Текст книги ""Фантастика 2025-1". Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Юрий Москаленко

– И стипендию платят? – спрашиваю я.

– Ага, по сто пятьдесят рублей ежемесячно.

– На каждый день? – не поверив, переспросил я.

– Ага, разбежался, у нашего Путина на нас денег нет. Полтораста рубликов в месяц и свободен и не в чём себе не отказывай!

– Но как же на них жить то можно? – удивился я.

– Да как все живут, так и живём. Кормят, одевают. Где жить – есть. Если заболеешь, лечат бесплатно. Кто может, подрабатывают. Кому-то что-то родственники подкидывают, но это редкость. Бедно живут тут люди! – говорит она, кося взглядом на расстегнутый ворот рубашки, а там широченная цепь из золота…

– А в какой класс ты перешёл? В десятый? – с надеждой в голосе спросила она.

Я мотнул головой.

– Нет, всего в восьмой.

И опять этот оценивающий взгляд.

– Жаль!

– А ты красивая! – решил я сделать девушке комплемент.

Та зарделась. Смутившись, глазками хлоп-хлоп и улыбается.

– Спасибо.

Тёмненькая, волосы пока, по-видимому, краской не тронуты. Естественный цвет.

– А как у вас с жильём? – продолжаю я интересоваться житьём-бытьём.

– Туго. Народа много. Второй, самый старый корпус, на ремонте. Пустует, больше чем наполовину. На вечном ремонте. Сколько себя помню, всё его ремонтируют, ремонтируют, но всё никак не отремонтируют. По слухам, пару директоров в начале двухтысячных уволили за растраты, – прошептала она. – Хищение в особо крупных размерах, но воз и ныне там, а теперь и вовсе денег не выделяют. А то, что выделяется, вон, на фасад здания пустили. Какого-то шишку из Москвы ждали, да не приехал, сука. Фасад нам, старшим, красить не дали, все-таки высотные работы, а так все помещения и этот коридор, классы в школе – всё вот этими руками побелено и покрашено. Экономят, гады. Хорошо хоть кормят относительно нормально и то, от смены зависит. Повара разные и им тоже есть хочется.

– Продукты тырят? – удивился я.

– А ты что хочешь? Но у нашей мымры не забалуешь, оттого народ в детдоме, несмотря на её характер, любит эту ведьму, – опять шёпотом, и кивок в сторону двери, за которой скрылся Саня.

«Что-то больно долго они там совещаются насчёт меня. Как бы эта ведьма его не заколдовала, – улыбнулся своим мыслям, – или не съела к херам!»

– А так, не волнуйся, жить можно, хотя вам, пацанам, и сложнее.

О! Чувствую, получу инфу со стороны!

– И почему ты считаешь, что сложнее? – спрашиваю я.

– Дерётесь по всяким пустякам. Группировки разные. Восьмиклассники десятиклассников гоняют, а тут ещё и бывшие выпускники всё никак сюда дорогу не забудут, ну и стращают пацанов. У девчонок, конечно, тоже есть трудности, но, в основном, из-за нехватки денег. Доходит до того, что некоторые, – она посмотрела на меня пронзительным взглядом, – некоторые услуги за деньги на стороне оказывают. Все хотят, чтобы и одеться покрасивее, и телефон получше. В кино сходить, чтобы было на что.

– Полы моют? – уточнил я, типа, не врубаюсь, о чём разговор идёт.

– И это тоже. У нас много таких как ты, – кивок на мой костыль, – а инвалидам стипендия существеннее, чем простым воспитанникам выдаётся. Вот и предлагают услуги по уборке жилых комнат.

– И сколько стоит удовольствие? – уточняю я.

– Двести рублей за четырёхместную. Остальные – сто пятьдесят.

– И куда при надобности обращаться? – спрашиваю я, заинтересовавшись такими предложениями.

– А давай номерами телефонов обменяемся. Понадобится, ты только позвони, всё организуем! – смеётся она.

– И по остальным услугам тоже? – решил я похулиганить.

Внимательный взгляд зелёных глаз.

– Прайс услуг есть, но он для избранных, и у кого деньги имеются. В прайсе не только наши девушки, но и те, кто раньше тут учился. Цены от тысячи.

– За час? – удивился я дешевизне.

– За ночь, но угощения тоже с тебя.

Нифига се, лафа!

– Заметано, по этому вопросу к тебе обращаться? – спрашиваю я.

Снова её взгляд остановился на золотом кресте у меня на груди, а потом переполз на правую руку с печаткой на пальце.

– Организуем, но всё от смены дежурных зависеть будет. Тут свои особенности, – а потом, с усмешкой посмотрела мне в глаза, – ты, вначале, со своими цацками переживи знакомство с Дэсой.

– Это ещё что за зверь такой? – удивился я.

– Да авторитет из местных. В одиннадцатый перешёл, всё никак от него избавиться не могут, но он действует через своих шестёрок. Он их «торпедами» называет. Фильм «Бригада» посмотрел и всё, снесло крышу дураку.

Я опять улыбаюсь. А что, мне несложно, а так хоть за дурака примут, и всерьез в своих раскладах никто считать не будет. На свою голову.

– Я-то переживу, а вот как ты с ними общение переносишь?

Алина усмехнулась.

– Так я местная. С горшка тут. Кто мне, что из пришлых скажет? Его же тут же уроют! Конечно, если с моей стороны косяка нет. Потому, в делах расходимся сторонами, как в море корабли. Он в мои дела не лезет, а я в его. Но его дела – рэкет. Мелких на деньги трясёт и эта участь, думаю, и тебя, мил человек, не минует, несмотря на твою очень серьезную крышу, – опять кивок в сторону двери, где пропал Саня.

Я же только улыбаюсь. Улыбчивый человек всем нравится.

– А малолеток в бизнес берёте? – возвращаюсь я к интересующей меня теме.

– Нет, только с восемнадцати. Одиннадцатый класс и старше. Нам проблемы с ментами не нужны. А так, всегда можно сказать, что по любви, – улыбается, – а кто младше, полы моют. Всем хорошо. У нас много инвалидов. Спецшкола, чего уж там, но и нормальных хватает. Где-то, пятьдесят на пятьдесят.

– Серьёзный подход!

Она кивает, соглашаясь.

– Так не нами заведено. Говорят, ещё с девяностых, и из блатных следят. Можно реально мамкам на проблемы из-за девок налететь.

– А что с дурью?

Продолжаю я вынимать из словоохотливой девчонки нужную мне информацию.

– Подсудно, да и за детей на зоне голову оторвут, а если поймают с поличным барыгу, то и вовсе кончить могут. Нет, есть, конечно, любители, но заставлять не будут. Захочешь кайфануть – обеспечим. Но с этим не ко мне. Понадобится, сведу, но по деньгам, сам знаешь, дороже, чем с девочками обойдётся.

Вот же, Мамка мне попалась. Как всё по полочкам раскладывает, и насчёт меня верные выводы сделала. Опыт, что и говорить, хотя возраст у писюхи лет шестнадцать-семнадцать получается, и не факт, что сама целка.

– А ты классная! – искренне восхищаюсь я девчонкой. – И лови мой номер.

Достаю свой Самсунг и сразу забиваю её номер себе в адресную книгу.

Что у неё за телефон, я не обратил внимания, лишь уточнил, интернет подключён или нет. Сказала, что да, но тариф хреновый, интернет быстро деньги сжирает.

Разберёмся. С авторитетными ребятами и нормальными надо дружить. Именно дружить – никаких чувств! Любовь все дела рушит… знаем, проходил.

Тут открывается дверь и показывается Саня.

Точно ведьма! Где его вечная улыбка?

Подошёл почти вплотную и шепотом:

– Прими мои соболезнования, но там, – кивок в сторону кабинета себе за спину, – чудовище в женском обличии. Но слово держит. На тебя, уже заранее, настроена очень негативно. Что ты там просил у Кеши, её просто взбесило, но против нашего босса не пошла, да и направление из Краевого совета Попечителей так просто не отфутболишь. Скрипя зубами, но тебя примет. Нет – увезу обратно. Я ей так и сказал. Испугалась. А потому, счёт к тебе у неё ещё больше возрос. Я – за вещами, сейчас завхоз подойдёт, а тебя приглашают на беседу. Прогнёшься, сам знаешь, потом и вовсе жизни не дадут. Так что постарайся и не ругаться, и вместе с тем, выскреби себе нормальные условия содержания. Подлянку с её стороны я ожидаю. Так что, лично проверю, что поместили тебя, соответственно отношению нашего босса к своей альма-матер. Не тушуйся, но и не веди себя нагло. Больше улыбайся при разговоре и меньше говори, вначале осмотреться надо, что тут у них происходит, а потом и проблемы решать начнём, но на разборки и принятие решения тебе сутки. Надо, я Кеше звякну. Думаю, он её быстро облагоразумит. Ну, давай, ни пуха!

– К чёрту! – выдохнул я.

Долго стоял и теперь правая нога сильно болеть начала, и разработками богини не воспользуешься, а потому, в таком хреновом настроении я рванул дверь кабинета на себя.

* * *

А вот таких я люблю, вернее любил. Мой типаж женщин!

Сильная, уверенная в себе, при этом, на вид хрупкая, небольшого росточка, ухоженная, следит за собой и не обязательно писаная красавица. Хватит того, что фигуру блюдёт. Не люблю толстых женщин. Мужики имеют право на такой ма-а-аленький недостаток. И вот ещё штришок: женские классические костюмы, причём со вкусом подобранные. Я тащусь от таких женщин, хотя, если честно, с такими грымзами очень сложно по жизни ужиться, но мне всегда это как-то удавалось.

А эта… Волосы тёмные, цвет не определю, так навскидку, и не брюнетка, и не шатенка, а что-то среднее, и красноты в них нет. Волосы, видно, длинные. Коса, под Тимошенко, на затылке в украинскую колбасу свёрнута. Это смотрится отпадно! Представляю, как рано ей надо по утрам вставать, чтобы до выхода на работу успеть такую красоту навести.

Костюмчик серого цвета, но приталенный. Рукава на пиджачке – три четверти, блузка – белая, с круглым вырезом. Цепочка золотая с кулончиком. Никаких новомодных течений по страстям церковным. Крестик, как таковой, отсутствует. Кисти рук ухоженные, кожа на них чистая и на лице, что характерно, ни морщинки. Или так профессионально боевая штукатурка уложена, или по жизни ещё молодо выглядит. Хороша, чертовка, вот только эта дама не для моего возраста, а потому она для меня очень опасна. Как бы так умудриться сделать, чтобы после сегодняшнего знакомства врагами не стать? Надо очень постараться!

– Здрасти! – здороваюсь я.

И, конечно, всеприемлющая улыбка у меня на лице. Но сам себе удивляюсь. Да я же её уже боюсь!

Вот это новость!

Проковылял ещё пару шагов по кабинету.

Да-а-а, бедновато нынче директора интернатов живут, во всяком случае, обстановка в кабинете руководителя заведения явно спартанская. Два стола, причём одинаковых, тумбочка под одним столом, за которым и расположилась, исполняющая обязанности директора. Писчие принадлежности в китайской подставке. У стены шкафчик с папками, весьма потрепанный, шторки непонятного, как и волосы женщины, цвета, люстра – прощай молодость, явно ещё сделана совпромом. У стены, напротив шкафа, ряд стульев, таких основательных, какие умели ещё при Союзе делать. Или тут всё так плохо с финансами, или просто сама хозяйка кабинета аскет, но это же только кабинет её, как зама, может, у директора и покруче?

И что бросается в глаза, вся стена завешана, убранными в рамки, детскими рисунками. На шкафу стоят и какие-то детские, весьма массивные, поделки.

Всё, осмотр закончен, перевожу снова свой взгляд на хозяйку кабинета. Если я рассматривал больше сам кабинет и обстановку в нём, то вот сей педагог всё это время, молча, не сводила с меня своего, уж слишком строгого взгляда.

По опыту службы в армии, так начальство смотрело на нерадивого летеху, прежде чем начать его строить, а иногда и откровенно иметь, но вот только иметь я себя не дам, ни в прямом, ни в переносном смысле.

– Присесть можно? – нагло спрашиваю я. И куда только делся мой миролюбивый настрой, ведь хотел наладить нормальные отношения с дамой, да видно не судьба. – А то нога разболелась.

Та опять окинула меня взглядом аллигатора, задержала взгляд на моих костылях и так же молча кивнула.

Ну, а мне то что, посидим, помолчим. И вдруг…

– Меня зовут Наталья Андреевна, фамилия моя Панритова. Фамильярности я не приемлю, Андрей Андреевич, и, как говорят, я бываю излишне строга к ученикам и к воспитанникам. Я заместитель директора по воспитательной работе, но в данный момент, исполняю обязанности директора данного учреждения, куда вас почему-то отправили, аж из краевого центра. Почему? Я так понять и не смогла, и никто мне внятно не объяснил. О том, что вы инвалид, мне лично ни о чём не говорит. В том же Вяземском есть подобный интернат, я про Хабаровск и не говорю. Правила поведения в нашем детском доме просты – все друг друга уважают и живут дружно, как все.

И смотрит на меня, так испытывающе.

А-а! Типа, провокация для мажора, каким я, видно, со стороны выгляжу.

Ну что же, раз этого от меня и ждут, то не будем разочаровывать тётю.

– Как все? – приподнимаю я правую бровь, больно долго тренировался, особенно последние месяцы своей, и не только своей, жизни в этом теле.

– Все! – жёстко припечатывает она.

А у меня сама собой едкая ухмылочка на лице расцветает.

– Школа, как и армия – это зеркало общества, – произношу я. – И если говорят, по слухам, при Советах, такой фокус ещё проходил, то теперь, вряд ли. Каждый хочет, в меру своих способностей и возможностей, жить лучше, чем другие, да просто жить хорошо и не обязательно, как все. Вы можете со всем вашим министерством образования обеспечить в этом, отдельно взятом учреждении всем детям хорошие и достойные условия? – нагло спрашиваю я.

У директора, глаза от возмущения и удивления от поведения будущего воспитанника, лезут из орбит, но ответить соизволила.

– Конечно! – безапелляционно заявила она.

– Позвольте усомниться, – и усмехаюсь, – сто пятьдесят рублей стипендии воспитанникам в месяц, это, конечно, великие выплаты!

Молчит, только глазами молнии в меня швыряет.

– Так вот, – продолжаю я, – ни о каком «Как все», не может быть и речи. «Как все» жить я не хочу и не буду. Вам это надо принять, или мы расстанемся, причём, прямо здесь и сейчас. Мне есть где жить, я уже взрослый человек, почти взрослый, и позаботиться о себе я смогу. А то, что там напридумывало начальство по детям сиротам, меня мало волнует. Силой вы меня тут не удержите, на цепь не посадите. Да, я не стал возмущаться такому странному решению по отправке меня к вам, и я тоже от этого решения не в восторге. Я даже надеюсь на то, что вы откажетесь от такого воспитанника, и я, с чувством выполненного долга, возвращусь в Хабаровск. Ещё раз говорю, у меня есть где жить. Так что решение, уважаемая Наталья Андреевна, теперь за вами.

Она помолчала, по новой рассматривая меня.

– И как ты себе это представляешь, Андрей Андреевич? – уже она усмехается мне.

Я даже залюбовался ею.

Э-э-э! Как бы с этим раздвоением личности в столь юном возрасте, каким я со стороны несомненно выгляжу, не стать любителем женщин «за…». Вопрос в том, на сколько «За…»!

– Пока не знаю, – говорю я, – надо осмотреться, прикинуть возможности, рассмотреть разные варианты. Я же не ведаю о том, что тут у вас есть из благ цивилизации, а чего нет. И есть ли возможность эти блага тут организовать? – вновь улыбаюсь я. – Но могу вас заверить в том, что ничего без вашего ведома я предпринимать не буду. За редким исключением.

Она в ответ, как и я немного раньше, красиво так, удивлённо выгнула бровь. А у неё этот фокус намного красивее и чётче получается. Уела!

– Увы, но если что или кто будет угрожать моей безопасности, о своих решениях, чтобы избежать этих угроз, или нивелировать их, я вас предупредить просто не успею.

Она только улыбнулась на эту мою тираду.

– Как загнул то!

А ведь тает же, тает между нами лёд! Я ей явно нравлюсь, или вспомнила сколько за меня денег дают?

– Тогда, давайте, Андрей Андреевич, определяться с вами. Вы утверждаете, что не хотите жить так, как все дети у нас живут в детдоме. Я права?

– Если у всех ваших детей отличные жилищные условия, питание, обеспечение – то я, конечно, согласен. Но отличные условия, в моём понимании, тут вашими возможностями, увы, не достигнуть. Никак. И я бы хотел, в виду вышеизложенного, иметь право самостоятельно решать вопросы по улучшению этих самых условий, естественно, с вашей помощью, а главное с вашего разрешения.

Хмык, с её стороны. Похоже, милую даму даже стал забавлять наш с нею необычный разговор.

– Александр Данилович предупреждал меня о том, что вы, Андрюша, необычный подросток. А теперь я сама в этом воочию убедилась. Но вернёмся всё-таки к нашим проблемам. Чего ты хочешь?

О! Похоже, начинается нормальный деловой разговор.

– Не столь уж и много, уважаемая Наталья Андреевна. Просторные комнаты с хорошим ремонтом, можно и не одну. Чтобы никто посторонний в неё, без спроса, войти не мог и уж, не дай бог, не взял, что там лежать у меня будет. Места для досуга, занятия спортом, для развлечений. Про питание я уже говорил. Если будет кухня – и вовсе прекрасно, но главное встроенный санузел, желательно с джакузи.

– С джакузи? – и наша неприступная красавица рассмеялась в голос. – Джакузи! Аха-ха-ха-ха-ха-ха! Ой, уморил! Джакузи ему подавай!

Я же только радостно смотрю на эту необыкновенную женщину. Получилось вытянуть её из ракушки, куда она, похоже, сама себя и загнала.

– А почему вы решили, что подавай? – задаю я вопрос.

О! Этим вопросом вызвал к себе неподдельный интерес.

– А как же ещё? – не понимает она.

Я лишь только обворожительно улыбаюсь.

– Ой, не смущайте меня, Наталья Андреевна. На меня деньги поступают, неучтённые финансы. Вот и будем их тратить на всё хорошее.

Смех прекратился. Тень легла на её чело.

– Ты хочешь тратить выделяемые другом твоего отца и родственниками деньги только на себя? – спрашивает она, и такая угроза в её голосе чувствуется.

Вот только меня это мало волнует.

– Родственников? – удивился я.

– Твой отец с Мишей каждый месяц мне выплачивали по пятьдесят тысяч. Не мне, конечно, а детдому. Я раньше об этих деньгах и не подозревала даже. Ими директор по своему усмотрению распоряжалась, как хотела. Отец твой погиб, прими мои искренние соболезнования, и друг его, Миша, определил тебе ежемесячное пособие в размере ста тысяч. Я разговаривала с Иннокентием Карловичем и знаю об условиях по тратам этой сотни. Но, как заверил меня адвокат Миши, все деньги идут только на благо интерната и школы. Так?

Я согласно кивнул, а что там говорить то?

– Но ещё и твои дедушка и бабушка решили поддержать тебя тут. Я немного в курсе ваших отношений, – через паузу произносит Наталья Андреевна, – не осуждаю и не обсуждаю их. Всё лечит время. Потому и говорила, что не понимаю, почему ты у меня тут, ну, да ладно. Чужая семья – потёмки. Так вот, Зоя Яковлевна заверила, что каждый месяц на твоё содержание будет ими перечисляться двадцать пять тысяч, но с условием того, что ты об этих деньгах знать не должен.

Она смотрит на меня требовательно. Я показываю пальцами, будто зашиваю ниткой с иголкой себе рот, а потом произношу.

– Я – могила!

Она кивает и продолжает.

– Меня устроит, если и на первые пятьдесят тысяч ты не будешь претендовать, но и я должна знать на что ты собираешься тратить свою часть средств выделяемых тебе на содержание. И главное, никому об этом в интернате не рассказывать. Понял?

Опять кивок.

– Теперь, что касается твоего проживания в тех условиях, в которых, вот уже не первый год, учатся и живут воспитанники детского дома.

Она вздыхает глубоко, отчего её грудь вздымается над столом. Ловит мой взгляд и понимает, куда он у меня направлен и, довольная, улыбается.

Не скажу, что большие у неё сиськи, навскидку, между двойкой и тройкой, хотя женщины часто с помощью новомодных бюстгальтеров очень удачно и качественно обманывают нас, мужчин.

– Условия проживания не очень, – начала она мне объяснять про местное житьё-бытьё. – Здание старое, хотя ежегодно своими силами на деньги спонсоров и тех копеек, что выделяет город, ремонтируем как школу с классами кабинетами и коридорами, так и наше общежитие детдома. Всё делается руками детей и, как следствие, качество ремонта, увы, страдает, зато его объём намного больше, чем если бы мы брали специалистов со стороны. Увы, имеем то, что имеем. Один корпус жилой у нас и вовсе почти пустует – нужен ремонт. Поддерживаем только зимой отопление в рабочем состоянии, иначе здание давно бы рассыпалось. Строили его ещё в начале пятидесятых, но теперь оно очень сильно обветшало. Но само здание и помещения в нём отлично спроектированы. Есть даже спортивный зал для занятий спортом, фойе, широченные балконы. Сама замеряла их как-то. Шесть на шесть метров. Умели при дедушке Сталине строить, а под спортзалом даже что-то вроде бассейна имеется, правда, небольшого, десять на шесть всего и комнаты. Помывочные, раздевалки и даже что-то в виде сауны есть, также много больших помещений. Зал для танцев, и зал для занятий боксом. Наш нынешний физрук хотел там что-то делать, да денег никто не дал, а куда спонсорские деньги уходили – у бывшего директора надо было уточнять, – вздыхает она.

Я задумался.

А что, вариант! Много мыслей в голове крутится, но вначале надо все собственными глазами увидеть.

– А пока, я тебя в том здании поселю. Да больше пока и негде. Небольшая комната, рассчитанная на проживание одного человека, но жить будете пока вдвоём. Там тоже мальчик с проблемными ногами, – говорит директор. – Ты свалился мне, как снег на голову, а тут ещё и директор ушёл, или его ушли, не важно. В общем, всё на одной мне. По питанию, я команду уже дала. Сейчас у нас тут каникулы в самом разгаре. Половина детей разъехалась. Лагеря, санатории, кто по родственникам турне устроил, – улыбается она, явно что-то своё личное вспоминая. – Я ведь сама воспитанница этого интерната, – говорит Наталья Андреевна.

Тогда это все и объясняет. Дама, не найдя утешения в личной жизни и в семейном счастье, горит на работе, похоже, поставив крест на себе, как на женщине, но следит за собой. Должность обязывает.

– Вначале привыкнем друг к другу. Обживёмся. До начала учебного года ещё почти полтора месяца. Чуть меньше. Ты попробуешь решить свои проблемы, – улыбается, – ты же попробуешь сделать ремонт у себя в комнате, правильно? – я согласно киваю, – но при условии, что выделенные для этого средства, ты на себя, то есть на свою комнату, – смеётся, – или комплекс комнат, не тратишь. А тратишь только на объекты общего использования. Ты согласен?

Я прикинул и так, и этак…

– Хорошо, но пока я учусь и живу в интернате, эти общественные объекты, как вы, Наталья Андреевна выразились, используются только по моему разумению и кроме меня там никто не командует. Согласны?

Теперь настала очередь задуматься и этой эффектной женщине.

– Не понимаю, объясни. – Просит красавица.

Я же пожимаю плечами.

– Например, – говорю я, – я на свои средства, вернее на те, что мне выделяют, ремонтирую спортзал или бассейн. Тогда никто – ни вы, ни физрук школы туда доступа не имеете. Только с моего согласия.

– Но это же неправильно! – возмущается она.

– Ремонтируйте сами своими финансами, – говорю спокойно я. – А куда потратить деньги я найду. Вон, группу музыкальную соберу, а музыкальное оборудование нынче очень дорогое. Очень!

– Но наш учитель физкультуры, Николай Иванович, он будет против.

– Против? – спрашиваю я. – Тогда чего сам не ремонтирует? К тому же, у него и в новом корпусе спортзал есть. Либо так – либо никак! – ставлю я точку в своих требованиях.

Помолчали.

А глазки то у неё бегают, явно что-то задумала. Понятно, если бы не Карлович и не выделяемые на меня деньги, этого разговора бы не было. Но пользуемся теми преимуществами, что есть на данный момент.

– Ладно, – соглашается директор, – запиши свой телефон на листочке, вот, ручку возьми, и мой, на всякий случай. Заселишься, а потом посмотришь, где тебе захочется свою энергию приложить. Я не буду против, если ты отремонтируешь себе комнату. В том корпусе у нас заведует зам завхоза, Игорь Васильевич. Бывший военный, сейчас на пенсии. Хороший работник, ответственный, не пьёт почти. Вроде, по слухам, только виски предпочитает, причём, явно в нем разбирается и любит только настоящее, а не китайскую подделку. Это так, к слову.

Явный намёк, а с завхозом надо сразу мосты наводить.

– По школе и по твоей успеваемости потом поговорим, – принимает решение Наталья Андреевна. – Отметься в санитарной части интерната. Там дежурный врач есть всегда. Документы твои мне передали. Теперь, что касается внутренней дисциплины. Есть у нас свои хулиганы, к сожалению. Я не смогу тебя постоянно оберегать, вы, мальчишки, вечно что-то делите. И этот твой вызывающий вид – она даже немного поморщилась, глядя на то, как я одет, а также на мои золотые цацки, – запретить я тебе так одеваться не могу и украшения с шеи снять тоже, но постарайся, если получится, не доводить до драк. Я чувствую, ты их не боишься и это меня, если честно, пугает. К нам часто заходят и бывшие воспитанники, и не все из них ребята благополучные, да и сам Комсомольск славится обилием любителей блатной жизни. Прошу тебя – не нарвись.

Смотрит так на меня, по-доброму и всепонимающим взглядом.

Ну, если учесть, что сама в детстве прошла эту школу жизни, то, что там говорить! Но отвечать что-то надо.

– Я очень постараюсь, Наталья Андреевна. Ну, я тогда пойду? – спрашиваю я, вставая.

– Я Алине сейчас скажу, чтобы вас с Александром Даниловичем проводила до комнаты, где ты будешь жить, пока не определишься, где и в какой комнате начнёшь ремонт для себя, – поднимается из-за стола директриса.

Угадал, хороша у неё фигурка. Смотрится, как девочка. Чем-то даже Марину Николаевну напоминает, вот только грудь явно подкачала.

А Андреевна то заметила мой мужской, оценивающий взгляд. Она удивлена и немного обеспокоена таким поведением своего нового ученика. Проводила до двери кабинета, даже вышла в коридор первой. Я же, на своих костылях, ковылял следом.

– Алиночка, девочка моя, проводи, пожалуйста, Андрея и Александра Даниловича до комнаты, где у нас Серёжа Ватутин живёт.

Я смотрю на Алинку – она удивлена, если не сказать большего. Данилыч тут же обнаружился, видно, пока мы с директором разговаривали, а времени на это ушло ничуть не меньше, чем на Данилыча, они уже тут нашли с Алиной общий язык.

Судя по реакции Алины, это и была та подстава со стороны директора, о которой я недавно думал, глядя на бегающие глаза на лице этой ведьмы. Красивой ведьмы. Вон, Саня в её присутствии ведёт себя как пришибленный. Неужели смогла построить этого головореза, эта маленькая, но такая сильная женщина? Стоит держать ухо востро, что-то почувствовал и Саня, но молчит. Ладно, глянем, что там нам за жильё предлагают.

– А ты, Андрюша, – вот же, сучка, так меня называет при девчонке, которая здесь имеет вес! Ну, погоди у меня! – если что случится или понадобится чего, звони, не стесняйся.

У Алины от таких перлов со стороны директрисы, и вовсе, глаза из орбит выкатились, а рот так и застыл открытым.

Понятно, для кого это было сказано. Зуб даю, теперь точно по всему детскому дому известия об «Андрюше» распространятся.

Я же только ухмыляюсь про себя – погодите господа, я вам весь сюжет помаю! И ведь точно настроен ломать, но, походу, не только челюсти, но и кости. Интересно, кто у меня первой жертвой будет?

– Ага! – несколько секунд потребовалось девочке, чтобы прийти в себя, – я поняла, Наталья Андреевна. Отведу, конечно, мне не сложно.

– А по дороге расскажи, где у нас что находится. И в столовую указать дорогу не забудь. Вещи отнесёте, проводи мальчика на приём дежурному врачу, всё-таки он у нас в инвалидах числится.

Не-е! Точно, гадина! Умеет укусить. На меня эта видимая инвалидность никак не влияет, а вот для простого парнишки…. Верный расчёт – сразу обламывает семейного мальчишку, чтобы быстрее понял, куда он попал.

Вот только со мной сей способ не пройдёт. Плавали – знаем!

Алинка идёт впереди, крутит своей попкой, нашего охмурителя малолеток, заводит, потом Саня, нагруженный сумками, не сводит взгляда с точеного зада девчонки, а уже за ними, еле поспевая, я на костылях.

Алинка показывает, что где есть, где что находится. Вход по коридору в новую школу. Потом, как пройти в основной жилой комплекс. Кстати, там и врач находится и целая медчасть. Потом, как добраться до столовой рассказала. Тут столько ответвлений, что с непривычки и по незнанию точно заблудишься!

– … это сейчас народа мало, – болтает по ходу Алинка, – каникулы, кто куда разъехался. Ближе к сентябрю тут народа будет просто уйма. Малышня спокойно ходить не умеет. Носятся, как угорелые. За ними, нас, старшиков, заставляют присматривать. А сейчас здесь обитают те, кому летом совершенно некуда податься. И новички. Такие тоже есть, вроде тебя Анд… – заминка – рей.

Понятно. Чуть Андрюша не слетело у неё с языка. Ну, ничего, мы такое проходили. Даже если и Андрюша останется, то с придыханием и уважительно очень, моё имя произносить будут все. Уж этого я по-любому добьюсь, и меня мало волнует количество недоумков, которых я, в итоге, сам калеками сделаю. Хотя и надеюсь, что обойдётся, и до таких методов опускаться не придётся.

– А вот уже и старый корпус пошёл. Тебя сюда определили. Тут обычно никого не бывает. Я имею в виду, воспитателей в вечернее время. Всего четыре комнаты жилых, но они в очень затрапезном состоянии. По уму, если честно сказать, положа правую руку на левое сердце, свободных, не занятых мест нет. Жилой корпус забит до отказа. Девчонки, и вовсе, по четверо в комнате живут. Им деваться некуда! – вздыхает. – Но это в больших комнатах, а так, конечно, условия жизни приемлемые. Чисто, всё покрашено. Это тут, в блоке, как заметил, наверное, стены коридора обшарпанными выглядят. На осень ремонт тут запланирован. Все заштукатурим, покрасим. С дверями, конечно, сложнее. Их так просто нам самим не отремонтировать, а специалистам деньги платить надо и немалые, а их, как я поняла, у интерната нет. Говорят, по документам, это здание всего три года назад отремонтировали полностью, капитальный ремонт произвели, но это по бумагам. И деньги, естественно, не выделяют. Я с помощницей нашего бухгалтера в нормальных отношениях. Она совсем молоденькая девчонка… посекретничали. Вот так то, но со стороны здания фасад покрасили, смотрится нормально, а сюда никого особо не пускают, тем более, проверяющих.

Я же про себя плююсь. А ведь реально, меня на бабло развести хотят. С одной стороны, мне это выгодно. С другой, я сотку кусков у директората интерната забрал и им явно такой расклад не в жилу. Но и четвертак, от предков по матери, им идёт, и на эти деньги я не претендую. Хотя, походу, что-то мутит Андреевна с моей пропиской в этом заброшенном жилом комплексе.

– … мы на втором этаже, – между тем продолжает делиться секретами Алинка. – Третий, вообще, закрыт. Там двери даже забиты, чтобы никто не лазил. На первом – техпомещения, но они в таком же состоянии. У завхоза там пара помещений под всякий хлам отдана. Старая мебель, строй материалы, но, в основном, там всё пустует. А второй этаж под жилые комнаты определили. Но их, занятых, всего с десяток. Туалет – никакой, душ… – смеётся – придётся тебе, Андрей, к нам ходить, в основной корпус. Ближе… до мальчишек, а они у нас на третьем этаже, тебе тяжелее будет добираться.