сна – тихий звон подков, лег плащом туман на плечи,

Стал короной иней на челе.

Острием дождя, тенью облаков – стали мы с тобою легче,

Чем перо у сокола в крыле.

Так выпьем же еще, мой молодой король,

Лихая доля нам отведена;

Не счастье, не любовь, не жалость и не боль —

Одна луна, метель одна,

И вьется впереди Дорога Сна…

По Дороге Сна – мимо мира людей; что нам до Адама и Евы,

Что нам до того, как живет земля?

Только никогда, мой брат-чародей, ты не найдешь себе королеву,

А я не найду себе короля.

И чтоб забыть, что кровь моя здесь холоднее льда,

Прошу тебя – налей еще вина;

Смотри – на дне мерцает прощальная звезда;

Я осушу бокал до дна…

И с легким сердцем – по Дороге Сна…

Мельница – Дорога сна

1. Санса

Санса проснулась от шума. За окном летел снег. В дверь настойчиво барабанили.

– Кто там?

– Это я. Ты встанешь к обеду иди нет?

– А сколько времени?

– Полчетвертого.

– А что ты так рано из школы?

– У меня сегодня короткий день, забыла? Короче, или вставай, или я съем твою порцию. На слезах и терзаниях ты еще больше похудеешь. Если вообще есть куда.

– Я встану. Просто из вредности – чтобы тебе поменьше досталось.

– Ну мне что достанется, все пойдет впрок. Я же не страдаю из-за всяких козлов.

– Ты – понятно. Всегда бодра и весела.

– Выходи уже. Или отопри. Что за чушь – разговаривать через дверь!

Санса нехотя слезла с кровати и отомкнула защелку. В комнату сперва просочилась Ним – Санса с удовольствием потрепала ее по загривку – а за ней, одетая в джинсы и черную толстовку Арья. Она ходила в обычную школу, где ни о какой форме и разговора не было. Санса досадливо глянула на собственный наряд: она задремала-таки, не переодевшись – теперь форма вся помялась и напоминала костюм несмешного клоуна.

Арья внимательно оглядела сестру и тут же прокомментировала:

– Опять рыдала? И когда же ты уймешься, наконец! Ни один козел на свете не стоит того, чтобы так долго исходить на воду, а твой – в особенности.

– Он не мой. И вообще – я плакала только один раз – сегодня.

– А остальное время пока ты тут сидела, запершись, ты что делала? Вспоминала счастливые мгновенья? Боги, Санса, меня от тебя тошнит!

– А меня тошнит от твоей кофты. И вообще – может, ты уже пойдешь, а? Мне надоел твой стеб. Скажи тете, я сейчас спущусь.

– Сама скажи. И я не уйду. Ты лучше расскажи, за что тебя на неделю отстранили.

– А, ты уже пронюхала! Кто меня заложил?

– Дядя. Так за что?

– А, этого он тебе не поведал? Может, и мне не надо? Чтобы ты помучилась?

– Дура! Сейчас залезу на ваш школьный сайт к админу, и сама посмотрю. Тоже мне, секрет! Небось, рыдала в туалете, а?

– Ладно, не парься. Я не рыдала, я подралась. Дала одному кретину по роже.

Арья даже присвистнула:

– Вот это ты растешь! Надо, чтобы тебя почаще бросали. Шучу, прости… Респект, сеструха!

– Спасибо.

– А за что?

– За то, что мальчик критиковал мою прическу.

– И все же ты в своем репертуаре, – недовольно заметила Арья. – Кто же это бьёт по роже за стрижку?

– Некоторых – бьют. Опять же – критика критике рознь.

– И то верно. А что он сказал?

Санса встала и прошла к двери, по пути кинув сестре:

– Посмотри на школьном сайте.

2. Джон

За обедом было спокойно и как всегда шумно. Лианна, уже в курсе произошедшего, (как и все остальные, впрочем) периодически бросала на Сансу мимолетные взгляды, но обсуждений не начинала – либо решила подождать до более интимной обстановки, ибо вообще отказалась о этой идеи. Рейегар был как обычно непроницаем. Джон размышлял о детективе Тарли и его суждениях о Сансе – робких, но вполне определенных.

Кузина и впрямь становилась чем дальше, тем страньше. Вот сейчас, все утро проплакала – а теперь сидит, как ни в чем не бывало, смеется. Сам он так не умел – перепрыгивать от эмоции к эмоции, словно птица скачет по ветвям. В своих чувствах он был постоянен – и ему нравилось таким быть. Джону всегда хотелось думать, что этим он пошел в отца: мать он любил, но она тоже вечно кидалась из крайности в крайность, да еще и часто непоследовательно и неуместно.

Вот как сейчас Санса. И аппетит есть, и настроение улучшилось, несмотря на распухший нос и красные веки. Школьную форму она так и не сняла – мятые брюки и джемпер выглядели странновато, особенно с нынешней ее радикальной прической. Джону в принципе не очень нравились подобные эксперименты, но все равно дело уже сделано. Зато хоть не черная. Санса была вообще хороша собой – тут он был согласен со своим новым знакомым Тарли, но последние месяцы неприятностей как-то отрешили ее от земного, делая все более недоступной, похожей на призрак. Черные волосы усугубляли ситуацию, а рыжие – напротив возвращали к истокам – так она была больше похожа на братьев и себя саму.

Джон покосился на Арью – та набила полный рот картошки и при этом умудрялся еще что-то шутить. Вот на сестру Санса вообще не похожа. Да и слава богам. И одной такой хватает. Он знал из первых рук, что Арья считает себя уродливой – сообщила ему сто лет назад, когда они еще разговаривали.

Джону было жалко того, что произошло этот нынешний разлад – больше же всего раздражало то, что о причине он так и не знал – Арья избегала его. «И вовсе она не уродина», – отметил он в который раз, глядя на младшую кузину. Ну, возможно, не такая яркая как Санса, но хорошо сложена, стройная, не слишком высока, но длинноногая. И есть что-то в ее лице, отчего хочется потрепать ее по темным волосам – то ли ему одному видная, глубоко спрятанная боль, тщательно скрываемая и обычно незаметная, маскируемая ехидным блеском всегда глядящих прямо, ясных серых глаз, то ли общее это выражение лица: ребенок и вместе с тем уже женщина, – неожиданно проглядывающая то в движении красивых, четко очерченных бровей, то во внезапной нежности улыбки небольшого, унаследованного от матери рта.

Улыбка у них с Сансой похожа – но Санса улыбается чаще, в охотку и более открыто и привычно: видно, что уже умеет использовать это и как оружие, и как щит. А улыбка на лице Арьи (если это, конечно, не ехидная гримаска) – всегда до дрожи беззащитна и искренна. Вот как теперь– когда она исподтишка смотрит на расхваставшегося достижениями по игре в мяч Рикона. Так и хочется встать, и заслонить ее от всего мира. Но она этого не хочет. Арья, со своими рапирами и компом, хочет сражаться в одиночку. Как и Санса теперь – со своими улыбками и стрижками.

Джон опять подумал о встрече с Клиганом, и в который раз его посетило сомнение на тему того, что решение отца по этому поводу – правильное. Неожиданно ему захотелось посмотреть на то, как Санса выглядит рядом со своим злополучным возлюбленным. На что тогда похоже ее лицо? Изменяется ли эта яркая, чуть фальшивая улыбка, что не касается прозрачных заплаканных глаз? Озаряется ли ее лицо – словно внутри включили свет – когда она смотрит на своего партнера, как это происходит с матерью каждый раз, когда она бросает взгляд на отца? Вряд ли они когда-либо это увидят – или узнают.Особенно после того понедельника.

Джону опять стало мучительно стыдно, и он глянул на отца, в поисках поддержки. Тот глядел прямо перед собой – как всегда видя все и не замечая никого. Не заметил он и взгляд сына. Зато этот взгляд перехватила Лианна и едва заметно улыбнулась краешком губ. От ее улыбки Джону как всегда стало удивительно тепло и спокойно – все проблемы словно отступали.

Он проработал два часа после обеда. Отец заперся в кабинете – вроде бы для репетиции, но звуков виолончели слышно не было. Джон, предпочитавший отцовский стол своему собственному, в прошлом школьному, был вынужден таки устроиться в своей спальне. Закончил очередной отчет по анализу дел, которые регулярно выдавал ему его нынешний шеф – один из адвокатов отца, занимающийся делами Старков на севере. Особо отметил нарастающую волну недовольств местного населения на тему массовых увольнений в связи с закисающим бизнесом по добыче полезных ископаемых – несчастным наследием Неда Старка. Похоже, его поездка вполне может оказаться весьма стрёмой.

На севере одна за другой шли забастовки – зима подступала, и народ начинал чувствовать нехватку еды и денег. Плюс вокруг бесконечно вились падальщики Серсеи Ланнистер – все еще пытающейся перехватить парочку месторождений, в расчете на легкую добычу.

Джон устало отложил папку с делами. Надо бы прогуляться. Но до ужина вряд ли получится. Он вышел в холл и столкнулся нос к носу с Браном, который ехал в гостиную.