Текст книги "Это было у моря (СИ)"

Автор книги: Maellon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 101 страниц)

– А как же…

– Партнер, любящий пострадать? Ну так ты дашь ему отличный повод. Он будет страдать. Очень-очень сильно. Он будет думать о тебе еще последующие десять лет. Рыдать. Выть на тебя, как на луну. Молчать. Хранить тебе верность. Или, напротив, изменять тебе – и это даст ему очередной повод для самоуничижения. Ведь это никоим образом не нарушает его кредо. Беда в том, что, если останешься с ним, в плену этих болезненных отношений – он всё равно выдоит эту свою порцию страданий. Но тогда мучиться будешь еще и ты сама. Так что решать тебе. Мне всегда был интересен другой вопрос – воспитуемы ли такие субъекты? И если да – то сколько период полураспада? Вот ты мне об этом и расскажешь – если дерзнёшь. Потому что, милая моя девочка, несмотря на романтичность и абсурдность, у этих ваших отношений нет будущего. Лучше взять паузу. Лучше – для вас обоих… Ты слишком запуталась. Он – слишком верен своей роли. Клигану предстоит долгий путь – от мученика к человеку. Выдержит он его – вот уже не знаю. Выдержишь ли ты? Думаю, да. Ты же дитя севера – а у вас длинные зимы…

– И что, с вашей точки зрения, потом можно вернуться назад? Войти дважды в одну реку?

– Нет. Но река выберет новое русло. Если не пересохнет, конечно…

– Но если…

– Значит, тому было суждено. Подыхать, так с музыкой. Ты сможешь отнять у этих товарищей все: время, возможности, силы. Но до чего ты не сумеешь дотянуться – это до их жажды страданий. И изворотливости в реализации удовлетворения этой потребности. Хоть как. Я в этом ничего не понимаю, признаться. Не люблю лишний драматизм. И нафиг это надо? И так жизнь сама по себе – уже повод пригорюниться… И нагнетать ни к чему…

– И что же мне делать?

– Не знаю, милая. Идти вперёд, полагаю. Не оглядываясь назад… Хочешь страдать вместе с ним или хочешь жить? Если второе – тебе придется сделать выбор. И закрыть дверь. Захлопнуть, я бы даже сказал. А там – сесть под ней, и прижавшись ухом к гладкой поверхности, надеяться, что за ней выжили… А потом встать и идти своей дорогой – уповая, что в крови еще не разлился этот болезненный пламень – жить через страдания… Ты знаешь – жизнь, хоть и ужасна, но временами хороша. Не стоит тратить ее на это дерьмо. Потому что она – конечна… Если вам суждено – вы еще встретитесь. И тогда уже не будет иметь значение, второй ли раз ты заходишь в одну реку или нет. Оно просто случится. И если это любовь – ты все равно не отвертишься. Я вот сейчас пытаюсь понять: моя спутница – тоже любительница этого верескового меда – или просто жертва обстоятельств. Я полагаю, все же второе. Обрати внимание, оба – и Бриенна, и Клиган – похожи. Оба с детства жили как парии, отвергнутые всеми, даже собственной семьей. Но Бриенна прошла более мягкий, щадящий вариант. Возможно, это ее спасло. Теперь она стоит на ногах. А вот твой верный Пес – боюсь, нет. Твое присутствие дает ему надежду – и вместе с тем убивает. Он всегда будет думать, что ты слишком хороша для него. И это будет изнутри его разрушать, пока не уничтожит окончательно. А у тебя слишком много совести – в отличие, к примеру, от моей сестры, чтобы закрывать на это глаза. Поэтому это уничтожит еще и тебя. Беда в том, что любовь – это всегда отказ от себя, всегда жертва. Но Клиган этого не понимает. Ведь для него это все в первый раз…

– Как и для меня.

– Да, но ты начала раньше. И ты не была аутсайдером. Ты плывешь вперёд и всегда так делала. А его извлекли со дна – как одну из этих рыб, что живут под давлением. Вынеси ее на поверхность – и она взорвется. Как минимум, нужен период перекалибровки. Адаптации, постепенной и неспешной. Иначе – беда…

– Как-то все грустно выходит, по вашим словам…

– А жизнь – она вообще такая… Об том и поем….

========== XIV ==========

And who by fire, who by water,

who in the sunshine, who in the night time,

who by high ordeal, who by common trial,

who in your merry merry month of may,

who by very slow decay,

and who shall I say is calling?

And who in her lonely slip, who by barbiturate,

who in these realms of love, who by something blunt,

and who by avalanche, who by powder,

who for his greed, who for his hunger,

and who shall I say is calling?

And who by brave assent, who by accident,

who in solitude, who in this mirror,

who by his ladyʼs command, who by his own hand,

who in mortal chains, who in power,

and who shall I say is calling?

Who By Fire

Leonard Cohen

После второго круга сигарилл они наконец зашли в дом. Санса уже пожалела, что пошла курить – разговоры Ланнистера, вроде и веселые, почему-то незаметно вогнали ее в тоску. Руки покраснели от холода – злой ветер пронизывал до костей, словно стремился сорвать не только одежду, но и плоть. Даже ее чудесная белая новая кофта не спасала. Санса недовольна подула на ладони – ее собственное дыхание ударило ей в нос переизбытком табака. Кто тут некурящий, подымите руку! Огромная женщина-продюсер?

А мужеподобная женщина меж тем, пока Джейме философствовал на морозе, успела разобрать сумки с привезенной ими снедью, аккуратно накрыть на стол и разогреть индюшку, что они притащили в багажнике в фольге. Птичка теперь красовалась посреди стола, создавая квазипраздничное настроение. «Пир во время чумы», – подумалось Сансе. Чума не чума, но есть все же хотелось. Особенно с мороза – заесть проклятые сигариллы Джейме, оставившие во рту стойкий привкус слишком крепкого для нее табака – это почти довело ее до тошноты…

Сандор ковырялся с бокалами, споласкивая их – нафиг это вообще надо? – и расставляя на столе. Санса поморщилась. У всех есть дело. У всех – кроме нее. Вон и Ланнистер туда же – повязавшись полотенцем, схватил огромный нож в одну руку, двузубую вилку для барбекю – в другую и бочком подступается к индейке. Санса поневоле фыркнула. Тоже еще выискался охотник на жареных пернатых… С ним, конечно, веселее. Да и Бриенна вполне ничего, вот только видно, что стеснительная, несмотря на габариты и возраст. А может быть, именно поэтому. В застенчивости Санса понимала больше, чем кто бы то ни было – сама была по уши там.

Санса понимала, что надо быть вежливой девочкой – подойти к суетящимся, предложить помощь. Но, во-первых, они и без нее отлично справлялись. А во-вторых – ей невыносимо было сейчас взаимодействовать, вливаться в общий поток, перекидываясь репликами, смеяться, шутить. Нет, не то чтобы между остальными тремя царил полный мир и унисон – Сандор, как всегда, угрюмо молчал и, похоже, происходящее нравилось ему еще меньше самой Сансы. Даже удивительно, как он не начал еще на всех бросаться. А виновата, выходило, опять она. Или же нет? Санса прикусила губу. В голове прозвучали, как колокол, слова Ланнистера: «Некоторым людям нравится страдать. Они словно рождены для этого. Из любого события, из любых отношений они умудряются сотворить повод для нечеловеческих страданий»… Что это, шутка со спрятанной в ней, словно орешек в пироге, горькой, как недозрелый миндаль, ядовитой правдой?

И тут же, словно услышав ее мятежные мысли, возле стола отозвался Джейме:

– Санса, детка, не могла бы ты дать тарелки и какие-нибудь приборы? А то я нарезал птичку, а голодный народ сейчас того и гляди налетит и начнёт вырывать друг у друга лучшие куски – причем руками. А мы тут все такие воспитанные, даже бокалы споласкиваем по сто раз – чтобы надираться из незамутнённого стекла… Нельзя допустить, чтобы произошло такое лиходейство…

– Ланнистер, она тебе не детка! Придержи свой дрянной язык!

Джейме приподнял одну бровь, улыбаясь, как картинный злодей:

– Не рычи, Пес, я же не сказал, что она моя детка. Или что твоя. У Сансы есть свой, вообще-то, язык. Или за нее уже ты говоришь?

Сандор распрямился, сверкнув в сторону Ланнистера тяжелым взглядом:

– Если надо, то и говорю…

– Если ей надо – она и сама может меня осадить. Но она, по-моему, и не осаживает. А тебя я слушаться не обязан. Ты ей не хозяин. Эта пташка умеет петь сама за себя…

Санса вскочила. Еще не хватало ссор!

– Сандор, все хорошо. Это просто шутка, верно ведь, Джейме? Форма речи, нет нужды так реагировать… Уже несу тарелки…

Она, не отвечая на отчаянные взгляды Клигана, прошла к буфету, достала несколько больших глиняных коричневых тарелок, отнесла их на стол, где их забрала недоумевающая Бриенна. Потом вернулась на кухню за вилками. По ходу шепнула Сандору:

– Ну что ты и впрямь как с цепи сорвался? Это же просто шутка…

– Мне не нравятся его шутки. О чем вы там говорили, на улице?

– Да ни о чем. О погоде, немного о Роберте… Погоди, мне надо взять приборы… Потом… Пойдем уже есть, я страшно проголодалась…

Санса уклонилась от попытки Сандора взять ее за локоть, прошла к столу, села на краешек одного из стульев рядом с Бриенной. Джейме тут же протянул ей тарелку с изрядным куском индейки.

– Вот спасибо за помощь. Сразу видно воспитанного адекватного человека. Первый кусок вам, моя леди. Клиган, ты слышишь? Я воспитываюсь! Бери с меня пример и тащи уже эти бокалы на стол, пока мы не начали пить по кругу из горла…

Сандор принес стаканы, злобно испепеляя взглядом Ланнистера, сел во главу стола, напротив еще больше развеселившегося от этой диспозиции мест Джейме, сам положил себе мясо, налил щедрую порцию виски, выпил, не дожидаясь тоста, чем всех озадачил.

– Клиган, не гони волну. Мы за тобой не успеваем. Ну выпьем, что ли, за знакомство – мы же все недавно познакомились – по крайней мере, очно! Да пребудут с нами Семеро! Хотя, судя по погоде и настроению, Иные сегодня к нам значительно ближе… От холода одно спасение – хорошее пойло и теплая постель! Ну и еще в придачу неплохо было бы все же пожрать… так приступим!

Ели все молча, сосредоточенно. Санса положила себе салат, приготовленный Бриенной из их собственных запасов. От изобилия еды и крепкого напитка, давшего в голову, ее начинало клонить в сон. И вместе с тем мутной волной наползала мигрень, сдавливая виски и замутняя взгляд. Она оглядела стол: Сандор уже расправился со своим куском – гарнир он нарочито игнорировал, уделяя слишком большое внимание своему стакану с виски. Джейме не спеша отрывал изящными пальцами полоски мяса от жилистой индюшачьей ноги, что пожаловал сам себе, периодически закусывая оливками и окидывая насмешливым взглядом сидящих за столом. Бриенна ела аккуратно, пользуясь, как полагается, вилкой и ножом, низко наклонив голову над тарелкой. Она словно побледнела – под глазами были темные круги, как от недосыпа.

Санса доела салат. Джейме добавил кому надо еще виски. Санса закрыла свой бокал ладонью – пить больше не хотелось.

– Ого, первый раз вижу подростка, который отказывается пить, когда ему предлагают. Санса, ты растешь в моих глазах с бешеной скоростью. Мой низкий поклон.

– Спасибо. Я еще не допила. И вообще, голова болит.

Бриенна подняла взгляд от своей тарелки.

– У меня тоже. Погода, наверное, меняется…

– Какие вы, однако, метеочувствительные барышни. Надеюсь, погода меняется в лучшую сторону. В худшую-то куда? Итак, за хорошую погоду! А то нам завтра в обратный путь…

Санса допила свой бокал. От напитка еще сильнее заломило виски.

– А вы уже уезжаете? Так рано?

Ответила ей Бриенна:

– Да, придется ехать. Там, в столице, осталась куча дел. И так-то не стоило ехать…

– Какую чушь ты говоришь, женщина! Ну как это не стоило? Зато появились новые интересные знакомые. А ты зарываешься, однако. Ты же мне тогда в своем кабинете твердила, что надо чаще общаться с людьми, расширять кругозор, а сама и носа не кажешь за дверь…

– Да, ты прав, Ланнистер. Извини. Я очень рада новому знакомству, правда…

Она внимательно посмотрела на Сансу. Та улыбнулась ей в ответ. Голова в ответ взорвалась новым приступом боли.

– Я, пожалуй, пойду спать. Нет, сперва подышу свежим воздухом, а то тут душно… Я все уберу завтра утром, вот только еду надо убрать, а то тут, кажется, мыши… Спасибо за прекрасный ужин!

Джейме удивленно поднял брови:

– Всегда пожалуйста. А мышей мы не боимся. Вот птичку уберем, а мелких ночных захватчиков пустим на закуску, правда, Клиган? Да и ночь еще молода – и виски еще в бутылке порядочно. А вы, молодая леди, идите себе спать и ни о чем не беспокойтесь. Все сами разрулим…

– Спасибо!

Санса встала, захватила свою тарелку и бокал, отнесла в раковину, залила водой.

Потом не спеша прошла ко входу, кутаясь в кофту. От мигрени еще и знобило почти до дрожи. Она приоткрыла дверь, выскользнула наружу. Там все еще бушевала метель, причудливо кружа сверкающий в свете жёлтого фонаря, висевшего на стене дома, легкий снег. Санса закрыла глаза и подставила лицо ветру. Щеки тут же закололо острыми снежинками, тающими от соприкосновения с теплой кожей. Санса чувствовала на губах холодный привкус зимнего ветра. Лицо тетки с фотографии Роберта, что уже который час висело у нее перед глазами, куда-то медленно проваливалось, уплывало, уступая место сверкающей черной пустоте.

За спиной хлопнула дверь. Санса почувствовала на плече теплую руку. Ну почему именно сейчас? Опять заныл висок. Сандор легонько развернул ее от метели в сторону дома, привлекая к себе. Санса слабо сопротивлялась, не глядя ему в лицо.

– Пташка, что происходит, седьмое пекло? Поговори со мной!

– Не сейчас.

– Ты мне это твердишь с самого их треклятого приезда. Сейчас. Смотри на меня!

Он силой поднял ей подбородок. Санса приоткрыла слипшиеся от снега ресницы. Фонарь слепил ей глаза. В голове бился стозвон в такт бешено стучащему сердцу. Зачем, зачем он так делает? Она заставила себя все же встретиться с Сандором взглядом. В его глазах было столько тревоги и надлома, что ей немедленно стало стыдно.

– Боги, Пташка, у тебя такие зрачки. Действительно, иди спать…

– А что с ними не так?

– Их слишком много. Кажется, твои глаза поменяли цвет – они почти черные. Ты пугаешь меня. Иди уже в дом.

– Я не хочу в дом. Перестань мне указывать! Я хочу побыть снаружи. Одна.

– Может, тебе сразу в чащу – заблудиться? В снежную бурю этой твоей бесшабашной дурной головой?

– Пусти меня. Это мое дело. Моя жизнь. Хоть бы и в чащу. И в бурю. Свои решения я принимаю сама. И отвечать буду сама.

– А вот отвечать за твои решения в последнее время приходится нам обоим. Уже забыла? Все твои бешеные эскапады никогда не доводили до добра. Прекрати!

Он вцепился ей в плечи так сильно, что Сансе стало страшно, не говоря уже о том, что это было больно.

– Не держи меня так! Сандор, мне больно, седьмое пекло! Что ты делаешь? Что ты хочешь сделать?

Он отпустил ее. Опустил глаза, убрал руки за спину. Словно сдерживая себя. Стиснул зубы, знакомым жестом потер сожжённую бровь.

– Прости. Прости, я не хотел.

– А что ты хотел? Раздавить меня? Изнасиловать прямо тут? Зачем ты так со мной? Что происходит?

– Сам не знаю, что на меня нашло. Ты была такая… Этот Джейме и его разговоры… Ты словно как отравленная этими их новостями… скорее бы они уехали…

– Не думаю, что это что-то изменит… Все опять покатилось под гору, и нам уже это не остановить… ты сам чувствуешь…

– Я ничего такого не знаю. Но не замыкайся, прошу тебя. Уже было, уже проходили. Что бы там ни было – не замыкайся в этом своем кругу. Продолжай диалог – пока у нас есть такая возможность…

– Прости. Не сегодня. Сегодня я просто не выдержу… Я пойду…

Санса прошла мимо, задев его плечом. Уже у двери она тихо шепнула – и ветер подхватил ее слова, унося их снежной крупой мимо них, в беззвёздную беспокойную ночь:

– Я постараюсь. Извини меня. Люблю тебя…

Она резко потянула дверь на себя – та нехотя раскрылась, бросая на порог оранжевое пятно от горящего в комнате торшера. Санса зашла внутрь, не останавливаясь и не раздеваясь, прошла к раковине, налила себе стакан воды. В гостиной никого не было, еда со стола тоже исчезла. Санса медленно поднялась наверх. Хлопнула дверь одной из дальних спален. Раздражённый голос Джейме прокричал:

– Женщина, я гнал эту треклятую тачку за сотни миль в эти загребучие горы, чтобы побыть с тобой наедине, а ты гонишь меня из спальни из-за идиотского лунного кровотечения? У тебя совесть вообще есть? Все бабы одинаковые. Стоит переключить уже внимание на мужиков! Спи себе сама, истекая кровью в своей девственной постельке! А я пойду на диван в гостиной – и пусть меня там сожрут мыши, а тебе с утра будет стыдно!

Ланнистер побрел к лестнице. Санса тихо скользнула в свою комнату, аккуратно затворив дверь. Она слышала, как Джейме прошел мимо ее спальни, как начал спускаться по ступеням. По пути он заорал:

– Ну, раз в теплой постели мне отказали, тогда стоит надраться! Женщина, месячные у тебя или нет, за рулем завтра будешь ты. Готовься! А я иду расслабляться. Клиган, у тебя, кажется, тоже есть повод – составишь мне компанию? Пес, куда ты подевался? Ветром тебя, что ли, унесло, или уже мыши-переростки добрались?

Санса уже не услышала, что ответил ему Сандор. Она медленно разделась, не зажигая света. День сегодня не задался – ни для кого из них четверых… Где там эта ночная рубашка? А, вот она, валяется у кровати. Санса нащупала зажигалку, щёлкнув, зажгла свечу на подоконнике. Сходила в туалет, умылась.

Сандор был прав – глаза у нее и вправду были пугающего чёрного оттенка – словно зрачки заполонили всю радужку. Надо было лечь спать. И проспать подольше. Надо было найти таблетки от головы. Санса покопалась в своём рюкзачке, нашла нужный ей флакон, тот самый, что выдал в августе врач Серсеи. Руки дрожали. Она, не глядя, сыпанула в ладонь горсть таблеток, уставилась на них… Это будет долгий сон. Очень долгий…. Она затушила свечу, и комната погрузилась во мрак.

========== XV ==========

Like a bird on the wire,

Like a drunk in a midnight choir

I have tried in my way to be free.

Like a worm on a hook,

Like a knight from some old fashioned book

I have saved all my ribbons for thee.

If I, if I have been unkind,

I hope that you can just let it go by.

If I, if I have been untrue

I hope you know it was never to you.

Like a baby, stillborn,

Like a beast with his horn

I have torn everyone who reached out for me.

But I swear by this song

And by all that I have done wrong

I will make it all up to thee.

I saw a beggar leaning on his wooden crutch,

He said to me, «You must not ask for so much.»

And a pretty woman leaning in her darkened door,

She cried to me, «Hey, why not ask for more?»

Oh, like a bird on the wire,

Like a drunk in a midnight choir have tried in my way to be free.

Leonard Cоhen Like a bird on the wire

1

Сандор выкурил одну за другой две сигареты в процессе раздумья. Девочку совершенно несло куда-то в тартарары – какое-то безумие. Возникало ощущение, что он зря с ней цацкается. Внутри боролось два чувства – желание воспринимать ее как равную и горькое осознание того, что это совершенно нереально. Порой Пташка так по-взрослому себя вела, так разумно и трезво оценивала ситуацию, что Сандор уже начинал верить, что чудеса возможны – но тут же следующим жестом – ну вот как сейчас – она ввергала его обратно в омут сожалений на тему того, что он опять неизвестно за каким хреном занимается самообманом.

Этот приезд Ланнистера высветил перед ним простую истину – сидеть тут не было больше никакого смысла. Надо было отправить ее к тетке – да не сажать ее на самолет – отвезти лично, до двери и, возможно, остаться там рядом, пока все не прояснится -по крайней мере, насчет ее брака. Не любовником – охранником. Пусть их себе осуждают. Какая, в сущности, разница? Ситуация была полубезнадежная, это ясно. У них на руках не было никаких козырей – ну, кроме этой Пташкиной телефонной записи. Ну хоть что-то. Если найти какого-нибудь товарища, что возьмется за это дело – товарища, не связанного с Григором – будет очень неплохо. Пройти мимо Лианны все равно не удастся – муж ее человек довольно богатый, судя по слухам, авось все же найдет средства на адвоката для племянницы. А его задача – держать Мизинца подальше. Тут любые средства были хороши. Возьмут его там – или раньше – какая разница? Лишь бы ее довезти до места. Терять ему было уже совершенно нечего.

Сандор выбросил бычок в снег. Когда Ланнистер с Бриенной уберутся, начнут собираться и они. Иначе не дождаться бы им еще парочки гостей. Хотя, может, оно было и к лучшему, если бы все случилось здесь, сейчас. Была одна проблема – Пташка. Уж ей-то точно не пойдет на пользу смотреть на побоище в снегах. Тем более, исход неясен. Был бы только один Мизинец – тут и разговаривать бы не пришлось. Но вот Мизинец, да еще братец, да еще может кто-то быть с ними… Патронов не хватит… Нет, однозначно стоило продвинуться. Когда он свалит Пташку на тетку и сестру – и руки окажутся свободными, а голова не будет забита ненужными мыслями и идиотскими терзаниями – тогда можно будет прекратить драпать и начать, наоборот, действовать в ответ.

От принятого наконец решения Сандору сразу стало легче. Это зрело уже много дней – и от откладывания размышлений на тему становилось только гаже. Пташка, надо заметить, его успешно отвлекала – когда у них все шло хорошо, было сложно думать о дальнейшем – голову словно туманом заволакивало. Но когда начинался раздрай – ясность мыслей поражала. Все к лучшему…

Сандор стряхнул с волос снег и зашел в дом. Наверху голосил Ланнистер. Похоже, Бриенна подсунула ему приятный сюрприз в виде женского недомогания. Сандор не мог не порадоваться на тему. Не все коту масленица. Другое дело, это означало что этот фат не уберется в койку, а засядет внизу и будет доставать. Ну, а ему-то что, впрочем? Пойдет себе наверх, ляжет спать. Пусть Джейме говорит сам с собой. Или с мышами, которых он так любит. Одну реплику за себя – другую за мышей…

А вот и он сам. Не слишком уже твердо стоящий на ногах, Ланнистер спускался со ступенек, продолжая негодовать и орать. Так-так, как и предполагалось, в его планы входило догоняться выпивкой внизу и спать на диване. Отлично, пусть себе забирает это кожаное убоище. А последняя комната наверху достанется Сандору. Поэтому ни спорить, ни доказывать он Джейме ничего не стал, спокойно дожидаясь, пока неудачливый повеса спустится вниз.

– А, вот ты где, Пес! А я ору, ору…

– Зря орешь. На твои вопли скоро медведи из лесу придут. С ними и будешь миловаться – у них-то, небось, цикл не сейчас… Опять же, в берлоге удобнее, чем на диване – и мышей там тоже нет…

– А ты почем знаешь, уже бывал, что ли? И вообще, за что такое ерничество? А где мужская солидарность?

– Какая на хрен солидарность? Много ее было у тебя, когда ты беседовал с девочкой на улице? Чего ты ей наговорил?

Джейме проплелся к дивану и шлепнулся на него, попутно сцапав со стола Сандоров бокал с виски.

– Ничего такого, что стоило бы обсуждения. Сказал ей, что ты – прекрасная партия, и как только она отправит на тот свет Мизинца, ей тотчас же нужно будет выскочить за тебя замуж – и вы будете жить долго и счастливо…

– Очень смешно. Стакан отдай – не твое.

– Ну, налей мне тогда, жадина.

– Сам себе налей. Развалился тут…

– Вот сволочь! Видишь, мне грустно… Обломали в лучших моих побуждениях…

– Ага, как же, в лучших. Сама природа восстала против твоих побуждений, Ланнистер. Почему меня это не удивляет? Зачем тебе эта Тарт? Поглумиться хочешь? Разве она тебе ровня?

– Ну да, ты-то все знаешь и про ровню, и про то, куда и кому. Вот что я тебе скажу – не суди по внешности. Ни ее, ни меня. Уж, казалось бы, ты-то должен понимать. В обратную сторону это тоже работает, не только по части уродства и увечий. Знаешь, как надоедает, когда на тебе заранее ставят клеймо – пусть бы и красавца-вертопраха? Я из актеров в режиссеры пересел поэтому. Надоело играть одну и ту же роль в разных ипостасях.

– Твои проблемы – одно расстройство, Ланнистер, я погляжу.

– А ты не ерничай. А то и я ведь могу. Ты мне вот что лучше скажи – ты спал с моей сестрой?

Сандор поперхнулся виски. Очень уместно, седьмое пекло!

– Чего?

Джейме протащился к столу, забрал с него бутылку и пустой стакан и вернулся обратно на диван.

– Что слышал. Не придуривайся. То я не знаю, какие у нее повадки. Сам был в тех же силках…

Вот оно что. Значит, его подозрения все же имеют под собой почву. Тьфу!

– Если тебе очень хочется знать, спроси у нее сам.

– Да ведь не скажет она. Да и соврет – недорого возьмет. Это мне Тирион сказал – про то, кто у нее в фаворитах ходит. Он ее, в отличие от меня, видит насквозь. А для меня она – как отражение в зеркале. Внутрь я заглянуть не могу… Я даже не знаю, кто реальный отец ее детей. Мне она говорила одно, Роберту другое – а правду, похоже, не знает даже она сама. Одно сплошное вранье. Да я с ней уже давно завязал. Просто так, из общих соображений, для истории.

– Ну, если для истории… я скажу тебе – если ты мне скажешь, что ты наговорил Сансе, идет? Мне тоже – для истории…

– Мы уже сползли на пакты? Ну, лады. Идет. Выпьем же за этот достойный договор!

Они чокнулись. Джейме лениво потягивая виски, устроился поудобнее на диване.

– Ну давай уже, рассказывай, Ланнистер. Не тяни резину. Я спать хочу.

– А мне выгодно ее тянуть-то. Скучно тут одному…

– Пожалуй, я свалю прямо сейчас. Не так уж это все и важно…

– Да-да, как же. Если бы было неважно, ты бы и не спросил. Половину сцены-то мы с Бриенной слышали. Чем вот кончилось, непонятно. Видимо, скверно, если ты начал любопытствовать. Ладно, ладно. Что я там ей наболтал, припомнить бы… Сказал, что у тебя перманентный синдром страдальца – как у покойного Роберта. Что если она останется с тобой, ты не дашь ей продыху – ревностью, терзаниями и прочим вздором. Что в конце концов ты скиснешь окончательно – а она ожесточится и станет чем-то вроде Серсеи. Или вообще будет вынуждена уйти. Что, короче, будущее у вас херовое. И – уже от меня личная, не построенная ни на чьем опыте ремарка – что иной раз неплохо переждать. Дать времени время. Что если оно настоящее – выживет…

– Ну, спасибо тебе, дружок. На добром слове. А позволь полюбопытствовать – зачем ты все это ей поведал?

– Да потому что это правда. Нет, понимаю, что правда эта тебе неприятна. Но давай и я уже спрошу – а сам-то ты что думаешь? Небось, тоже все пытаешься ее убедить, что пора уже вперед – и подальше? Что ты ей не пара, что будущего у вас быть не может, что ей надо возвращаться к нормальной – можно подумать она у нее может быть теперь – жизни? Ходить в школу, встречаться с ровесниками, еще какая-нибудь бредятина в этом роде… Нет-нет, ты прав. Я бы тоже так сделал. Я и сделал в свое время. Что возвращает нас к твоей части договора. Итак, я свое условие выполнил. Успокойся – повода для ревности у тебя нет. Я не смотрел проникновенно в ее дивные глаза, не оценивал размер груди под белой ее кофтой – твой, кстати, подарок? – не раздумывал над тем, как она будет выглядеть без одежды… Черт, я на нее даже не дышал, пока поджигал ей сигарету! Странно, почему у меня до сих пор не начали прорезываться крылья… Просто поговорили – и все. Без обид. Кто-то ведь должен ей поведать, как жизнь обстоит на самом деле…

– Ты олух. Она дико нестабильна, а ты еще масла в огонь подлил. Спросил бы сначала, прежде чем начинать обличать. Все это и так уже говорено…

– Тогда какая разница?

– Такая, что момент неподходящий. И она винит себя в смерти Роберта, похоже…

– Зачем? Все равно же он помер, какая теперь разница? Виновата сигарета, что Роберт назло взял у Серсеи. Или его запой. Вообще – виноват он сам. Или ты уже, как я и предполагал, заразил девочку манией страдать и себя жалеть? Или – о, боги, нет – может, это она тебя ею заразила? Оба, я так чувствую, тут хороши…

– Да уж получше некоторых. Ты меня достал. Ответ на твой вопрос: да, я с ней спал. И не один раз. И не только я – и я не имею в виду Роберта. Она темпераментна, твоя сестрица. Бешеная и холодная – как анаконда. Не знаю, доставила ли ей радость эта наша связь, если так можно сказать. Мне – не слишком. И я с облегчением от нее избавился. Как, похоже, и ты сам. Возможно, если бы ты не оставил ее когда-то там – она бы не ползала по досужим веткам в поисках жертвы. А может, и ползала бы. Ей, похоже, все было мало – слишком велика жажда власти и обладания. Все эти игры мне были на хрен не нужны. Так что теперь можешь забирать ее всю – после того, как она прикончила наконец своего муженька, хоть бы и с помощью сигареты…

Джейме пригорюнился над стаканом. Похоже, на этот раз Сандор попал в точку – и умудрился-таки заткнуть этого псевдофилософа, любителя просвещать и обличать. Почему-то радости Сандору это не доставило. Он допил свой виски, поставил стакан на стол.

– Так, курю последнюю и иду спать. Ты пойдешь, горе-пророк?

– Пойду. Надо освежить голову…

– Вот-вот. Может, тебя в сугроб башкой ткнуть?

– Спасибо, обойдусь.

Они молча вышли на улицу, молча закурили – каждый свое, каждый – размышляя о собственном наболевшем. Потом Джейме бросил, глядя в темноту:

– Я же не просто ее трахал. Я любил ее – когда-то – понимаешь ты? А потом оно прошло. Потом возникло ощущение, что меня используют. Как вещь. Затыкают какие-то дыры. Мне это пришлось не по вкусу, вот я и ушел в свободное плавание. И не жалею. И то, что притащил сюда это чудо природы – он кивнул на второй этаж дома – не случайность, и не хочу я над ней поглумиться. Просто в ней есть какая-то чистота, что я раньше не встречал. Наивность какая-то, честность, что ли. Кто знает, что из этого может получиться…

– Зная тебя, Ланнистер, ничего хорошего. Да шучу я. Алаверды. Я тебя понимаю. Могу, по крайней мере, понять. И вот еще что – мне не нравится страдать. Я просто не хочу, чтобы страдала она…

– У меня, вообще-то, такое возникло ощущение, что она страдает больше, когда ты ее отшиваешь. Или когда она тебя отшивает. Ну, сам смотри. Ей нужно время – чтобы вырасти, переступить и пойти дальше. Возможно, и в твою сторону… Я от своих слов не отказываюсь… Было бы забавно, если бы в итоге вы все же соединились в экстазе. И это уже не попытки пророчить – просто пожелание удачи. А еще – если понадобится там помощь с адвокатами – я не большой знаток, но помочь смогу: знакомых-то целая туча накопилась за годы лицедейства. Так что рассчитывай. Или просто пристрели этого фрика – ее муженька…

– Это тоже вариант. Я над этим подумаю. Спасибо. Ты, хоть и Ланнистер, но не столь отвратительный, как другие твои родственнички… Ладно, пойду я спать, сил нет. Ты идешь в дом?

– Нет, я еще погуляю. А то как ты уйдешь – тут же явится призрак Роберта. Придется еще и с ним обсуждать наши дела. Это так скучно…

– Напои его – это лучший способ справиться с Робертом – что с живым, что с бестелесным. Ну, или дыши на него перегаром – тоже вариант…

– Спасибо за совет, хорошая, кстати, мысль – насчет перегара… Лучше на призрак Роберта, чем на Бриенну завтра в машине… Ты пойдешь в эту свою занюханную каморку?