Текст книги ""Фантастика 2025-1". Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Юрий Москаленко

Глава 7

Событие четырнадцатое

«Видите ли, проводной телеграф – это как очень, очень длинный кот. Вы тянете его за хвост в Нью-Йорке, а его голова мяукает в Лос-Анджелесе. Понимаете? А радио работает так же: Вы посылаете сигналы тут, их принимают там. Вся разница – нет никакого кота.»

Альберт Эйнштейн

Дурень – это ведь не дурак. Сашка на встречу с Николаем оделся скромно и за Аньку спрятался. Ну, и маску дурня надел. Чуть рот приоткрыт, чуть волосы всклокочены, большего и не надо. Он не первый даун в России, и что печально, не последний. И к ним в целом сейчас снисходительно-доброжелательное отношение. Юродивые, чего с них взять? Им бог помогает. Они безвредны. Император был со свитой. Нет, не из Петербурга кучу чиновников привёз, чтобы больницу им показать.

Это местные Тульские товарищи его облепили, а самого императора сопровождали всего несколько человек: князь Орлов Алексей Фёдорович – Главный начальник III отделения Собственной Е. И. В. канцелярии и шеф Отдельного корпуса жандармов, какой-то писарчук, граф Михаил Юрьевич Виельго́рский, высоко сейчас вознёсшийся, и полтора десятка конногвардейцев.

Граф Виельго́рский сейчас целый обер-шенк. Это чиновник второго класса, выше-то почти и нет никого. Тем не менее – это смешно. Ведь если по чесноку, то обер-шенк – это виночерпий.

Сашка в табель о рангах, узнав об этом назначении, заглянул. С точки зрения человека двадцать первого века звучало прочитанное, как анекдот.

«Обер-шенку подчиняются мундшенки – это заведующие винными погребами, кофишенки, понятно – ответственные за приготовление кофе и чая для августейших особ, тафельдекеры, в переводе – скатертник или заправляющий столом, ответственные за сервировку стола, кондитеры, келлермейстеры – это такие смотрители погребов». И это в середине девятнадцатого века, когда уже есть телеграф и пароходы с паровозами.

Орлов? Ну и чёрт бы с ним. А вот Виельго́рский – это да. Он знал дархана Дондука. И хорошо его знал. Знал и о маскараде. Но возьмёт проговорится, вопросы возникнут и, чего доброго, всплывёт дуэль. Вот тогда Орлов Алексей Фёдорович – это уже не ерунда, а беда. Орлов не так и давно сменил на посту известного всем Бенкендорфа. Есть легенда, что император при назначении вызвал Бенкендорфа к себе и протянул ему носовой платок со словами: «Будешь утирать слёзы сиротам и вдовам, утешать обиженных, стоять за невинно страдающих». А… Ну, ничего не выходило у Николая по его желанию. Всё вопреки.

Здоровый лоб всё же у них Государь. Не дрищ, при росте под два метра, а атлет. Кох где-то то ли читал, то ли смотрел в будущем по телеку, что Николай ежедневно по часу, а то и по два отрабатывает приёмы штыкового боя, пока не устанет до потери пульса. И всякие новые приемы изобретает, превратив штыковой бой в какое-то подобие у-шу.

– Анна Тимофеевна! – император кивнул присевшей в книксене Аньке, – Рад видеть вас в полном здравии. И трудами вашими впечатлён. А этот хитрец позади вас и есть князь Болоховский? Дурнем прикидывается. Зря вы это, Александр Сергеевич, мне всю информацию по вам Алексей Фёдорович предоставил. Удивительная жизнь. Я, если честно, даже не поверил. Вот раз мимо проезжал и повод обнаружился, то решил и волшебное это место посетить и на волшебника посмотреть.

– Ваше Императорское Величество, – чуть каблуками Сашка не щёлкнул от неожиданности.

– Удивительные вещи мне доложили, – Николая кивнул в ответ, – говорят, что телеграф себе построил необычный, который не азбукой Морзе сигналы записывает, а буквами сразу. Ординарный академик Якоби Борис Семёнович говорит, что ничего похожего ни у кого во всём мире нет.

– Нет, Ваше императорское Величество, в одном экземляре на планете Земля существует. А, в двух простите. Здесь и Болоховском. Только моей заслуги в этом нет никакой. Изобрёл этот аппарат академик Эмилий Христианович Ленц. Я лишь денег дал на исследования и на постройку первой линии от одного своего села к второму, – Сашке осведомлённость Николая не нравилась, сейчас заберёт Ленца в Петербург, и заплесневеет он там без денег среди завистников.

– Пошли, покажешь.

Охо-хо. Точно заберёт.

Как работает телеграф, собранный Ленцем, Сашка представлял себе слабо. Когда он построил первый на основе азбуки Морзе, то всё было понятно, но теперь это был огромный закрытый ящик, который ежедневно ломался и требовал заправки чернилами и воском. Нет, Сашка внутрь заглядывал. Любопытно же. Думал там стоит пишущая машинка, но ничего похожего там не увидел. Это было… скорее на какую-то безумную швейную машинку похоже, по крайней мере – напоминало. Даже посредственным электриком и механиком Кох не был, и потому в дела гениев, которых Ленц воспитал и пригласил в Басково, не лез. Академик вокруг себя целое кубло научное свил.

– Ванька, заводи шарманку, – Виктор Германович первым заскочил в домик, где стоял телеграфный аппарат, и замахал руками на пацанов, вечно трущихся у аппарата.

А нифига. Некуда им деться. Николай особого приглашения ждать не стал и вломился следом. Чего можно сказать? Гении они, нахрихтен беобахтен, все любят бардак устроить и превратить рабочее место в свалку просто необходимых запчастей. Аппарат вечно ломался и усовершенствовался Ленцем и компанией. Все валяющиеся и даже аккуратно лежащие на полках, на стенах висящих, запчасти, если собрать, то и три аппарата можно соорудить. Но не собраны. Пять столов вдоль стен, и все запчастями завалены и пятеро пацанов лет четырнадцати – пятнадцати теперь в угол забились у двух крайних столов. Под потолком горит трёхрожковая спиртовая лампа вполне всё это богатство хорошо освещая.

– Вашество… – Ванька сжался, заметив вошедших. Это не тот уже Ванька, не старший и не младший, те давно выросли и сейчас заведуют различными предприятиями князя Болоховского. Это очередной. Тоже беспризорников время от времени приносит к Сашке в расставленные по всей губернии сети. Этого выделил сам Эмилий Христианович, сказав, что он даже его умнее. Левша рядом не лежал.

– Вань, заводи аппарат, в Болоховское телеграмму отбей, спроси, что там с Воронком. Это Ваше императорское Величество у меня главный производитель захромал… Отбей Ваня.

Главный телеграфист самого продвинутого в мире аппарата стал включать аппарат. Послышался гул внутри ящика…

– Александр Сергеевич, – Николай поманил Сашку на выход, шумно стало в домике.

– Слушаю, – когда окруженные гвардейцами они вышли на улицу, Государь ткнул пальцами в столбы с проводами уходящими в сторону леса и дальше к Болоховскому.

– Александр Сергеевич, а возьмёшься построить такой от Петербурга до Москвы вдоль железной дороги строящейся?

Николай сбрил дебильные бакенбарды и полысел. При этом видимо стесняясь лысины, волосы с висков зачёсаны на лоб. Входя в низкую дверь телеграфной избы, он фуражку снял и сейчас рукой пытался волосы на залысину натянуть.

– До Тулы, Ваше императорское Величество! – вылез из-за гвардейцев Тульский губернатор с интересной фамилией.

– До Тулы? – Николай кивнул головой Крузенштерну, соглашаясь с ним.

– То, что сделал один человек, второй всегда повторить сможет. Вся Европа уже укутана сетями телеграфными. Конечно, можно сделать. Вопрос в деньгах и скорости.

– Деньги! Мне докладывают, что опять затруднения с железной дорогой, опять дополнительных просят. Эх. Разорите вы меня.

– Я за прибылью не гонюсь. Построю по себестоимости…

– Как? – Николай голову набок завалил. Новое слово услышал?

– По себестоимости. Это когда продаёшь по той же цене, в которую производство обошлось, не закладывая для себя прибыль.

– Вот как. И зачем это тебе, князь? – Николай ещё дольше голову наклонил к плечу.

– Война впереди у Вас, Ваше императорское Величество, туда деньги понадобятся. Я другими способами заработаю.

– Война? Опять сон Анне Тимофеевне приснился? – голова встала прямо и холодные глаза уставились, не мигая, на Сашку.

– Нет, Ваше…

– Николай Павлович.

– Нет, Николай Павлович, анализ ситуации в мире. Вы же можете оценить ситуацию, что сложилась во Франции. Пришедшему сейчас к власти президенту Наполеону нужна война, чтобы перенаправить энергию улицы на внешнего врага. Турции она нужна по той же самой причине. Европейские провинции бузят. Валахия может восстать в любую минуту. Нужен внешний враг. Ну и Англия, ей необходимо, чтобы были низкие тарифы или ввозные пошлины и низкие вывозные пошлины. Ей нужно покупать дешевое сырьё и продавать дешево свои товары из этого сырья произведённые. Тогда не будет развиваться промышленность у её торговых партнёров, у нас, например. И они завалят нас своим товаром, убив окончательно нашу и так хилую промышленность. У нас высокие ввозные пошлины сейчас – это вы правильно сделали, ваше императорское Величество. Значит, англичанам нужно победить нас и заставить принять их условия.

– Однако! – Николай чуть отошёл от Сашки, ну, видимо, чтобы тот целиком виден стал, а не только дебильная физиономия, – Хорошее начало Александр Сергеевич, а вывод глупый, уж извини. Никогда Англия и Франция не объединятся против одного врага, даже если этим врагом будем мы. Они сами непримиримые враги и никакая сила их не объединит. И потом, не полезут они на нас. У нас есть союзник – Австрийская империя и против такой силы даже союз Англии и Франции бессилен, даже если бы он вдруг и состоялся. А Турция? Зачем им за неё вступаться. Нет, неверен вывод твой князь.

– Вам виднее, Николай Павлович. Я тут в деревне сижу, а вы с послами и государями общаетесь. Тем не менее, я, как и обещал построю этот телеграф. Только вот на каких условиях. Я строю кусок и предоставляю смету. Вы оплачиваете, и я строю следующий кусок…

– А почему не весь телеграф? – насупился Государь, понимая, что его сейчас этот дурень оскорбляет.

– Я хорошо знаком с князем Мещерским. Со старшим. Он выделил всё, что у него было до последней копейки на войну с Наполеоном, поверив обещанию вашего брата после войны оплатить поставки. Прошло уже тридцать семь лет, а большей части денег князь так и не получил. Это я вам не в вину Ваше императорское Величество. Пословица есть про царя и псаря, надеюсь слышали? У вас псари превратно иногда понимают свой долг.

– Дерзок ты больно, князь. А что же больницу такую огромную и дорогую за свои деньги построил? – Николай повернулся к сооружению, превосходящему Зимний дворец.

– Это, Ваше императорское Величество, чисто коммерческий проект. Уже в следующем году его строительство окупится, и он начнёт приносить прибыль. Часть её пойдёт на оплату труда докторов в правом и левых крыльях больницы, часть на содержание здание, часть на лечение бедноты в правом крыле больницы, ну а остальное я найду куда потратить. У меня много проектов, в том числе строительство хорошей дороги до Тулы.

Император повернулся к Крузенштерну.

– Николай Иванович, а дорога действительно плоха. Понимаю, вы недавно в должности, но в ближайшее время постарайтесь исправить положение.

Крузенштерн не зря оказывается волновался. Сашка решил с генерала побыстрее внимание отвлечь венценосца.

– Ваше императорское Величество, у меня к вам просьба…

– Слушаю, князь, – сморщился Николай. Не любит просьбы исполнить. Ну, его понять можно к нему всё время с просьбами обращаются. И никогда с приятными.

– Не забирайте от меня академика Ленца в Петербург.

– Да? Ты что князь, мысли читаешь? – совсем насупился, сейчас начнёт молнии пущать.

– Нет, просто напрашивается такое решение с вашей стороны. Анализ опять. Не нужно ему в Санкт-Петербург. По идее, никому не нужно. Сейчас будем ходить по больнице и почувствуете почему. Больные только через неделю появятся. Все почти из Петербурга. В городе плохой, сырой климат, способствующий легочным заболеваниям, и там же множество больных чахоткой или туберкулёзом. В сумме это приводит к большому количеству заболевших. Чахотка болезнь заразная, Анна Тимофеевна, вам, наверное, уже говорила. Там бактерии – звери такие маленькие. И они передаются от человека к человеку при чихании, кашле, через посуду и поцелуи. Даже возможно при рукопожатии. Кашлянул человек, утёрся рукой и здороваться полез, а тот через небольшое время эту руку в рот. Зуб у него заболел или кость застряла.

– Почему же все не болеют до единого, если так легко передаётся эта зараза? – потухли огни в глазах, интерес появился.

– В организме есть… М… другие звери, которые этих убивают. У одних они сильные у других слабые. В Петербурге у многих из-за климата ослаблены. А Эмилий Христианович не богатырь, он там заболеет. Кроме того, денег на опыты на исследования ему там мало будут выделять. А тут хороший климат, коллектив, который он собрал, ученики. И деньги у меня. Он здесь больше пользы России принесёт.

– Необычный все же ты человек, Александр Сергеевич, может тебя нужно министром финансов назначить вместо Вронченко Фёдора Павловича, а то у него одни убытки каждый год, а ты за что не возьмёшься, так сразу прибыль. Читаешь про тебя доклад и диву даёшься.

– После войны с Англией и Францией, Ваше Императорское Величество. Вы же мне не верите. А вот война закончится и вспомните наш разговор, и тогда мне веры больше будет. На этой должности без веры в министра Государя нельзя. Решения будут такими, что вам нравиться не будут.

– Ну и как с тобой быть? Дерзишь Государю, дураком и неучем обзываешь в глаза. Перечишь по любому слову. Опять же дуэль та давняя. Простил, считай. Вот за всё это. Ну и Анну Тимофеевну. Она мне дочь спасла. Ладно, запомнил я князь, твои слова, пойдём покажешь, как телеграф буквенный работает, да потом больницу осмотрим, интересно, как такой дворец внутри выглядит.

Событие пятнадцатое

Стало чудовищно очевидно, что наши технологии превзошли нашу человечность.

Альберт Эйнштейн

Все попаданцы… Ну, книжные, естественно. Так вот, все они сразу прямо не вставая с больничной койки, а все в больных попадают, как давай пулю Минье изобретать и казнозарядные винтовки с металлическим патроном. Берданку.

Виктор Германович, когда это читал, в том ещё времени, то в википедию залазил и проверял, а что же было в реале. И каждый раз оказывалась, что всё уже давно изобретено, и автор просто поленился справочный материал глубже копнуть.

Винтовки, чтобы вооружить команды кораблей Сашке понадобятся через три года. И он точно знает, что к тому времени ничего изобретать не нужно будет, в Америке карабин Шарпса уже будет вовсю производиться. Правда, под бумажный патрон. А для тренировки ребят сейчас и для боя по захвату коралей у наглов хватит прусских игольчатых казнозарядных винтовок Дрейзе. Через год примерно их пруссаки засекретят, но пока не поняли своего счастья и Сашка через подставных немцев себе пять сотен заказал. Более того, привезённые из Эссена дрейзерские винтовки Сашка чуть усовершенствовал, заболел болезнью всех попаданцев. Отлил пулю Петерса с полой юбочкой и сделал патрон картонный на её основе. В результате обтюрация улучшилась, дальность увеличилась и точность так вообще серьёзно улучшилась. Минусы тоже появились. Скорострельность упала до четырёх выстрелов в минуту. Нужно было извлекать картонную гильзу из ствола специальным приспособлением. Но ведь это только для одного боя, ну, максимум для двух. Кроме ружей Дрейзе прямо под боком в Туле на заводе Сашка купил десяток монструозных винтовок. Это было отечественное стержневое крепостное капсюльное ружью образца 1839 г. конструкции Куликовского. Калибр ружья 8,33 линии, то есть 21,16 мм. Длина ствола 1274 мм, а всего ружья? – 1811 мм. Вес ружья 10,94 кг. Там с первыми казнозарядными образцами всё было плохо, не держала пороховые газы и вечно ломалась поворотная камора и Куликовский сделал тогда ружьё крепостное дульнозарядным. Сашка купил десяток не новых, а тех, что списали и бросили пылиться казнозарядных по цене лома, мол, мне стволы на самогонный аппарат надо, и отдельно заказал систему игольчатого ударника, как у карабина Драйзе. Ну, и пулелейки под пулю Петерса. В результате у него получился вполне рабочий монстр, который стрелял на тысячу метров с лишком и пробивал при этом дюймовую доску. Если в море придётся захватывать английский фрегат, то десять специально обученных снайперов успеют выбить командиров, стоящих на палубе, а возможно и канониров тех орудий, что на палубе. На море качка. (А когда на море качка и бушует ураган, приходи ко мне, морячка я тебе винтовку дам). Ну, кто не знает. Потому снайперов учили стрелять, положив на платформу, закрепленную, как качели, и с неё они тоже научились стрелять и попадать. Богами не стали, но таких в мире всего десять человек, и ружей таких в мире тоже всего десять.

Почему Сашка не поделился с полковником Куликовским наработками. Да, потому что шпионов как грязи в России, и такая вундервафля сразу попадёт к англичанам, французам и пруссакам. Зачем вооружать врагов таким оружием⁈ И так не всё будет хорошо в Крыму. Нахимова вон пулей из винтовки англичане грохнут. Как раз пулей Минье. А дай им такое оружие, они всех наших офицеров перестреляют.

Самое сложное было с пистолетами. Сашка из тех блужданий по интернету точно помнил, что Дрейзе изобретёт первый в мире барабанный револьвер. Спросил его засланный казачок, а Иван Николаевич (Иоганн Николаус фон Дрейзе) подаёт ему однозарядный дивайс. Привезли десяток Сашке, он их осмотрел, опробовал и решил вперёд немецкую инженерную мысль не толкать. С ними потом воевать. Заказал двести пистолетов и на тульском заводе оружейном ему сделали из них сто двухствольных. Барабан было придумать легко. Но опять первыми своих вооружат те же немцы и французы с англичанами. Нет. Всё после войны. В том числе и жаропрочные стали для иглы. Пусть сейчас её приходится менять через двадцать выстрелов. Тяжело себе представить бой на корабле, где придётся стрелять больше двадцати раз. Не компьютерная игра ведь, а реальная жизнь.

Глава 8

Событие пятнадцатое

Взгляните на вещи как немцы – реально.

Гоголь

Про то, что собирается в Пульмонологический центр прибыть какая-то монаршая особа, не врали. Николай привёз её с собой. Фридерика Луиза Вильгельмина Амалия Прусская. Бабушка такая. Бледная и кашляющая. Хотя – тетка пусть. Она внучка Фридриха Вильгельма и получается… Блин! То ли тётка Александре Фёдоровне – Государыне Российской, то ли троюродная сестра? Или двоюродная? Там этих пруссаков плодовитых половина Пруссии, куда ни плюнь – принцесса или королевна.

Ну, да не важно. Привезли с десятком служанок и компаньонш, даже негр один есть среди слуг. Где же мы всех вас хоронить… а, размещать будем.

Сашка не ошибся. Николай Павлович Анну наградил орденом Станислава. При этом, надо отдать Палычу должное, не поскупился, и всё за ту же больницу наградил и Росси, и Пирогова. И даже князя Болоховского не забыл. Всем по Станиславу. На этом дождь наград не закончился. Анька авансом получила прусский орден. Эта самая принцесса пятидесятилетняя привезла его с собой.

Называется – женский орден Луизы (Luisenorden). Учрежден, как объявила принцесса Амалия при вручении, 3 августа 1814 года королем Фридрихом Вильгельмом во время освободительной войны с Наполеоном в честь своей, умершей в 1810 году супруги королевы Луизы. Это такой крест чёрный, а в центре окружённый звёздами на синем поле инициал L. Сашке висюльку немецкую не дали. Так и не женщина. Крест ему не понравился, эдакий гитлеровский.

Николай ничего плохого не сделал Сашке. Осмотрел телеграф, осмотрел больницу и все три военных училища, даже завод по производству подсолнечного масла весь облазил, перемазавшись в дёгте и в самом масле, и сам попробовал давить масло на прессе. И отхлебнув потом из кринки, куда надавили, долго перекатывал продукт в роте царственном и облизывался. Похвалил. «C’est bon». Говорили вообще почти всё время на языке Фантомаса. Ну, за девятнадцать лет Кох лягушачий язык выучил. В Питер Николай Павлович увёз с собой пуд халвы. Тара такая. Оптом же Сашка в основном торгует. Не полупустую же коробку давать – дарить. И самое главное – он (Ле император) продиктовал тому самому писарчуку договор с князем Болоховским о строительстве за счёт казны сим князем телеграфа буквопечатающего от Тулы до Санкт-Петербурга с поэтапным вводом в эксплуатацию. Срок два года. Кох просил три. И рык услышал, правда, в первый и последний раз.

Почти месяц после этого Сашка бегал по губернии, и до Москвы даже добегал, с организацией этого строительства. Тут Росси на поможет. Тут нужны десятки тысяч, а то и миллионы столбов телеграфных. Нужен креозот. Ну и проволока. Повезло, что Россия. С двумя вещами в ней точно проблем нет с деревом и всем, что из дерева делают. Креозот же из дерева?

Обломался. Креозот ещё толком никто не получает. Его недавно немцы только открыли. А чем тогда шпалы на Николаевской железной дороге строящейся пропитывают? Вот для этого поездка в Москву и понадобилась. Пришлось разбираться. Нужна та самая сухая перегонка древесины. И строить завод нужно в Карпатах. Нужен бук. Ну или нужно коксовое производство налаживать. Не время, да и нет угля нормального в Туле. А завод – это постоянное присутствие Сашки. В России просто специалистов нет. А тут? Какие, нахрихтен беобахтен, Карпаты? Пришлось искать в Московском университете Сашке человека, который знаком пусть и по переписке с тем самым открывателем креозота Карлом Рейнбахером (Carl Reichenbach). Хоть тут повезло. У немца в Филлингене и Хаусахе в регионе Шварцвальд на юге Германии, а теперь ещё и в Бадене, есть металлургические предприятия, на которых креозот является ненужным побочным продуктом. Весь объём на годы вперёд Сашка у него скупил. До Варшавы есть железная дорога. А вот дальше русский господин, как хотите, перевозите сами. Будет в дубовых бочках. Ничего, своё дотащим. Общаясь с немцем, Сашка разорился на курьерах. Там в Европе телеграф, а здесь до Варшавы только галопом.

Но от идеи построить свой завод по производству уксуса из древесины прямой перегонкой Кох не отказался, с тем же Рейнбахером он параллельно заключил второй договор о поставке из Бадена оборудования для этого заводика и установке его и наладке под Тулой силами дойчей. Пней после раскорчёвки леса и прочих отходов лесозаготовки всегда в избытке, сейчас просто сжигаются, а тут пользу начнут приносить. Заводик свечной можно будет всё-таки построить, будет уксус и можно стеарин получать в промышленных объёмах. И это никак его ламповому бизнесу не повредит. В церквях никто ламп не зажигает, там по-прежнему используют свечи и дешёвый стеарин выбьет с рынка все остальные свечи. А воск, который сейчас десятки его пасек выдают? Ну, полно применения кроме свечей. Вощёная бумага, например, нет же полиэтиленов мешочков. Пропитка кожи, чтобы сделать водонепроницаемой. Полировка мебели и паркета. Ну и на Запад кто мешает продавать? Там с руками отрывают.

Плюсом своего заводика по сухой перегонке древесины будут и побочные продукты, там ведь, если что, получается приличное количество скипидара. Это ещё больше снизит цену на его спирт светильный. Если берёзу перегонять, то дёготь получится. Так что сто тысяч рублей, что запросил жадный немец за строительство завода по перегонке древесины Сашка не пожалел. Их нет, но банк под залог всех его имений выдал требуемую сумму. Ничего. В следующем году Пульмонологический центр опять под миллион рублей принесёт. Из них и проценты можно погасить и сам кредит отдать. А заводик-то уже будет работать!

Событие шестнадцатое

«Я никогда не встречал русских, которые грустят. Стоило мне представиться, назвать свою профессию и родной город, как они все начинали дико ржать, не понимаю почему.»

Хулио, гондольер из Гондураса

Он мне не друг и не родственник —

Он мне заклятый враг,

Очкастый частный собственник

В зелёных, серых, белых «Жигулях».

Вспомнилась песня товарища Высоцкого. Это к транспорту. Перед походом посольства Великого посла Великого хана Великого Джунгарского ханства к последнему морю Сашка решил смотр конезаводства своего провести. Именно на лошадях решил он с сотней калмыков добираться до Одессы.

Сказать, что формирование новой породы лошадей закончено, так нет ещё. Но и обратное сказать нельзя. Существует два табуна лошадей. В одном, как бы элита, которая полностью соответствует заданным Сашкой параметрам. Во втором отбраковка, но отбор очень строгий, и это не калек мелких табун, а табул высоких, мощных и красивых лошадей. Параметры простые. Рост в холке – 175–195 сантиметров. Цвет – вороной. Допускаются мелкие пятна на брюхе или морде. И обязательно мохнатые ноги. Фризы порода красивая. Но там высота жеребцов еле дотягивает до 175 сантиметров, а кобылы и по 160 бывают. Кровь шайров, битюгов и Суффолков с Клайдсдейлами добавила роста и мощи, но подпортила масть. Потому и два табуна. И табуны почти одинаковые по количеству. В обоих по двести примерно представителей транспортных средств. Раз в четыре года табун удваивается и к началу войны, если вдруг что-то пойдёт не так, и придётся воевать на суше, то Сашка сможет армии поставить приличное количество тяжеловозов для транспортировки артиллерии.

Сейчас ему с Аюком и Уланом нужно было отобрать для перехода к Новороссии сто двадцать лошадей. Сто десять калмыков поплывут дальше на пароходе, ну или чего подвернётся под руку, а десяток пастухов погонят коней назад.

– Может продать по дороге часть? Тех, которые совсем породе не соответствуют. На овсе разоримся, – оглядывая со смотровой вышки второй табун в подзорную трубу, предложил Сашка главным калмыкам.

– Плодать мозно. Цё не продать. Однако в том году какого класавца плинесла Пестлая, – отрицательно покрутил головой главный табунщик. Старенький уже, весь белый. Особенно усики и небольшая бородка.

– Аюк, не жадничай. Это единичный случай. Давайте, отберём те сто двадцать на которых поскачем, и из них тех, которых попробуем продать по дороге. Тоже ведь не простое занятие. Не у каждого в кармане лежит полторы тысячи серебряных рублей, чтобы эдакого монстра себе прикупить. Москва город большой, возможно несколько там купят. Я подумаю про обратный маршрут, так чтобы он через крупные города проходил.

Весь день отбирали. И на следующий отбирали. Эта кобыла намечена на продолжение породы в этом году. Этого жеребца нельзя, этот медленный, всех тормозить будет. Чистых шайров вообще нельзя. В результате из бракованного табуна сто двадцать лошадей не нашли. Всего восемьдесят семь. Пришлось на четвёртый день скрепя сердце отбирать жеребцов из породистого табуна. Хуже нет. Аюк матерится на всех мировых языках, некоторые выражения, которые до того Сашка не слышал, даже записал. Ввернёт на приёме у королевской башки английской. Отобрали. При этом Сашка и сам в конце понял, что этот поход замедлит на год почти создание табуна в тысячу лошадей породы Будёновская, как её Сашка обозвал. Нет, Болоховская не звучит. Блёкло как-то. Пусть будет Будёновская.

Отобрали, поплакали и тут в отпуск приехал их старший сын, ну, Ксении и Николая Ивановича старший сын – Николай. Он дослужился уже до капитана. Не гвардеец – обычный артиллерист в обычном полку. И сам в гвардию не рвался и Сашка с Анькой его отговаривали. Столица с её соблазнами и жизнь гвардейских офицеров – это испытание, которые не все могут пройти, тем более воспитаны были Болоховские совсем по-другому. Ни пристрастия к алкоголю, ни к табаку, ни к играм азартным. Будут в гвардии белыми воронами и вечно подначивать их будут. Что ты и за Государя императора пить с нами не будешь? Да я тебя, сопляк, за это на дуэль вызываю. Николя его убьёт или ранит. Его в отличие от великовозрастного повесы учили лучшие учителя в стране, и он учился годами. Можно сказать даже десятилетиями. Убьёт и чего? Разжалуют и на Кавказ. Под чеченские пули? Зачем? Примерно так на семейном совете и сошлись. Сейчас Николай служит в первом батальоне 65-го пехотного Московского Его Величества полку. Командир батареи 12-ти фунтовых орудий. Для транспортировки пушек князь Болоховский подарил полку двенадцать выбракованных по масти здоровущих коней. Мало, конечно, но больше не взяли. Не прокормить, мол. Они – эти двенадцать овса съедают, как полсотни обычных лошадок. Сашка посмеялся и теперь присылает каждые три месяца овса в полк несколько подвод, для своих бывших лошадок. Мы в ответе за тех, кого… вырастили.

Мать, её за ногу, она же Анька, рассказала Николаю, что Сашка рано весной уезжает на целом табуне с целой толпой калмыков незнамо куда и ей не говорит.

Сын выслушал, а потом отвёл папана воздухом подышать и предупредил.

– Назад кони могут не все вернуться, а то и вообще никто не вернётся.

– Это как? – Сашка про преступность слышал, естественно, но напасть на огромный табун под охраной десятка очень хорошо вооружённых и боевых калмыков, это надо приличную банду иметь. – Цыгане сведут?

– Не, папан, всё проще. По дороге любой офицер из снабжения увидит эту красоту и захочет конфисковать. Выдаст калмыкам расписку, что мол конфискованы по служебной надобности, за деньгами обратиться в полковую канцелярию. А там дадут сорок рублей ассигнациями. Лошадь мол была старая и хромая. Только траты на неё. Забили уже. А сами, понятно, на рынок и продадут за тысячу, побыстрее, чтобы без торга.

– Хрена се! А ведь прав ты, Колька. Могут покуситься. Да, правду говорят, что не ту страну назвали Гондурасом.

Событие семнадцатое

«Без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек»

Вахтёрша общественного туалета

Колька пробыл дома неделю. Оказывается, жениться надумал. Просил предков приехать в Москву пообщаться с будущими родственниками. Зовут главу семейства стремно, но громко. Граф Максимилиан Карлович Цёге-фон-Мантейфель.

– Николай, ты попроще не мог фамилию у дивчины выбрать? – Сашка попытался с ходу выговорить фамилию будущих родственников. – А как невесту зовут? Не Клара?

– Почему Клара? – сморщил нос жених. Обиделся.

– Ну, Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет, – вспомнил свои поговорки Сашки.

– Нет, её, как маман зовут, Анна. Анна Максимилиановна.

– И чем Максимилиан Карлович занимается? – вставила свой рубль и Анька. Не отнять у кикиморы практичности.

– Он преподаватель в Московском университете. Медицину преподаёт. А дед живёт в своих имениях в Эстляндской губернии, занимается сельским хозяйством. Приедет если на свадьбу, то опытом обменяетесь.

– А чего, съездим. Вместе с тобой и отправимся. В свете того, как ты меня запугал, нужно мне и матери твоей старые связи поднять. Заручиться парой бумаг, чтобы при прочтении оных у предполагаемых конокрадов самопроизвольное опустошение мочевого пузыря произошло. А тесть твой их потом лечить будет за большие деньги.