Текст книги "Это было у моря (СИ)"

Автор книги: Maellon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 69 (всего у книги 101 страниц)

С утра за ней, как обычно, приехал Зяблик. Сансина новая прическа, казалось, напугала его.

– Но ты же почти лысая!

– Ничего подобного! Я просто подстриглась.

– Ты ходила в парикмахерскую? Там такие мерзкие тетки и от них всегда противно пахнет какой-то химией. Ни за что, туда бы не пошел. Я разрешал себя стричь только маме, но она умерла…

– Нет, у меня была машинка.

– Машинка? Какая машинка?

– Для подравнивания волос. Ну я ей и воспользовалась.

– Постой, ты сама себя стригла?

– Да.

– Ты сумасшедшая! Это же очень страшно. И еще эти жужжащие страшные приспособления… Я даже слышать их не могу. Как ты вообще решилась на такое…

– Очень хотелось.

– Все равно, я не понимаю, как это можно самой себя так выбрить. Как же затылок?

– Ну это же машинка, Зяблик. Водишь по голове и все. Как газон стричь.

– Я никогда не стриг газон. Это делает садовник. Но да, я смотрел из окна – это, кажется, несложно… Послушай, Санса, может, ты и меня пострижешь?

Санса в изумлении уставилась на покрасневшего мальчишку.

– Тебя? Но зачем?

– Мне вообще не очень нравятся эти мои лохмы. Меня из -за них дразнят девчонкой. Но я не девчонка, я – мужчина. А идти в эту вонючую парикмахерскую я не могу. И вообще – я никому не доверяю. А тебе – да. Я даже готов попробовать не бояться машинки.

Санса посмотрела на Зяблика. Нет, короткая стрижка ему явно не пойдет.

– Если хочешь, я могу подровнять тебя – но не стричь. Я не умею. И боюсь сделать только хуже. И потом, у тебя такие красивые волосы, шелковистые, густые… Жалко было бы их обкорнать.

– Я же не кукла! – Зяблик возмущенно выпятил вперед острый подбородок, покрытый нежным темным пушком. Санса едва заметно усмехнулась. Не кукла, но временами очень напоминает.

– Хорошо, я подумаю. Только давай в школе не будем это обсуждать. Потом.

– Ладно. А мы уже приехали.

День в школе прошел как в тумане. Санса таскалась от кабинета к кабинету, пытаясь делать адекватное лицо, а голове у нее стучало, билось в виски бабочкой: «Ради этого он меня бросил. Ради того, чтобы я училась! Писала в тетрадку задачки по математике и обсуждала средневековые баллады! Если бы не этот бесконечный шантаж, то и… То и вероятности встречи кого-то другого не возникло бы. Как бы то ни было – все проблемы во мне. Мои родственники, мой муж, моя учеба, мой возраст…»

Этот список, по совести сказать, можно было продолжать бесконечно. В него могли войти еще и родственники, и комплексы, и странности, и активы: все, что она имела, все что она не имела – играло лишь отрицательную роль. Даже ее склонность к рисованию могла сюда затесаться – ну как же, девочке надо развивать таланты!

В какой-то момент Санса пожелала быть вообще без каких-либо особенностей – быть просто. Она в который раз возненавидела свою жизнь и свои привычки – и все, что из этого следовало. Как же это можно заставлять человека платить за то, что он такой? Это было гадко и несправедливо. Никто не виноват, что она родилась слишком поздно. Никто не виноват, что жизнь так сложилась, что путь увел ее от ровесников ко взрослым берегам раньше, чем она того пожелала. Никто не виноват – но платить приходится ей. А ему – ему уже нет. Как и говорил Мизинец – он предпочел более легкий путь.

Треклятый Бейлиш и все мужики вместе с ним!

Санса зло хлопнула шкафчиком – перед ней как всегда в это время предстал довольный неизвестно чем Грейджой, с которым ей сейчас предстояло идти на биологию.

– Привет Старк, решила сменить образ? Твой черные патлы были недостаточно брутальные для твоего взрослого хахаля, так ты решила пуститься в экстремальный андеграунд? Видать что-то ты не то делаешь не так, раз у него на тебя не стоит. Или может, слишком тощая? Или слишком маленькая?

Санса едав ли замечала, что она делает, пока не осознала, что врезала Теону так сильно, что у нее онемела ладонь. Грейджой лишь на минуту скорчил злую рожу и тут же осклабился снова. Санса не понимала, в чем дело, пока не услышала на этот раз почти лишившийся своей деловитой бесстрастности голос директора.

– Старк, в мой кабинет! Грейджой – перестанете смеяться! Вам нужна медицинская помощь?

– Нет, что вы директор, все в порядке. Просто у девочки с нервами беда. Я только пошутил… Но дерется она здорово – не удивлюсь, если скула завтра распухнет.

– Тогда не лучше ли вам будет пойти – в вашем случае поехать – у вас же кажется есть свой автомобиль – домой и хорошенько отдохнуть?

– Конечно, спасибо, так будет гораздо лучше. А что вы сделаете Сансе?

– Это не ваше дело. Если бы вы к ней не цеплялись по своему обыкновению, то ничего бы и не было. Зайдите к административному директору и получите освобождение на сегодняшний день. И…вот еще что, Грейджой – ваш друг… Говорят, его опять видели на территории школы. Я же вас предупредила. Снаружи вы вольны общаться с кем хотите, но возле школы не должно быть посторонних. И вообще – у вашего приятеля не та репутация, чтобы я могла допустить, чтобы он болтался рядом с моими учениками.

– Он и не болтается. А вообще возле школы всегда ошивается масса посторонних. Одни няньки Аррена чего стоят!

– Да как вам не стыдно! Робин Аррен серьезно болен! Как вам в голову пришло сравнивать! И потом – где это у него няньки?

– В пятницу даже целых два соглядатая было – один в лимузине, другой на мотоцикле. Не слишком ли жирно для одного тощего цыпленка?

– Вас это совершенно не касается! Я спрошу у его родных. Вы можете идти.

– Спасибо, директор. Можно зайти в травмпункт за льдом? Щека, кажется, распухает…

Леди-стервятник раздраженно кивнула. Санса медленно тащившаяся по коридору, бессознательно вытирающая снова и снова руку о гладкую ткань брюк, прибавила шагу. Зяблик ей ничего не говорил о том, что у него есть еще и охранник. Охранник на мотоцикле…

Санса прикусила губу. Надо будет спросить. Она торопливо свернула за угол и поднялась по лесенке прежде, чем ее настигла директор. Секретарша удивленно подняла брови и пропустила Сансу в кабинет. Как только та успела плюхнуться на скользкую поверхность кожаного кресла, как хлопнула дверь. Директриса Уэйнвуд, недовольно отфыркиваясь, вошла в комнату и метнув на Сансу проницательный птичий взгляда, села на свой трон напротив нее.

– Итак, мисс, мало того, что вы являетесь в школу в неподобающем виде, так еще и распускаете руки! Это совершенно недопустимо. Я вам кажется уже сказала, что посещение нашего учебного заведения предполагает строгое соблюдение правил поведения. Драки среди учеников – это безобразие! Как вам в голову пришло это? Видимо, вместе с шевелюрой вы избавились еще и от сдержанности? Я понимаю, что Грейджой нарочно вас провоцировал – но на то мы и женщины, чтобы держать себя в руках. Я назначаю вам взыскание. Сегодня вы отправитесь домой раньше – и до конца недели останетесь дома. Я свяжусь с вашими родными. Ваш дядя будет извещен о вашей выходке. На следующей неделе вы – в обязательном порядке пойдете на собеседование к социальному работнику – дабы вам объяснили, что можно, а что нельзя делать в школе. И зачем эта странная прическа? Вы же молодая женщина – не понимаю, к чему все это шутовство. У вас же теперь совершенно непотребный вид – с этой вашей бритой головой…

Санса раздраженно поерзала на кресле.

– Я не брилась. Это просто стрижка. Ничего непотребного я в этом не вижу.

– Это не вам судить. Вы больше похожи на пациента клиники душевнобольных, а не на девушку из приличной семьи. Все ваши эти подростковые бунты – неуместны и смешны. Лучше бы вам сосредоточиться на учебе, а не на выражении сомнительных эмоций. Ройс явно на вас дурно влияет. И потом – вы же сами видите, как реагируют на эти ваши «стрижки» ваши же товарищи. Разве что это сознательная попытка привлечь к себе внимание? Что ж, вы этого добились – а теперь еще и удивляетесь, и возмущаетесь тому, что молодые люди принимают это за провокацию. До драки доходите! Нет, мисс, так не пойдет.

– Я тоже так считаю.

– Не смейте мне дерзить! Вас, мисс, явно излишне балуют. Так вот, – здесь вас баловать не станут. И по головке за подобные сцены не погладят. Ступайте и подумайте на досуге над своим поведением. Вы не можете возвращаться в школу до пятницы включительно. Я очень вами недовольна. Еще раз произойдет что-нибудь подобное – и бы будем вынуждены попросить ваши родных найти для вас более подходящее учебное заведение.

– Очень хорошо. Я скажу дяде и тёте, чтобы больше не присылали вам чеков.

– Не вы скажете, а школа проинформирует. Я была о вас лучшего мнения, мисс Старк. Я полагала, что вы все же – даже после ваших эскапад все же настроены на окончание старшей школы. Теперь же я все больше в том сомневаюсь. Можете идти. Не забудьте взять у секретаря бумагу о взыскании – под подпись родителей. В вашем случае – имеющихся родных. И в понедельник – во время ланча – пойдете к социальному работнику. Я позвоню туда прямо сейчас.

– Извините. До свиданья.

– До свиданья, мисс Старк. Искренне надеюсь, что ваша вынужденная пауза пойдет вам на пользу.

Санса устало вышла из кабинета, забрала у все еще недоумевающей секретарши бумажку с извещением об отстранении от занятий на четыре дня и коротко попрощавшись, поплелась на улицу.

Про себя она отметила, что на этот раз щеки ее не поменяли цвет – да и вообще ей было, в сущности, все равно, что там вещала леди-стервятник. Досадным было то, что придётся идти к психологу – и что придется говорить дяде с тетей о том, что произошло. Ну не выгонят же они ее из дому – тем более теперь ей уже точно некуда идти.

Санса невесело улыбнулась и продолжила путь домой. Стриженая голова непривычно мерзла. Надевать шапку не хотелось, хоть сегодня был крайне холодный ветер. Санса поежилась и надела перчатки. Первый раз она идет домой пешком. Сапоги оставляли на вновь налетевшем за ночь снегу ровные аккуратные следы. Наст почти не хрустел – еще не успел покрыться твёрдой коркой льда. Ничего, это поправимо.

Санса смотрела утром прогноз – днем опять подтает, а ночью будет мороз. Теперь, видимо, зима уже не намеревалась отступать и подобралась так близко, что весь организм уже ощущал ее немое присутствие. Санса наступила на кровавый листочек клена – одни из последних, что еще оставались на оголенных ветках. Она глянула вперед: улица словно обесцветилась – только серо-коричневые стволы аккуратно подстриженных деревьев и не менее блеклые строения – только дом дяди вдалеке выделялся красно-кирпичным пятном с неожиданно черной крышей.

2.

Подойдя к жилищу, она обнаружила незнакомый синий автомобиль, припаркованный возле гаража, и кучу следов около. Санса с тоской подумала – не по ее ли душу опять приехали?

Как выяснилось, она была права. Открыв ключом дверь, она тут же наткнулась на Джона, выходящего из кабинета дяди. Тот с недоумением воззрился на Сансу.

– Что-то ты рано. Опять отменили занятия? Почему не позвонила? Я бы тебя встретил.

– Да ничего особенного. Не отменили. А я нахулиганила. Потом захотелось прогуляться… Не парься.

Джон вскинул брови.

– Нахулиганила?

– Ага. Помимо того, что директорше не понравилась моя прическа, я еще и ударила одного типа.

– Кого это? И за что?

– Грейджоя. Он делал неподобающие комментарии по поводу моей стрижки. Пришлось ему наглядно объяснить, что внешний вид отражает внутреннюю сущность.

Джон хмыкнул.

– Смотри, так ты скоро Арью переплюнешь. И по внешними проявлениям, и по вызовам в школу. Тебя, надеюсь, не отстранили?

– Еще как. Отдыхаю до понедельника.

– Мама будет недовольна. Впрочем, не могу сказать, что меня удивляет, что эта старая крыса до тебя докапывается. После того как ты игнорировала Гарри на концерте, я был почти уверен, что что-то такое последует. Ладно, хрен с ними. На самом деле ты вовремя. К тебе тут приехал один жирный молодчик.

– Что? Кто?

– Детектив из столицы. Он уже второй час сидит у отца, не дает тому репетировать. Даже Солнце и Луна начали нервничать. Меня за кофе послали. Так что поспешай. Так, может, тебе и сойдет с рук твоё «возмутительное поведение». – Джон хихикнул.

– Ты тоже знаком со старухой?

– Ага. Я же тоже там учился. Тогда, правда, эта пакость была еще просто школой, а не суперкрутым лицеем. Но есть вещи, которые не меняются…

– Да уж. А ты ей чем был неугоден?

– Слишком длинные волосы. Плюс бесконечное драки с Гарри.

Санса улыбнулась. Ну что же, она по крайней мере не первая.

– А у меня слишком короткие.

– Что?

– Волосы. И вообще. И еще заставляют ходить к психологу на следующей неделе.

– Хм. Видимо, ты здорово вдарила этому Грейджою.

– Ага. То есть вдарила. И ничуть не жалею…

– Тогда иди и избавь отца от детектива, воительница. Я пошел за кофе.

Джон скрылся в кухне, а Санса не спеша разделась и, постучав, зашла в кабинет.

– Дядя, можно?

– Заходи, Санса.

В комнате перед ней предстала удивительная картина: Рейегар сидел возле стола и, опустив глаза, просматривал ноты. В кресле возле стены расположился очень толстый мужчина, вернее, юноша. Рядом с ним на полу восседали Солнце и Луна, не сводя с него глаз.

Когда Санса вошла в кабинет, юноша поднял на нее глаза и нервно откашлялся. Луна едва слышно зарычала – она была почти на сносях и отличалась особенно нервным поведением. Солнце глянул на Сансу красивыми миндалевидными глазами и вновь уставился на незнакомца. Рейегар наконец встал и подошел к Сансе,

– Детектив Тарли, Это Санса Старк, моя племянница. Та, которую вы хотели повидать. Санса, это уполномоченный столичного полицейского управления, ведущий дело об убийствах на побережье, Сэмвел Тарли. Ему надо задать тебе пару вопросов.

Нервный юноша подал голос:

– Нет, скорее попросить об одолжении.

Рейегар кивнул.

– Да, попросить об одолжении. Пусть так. Я могу и выйти. Располагайся. Твоя директор мне уже позвонила. Можешь даже и не напрягаться об этом. Я целиком на твоей стороне. А теперь, прошу прощения, мне нужно сделать один звонок. Вы пока беседуйте. Джон сейчас принесёт кофе.

– Спасибо дядя.

Рейегар бросив на Сансу задумчивый взгляд, отворил дверь и прошел в холл. За ним потрусили борзые. Тарли поднялся и пожал Сансе руку.

– Очччень приятно познакомиться, мисс Старк. Давно было интересно вас увидеть.

– Мне тоже приятно, детектив. А почему давно хотели?

– Из-за этого дела. И еще ваш друг… Ну, вашей тетки. Другой тетки. Ттттелохранитель. Я ррработал с ним. Очень интересный тип. Крайне. И вы знаете, пппппроизвел на меня хорошее впечатление.

– Он мне не друг. Просто были знакомы. Когда-то. Давайте уже приступим.

– Я ссссобственно не имею права вас о чем-то спрашивать – по причине вашего возраста. Но просьба у меня одна имеется. Хотел попросит у вас разрешения отсмотреть дом на море. Тот, где жила ваша тетка Серсея Баратеон.

Санса удивленно на него воззрилась.

– А я тут при чем? Вот у нее и спрашивайте. По-моему, она его взяла в долгосрочную аренду, нет?

– Нет. Вообще то, дом принадлежит вам. Его незадолго до совей ггггибели купил ваш…кхм…супруг. До его гибели, дом принадлежал Петиру Бейлишу, а теперь он ваш. Я понимаю, вы еще не вошли в наследство. Но формально все равно вы, как его вдова являетесь его владелицей. Так что без вашего разрешения я никак не могу там что-либо осматривать. Поскольку он формально не относится к местам, рассматриваемым в связи с делом как места преступления, вынужден сейчас попросить вас подписать бумагу, что вы ничего не имеете против его обыска. Но, то есть если вы не против, конечно.

Санса сидела и анализировала информацию. Факт владения домом на море вверг ее в небольшой шок. Это было так странно. Странно было то, что недавно будучи там гостьей – теперь могла распоряжаться им как хозяйка. И не женой Джоффа, как хотелось Серсее, а в качестве вдовы Мизинца. Он и на этом поле обхитрил Ланнистершу.

– Хорошо, детектив. Мне надо что-то подписать? Хоть совсем его забирайте, этот дом. Мне он не нужен.

Тарли коротко глянул на нее, продолжая копаться в увесистом портфеле, в котором, судя по всему царил полный хаос.

– Вы же ммммможете его продать. Как ваш друг. Ну то есть, знакомый. Бывший. Как Сандор Клиган.

– При чем тут он?

– Ну, он тоже получил наследство. Не знаю, вступил ли. Дом его брата Григора. Он тоже сказал, что не хочет его. Я ему тогда напомнил, что всегда можно и продать ненужную собственность. У вас, я так понимаю, есть еще дом на севере. А у вашего… у Клигана – ничего, кроме этого владения. Впрочем, он все равно не показался мне счастливым при мысли о наследстве. Так что, скорее всего, он последует моему совету – так мне показалось – и продаст дом. И вы тоже можете. Как он

– Ничего я как он делать не буду!

Санса возмущенно прошлась от стола к окну и обратно.

– Не надо меня связывать с Клиганом. Я не имею к нему никакого отношения. Что он там будет делать со своим домом, мне вообще не интересно! Пусть продает, живёт там, пусть хоть сожжет его…

Тарли вытащил наконец нужную бумагу (та была слегка помята после портфеля) разгладил ее и протянул Сансе.

– А вы знаете, возможно, вы правы. Может, даже и сожжет. Или уж точно продаст. Видимо, с домом у него связаны не самые радостные воспоминания. Иногда с прошлым лучше расстаться.

– Вот именно. Совершенно верно. А если он будет продавать – то я как раз не хочу. Пусть себе стоит, это дом. Авось пригодится. Выйду замуж, буду туда детей вывозить – на море.

Санса возмущенно и размашисто подписала бумагу, проглядев ее по диагонали.

– Извините, ключа у меня нет. Я пока не входила в наследство, соответственно ни бумаг, ни ключей – ничего не имею. Так что вам придётся самим.

– Это ввввообще не проблема. Спасибо большое!

– У вас есть ее вопросы ко мне?

– Нет, больше нет.

– Тогда я пойду. А то я не обедала, да и тете надо помочь.

– Хххххорошо. Было очень приятно познакомиться. С вами и с вашей семьей. Сожалею о ваших потерях.

– Спасибо! Удачи вам с расследованием, детектив Тарли. Если что, обращайтесь. Я с удовольствием вам помогу по этому делу.

– Конечно. Спасибо! А вы знаете где сейчас ваш друг? Ну Клиган? Он выехал из столицы, говорил, что поедет на север. Я и подумал…

Санса возмущенно раздула ноздри. Нет, он, похоже, отказывается понимать…

– Понятия не имею. И он не мой друг.

– Да, да, изззззвините, я зззабыл. Я сссспрошу у Бриенны Тарт, похоже, она его близкий друг.

– Вот и спросите. Извините, я пойду. Если это все.

– Да, это все, спасибо еще раз большое.

– Не за что. До свиданья.

Санса вылетела из комнаты, чуть не сбив Джона с подносом в руке.

– Ты куда, как на пожар?

– Никуда. В туалет надо. Я уже с ним закончила.

– Так быстро? А зачем я тогда заварной кофе делал? Надо было растворимый…

– Ну напои его заварным. Он ничего так. Но непонятливый… Пойду, прости.

И Санса рванула на кухню, – то ли вправду в туалет, то ли словно сдерживаясь от накативших эмоций. Джон пожал плечами и зашел в кабинет, где ждал Тарли.

– Извините, что долго.

– Да все хорошо. Спасибо! Мне только жаль, что я расстроил вашу кузину.

– Сансу? У нее просто очень чувствительные нервы. Ну знаете. Потери, переживания…

– Я понимаю. Мне так жаль. Но мне казалось, – возникло ощущение – что с мистером Клиганом она знакома довольно близко. А теперь, когда я назвал его другом мисс Старк, она почему-то обиделась. Ннннннет, я понимаю, что наследницы богатых домов редко водят дружбу с телохранителями, но это, мне казалось, отдельный уникальный случай. Видимо, чутье меня подвело. Спасибо за кофе, очень вкусный. А кузина ваша – очень ккккрасивая. И странная.

Джон задумался и налил кофе и себе тоже.

– Вы еще не знаете, насколько…

Комментарий к VI

Ну вот, я снова в седле и продолжаю – а то мыслей слишком много скопилось. В качестве бонуса и извинения за долгое отсутсвие, выложила новую картиночку в иллюстрации к фику.

========== VII ==========

Запястья у птиц тоньше страниц,

Жаль, что живу без сердца —

Я обнял бы твою тень.

Ночь вывернулась наружу,

Я выблевал души и лица —

Я больше не оборотень.

Я съел самого себя, я смотрел

На солнце, что мне не светит,

Я снова тебя хотел.

Я знал все слова, которые лгут,

Но тут не помогут ни те, ни эти.

Как много проблем у тел!

Остаться живым – кино не для всех,

Не ешь меня, серый ветер,

Стучи в меня – это дверь!

Любовь – это путь, стрелка на грудь,

Но я тот, кого нет на свете:

Не человек – не зверь!

О, нечеловеческие танцы,

О, мы – одинокие повстанцы!

На странной земле,

В песке и в золе,

Из глины и персти,

Такие немногие —

Двуногие

Без шерсти.

Ольга Арефьева и Ковчег. Оборотень

Наследник

1.

После городка, где он встретил Эйнджел, были еще другие, где он останавливался, ночевал, что он покидал на рассвете – или на закате. Были похожие бары: одни грязнее, другие – чище. От шлюх он шарахался: воспоминание о мерзком ощущении, посетившем его после общения с Эйнджел и не оставлявшем его еще с полсуток – словно он вымазался в дерьме – превалировало над плотскими желаниями. Да и не так хороши были эти шлюхи, чтобы о них жалеть. И не так сильна была надобность. Единственную реальную потребность, что оставалась у него и жгла огнем и леденила внутренности было не утолить и полусотне «ночных бабочек». Надобность эта прочно укоренилась внутри, и теперь медленно, но верно превращалась в подобие вялотекущей хронической болезни. Да, болезнь под названием «Пташка». Излечить ее сможет только время – да и то, он сильно в этом сомневался. На нее оставалось только выть – как на луну. Ему она не принадлежит – да и не принадлежала никогда.

Та малютка – весь гребаный мир в ее глазах – все время этого мира во взмахе ее рыжих ресниц – была когда-то единственной радостью Сандора Клигана – первой и последней. Но Сандор Клиган сдох. Как случилось это и с цепным Псом Джоффри. Эго окружали одни покойники – это было уже даже не смешно. Теперь он был бродячим Псом – человеком-перекати поле, призраком трасс. А у призрака трасс не бывает в загашнике памяти пригожих пташек: у него нет прошлого – а все настоящее – это черное полотно дороги, разделенное напополам неровностью серых бетонных блоков. Куда идет дорога – неважно. Лишь бы она продолжалась. Лишь бы не останавливаться. Если он остановится– начнет задумываться. А этих раздумий его неминуемо посещало желание покончить со всем этим. Выехать на встречку было легче всего – но останавливала только крамольная мысль, что, возможно, он унесет с собой не одну жизнь. «Тебе не все равно?» – спрашивало его утомленное сознание. «Нет, мне не все равно. Пока еще»

Пока эта мысль болталась где-то в пережитках его совести, но коль скоро она еще существовала – оставался вариант с пистолетом. Раз за разом он вытаскивал пушку в тех убогих комнатах, где периодически останавливался чтобы выспаться – не каждый день, но достаточно часто, чтобы досадовать на себя за потраченные впустую деньги. Клал пистолет на тумбочки, на грязные столы с пятнами от спиртного и прожженными щербинами от чужих сигарет – и смотрел на него. А пистолет таращился на него самого – одним единственным своим черным глазом. Это было как молчаливая договоренность – никто из них двоих не решался сделать шаг навстречу. Пока. Возможно, это сближение было еще впереди. А пока он предпочитал бутылку – та тоже была своего рода оружием против мыслей – похожее одноглазое чудовище, заманивающее в свой бездонный омут. Смотри на меня – пока я смотрю на тебя. Не отводи глаз – мои глубины топят и обещают прощение – и не прощают. Так он и тащился: от бутылки – к подушке. От подушки – через дебри тяжелых снов вперед – на следующую трассу, вдаль.

Неожиданно для себя путник оказался вблизи столицы – он сделал петлю и вернулся, как старая лошадь, которой кажется, что она бежит по прямой к свободе, хотя на самом деле нарезает круги по привычной траектории. В столицу ехать ему было незачем, и он свернул южнее.

Через сутки хитросплетение дорог привело его байк к давно забытом городку – где когда-то, около тридцати лет назад родился невезучий младший отпрыск семейства Клиганов. Под вечер он въехал в предместье и добрался до стоящего на отшибе небольшого дома. От сада уже не осталось ничего: буйные заросли каких-то малоприятных высоких зонтиков поглотили маленький райский уголок, что пыталась вырастить когда-то заботливая Ленор. Но лесок за домом был все тот же – жиденький и мерзкий, тянущийся к серому небу оголенными ветвями осин. А за осинами, в блеклой зелени елей прятался овраг.

Странник слез с мотоцикла и подошел к дому. Снег по-видимому недавно выпадал и здесь – но сейчас он почти стаял, перемежая грязные жирно– черные лужи с ноздреватыми островками серой, закаменевшей от вечернего мороза массы. Он дошел до порядком обшарпанной двери под небольшим навесом прогнившей веранды, возле которой примостилось тоскливым недоумением выцветшее деревянное кресло-качалка. Он толкнул его ногой – кресло жалобно скрипнуло, пустившись в положенное ему движение – взад-вперед.

Дверь была заперта. Существовал еще и задний двор – с входом изнутри бывшего садика. Когда-то он помнил, где лежал запасной ключ – под старым цветочным горшком, куда Ленор высаживала по весне рассаду. Можно было пройти туда, под ржавой металлической аркой, когда-то в прошлом увитой глицинией, а теперь опутанной мертвыми побегам неизвестно чего. Ему было лень. В конец концов это теперь его дом: что хочет, то и делает. От удара тяжелого ботинка старая дверь распахнулась – не больно то крепко Гора запирал свою обитель. С другой стороны, тому незадачливому вору, что посмел нарушить покой его братца, сильно бы не повезло. Не было снаружи ничего более неприятного и опасного, чем тот человек, что живал в этом доме. А он теперь – его наследник. Входит в семейное гнездо – вступает в наследство.

В доме пахло сыростью и мышами. Все вокруг казалось меньше и приземистее. Когда он последний раз был в этом обиталище теней, то еще не достиг своих взрослых габаритов. Мебели было мало – и та была порядком покоцана. Пыльный стол, несколько кожаных кресел, даже телевизор в столовой. Возникло стойкое искушение вдарить ногой еще и по этому чуду техники. Но шуметь не стоило – еще взорвется.

Тут все еще стоял длинный неуклюжий диван, на котором братец частенько валялся, несмотря на то, что уже в те времена катастрофически на него не умещался. Диван покупали покойные родители. Наследнику неожиданно вспомнился тот эпизод, когда Гора дрых после очередной попойки, а он, сопливый пацан, возил машинки по скрипучему деревянному паркету в коридоре. Машинка врезается в косяк – с треском – авария – и тут за спиной слышен скрип дивана и мрачное «Ну все, ты достал». В таких ситуациях он знал – ни скорость, ни увертливость не помогут. Он все равно свое огребет. Виноват – отвечай. Но все равно было страшно. На минуту комната словно увеличилась – или это он уменьшился? Облезлый паркет, щербина на полу возле стены похожая по форме на дверь… Он уже был готов уловить знакомый скрип дивана. Нервы были так напряжены, что он почти его услышал, стоя и не оборачиваясь у стены, там, где в свое время Григор накрутил ему ухо. Он заставил себя обернуться. Никого нет. Только пыльный линялый диван, который и ему самому будет теперь мал. Черный немой экран телевизора. Сорванная с трех петель зеленая занавеска, осклабившаяся как беззубый рот. Нет тут никаких призраков. Единственный призрак – он сам.

Клиган прошел из гостиной в спальню отца. Тут похоже и спал Гора в те редкие наезды, когда проводил время в родном доме. Да. Пустая бутылка от бурбона, пепельница с несколькими «бычками» внутри. Насколько он помнил, брат в последние годы не курил. Впрочем, хрен его знает. Эти окурки больше напоминали дамские – чуть ли не след помады на белой замятости фильтра. У него еще и женщины были – что приходили сюда по доброй воле? Какой же дурой надо было родиться, чтобы в охотку полезть к Григору в постель? Его передернуло. Больше тут не обнаружилось никаких признаков пребывания – и хорошо. А то Иные его знают, что тут могли найтись за сюрпризы.

Его собственная комната. Тут еще больше разило запустением. В углу сиротливо зашевелились клубы пыли – мышь там, что ли? Старый-престарый ящик с игрушками в другом углу. В нем машинки, какие-то книжонки, и – о, боги – тот самый рыцарь, из-за которого Григор спалил ему лицо. Неприятно свело бровь. После случая с шашлычницей, Сандор больше не видел треклятую фигурку. А вот она, всплыла-таки – приятным сюрпризом с того света. Он наклонился, взял ее двумя пальцами. И вот из-за этого дерьма вся последующая его жизнь превратилась в дерьмо? Да, оно того безусловно стоило… В неверном свете заката, пробивающегося из-под задернутой синей занавески невозможно было разглядеть детали. Сандор поднес фигурку к глазам– надо же взглянуть, на что он променял свой человеческий облик. К удивлению Клигана, лица у рыцаря почти не было: он был в шлеме. Вот так всегда. Даже тут облом.

– Я надеюсь, что под своим намордником ты такой же урод как я, приятель! – сообщил он рыцарю и поставил того на покрытый толстым слоем пыли стол. Тот шлепнулся вниз носом. Сандор невесело улыбнулся. Еще один алкаш. Ничего удивительного, впрочем.

Он глянул в окно. За стеклом стремительно вечерело. Ненавистный лесок уже утонул в сизой дымке сумерек. Еще были различимы отдельные бежевые, влажно поблескивающие стволы осин. Дорожка туда давно заросла. Ну еще бы – призраки не оставляют следов. Ему предстояло посетить еще одну комнату.

Он вышел из своей детской и побрел по коридору мимо отворенной нараспашку бывшей комнаты брата – тут уже не было ничего, только какие-то пыльные раздраконенные коробки. Мебель вся исчезла. Насколько Сандор помнил, тут и раньше-то стояли только стол, кровать и шкаф. Теперь не было и того.

А вот и ее комнатушка. В самом конце коридора. Дверь закрыта. Сандор помедлил. Встречаться лицом к лицу с призраком Ленор он, честно говоря, был не готов, но и страха тоже не испытывал. Что ему могут сделать, чего он сам себе еще не сделал? Он тихонько тронул дверную ручку, повернул ее – и послушная дверь отворилась почти без скрипа. Тут было как-то даже менее пыльно чем в других комнатах. Он ожидал найти там что угодно – от разгрома до бледной бестелесной фигуры сестры у окна, оборачивающейся на его приход, ищущей его невидящим взглядом.

Но тут было все как прежде. Узкая девичья кровать. Две картинки на стене – женщина в синем у окна глядит на море – как же он забыл! – и какой-то непонятный пейзаж со скачущими лошадями. Ленор любила лошадей – вспомнилось ему. Как и цветы. На подоконнике и специальной полочке возле кровати – куча глиняных ,потрескавшихся от времени горшков и вазонов с мумифицированными растениями внутри. Ясный перец – Григор же их не поливал. Накатывало желание заржать, – уж больно хороша была картина, возникшая в мозгу – но Сандор подавил свое желание.