Текст книги "Это было у моря (СИ)"

Автор книги: Maellon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 101 страниц)

– Нет, мы полетим вместе. Я теперь уже большая. И найду, что сказать маме. А если она не поймет – значит, не судьба. А моя судьба – быть с тобой. Это я теперь точно знаю…

– Ты спятила. Ничего такого ты не сделаешь.

– Еще как сделаю. Я скажу тетке, что меня уже “дефлорировали”. Что я сделала свой выбор и с кем – тоже. Пусть ее бесится. А мы просто уедем. Хорошо?

– Давай поговорим об этом завтра, а? Что-то у меня голова не очень. И не только голова. Как-то все кружится. Пожалуй, лучше отойди. Мне надо продвинуться ближе к сортиру, полагаю…

Пока Сандор бы в ванной – дойти он все-таки успел, и даже умудрился запереть дверь, Санса медленно разделась, залезла под одеяло. В голову ей лезли самые странные мысли. Значит не лестница, а подсвечник… Этот подсвечник не давал ей покоя… Она села в кровати, взяла еще одну сигарету… Дорога в город шла вдоль пляжа… Если бы они пошли вместе – может, выжили бы обе, а может…

Сандор вылез из ванной – явно был из-под душа, только в штанах. Он сел в изножье кровати, положил ей руку на колени, что торчали из-под одеяла…

– С днем рожденья, Пташка. Я понимаю, что он начинается крайне говенно. Но такая жизнь…

Судя по всему, посещение ванной его изрядно протрезвило. Санса вскинула на него глаза.

– Как бы то ни было, я рада, что мы встречаем этот день вместе. Это очень правильно. Не должно было быть по другому.

– Наверное… Погоди, я открою таки окно. А то и вправду дышать нечем…

– Вот, а то все споришь.

– Думаю, что спорить я буду всегда… Да и ты, моя милая, тоже. Я же говорил – бульдог – хватка мертвая…

– Мне все не дает покоя этот подсвечник…

– Почему?

– Потому что мы оба ведь знаем, кто это сделал. Мы знаем, кто убил Лею.

Он посмотрел на нее. Непроницаемые глаза – и только она могла увидеть, что да, он понимает. И ему дико больно от этого.

– Да, мы знаем. Но у нас нет ни доказательств, ни свидетельств – ничего. Единственным свидетелем была как раз она, эта девочка. Ее он мучил больше всего. Но теперь она уже ничего не скажет…

– Да, ничего. Но я могла бы…

– Нет, не могла бы. Потому что есть еще Мизинец. Они тебя сметут. Сначала я тебя увезу – а потом мы подумаем. Для меня ты только что вернулась из одной из семи преисподних – неужели ты думаешь, что я тебя так легко туда отпущу?

Нет, она так не думала. Через какие-то пять минут он это отлично доказал. В этот раз все было неуверенней, словно он робел и не знал, что делать. Санса было уже начала думать, что им стоит остановиться – или хотя бы подождать до утра – и уже было собиралась озвучить это вслух, когда Сандор вдруг оторвался от ее губ, скользя своими по ее шее, к груди, целуя ее дурацкие торчащие ребра – и ниже… Тут Санса забыла все, что собиралась сказать, во мглу ушло все, что было до и что должно было случиться после. Она медленно таяла, сливаясь с темнотой – и эта темнота укрыла их обоих от всего мира, даже от назойливой луны. Луна укатилась куда-то вниз – или это они опять взлетали и падали? Он слышала только стук собственного сердца и какой-то хриплый крик – ну, не могла же она так кричать? Потом все прошло, словно замерший мир вздрогнул, пошевелился и опять начал крутиться, как ни в чем не бывало. А они обнялись и заснули, как будто были одни на этой самой планете – и ничто не могло их разлучить. Так пришел ее шестнадцатый день рожденья – она родилась на рассвете, когда солнце только собиралось показываться новому дню. Шестнадцать лет спустя Санса Старк встречала свою годовщину, удобно устроившись рыжей головой на плече мужчины – теперь ее. Их пальцы так и остались переплетенными с вечера – и даже во сне, полном отчаянья и чужой боли он помнил – Пташка жива, она принадлежит ему. По крайней мере, сегодня…

========== XI ==========

Так любят джаз, так любят вино,

Так воплощают содержание снов,

Так встают на ступени, ведущие в рай,

Так живут все, кто умрёт всё равно.

Так вынимают гвоздь из стены,

Так ждут удара со стороны спины,

Так выходят из дома, собравшись в рай,

Так идут на войну, так идут с войны.

А ты играй, а ты играй, играй,-

Может быть, увидишь дорогу в рай

А ты играй, а ты играй, играй -

Может быть, увидишь дорогу в рай.

Так медный пятак проверяют на зуб,

Так вытирают поцелуи с губ,

Так, уже встав на дорогу в рай,

Опять забывают считать каждый рупь.

Так рожают детей, не зная отца,

Так встают во весь рост, не боясь свинца,

Это так больно – дорога в рай,

Но жизнь – из яйца, а начало – с конца.

А ты играй, а ты играй, играй -

Может быть, увидишь дорогу в рай.

А ты играй, а ты играй, играй -

Может быть, увидишь дорогу в рай.

Кто здесь есть богатый – ответь,

Как серебро превращают в медь,

Как выворачивают нутро по дороге в рай,

Как добро превращают в плеть.

Как наутро легко смотреть

На то, как изящно танцует смерть

На горячей дороге, ведущей в рай,

И даже пытается что-то петь.

А ты играй, а ты играй, играй -

Может быть, увидишь дорогу в рай.

А ты играй, а ты играй, играй -

Может быть, увидишь дорогу в рай.

Ты большой хозяин сонной травы -

Это значит, тебе не сносить головы,

Это значит, рядом дорога в рай,

Где на губы трубы наложены швы.

Где наливают в гитару воды,

Где обнимают, косясь на лады,

Где, видя сон про дорогу в рай,

Успевают проснуться за миг до беды.

А ты играй, а ты играй, играй -

Может быть, увидишь дорогу в рай.

А ты играй, а ты играй, играй -

Может быть, увидишь дорогу в рай.

Ольга Арефьева Дорога в рай

– Пташка, вставай, вставай, пора уже! И так проспали…

Зачем он трясет ее? Спать было так сладко… Еще минута. Еще одна…

– Или ты откроешь глаза, или я тебя оболью. Холодной водой. Слышишь? Или вообще оттащу в душ.

Санса открыла один глаз. В комнате было уже светло – и это несмотря на то, что сегодня явно пасмурно…

– Сколько времени?

– Полвосьмого. Ну-ка, мухой лети к себе! Серсея встает примерно в это время… Да и кухарка уже пришла из флигеля, из кухни кофе пахнет.

Вот хренова дрянь! Санса вскочила, метнулась в ванную. Потом обратно.

Схватила вчерашние вещи, начала судорожно одеваться. Лифчик в баню, не нужен он ей. И носки тоже. Сунув лишние вещи в карман, потянулась к Сандору, что стоял возле кровати, уже одетый, даже выбритый – и когда он все успел? – за прощальным поцелуем. Время временем, но без этого она не уйдет. Он подхватил ее и приподнял. Было слегка больно, но все равно приятно. Хм. Зубы он тоже почистил – в отличие от нее самой. Санса смутилась. Тем не менее, на поцелуй ответила – тут же позабыв и о зубной щетке, и о времени. К счастью или к несчастью, Сандор про время помнил. Он отпустил ее, легонько подталкивая в сторону двери.

– Иди-иди, большая девочка. А то как тетка придет тебя поздравлять – с тортом и котенком с розовым бантом – или с Джоффом, в качестве котенка – а именинницы-то и след простыл. Нехорошо.

– Дурак. А как же мне пройти незамеченной?

– Лучшая защита – нападение. Сделай вид, что тебе что-то нужно было внизу. Не крадись – сейчас такое время, что ты вполне могла и встать. Просто иди наверх. И придумай себе какую-нибудь простецкую байку. Ну, ходила вниз за забытой в гостиной куклой…

– Это за тобой, что ли? Ха-ха. Скажу, что пошла за водой для питья. Таблетки запить. Кстати, вода в кувшине у Мирцеллы и впрямь кончилась…

– Ну вот, отлично.

Он тихо отпер дверь, Санса вышла наружу, по пути скользнув ладонью по его руке

Она очень тихо и осторожно выглянула из коридора. Никого, ничего. Тогда Санса на цыпочках перебежала на другую сторону, юркнув в кухню. Повариха, грузная женщина лет пятидесяти, уже сварила кофе и занималась гренками с сыром, удивленно воззрившись на Сансу, словно та была привидением.

– Доброе утро, мисс! Вам что-нибудь нужно? Завтрак я подам через полчаса, в маленькую столовую.

– Доброе утро! Нет, я только хотела бутылку с водой взять. Витамины запить. А то у меня в комнате кончилась вода в графине.

– А, возьмите, конечно. Вот тут стоят маленькие бутылки. А кувшин я после наполню. Леи сегодня нет, придется самой.

Она еще не знает. Полиция пока не добралась до дома Серсеи. Ну, это ненадолго. Санса ничего не стала говорить, еще не хватало. Взяла воду, поблагодарила кухарку и пошла наверх. По пути она не встретила ничего подозрительного. Вот уже она и в своей временной обители. Санса заперла дверь и с облегчением сползла спиной по ее деревянной ребристой поверхности. Все, можно расслабиться. Она выпила полбутылки воды – витамины не витамины, а вот гормоны надо было обязательно проглотить. Теперь – приводить себя в порядок. Душ, голову помыть – она вся пропахла табачным дымом – одеться. Санса припомнила, что тетка что-то говорила про платье. Ну, выходной наряд ей понадобится вечером, а сейчас и джинсы с майкой отлично сойдут. Это ее день рожденья, в конце концов – ей и выбирать.

Санса глянула на себя в зеркало. Заметно ли ее взросление? За этот месяц она прожила тысячу жизней – и еще одну, тайную. Столько шагов было сделано, столько барьеров пройдено и столько им взамен построено новых! Санса просто не могла поверить, что из дома она выезжала, провожая знакомые места теми же глазами, что сейчас глядели из отражения, слегка прищурившись, словно в насмешку над собой, с теми же волосами, что перед отлетом так безнадежно пыталась пригладить мать, которые нынче, все еще пахнущие табачным дымом, мокрыми прядями прилипли к щекам и шее, дотрагивалась легко до дверей самолета теми же руками, что сейчас касались гладкой поверхности стекла, вдыхала на прощанье воздух севера теми же губами, что теперь нервно облизывала, тревожа заживающие шрамы любви. Это была она, без сомнения – но другая, возродившаяся из собственного праха, подобно безымянной птице, которая летает так высоко, что оставляет под собой тень на облаках, спешит против времени – и в ее глазах всегда отблеск заката, не успевающего за размахом необъятных крыльев. Как же сможет она вернуться на покинутую сто тысяч миллионов лет назад ветку, не зная, есть ли еще дерево? Сесть, не глядя, отряхнуть от слишком долгого пути взъерошенные перья – и успокоиться? Беда была в том, что глаза ее уже не устраивала привычная полутьма – она привыкла к беспощадному солнцу. Никогда не гаснущему, никогда не спящему.

В дверь постучали. Санса автоматически вытерла рукой губы, обернулась к двери, открыла щеколду и сказала: «Войдите». Возможно, прежде стоило спросить, кто там.

За дверью стояла тетка и все трое ее отпрысков. Они дружно поздравили Сансу с днем рожденья – а она подумала, что все это похоже на несмешной цирк – а учитывая, что Джоффри тоже тут был – свежеумытый, весь такой вкрадчиво-невинный – на самом деле становилось слегка жутковато.

Серсея протянула ей небольшой сверток.

– Это от всех нас, голубка. И потом еще – праздник…

– Спасибо, тетя! (а что за коробка была вчера у Сандора в кармане? Неужели он тоже купил ей подарок? Невероятно… Да, он что-то даже говорил про это в одном из своих бредовых рассказов. А почему тогда не подарил? Все шансы у него, кажется, были…)

– Ты не хочешь его открыть?

Мирцелла подскочила к Сансе.

– Давай, открой – я тоже не знаю, что там. Очень интересно! Мама не стала говорить нам.

Санса подняла голову и поймала взгляд Джоффри. Он смотрел не нее без улыбки, пристально и изучающе. Как смотрят на насекомое, прежде чем его шлепнуть ботинком.

Она, подчиняясь, воле окружающих ее людей, разорвала бумагу: зачем еще надо было заворачивать, если она все равно уничтожит все это благолепие? В обертке обнаружилась коробочка, вроде той, что была в кармане куртки.

(Боги, он что, купил ей украшение? Трогательно и нелепо…) Санса открыла коробку и достала оттуда золотой медальон, явно старинный – фамильный, что ли? На неправильном овале, больше похожем на каплю, было изображено какое-то животное – то ли грифон, то ли лев.

– Очень красиво, спасибо, тетя!

– Не за что. Это семейная вещь – а ты теперь, да и всегда, была частью этой семьи, помни это. Я уверена, что Джоффри очень хотел бы сам на тебя его надеть. Правда, дорогой?

– Естественно. Ты позволишь, сестричка?

Сансе ничего не осталось, как согласиться. Она протянула Джоффу медальон и подставила ему шею, повернувшись. Отворачиваться было страшно – не всадит ли он ей гвоздь в затылок? Но он всего лишь застегнул тонкую цепочку, слегка прихватив в замок волосы на шее.

– Спасибо, Джоффри. Буду его носить, тетя. И очень беречь.

– Да, дорогая, таких всего два – один у меня, другой у тебя. Если его потерять – другого уже не купить. Им добрые сотни лет. Это меня завораживает больше всего – носить на теле крошечный кусок вечности…

Нет, все не так. Вечность не в золотых побрякушках. Вечность – это не точка. Это направление. Вектор…

– Да, тетя. И вправду. Это потрясающе.

– Ну, я рада. Пойдем завтракать, однако. А то времени много уже. И у нас еще куча дел на сегодня.

– Конечно…

После завтрака все лениво расползлись по дому. Санса бродила внизу, в надежде наткнуться на Сандора. Полчаса, проведенные за столом с Джоффом, так натянули ее нервы, что, казалось, по ним можно было водить смычком, исполняя мелодии, от которых у кошек встает дыбом шерсть, а все собаки начинают тоненько скулить… Прошаркав туда и сюда минут двадцать, Санса в отчаянии отправилась наверх, к тетке. Та хотела ей что-то сказать после завтрака. Что-то, ага. Она будет говорить о браке с Джоффри. Настаивать, уговаривать. Или просто поставит ее перед фактом. А этот олух спрятался и не дает ей той маленькой толики поддержки, в которой она сейчас так отчаянно нуждалась, чтобы смочь сказать то, что собиралась. Сказать о нем же. Видимо, придется делать все самой. Она теперь взрослая – нечего перекладывать свои решения на чужие головы.

Санса поднялась по лестнице – шестнадцать плюс семнадцать – и оказалась перед полуприкрытой дверью в кабинет Серсеи. Обычно, пока тетка сидела там за работой, она курила – по дому тут же начинал тянуться сладковатый, похожий на запах отсыревших картонных коробок, аромат. И еще тете нравилась странная музыка. Не то рок, не то классика – но обязательно что-то заунывное и с тяжелыми басами и ударными. Сейчас музыки не было, а сама Серсея говорила по телефону, судя по всему, с мужем. Санса уже собралась уйти – не хватало еще подслушивать чужие разговоры – как внимание выхватило из раздражённого голоса Серсеи несколько фраз, которые приковали ее ноги к полу, покрытому ковром.

– … Да, в десятый раз тебе говорю, нам необходим этот контракт. Почему Бейлиш до сих пор не здесь? Нет, это невозможно. Да и кто туда потащится?… Она не дома, как ты не понимаешь?… И позвонить нельзя – потому – она уже неделю в клинике для душевнобольных, пока еще не с буйными, но скоро, похоже, будет там. Полное. Какие-то кометы, падающие звезды… Бейлиш на связи с ее лечащим врачом. Нет, врач и рекомендовал. Там конь не валялся. Ты бы видел, в каком виде девчонка приехала сюда. И даже по ее душу уже вызывала врача, уже тут. Нестабильная нервная система, нервные срывы, все время плачет, то истерики, то апатия. Фобии – мне пришлось приставить к ней Пса, а то боялась находиться одна. Вот именно. А ты еще говорил, что для тебя дети твоего друга – как родные. Вот и начни шевелиться, пока дочка не очутилась там же, где и мать – с запелёнутыми руками… Ну, сам у него спроси. Как не знаешь? То есть, он таки уехал? И почему ты все это время молчал? При чем тут сестра ее отца? Все твои мысли вечно вокруг этой клуши, даже сейчас! Иди в пекло. И сделай что-нибудь с этими бумажками… Да, постараюсь. И думаю, надо вызвать адвоката по недвижимости – я веду переговоры по поводу выкупа здешнего дома. Не на твои, а на свои…

Санса, не чувствуя ног, забежала в комнату. Схватила свой рюкзак – туда отправилась прозрачная сумка с лекарствами – лишнее она вытрясет из нее в аэропорту. Кошелек – хватит ли на карточке денег, чтобы поменять этот треклятый билет? Туда же зарядка для телефона, ее блокнот с рисунками… Все, больше не влезет… Санса метнулась к двери, тихо пробежала по мягкому ковру коридора – попутно услыхав, как Серсея все еще разговаривает с Робертом. Хорошо – не будет ее останавливать… Уже неделя. Неделя! А ей ничего и в голову не пришло. Даже не скользнуло ничего в эту глупую деревянную башку. А были странности, она должна была почувствовать. Должна была, но оказалась слишком занята собой. Собой и своими переживаниями…

Промчалась по ступенькам – как хорошо, что никого нет на пути. Забежала в левый коридорчик. Его дверь была открыта – и в комнате никого не было. Ну где он, седьмое пекло, куда его Иные унесли?

Санса глянула в окно, выходящее в сад. Вон он. Возится с Серсеиной тачкой, как всегда. Может, оно и к лучшему. Машина им нужна.

Она не стала выходить с парадного входа, а вместо этого прошла гаражом и выбежала через раскрытую автоматическую дверь.

Сандор уже садился в машину, когда она, даже не открывая дверцы, запрыгнула внутрь.

– Поехали. Сейчас, быстрее.

– Куда? Ты сошла с ума? Что случилось-то?

– Объясню по дороге. Езжай, ради всего святого, пока меня не хватились…

Он, все еще глядя на Сансу в полном недоумении, вывел кабриолет за ворота, закрыл их пультом и спросил:

– Куда ехать-то?

– Направо, к шоссе. Она заправлена?

– Да, а что?

– Нету времени на задержки. Должно хватить бензина.

– Хватить докуда?

– До аэропорта. Этот рейс – в двенадцать. Мне надо на него успеть.

Сандор больше ничего не стал спрашивать, а резко тронул машину с места, и они понеслись – в этой гонке против времени. Санса не могла опоздать – и она знала, все будет как надо. Она успеет.

Когда они проскочили развилку и помчались в сторону шоссе, Сандор-таки решился спросить.

– Мать?

– Да. В лечебнице. Уже неделю. Я подслушала телефонный разговор тети и дяди.

– В лечебнице? А в какой?

– В сумасшедшем доме. Даже телефон уже отобрали…

Тут Санса поняла, что ее колотит крупной дрожью. Полезли проклятые слезы – почему-то именно мысль о телефоне, что отобрали у матери, как отбирают измучившую всем нервы музыкальную игрушку у двухлетки, вызвала этот очередной поток. Сандор мрачно посмотрел на нее, кивнул назад – там, за сиденьями валялась его куртка.

– Не трясись, оденься. Документы ты взяла?

– Да, все в порядке…

Ага. В отличном порядке. Мать сошла с ума, а ее не сегодня завтра выдадут замуж за садиста-убийцу. Лучше просто не бывает…

– Главное, чтобы поменяли билет.

– Не поменяют, купим новый. Деньги есть.

– Купим новые, ты хочешь сказать?

– Нет. Я не могу лететь. Меня не выпустят. Помнишь – подписка о невыезде. Похоже, я у них главный подозреваемый…

Сандор невесело усмехнулся:

– Можно просто самому себе за это поставить памятник – три года охранял этого урода, чтобы потом еще и сесть лет на двадцать за его шалости. Это верх идиотизма! И алиби у меня нет. В предположительное время убийства я как раз мотался в поисках тебя…

– Прости. Я же не знала…

– Я тебя и не виню. Сейчас тебе не о том надо думать. А о том, что тебе надо будет сделать когда ты долетишь. А именно – дозвониться брату и тетке, ну, родной тетке. И сидеть рядом с матерью. Не соглашаться прийти завтра, послезавтра – а сидеть у нее на пороге – вот ирония – цепной собакой. И слышишь, Пташка – не тупить глазки, не тушеваться, забыть про вежливость и приличные манеры. Если хочешь спасти свою мать – действуй, ради всего святого! Я точно знаю, что где-то там под всеми этими твоими рыжими завитушками и пушистыми перышками прячется сталь – сам уже пару раз натыкался. Так что уж, пожалуйста…

Санса смотрела на него, не слыша, не понимая. Она полетит одна… Будет делать все одна… А что там, в больнице… С буйными?

– А ты?

– Ну, а что я. Попытаюсь разобраться с этими копами. Не хочется все же на двадцать – а то и на пожизненное, если повезет. Зато никаких проблем с работой на всю жизнь… Тебе вот только придется искать себе другого кавалера – ну, это уж по-любому….

– Ничего подобного. Обещай, что приедешь.

– Ну, как я, по-твоему, могу приехать? Прилететь на крыльях любви?

– Угони у Серсеи эту тачку. Или купи свою. Сам же сказал, деньги есть.

– Отличный план. Мало того, что висит убийство, так еще спереть кабриолет с именным номерным знаком, который потянет штук на сорок. Ну, чтобы уже наверняка пожизненное. Тебе так не терпится от меня избавиться?

– Иди ты в пекло! Свою ты почему не можешь купить?

– Да потому, что ее мне никто не продаст. А документы? Страховка? Ты сбрендила?

Ты вообще представляешь, как покупают машину?

– Нет. Зато я хорошо представляю, что такое – терять близких. И мне нужна твоя поддержка. Вот сейчас – нужна.

– Хорошо. Я постараюсь. Правда, Пташка, постараюсь. Но ты уж и сама тоже давай, без глупостей. Все же это твоя мать…

До аэропорта они доехали быстро. Когда Сандор припарковал пыльный Астон-Мартин на необъятной площадке, выходящей на летное поле, была четверть одиннадцатого. Санса вылезла из машины, побежала в приземистый новострой – здание аэровокзала. Нашла нужную стойку, на ходу вытаскивая документы. Потом остановилась. Она должна попрощаться. Потом ей придется проходить в терминал – а туда Сандора уже не пустят. Она дождалась, пока он появится, пройдя металлодетекторы на входе – “Надеюсь, он не взял с собой пистолет…” Сансе не очень понравился собственный нервный смешок – никаких истерик. Вроде было все в порядке. Когда он дошел до нее, она сама притянула его к себе. Сама нашла его губы. Пусть смотрят, кому не лень. Кто знает, суждено ли им свидеться… И когда? Этот несчастный прощальный поцелуй был терпким, как недозрелая еще рябина, каким-то нервным – и сладким. Наверное, потому, что был последним. И это мгновенье миновало – Санса заставила себя оторваться от него – это было страшнее, чем смотреть на собственной кровящие коленки, больнее, чем вытаскивать иголки из собственной плоти. Потому что, когда причиняешь боль другому – это всегда хуже. И ответственность всегда несоразмерна…

– Послушайте, мне надо поменять билет. У меня заболела мать, мне срочно надо вылететь на север, в N, рейсом в двенадцать ноль семь.

– Успокойтесь мисс, мы сделаем все возможное. Есть у вас письменное свидетельство о болезни вашей матери?

– Нет, но…

– Мы постараемся. Давайте ваш старый билет. Вероятно, придется доплатить.

– Это не проблема. Готова даже заплатить за первый класс, лишь бы улететь…

Девушка за компьютером начала работать над ее бумажками. Санса нервно стучала носком ботинка по квадратикам мраморного пола. Два бежевых, один красный, один черный, два серых… И все заново.

К ней подошел Сандор.

– Знаешь, возьми-ка ты мою куртку. Ты в майке, а летишь все же на север. Какая-то нелепая Пташка. Все твои товарки к зиме летят на юг – ну, а тебя куда несет?

– Я же северная Пташка.

– Северная волчица. И хватит дрожать. А то в самолет не пустят: подумают – больная…

– Мисс, все в порядке. Есть места на сегодня. Давайте ваш паспорт, будем оформлять. И даже платить ничего не надо.

– Ой как хорошо! Вот мой паспорт…Спасибо!

Санса отдала паспорт девушке -регистратору и даже как-то чуть-чуть расслабилась. Легонько прислонилась плечом к плечу Сандора. Посмотрела ему в лицо… Сможет ли она нарисовать его по памяти? Если сейчас, прямо в самолете этим заняться – наверное…

– Что ты так лукаво на меня смотришь? Уже успокоилась и обдумываешь, какую мне сказать гадость на прощанье?

– Нет, я думаю, как тебя лучше нарисовать – в звериных шкурах или голым…

– Нарисовать? Нет, право же, ты нездорова. Когда ты меня собралась рисовать – сейчас? Тут?

– Вот глупый. Я смотрю на тебя – но могу и не смотреть. Я уже выучила каждую твою черту наизусть. От щетины до этой твоей кривой ухмылки. От твоих неприлично длинных для мужика ресниц – до каждого из твоих шрамов. И всегда буду помнить…

Он прижал ее к себе, словно долго крепился, но в конце все же не выдержал. Санса бросила быстрый взгляд на администратора – но та не обратила на них внимания. Она смотрела на одну из страниц паспорта Сансы – и тихо говорила с кем-то по телефону. Что-то шло не так… Санса напряглась.

– Что? Что ты вся ощетинилась, как еж?

– Там что-то не так. С документами…

Но девушка уже и сама на них смотрела. Вернее, на Сансу. Странно так, изучающе. Потом отложила ее бумажки.

– Мы ничем не можем помочь вам. Извините.

– Но почему? Что не так? Вы же сказали, места есть.

– Да, места есть. Но насчет вас особые распоряжения. И ваш билет нельзя перенести. Его аннулировали.

– То есть как это? Аннулировали?

– Да. Деньги вам переведут на счет, с которого вы оплачивали билет.

– Не надо денег. Мне надо улететь.

– Боюсь, сегодня не получится. У нас четкие указания.

– Но какие? От кого?

– От вашего мужа. Он же, я так понимаю, является вашим опекуном. Вы же еще не достигли совершеннолетия.

– От моего – кого? У меня нет мужа. И нет опекуна! У меня мать жива!

– Этого ничего я не знаю, мадам. По документам четко значится – вы замужем. Ваш супруг, предвидя ваше расстройство и возможные ваши реакции, прислал нам строжайший запрет куда-либо вас пропускать. Вы не можете вылететь без его согласия. Или без его присутствия. Я так понимаю, ваш провожающий мужем вам не является. Так что извините. Возьмите ваш паспорт. Простите, мне надо начинать регистрацию на рейс. До свиданья. И наши поздравления!

Девушка сунула Сансе ее документы и закрыла окошко. Санса медленно отошла от стойки, села на ближайшую скамейку. Муж? Но… Она раскрыла паспорт – уже догадываясь, что там увидит. Все же сумка не зря прыгала из чемодана и обратно… Рука упала…

– Что, что там написано седьмое пекло?

– Ты забыл порадоваться за меня, мой дорогой. Я получила подарок. На день рожденья. Для того, чтобы сделать настоящий подарок – не надо тратиться. Я теперь просто богачка. Мне только стукнуло шестнадцать – а у меня уже есть и любовник, и муж… И что смешно – это даже не Джоффри… Он бы не мог быть моим опекуном. Он ведь тоже несовершеннолетний…

– А кто же? Дай мне этот треклятый твой паспорт!

Сандор листал эту мелкую ненужную книжицу. Пусто, пусто, прописка, группа крови – а вот. Вот оно:

«19 августа, такого-то года, в приморье, в мэрии города N, в присутствии двух свидетелей был заключен брак Сансы Старк и Петира Бейлиша. По причине болезни матери, ее письменное, юридически заверенное разрешение на брак к делу прилагается. Вышеуказанная Санса Старк по причине своего несовершеннолетнего возраста после заключения этого брака переходит под опекунство своего супруга, до достижения ею двадцати одного года. Заверено, подписано, мэр города такой-то.»

– Видишь, как здорово. Я вышла замуж, и даже этого не заметила. Как легко-то: раз – проснулась – и уже жена… Разве не смешно? А я и не почувствовала. Там время указано. В семь двадцать утра! Боги! В семь двадцать! Когда мы с тобой еще даже не проснулись…

– Но ведь это же полнейшая липа! Что за вздор! Надо куда-то обратиться… поехали!

– Куда?

– Я думаю, в этом деле мы можем найти соратников в самом необычном месте. Надо показать эту твою ксиву доброй тетушке Серсее. Сдается мне, что ей это так же понравится, как и тебе. Поехали, говорю… Тут уже ничего не поделаешь. Теперь надо разбираться с этим.

– А как… как же мама?

– Ну ты же понимаешь, вылететь тебе все равно не дадут. А пешком будет далековато. Да и через скалы машины не ездят. И по морю не плавают. Сегодня придется отложить твой полет. Хотя бы до завтра… а теперь едем. Мы теряем время. Санса!

Сандор еще ни разу к ней так не обращался. Звук собственного имени из его уст был как ушат холодной воды. Санса вздрогнула и вскочила.

– Да, поедем. Ты прав. Не стоит терять времени… А то как настигнет любящий супруг…

Ее разбирало на хохот. Они вышли из здания аэропорта и направились к машине. Тут она начала смеяться. Смеялась так долго, что слезы выступили на глаза…

– Он, наверное, женился на мне, потому что ему нравится со мной разговаривать…Он сам так сказал… Боги, это что-то потрясающее… Он одной рукой укладывал меня под Джоффри, а другой – клепал вот эти бумажки. А я тем временем переспала с тобой… какой бред… И об этом он тоже, наверное, уже знает… Из какой преисподней сбежал мой муженек? Вот это приобретение! Вот это подарок на день рождения – учись!

Звук пощечины ее скорее напугал – удара она не почувствовала – только, как от крапивы, загорелась щека.

– Ты ударил меня?

– Да. Чтобы ты прекратила икать и квакать. Теперь надо как раз то, что я тебе говорил по дороге сюда. Бороться. Не дать им себя подмять. А ты устраиваешь дурацкую бабью истерику. Ты считаешь, ты сможешь напугать Мизинца идиотским хохотом вперемешку со слезами? Не смеши меня. Тебе надо собраться. И ты соберешься. Иначе я сейчас остановлю машину и купну тебя головой в море. Может, тогда ты придешь в себя…

– Ну да, истерики у нас устраиваешь только ты. Вот я и учусь у тебя.

– А не надо учиться у меня. Лучше учись у своей матери. Они, чтобы выбить из нее эту твою бумажку, вынуждены были упрятать ее в дурдом. А тебя и прятать не надо. Сама им все принесешь на золоченом блюде. Со своими причитаниями и истериками. Они тебя тоже живо в сумасшедшие запишут. Так что кончай это. Выключай Пташку, Включай волчицу. Теперь уже точно надо.

На горизонте бежали серые быстрые тучи. Машина неслась быстро – и ветер – холодный, северный, словно подгонял ее, мчась в том же направлении и свистя по стеклу. До усадьбы оставалось не больше десяти минут езды. Санса вытерла глаза. Да, он прав. Слезы и истерики остались позади, растаяли там, за глупым горизонтом. Впереди ее ждала взрослая жизнь – и взрослые, внезапно разверзшиеся перед ней бездной, проблемы. Чтобы их преодолеть, нужна была самая малость – надо было научиться летать…

========== XII ==========

От вожделенья до любви – бездонный омут.

От вожделенья до мечты – безумно мало.

Как эту боль ни назови,

Она стучит, как пульс, в крови

И тесно, и грешно во мгле, под одеялом.

Я память стерла, выжигая напрочь вехи

И умерла, и родилась

Из пепла – к небу.

Пять строчек жизни – в никуда

Их не вернуть из-подо льда.

Твоя любовь – моя беда.

Ты был – ты не был.

Лишь сном предутренним слова – невозвратимы

Ты, я и пламень, ты и я – без сожалений.

В переплетении теней

Мы стали чище и темней

Одним мгновеньем жизнь длинней

И откровенней…

1. Сандор

До усадьбы оставалось каких-то две мили. Бензин был почти на исходе – Серсеина малютка не шутила и любила пожрать. Хорошо, что хоть отрабатывала отлично. Правда, что ли, ее угнать? Какая к Иным разница – после трупа-то в канаве? Одним кабриолетом больше – одним меньше… Зачем они туда возвращаются – в это ледяное пекло? Пташке нужно лететь на север, в разоренное гнездо. Если он повезёт ее на машине, в окружную, они потратят на это как минимум недели полторы – и это при том, что вести придется ему одному и практически круглосуточно. Но будет ли вся та буза, что завертится после их появления с этим липовым свидетельством супружества Пташки пред светлыми очами Ланннистерши быстрее, чем подобное путешествие? Сандор очень сомневался. Но, как ни крути, увоз Пташки ничем не решал проблемы ее брака. У них не было на это возможностей воздействия. Не мог же он ее прятать в кармане пять лет до совершеннолетия… А вот у Серсеи и Роберта – были. И мотивы тоже. Серсея, похоже, зациклилась на этих северных активах, а Роберт будет в бешенстве просто по факту – тем более, Пташка была дочерью его друга. Что-нибудь они предпримут. Лишь бы ей развязаться с этим постылым, диким браком. А дальше – может, и Джоффри сам отвалится… Ну что – вызывать Бейлиша на поединок, что ли? Ага – одна меткая маслина в хитрую рожу – и Пташка станет вдовой. За такое можно было бы и на пожизненное. Это вам не Астон Мартин угнать…