Текст книги ""Фантастика 2025-1". Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Юрий Москаленко

Событие двадцать шестое

Богатство – до первого бурана, богатырь – до первой пули.

Как бы далеко ни было, иди дорогою; как бы стар ни был, бери девушку.

Сперва напои, потом спрашивай, зачем приехали.

Вода идёт от истока к устью, преступление возвращается к преступнику.

Калмыцкие пословицы

Скрывался от надзирателей сыскного отделения Сашка всё в том же домике у озера. При этом он решил чуть облагородить быт. Заказал воинам досок. Они под кусточком на опушке сложили, Кох их в сумерках перетаскал, а утром с помощью чьей-то матери и молотка с гвоздями соорудил новый топчан взамен почти сгнившего и узкого. Как придёт кикимора, так проблема с ней вдвоём устроиться. Зад у него всегда на вису получается. А Анька головой о притолоку бьётся при скачках. Теперь скачи – не хочу. И спи спокойно в обнимку. А от комаров Анна принесла тончайший шёлк, что был в комнате Натальи Андреевны использован на балдахин. Комаров почти нет под балдахином, Анька есть, место попрыгать есть, жизнь-то налаживается.

Всё остальное время Сашка занимался конями и калмыками. Пока их заселили в новую школу. Школа как раз на четыре класса и небольшой зал для упражнений. Так что в ней пять изолированных помещений. И семей калмыков прибыло пять. Семьи, правда не маленькие, одна – старшего их зайсанги (глава рода) Аюка целых одиннадцать человек, если мелочь пузатую тоже человеками считать. У Аюка двое сыновей и дочь маленькая. А сыновья уже большие и женаты, и у них тоже там по сколько-то детей. Кто чей, Сашка не разобрался, но всего детей этих четверо и все пищат.

Уже на следующий день вновь прибывшие стали ставить юрты. Их не пять. Там как-то сложно всё. Но вырос в итоге целый городок из девяти юрт. При этом одна совсем большая и с бунчуком на шесте. Хвосты конский белые и длинные.

Аюк Сашке, перескакивая с пятое на десятое, пытался рассказать историю их рода. Оказалось, что это не пастухи какие, а настоящие казаки. Повёрстаны каким-то там нашим императором или императрицей в казацкое сословие. Неожиданное известие.

Если с ломанного и непонятного на нормальный русский перевести, то конец истории выглядит так:

Около трёх десятков лет назад в состав войска Донского переселили беляевских и чугуевских калмыков, кочевавших на Новой Днепровской линии. Вот тогда весь их род и стал казаками. А отец Аюка воевал в калмыцкой казачьей сотне в 1812 году с Наполеоном. И даже медаль имеет. Медаль «В память Отечественной войны 1812 года». Медаль серебряная диаметром чуть больше 20 мм. И на аверсе изображено «всевидящее око», окружённое лучезарным сиянием', а на реверсе надпись «НЕ НАМЪ – НЕ НАМЪ – А ИМЕНИ – ТВОЕМУ». Чего-то из Псалтири.

 Сашке медаль показали, она была с ушком поперечным и продетым в него голубой лентой. Из-за этой медали, можно сказать и свалились беды на казацкий род пару лет назад. Отец Аюка Джиргал вернулся с войны раненый саблей в голову. Долго болел, слабел. Сначала ноги отнялись, потом и руки. И двух лет не прошло, как помер. Теперь обязательно в Сукхавати – это Западный Рай, также именуемый Обителью блаженства. Вот тогда младший тайши их ясуна (рода) Ноха захотел перевести семью Аюка из дарханов в «Черные люди» (хара кюн). Хара кюн имели свое хозяйство, скот, но были лишены права собственности на пастбища. Они выполняли повинности: платили ренту скотом и продуктами за пользование пастбищем, несли военную службу, собирали топливо для тайши, участвовали в облавной охоте, несли подводную (транспортную) повинность. Они не могли откочевать от своего тайши, за это налагался штраф в девять голов скота. А в прошлом году жара стояла, и степи совсем выгорели. Нет травы. Аюк и решил откочевать. А тайши их догнал и потребовал вернуться, заплатить штраф или отдать серебряную русскую медаль. Аюк тайши Ноху убил из лука, а весь род увёл с Дона на Волгу. Там в Царицыне и встретили Иваницкого. На совете мужчины решили, что за смерть тайши им будут мстить и рано или поздно на Волге тоже найдут, да и нет тут свободных хороших пастбищ, вся земля давно поделена. Решили пойти с русским, пасти огромных коней. Русский нанял большую баржу. Добирались долго и тяжело. А тут теперь вот что.

– Что нам теперя будыт, Дондук? – развёл руками Аюк

– Нормально всё будет. А кто такие дарханы?

Если опять перевести, то получается прикольно. Это как герой «Советского Союза». Только круче. Это сословие состоит из людей, совершивших подвиги, а особенно почётно, если они спасли жизнь тайши в бою или оказавших ему неоценимую услугу. Дарханы, к которым и принадлежал род Аюка, не выполняли повинности и не несли наказания за некоторые преступления. Звание тарханов передается по наследству. Получается, что тайши их Ноха поступил против уложений каких-то калмыцких.

Тут ещё прикол. Ноха – это собака. Точнее пёс, наверное. Но не важно. Зато можно пословицу применить: Собаке – собачья смерть.

Событие двадцать седьмое

Узнав, почем фунт лиха, немного поздно торговаться.

Геннадий Ефимович Малкин

– Саша, а что школ теперь не будет? – Анька опять носила ему еду в лесную хижину. Так и не поправится никогда.

Школ – это правильное число. Их две. Одна в Болоховском, вторая тут в Басково. Здания выстроены по одному проекту. И архитектор не понадобился. Взяли тупо повторили то самое здание с пятью комнатами, где в Болоховском дворня проживает. Барак с перемычками. Школа теперь уже четырёхлетка. Начинали с одного класса, и постепенно новые ученики подрастали, а старые переходили в следующий класс. Предметов в школе полно. Есть главный, школа как бы церковно-приходская и руководит в ней местный батюшка. Он же читает детям в младших классах всякие интересные вещи из библии, а в старших третьем и четвёртом кроме слова божьего рассказывает детям мифы древней Греции, про всяких их героев и богов. Грамотный вполне товарищ, закончил греко-латинскую академию в Киеве. Следующий учитель – Машка, а да, Мария Петровна. Она учит детей писать и читать. Потом в следующих классах преподаёт как бы литературу. Сашка навыписывал и напокупал русских и французских детских книжек, французские сама Машка перевела, и они в рукописном варианте существуют. Так что, выучившись читать, дети не бросают это дело, и оно у них из головы не выветривается. Читают книги. Кох тоже чуть покреативил, вспомнил несколько стихов Агнии Барто и детских песенок из будущего. И их детишки учат. Анька преподаёт в третьем и четвёртом классе травоведение и народную медицину. Стоит надеяться, что эти дети, выучившись и взрослыми став не забьют её кольями, как бабушку Аглаю, посчитав её распространителем холеры.

Сам Сашка преподаёт математику и природоведение что ли. Или лучше – географию. Рассказывает про иные страны и материки, про живущих так животных, про пирамиды в Египте, про Ниагарский водопад и долину гейзеров на Камчатке. Учебники по математике для детей есть, тот же учебник Магницкого ещё при Петре издан.

Проблема огромная – школы две, а учителей для второй нет. Приходится изворачиваться. Неделю идут обычные уроки в Болоховском, неделю в Басково. Но в свободную от уроков неделю школы не пустуют. Там резвятся деды – вояки. Они детям физкультуру и шагистику преподают. Даже стрелять пацанов в четвёртом классе из пистоля и штуцера учат. А настоящие учителя переезжают всю зиму из Болоховского в Басково.

В школе детей два раза кормят. Первый раз, как придут, сразу, а второй в обед перед тем, как домой отпустить. Никаких антрекотов. Миска каши на мясе иногда, но чаще на масле и большой ломоть хлеба. В первый год столкнулись с проблемой, что крестьяне детей в школу не отпускают, мол и с малыми водиться нужно, да и другой работы полно, и тогда Сашка и придумал двухразовое питание. Удивительно, но сразу время у детишек нашлось, и Армагеддона в домах крестьян из-за этого не произошло.

– Будут школы, чего с ними сделается? – Они сидели возле землянки за сколоченным Сашкой низеньким столом. Комары почти кончились, всё же конец августа, и можно было вполне пообедать на свежем воздухе, не залезая в пропахшую дымом и кислятиной полуподземную хижину, – что там полицейские?

– Спят в основном и едят. Я им в борщи чуть подмешиваю отвара из пустырника и маковых головок. Спят, хоть связывай и выноси, – хихикнула кикимора, в волосах, когда плутала по лесу, чтобы по тропинке не идти, не указывать возможному шпиону их местоположение, запутались сухие веточки и паутина и теперь, как и пять лет назад, на кикимору Анька похожа. Кох ей сказал про волосы, но она рукой махнула, мол, назад ещё идти, приду и в баню схожу.

– Саш, а что ты там говорил про город? – Анька подложила ему в миску третью уже котлетку.

Виктор Германович в планы себе на самом деле такой вояж планировал. И планировал не просто так съездить, чего в столице губернии посмотреть, хотя осень на пороге и много чего интересного могут на рынок вынести. Каждый год Сашка прикупает то ржи несколько мешков у разных продавцов, то пшенички. В прошлом году бобы попались довольно крупные и их забрал. Продавала бабка тоже в прошлом году крупный крыжовник, так Кох у неё и ягоды купил и посадил зёрнышки сразу, как домой приехал, и кроме того, уговорил старушку съездить к ней домой и взять отводку, женщина сказала, что ветки легли и одна даже корешки пустила. Картошка нового сорта может появиться. И, конечно, продолжал Кох скупать яблоки и груши и семечки в землю зарывать. Чем больше будет деревьев, тем проще выбрать родителей для создания новых сортов.

Но это сельхоз-мероприятие было не главным. Вполне себе Виктор Германович отчёт отдавал, что если полиция от него не отстанет, то рано или поздно могут арестовать. И тогда суд. Чем закончится неизвестно, но могут лишить княжеского достоинства, что и ладно бы, хоть и обидно, а вот что плохо, так это могут деревеньку Заводи и села Басково с Болоховским изъять в казну. На Кавказ дурня гражданского не должны сослать. В Сибирь тоже. Так что лишиться собственности и средств к существованию – это самое плохое, что с ним может произойти. А следовательно, нужно самому от этой собственности избавиться. Перезаключить договор с Акинфием Изотовым по ресторации и лавке лекарственных препаратов. Оформить всё на Аньку. А все земли, леса, имения и крестьян продать сестре. Именно не зятю, он же секундант, а, следовательно, тоже подпадает под суровую длань закона. Вполне, если цель поставили навредить Сашке, то могут и Николая Ивановича собственности лишить. А вот Ксению обобрать точно не смогут. И вывод из этих размышлений, пока нет никакого суда и приговора, он вполне может такую сделку совершить и она будет законной.

Добрый день, уважаемые читатели.

Не забывайте нажимать на сердечко, если книга нравится.

Вам не тяжело, а мне приятно.

Событие двадцать восьмое

Если всегда будешь начеку, если перестанешь верить собственным глазам и ушам, если на каждую хитрость у тебя найдется ответная, никто не причинит тебе зла.

Макс Фрай

У калмыков скот тебенеет круглый год, (тебеневка – это пастбище) летом на одних участках, зимой на других, которые летом не используют. В Туле особо не забалуешь. Это не Краснодарский край. Тут зимой колотун бабай с дедом Морозом такого могут натворить, что при всём желании траву из-под снега не добудешь.

Пришлось Сашке субботник организовывать. Всех детей и девок отправили по лесным полянкам, неудобьям всяким с опушками, чтобы они серпами хоть немного сена для пригнанных калмыками своих лошадей, коровёнок и овец заготовили. Крестьяне бурчали немного, но Сашка зачёл эту работу в счёт барщины и бурчанье почти прекратилось. Получилось сена не так и много, оглядев пять копёнок, Сашка вздохнул и велел греку Андрейке проехать по окрестным сёлам и попробовать сена купить. А ещё выкопать дополнительно две силосные ямы. Кукурузы в этом году посадили чуть больше, чем в прошлом и могла остаться. Увеличение не от дурости произошло, а потому, что каждый год прикупается в разных местах и у разных продавцов понемногу, нужно ведь семенной фонд расширять.

Неделя ушла на это мероприятие, а тут и полицейских забрали из Болоховского и Басково и Сашка засобирался в Тулу. Как верный ленинец он решил пойти другим путём. Не по ночам тайно путешествовать и скрываться по кустам, а ехать смело на коне и даже песню при этом горланить. Только маленький нюанс. Поедет он в сопровождении Аюка и одного из его сыновей, замаскировавшись под дархана Дондука. А чего, уже вжился в эту роль. Себя в зеркале в халате и шапке под названием хаджилга, которая с квадратным верхом и красной кисточкой, Кох самокритично рассмотрел рядом с сыном Аюка Уланом и сделал вывод, что так себе он на калмыка похож. Волосы нужно бы темнее сделать. Опять же глаза серые. И усики бы не помешали чёрные под носом.

Но это дело поправимое почти. Волосы сажей измазали, рожицу соком чистотела ему Анька натёрла. Кожа сразу потемнела. Шапку хаджилгу на глаза сильнее натянуть, и если специально не присматриваться, то человек до того никогда не общавшийся с калмыками, вполне может его за одного из них принять, особенно если рядом будут два настоящих калмыка, и они будут разговаривать по-калмыцки. Сашка записал на бумажке пару десятков популярных слов про погоду и выучил их, теперь вполне с умным видом сказать может, что на улице дождь. Хотя… где он и где умный вид.

Кох после снятия постов выждал пару дней и, переодев Аньку, тоже в калмычку, тронулся в сопровождении Аюка и Улана к Туле. Совпало это с Днем Знаний. Первого сентября выехали. Уроки в его школах позднее начинаются, точной даты нет, но в начале октября уже. Всё же дети сейчас – это не только цветы жизни, но и серьёзная рабочая сила, а осень – уборка урожая и подготовка к зиме, много работы, каждому хватает, а уж десяти – одиннадцатилетним девкам и пацанам тем более.

Переночевали на сеновале в одной из деревень по дороге, на всякие станции и постоялые дворы не лезли, незачем след оставлять. Переночевали, подкрепились пирожками от Аксиньи, выпили поддерживающий силы отвар от Анны и поскакали дальше. А ведь надо отдать должное калмыцким лошадям, они просто неутомимые. И это должно быть сказки от профанов, что они мелкие совсем. Не шайр и даже не фриз, тут не о чём говорить, но метра полтора в холке эта мохноногая лошадка имеет. Ещё лошадь имеет крупную грубую горбоносую голову, сильно развитую нижнюю челюсть, короткую шею с кадыком. Но со стороны этих лошадок с русскими крестьянскими не спутаешь, те тоже не высоки, но выглядят совсем по-другому. У калмыцкий пропорции другие. Она длиннее, что ли, и ноги покороче.

И выносливость у этих лошадей фантастическая. Сколько раз за пять лет ездил уже Кох в Тулу и всегда днём останавливались и кормили лошадей и ещё пару раз просто останавливались, особенно летом, давали лошадкам попить. А тут до самой Тулы без единой остановки. Получилось не к вечеру приехали, как Сашка планировал, чтобы в темноте уже к сестре на подворье заехать, не привлекая лишнего внимания, а чуть позже обеда. Крутиться у города не хотелось. Здесь приличное движение – осень и крестьяне с барами везут в город на продажу продукты выращенные, скоро уплата подушного налога и деньги эти нужно заработать.

Из-за изменения времени прибытия планы пришлось поменять. Лезть в дом к сестре среди бела дня Сашка опасался, а ну как и там сидит засада. Потому он вырвал из тетради, куда записывал калмыцкие слова и выражения, листок и написал Ксении записку, мол, как у вас, не наблюдают ли за домом полицейские? Они с Анной и Уланом остались у кремлёвской стены на небольшой лужайке возле монастыря, где и без них лошадей и повозок хватало, видимо на богомолье барыни всякие приехали, а Аюк, как немного знающий русский, с запиской поскакал по нарисованному Сашкой на этой же бумажке маршруту.

Вернулся он через полчаса примерно и развёл руки, передавая записку. Не зря Сашка перестраховывался, Ксения в ответной записке написала, что полицейские чуть не каждый день заходят и вопрошают громогласно, не появлялся ли разыскиваемый князь Александр Сергеевич Болоховский. И если появится, пусть лучше добровольно явится к начальнику сыскного отделения Тульского городского полицейского управления коллежскому секретарю Парамонов Ивану Никаноровичу.

– Поедешь? – кикимора устала, Сашка, её по голове погладил и чмокнул в носик.

– Нет, конечно. Сейчас ты с Аюком едешь к Ксении, а я с Уланом до Изотова проеду, узнаю, как у того дела. Я сейчас для Ксении про тебя записку напишу. Может и не расцелует от радости, но примет, баньку истопит и накормит. Ты там не впадай в меланхолию, всё наладится.

Сашка подробно описал сестре, зачем он приехал и что собирается делать. После чего отдал опять записку Аюку, а сам постоял, посмотрел, как калмык с калмычкой скрылись за поворотом кривой Коробковой улицы.

Перед лавкой с лекарствами было многолюдно. Изотов последовал советам Сашки и летом выносил часть товара из лавки, и на небольших лотках продавал «лекарственные настои и отвары». Зайти в лавку не каждый захочет, а вот проходя мимо, почему не взять небольшой кувшинчик «настойки от сглазу», тем более что от неё так вкусно спиртусом попахивает и травами.

Улан взял записку и пошёл в саму лавку, так как за выносным прилавком стоял один из сыновей Акинфия. Сам купец вышел почти сразу и оглядев площадь перед лавкой сразу направился к Сашке.

– Александр Сергеевич, проходите не бойтесь. Бывают у меня агенты из сыскного отделения, сегодня уже был один, так что до завтрашнего обеда точно никого не будет.

Сашка обрадовался. Тоже устал за два дня. Хотелось лечь и вытянуть ноги.

Событие двадцать девятое

Вы не можете контролировать прошлое, но вы можете контролировать, куда пойдете дальше.

Кто-то умный сказал

На следующий день никаких приключений не было, никаких неприятностей не произошло. Не то чтобы обидно… Нет. Обидно не то слово. Как тут объяснить, вот ждёшь неприятностей, и они происходят, ждёшь следующих, и они пожалуйста – пожаловали. А в третий раз или в пятый ждёшь их, готовишься, даже пистоли, заряженные, в ранец солдатский положил Сашка и взял с собой. Один заряжен, как положено, порох и пуля. А второй только порох и несколько пыжей. Убить такой выстрел не убьёт, но напугает точно. Так готовишься, ждёшь неприятностей, а их, бамс, и нет. Как не в своей тарелке себя чувствуешь. Обманули. Одно оправдание остаётся использовать, что дуракам везёт. А он дурак дважды, во-первых, просто – дурень, а во-вторых, сейчас ещё и дундук. Интересно, а имя калмыцкое Дондук к обзыванию – дундук имеет отношение?

В принципе дела были простые. Нужно официально у стряпчего (нотариуса) оформить сделку о продаже доли князя Болоховского в предприятиях купца второй уже гильдии Акинфия Изотова мещанке Анне Серёгиной. Никто денег при этом никуда передавать не собирался.

Акинфий при этом сначала хотел всё как деды делал свершить. Насупонил брови, когда Сашка ему про договор у чиновников подписываемый рассказал и предложил обделать как ранее.

– Подробнее, – Сашка думал, что новое узнает, но нет, про такой договор он от своих крестьян сто раз уже слышал.

Сначала стороны договаривались об «ряде», или об условиях договора. Затем совершалось рукобитие, которое заключалось в пожатии рук друг друга и разъединении сцепленных рук свидетелем сделки. Прямо как дети в Сашкином времени. При заключении крупных сделок обязательно было присутствие трех свидетелей. После этого читается молитва, а стороной, которая покупала организовывалось угощение и выдавался задаток.

– Акинфий дело не в тебе, я уверен полностью, что в случае чего ты Анну не обманешь. Тут дело в том, что моё имущество может суд конфисковать в пользу государства. И они будут это имущество искать. Так что мне, да и тебе тоже, чтобы потом собственности не лишиться, нужно иметь официально зарегистрированный договор.

Акинфий с самого утра ушёл узнавать, как это сделать, и вернулся только к обеду весь в мыле. Сашка за это время успел черновик что ли договора набросать и три раза поесть. Вернулся Изотова вместе с Анной и Ксенией и отправились они сразу в суд. Судов в России сейчас много, и договорами занимаются присяжные в палате гражданского суда. А регламентирует эту деятельность: «Указ именной, данный Сенату „О праве каждого распоряжать благоприобретенным имением по произволу, согласно закону“ от 29 мая 1804 г». Стоило это сто рублей почти на серебро. Акинфий, когда цену узнал, за голову схватился и начал волосы из бороды вырывать. Не от жадности. От наглости стряпчих. Это можно несколько девок купить на эти деньги. Или даже мужика одного с профессией какой.

Второй свидетель потребовался и пришлось ждать пока Изотов приведёт знакомого купца. Сашка это время сидел как на иголках. В любой момент ожидая, что дверь в присутствии откроется, а на пороге полицейские целой оравой с шашками в руках. И тут дверь открывается… И входит полицейский. Осмотрел мельком присутствующих и стал шептаться со стряпчим. Кох даже стал развязывать тесёмки на вещмешке, который с собой взял и в котором пистоли спрятаны. Порох с полки мог высыпаться и Сашка второй рукой нащупал в сюртуке во внутреннем кармане бумажный патрон.

Не понадобилось. Полицейский был видимо не из сыскного ведомства и дела ему до князя Болоховского не было, да и не называлась его фамилия. Хоть и тихо шептались эти двое, но Сашка обострившимся слухом уловил что речь о какой-то вдове идёт.

Наконец, пришёл Акинфий и купец, за которым он и ходил. Акинфий он здоровый чёрный и бородатый, такая лопатой борода. А пришедший был мал ростом, рыж и тонкая козлиная бородка «украшала» физиономию. Противоположности.

Выходя из здания гражданского суда через час Сашка был мокрый, злой и уставший. Но и чуть отпустило. Одну из двух важных сделок удалось совершить, а он всё ещё на свободе. При этом на завтра договорились, со стряпчим, что они придут с Ксенией и князем Николаем Ивановичем Болоховским заключать второй договор о продаже имения Болоховское. С Басково чуть сложнее, раз оно в залоге у банка, то требовалось при сделке присутствие представителя этого банка.

Кох решил попробовать, чтобы не светиться ещё и в банке сначала собрать деньги и рассчитаться с залогом, а уж потом спокойно заключить договор продажи. Осталось малость – найти десять тысяч рублей.