Текст книги ""Фантастика 2025-1". Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Юрий Москаленко

В то время очень сильно

Расцвел России цвет,

Земля была обильна,

Порядка ж нет как нет.

Алексей Толстой «История государства российского»

Бывший мексиканский генерал Мариано Гваделупе Вальехо теперь оказавшийся солидным бизнесменом и гражданином штата Калифорнии, заключил с правительством штата контракт, на постройку жизнеспособной столицы в Вальехо в 1852 году. И сразу всё пошло наперекосяк. Набранные им люди побросали пилы и топоры, приобрели лопаты и лотки и устремились на северо-восток в Сакраменто. Нанятые индейцы сбежали ещё быстрее. Ну, может тут генерал и сам палку перегнул, нужно было хоть кормить краснокожих нормально. В итоге генерал Вальехо не смог в достаточной степени построить город Вальехо, и правительство было временно переведено в город Сакраменто. И не повезло правительству. Там случился очередной, третий уже по счёту пожар, и эти уроды опять вернулись в Вальехо. Теперь у них другая задумка, перевести столицу в Бенисию. После того, как Вальехо снова потерпел неудачу, он отказался от своего контракта с государством, и хотел начать строить небольшие городки для старателей. А Бенисию, пусть строит кто-то другой.

Генерал в сопровождении двух помощников и десятка нанятых головорезов направлялся в поселение Брайтон, недалеко от городской черты Сакраменто, когда со стороны Эспарто, с севера, увидел выезжающий из-за холмов отряд. Человек десять всадников спокойно направлялось к Брайтону. Что-то неправильное было в этих людях. Одежда какая-то странная. Особенно для лета. Халаты синие – это в такую-то жару, да ещё и шапки меховые. А хуже всего то, что они одеты одинаково. То есть, это не старатели. Кто же их в одинаковое нарядит. И это не армия. И даже не индейцы, и не мексиканцы. Это вообще непонятно кто.

– Луис спроси кто это? – отправил генерал Вальехо одного из помощников, в прошлом майора армии Мексики.

Отряд их тоже заметил, но не остановился и за оружием люди не потянулись. Всё так же неспешно приближались по неширокой дороге, вытягиваясь поневоле в линию. Луис Мадуро пришпорил коня и за пару минут поравнялся с едущим первым синим. Синий коня не остановил и майору самому пришлось разворачивать своего норовистого жеребца и пристраиваться, чуть ли не стремя в стремя, с неизвестным. Разговор, судя по всему, у Луиса не задался, он выхватил револьвер и стал размахивать им перед синим.

Бах. Выстрел вышел не громкий, как палка сухая переломленная хрустнула. Майор взмахнул руками и свалился с жеребца своего. Того выстрел напугал, а Луис ногой в шпоре застрял, и эта сцепка понеслась в сторону отряда Вальехо.

– Спешиться, – успел крикнуть генерал, когда цепочка синих всадников окуталась дымами. Откуда-то у них ружья нашлись и стреляли они из них на спускаясь из сёдел на землю. Вальехо потянулся к притороченному к седлу небольшому кавалерийскому карабину австрийскому, но было уже поздно. Его спутники стали валиться с сёдел, ржали напуганные лошади, его Рыжий тоже взвился на дыбы, но тут же стал заваливаться на бок. Видимо целились генералу в грудь, но Рыжий, взвившись на дыбы, его от пули заслонил.

Эх, не двадцать лет. Был бы молодым, успел вынуть сапоги из стремени, но так только одну ногу успел извлечь генерал, и в это время Рыжий грохнулся о землю. Вальехо повезло, конь не на него рухнул, а наоборот он на коня, ногу при этом вывернуло в стремени, и острая боль обожгла лодыжку. Пока генерал выпутывался из сумок и стремени, синие всадники по дороге успели до него добраться и один из них, оказавшийся азиатом, спрыгнув, пнул своим коротким сапогом по руке Мариано и вышиб из неё вытянутый тем кольт.

– Руки поднял? – услышал сквозь ржание коней и звонкие щелчки пистолетных выстрелов команду Вальехо, и куда уж деваться, поднял руки. Синие же прошлись по дороге и его людей выстрелами в голову из револьверов добили.

– Вы кто такие⁈ – попытался припугнуть неизвестных громким криком генерал.

– Бурул, отрежь ему ухо, – спрыгнул второй синий рядом с тем, который у него револьвер выбил. Сказано было на английском, но хоть генерал и сам говорил на этом языке с приличным акцентом, но что это не родной для азиатов язык понял.

Бурул этот заржал, сказал, что-то на непонятном языке и втащил из ножен кортик. Ух ты, даже в такую минуту Вальехо по узору на клинке понял и оценил, что ухо ему будут отрезать не простым кухонным ножом, ступеньки дамасской стали блеснули на солнце.

– Я – генерал Вальехо!

– Тогда два уха. Я себе тоже повешу на шею. Генерал! – заржал снова тот, что с кортиком.

– Если вам нужны деньги… – воспользовался последней возможностью Мариано.

– Деньги? Ладно, парни, свяжите его. Генерал. Пусть моряки с ним пообщаются. А стой, а куда вы генерал ехали?

– В Брайтон, строить там городок… дома старателям, салун.

– Строить⁈ Это земля нашего хана, ничего на ней строить без его разрешения нельзя.

Вальехо, раз сразу не убили и уши не отрезали, решил припугнуть ещё раз непонятных синих и уже набрал в рот воздуха, как из-за холма стали выезжать новые синие. Они выезжали и выезжали, десятки. Да, что тут творится? Воздух из Вальехо вышел, не стал он пугать синих. Да, их тут сотня, они сами кого хочешь напугают.

Сотник Дондук смотрел в подзорную трубу на поселение Брайтон, расположившееся на реке Американ-ривер, недалеко от городской черты Сакраменто, там точно были старатели. Старались. Весь берег реки ими был заполнен. Одни с лопатами песок с глиной перелопачивали, другие, стоя по колено в воде, в лотках промывали золото. Навскидку человек пятьдесят. Ну, если и больше, то не сильно.

Сотник перевёл трубу на поселение само. Да, тут этот самый генерал Вальехо, переквалифицировавшийся в строители, точно нужен. Кто в армейской палатке устроился, кто в хижине больше на собачью будку похожую, вон та, прямо у воды, так вообще шедевр. Шалаш из веток, кое-как обмазанный глиной. Так правильно, некогда народу о быте заботиться, нужно успеть как можно больше золота намыть. Вон, вокруг сколько конкурентов.

– Бурул, работаем так же, как в Эспарто. Колено, плечо. Никого не убивать.

Это им один из жителей Севастополя подсказал. Он какое-то время работал в Сакраменто, мыл золото тоже, но когда начался бунт скваттеров, (скваттер – это человек, который незаконно вселился в незанятый дом или неправомерно поселился на незанятой земле), то его там свои же ограбили и пристрелили, но пуля прошла навылет и ничего важного не задела, выходили его индейцы, на индианке вдове он и женился, ну и решил на земле осесть, переболел золотой лихорадкой, хватит. Вот к родичам его жены и перебрались, коров пасти.

А тут Диего услышал, что новые хозяева решили у скваттеров земли назад отобрать, подумал он подумал, и пришёл к старшему у воинов. Они в Севастополе в большой кошаре устроились.

– У каждого старателя намытый песок припрятан, завернут в мешочек и прикопан в земле, где-нибудь недалеко от его хижины, если прострелить колено старателю или плечо, то тогда он скажет, где зарыл золото, а так ничего добром или побоями из него не выбить.

– А зачем ты мне это рассказываешь, Диего? – внимательно так глянул на него странный военный.

– А так со мною эти скваттеры поступили. Плечо прострелили, – мужчина задрал рубаха, демонстритуя шрам.

– Хорошо. Если твой совет поможет, то немного отсыпем, – хлопнул его командир по плечу другому.

И помогло, в Эспарто таким нехитрым способом они откопали три десятка кладов. В результате на двух вьючных лошадях у них сейчас в сумках пудов шесть золота.

Богатый всё же здесь край. Осталось только порядок навести.

Глава 17

Верные слова не обязательно изящны. Красивые слова не всегда заслуживают доверия. Знающий не спорит, спорит незнающий.

Дао дэ Цзин (Книга о Пути и Силе)

Накрапывал мелкий холодный дождик, по небу бежали из неметчины в сторону Москвы чёрные, напитанные водой тучи. Настолько напитанные, что не выдерживали и просачивались по дороге вот таким небольшим дождиком. А ещё с Финского залива дул холодный сырой ветер. Блин, тут и самый здоровый здоровяк, например, такой, как человек, стоящий рядом с Сашкой, чахотку легко подхватит.

Человек был не просто здоровяком, был он на фоне остальных людишек так гигантом просто. Два метра роста и фигура атлета с развитыми плечами и бычьей шеей. И хоть человек был не молод уже, а мощь эта даже за два метра до Сашки добивала, вызывала почтение.

Сашка теперь и сам хлюпиком не был. Тоже и кубики на пузе были, и бицепсы с трицепсами, и разными дельтами выделялись под кожей, но до мощи этого товарища, как до Берлина на ослике Иа.

– Чудишь? – не вопрос может был, а утверждение, но обличения в голосе гиганта тоже не было.

Они стояли возле того самого Александрийского столпа, между ним и Аркой Главного штаба, которая была посвящена победе в Отечественной войне 1812 года.

– Так точно, Ваше Императорское Величество, – ни грамма не лукавя ответил Сашка.

– По-людски говори. Не раз же говорил тебе, Александр Сергеевич, что для тебя я Николай Павлович, – чуть поморщился гигант, и себе сказал не Сашке, – Монферран – гений.

– Я… Николай Павлович, озадачен. Странное место для аудиенции.

– Помолчи. С сыном разговаривал пару недель как и недавно ещё, с Ники. Вернулся он с… с вотчины твоей. Восторгов сколько. Телеграф ещё, лампы, Пульмонологический центр твой, училища. А теперь моряков готовишь. Куда Петру Алексеевичу. Всё ведь получается у тебя. И лошади ещё.

Николай Павлович помолчал, а потом пошёл от колонны к Главному штабу, но остановился на полдороге и, дождавшись семенящего за ним Сашку, продолжил.

– У стен уши есть. А война с Великобританией не шутка, а ты всем подряд о ней рассказываешь. С какой целью?

– Дурень же. Простите Ва… Простите, Николай Павлович, но война будет, а мне никто не верит. Как могу, готовлюсь.

– Двумя фрегатами⁈ Смех! – но лицо серьёзное, не злое, просто серьёзное.

– Есть Лао Цзы, умник такой китайский. Великий стратег, не выигравший ни одной битвы. Так он говорит: «Осмелюсь спросить: а если противник явится в большом числе и полном порядке, как его встретить? Отвечаю: захвати первым то, что ему дорого. Если захватишь, он будет послушен тебе».

– Занятно. Давай-ка на немецкий перейдём. И тише говори, – Николай оглянулся на свиту, что остановилась в двадцати метрах примерно. Конвой, вернее. Три кавалергарда в белых мундирах и все в золоте.

– Sie werden sagen, Nikolai Pawlowitsch (Как скажете, Николай Павлович), – перешёл на немецкий и почти на шёпот Сашка.

– Про войну с кем-либо впредь говорить запрещаю. А мне скажи, что же самое дорогое у британцев? Индия?

– Два фрегата? Торговля. Торговля с Востоком Ваше Императорское Величество. Перерезать пути, объявить каперскую войну, захватить и разрушить несколько их колоний. Гонконг, Сингапур, Сидней с Брисбином. Уничтожить Ванкувер. Всю китобойную флотилию на Галапогосских островах захватить и к себе увести.

– Да, тебя, князь, изолировать надо. В психическую лечебницу отправить, – фыркнул гигант. – Не будет, войны. Я недавно, вот на днях, вон в том кабинете, – Николай ткнул ручищей в сторону Зимнего, – разговаривал с посланником английским, предложил им Египет и Сирию, а нам проливы и православные земли на Балканах. По-моему, очень довольный ушел сэр Мельхиор Гай-Диккенс.

– Мельхиор? – Сашка покачал головой. – Как символично, Ва… Николай Павлович. Мельхиор – это сплав никеля с медью. Обманка такая, на вид серебро – серебром, даже чернеет так же. Обманка! Это ключевое слово. Ни за какие деньги, ни за какие земли Англия не допустит усиления России в Проливах и на Балканах, как и Австрия. Британия то же самое получит от Турции, помогая ей в войне с Россией. И этого реваншиста Наполеона втянут. Обманом, уговорами, играя на его амбициях отомстить России за дядю, подогревая там волнения, до такой степени, что у него выхода не будет другого, как войну начать, чтобы успокоить народ во Франции. А вас Мельхиор этот будет обманывать до последней минуты. Он и принесёт известие об объявлении войны.

– Не хочу я того слушать. Не желаю. Ничего ты в политике, князь, не понимаешь. Своими делами занимайся. По ним и вызвал в Петербург. Телеграф нужно до Киева и Варшавы продлить. Начинайте срочно. Про деньги сейчас говорить начнёшь? Так не беспокойся, я команду дал, последнюю часть за готовый получишь в следующем месяце. Начинай строить. И я хоть не верю во всё это, – Государь ткнул пальцем в Сашку, – начал железную дорогу к Киеву строить. Теперь по Ники. Тоже команду дал. Подойдёшь к нему завтра с утра. У него твой прожект по военным училищам. Ему всё подробно объяснишь. Только осторожней. Казна пуста. Да ещё дорога эта, да телеграф. Не больше трех пока. Города подберите. Ну, полный отчёт. – Николай повернулся было к Зимнему, но передумал. – За телеграф благодарю. Орден Александра Невского заслужил, сегодня Указ подготовят. Брось, князь, на каждом углу про войну кричать. Поссоримся.

Хороший полководец в такую погоду солдата под пули не выгонит.

Сергей Лукьяненко

Марк Твен, который сейчас работает лоцманом на пароходе, ходящем по знаменитой Миссисипи, скажет в старости: «Самая холодная зима, которую я когда-либо испытывал, – лето Сан-Франциско».

Тут ведь чего получается. Вроде юг самый настоящий. Тридцать-то седьмая параллель. Сочи. Но всё не так. Более подходящий пример – Владивосток. Там холодное течение, крадущееся с севера, всю теплынь от города оттесняет, а горы на востоке не пускают тепло с материка. Оно же – течение, создаёт определённые ветра, в отличие от Владивостока и не пускает к Калифорнии дождевые облака летом. Ну, а горы не пускают их с континента, хотя там их и не много. Так что климат в Форте-Росс необычный. Нормальная летняя температура – это 15 – 18 градусов. Хотя бывает изредка и жара нагрянет. А вот товарищ Самуэль Клеменс видимо был в другое время, так как тоже вполне себе бывает летом и до 5 градусов температура упасть может. И ни одной капельки с неба. Солнце. Даже пасмурных дней нет.

Именно по этой причине и не заладилось в Форте-Росс выращивание пшеницы. С мая по октябрь дождь настолько редкое явление, что его жители потом несколько лет вспоминают в разговорах, сетуя на судьбу. Какая уж тут пшеница. С ноября же по март дожди бывают, но в это время средняя температура вообще опускается до 7 – 10 градусов, что подвигнуть пшеницу к буйному росту тоже вряд ли помогает. И всё то же самое со скотоводством. Жизнь наоборот. Здесь зимой нужно заготавливать сено, чтобы кормить животных летом, так как без дождей, хоть и без жары, трава чахнет и высыхает.

Леонтий Фролов, поговорив с местными старожилами, репу почесал. Ну, хрена се, послал его Александр Сергеевич выращивать тут всякую всячину. На плато в самом Форте-Росс без воды летом даже картошку не вырастить, только и остаётся, что посадить пока деревья, ну, косточки и поливать их. Колодец всё же есть и воды в нём хватает. А рядом с тем местом, где уже разбит небольшой сад и большой виноградник нужно попробовать вырыть ещё пару колодцев. У них есть снятые с «Негибкого» помпы ручные. Если вода будет не очень глубоко, то можно наладить полив, не очень людей напрягая. Если же вода будет глубоко, то придётся черпать вёдрами. Да, первым поселенцам из-за их малочисленности это было не по плечу, но теперь их много, и даст бог ещё больше станет. Александр Сергеевич обещал двадцать пять семей русских выкупить из крепости и сюда переправить. Да и так народу прилично. Минус в том народе, что они сельским хозяйством не занимались. Ирландцы – рыбаки почти все, а те, что не рыбаки – овец пасли. Индийцы – тоже рыбаки. А несколько семей, что занимались земледелием, ничего про картошку не слышали. Выращивали хлопок.

Остаются ещё виноградники местные и те косточки виноградные, что собрали в Крыме и на Кавказе и привезли Леонтию в Кронштадт перед отплытием. Он их в первый же день в Севастополе посадил, и серьёзным забором огородил, чтобы козы или овцы не сощипнули пробившиеся ростки. Прошло уж пару недель, а ростков всё нет. Местные сорта винограда оказались, как их называет князь Болоховский, десертными. Сахара в них не больше десяти – двенадцати процентов и в лучшем случае вино сухое можно делать, а для коньяков и полусухого вина они не годятся. Среди же посаженных косточек, судя по описанию, десяток именно винных сортов с содержанием сахара за двадцать процентов.

В Ивовом ручье, он же Уиллоу-Крик (англ. Willow Creek), чуть лучше с земледелием. Там его не полностью забросили и две семьи выращивают пшеницу. Они же и картофеля немного для себя сажают. Картофель уже в землю зарыли, а Фролову показали остатки прошлогоднего урожая. А ещё говорят, что картофель – это выходец из Америки. Смешно. Не горох, конечно, выращивают, но клубеньки размером с голубиное яйцо. Смех и грех. На одном из заброшенных полей срочно вырвали все сорняки, удобрили собранным по полям навозом, перепахали колёсным плугом, заделав навоз в почву, и посадили клубни, что Леонтий Васильевич с собой привёз. Боялся, что не довезти. Но бог миловал, в бочках клубеньки практически все дожили. Полив? Ну, народу вон сколько, от реки за четыре дня прокопали канал и пустили воду на поля. Вчера уже и первые ростки показались.

Кукурузу, два сорта, что привезли с собой, тоже сразу на соседнем заброшенном поле посадили, тут даже имелся полузасыпанный и заросший бурьяном арык – канал, который сейчас совместными усилиями приводят в порядок. Дадут завтра и на это поле воду, никуда не денется «царица полей», как её заслуженно Александр Сергеевич называет, вырастет. Сегодня чуть выше по ручью ещё целину под два поля перепахивают и от этой самой ивы очищают. Там будет подсолнух расти.

Пшеницу пяти сортов, в том числе и не опробованную у них с низким колосом послезавтра будут сеять в Севастополе. Там тоже имеется два заброшенных участка с остатками ирригационной системы. Все силы пока туда брошены. К счастью, участки довольно далеко друг от друга и переопыления не должно произойти, на всякий случай между ними саженей пять оставили ивового молодняка, как лесополосу. И в планах тоже целину поднять на три участка, и сразу туда воду из Славянки подвести. Река довольно полноводная, на всё должно хватить.

Рожь и ячмень посеяли тоже на брошенных участках «ранча Костромитинова», или села Костромитиновское. В селе этом из восьми домов четыре пустуют, ну и полей пустых дюжина, местные выращивают немного овощей для себя и в основном за садом и огородом присматривают. Причём, что интересно – все русскоговорящие, что ли. Смешанные браки алеуток, русских и индианок. Даже швед один есть на алеутке женатый, и тоже немного по-русски гутарит.

Вот и все пока успехи. Ничего, всё только начинается.

– Надеюсь, завтра будет хорошая погода, Лэйн.

– Погода никогда не бывает хорошей, сэр.

– Лэйн, вы законченный пессимист.

– Стараюсь по мере сил, сэр.

Оскар Уайльд

Корабли готовились к очередному броску на север. Шёл мелкий ремонт, кренговали корпус (кренгование – наклон судна без выхода киля из воды), меняли на новые паруса, канаты и прочий такелаж, благо запас имелся. Старое не выбрасывалось, а свозилось на берег, из повреждённых парусов потом пошьют палатки и одежду.

В очередной раз повезло. Всё же в устье реки Славянки был большой док и порт, и там нашлись две киленбанки (специально подготовленные и оборудованные участки берега, углублённые). Для фрегата и шлюпа были маловаты, а шхуна легко уместились, с неё и начали. А вся команда, не занятая строительством домов и ремонтом лесопилки, занялась увеличением второй килебанки, чтобы и большие корабли можно было на бок завалить.

Через десять дней, когда шхуна была подготовлена к дальнейшему плаванию, капитан фон Кох сходил на ней до Сан-Франциско. Правда, город пока ещё мало кто так называл, не прижилось ещё название, которое ему дали три года назад, практически все называли его по-старому. Раньше городок назывался Йерба-Буэна (исп. Yerba Buena, буквально Хорошая Трава). И был он вообще крохотным. Не больше тысячи жителей в нём было ещё три года назад, до начала золотой лихорадки. Сейчас может и все десять тысяч, и люди прибывают и прибывают со всего света. Ушлые американские предприниматели завезли уже не менее трёх тысяч китайцев работать на золотых шахтах. С ними же завезли и холеру. Одна волна уже прошла в прошлом году, но мор в основном прошёл среди китайцев, хватило ума у местного руководства наладить карантин. Ну, умерло тысяча китайцев, что их жалко, ещё завезут, сейчас по словам одного из капитанов, с которым фон Кох разговорился, сразу три больших судна отправилось в Китай за новыми шахтёрами.

При этом город расширять некуда, там везде болота. Их пытаются осушить, но денег на это правительство штата не даёт и делается пока осушение как частная инициатива тех, у кого есть деньги. Осушил кусок болота и продал место желающим строиться, а таких хватает.

Целей у визита к южным соседям было несколько. Разведка нужна, всё же скоро сюда наведаются калмыки. Будут «лихорадочникам» создавать проблемы. Поджигать город, взрывать шахты, убивать миллионеров и грабить банки. Нет, это не какая-то там жестокость. Это борьба за место под солнцем. Калифорния должна не раем стать для американцев, а местом, где лучше не жить, там просто не выживают. Калифорния вся должна стать русской, как и всё западное побережья, а раз ресурсов в честной конкуренции пока нет, то создание невыносимых условий для жизни пока лучший и единственный метод.

И если по дороге они встретят те три корабля, что ушли за китайцами, то хоть к китайцам у них претензий нет, придётся топить.

Второй целью было разыскать в этом столпотворении нескольких священников. Настоятель церквушки, да даже часовни в Форте-Росс отец Евлампий помер недавно, а из Ново-Архангельска прислать другого не спешат. А возможно и вообще не пришлют, вот Фролов и попросил поспрашивать, вдруг православный священник окажется среди новых жителей Сан-Франциско. Русский вряд ли. Но есть ведь и другие православные народы: сербы, болгары, греки. Золотая лихорадка – это болезнь, которая не разбирает национальностей и вероисповеданий. Все могут заболеть и сюда приплыть или приехать с восточных штатов.

Кроме православных, которых как раз не лишку пока, полно ведь и ирландцев – католиков, англичан с их англиканской церковью, немцев – протестантов. На Совете в Форте-Росс покричали друг на друга, подулись и приняли решение превратить это укрепление в прибежище всех религий и конфессий. Все остальные здания там разобрать и вынести за периметр форта, а внутри для каждой конфессии христианской выделить место. Стройте храм, церковь, кирху, часовню, костёл, всё что пожелаете, но не превышающее отведённые размеры. Народ и тут стал бузить некоторый, мол, а если мы огромный собор решим построить? Это ирландские горячие парни, понятно.

– Стройте, но за оградой тогда, – спокойно им Леонтий Васильевич говорит.

– Ладно, сначала небольшой построим, – а шуму-то было.

С двумя следующими религиями не очень просто. Калмыки все буддисты. Но своего священника у них нет и не факт, что он есть в Сан-Франциско. Хотя там живет несколько тысяч китайцев, среди которых буддизм довольно распространён. С индуизмом ещё хуже. Религия специфическая и по миру не сильно распространена. Плюс ещё проблема с кастами. На всякий случай в плавание взяли двух индусов, пусть поищут соотечественников и священников своих. Берберы тоже делегата на «Салвадор» выделили. Шхуне думали – думали и решили не менять название. Берберов всего тринадцать человек, но раз всем можно, то почему нельзя мусульманам. Ну, найдёт Исса своих, пусть уговаривает.

Ну и главная цель – продовольствие. У них есть несколько пудов золота, конфискованных у скваттеров и желательно купить зерна на него. Леонтий Васильевич с ними отправил племянника, который и семян разных закупки сделает. Если тут продаются овощи и фрукты, которых нет в Форте-Росс, то их нужно купить, точнее их семена, ведь их явно вырастили в этом климате.