Текст книги "Камень королей (СИ)"

Автор книги: Елена Середа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 90 страниц)

И ради этого Сони убил Гередьеса? Все это, получается, зря?

Он тяжело вздохнул, ощущая себя втянутым в круговорот бессмысленных убийств. Шен, однако, истолковала это иначе. Она отвернулась от Ниланэль, которую созерцала с явным удивлением, и пристально оглядела Сони.

– Что такое? Где-то еще болит?

Одна рука сехенки потянулась к его голой, покрытой синяками груди, вторая – к ряду лекарств.

– Нет! – быстро выговорил Сони. – Спасибо, Шен. Ты божественный лекарь.

– Ну…

Она с сомнением окинула его взглядом, но на помощь Сони пришла Ниланэль. Судя по тому, как фальшиво это выглядело, стражница была только рада заговорить о чем-нибудь другом, чтобы все поскорее забыли о произведенном ей неприятном впечатлении.

– Это правда. То лекарство от боли в пояснице, которое вы дали моей матери, очень ей помогло. Она просила передать огромную благодарность и обещала помолиться за вас перед богами.

– Ах, это мелочи, – с притворным равнодушием ответила Шен, но ее глаза загорелись удовольствием. – Жаль, я не смогла помочь вашему мальчику.

– Его болезнь не вылечить никак. Спасибо вам хотя бы за то, что попытались.

– Да, ты молодец, Шен, – встрял Сони в этот обмен любезностями. – Мне можно одеваться?

– Можно, мазь уже впиталась, – буркнула она, не услышав в его голосе достаточно благоговения.

Он с облегчением соскользнул со стула и натянул рубашку с курткой. Рисоваться перед Ниланэль было, конечно, неплохо, но Сони уже слегка замерз. Топили в лазарете слабо – больных здесь было мало, и драгоценные дрова на них не тратили.

– Его нужно починить, – стражница указала на мундир Сони. Он рассеянно глянул вниз. Результатом схватки с насильниками стала дыра на локте, появившаяся, когда он упал на мостовую, и несколько грязных пятен, включая кровь, которую будет трудно отстирать. – Я слышала, что вы хоть и гвардия, а с прачками у вас здесь беда. Если хочешь, зайди ко мне завтра, я зашью и помогу отчистить.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Сони. – Я зайду.

Он широко улыбнулся и получил робкую улыбку в ответ. Да, воспользоваться ее предложением определенно стоило. Пускай она просто зашьет мундир.

Торопливо собравшись, пока его не втянули в очередную длинную беседу, как любят женщины, Сони попрощался с ними и вышел из комнаты. Повод спешить у него был – до выхода в дозор оставался всего час, а он еще намеревался поболтать с Каленом. Однако, прикрыв за собой дверь, Сони на мгновение замер. Он сам не знал, почему – то ли надеялся услышать, как его будут обсуждать Ниланэль и Шен, то ли собирался с силами перед тем, как пойти к командиру. Но чего бы он ни хотел, донесшийся разговор был совсем не таким, какой Сони ожидал.

– И много в Квенидире людей, которые отсылают своих родственников к мятежникам, хотя сами служат истинной королеве? – без привычной жизнерадостной интонации поинтересовалась Шен.

Ниланэль выдержала паузу. Наверное, смутилась.

– Простите, но я ведь объяснила, что защитить их как-то иначе невозможно, – словно извиняясь, сказала она. – Госпожа Шен… Вы же не пойдете докладывать обо мне королеве?..

– Нет, – тон сехенки был сухим. – Думаю, она и так обо всем знает. Ну а я всего лишь любопытствую, не проиграем ли мы генералу Таннесу, даже если успешно отразим атаку када-ра и спасем Север.

– Не проиграем. С такими магами, как лейтенант Кален и его отряд, мы не проиграем никому.

В ее голосе звучало столько жара… Почувствовав сжимающийся в горле комок, Сони отступил от двери. Что стражница скажет дальше, он слышать не хотел. Отряд разделался всего с несколькими Пожирателями Душ, а она, кажется, считала магов чуть ли не святыми, которые преподнесут победу на блюдечке. Бездна с ней, с этой верой, народу в безвыходной ситуации нужно во что-то верить, но если бы Ниланэль знала, в каком состоянии на самом деле Кален, то что она сделала бы? Сбежала под крыло к Таннесу вместе с Виллетой и Кийданом?

Сони оборвал мысль. Ниланэль – честная женщина. А Кален… Что ж, нужно пойти и удостовериться, не стало ли ему лучше. А заодно сообщить, что он стал символом грядущей победы над врагами и болеть ему теперь нельзя.

* * *

Дверь в комнату для больных была широко распахнута. Сквозняк свободно гулял между кроватями и улетал в коридор, прихватывая за плечи прохладно одевшихся гостей лечебницы. Сони, войдя на цыпочках внутрь, чтобы ненароком никого не разбудить, посетовал на чью-то безалаберность и беззвучно запер за собой дверь.

Пахло развешанными повсюду травами. В опрятном помещении с дочиста вымытыми деревянными полами стояло пять кроватей. Заняты из них были всего две: на одной лежал Кален, на второй тяжелый сон сморил молодого мага, которого случайно ранили на тренировке. Он находился в лазарете уже три или четыре дня, и Сони еще ни разу не заставал его в сознании.

Кален ворочался в углу. Шерстяные одеяла были сброшены с кровати, оставляя незащищенной его исхудавшую фигуру. Кроме бинтов, перетягивавших исшрамленную грудь, и льняных штанов на нем ничего не было, но холода он, судя по всему, не испытывал. Сони испуганно всмотрелся в бледное лицо командира, выискивая признаки лихорадки, которая непоправимо долго его жгла и до сих пор изредка возвращалась. Волосы Калена спутались, синяки под глазами углубились, однако характерного румянца на заострившихся скулах не было. Сони с облегчением выдохнул.

– Ты чего это тут раскидался? – тем не менее возмутился он шепотом, поднимая одеяла.

– И тебе светит солнце, – уныло откликнулся Кален, с трудом повернув негнущуюся от постоянного лежания шею. – Будешь зудеть, как проклятые лекарки? Не суй мне эти одеяла, они мешают. И дверь отвори обратно, а то тут дышать нечем.

– Так это ты ее распахнул?!

– Да. И не рассказывай мне, что я застыну, – быстро произнес он, стоило Сони открыть рот. – Я северянин. Нечего всяким южанам указывать, как я должен мерзнуть.

Сони пожевал нижнюю губу, раздумывая, не взъяриться ли и не укутать ли его назло.

– Ты стал занудой, – заметил он.

– А ты – врединой. И, кстати, можешь не шептать. В этого парня влили столько лекарств, что он конец света проспит.

Нрав у командира определенно испортился. Удивляться тут, впрочем, было нечему.

Лучше всего он, наверное, чувствовал себя, когда балансировал на грани жизни и смерти и находился в постоянном забытьи. Тогда Кален даже не осознавал, где он и что с ним. Раньше Сони был уверен, что это худшая стадия болезни, однако по опыту командира убедился, что некоторые могут считать иначе. Когда кризис миновал, состояние Калена было далеко даже от удовлетворительного, хотя Виньес долго пытался всех убедить (и в первую очередь самого себя), что он по обыкновению сорвет с себя повязки и снова примется руководить. Но этого не произошло. Болезнь длилась ненормально долго, Кален кашлял и еле шевелился. Ограниченный в простейших движениях, мучимый постоянной болью, он торчал тут почти два месяца, в кратких передышках между приступами лихорадки и болезненным сном вынужденный общаться лишь с врачами и другими пациентами. Ему, привыкшему действовать, было нестерпимо сидеть сложа руки и ждать, когда помощница лекаря принесет ему сваренную на воде кашку и скупо расскажет какую-нибудь новость, в то время как вокруг ежедневно происходили десятки важных для Кинамы событий. Сони только порадовался бы, если бы ему позволили месяцок поваляться в постели, пока остальные работают. Но Калена бездействие изводило до колик. Сначала. А потом…

А потом наступила апатия, которая изредка прерывалась раздражительным настроением, как сегодня. Он часами мог смотреть в потолок или ворчать из-за какой-нибудь мелочи. Перед товарищами он старался держаться молодцом, однако силы его часто подводили, и не обнаружить перемену было невозможно. Это так не походило на командира, что у Сони все переворачивалось внутри. Кален как будто бы потерял желание жить, и поэтому выздоровление настолько затягивалось. Сони не понимал, почему это произошло. Он знал лишь то, что нужно каким-то образом пробудить его волю, но как это сделать, не представлял.

Пока командир устраивался поудобнее, чтобы не тревожить рану, Сони подтянул к его кровати свободный стул. Вблизи стал сильнее различим тяжелый запах гноя, который подавляли сушеные травы.

– Новости выкладывать?

– Разведчики же так и не нашли, где прячутся Дети Ночи, чтобы мы могли выступить им навстречу? Нет? Тогда остальное я знаю. После полудня ко мне заходил Дьерд и рассказал самое главное.

– Дьерд? – Сони весело оскалился. – Ну и как он тебе?

Командир усмехнулся.

– Мы все тощаем от недостатка продовольствия, а он поперек себя шире становится. Хорошо он устроился у королевы. Зря только в Кольвед напросился – надо было остаться с Эмьир. Хватит ему за смертью гоняться, а он все никак успокоиться не может.

– Он выполняет свой долг, – повторил Сони слова, которые сказал ему сам Дьерд в ответ на подобный укор.

– Скорее охотится за приключениями. Такие, как он, должны жить, а умирать от атаки када-ра нужно тем, кто действительно виновен. Но они, похоже, не доживут до сражения.

Его обескровленные губы искривила странная гримаса. Что она означала, для Сони осталось загадкой, а спросить он не успел.

– У тебя синяки, – заметил командир. – Свежие. Что случилось?

– А, это меня на тренировке поколотили, – соврал Сони. – Капитан Оллет уверен, что каждый гвардеец обязан быть отменным фехтовальщиком, но боец на мечах, как ты помнишь, из меня не очень.

Лучше Калену не знать, что случилось у лечебницы. Волноваться ему не стоит, к тому же в его нынешнем состоянии он может и обозваться или будет битый час распекать подчиненного за безголовость.

Бывшего подчиненного. Сони никак не мог привыкнуть к тому, что теперь его командир, пусть и временный, до выздоровления Калена, это капитан Оллет. Его нельзя было назвать плохим человеком, наоборот, он очень боялся прогневить богов и, в отличие от других офицеров, никогда не кричал на солдат, но Сони он все равно не нравился. Главной проблемой было даже не то, что его приказы отдавали армейщиной, от которой Сони тошнило: ложиться спать в одно время, застегивать ремень именно таким образом, копать отсюда и до обеда… Основным недостатком Оллета было то, что он не Кален.

– И как он тебе? – словно прочитав его мысли, спросил командир.

– Ревнуешь? – хмыкнул Сони. – Не переживай. Я дождаться не могу того момента, когда ты наконец выйдешь из лазарета.

– Зачем мне отсюда выходить? Это же чуть ли единственное место, кроме замка, где сейчас кормят свежим хлебом! – пошутил он.

Сони попытался улыбнуться, однако ощутил, что улыбке не получилось задержаться на лице. Если бы Кален и правда хоть что-нибудь ел! Присматривающий за ним лекарь признался, что миски от него уносят почти нетронутыми.

– Тебе следует есть побольше, – посоветовал Сони. – Если не нравится, как готовят здесь, я могу принести что-нибудь из города. Или попрошу Дьерда, чтобы он стащил для тебя немного королевских харчей. Ему они явно на пользу пошли. Может, и ты скорее поправишься.

Сони и так догадывался, что его предложение бессмысленно – претензиями к еде Кален не отличался и всегда ел то, что дают. Вспомнить хотя бы ту мерзкую кашицу, которую сехены выдавали за суп… Но когда командир отрицательно покачал головой, настроение Сони все равно упало.

– Тогда что нам сделать, чтобы ты встал? – в отчаянии спросил он. – Сплясать перед тобой? Попасть в передрягу? Привести королеву, которая официально прикажет главному Орлу Гайдеварда выздороветь?

– Ничего не надо, – тихо произнес Кален. – Не стоит тебе и таскаться сюда каждый день. Уверен, в замке и без меня куча дел.

– А как еще заставить тебя бороться за выздоровление?!

От досады Сони хотел стукнуть кулаком по маленькому прикроватному столику, но вовремя опомнился, что они в комнате не одни.

– Никак.

Ответ командира был таким же бесцветным, как его глаза. Когда-то они сияли синевой горных озер, а теперь поблекли, посерели, как тающий по весне снег.

– Не бойся за меня, Сони. Я еще выйду отсюда – по крайней мере, когда появятся када-ра. Дьерд и Шен передали мне, что королева видит меня во главе атаки наряду с Вьюрином и другими сильными магами.

– Тебя считают символом победы, – добавил Сони. – Не только Невеньен. Слухи о том, как ты убивал Пожирателей душ, защищая нас с Сехом и Кийданом, разнеслись по всему Кольведу.

– Значит, я обязан оклематься к тому времени, чтобы никого не разочаровать, – слабо улыбнулся Кален. – Видишь, какая у меня отличная цель, ради которой нужно бороться за жизнь. Так что нечего упрекать меня в безволии.

Он иронизировал – это было намного лучше, чем недовольное бурчание или черная меланхолия. Тем не менее Сони отчетливо чувствовал, что Кален его обманывает. И будет обманывать. Командир всегда старался не показывать свои слабости, нарочно создавая у подчиненных впечатление, будто он железный. С одной стороны, это было хорошо, иначе некоторые члены отряда перестали бы держать себя в руках. С другой – он не был железным. Когда ему требовалась помощь, он это отрицал, тем самым ухудшая собственное положение и притом искренне думая, что делает все правильно. Наверное, это была определенная форма заботы – Кален давно доказал, что подчиненные ему ближе родного брата, и пытался уберечь их от лишних тревог. Если так, то Сони не собирался поддаваться на эту уловку.

– Вот что, – решительно произнес он, взяв одеяла, которые сам же сложил в изножье кровати. – Если уж наши цели совпадают в том, что ты должен выздороветь, тогда ты не будешь сопротивляться …

Командир возмущенно дернулся, когда Сони начал заворачивать его в одеяла, но болезнь сделала его слабым, а без магии и майгин-таров он не мог насильно развернуть упрямого подчиненного. Спеленать Калена, как младенца, ничего не стоило, и уже через десяток ударов сердца Сони довольно рассматривал дело своих рук. Уголки шерстяных полотен были подоткнуты, а из-под верхнего края торчали только нос да заросшие светлой бородой щеки командира.

– Паразит, – пробормотал Кален. Злости в его голосе не слышалось – он слишком устал, чтобы сердиться по-настоящему. – Поглоти тебя Бездна…

– Потерпишь, – назидательным тоном ответил Сони. – Ты бы наверняка сделал для меня то же самое.

Он против воли усмехнулся.

– Сделал бы. И даже больше.

– Значит, я приду завтра и проверю, лежишь ли ты под одеялами и как ты питаешься. Если мне что-то не понравится, – Сони ткнул в него пальцем, стараясь выглядеть построже, – берегись. Пощады не будет.

– Уговорил, – кивнул командир. – Буду паинькой. Безропотно проглочу наипротивнейшие лекарства, которыми меня пичкают каждые несколько часов, и даже не буду жаловаться, если придет Шен и начнет по-живому отрезать от меня куски. Мне кажется, она уже прочувствовалась и получает удовольствие от моих стонов. Надо признать – еще немного практики, и из нее выйдет лекарь в сто раз лучше, чем любой из столичных. Ей единственной удается выдавливать из меня мольбы прекратить мучения.

Он опять наполовину шутил, наполовину вредничал. Сони вздохнул.

– Ты неисправим. Но помни: я от тебя не отстану.

– Не сомневаюсь, – уголок губ командира приподнялся. – Вы только определитесь с Виньесом, кто из вас в какой день будет меня проверять, а то он тоже угрожал мне небесной карой. А если еще и Дьерд что-нибудь подобное заявит, то я ваших проверок не переживу.

Его бухтение могло продолжаться часами. Сони пропускал все это мимо ушей – Кален все равно жаловался не всерьез. На самом деле ему льстило внимание, и он наверняка расстраивался бы, если бы подчиненные к нему не приходили. Жаль, что Сех его игнорировал… Но командир о нем как будто и не вспоминал, удовлетворяясь короткими сообщениями, что сехен занят и у него все в порядке.

Попрощавшись, Сони замер на пороге и в последний раз глянул через плечо на Калена. Он уже успел расслабиться, и маска, разработанная специально для посетителей, слетела с его лица, куда вернулось выражение боли. Но главное – глаза командира снова стали пустыми и безжизненными.

Ничего, он еще встанет на ноги. Уж Сони для этого постарается.

* * *

Кабинет лорда Гараса, любезно предоставленный королеве для ее нужд, выглядел по-северному аскетично. Близящееся к зениту солнце бросало лучи на стол, несколько кресел возле гранитного камина и, конечно, набросанные в несколько слоев ковры. Ни украшений, ни чайного столика здесь не было, и ничто не отвлекало от дел. Впрочем, Невеньен подозревала, что владелец Кольведского замка так обставил помещение ненамеренно. Судя по тому, что она видела, Гарас немного времени уделял труду.

То же, чем в предстоящие часы займется сама Невеньен, зависело от стоявшего перед ней темноволосого командира разведчиков. Его голубые глаза были ясными, взгляд – прямым, даже нагловатым. Губы мужчины всегда складывались в полуулыбке при виде королевы – его, похоже, забавляло докладываться не внушительному Ламану, а юной девушке. Несмотря на это, невысокий юркий Кийти, всегда носящий немаркую одежду зелено-коричневых тонов с капюшоном, Невеньен нравился. Он умел работать. Приказы исполнял четко, делал все быстро, лишнего не болтал. Поэтому, наверное, и дослужился до достаточно высокого для простолюдина звания, хотя начинал всего лишь звероловом.

– Мы обыскали местность тут, тут и тут, – он склонился над лежавшей на столе картой и обвел пальцем области, где побывали его подчиненные. Под обломанными ногтями у Кийти скопилась грязь, но Невеньен это не раздражало. Он выполнял срочнейшее задание, и времени прихорашиваться перед королевой у него не было. – Там пусто. Мы проверили также гору Тивергрет. Тамошние охотники говорили, что заметили нечто похожее на Детей Ночи.

– И что? – нетерпеливо спросила она.

– Ничего, – разведчик состроил гримасу. – Мы облазили гору вдоль и поперек и не нашли ни следа чудовищ. Охотникам просто привиделось.

А надежда была так близко…

– Какой будет ваша следующая цель?

– Я бы советовал отправить людей на эти две горы, – Кийти снова указал на карту. – Пока мы обследовали другие цели, но здесь тоже есть глубокие шахты. Если учитель Кольин прав, они могли заинтересовать када-ра.

– Хорошо, так и поступим, – она макнула золоченое перо в чернильницу, торопливо заполнила подготовленную секретарем бумагу и передала ее Кийти. – Если у тебя больше ничего нет, можешь идти. Об остальном я позабочусь.

– Как прикажете, моя королева, – разведчик поклонился и направился к выходу, однако у двери вдруг остановился и обернулся, приковывая к себе удивленный взгляд Невеньен. – Спасибо вам. Вы первый командир, с которым удается поддерживать такой высокий темп работы.

– Это на благо всего кинамского народа, – смутилась она.

– Вот за это и спасибо.

Кийти еще раз поклонился и наконец ушел. Невеньен, вздохнув, откинулась на спинку кресла и вытянула ноги.

Высокий темп работы… Она всего лишь делала то, чем не могли или не успевали заняться Ламан и Вьюрин. Если по-правильному, то Кийти должен был докладывать сначала Ламану, но он умчался разбираться в беспорядках, случившихся в близлежащей деревне. Когда генерал вернется, никто не знал, а медлить было нельзя.

Разведчики Кийти оставались единственным шансом найти Пожирателей душ и напасть на них первыми, до того как они примутся уничтожать население Кольведа. Принять бой в городе значило повысить риск того, что произошло в Квенидире. Тогда паникующие жители стали давить друг друга, и сейчас кое-кто заявлял, что от рук земляков погибло не меньше северян, чем в пастях када-ра, – как и в Аримине, когда многие задохнулись в учиненных соседями пожарах. Допустить ничего подобного Невеньен не имела права.

К тому же многие закономерно боялись, что Дети Ночи нападут не на Кольвед, а на какой-нибудь городок или переполненный поселок, которые десятками окружали главный северный город. В прошлый раз расчеты ученых оправдались, но полагаться на то, что их предсказание сбудется и теперь, было опасно. С каждым днем в Кольведе становилось все меньше людей – они убегали, искренне думая, что чудовища их не настигнут. Но если здесь не будет людей, зачем када-ра сюда прилетать? Они выберут другое место, возможно, размером не крупнее Тихого Лога. И тогда снова будут жертвы, а армии магов снова придется разыскивать порождения Шасета.

Тем не менее город к бою с Детьми Ночи был готов. И только боги знали, каких усилий стоило этого добиться. Пусть Невеньен по неопытности выполняла далеко не все задачи главнокомандующего, каким должен быть король, на ее плечи легло немало. Взять хотя бы лорда Гараса…

В кабинет постучали. Она вздрогнула, испугавшись, что боги прочитали ее мысли и действительно послали к ней Гараса. Этот человек не был мерзким, но Невеньен от него подташнивало. Старый, еле дышащий на ладан интриган только и думал о том, чтобы уехать из города, бросив подданных на произвол судьбы. Позволить ему это было нельзя. К счастью, его молодой женой была Мьетал, первенец генерала Стьида, счастливая обладательница самой выгодной партии из всех его дочерей. Пара писем из столицы, напор Невеньен – и Мьетал быстро убедила мужа, что уехать они ну никак не могут. Их дети отправились в безопасное место, но сами супруги остались в замке. Все бы хорошо, однако они не всегда одобряли то, как королева распоряжается их владениями. Причем хозяйка замка причиняла беспокойства не меньше, чем ее благоверный. Общих воспоминаний об Острых Пиках у них не нашлось, потому что Мьетал выдали замуж, когда Невеньен исполнился всего годик. Зато нрав у сестрицы был не подарок, вдобавок она изо всех сил выискивала время «пошушукаться» с коронованной родственницей. А так как с недавних пор Невеньен с подозрением относилась к сестринским отношениям, то Мьетал она старалась избегать.

– Кто там? – осторожно спросила Невеньен у слуги.

– Лорд Таймен, моя королева. Впустить его?

У нее отлегло от сердца.

– Конечно.

Таймен ворвался в кабинет весенним ураганом, чуть не снеся Окарьета и разметав его бумаги. Секретарь, от неожиданности ляпнувший кляксу на документ, исподлобья глянул на советника, привычным жестом прижал листы пресс-папье и на всякий случай убрал предметы с края стола. Если пришел казначей, жди нечаянных разрушений.

– Что-то случилось? – со вздохом спросила Невеньен.

Он ответил ей хмурым взглядом.

– Моя королева, если у вас есть время, пройдемте со мной, пожалуйста.

Невеньен поднялась. Уж кто-кто, а Таймен никогда не дергал королеву по пустякам. Сначала безмерно удивленная тем, что на Север с ней отправили казначея – человек его умений требовался прежде всего в столице, она постепенно стала понимать, почему выбор Тьера пал на него. Если другой советник ограничил бы себя кругом обязанностей, которые имели непосредственное отношение к его должности, то Таймену дело было до всего. У Невеньен даже закралось подозрение, что Тьер видел в нем замену для себя…

При воспоминании о наставнике, как и последние два месяца, в животе скрутился тугой жгут, а лица коснулся холод пустоты. Почувствовав дурноту, Невеньен старательно отогнала от себя все мысли о Тьере. Она не будет думать о том, что случилось перед ее отъездом в Кольвед. Не сейчас.

Когда они вышли из кабинета, стало еще заметнее, как сильно злится Таймен. Импульсивный северянин порывался бежать впереди королевы, но так как правила этикета этого не позволяли, ему приходилось постоянно сбавлять шаг. Зубы у него при этом скрежетали от сдерживаемых эмоций.

– Лорд Таймен, – произнесла Невеньен, – будет лучше, если вы посвятите меня в суть проблемы уже сейчас.

– Увидите, – упрямо ответил Таймен.

Однако, спустившись во двор, она увидела всего лишь крупную телегу. Промасленная серая ткань скрывала объемистые тюки, нагруженные почти до предела. Если это была торговая поставка, то ее владельцев следовало вознаградить – чем ближе становилась примерная дата нападения Детей Ночи, вычисленная учеными, тем меньше купцов везли товары в Кольвед, опасаясь за свою жизнь. Им было выгоднее сбывать провизию в окрестностях, где бегущий с Севера народ покупал ее за любые деньги. Город еще не голодал, но отсутствие поставок сильно ударило по продовольственным запасам, которые и так сильно истощились за зиму, а как их увеличить, Невеньен не представляла. И тем более она не понимала, почему тонкие брови Таймена сдвинулись при виде впряженной в повозку чалой лошадки и опирающегося на поручень седого казначейского секретаря.

– Остальные мешки проверил? – спросил лорд, после того как Раллан поклонился королеве.

– Да. Там то же самое.

– Тогда открывай их.

Раллан подтащил к себе один из тюков, выбрав тот, который лежал подальше от края телеги. Его обдало облаком пыли, но выражение лица секретаря, и без того утомленное, не изменилось. Невеньен не помнила, чтобы сухощавый Раллан когда-нибудь выглядел иначе. Наверное, служить у Таймена было трудно, особенно немолодому человеку, и тем не менее он не задумывался о том, чтобы сменить хозяина, а казначей не желал брать другого секретаря.

Достав поясной нож, Раллан разрезал мешок вдоль, до самого низа, и обнажил его содержимое.

– Полюбуйтесь, – мрачно произнес секретарь.

Невеньен, все еще не понимая, что происходит, приблизилась к тюку. Из него на холщовую подстилку просыпалась мелкая пшеница, на первый взгляд вполне приличная. Невеньен потянулась за щепоткой зерна, чтобы на запах попытаться определить его качество, и тут же отшатнулась.

Пшеница была испорчена. Причем сверху хозяева насыпали в мешок хорошее зерно, а снизу – плохое. Чтобы догадаться об этом, не требовалось его нюхать – донельзя мелкие зернышки были поедены долгоносиками, чьи бурые панцири виднелись в россыпи. Хуже того, оно кое-где заплесневело, будто лежало в подтопленной части амбара, а потом его перемешали с другим зерном, чтобы была не так заметна гниль. Даже Невеньен, в жизни не занимавшаяся хозяйством, видела, что мешок можно было полностью выбрасывать. Если, конечно, кто-нибудь не собирался провести вечер за выбиранием немногих здоровых зерен.

Раллан, не дожидаясь приказа, вытащил следующий тюк и снова рассек пыльную мешковину. На сей раз в ней оказалась репа, тоже мелкая, побитая морозом и подгнившая, и тоже уложенная так, чтобы не слишком дотошные покупатели заметили подвох только дома. Но продукты в Кольведе были нарасхват, и внимательно изучать их вряд ли кто-то стал бы, боясь, что еду купят вперед него. Это означало, что нечестные торговцы озолотятся, а горожане мало того что лишатся монет, так еще и останутся голодными.

– Где хозяин? – сердито спросила Невеньен.

– Стража поймала его при проверке и увела с собой, – ответил Раллан.

– Они пытались продать это в замок?

– Если бы, – фыркнул Таймен. – Мы за своими поставками следим. Такими товарами хотят накормить простых жителей Кольведа.

– Кто?

– Как кто? – казначей как будто удивился. – Сехены!

До Невеньен начало медленно доходить, почему из-за такой чепухи позвали ее, хотя Таймен мог бы разобраться с парой чересчур ловких мошенников и сам.

– Объяснитесь, пожалуйста, – сухо сказала она. – Я не вполне вас понимаю.

– Как пожелаете, – церемонно ответил казначей, но уже в следующее мгновение возмущение взяло над ним верх. – Моя королева, я ведь еще в Эстале предупреждал, что ваше поспешное решение разрешить сехенам беспошлинную торговлю приведет нас вовсе не к положительным результатам, – принялся выговаривать он. – Но вы сказали, что ваша честь не позволяет вернуть свое слово назад! Сейчас вы воочию убедились, чем чреваты прогибы под кесета Виша.

Святой Порядок… Невеньен устало отвела взгляд в сторону.

Кто бы мог подумать, что «да», ляпнутое вроде бы в ответ на совершенно невинную фразу Виша о застрявшем где-то там обозе, приведет к таким последствиям? Если бы не переполошившиеся советники, Невеньен и не вспомнила бы обстоятельства, при которых она дала сехену это разрешение. Это случилось утром после измены Иньита, когда Виш подстерег Невеньен возле ее покоев. Ей тогда было наплевать на все, она слушала кесета в пол-уха и пропустила момент, когда он перескочил с портящихся товаров на то, как помогла бы сехенам беспошлинная торговля. Он продавливал эту идею уже давно и каждый раз получал категорический отказ, как и все, кто приходил к королеве с подобным предложением. Ставить кого-то в неравные условия в разоренной стране, которой отчаянно требовались деньги, Невеньен не собиралась. И тут – на тебе… Она даже не поняла, что сделала, а отнекиваться, когда к ней заявилась делегация счастливых сехенов, было поздно. Она ведь королева. И для кого-то ее слово было законом.

Эта слабость стоила ей дорого. И дело не в том, что каждый из советников не преминул тем или иным образом устроить ей выволочку. Наградив сехенов преференцией, в которой она отказала некоторым влиятельным, исконно кинамским родам, Невеньен приобрела новых врагов и добавила отличную причину своим противникам выступать против нее. Не помогли даже поспешные заверения, что право беспошлинной торговли выдано ненадолго. И ладно бы от недоразумения страдала только ее репутация или устойчивость на троне – с некоторых пор Невеньен это не беспокоило. Похоже, за ее ошибку расплачиваться будут простые люди.

– Это не единственные сехены, которые так делают, – продолжал Таймен. – Пока вокруг неразбериха, никто не смотрит, есть ли у них разрешения от гильдии купцов, тем более что многие стражники-добровольцы не знают, как отличить подлинную бумагу от подделки. Если товары везет сехен, пошлину с него не берут. Это оказалось настолько прибыльно, что я постоянно слышу рассказы о сбежавших слугах-сехенах, которые скупают такую вот дрянь, а потом продают ее на рынках!

– Но это могло произойти и без меня! – слабо возразила Невеньен.

– Нет, конкретно этот случай без вашего приказа не произошел бы. Знаете, как выкручиваются купцы? Они подделывают документы, проставляя в них владельцем товаров специально нанятого сехена. Налог с него, соответственно, не взимают. А по приезду в город купец переодевает обратно «хозяина» в одежду слуги, встает за прилавок и получает двойную выгоду, продавая гниль! Именно это чуть не случилось сегодня на торговой площади Кольведа, благо кто-то пожаловался стражникам и его успели поймать!

Таймен, сам того не замечая, повысил голос. Вокруг никого не было, кроме пары стражников и слуг, которые вряд ли к нему прислушивались, и Парди, слышавшего еще и не такое, но Невеньен начала закипать. Первозданный Хаос, каждый – каждый! – уже прошелся по этой ее больной мозоли, и Таймен больше всех. А теперь он вдобавок решил ее и мордочкой потыкать, как котенка…