Текст книги ""Фантастика 2025-1". Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Юрий Москаленко

«Бой – это единственный эффективный способ ведения войны; его цель – уничтожение вражеских сил как средство прекращения конфликта.»

Карл фон Клаузевиц

Английский бриг вырастал на глазах, оба корабля на приличной скорости шли навстречу друг другу. Фон Кох прикинул и дал команду убавить паруса. Ему не нужно было на слишком уж большой скорости проскочить мимо британского судёнышка. Англичане, увлечённые погоней за негрером, теперь и фрегат увидели, и флаги на нём опознали, там капитан мимо пролететь тоже не хотел, и на бриге начали убирать паруса на грот мачте, в том числе и единственный косой гафельный парус на гроте – грота-гаф-трисель.

Работорговцы уже заметили оба корабля, идущие им навстречу и попытались заложить резкий поворот на юг, но паруса переложить не успели, те заполоскались на встречном теперь ветру и вместо того, чтобы удирать от увеличивающего количество ловцов, шхуна почти встала. В подзорную трубу Коху было отлично видно, что на палубе суетятся, пытаясь переложить паруса и вновь поймать ветер, но анализ ситуации говорил, что «Мария» поравняется с негрером раньше, чем эти усилия команды принесут плоды.

И при этом ни на шхуне работорговцев, ни на английском бриге палить из пушек друг в друга не перестали. Более того, одно из орудий со шхуны выстрелило в сторону «Авроры». Недолёт. Но ведь могут и снова бабахнуть. Ядрышки маленькие, там, скорее всего, стоят 24-фунтовые корронады, но и такое ядро, угодившее в корабль, может вреда порядочно нанести, вон, врежется в людей, стоящих на мостике. Тут толпа целая образовалась из тех, кто в управлении кораблям участия не принимает.

– Лево руля. Два румба влево, – скомандовал капитан-лейтенант, разрывая дистанцию и сбивая прицел канонирам работорговца, – всем разойтись по местам.

Бабах. Вовремя отвернули, бортовое орудие со шхуны послало ядро опять чуть с недолётом. Столб воды взметнулся в десяти метрах от борта. Не поверни, возможно, и попали бы. Умелые там канониры.

На бриге явно не поняли манёвр фрегата, уклонившегося от боя со шхуной. Англичане начали поднимать сигнальные флаги, но несмотря на уменьшившуюся парусность, «Аврора» вышла на расстояние в три кабельтовых раньше, выразить своё «фи» британцы не успели.

– Огонь! – Дондук дал своим, засевшим у борта стрелкам, отмашку.

– Огонь! – чуть помедлив скомандовал и капитан Николай Николаевич Болоховский артиллеристам. Команду сдублировали и на нижней палубе, – Огонь!

Сначала борт окутался редкими и маленькими ружейными дымами, а следом и весь покрылся клубами дыма. Выстрелили четырнадцать орудий батарейной палубы. Фрегат ощутимо качнуло.

– Огонь! – и в бриг ударила артиллерия с верхней палубы. Теперь весь фрегат дымом заволокло.

Ненадолго, скорость у фрегата под пять узлов, и ветер в правый бор, дым быстро снесло. Зато английский бриг теперь весь в дыму. Там разорвались бомбы. Часть попала в борт и, пробив обшивку, взорвалась, вырывая большущие куски борта, часть же бомб взорвалась на палубе, разорвав в клочья паруса на Фоке и разворотив всё, что было, на мостике. Несколько бомб попали в квартердек брига, и теперь его обломки завали всю палубу.

– Огонь! – снова четырнадцать орудий батарейной палубы рявкнули, выплёвывая бомбы и клубы дыма.

А на бриге разгорался пожар, только гасить его было практически некому. Снайпера из своих длинных ружей, получившие команду вести огонь по готовности, успели выстрела четыре уже сделать, любое шевеление на палубе привлекало их внимание.

– Отставить! – корабли разминулись, и тратить заряды уже и нужды не было. Бриг активно принимал воду развороченным бортом снизу и горел сверху, факелом вспыхнули оставшиеся на фок-мачте паруса, даже сомневаться не приходилось, что маленький кораблик затонет быстрее, чем «Аврора» успеет развернуться.

Фон Кох поискал глазами Ирби. Только что они потопили, можно сказать, очередной английский корабль, как среагирует на это англичанин. Тот оказался возле одного из орудий на квартердеке. Далековато, не видно, но руками бывший капитан «Аретузы» слёзы по перекошенной шрамом физиономии не размазывал. Словно почувствовав взгляд капитана, одноглазый морской волк развернулся, кивнул Коху и пошёл к нему.

– Отличная работа. Согласитесь капитан, «Аретуза» лучший корабль⁈ – мотнул головой на горящий бриг Ирби.

– Согласен, Пауль. Но и вы согласитесь, что на ней лучший экипаж. Такой себе даже представить сложно, – развёл руками Владимир Фёдорович.

«Самая трудная часть боя – это тренировка, потому что, верьте или нет, самая простая часть боя – это сам бой.»

Майк Тайсон

Капитан второго ранга фон Штольц Генрих Фридрихович волновался. И волновался преизрядно. Он до того ни разу не участвовал в сражениях. В юности, мичманом ещё, он совершил кругосветное плавание на бриге «Рюрик» в 1815—1818 годах под командованием Отто Евстафьевича Коцебу. С тех пор прошло три десятка лет, и молоденький мичман стал седовласым капитаном второго ранга, но так уж судьба распорядилась, что служил Генрих Фридрихович офицером на кораблях, а после и сам командовал кораблями в сражениях не участвовавших. На Чёрном море не служил, а именно там в основном Россия воевала на море. Всю жизнь провёл в Кронштадте. Боевого опыта – ноль. А после ещё и кисть оборвало при разрыве ствола орудия. Сам чудом уцелел, всех же, кто рядом был, поубивало.

После было увольнение и безденежье. За это предложение своего бывшего офицера и земляка курляндца фон Коха Штольц ухватился с радостью. Ещё одно кругосветное плавание, да ничего страшного – плавали, знаем. Бог не выдаст. А деньги семье нужны. Тем более, жалование ему положили адмиральское, да ещё один процент от всего захваченного у противника.

И вот противник прямо на него идёт, по сравнению с его огромным шлюпом, маленькая шхуна работорговцев с несколькими пушчонками малого калибра – не соперник. Муха. Чего разволновался, одёрнул себя фон Штольц и скомандовал:

– Виктор Николаевич, зарядите оба 68-фунтовые орудия теми обрезками цепей, что мы приготовили.

Долго обсуждали, а чем же стрелять по кораблю вражескому, тому же негреру, если его не утопить надо, не поджечь, а принудить к сдаче с минимальными повреждениями, ведь им же и ремонтировать его потом предстоит. Несколько раз сыновья князя Болоховского, который и снарядил эту экспедицию, предлагали изготовить книппеля. Самое то, для того чтобы паруса порвать и корабль обездвижить, потом уже под наводкой огромных орудий любой разумный человек должен сдаться, особенно, если ему жизнь предложить.

А только где те книппеля возьмёшь? В море? Зато в трюме имелась якорная цепь от потопленного «Inflexible» (Негибкий). Это не полноценный получится книппель, если её на куски разрубить, но при выстреле из огромной 68-фунтовой пушки, заряженные в неё вместо дроби, что ли, куски цепи оснастку должны повредить противнику качественно. Главное не переборщить. А то перерубит цепь мачту, опять заходи в порт на ремонт. А заходить не стоит, так как это они бразильский корабль собираются захватить, в бразильском порту могут вопросы задать: «А чего это вы, дорогие гости, творите»?

Поручик Болоховский отошёл к огромным орудиям, а капитан вновь приник к подзорной трубе. Пока всё шло по плану, даже слишком всё гладко выходило. «Аврора» пронеслась мимо шхуны работорговцев, не попав под обстрел её орудий, с негрера пару раз выстрелили по фрегату, какие-то чересчур смелые парни, но оба раза с недолётом. После чего на шхуне попытались переложить паруса и уйти на юг под острым углом к ветру, на что ни «Аврора» с прямыми парусами, ни «Мария» с такими же, были не способны. Но бог встал на сторону добра, и не получился манёвр у шхуны. Она потеряла ветер и почти остановилась.

«Мария» на небольшой скорости стала с левого борта подходить к остановившейся шхуне. Шхуна – это не фрегат, так, мелочь, там и сотни футов в длину нет. На кораблике лихорадочно пытались перекинуть паруса, но что-то там у них запуталось и негрер продолжал стоять на месте, всё больше боком к шлюпу поворачиваясь. Когда до работорговца оставалось кабельтовых шесть Генрих Фридрихович скомандовал в рупор.

– Огонь!

Почти мгновенно оба установленных на баке 68-фунтовые орудия рявкнули, посылая в шхуну нарубленные цепи. Что можно сказать про сыновей князя Болоховского? А можно сказать, что учили их на совесть. Оба и Николай, и Виктор выросли умелыми артиллеристами и очень спокойными и ответственными людьми. И раз на кораблях нет других артиллеристов кроме этих удивительных офицеров, учившихся в каком-то никому не известном Суворовском училище, то и все действия с орудием они производили сами. Производили очень умело.

Оба орудия попали в цель. Фок-мачта мигом лишилась не только парусов, но и половины рей, а Грот нижнего большого паруса. При этом пара обрывков цепей прошла чуть ниже и поубивала десяток матросов на палубе.

Тем неожиданней было следующее действие противника. То самое орудие, что обстреляло «Аврору» вдруг ожило и окуталось клубами серо-белого дыма.

Бабах. Ядро, выпущенное с негрера вломилось в борт «Марии» и расщепило несколько досок обшивки. Высоко попало и не опасно для шлюпа, намного выше ватерлинии, но сам факт, что обездвиженный противник пытается огрызаться в безвыходной для него ситуации, вызывало к работорговцам если не уважение, то почтение точно.

– А ещё раз книппелями нашими угостите их по палубе, Виктор Николаевич. Попотчуйте железом, – прокричал в рупор фон Штольц.

Орудия огромные зарядили и накатили на проёмы в фальшборте, быстро особо не получилось. Заряд необычный, всё приходилось вручную в ствол пихать, по одному обрывку цепи. А в это время неприятель сложа руки не сидел, и это неугомонное орудия успело выстрелить два раза. Не так удачно, как в первый раз. Там наводчик видимо тоже хотел парусам навредить, но ядро прошло чуть выше фальшборта, и врезалось в стоящую на палубе шлюпку. Шлюпку проломило и привело в полную негодность, но больше никакого ущерба кораблю не нанесло. А вот следующий и последний выстрел с негрера был болезненным. Ядро попало в фальшборт, прошило его и, разорвав на куски матроса ирландца, врезалось снова в многострадальную шлюпку, разрушив даже надежду на её восстановление.

Бабах. Бабах. Два огромных орудия кашлянули обрывками цепей по палубе кусачей добычи. Тадах. Видимо в это время орудие на шхуне снова зарядили, но цепи его развернули и ядро пошло не в «Марию», а вдоль шхуны, снеся ещё одно орудие и проломив фальшборт у квартердека.

Вторая пушка попала цепями по баку снеся в проломленные ранее в фальшборте дыру несколько человек с палубы и мостика.

Пока фон Штольц раздумывал, не отдать ли вновь приказ выстрелить по шхуне, там решили сдаться и замахали привязанной к баннику белой рубахой.

– Ну, вот и хорошо, – капитан «Марии» наконец получил возможность отвлечься от своего боя и посмотреть, а что там происходит у «Авроры». Оказалось, что бой закончен и там. Английский бриг уже завалился на бок и погружается, а пролетевшая мимо него «Аврора» сейчас в четырёх кабельтовых от места боя разворачивается. С учётом того, что для неё ветер будет почти встречный, не быстрое и непростое ей предстоит маневрирование. Эх, была бы цела труба паровой машины на «Марии» и можно было бы сплавать и взять «Аврору» на буксир, но чего нет, того нет.

Глава 13

Хороший повар должен радоваться тому, что он делает, иначе он не хороший.

Артур Хейли

До города Салвадор от Ресифи чуть больше четырёхсот миль, добрались туда после сражения на третьи сутки, почти целый день ушёл на замену оснастки на шхуне, которая так и называлась – «Салвадор». Это по-португальски – Спаситель. Город же по словам негоцианта, взятого в плен на шхуне, называется длинно и красиво: Сан-Салвадор-да-Баия-ди-Тодуз-ус-Сантус (São Salvador da Bahia de Todos os Santos – Святой Спаситель Бухты Всех Святых). Бухта огромная. Туда весь Российский флот, на всех морях собранный, вместе с рыбачьими шаландами, войдёт и ещё место для бразильского останется. От кончика мыса, на котором и раскинулся город, до дельты реки Парагуасу миль тридцать и не менее двадцати миль поперёк. Дон Гашпар де Лемуш – это тот самый пленный торговец рабами, говорил, что раньше Сальвадор был столицей Бразилии, но потом из-за войны с голландцами столицу перенесли в Рио-де-Жанейро. А Салвадор стал столицей сахарного тростника, сахара, рома и рабства.

Корабль, а нет – судно «Салвадор» дону Гашпару не принадлежало. Оно было собственностью капитана Филипе да Силва ныне мирно покоившегося в брюхе акулы. Друзьями и родичами они не были и потому особых претензий дон Гашпар де Лемуш к морякам неизвестного ему ханства Джунгария не имел. А вот рабы были его собственностью. Торговец живым товаром.

– Давайте меняться дон Гашпар, – предложил фон Кох, когда кораблик подлатали, англичан, которые держались за обломки своего брига выловили и уже три джунгарский теперь точно корабля взяли путь на юго-запад к этому самому Салвадору.

– Мне не нужен корабль, мне легче нанять его вместе с капитаном и командой, – не понял пока своего счастья негоциант.

– Корабль? – Владимир Фёдорович подозрительно глянул на переводчика? Бред какой-то несёт, – ты объясни этому господину, что корабль конфискован согласно закону лорда Абердина военно-морским флотом ханства Джунгария, а меняться мы хотим совсем на другое. Он отдаёт нам всех негритянок, а мы ему сто восемьдесят англичан. Негритянок у него тридцать две, а англичан в шесть раз больше. Вдобавок нам нужно листовое железо или готовая труба от паровой машины и немного мяса и фруктов.

– Сто восемьдесят белых? Англичан? – выкатил карие глаза де Лемуш и тоже подозрительно посмотрел на переводчика, ну точно бред несёт.

Самбо или креол или… в общем, этот метис Педру, который всеми местными языками владел, и который упросил русских купить китайчонка, развёл руками и повторил сделанное фон Кохом предложение.

– Одно условие дон Гашпар, – добавил, внимательно смотря в глаза работорговцу, капитан-лейтенант, – Ни один англичанин не должен быть продан в ближайшие три года, ни один отпущен, ни один выкуплен, через три года делайте, что хотите, но лучше, чтобы они умерли от непосильной работы на плантациях сахарного тростника.

– Хм. Я понимаю вас капитан. Англия сильная страна. У неё сильный и большой флот. Я не слышал ничего о ханстве Джунгария, но думаю ваш флот меньше британского. Однако, все у нас в Бразилии ненавидят англичан. Что ж, у меня есть постоянный партнёр, который на свои плантации скупает большие партии рабов. Плантации находятся вверх по реке Парагуасу, миль на сто двадцать отсюда, там есть городок Марсиунилиу-Соза. Сбежать оттуда невозможно. Пройти сто двадцать миль по джунглям невозможно, а по реке с рабским ошейником и оковами не попасть. Никто раба беглого перевозить не будет, ни за какие деньги, и ни за какие обещания. Хорошо, считайте мы договорились, сто восемьдесят англичан на тридцать две негритянки.

– И вашего повара, – вставил капитан Ирби, – у нас нет повара для шхуны.

– И вашего повара, – подтвердил, чуть усмехнувшись, фон Кох.

– А забирайте, он вечно всё недосаливает. Сколько не учи его, всё одно не досолит. С трубой, думаю, будет не сложно, в Салвадоре есть сахарные заводы, где работают паровые машины. Ну, в крайнем случае, можно сделать из листов меди, у нас это не очень дорого. А раз есть машины, то есть и люди, которые их обслуживают. Решим этот вопрос, – торговец осмотрел парочку капитанов, сидящих перед ним, и осмелел, раз уж его грабить и вешать не собираются.

– Странное это ваше ханства джанрское, англичане бы просто всё отобрали и ещё бы и в тюрьму посадили, а с вами я ещё и в прибыли останусь.

Когда шхуна «Салвадор» сдалась и там провели зачистку и ремонт, дошло дело и до команды. В команде тридцать пять человек было, плюс три, пусть будет, офицеры. Капитан Филипе да Силва попал под цепи и был порван на куски и сразу сброшен за борт. Штурман Хорхе, что ли, чего-то там длинное вместо фамилии тоже убит, и помощник капитана и старший надсмотрщик над рабами Хуан де… Да нафиг их запоминать, был ранен, и чтобы не мучился, сброшен за борт. Во время обстрела погибла и часть команды. Семнадцать человек убиты или ранены и их тоже, всё одно не выживут без медицинской квалифицированной помощи, отправили за борт. Выжившим и легко раненым предложили на выбор либо попиратствовать три года, либо тоже к акулам. И ведь никто не захотел откреститься от пиратства, все радостно шагнули вперёд. Итого к джунгарам присоединилось восемнадцать моряков бразильцев. Их равномерно, уже по заведённому порядку, перераспределили на все три корабля, перемешав с немцами, ирландцами, русскими и истинными англичанами.

Кроме того, на корабле был доктор, повар (может кок, чёрт их бразильцев поймёшь, плавают они или ходят), плюс слуга господина и хозяина рабов дона Гашпара. Доктор был не судовой, его нанял дон Гашпар, чтобы максимальное количество негров доставить в Салвадор живыми и здоровыми. И самое интересное, что доктор свою работу сделал на четвёрку, умерло всего двое из ста шестидесяти рабов. Звали доктора Самуэль Барата. Ему тоже предложили принять участия в эпохальном плавании на Дальний Восток. Товарищ почесал волосатую грудь, почесал лысую голову, почесал не менее волосатую… Что пониже спины. И согласился. Правда, условие поставил, что ему нужна отдельная каюта и служанка. При этом, сейчас ни того, ни другого у него не было. А чего⁈ Тёток всех цветов кожи на кораблях флота Великого ханства Джунгария хватает. Пусть выбирает. А то у них в настоящий момент всего один средней руки врач на три теперь уже корабля. Маловато будет.

Чтобы стать царем зверей, мало вести себя по-царски. Надо быть царем.

Джентльмены (The Gentlemen)

Отто Евстафьевичу Коцебу 30 декабря 1851 года исполнилось шестьдесят четыре года. Пять с лишним лет он уже жил вдали от моря в Басково, и два последних года даже руководил там школой гардемаринов. Испытания, выпавшие на его плечи за три кругосветных плавания, сильно подорвали здоровье эстляндского немца, цинга, она и из молодого здоровяка старика дряхлого сделает.

Привезли его в Басково из Эстляндии полной развалиной. Ходить мог только с тросточкой, а зубов вообще всех лишился. Волосы на голове вслед за зубами выпали. Теперь, глядя на свой портрет двадцатилетней давности, где на адмирала смотрел высокий благообразный моряк с кудрями светлыми на голове, можно было только горько улыбаться. Тем не менее, в санатории, что имелся в этом необычном селе, за пять лет его основательно поставили на ноги. Зубы и волосы не выросли, но ходил он теперь без палочки и на гардемаринов покрикивал не трескучим старческим голосом, а вновь капитанским басом.

После разговора с князем Болоховским Отто Евстафьевич сразу же засобирался в Санкт-Петербург, но князь его прыть придержал. Сначала они вместе приняли новых кандидатов в гардемарины, провели среди них испытание, выявили двадцать пять самых способных и сильных. Потом князь отправил его в Москву с письмом в Московский университет с предложением отправить в Басково несколько выпускников, преподавать унтер-офицерам будущим математику, географию, астрономию.

Адмиральский ли мундир тому причиной или, скорее всего, письмо от Александра Сергеевича, а может осознание того факта, что служить преподавателям придется бок о бок с Пушкиным, Лермонтовом, Ершовым, Глинкой, Ленцем и ещё несколькими известными во всей России людьми, но преподаватели потенциальные не бегали от Коцебу, а бегали за ним, прося именно их зачислить в эту школу. В деревню, к князю, в глушь, за Тулу.

А вот вернувшись из Москвы и пройдя очередную недельную оздоровительную процедуру с питьём разных горьких и сладких отваров и «пробежками» по лесу с князем Болоховским, Отто Евстафьевич и поехал в столицу. Поехал в огромном дормезе, поставленном на полозья, благо был уже декабрь. Вот как раз к именинам и прибыл в Санкт-Петербург, где поселился по рекомендательному письму Александра Сергеевича у Михаила Юрьевича Виельгорского.

Сначала адмирал отказывался, мол, деньги есть, снимет себе квартиру, но Болоховский настоял, объяснив, что дело не в деньгах, а в том, что Виельгорский один из самых влиятельных людей при дворе, и всегда поможет решить сложный вопрос, а простое упоминание, что «остановился я у обер-шенка графа Виельгорского Михаила Юрьевича» распахнет перед ним любые двери.

Надеясь на своё адмиральство и старых знакомых, Коцебу считал, что блажь это, сам справится, но уже самые первые дни в Столице показали, что сам он в Петербурге никто и ничего у него не выйдет толком. К счастью, имелся ещё Ремизов, он уже прошёл проторенной дорожкой и предоставил Отто Евстафьевичу списки всех демобилизованных моряков здесь, в Петербурге, в Архангельске и Севастополе. В Архангельск и Севастополь бывший Коллежский асессор, а ныне служащий князя Болоховского Георгий Петрович Ремизов, отправил своих помощников, а в Петербурге и Кронштадте адмиралу пришлось поездить самому сначала. Дела, если честно, шли так себе, большинство пригодных для дальнейшей службы и желающих ещё, за приличные деньги, послужить пять лет, выгреб капитан-лейтенант фон Кох в прошлом году. Так и то ему удалось с трудом набрать сорок человек. А сейчас нужно двести. Сложнее задача.

Отто Евстафьевич попытался переговорить с капитанами кораблей и в адмиралтействе, чтобы тех, кому в этом году демобилизоваться, чуть пораньше отпустили, но понимания не встретил, даже адмиральские погоды не помогли. Тогда и пришлось обратиться к Виельгорскому.

– Сведу я вас с одним… Ну, увидите. Раз этим Александр Сергеевич занимается, то дело должно быть важное, и для страны полезное. Сведу.

Свёл.

Коцебу, как юный гардемарин, щёлкнул каблуками и вытянулся во фрунт.

– Ваше Императорское Высочество!

– Отставить. Давайте по-простому, Отто Евстафьевич, рассказывайте, что у вас случилось, – в кабинете Виельгорского, куда тот пригласил старого моряка вечером, сидел Константин Николаевич – второй сын Государя императора. Молодой человек, которому и двадцати пяти лет ещё не исполнилось, был уже контр-адмиралом, как и Коцебу, и, как и Отто Евстафьевич, руководил школой гардемаринов, точнее, был шефом Морского кадетского корпуса. И учеников побольше и звучит гораздо серьёзнее. Кроме того, Константин Николаевич возглавил Комитет для пересмотра и дополнения Общего свода Морских уставов и стал членом Государственного совета и Совета военно-учебных заведений.

Молодой человек был в очках и чуть щурился, разглядывая вставшего столбом Коцебу.

– Да, вы присаживайтесь, Отто Евстафьевич, без чинов давайте. Михаил Юрьевич, прикажите чаю горячего подать, зябко сегодня и дров пусть подбросят в камин. Не переношу холод. И адмирала нашего беречь надо, чай единственный должно быть человек во всём Мире, кто в трёх Кругосветных плаваниях принимал участие, два из них возглавляя.

– Тут моей заслуги нет…

– Перестаньте, адмирал. Огромная ваша заслуга, просто в живых остаться, три таких похода пережив, уже доблесть. Рассказывайте вашу просьбу. Мне Михаил Юрьевич начал рассказывать как раз, а тут и вы появились. С начала начните.

Старый моряк угнездился на краешек кресла у камина и, покусывая губы, стал сбивчиво проблему описывать.

– А зачем князю Болоховскому военные моряки? – не перебивая дослушал сбивчивый рассказ разволновавшегося адмирала Константин.

– Хм, я не очень верю в это, но Александр Сергеевич убеждён, что через два года будет война с англичанами и французами. В том числе и на Дальнем Востоке. Хочет снарядить туда на свои деньги два фрегата. Вот команду и набираем.

– А сами фрегаты? – почесал подбородок Его Высочество. При этом повертел головой, очевидно отвергая возможность такой войны.

– Они строятся в Великобритании.

– Забавно! – хохотнул Константин, – Сами себе супротивника строят. Ну, не может такой войны быть. Да… А пушки?

– Князь надеется купить в США. Бомбические орудия. Пушка Дальгрена или бутылка Дальгрена, может слышали, Ваше Императорское Высочество?

– Слышал. Да, серьёзно. А кто же будет канонирами? – Великий князь даже поднялся с кресла и стал ходить от окна к камину.

– В Басково же есть Суворовская школа. Она уже подготовила больше сотни офицеров артиллеристов.

– Да, да и о них слышал. Хотел с инспекцией приехать, как в Москве буду. Интересно, – глаза серые у Константина азартом засветились, – Каперствовать, значит, князь Болоховский собрался⁈ Ой, как интересно. Да, не будет войны такой…

– Будет, Ваше Императорское Высочество, – поднялся и Коцебу.

– Вы же сказали, Отто Евстафьевич, что не сильно верите, – хмыкнул Константин Николаевич, – Вот только.

– Верить и готовиться – это разные вещи. Готовиться всегда надо, – посмурнел Коцебу. Правда, сам до конца в войну не верил, а заразился мечтами князя Болоховского британцев потрепать.

– Так если будет, – усмехнулся Константин, поглаживая пышные рыжие бакенбарды, – то нам и самим опытные матросы нужны будут.

– Нет.

– Что нет? Не будет войны? Или матросы не нужны? – свёл рыжие брови молодой человек.

– Я давно в морях не бывал, Ваше Императорское Высочество, а только не тягаться нам с Францией и Англией разом на море. И двести матросов отставников почти, как говорит князь Болоховский, погоды не сделают.

– Не тягаться. Не может быть такой войны…

– Плюсом Турция и Сардинское королевство, – вбил гвоздь по шляпку Коцебу.

– Турция понятно. Как без османов. А этим чего? Тьфу.

– Поможете, Ваше…

– Подожди, Отто Евстафьевич, – подтолкнул Коцебу рукой в плечо Константин, усаживая назад в кресло, – Значит, будете учить математике, химии, географии, астрономии.

– Так точно, ваше…

– Ну, просил же. Просто Константин Николаевич, а то до утра титулы произносить будешь.

– Так точно, Константин Николаевич, плюс бывший декабрист Торсон Константин Петрович, которому Государь император ссылку в Селенгинске, что в Бурятии, заменил на ссылку в Басково, будет тактике морского боя учить. А профессор медицины Московского университета Фёдор Иванович Иноземцев обучит оказывать первую помощь при ранениях.

– Интересно как, впечатляет…

Принесли чай и Константин сидел, глядя на огонь в камине и прихлёбывал из чашки горячий напиток коньячного цвета.

– Знаете что, Отто Евстафьевич, мы с вами по-другому поступим. Я направлю в Басково ваше двести человек отслуживших по десять лет. Есть условие одно. Следом поедут ещё двести человек, и вы их там у себя по той же программе подготовите для черноморского флота. Естественно Министерство финансов получит приказ профинансировать учёбу. Там ведь казармы нужно строить, людей одевать и кормить. Зарплата учителям. А то и в самом деле пиратством каким-то попахивает. Личную армию себе князь Болоховский готовит. А знаете, не вяжется у меня образ этого человека с тем, что вы мне рассказали, адмирал. Я ведь по его книжкам, по его стихам и детским рассказам читать учился. Всё детство с его книгами. И тут этот, в моём понимании поэт и сказочник, будет с целым английским флотом воевать.

– И французским.

– М… И французским. Ну, не вяжется. И не верю я в объединение двух врагов. А учёба, что учёный матрос лучше неучёного даже мне ясно. Как Суворов говорил: «каждый солдат должен понимать свой манёвр». Обучите матросов – благое дело для флота, даже если той войны и не будет.