Текст книги "Это было у моря (СИ)"

Автор книги: Maellon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 101 страниц)

– Да мне насрать! Ты прячешься за условности! Вопрос в другом – ты и сам этого боишься. Ты не готов, да? Так и скажи тогда. Ты слишком ценишь свою дурацкую свободу, Иные бы ее взяли! Цепляешься за идиотское мужское достоинство! Носишься, как курица с яйцом со своей гордостью – даже вопреки здравому смыслу! Боишься ответственности за маленькую глупую девочку, да?

– Какой вздор! Какая нафиг свобода – если я до сих пор почти под подозрением?

– Ключевое слово – почти.

– Слушай, если бы я даже рвался из штанов – жениться на тебе – то все равно это невозможно. Ты несовершеннолетняя. Мы даже не знаем, кто твой следующий опекун. Без его разрешения то, к чему ты так стремишься – невозможно. Нас никто не поженит. Нет такого идиота на этой планете.

– Вот и нет. Ты же знаешь – есть свободная зона…

– Да. Вот сейчас я очертя голову, не будучи до сих пор отмытым от гребаной истории с трупами на берегу, взвалю тебя на байк – и повезу тебя через половину страны в эту твою свободную зону – брачеваться. Вот как есть – в нестиранных тряпках, без какого бы то ни было соображения на тему зачем это вообще надо. Конечно! Поехали. Притащимся на алтарь полузаконного брака подобно слюнявым подросткам, сбежавшим от родителей ради неземной любви. Пташка – тебе надо на хрен расти! Ты еще ну такое дитя, просто нет никаких сил! Не сделаю я этого. Вот нет. Прости.

– Ты просто трус. Жалкий несчастный трус. Я не хочу тебя больше видеть. Иди себе. Ничего не надо. Все эти твои подвиги ради любви – видимо, и нет никакой любви. Если даже убийство не в состоянии нас сплотить – что же тогда надо чтобы это произошло? Конец света? За секунду до столкновения с кометой ты примчишься к моему дому – и сядешь выть под дверью? Тогда уже будет поздно! Уже почти поздно, Сандор! Как ты не понимаешь? Жизнь нас разлучит, а все вокруг только помогут! А ты что – будешь стоять и смотреть? Будешь аплодировать и утешать себя мыслью что подарил мне «светлое будущее»? Не пойду я учиться. Вообще ничего не стану делать. Сяду в комнате, буду набухиваться– – прямо как ты, накуриваться до усрачки – и жалеть себя. Буду рушить свою жизнь – она все равно никому не нужна.

– Твоя беда в том, что ты сама себе не нужна. А с этим я помочь не могу, увы. Через это тебе придется пройти самой.

– Вот и отлично. Я начну прямо сейчас. А ты – проваливай! Уйди, я видеть тебя не могу….

Санса сквозь собственные истерические всхлипывания услышала, как тихо закрылась дверь. Ну вот и все. Она пошла ва-банк – и проиграла. Она и вправду никому не нужна. Даже ему. Враги повержены – путь свободен – и ей предстоит идти по нему самой… А она даже не может оторвать от пола ноги и сделать первый шаг… Санса плюхнулась на кровать и разрыдалась.

2.

Сколько прошло часов Санса не ведала. Она плакала и плакала – за себя, за всех погибших в этой бесконечной войне – за мать, за отца, за брата. Даже за своего «мужа» – он в чем-то, как и она сама – жертва. Кто виноват, что нас так обуревают страсти?

А Сандор ее не хочет. Она ему не нужна. После всего этого – он все еще сопротивляется, несет эту ахинею про образование, пытается скинуть ее на тетку, словно она – Санса – мешок с мукой. Ее мнение как всегда не учитывается. Ее опять берут и перекладывают с полки на полку. Все они одинаковые. И Сандор туда же… Сандор… На долю секунды она представила, как бы это могло быть – если бы он согласился. Они бы могли жить в ее доме на севере. Он бы нашел какую-нибудь работу, если ему так хочется. Она бы закончила школу – возможно перейдя на домашнее обучение, чтобы не вызывать слишком много разговоров и не скандализировать общество. Занялась бы живописью. Родила бы детей. И все было бы прекрасно, все было бы идеально. Не так, как он сказал. Не грязная лужа, – чистое озеро. И они шли бы себе по жизни рука об руку, любили бы друг друга, уже легально, не прячась в тень, не оправдываясь…

Почему он такой упрямый? Такой неверующий? Видимо, жизнь все же изломала его настолько, что выйти из тени на свет он уже просто не может. Сансу вдруг охватило такое бешенство, что будь она сейчас в морге, с радостью наступила бы ботинком на голову его мерзкого брата – ради удовольствия услышать, как хрустнут под ногой его кости. Ну почему? Все кончилось – как кончилось – ну почему они и сейчас не имеют права на счастье?

Пропали все пропадом! Санса опять рухнула носом в подушку – в очередном приступе слез. В какой-то момент она подумала – ей надо было соглашаться сразу и выходить замуж за Джоффри. Тогда Сандор был бы по крайней мере рядом. Так они могли бы видеться, хоть тайно – но эта сила, что сейчас заставят их разбегаться, в иных условиях обычно сплачивала их вместе, в неосознанном инстинкте выжить и сохранить друг друга. Пусть бы он был не Сандором. Она была согласна даже на Пса. Лишь бы он был ее, лишь бы был рядом…

Беда была в том, что сам он уже изменился – незаметно и, похоже, по ее вине. Он не хотел быть Псом. Не хотел зависеть. Даже от нее.

Терзания Сансы прервал стук в дверь. Ну что там еще? Опять кто-то умер? Она боком сползла с кровати и прошлепала к двери.

– Кто там?

– Я, Пташка, открой!

– Нет. Не желаю тебя видеть. Ты все равно ничего хорошего не скажешь.

– Возможно, последние новости тебя позабавят. Нет, ну если тебе не интересно… Шуршать из-под двери я не стану. Как закончишь истериковать – дай мне знать…

Санса открыла дверь. Боги, он что – пил? Ощутимо разило виски. Но на вид вроде трезвый…

– Ну что тебе? Говори или уходи.

– Какая ты гостеприимная сегодня.

– Ты что, пьян?

– Пока нет. Все еще впереди.

– Ты зайдешь? Или опасаешься, что я на тебя накинусь и тут же окольцую?

– Смешно до усрачки. Отойди, а то боюсь не вписаться…

Санса отступила. Сандор прошел в комнату и сел на низкий стул возле окна.

– Ну говори.

– Ты, похоже, все это время рыдала. Как типично. Лучше бы позвонила родным.

– Тебе лучше – сам и звони.

– Я почти уже там.

– Что ты хочешь сказать?

– Было скучно. Я спустился вниз и пожрал в скверном кафе в холле. Они готовят хуже, чем ты. Картошка пережарена, курица сырая, а кофе холодный. В салате я нашел улитку. Живую. Есть ее было жалко, так что я просто оттуда ушел, выпустил животную в травку и догулял до ближайшего бара. Там был публичный компьютер – я за него и засел, иначе старые хрычовки, что обычно в такое время торчат за стойкой, решили бы что я пришёл туда в поисках приключений.

– Нафиг ты мне это рассказываешь? С каждым словом все неинтереснее.

– Да вообще не про то. Открыл я комп, решил новости почитать. И опа!

– Что – опа?

– Джоффри Баратеон мертв.

– Чего?

– Что слышишь. Он сегодня женился, это ты помнишь?

– Так. И что? Невеста зарезала его на брачном ложе – чтобы избежать дальнейшего ужаса?

– Примерно так. После свадьбы они поехали в какой-то частный клуб – догоняться, я так понял. С женой и с какими-то дебильным друзьями из золотой молодежи. Без бдительной мамочки, естественно. Там он нажрался – и не только алкоголя, насколько я понял. Ну и что-то пошло не так. То ли его срубило, то ли то что – это сейчас выясняют. Ушел в сортир, заперся там – отрубился и захлебнулся собственной блевней. Вот так. Жена в истериках, дверь потом взломали – но было поздно. Смерть от удушья.Весь интернет пестрит новостями.

Санса сидела и переваривала информацию. Как и думала – новости всегда о чьей-то смерти…

– И что теперь?

– Это еще не все. Пока там был весь этот кипиш – случайно или намерено совпало по времени – компьютер Джоффри был взломан извне каким-то хитроумным хакером. Пароли, файлы и прочее. Там оказались фильмы. Записи, вернее. Всех этих убийств. Он их снимал, Пташка, седьмое пекло, это извращенец их снимал на телефон! А потом сделал себе отличную подборку. Всех трех и еще четвертой шлюхи в столице. Она, кстати, работала в борделе его собственного батюшки. То есть в его борделе нынче. И этот идиот сгрузил все в компьютер, в отдельную папку – а наш хакер – ты случайно не знаешь, кто это? – все вскрыл, скопировал и переслал инфу этому детективу – Тарли, что ли. Так что дело, считай, закрыто.

– Боги! Я тебя поздравляю. И себя тоже. Я бы за это даже выпила…

– Так выпей. У меня есть.

Он достал бутыль с виски – выпитую на четверть. Взял со столика стакан для воды, плеснул туда виски – дал Сансе.

– За упокой мерзавца! Уж он-то, надеюсь, точно мертв!

– За упокой! Тиреллам я доверяю. Они вряд ли допустят такое упущение. Они же не мы…

– Ты думаешь, это было подстроено?

– Едва ли это случайность. Ты помнишь бабулю Тирелл? Думаешь, она бы не разгадала Джоффри и отдала бы ему на растерзание свою любимую внучку? Я уверена, что нет. И наркота там появилась не просто так. А Джоффри – он не настолько умен…

– Был.

– Не настолько был умен, чтобы разгадать заведомую провокацию. Потом ты и сам заметил – ему нравились экстремальные ощущения. Вот и доэкстремалился…

– Пожалуй! Ты довольна?

– Довольна ли я? Не знаю. Но слез по нему лить не буду. Серсею только жалко…

– Ага. И…

– И что?

– Нет, ничего. Ее жалко. Она им дышала буквально. Это ее здорово подкосит…

– Я должна бы испытывать к ней ненависть – но почему-то не могу. Мне кажется, она из всех наших знакомых одна из самых несчастных. Если бы все сложилось иначе, если бы даже Роберт женился бы на Лианне, то она могла выйти замуж за кого-то еще и быть просто счастливой женщиной, растящей детей. Но эта участь выпала Лианне – а Роберт достался Серсее. И у этих двоих вся жизнь пошла наперекосяк. Надеюсь, что может теперь Серсея оправится – может, найдет себе еще кого-нибудь – ты, кстати, не желаешь предложиться в кандидатуры? – и займется, наконец, Томменом и Мирцеллой…

– Пташка, твои замечания на эту тему ну уж совсем неуместны.

– А что ты хочешь, чтобы я говорила? Рыдала и падала тебе в ноги? Умоляла?

– Нет, вот этого вообще не хочу. Хочу, чтобы ты успокоилась. И подумала головой.

– Я, как правило, думаю головой.

– Вот ни фига. Ты думаешь эмоциями. Ты вся одна сплошная эмоция. И я понимаю почему. Это нормально для твоего возраста. Поэтому я и говорю – дай времени время. Не надо истерик, закрытых дверей, страшных «никогда» и не менее страшных «навсегда». Просто поезжай к тетке. Приди в себя. Поразмысли над всем этим. Нам обоим нужно время – иначе это один сплошной раздрай. Закончи эту загребучую школу – тебе же один год остался, верно?

– Да…

– Ну вот. А я разрулю все дела с этой уголовщиной и попробую найти себе работу – сам. И если…

– Что?

– Если ты все же будешь настроена на продолжение, я сам тебя найду. Приеду к тебе на долбанном белом коне и стану орать у тебя под окном, пока ты выйдешь и не скажешь свое слово. Я тебе обещаю.

– А как ты узнаешь, что я все еще настроена?

– Ну я разберусь. Это уж мои проблемы. Что думаешь?

– Я попробую. Я готова попробовать. Это будет невыносимо – но ради тебя – я согласна.

– Так лучше. Давно бы так. А то «убирайся, ненавижу, видеть не могу…»

– И не могу. И не видеть – тоже…

========== III ==========

Уж осень пролилась на землю

Потоками листвы. Уже

Небес потухших край не внемлет

Ее мольбам. И в мираже

Седом находит откровенье.

Окно дымится молоком

И плачет робостью. И рвенье

Мое бессмысленно. Ты далеко.

Хоть здесь ты, рядом. Терпкий локон

Горит, как пламень, у щеки…

Ты вся в полете, как в потоке

Низвергнувшейся вверх реки

Я каждое мгновенье прожил,

Как сотни жизней вопреки:

Паденье рук, и соль на коже,

Ресниц пушистых мотыльки…

И ты одна всегда. И будет

Так до скончания веков

Меня никто уж не осудит, —

Весь мир погас и был таков.

Лишь ты одна. Ты смотришь строго

Как мать забытая, как дочь

Еще не слепленная богом

Не в силах встать и превозмочь

Всю злую горечь этой связи,

Больной, бесправной и слепой

Мы вне контекста, прочь из грязи

Летим, срываясь на запой

И завтра ничего не значит.

Ты время стерла, словно пыль

Ладонью узкой. Осень плачет.

И наша небыль – словно быль.

Он остался ночевать у нее. Какая кому разница? Через пару дней он посадит Пташку в самолет – и все, дело сделано. Она полетит к родным – а он потащится на мотоцикле в столицу – восстанавливать доброе имя, будь оно неладно. Сандор был готов биться об заклад что вся эта история обеспечила ему пожизненный волчий билет в мире охраны. Теперь его наймет лишь псих – или какой-нибудь мафиози – не охранять, а скорее устранять. Это, правда, тоже работа, и неплохо оплачиваемая. На худой конец и она сгодится. Но лучше бы что-нибудь другое. На этот сезон он уже достаточно пресытился трупами…

Сандору не спалось. Пташка таки заснула – опять в слезах. Теперь до нее и дотронуться было невозможно – тут же начинала рыдать. Что там творится, в ее голове? Хотелось бы ему знать. Или лучше не надо? Если он будет слишком стараться вникнуть в эти мятежные обреченные мысли, то забудет, что решил поступать правильно и действительно отвезет ее в ближайшую мэрию и женится на ней. После ее замужества и вдовства ей едва ли нужно разрешение тети на следующий брак. Сандор сознательно об этом умолчал – а то бы сразу и нарвался. От мысли что она могла бы стать его – навсегда – голову здорово туманило, прямо как после стакана чего-нибудь крепкого – а от позвоночника к паху летел скорый поезд неутолимого желания ею обладать – даром что они занимались любовью с час назад. Даже любовь нынче утонула в слезах. Даже когда он довел ее таки до вершины – или до бездны – (сегодня это было трудненько, но ему хотелось: по наитию, делая то, что обычно он не делал, трогая там, где трогать не полагалось – обычные приемы не срабатывали) вместо вскриков, прерывающегося дыхания, нежного шепота, которым Пташка обычно его награждала, она залилась слезами, и все это готово было уже перерасти в самую банальную истерику. Пришлось останавливаться и утешать ее. А она все повторяла: «Прости меня. Прости что все испортила». Он простил ее уже сотни раз – и сказал ей об этом, но это помогло слабо. Утихомирить ее смогла только усталость – это был очередной бесконечный день – и Пташка все же забылась сном у него на груди, судорожно вцепившись в его ладонь обеими лапками. Теперь она спала – а вот самому Сандору спать не хотелось совершенно. Хотелось встать и куда-нибудь сбежать от всего этого горя, что он сам придумал. Но это было уже слишком низко – даже для него. Сам придумал – сам теперь и расхлебывай. Пока не посадишь ее в самолет. А потом ее там примут другие – и твоя задача по порче Пташкиной жизни подойдет к концу.

Он привстал, аккуратно перекладывая ее черноволосую голову на влажную подушку. Номер отапливался скверно – все тряпки отсырели. Или это следы от ее слез? Поди разбери. Пташка всхлипнула и еще крепче вцепилась в его ладонь. Пришлось зависать в крайне неудобной позе – ждать, пока она утонет в очередном сне. Ее дыхание начало выравниваться, и Сандор попытался освободить руку. Тонкие ее пальцы сжались в кулачки – девочка перевернулась на другой бок и поджала колени к груди. Ну вот, вроде спит.

Он тихо встал, нащупал в впотьмах свою одежду, брошенную, как обычно, возле кровати. Все было вперемешку: его смятая рубашка, ее белье. Штаны вообще почему-то обнаружились на стуле – и его, и Пташкины. Ну да, до кровати они опять едва добрались. Начали-то за здравие, а вот закончилось все за упокой. О том, чтобы найти носки, не было и речи. Да хрен с ними. Курить можно вылезти и так – он же не Пташка, и сейчас тепло.

По пути глотнув виски – пить не хотелось, но для того чтобы как-то отвлечься от грустных мыслей Сандор делал то, что привык делать за все эти годы. Тошно – значит, надо пить. Нечем занять себя – значит, настала пора перекура. Куда еще девать себя, он не знал. Вышел на балкон и обнаружил, что забыл в куртке зажигалку. Вот хрень! Еще Пташку разбудит с этими шатаниями! Но больше огня было брать неоткуда – не своим же горячим дыханием поджигать сигарету! Пришлось вернуться. Пока он копошился в кармане и раздумывал о том, как это вышло, что зажигалка Бейлиша не рванула от перегрева в долбаной машине Горы – заметил, что телефон Пташки, оставленный на столике вдруг начал жужжать и мигать – еще чего доброго, начнет сейчас отзванивать какую-нибудь бодрую мелодию. Сандор, проклиная все трубки этого мира, рванул к треклятому аппарату, параллельно стараясь все же двигаться как можно тише. Упорная дрянь не желала отрубаться. На экране значилось: вызов от «Никто и звать никак». Ну кто ей может еще звонить?

Сандор вылетел на балкон, прикрыл за собой дверь и кое-как тыкая пальцами не туда, подошел-таки к звонку.

– Алло! Санса, ты что не подходишь?

– Это не Санса. Не поздновато ли для звонков?

– Смотря для кого и какие новости. Ты Пес?

– Может и так. А ты вот кто – мисс Никто? Маленькая сестричка?

– Не такая маленькая, как тебе бы хотелось.

– Кто бы сомневался, волчонок.

Ее голос был чем-то похож на Пташкин – но в нем было больше стали – косит под мальчишку – никакого тебе придыхания, никакой задумчивости. Эта барышня любит говорить правду, даже если она горькая. Чем горче, тем приятнее. И вообще, похоже, ей нравится сознательно изводить людей. По крайней мере, судя по тону.

– Ты дашь мне поговорить с сестрой или нет?

– Или нет. Она спит.

– В такое время? Сейчас ведь и полуночи нет. Ты, видать, ее совсем затрахал, коли она так вырубается.

– Попридержи язык, волчонок.

– Сам попридержи его. И все остальное тоже. Со мной вообще лучше не шутить.

– Ой, напугала. Я тебя не боюсь. У меня же нет компьютера…

– Ага, ты в курсе? Знала бы, что я стараюсь ради такого говнюка, не стала бы тратить свое время, даже не почесалась бы. Спасибо скажи. Это все было очень непросто. Пришлось просить помощи у друзей. Пока запеленговала этот долбаный Джоффрин ящик, все ногти сгрызла.

– Это у вас семейное. Пташка тоже вечно мучает свои заусенцы.

– Пташка? Так ты ее зовешь? Боги, как романтично! Пес и Пташка… Сейчас сблюю. Нет, вообще не стоит – а то сразу Джоффри вспоминается… Вы про это знаете хоть?

– Знаем. Даже уже помянули его.

– Ты там спаиваешь мою сестру? Не стоит – она и так дурная, как ворона, треснувшаяся о стекло машины. И вообще, она алкоголь не держит.

– Похоже, ты многого не знаешь о своей старшей. Придется тебе с ней заново знакомиться. Она много чего держит.

– Ну если она тебя до сих пор выдержала – ей памятник надо поставить – за стойкость. Я вот уже не могу, например.

– Не можешь – сходи на горшок. Ты зачем вообще звонила?

– Предупредить про детектива. Все файлы у него – вся эта мерзость, что Джоффри отснял. Естественно в каждом файле есть данные о времени съемки. Плюс Джофф додумался еще и тегировать местность. Я в жизни бы не подумала, что можно быть таким ослом. Если бы взялась кого-то убивать – то последнее дело – брать с собой сотовый.

– Не забудь об этом, когда пойдёшь на дело, волчонок. Что за тип этот детектив?

– Странный такой типчик. Видела его фотографию в сети – жирный трусливый молодчик. Но по телефону, несмотря на заикание и бесконечные извинения, производит хорошее впечатление. Он въедливый и внимательный. Сразу заметил, что я заблокировала определение номера. Тут же спросил про тегирование фильмов. Советовался со мной по поводу Джоффриного сайта – на предмет, сам ли этот говнюк его сделал или же воспользовался чьими-то услугами. Интересовался, можно ли выйти на этого помощника. В общем, неплохо взялся за дело. Мы с ним несколько раз говорили – он уже и так шел по следу, даже без моей помощи. На плече столичной шлюхи нашли укус – сделали соответствующие анализы и вышли на семейство Ланнистеров. Дядюшки этого болвана Джоффри когда-то проходили свидетелями по мокрухе. То есть было такое подозрение. Их папаша перекинулся слишком внезапно – подозревали убийство. На самом деле оказалась банальная аневризма – но его нашли в сортире, с проломленным черепом – ударился о раковину, что ли. Ну и туда-суды всех детишек и проверяли. Всех, кроме Серсеи – та была в то время за границей с семейством. Ну вот. Данные все же где-то сохранились – и анализ укуса выводил их прямо на Джоффри. Так что это был вопрос дней. По прикусу быстро бы определили, кто это был. Тем более, я так поняла, дядюшка-красавец был в это время в другом месте. Этот самый Тарли теперь шерстит там и того и другого. Серсея обвинила младшего брата в том, что он снабдил Джоффа наркотиками, даже заявление на него написала. Карлик отпирается– ну и объективно нет никаких причин верить, что это он. Хотя наркотики у него дома были – шмаль, в целях личного употребления – не запрещено. А Джейме был вынужден дать показания против собственного племянника – к его чести, он не отпирался и подтвердил, что вы с Сансой были в это время в другом месте. И его какая-то знакомая сказала то же самое. Какая-то продюсерша. Она мне писала тоже. Беспокоилась за Сансу. Кстати – когда пойдешь к этому Тарли – не трепись там по поводу вашего с сеструхой интима. Про это никто не говорит, хотя, если Тарли не идиот, он, конечно, прочухает, что к чему. Официальная версия как была – Санса после трагедии с нашими психанула и сбежала от Баратеонов – а ты, как наемный их работник, ее отыскал и теперь везешь домой, к тетке. Лишь бы ее муженек не объявился.

– А, про это ты не в курсе, всезнающий волчонок? Санса уже вдовеет. Мы, по крайней мере так надеемся…

В голосе Арьи впервые мелькнуло что-то говорящее о ее настоящем возрасте – и даже какое-то уважение.

– Да ты что? Правда, что ли? Как оно вышло, расскажи!

– А стоит ли? По телефону?

– Это не телефон. Это интернет-связь. Плюс у меня стоят всевозможные блокираторы и генераторы помех – никто и подползти не сможет. Говори спокойно.

– Они вышли на нас у охотничьего дома. Мой братец и Бейлиш. Хотели забрать Пташку. Нам удалось смыться оттуда на байке. Ну, а потом они в процессе погони не вписались в поворот и слетели в кювет. Машина загорелась – и ага.

– Класс! Вот это я понимаю, чистая работа! Респект тебе, Клиган! Ты растешь в моих глазах.

– Это была мгновенная идея твоей сестры. Я только отработал водителем.

– Хм. Ты плохо на нее влияешь. Или она на тебя – хорошо. Ну оба вы друг друга стоите, я так понимаю.

– Есть такая тема. Слушай, Старк, пригляди за Пташкой, когда она до вас доедет. Она нестабильна.

– А ты вознамерился ее бросить, да? Каков молодец! Псина полезет под корягу – зализывать сердечные раны?

– Не твое дело. Пригляди и все.

– Ясный перец, пригляжу. Она же мне сестра, все же. Хоть так и не скажешь. Она больше на тебя похожа, чем на меня.

– А она мне сказала, что это мы с тобой похожи, между прочим.

– А, вот я и чувствую, что вы с ней так спелись. Видимо, она по мне просто соскучилась! В постели я тебя заменить не смогу, конечно, – но по части нервотрёпки – запросто. Держи хвост пистолетом, Пес – я живо для нее найду тебе замену. Тут вокруг шныряет множество бесхозных прынцев. И даже бродячих псов – стоит только свистнуть. Мне не надо – а вот Санса у нас не привыкла быть одна. Ей все время надо кому-то щебетать. Надо чтобы ей восторгались – она без этого киснет. Ты, небось, ее на эту тему еще больше избаловал…

– Может быть. Если она кого-нибудь себе найдет – я буду только рад.

– Нет, не будешь. Это ты себе и ей можешь врать – но я-то по голосу слышу, что ты от такого поворота событий полезешь на стену. Но если ты ее бросаешь – значит стена тебе милее. Придётся жрать купленную булку вместе с тараканами вместо изюма. Мне тебя жаль. Нет, вру – не жаль. Вот ее мне жаль. Какие-то все говнюки ей попадаются: летят на дурынду как мухи на мед. Ты, Джоффри, Мизинец…

– Да уж. Это ты кстати дала Пташке информацию про Бейлиша?

– А что, пригодилась? Да, я нарыла кой-чего – хотя и очень мало. Про него в сети вообще ничего нет. Возраст, последнее место обитания еще так кой-чего по мелочи. Где учился, когда закончил.

– И где же? И где вообще он родился?

– Учился она сразу на двух факультетах: юридическом и экономическом. За границей. Закончил с отличием по обоим специальностям. А когда и где родился – хрен его знает. Такие не рождаются – они из-под камня вылезают в безлунную ночь…

– Хе-хе. Живописно представляю. Откуда выполз – туда и заполз

– Вас возили на опознание уже? Откуда такая уверенность в том, что он мертв?

– Да, возили. Своего братца я опознал – это было нетрудно. А вот с Мизинцем посложнее. Они же обгорели оба.

– Анализ в стоматологии сделали?

– Нет. Санса решила его сразу кремировать…

– Вот ведь ослица! Как бы ей не пришлось потом иметь дело с ожившим покойником. С другой стороны – если он и не помер, то сделать вид, что так и есть, ему страшно выгодно. Иначе сейчас сядет лет на двадцать. За соучастие и за сводничество еще. Джоффри ведь и его заснял на свой телефон. В каком-то борделе в городишке у моря.

– Да? И что он делал? Тоже… участвовал?

– Нет, он сидел и смотрел. И комментировал время от времени. Экая мерзеть. Ну и муженька же себе отхватила сестричка! Вот уж повезло. Ты в сто раз лучше, все же.

– Это не она его отхватила, а он ее. Там же все было сплошной фальшивкой…

– Да знаю я. Хрен с ним. Буду следить, не появится ли. Оттяпать Сансу я ему не дам. Кстати, Пес!

– Ну что еще?

– Сюрприз – ты тоже есть на съемках!

– Чего?

– Шутка. Дай мне свой мейл. Ты знаешь, что это такое, надеюсь?

– Знаю. На кой хрен?

– На всякий случай. Ну мало ли что…

– Не дам. Ты же доставать будешь.

– Была охота! То мне заняться нечем! Либо ты мне его дашь, либо я сама его найду – ты же понимаешь, для меня это нетрудно. Хотя займёт время. И вообще, я хочу делать все в открытую. Дай мне возможность быть честной женщиной, скажи мне этот свой гребаный мейл. Ты мне все же кое-чем обязан, не забывай…

Это было, к сожалению, правдой, так что Сандору ничего не оставалось, как сделать то, о чем просила его эта въедливая девчонка. В конец концов, если будет очень надо, он всегда сможет заблокировать этот адрес…

– Хорошо, спасибо. Буду слать тебе виртуальные открытки на праздники. С птичками. Кстати, когда Санса поедет домой? И каким образом?

– Когда закончится эта возня с кремацией Мизинца. Я посажу ее на самолет.

– А сам, разумеется, не полетишь?

– Нет. У меня мотоцикл. И потом, мне надо в столицу, а не в ваш город. Слушай, может ее кто-нибудь заберет, а? Ну для надежности?

– Хм, это идея. Может, Джон согласится.

– Джон – это ваш кузен?

– Ага. У него сейчас две недели практики – ну он практикуется у нас дома, бумажки копирует для адвокатов и кофе им приносит. Может и оторваться от своих важных обязанностей. Я спрошу у него.

– Ага. И дай мне знать. Коли выпросила мейл, туда и напиши.

– Лады. А то Санса еще начнёт брыкаться. На нее временами находит непонятная жажда самостоятельности…

– Ага, я заметил.

– Ну вот. Лучше кулуарно.

– Не уверен. Ну ты спроси все же. А я поговорю с Пташкой…

– Как знаешь. Тетка для нее уже комнату приготовила. Рикона выселили к Брану. Оба недовольны страшно. Их псы между собой не ладят – и подо мной, на нижнем этаже, все время из-за этого грызня. А Рикон спал в мансарде – а теперь ему приходится сидеть внизу, в Брановой берлоге. Бран же не может с коляской колбаситься по ступеням. Иногда они меня так достают, что я вынуждена послать свою хаски разнимать их двух кобелей. Она крупнее их – и они ее боятся…

– Боги, сколько у вас там собак?

– У каждого по щенку. Тетя подарила их нам на начало учебного года. Ну после всех этих смертей чтобы что-то хорошее… И даже Джону достался щенок. У тётиных остальных детей уже были. И Сансе тоже полагалась одна…

– И что, ты приберегла ее для сестры?

– Нет. Ее не уберегла.

– Что это значит?

– Когда их всех только привезли – а они все братья-сестры – та, что причиталась Сансе – рыженькая такая девочка – сбежала на третий день – и попала под колеса кретина-мясника, что приехал разгружаться в местную лавочку и подал своим грузовиком назад – не глядя. Она была очень уж прыткая и любопытная. Ничего не боялась. Я ее дважды вытаскивала из бочки с водой и однажды – с подоконника на чердаке. Просто неуемная была. Он ее даже не добил, гад. Позвоночник сломал. Пришлось усыплять. Сансе не говори, она расстроится.

– Да что я, враг себе? Она и так все время рыдает…

– Вот-вот. Дядя решил ей оставить щенка от своих борзых. У него сука ходит на сносях.

– Твой дядя держит борзых? На хрен они ему в городе? Или он охотиться ездит?

– Никогда не ездит. Он их держит, потому что они ему нравятся эстетически. То есть внешне.

– Знаю я что такое «эстетически» Я так чувствую, странный тип ваш дядя.

– Он странный, да. Вечно делает вещи, которые делать не надо. Просто потому, что находит их красивыми. Ну иногда у него голова все же включается – видал, как он ловко все устроил с адвокатами? И за тебя тоже поручился, Псина, хоть и не видел тебя никогда. Оно и хорошо, может быть, что не видел-то… Ты бы оскорбил его восприятие прекрасного. Особенно если учесть, что ты спал с его племянницей.

– Ага. Спасибо тебе на добром слове. Тебе не пора еще спать, волчонок?

– Я все еще жду благодарности за выполненное задание. Если тебе захотелось на боковую – под крылышко к сестре – так и скажи.

– Так оно и есть. Но кроме шуток – спасибо! Никогда бы не подумал, что подросток способен быть таким прытким. Ты незаменима!

– Нет, незаменимый – это Бран. Но его я не решилась посвящать в эту историю. А я только подмастерье. Но тоже ничего, конечно. Всегда пожалуйста.

– Дай номер своего телефона, пожалуйста. А то Пташка все забывает спросить. Тут-то можно и не по интернету…

– Да, только ты мне не звони – а то тетя удивится. Она пытается следить за моими звонками – на всякий случай. А я слежу за всеми звонками в доме – и еще за тем, что происходит во всех гаджетах и компьютерах. Во всех, кроме ноута Брана. К нему не подступишься.

Сандор записал номер на гостиничной бумажке. Надо будет не забыть отдать его Пташке.

– Ну все, Пес, бывай. Не утомляй там мою сестру. Я хочу ее все же живой увидеть. А то с вас станется. И не обрюхать ее напоследок. А то беременные подростки сейчас не в моде…

– Слушай, волчонок…

– Ну все, все. Приношу свои извинения– я груба и бестактна, знаю. Но это так приятно… Местами. Было забавно с тобой поговорить, Пес. Услышимся!

И она прервала связь.

Сандор бросил телефон на столик. Ну хоть покурить спокойно! Покурить и подумать…

Подумать о чем было. Этот волчонок даст фору даже Пташке с ее истериками. Эта не хочет даже мыслить о каком-то пиетете или чем-то подобном. Она сразу дает понять, что желает играть на равных, а то и верховодить… Объективно говоря, у нее все козыри были на руках. В современном мире подросток, умеющий обращаться с компьютером, как выясняется, куда полезней хрыча среднего возраста с рядом сомнительных навыков, вроде стрельбы из огнестрельного оружия и умения попадать в неприятные истории в самый ненужный момент.