Текст книги ""Фантастика 2025-1". Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Юрий Москаленко

Глава 7
Военный совет в Калуге

Первым делом я испугался за Машу и дочку. Вторым – сообразил, что одних только послужильцев на загородном дворе человек тридцать, не меньше. Третьим – что за высоким тыном и закрытыми воротами они всяко от полусотни отобьются. Четвертым – что Васенька бы трясся за себя, а не за других.

Прикинул расклады: пусть даже это враги, шансов у них никаких. Если кинутся в нашу сторону, мы успеем ускакать к Пушечному двору, Скала-то меня вынесет точно. Догнать нас смогут только всадники, а уж пятерых эскорт мой всяко порубит.

Видимо, аналогично просчитали ситуацию и в толпе у ворот – оттуда в нашу сторону шагом отъехали три верховых, двое оставшихся попытались упорядочить пеших в некое подобие строя.

Ехали подбоченясь, с отлетом, с шиком, с понтом. Но как в кино, чем ближе подъезжали, тем больше сдувались двое и надувался третий, а когда я услышал позади топот ног пикинеров, понял, почему.

– Битому коту лишь лозу покажи, – хмыкнул Волк.

А я вгляделся в троицу и сообразил, отчего он так высказался и откуда некая несуразица в их внешнем виде – литвины! Из тех, что Шемяка за Можай загнал, только не на запад, а на восток, где в роли Можая Галич.

Ссыльнопоселенцы, короче.

Возбухание бывших подданных Витовта против тяжелой руки князя Смоленского, Витебского, Полоцкого и прочая, прочая, прочая, Дима подавил жестко и решительно. Кого на голову укоротил, кого в монахи постриг, кого сослал. Некоторых пожизненно, а некоторых, кто меньше всего замазался, на десять лет. Вот эти, похоже, десяточку отбыли и ныне возвращаются в родные края. Но все равно непонятно, что они у моего двора забыли – ну правда, не штурмовать же собрались!

А, нет, понятно…

Третий вырвался вперед, встал в десяти шагах – рожа потная, глаза мечутся, рот перекошен и прет его так, что половину слов проглатывает, хрен поймешь. Даже имя не разобрать, не то Ешка, не то Яшка, а то и вовсе Мишка. Толком не поклонился, как завелся перед воротами, так теперь и выливает раздражение на меня. Ситуация из ряда вон – будь ты хоть набольшим боярином, хоть князем, но коли ты с государем разговариваешь, надо держать себя в руках.

Кое-как удалось разобрать, что лишенцам нужно: жрать хотят. Вполне естественное желание, но почему за его осуществлением они приперлись на мой загородный двор, а не в корчму к Козеле или Коранде – непонятно.

Вот это свое недоумение я и попытался донести, но в ответ получил еще кучу претензий. Не просто жрать желают, а много и вкусно, а им не предоставили. Есть такая удивительная порода людей – все им не так и все им должны. Не дай бог еще какую должность занимает, тогда вообще беда.

Но странность продолжала нарастать: если это частная инициатива, то с какого хрена я или кто другой им корма должен? А если не частная, то наша пусть и чахлая, пусть и окраинная бюрократия таких снабжает подорожными.

– Скажи, мил человек, а наместник галицкий тебе и твоим людям опасную грамоту выправил?

Тут он чуть не подавился воздухом и принялся орать, что они-де геройствовали за Вяткой, свое отбыли. Двое понемногу поддакивали – дескать, рубились в Перми, ходили-ка Каму, Вотку, Иж да Симу.

А я смотрел на третьего и чем дальше, тем больше мне казалось, что человек не в себе, словно мухоморов нажрался. В бою такой берсерк, может, и неплох, но сейчас-то не бой. И сильно он мне напомнил кузена Василия Косого, бесславно погибшего под Устюгом.

– Наши вотчины продали! – продолжал орать третий, придвигаясь все ближе и ближе. – Обещали, как наказание избудем, новые дать! А так кормов нет, доходов нет, живи как хочешь! Где наши дорожные корма? Ночевать где?

– Кто обещал? – я уже с трудом сдерживался, чтобы не скомандовать конвою повязать бешеного.

– Князь Дмитрий Шемяка!!! – выпалил берсерк.

– Очень хорошо, князь Дмитрий слово всегда держит. Только скажи мне, этот вот двор, куда вы ломились, он чей? Шемякин?

Вот я и сподобился увидеть, что такое «планка упала». Глаза у безумца чуть не выскочили из орбит, он схватился за саблю и ринул коня вперед.

Рынды мои опешили, только Васька Острожский успел бросить своего жеребца наперерез, и тут же попал под удар.

Испугаться я даже не успел – сзади слитно тренькнули тетивы, и мне под ноги с коня свалилось утыканное стрелами тело. Видя такое, да еще что Волк с покладниками и рынды тоже за сабли взялись, двое литвинов прямо-таки рухнули с седел на землю, на колени.

Я же подхватил Ваську – парень сумел извернуться, но сабля пропорола ему бедро почти до кости.

– Потерпи, Васька, сейчас перевяжем и в Андроник свезем, там вылечат!

Пока ему перехватывали ногу жгутом, заливали водкой и заматывали чистыми тряпицами, парень чуть не плакал, но вовсе не от боли:

– Все, княже, не быть мне рындой…

– Вылечат, будешь как новый! – подбодрил я его.

– Да куда ж я без ноги на службу…

– Не ной! А службы разные бывают, вон, Никифор Вяземский слаб и увечен, а службу тащит!

Перевязанного Ваську тихонечко повезли обратно в монастырь, в лекарскую школу, а я подъехал к двоим, так и застывшим лбом в землю. А стоявшая в отдалении полусотня литвинов тоже как-то порастеряла боевой дух и аккуратно складывала оружие. Прямо даже не верилось, что один убитый такое просветление в уму произвел. Оглянулся – а там не только пикинеры и подоспевшие конные, но еще Басенок развернул три пушки и даже фитили запалил! Вот и хорошо, дальше без меня разберутся.

– За мной! – крикнул своим и помчался к воротам.

Бросил поводья у крыльца, взбежал в терем, сразу на княгинину половину, проверить дочку. Пока искал, где она, чуть не пришиб нерасторопную клушу из мамок, застывшую посреди гульбища после вопроса «Где Аня?».

Ничего, нашел – у нее обед. Мамки-няньки раздались в стороны, и мне предстала Анюта – дочка со страшно серьезным видом доедала пирожок. С малиной, судя по разводам на физиономии. И кроме этого пирожка ей все сейчас без разницы, пусть хоть вся орда в ворота колотится.

Выдохнул, погладил по головке, чмокнул в макушку (она так и не отвлекалась от своего занятия), зыркнул на приставленный к Ане персонал и отправился искать княгиню.

Непорядок ведь – почему у нас до сих пор одна дочка?

Когда после рыка «Все вон!» свора сенных боярынь и девок кинулась, толкаясь в двери, на секундочку подумал, что мой авторитет, как великого князя и хозяина в доме, стоит на заоблачной высоте – даже сапогом для верности топать не пришлось. Или это недожженный адреналин так действует?

Вымелись мгновенно, Маша только и успела вздернуть бровь, отложить рукоделие и привстать мне навстречу.

За спиной захлопнулась дверь, я шагнул Маше навстречу и сгреб ее в охапку.

– Пусти, бешен…

Договорить я не дал – поцеловал и прижал еще теснее, понемногу спуская руку все ниже и ниже. А потом потащил за собой в спальню.

Что хорошо в нынешних женских одеждах, так это отсутствие лишнего, никаких тебе корсетов-панталон с турнюрами – расстегнул душегрею и все остальное легко снимается через голову. Ей-богу, мне разоблачаться дольше, чем Маше…

– Ай, бешеный!

– Дочку хочу!

– Если Бог даст…

Минут через двадцать, когда Волк за вторыми дверями уже замучился отгонять посторонних, я лежал на спине, поглаживая устроившуюся у меня на груди Машину голову. Как там? Княгиня красотою лепа, бела вельми, червлена губами, бровьми союзна? Все так, разве что насчет «телом изобильна» подкачала – настоящая спортивная фигура. Маша ведь на месте не сидит, принимая доклады, она по всему терему и двору носится электровеником, как и пятнадцать лет назад. Не знаю, вроде бы тут должны стареть раньше, но пока жена моя только расцветает. А с чего, собственно, стареть? Отличное питание, подходящие нагрузки, любящий муж… Нам-то все время внушали, что любовь – это кипение страсти, и глазами так – у-у-у, амор! Конечно, здорово, что до сих пор меня пронимает, как вот сегодня – до искр, до судорог, но этого мало, это только одна составляющая. Индусы, кажется, сформулировали, что влечение тела порождает страсть, влечение ума – уважение, влечение души – дружбу, и вот все вместе они и есть любовь.

Как в нашем случае.

Маша упруго потянулась, мазнув мой бок соском и я чуть не повелся… но нет, всему свое время. Поцеловал еще раз, натянул портки-рубахи, и тут забурчал живот – а ведь точно, с утра не ел!

– Сейчас велю подать в трапезную, – подхватилась Маша, натягивая рубашки-платья.

– Да я на поварню схожу.

– А я с тобой хочу.

Пока там собирали малым чином обед в трапезной, примчался городовой боярин, да не один, а тоже с полусотней. И учинил быстрое разбирательство, на которое я сходил поглядеть, что-то меня в произошедшем зацепило. Литвины все валили на покойника – дескать, бешеный, в бою удержу нет, а в прочее время сплошной кошмар. Драки, ссоры, поединки. И во всем виноват – сорвал с места, потащил, бегом-бегом…

– А вы что же, своего ума нет?

Литвины уныло промолчали.

– Оружие все забрать, отдать за приставы, гонять на работы.

– Надолго? – спросил неуверенный голос из толпы.

– А пока не проверю, что вы по дороге сюда натворить успели.

Пикинеры построили бывших ссыльных, перешедших в статус арестантов, и погнали в город, а боярин все заглядывал мне в глаза – не гневаюсь ли? Да только это не его забота. Вот если бы он этих литвинов за здорово живешь в город впустил, тогда да, три шкуры с него драть и на барабаны натягивать.

Потому вызверился на подвернувшегося Басенка:

– Ты что творишь, Федя? С чего ты вдруг решил, что под стенами города и моего двора можно из пушек палить?

– Так я и не собирался, только попугать.

– Зачем ты вообще их приволок?

– Да запряжку испытать хотел.

Я только вздохнул – энтузиаст хренов!

– И как, испытал?

Зря я это спросил, Басенок как пошел выплескивать кучу восторгов, как принялся объяснять, какую повозку надо делать под многоствольную установку… Еле-еле улучил в потоке паузу и приказал сгинуть с глаз моих долой.

Черт, столько времени псу под хвост! А хуже, что не могу ухватить нечто важное из разговора с литвинами. Вот вроде бы поймал, так есть позвали, и все из головы вылетело.

Пришлось чинно сидеть за столом, ожидая, когда стольники, чашники, стряпчие и ситники под руководством кравчего раскрутят свою карусель с выносом и подачей. И делать вид, что не замечаю скачущие смешинки в глазах Волка. Ох, дождется у меня братец когда-нибудь!

Едва притащили заедки и квасы, как я придвинул к себе блюдо с переславской селедкой, но Маша меня остановила:

– Не торопись.

Да что же это такое, в собственном доме поесть не дают!

Но тут стольник подал здоровенную корчагу, снял крышку и положил мне в миску пельмени.

Вот чего я не знал, так это технологии теста и начинки. То есть понятно, что вода, мука, яйцо и соль, но пропорции – темный лес. И с фаршем то же самое, мясо да лук, а чего да сколько, неведомо. Эксперименты с пельменями шли с моей подачи на поварне давно, но все как-то безрезультатно, в основном из-за теста, которое то расползалось, то слипалось, то не проваривалось как следует.

Зачерпнул первый пельмень резной ложкой, критически осмотрел – вроде не разорвался, тесто не толстое, и закинул в рот…

Боже мой, наконец-то! Они!!! Получилось!!!

– Сметаны и перца, живо!

На сороковом пельмене я поумерил пыл:

– Кто?

– Поварня новая, вельми доброе тесто творит, – с полуслова понял кравчий.

– Пожалуй ее, – попросил Машу, – и пусть еще таких наделает несколько тысяч.

– В ледник? – уточнила жена.

– Ага, – доел я последний пельмень.

Господи, это же надо, чтобы зафитилило почти на шестьсот лет назад, чтобы так радоваться самым простым вещам! Никогда, ни в каких «Максимах» или увешанных мишленовскими звездами ресторанах, не было у меня такого острого ощущения радости от еды. Я даже не представляю, что со мной случится, если вдруг здесь образуется сковорода жареной картошки… Прямо хоть экспедицию через океан посылай.

Да только некого и не на чем.

Вон, привозили мне вместе с англичанами рисунки их корабликов – очень похожи на колумбовы каравеллы, только Джон и Томас именовали их карраками. Так у наших от такой огромной посудины прямо шок был, а с чего, собственно? Реплику «Санта-Марии» я в Португалии видел, ничего особенного, средняя яхта от «Блом унд Фосс» раза в четыре длиннее.

То есть даже мало-мальски годное для океанского плавания судно для нас покамест диво дивное, не говоря уж о том, чтобы самим построить и про отсутствие навигацкого опыта. Можно иноземцев нанять, но тогда они все под себя подгребут, просто в силу лучшей стартовой позиции и логистики. Так что отставить океанские мечтания, у нас Урал неосвоенный стоит.

Урал!!! – вспыхнуло в мозгу. Кама, Вотка, Иж да Сима!!! Вот что не давало покоя! Ну, с Камой все ясно, про Симу ничего не знаю, но две другие реки слишком уж созвучны Ижевску и Воткинску. А там стояли знаменитые заводы, бог весть с каких времен. То есть там рядом есть руда, леса завались, транспорт по рекам…

Ну вот и определилось, куда буйных литвинов девать. Только не в ссылку, а вольной охотой, чтобы интерес у них был и рвение.

Совсем я от обеда отключился, Маша кисельку овсяного с молоком похлебала, но меня не дергала – давно привыкла. Если я из происходящего выпал, значит, у меня есть мысль, и я ее думаю.

Переваривать отправился к себе в рабочую горницу, куда вызвал Волка – надо с моей охраной что-то делать. Рынды это хорошо, Волк это хорошо, сегодня трое его покладников не подкачали, но нельзя только на авось надеяться. А то найдется среди умеющих махать сабелькой еще какой псих, вжух – и нету великого князя и всех колоссальных перспектив освоения Урала.

По всему выходило, что надо Волка делать старшим над телохранителями. Но даже страшно подумать, как взвоют дети боярские, если над ними поставить холопа, пусть и моего молочного брата! А рынды, они же все из родовитых! Так что надо Волка в конюшие определять, чтоб хоть чином был выше. Название-то близкое к конюху, да только что маршалы, что коннетабли изначально тоже конюхи и конюшие.

Но от воя меня это не избавит.

Потому что феодализм – и сверху, и снизу. Снизу любой хрен с оружием мнит себя пупом земли, назови его хоть шевалье, хоть дворянином, хоть самураем. Сверху куча бояр-магнатов-княжат-дайме, при которых эта свора кормится. Польшу такой расклад довел до полной задницы и развала, Франция близка была, да Ришелье вытянул.

В положении, когда есть крупный неделимый домен монарха, куча мелких и мельчайших уделов и вольные города, путь один – душить феодальную вольницу, опираясь на города. Прямо хоть учебник политэкономии пиши – великий князь и буржуазия это сила, прямо как галантерейщик и кардинал.

Но тут главное в абсолютизм не скатиться, к которому у нас в России явная предрасположенность. Хорошо, конечно, когда один приказал, и все остальные кинулись исполнять, да только инициатива при этом глохнет. Вон, та же Франция куда как сильная держава была, гегемон всей Европы, а все-таки Англии уступила, и никакой Наполеон этого поправить не смог.

Кто в буржуазные порядки раньше вписался, тот и на коне. В чистом виде принцип «кто первым встал, того и тапки». Та же промышленная революция у кого выстрелила? У тех, кто имел более приспособленное к новым средствам производства общество.

Так что помимо поощрения всякой предприимчивости и протокапитализма, нужно еще и как-нибудь отвертеться от будущего самодержавия. Сейчас-то я хрен с кем властью поделюсь, просто потому что без единоначалия мои реформы тазом накроются, а вот детям надо будет передать работающую систему с предохранителями, и никакого другого варианта, кроме сословно-представительной монархии, я пока не вижу.

Причем многое для этого уже есть, начать хотя бы с прецедента, когда Всеволод Большое Гнездо собирал некое общеземское вече – «всех бояр своих с городов и волостей и епископа Иоанна, и игумены, и попы, и купцы, и дворяне, и все люди». Из государевых городов, что по Устюжской грамоте живут, делегатов хоть завтра вызвать можно. А в уделах и волостях еще не забыли, как перепись кадастровую провели: судья принимал отчеты от владельца, старосты и трех выборных от деревни. С первым сословием, с теми, кто молится, проще всего – за последние десять лет аж два церковных собора случилось, не впервой.

Осталось все вроде бы готовые элементы собрать в нечто цельное. Надо бы с Никулой посоветоваться, как он себе Земский собор представляет, такое дело без митрополичьего благословения не вытянуть.

* * *

Зимой, сразу после Святок, у нас состоялось заседание генерального штаба. То есть официально всем объявили про освящение новопостроенной каменной крепостицы в Калуге. Без великих князей такое мероприятие пройти не могло, а что приехали шурин Василий Серпуховской, да Касым Городецкий с Мустафой Казанским, да Федор Палецкий с Федором Басенком, так в гости же.

У впадения Калужки в Оку подняли шестибашенный кремник размером в четвертушку московского. Досыпали старые, но вполне приличные валы, рвы углубили, в центре, как положено, поставили церковь Живоначальной Троицы и обнесли все кирпичными стенами. Четыре года доходы с города, пригородных волостей, государевых поместий, «путей, сел и всех пошлин» шли исключительно на крепость, не считая «дотаций из федерального бюджета».

Получилось, на мой взгляд, неплохо – место высокое, метров тридцать над Окой, как раз над бродом, но вот Дима не оценил. Еще бы, у него Витебск, Полоцк и Смоленск, не считая Брянска и Гомеля, с пограничной крепостью не сравнить.

Но ведь первая, каменная, на Берегу…

– Весной Сеид-Ахмет готовит большой набег на приокские украины, а коли получится Берег с ходу взять, то и дальше, – выдал главную новость Шемяка.

– Сведения верные?

– Вернее не бывает. Ты ему сколько лет выход не платишь? – повернулся соправитель ко мне.

– Ну… сколько надо, столько и не плачу.

– Мурзы и беи Сеид-ханом недовольны, добычи нет, славы нет, – заметил Мустафа. – Не будет в этом году, так скинут.

Ну вот опять, бросай все сделанное и обороняй южные рубежи…

– Мы с Хаджи-Гераем договорились, – перешел к диспозиции Дима. – Я держу переправы на Сейме, он будет ловить Большую орду на Дону.

– Мы с братом, – высказался Касым, – вдоль Цны до Хопра перекроем.

Оба царевича за прошедшие годы набрали веса и солидности, обзавелись детьми и управляли своими землями вполне уверенно, тем более с крепкой московской поддержкой за спиной.

– А кто в Городце да Казани останется?

– Верные люди, князь.

У Мустафы не забалуешь – к широко развернувшейся торговле шерстью и прочими «нужными для крестьян товарами» он допускал только лояльных подданных. То есть кто зуб на него точил – лишался источника дохода, а те, кто его поддерживал, наоборот, богатели. Последний даже не заговор, а намеки на него случились пять лет назад, и тогда часть потенциально неблагонадежных выслали… к Шемяке. Ну в самом деле, у Витовта были свои татары, так почему бы Диме не обзавестись? Там особо не побунтуют, плюс война всегда рядом, а где война, там добыча, все довольны.

Посидел я, послушал стратегов наших, и не шибко мне понравилось:

– Получается, что Саид-Ахмету прочие пути перекрыты, остается один Муравский шлях?

– Так он не дойдет, Герай не даст.

– А если упустит? Всей ордой на Тулу навалится, не дай бог город не выдержит?

Василий Ярославич тоже помрачнел – от Тулы до его Серпухова Орде два перехода, а если вборзе, то один.

– Я тебе в Тулу князя Друцкого отправлю, Ивана Бабу, он старший над копейщиками. В степь их не возьмешь, пусть город стерегут, – предложил Шемяка. – И пушки большие туда же отправлю, чтобы тяжелое не таскать.

Хорошо Диме, вон как сияет – дорвался до очередной драки, не терпится ему Саид-Ахмата вздрючить. А по мне, торопиться не надо, пусть Герай с Саидом кровь друг другу пускают, а мы лучше в стороночке поддержку изобразим. В степи ведь как? Кто победил, к тому часть побежденных откочевывает. Сомнений, что в нынешних раскладах победит Герай, почти нет, так зачем нам его сверх меры усиливать? Нам бы границу на юг сдвинуть, вот что важно…

Судили-рядили целый день и еще половину, но вроде диспозиция всех устроила. Прикинули разные варианты – кто кому и в каких случаях помощь подает, по всему выходило, что Большой орде предстоит тяжелый год.

– Если Саида разобьем, отдай нам вместо Городца земли по Цне и Дону, – неожиданно предложил Касым. – Мещера хороший край, да только лесной и болотный, нашим людям непривычно.

Заманчиво, черт побери! Вместо засек на юг татар касимовских двигать, но где гарантия, что при неустроении или голоде они не откочуют на юг, в ту же Орду или в Крым? Так-то в Мещере они под рукой и под приглядом…

– Мы там больше овец пасти сможем, больше шерсти стричь, – объяснил экономику царевич, – а твои люди пусть пашут, чтобы у наших коней всегда корм был.

– Так и твои пахать могут,

– Могут, – показал белые зубы Мустафа. – Но пока не очень торопятся, хотя уже видят, что оседлым жить богаче и проще.

Ну да, традиция, от отцов и дедов заповедано.

Но заманчиво, ой как заманчиво – это, считай, наша хлебная база вдвое-втрое увеличится! Только двигать границу в степь без крепостей нельзя, места-то для них давно присмотрены, сторожа далеко в степь ходит…

А крепость – это расходы. Немалые, а тут штук пять разом надо ставить…