Текст книги "Это было у моря (СИ)"

Автор книги: Maellon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 101 страниц)

Она закрыла дверь и уставилась на отвратительную школьную форму – синюю с белым – в морском стиле, что неприятно напомнило ей о событиях августа. Особенно ужасала короткая юбка – что там директор вещала о нравственности? Выше колена, вся в дурацкую складку – и что ужасно – к форме прилагалось расписание, когда что надевать! За исключением особо холодных дней по вторникам и четвергам полагалось ходить в юбке. То есть завтра – в четверг – ей предстояло напялить это убожество – разве что грянут небывалые морозы и спасут ее. Появиться впервые в новом классе одетой как дурного пошиба проститутка, играющая в нимфетку!

Санса раздраженно скинула форму на стул и плюхнулась на кровать. Какая разница, в сущности. Пусть ее будет форма. Сейчас ее интересовало только одно – позвонит ли он. Ну не позвонит – она теперь знает его номер – и может набрать ему сама. Но Сансе почему-то хотелось, чтобы Сандор сам проявил активность. Если позвонит она – это будет значить, что она опять навязывается – а он, может, и говорить с ней не хочет… Да он и не хотел – вот вчера как пришлось его уламывать обещать позвонить…

Санса вздохнула. Когда он был рядом – она могла чувствовать его, почти как саму себя. Теперь, на расстоянии все было еще сложнее, чем обычно. Она почти потеряла с ним связь. С каждой секундой он отдалялся все больше. Санса уже с трудом помнила, как именно он выглядел, как ходил, как говорил. Она судорожно рванула к дневнику – записать, пока еще помнит. Дергает ртом, когда злится. Теребит сожжённую бровь, когда нервничает. Курит – да все время. Санса усмехнулась. Спит на спине, иногда приоткрыв рот, но не храпит. Обнимает ее за плечи нежнее всех на свете. Гладит ее затылок против шерсти. Зарывается носом в ее макушку. Целуется как бог. Обнимается как демон – потом иногда даже ребра болят. Зовет ее «Пташкой» – это она не запамятует даже тогда, когда забудет собственное имя, данное при рождении. Любит ее больше всех. Любит ее слаще всех. Любит ее… или уже любил?

От этих мятежных и щемящих мыслей ее оторвал телефонный звонок. Санса глянула на экран – он.

– Алло?

– Да. Привет, Пташка.

– Как у тебя дела?

– Все в порядке. Доехал до столицы. Продрых три часа в гостинице. Получил ценные сведения от местного клерка о философии современной музыки. С утра чуть не впечатался в грузовик на трассе. Завтра с утра иду к Тарли – звонил ему. Он заикался по телефону – так что предвкушаю встречу. Давно я никого не пугал. Ради этого я даже перестал бриться…

– Ты отрастил бороду? Что значит «чуть не впечатался»? Не смей пугать детектива, Сандор, ну! Нашел с чем шутить…

– Хорошо, я буду кроток как ягненок. Бородатый ягнёнок такой.

– Вот ты же олух. Страшно представить…

– Страшно то, что из себя представляет собой мое лицо, а не то, что я на нем отращу. Не смеши меня… Ты уже и забыла, как я выгляжу? Пташке – Пташкина память…

– Ничего я не забыла. Просто я же не считаю тебя некрасивым…

– Ага. Одна во всем мире.

– Мне-то что? Я не боюсь идти против толпы. И я против униформизма…

– Чего?

– Ничего. Меня в школу записали. Завтра – первый день.

– Ого, как скоро!

– Даже слишком. Были сегодня у директора.

– И как прошло?

– Хорошо. (Ну не могла же она ему рассказывать про этот паскудный разговор – со всеми намёками, наездами и хамством. И потом – это она должна была защищать их отношения – а она вместо этого сидела, как нашкодивший щенок, и хлопала глазами, свалив всю ответственность на дядю и предоставив ему право работать для нее адвокатом. Нет, об этом упоминать не стоило. И так тошно…)

– Ну я рад. Удачи на завтра. Ты же умница…

– Ты мне только что сказал, что у меня Пташкины мозги – забыл?

– Нет. Я сказал, что у тебя Пташкина память – это не одно и то же.

– По мне так одно. А вот еще – к вопросу о Пташкиной памяти. Я говорила сегодня с теткой – пока мне покупали приданое – теперь я богатая невеста… В общем, она не против наших с тобой отношений. Сказала, что они с дядей не будут препятствовать. И что даже самой невозможной любви стоит дать шанс…

– Хорошо. Приятно это слышать. Вот закончишь школу, и подумаем, что делать…

– А может ты приедешь раньше? Ну хоть повидаться….

– А вот это ни к чему. Да и хороша же ты будешь – фифочка в школьной форме с таким бородатым чудовищем как я. Еще одноклассники увидят – и наябедничают. И плакало тогда твое окончание школы…

Санса закусила губу. Иногда он бывал удивительно проницательным. Просто зрил в корень проблемы.

– Ну хорошо. Тогда хотя бы будем созваниваться, ладно?

– Ладно. Боюсь, это и меня тоже держит на плаву, -нехотя сказал он хриплым голосом. – Хожу вокруг этой мерзкой трубки весь день, все жду – когда же.

– Так почему же ты днем не позвонил? – почти застонала Санса.

– Потому что это ни к чему. Ну представь себе, если бы я позвонил, пока ты была у директора, а? Нет уж. Хватит и вечернего одного. Так даже интереснее. Приятное окончание дня: есть к чему стремиться и есть зачем прожить день…

– С каких пор ты записался в философы?

– С тех пор, как ты записалась в школу. Учись хорошо – пока я буду философствовать в свое удовольствие.

– Ну-ну. Я бы рада поменяться местами. Нечестно.

– А что в этом грязном мире бывает честно?

– Наша любовь.

– Ну разве что. Кстати Пташка – еще вчера хотел тебе сказать – но не успел. Я люблю тебя. И, наверное, я самый удачливый птицелов на свете – и самый счастливый. Потому что не только поймал, но и приручил…

– Сандор… Эта было удовольствие – быть пойманной тобой. И моя самая большая удача. Может, не случись этого – и на свете меня уже бы не было…

– Прекрати. Что у тебя вечный декаданс, Пташка? Ну что ты за зверь?

– Я не зверь – я птица. Твоя.

– Моя?

– Всегда…

========== VI ==========

Сандор.

1.

Сандор вошел в здание полицейского департамента за десять минут до того, как было назначено. На улице внезапно потеплело – и теперь все текло, хлюпало и пачкало все вокруг. Если в лесу оттепель после обильного снегопада еще отдавала какой-то романтикой, то в городе это было однозначно тоскливо и омерзительно. Мрачные лица, испачканная одежда, промокшие ноги – и машины, летящие мимо и при каждой возможности обдающие тебя потоком грязной талой воды, смешанной со снеговой кашей и серыми остатками соли. В такие дни хотелось вообще не выходить из дому – а залечь поглубже под одеяло – и терпеливо ждать, пока день перейдет в сумерки, а сумерки – в ночь, и мгла наконец скроет все это безобразие, слегка схватив морозом дороги, превратившейся в мутные реки.

Но у людей нет выбора – и всякая погода хороша – а если и не хороша, то все равно приходится терпеть. Не было выбора и у него. Сандор уныло рассматривал новые штаны, первый раз сегодня надетые и уже до самых бедер забрызганные грязью. Он крайне удачно припарковался в глубокой луже (впрочем, и тут у него не было выбора: это было единственно свободное место на полосе, предоставленной визитерам полицейского управления) – а когда кое-как выбрался из высокого Шевви, по возможности пытаясь хотя бы не наступать в самую глубокую часть ямы с водой – его тут же обдала грязью какая-то дура-блондинка на желтом мини-Купере, лихо проехавши мимо. Сандор высказал ей вслед все что думал о ней в частности и о блондинках вообще – хорошо, что у нее окно было открыто – есть надежда, что она услышала.

Пытаться вытереться было совершенно бесполезно, и только ухудшало дело – грязь размазывалась еще больше. И какого Иного возле полиции такие свинячьи лужи? Что они, глину таскают со всего города, что ли? Сандор вспомнил свой вчерашний разговор с Пташкой – о том, что не стоит стращать детектива – и невесело усмехнулся сам себе – вот же, словно накаркал. Придется идти как есть. Остается лишь надеяться, что детектив не настолько пуглив, каким кажется по телефону.

Он подошел к дежурному офицеру, сидящему – вернее, сидящей за стойкой на входе. На него глянула пара светло-голубых ледяных глаз. Женщина была бесспорно хороша – пугающе хороша. Черные как смоль волосы, собранные в пучок – правильные черты лица и невиданная стать, которую невозможно было скрыть даже грубым пошивом казенной формы. Да, встречаются кадры и в полиции…

Офицер спросила у него низким, почти мужским голосом:

– Да? Чем могу помочь?

– Я… У меня назначено.

– У кого назначено? – Женщина оглядела его, дернула одной чёрной бровью, но, если чему и удивилась, виду не подала. «Ну, тут она и не такое видала», – подумалось Сандору.

– У детектива Тарли. В одиннадцать.

– У Тарли? Он должен быть на месте. Пойдемте, я вас провожу.

Она кивнула сидящему за ее спиной за компьютером мальчику-стажеру, – и он переместился на ее место за стойкой. Встала – боги, она почти так же высока, как и Бриенна Тарт – и четким, совершенно неженским шагом прошла вперед, не оглядываясь на Сандора, но и не ускоряя темпа. Он побрел за ней вслед, продолжая досадовать на вопиюще грязные штаны и стараясь слишком сильно не таращиться офицеру в спину – и на все остальное тоже. Посмотреть там было на что. Особенно поражала талия – перехваченная ремнем – но видно, что тонкая и гибкая. Сандор сглотнул и мысленно отвесил себе пару оплеух. Не прошло и двух дней, как он расстался с Пташкой – а уже раздевает глазами каждую попавшуюся бабу. Ну не каждую, конечно. Но у него и так было слишком много, чтобы этим еще и разбрасываться из-за складной фигуры и смазливой физиономии.

Они прошли по узкому коридору, поднялись на такую же узкую лестницу и еще пару раз свернули – закоулки разбегались вдоль и поперек.

– Да тут у вас настоящий лабиринт!

– Да уж. Потому то я вас и провожаю. Легче довести, чем объяснить… Но мы уже пришли.

Офицер сунулась в одну из дверей, на которой не было таблички. Что-то кратко переспросила. Повернулась к Сандору.

– Ваше имя, сэр?

– Клиган.

– Да. Можете зайти. Он ожидает вас.

– Спасибо, что проводили.

– Не за что. Да оставите вы эти свои брюки! Само высохнет! У нас все такие красивые по этой погоде ходят. И еще говорят, что женщины тщеславны, ха! Удачной вам беседы!

И она чётко, по-военному развернувшись, прошествовала обратно к лестнице.

Сандор не выдержал и все же посмотрел ей вслед. Какого хрена ему никогда не попадались подобные кадры? С такой было бы куда проще, чем с Пташкой. У этой барышни, похоже, вообще не было нервов. Ага – отсутствие нервов компенсировалось ростом и размером груди… Впрочем, его и Пташкина грудь устраивала. Он же не Джоффри. Грудь, как и все остальное. Беда в том, что Пташка далеко – и будет далеко еще немало времени.

У парня, что сидел за столом в маленьком захламленном кабинете грудь была точно больше чем у Пташки. Сандор замялся на пороге – и это он – человек, что ведет дело о расследовании на побережье? Очень юный. Очень жирный. Детектив Тарли поднял на него взгляд – похоже, еще и близорукий. Очков на нем, впрочем, не было. На Сандора глядели чистые шоколадные, как у теленка глаза. Глаза ребенка.

“Боги! Как он вообще сюда попал – этот толстый застенчивый недоросль? Тоже мне, воин!”

– Ззздравствуйте! Ссссадитесь пожалуйста. Я сейчас закончу с этими бумагами и ззззаймусь вами.

«И заикается еще не на шутку». Сандор поневоле вздохнул и сел на предложенное ему место. На столе у детектива был полнейший бедлам, и прямо на пачке с бумагами и досье стояла гигантская чашка кофе и лежал недоеденный пончик, покрытый ядовито-розовой глазурью. Кофе уже оставил на желтоватой папке сдвоенное коричневое пятно, похожее на изображение обручальных колец. Сандор понадеялся, что это не его досье.

Прошло минут пять, как он уже сидел в захламленном кабинете. Наконец Тарли оторвался от своих записей – все это время он что-то упорно строчил мелким почерком – и отложил бумаги.

– Ппппростите меня. Очень срочный отчет – шеф требует.

– Ну раз шеф – то конечно.

– Вы пподождете меня пару минут еще? Я отнесу эти бумаги и вернусь. Извините…

– Да ничего.

Толстяк просочился мимо него – передом, словно боялся поворачиваться спиной. Сандор вздохнул. Ну что за жалкое зрелище!

Вернулся он и вправду через пару минут – запыхавшийся и раскрасневшийся. Он был не в форме – «И хорошо», – подумалось Сандору. Представить это чудо в обтягивающей форме – нужна недюжинная фантазия. И железные нервы потом выдержать это зрелище.

Тарли сел за свой жуткий стол, отхлебнул явно уже остывший кофе, с сожалением покосился на пончик – и выкинул его в корзину для бумаг. Корзина, впрочем, была пустой – видимо, в этой комнате бумаги вообще не выбрасывались…

– Итак. Будем знакомы, мистер Клиган. Рад что вы наконец добрались до нас.

Он привстал и протянул Сандору пухлую ладонь. Они обменялись рукопожатием – и Сандор, ожидавший что рука толстяка будет безвольной и влажной, приятно удивился совершенно обратному. Рукопожатие хоть и не было энергичным, но по крайней мере рука была теплой – и не спешила выскальзывать из его ладони, как дохлая рыба. Один-ноль в пользу детектива.

– Хххотел принести ввввам свои соболезнования по поводу сссмерти вашего брата.

– Спасибо. Очень тронут.

– Он бббыл необычной личностью. Неординарной.

– Это да.

– Я, к сожалению, с ним почти не пересекался, но уверен, что его отстранение от расследования было неоправданным. У каждого свои мммметоды работы…

– Наверное.

Тарли поглядел на него своими карими глазами – словно пытался что-то прочесть на его лице, да так и не смог – и опустил взгляд.

– Я, ззззнаете, был на его похоронах. Вчера.

– Да? Я не знал, что это было вчера.

-Жжжжаль. Это была прекрасная церемония. Говорили не многие – но я сказал. Кккаждый наш коллега важен – по-своему. Это так несправедливо…

«Вот как раз справедливо – редкий случай, но все же» – заметил себе Сандор. Какое счастье, что он пропустил этот фарс. Хотя бы не пришлось с постной рожей стоять и смотреть как это чудище, наконец, занимает положенное ему место – в земле.

Тарли бросил на Клигана беглый взгляд – и удивленно поднял брови – видимо какая-то часть мыслей все же отразилась на его лице. Треклятый Григор! Даже после того как он сдох – все равно висит призраком где ни попади. Сандор откашлялся. Пауза явно затягивалась. Детектив тоскливо посмотрел на мусорное ведро с розовеющим внутри пончиком – и выпрямился на кресле, переплетя вместе толстые как сардельки пальцы.

– Ладно. К делу. А то я вас заговариваю – и задерживаю. Не могли бы рассказать о том, что видели в доме Баратеонов. В тот день, когда случилось первое нападение – на девочку в городе. Кто был где, и где были вы сами.

Сандор отметил про себя, что когда Тарли говорит про работу, то почти не заикается. Очень странно – словно лицо меняет. И внутреннюю какую-то сущность – тоже.

– Дайте припомнить. Вам по часам надо?

– Нет, что вы. Вас уже ни в чем не обвиняют. Доказательств на Джоффри Баратеона более чем достаточно. Мы сделали кучу анализов, провели эксгумацию всех четырех трупов – там сомнений почти нет. Просто нужно восстановить цепь событий – а вы один из немногих свидетелей, которые не являются прямыми родственниками Джоффри, что находились в доме во время совершения преступлений.

– Хорошо. В тот день Джоффри поехал на теннисный корт – мне так сказали – с приятелями.

– Поподробнее, пожалуйста. С какими приятелями?

– Да не совсем с приятелями. Прежде всего с Петиром Бейлишем. И еще там были три его человека. Их имен я не знаю. Они поехали все вместе, вместе и вернулись. Меня оставили дома. У Бейлиша был свой охранник – мне сказали, что его услуг будет достаточно.

– Постойте, постойте. Охранник Бейлиша, вы сказали? Вот этот?

С фотографии на Сандора глянуло знакомое лицо о двух профилях без фаса.

– Да, это он.

– Мутная личность. Шел по трем четырем неприятным делам – и каждый раз выкручивался – за недостатком доказательств. Официально числится пропавшим без вести – с прошлого месяца. Спасибо! А дальше? Примерно они во сколько вернулись, не припомните?

– Уехали с утра. Около восьми. Слышал, как Джоффри спускается со ступенек – ещё удивился, что он на теннисный корт надел что-то на каблуках – ботинки или сапоги – не спортивную обувь.

– Так-так. Это отлично! Каблуки, говорите? Да, все к одному.

– А что?

– У девочки из приюта нашли след – словно от квадратного каблука – на спине. Будем проверять. А во сколько вернулись?

– К обеду. Серсея вызвала в тот день врача. Он как раз уезжал, когда они вернулись. Разминулись в воротах буквально.

– В котором часу в доме обычно подавали обед?

– Часам к трем.

– А имя врача не припомните?

– Нет, вообще не знаю. Ну какой-то местный.

– Хорошо, это легко проверить…

В таком же духе прошли следующие полчаса. Тарли с каждым вопросом вызывал у Сандора все больше уважения. Толковый был парнишка – въедливый и сообразительный. Он проводил параллели там, где их трудно было разглядеть, выискивал связи где их не могло быть в принципе – и все же они имелись. Например, он заметил, что все жертвы в каком-то смысле были повязаны – у всех имелось какое-то физическое «уродство» – за исключением Леи, к которой Джоффри, видимо, питал особую неприязнь. Немая девочка, мальчик в лесу – с протезом вместо руки – и под конец проститутка – что по паспорту была мужчиной.

И у всех – за исключением Леи – были рыжие волосы. Сандор внутренне содрогнулся, когда услышал эту изящную деталь. Представил себе как же близко к краю пропасти все это время бродила его девочка. А он, кретин, даже и не заметил…

– Да, сэр, вы очень нам помогли. Теперь картина почти дописана. Нам придется провести еще пару расследований – и еще раз осмотреть дом на побережье. А вы в курсе где сейчас находится Санса Старк?

Тарли внимательно посмотрел на Клигана

– Да. Она теперь живет у своей тети.

– Нам понадобится ее согласие.

– В смысле?

– А вы не знаете? Дом на море купил ее покойный супруг. Вскоре после отъезда Баратеонов. Так что она – как его наследница – является теперь его владелицей. Попрошу коллег связаться с ее адвокатами.

Тарли вытащил из папки фотографию Сансы – ту самую, что была в газете.

– Это теперь уже не нужно. Раз она нашлась…

Сандор замер.

– Послушайте, детектив – вы не могли бы… ну раз она вам уже не нужна…

Он опять взглянул на Клигана. Шоколадные глаза глядели понимающе и с сочувствием.

– Ладно. Погодите, только сниму копию. Хорошо, что мне тут в прошлом месяце поставили цветной принтер. Вложу в дело вместо оригинала. Никто и не заметит.

Он быстро проделал все необходимое – с удивительной сноровкой, принимая в расчет его комплекцию – и протянул фотографию Сандору.

– Только на выходе не показывайте – а то там сидит Оливия – она такая формалистка…

– Та, что меня сюда проводила? Хорошо. Уберу сейчас же. Спасибо…

– Да не за что. Мне нужна ваша подпись – тут и вот здесь. И думаю, на сегодня все. Примите мою искреннюю благодарность от лица нашего департамента. И извините за то, что вас так долго дрючили за то, чего вы не совершали. Мы же тоже люди -и нам ссссвойственно ошибаться.

– Ничего. Главное – вы разобрались.

– Ага. Куда теперь поедете – входить в наследство брата?

– Что?

– Я сссслышал, у вас дом где-то был. То есть у вашего брата. Теперь он вам достанется, видимо?

– Ах это. Ну да. Родительский дом…

Войти бы в наследство – и сжечь эту мерзость. Или разобрать – разметать по кирпичику, по песчинке. И дом, и сад и треклятый овраг…

– Наверное. Я сам еще не знаю.

– Ну это нормально. Я думаю – все у вас будет хорошо.

Тарли бросил взгляд на Сандора, на фотографию в его руке – и встал.

– Хорошо. Был рад вас здесь увидеть. Удачи!

– Это вам удачи! И спасибо! И за это тоже…

– Это вам спасибо. И за то, что не заставили нас вас разыскивать. Это редкость.

– Пойду я уже, наверное.

– Да. Тем более, у меня следующее свидание назначено через пять минут.

– Тогда до свиданья, детектив Тарли. Приятно было иметь с вами дело.

– До ссссвиданья.

Они еще раз пожали друг другу руки – и Сандор вышел наружу.

2.

Теперь бы сообразить, как отсюда выйти. Да, и фотографию убрать. Сандор попытался как можно бережнее свернуть в трубку уже изрядно помятый лист – и запихнул его во внутренний карман. Потом всегда можно будет положить куда-нибудь «под пресс».

Проделал он это все очень вовремя, так как из-за угла появилась уже известная офицер Оливия в сопровождении другой женщины. Зрелище было то еще. Две высоченные бабы – едва ли они отличались друг от друга ростом хоть на дюйм. Черная – и белая. Позади статной брюнетки шла Бриенна Тарт, резко контрастируя со своей спутницей как фигурой, так и грацией. Несмотря на первое впечатление, теперь Сандор явственно увидел, что Оливия двигалась как женщина – может быть в слегка огрубленном варианте. Бриенна же шла грузно и без всякого намека на изящество. Обе женщины уставились на него. Вот и еще один контраст. Если одна так и сверлила его подозрительным и очень холодным взором, то вторая прямо-таки просияла – голубые глаза осветили слишком простое лицо, делая его на миг почти красивым. Впрочем, к счастью, бросаться ему на шею Бриенна не стала —ограничила себя кивком.

Офицер оторвала своей сверлящий взгляд от Клигана и проделала то, что и в прошлый раз – заглянула в кабинет к Тарли и переспросив у Бриенны ее фамилию, доложила детективу. Коротко бросила Бриенне: «Подождите пять минут – он там занят», развернулась и зашагала к лестнице за поворотом. Теперь Сандор припомнил: они поднимались по ступенькам.

– Сандор! Ну как ты тут очутился? Как же хорошо, что мы пересеклись! А Санса тоже здесь?

– Нет. Она у тетки – у сестры отца. Она теперь там живет.

– О! Да, там, где живет ее сестра Арья. Я ей писала. У вас с ней все в порядке? С Сансой?

– Ага.

– А ты от детектива? И как?

– Да все отлично. Спасибо, кстати, за свидетельство! Благодаря вам с Ланнистером, только и отпустили, наверное…

Сандор заметил, что в эту их встречу Бриенна перешла на «ты» не заморачиваясь. Вот и прекрасно.

– А я как раз туда. Там еще у них пара вопросов осталась по поводу времени нашего приезда к вам в охотничий домик. Джейме что-то намудрил: сказал, что мы приехали утром. А мы ведь приехали под закат. Ну вот. Теперь надо будет выяснять.

– А где сам светлейший прынц?

– Джейме? А он уехал. Сразу после похорон Джоффри. Его сестра услала его на север. Выяснять какие-то там дела, связанные с вложениями…

Вид у Бриенны сразу сделался несчастный, особенно когда она упомянула Серсею.

Ну вот и еще одна несчастная любовь. Сандор про себя проклял фата-Ланнистера за это. И ведь говорил ему! Щупал бы он своих актрисулек и не лез в душу к старым девам с нежным сердцем. Уехал – а эта теперь небось страдает…

– Слушай, Сандор – я так рада тебя видеть, что просто не могу тебя отпустить вот так. Ты занят?

– Чем это? Куча дел – да. Попасть под очередной грязный душ. Вляпаться в какие-нибудь неприятности – у меня как раз их давно не было, благо от прежних избавился… Напиться еще…

– Тогда давай напьемся вместе. Тоскливо как-то. Подождешь меня? Или нет, давай так. Есть тут неподалеку неплохой бар. Называется «Дубовые листья». Я там иногда бываю. Встретимся там – ну, скажем, через час. Идет?

– Ладно.

– Хорошо, спасибо!

– Ну иди уже, а то Тарли тебя заждался…

– Нет, еще не прошли пять минут.

-Еще как прошли. Я пошел.

Сандор было развернулся чтобы уйти, но Бриенна окликнула его:

– У тебя что-то выпало из кармана, какая-то бумага. Сандор! Это же…

Тарт неуклюже нагнулась и подняла фотографию Сансы, спикировавшую на не слишком чистый по такой погоде пол. Снимок, конечно, по закону подлости упал лицом вниз, и теперь по краю, а также на Пташкиной светлой кофте – как раз в районе груди, – образовались отчётливые грязные пятна – словно фотография тлела – но не огнем, а талой водой.

– Прости!

– Да за что? Это я идиот – не надо было ее так сворачивать. Теперь мятая, да еще и грязная…

– Ну ничего, она все равно лучше всех. – Бриенна еще раз внимательно посмотрел на улыбающееся лицо Пташки и тихо заметила:

– Она тут страшно похожа на мать. Просто одно лицо.

– Ага. А еще она улыбается. Она счастлива – нетипичное для нее в последнее время выражение…

– У тебя не было ее фотографии, верно?

– Нет. Только рисунок. Она сама себя изобразила.

– Хотелось бы посмотреть.

– Хотелось – посмотришь. Он у меня в машине.

– Хорошо, спасибо! В баре?

– В баре. Иди уже. Прошло восемь минут.

– Ой! Ну все, увидимся. Твой телефон у меня есть… Если что, позвоню.

– Лады.

Бриенна еще раз махнула ему своей здоровенной ладонью и зашла в кабинет к Тарли. Сандор посмотрел на фотографию. Бедная его Пташка. Даже на фотографии нет ей покоя. И тут он ее испачкал. Нет, лучше не тереть – а то еще мало того, что перемазал, еще и продырявит… Он бережно провел по линии, очерчивающей радостное, почти детское лицо. Тут она смеётся. Да… А с ним она научилась лишь плакать. Или молчать. Девчонки в этом возрасте должны улыбаться– а не рыдать и страдать. Как это все гадко и неправильно! Когда она опять начнет смеяться? Уж точно не при нем и не с ним…

3.

– Тарт, в который раз тебе говорю – не зарывайся!

Они сидели в баре уже третий час. Бриенна начала сачковать – пила не по полной, а по четвертинке, что дико раздражало Сандора. Ну какого Иного? Сказали же – напиваться. Ну кто так нажирается? Сидит, топит нос в стакане – еще и сигареты у него стреляет – тоже, кстати коту под хвост – не затягивается даже – так, дымит для виду. Показуха одна…

Поначалу разговор не клеился. В бар она опоздала – повстречала по пути какого-то знакомого и заболталась. К тому времени как Бриенна добралась до бара, Сандор успел выпить две пинты эля и теперь мечтательно смотрел на бутыль с виски. Как давно он не напивался– чтобы так, с концами… теперь его никто не контролирует – свобода! Ну хоть что-то позитивное от этой гнуси… За неимением других собеседников, он прислонил к непочатой еще бутылке Пташкину фотографию – но та так на него глядела, что Сандор не выдержал и положил ее лицом вниз.

– Прости, дорогая, я знаю, ты не любишь, когда я пью. Ну и не смотри, значит… Это зрелище не для таких глаз… А что для таких? Розы? Снежные пасторали с играющими детишками? Математические формулы на школьной доске? Прыщавые мальчишечьи рожи?

«У самого-то у тебя рожа – как смертный грех. И ничего. Смотрела же… Целовала даже…» От этой мысли стало так тошно, что Сандор не выдержал и открыл-таки бутылку с виски до прихода Бриенны. Виски пошел хорошо. Особенно вприкуску с сигаретами. Еду он себе брать он не стал – если желаешь качественно напиться– это только помеха…

Впрочем, напиться именно в этот вечер не являлось самоцелью. Теперь он мог позволить себе делать это хоть все время… Ну, когда не за рулем… А и за руль – дело неспешное. Ехать-то ему некуда… Ну не на самом же деле тащиться в родимый город и оседать там в этом родительском склепе… Зимой даже ирисы не растут. Только снег. В овраге – и в саду… Сколько там трупаков зарыл его братец?

– Смотря как считать – заметил сам себе Сандор, не отдавая себе отчет, что говорит вслух. – Если виртуальные – то до хрена. Страшненько там будет спать. А еще самого посчитать – да Мизинца… Уй! Не, нафиг…

Из-за соседнего столика на него покосили две дамочки среднего возраста, размалеванные как шлюхи. Судя по раскраске и модным вещам, шлюхами они как раз и не были – а просто хотели ими казаться… Ну что за бред? А сами сидят и показывают друг другу на телефоне фотографии раздобревших мужей и мерзких детишек. И сосут уже второй час одну бутылку вина – и даже изображают пьяных…

– Чего уставились? Я не с вами разговариваю… И вообще – вино пьют от недотраха, как мне сказал специалист… специалистка, то есть…

Дамочки испуганно переглянулись – и пересели подальше. Вот и чудесно… Сандору дико захотелось сплюнуть – но увы – вокруг был деревянный крашеный пол. Не есть хорошо плеваться в помещении. Поэтому он, предусмотрительно скинул куртку, бросив ее на стул и застолбив таким образом себе место и пошёл курить на улицу.

На улице было, по-прежнему сыро и мерзко. От стелящегося по тротуару вонючего тумана у сигареты почему-то появился привкус старых носков. Сандор выбросил эту и поджег другую. Ну почему он не взял с собой бутылку? Можно бы было пить, курить и плеваться… И никто не смотрит. Пташка лежит там лицом вниз – и не укоряет… Впрочем, найдется кому его укорять. Вон, тащится это чудо-юдо, красотка Бриенна. Ничего не скажешь – они произведут впечатление на публику в баре – кстати, довольно многочисленную, несмотря на ранее еще время и будний день. В этом городе полно алкашей. Может, ему тут осесть? Продать эту гадость на востоке, перевести сюда деньги, купить себе какую-нибудь хибару на окраине – ага, завести пару крыс и две дюжины тараканов – и жизнь удалась… А в свободное от крыс время – пойти работать ночным сторожем. Или сутенером…

– Сандор? Ты чего тут делаешь? Неужели тебя выставили?

– Я сам себя выставил. А то там нельзя плеваться. И всякие барышни таращатся. Ну теперь ты подоспела – будут таращиться меньше. Или больше. Ради того, чтобы ты меня нагнала – готов даже отказаться от мостовой в качестве плевательницы… Пошли внутрь!

– Сколько ты уже выпил?

– Да какая разница? Недостаточно, чтобы считать себя пьяным… Хотя, по сравнению с тобой вполне могу сойти и за пьяного… Так что давай поспешай – а то мне неуютно…

Они зашли в помещение и уселись за его столик. Хорошо! Куртка цела, Пташка – тоже. Немножко вниз носом – но от этого никто не умирал, кажется. Сандор разлил виски по бокалам, Бриенна помахала бармену. Да что такое – ну мания у бабы всех приветствовать! Назло Бриенне Сандор проделал то же самое, отсалютовав давешним шлюховидным барышням. Те зашушукались. Как крысы в углу. Надо их нанять в качестве домашних животных. Будут по вечерам шептаться – и убаюкивать его. Чтобы призраки громко не бубнили. И чтобы Пташка не молчала с фотографии. Ее молчание громче всех призраков вместе взятых. Такое красноречивое тягостное «не забывай». Ну не забывает он – а толку то? Лучше бы забыл, седьмое пекло!

Он дал Бриенне время наверстать и взял таймаут на пару стаканов, смоля сигареты и бдительно следя за тем, чтобы женщина допивала свою порцию до конца. К тому времени как у нее покраснела не самая красивая физиономия, Сандор уже порядком измаялся и слинял в туалет. Когда он вернулся обнаружил на столе еще одну бутылку, взамен допитой и здоровую миску с жареными куриными крыльями.

– Это что? Мы ж не есть сюда пришли, женщина?

– Сандор, только ты меня так не зови, пожалуйста!

– А что?

– Так все время Джейме говорил…

– Ах, ну если Джейме, то приносим смиреннейшие извинения! Куда нам до Джейме! Рожей не вышли! И фамилией тоже…

– Да при чем тут фамилия?

– При том, что он – Ланнистер. Ланнистер – это не фамилия. Это – сущность. Ты покамест этого не поняла, но поймешь, я тебя уверяю. Зря ты полезла в этот гадючник. Кстати, что это его высочеству понадобилось на севере?