Текст книги "Камень королей (СИ)"

Автор книги: Елена Середа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 90 страниц)

– Стой, Тиш. Паломники Альенны? – неуверенно спросила она.

Сони кивнул.

– Да светит вам солнце. Рад, что вы цела и невредима, леди Танель.

Она горько вздохнула.

– Да светит вам солнце. Жаль, мой милый муж не может сказать того же…

Танель снова всхлипнула. Только теперь Сони заметил, что телега заполнена сундуками лишь по краям. В центре, как в той повозке с пострадавшим от када-ра ребенком, было устроено мягкое ложе из шкур. На нем, устремив невидящий взгляд в небо, лежал Кьёр. Его морщинистое лицо, потеряв осмысленность, разгладилось, но отсутствующее выражение этих всегда строгих цепких глаз производило неприятное впечатление.

– Да смилуются над ним Небеса, – тихо произнес подошедший Кален. Замешкавшись, он добавил: – И примут его светлую душу.

Он сомневался, следовало ли добавлять последние слова. Кьёр определенно не был мертв. Но что случилось с его душой? В теле она, присоединилась к Детям Ночи или уже отправилась в Бездну?

– Да смилуются над ним Небеса и даруют ему исцеление! – возмущенно поправила его Танель.

– Простите, моя госпожа, не хотел вас обидеть, – Кален устало поклонился, пряча досаду. Конечно же, для любящей жены Кьёр не был мертв. Поторопив события, можно было ее страшно оскорбить.

Танель пристальнее посмотрела на гвардейцев, но не потому, что ее задело необдуманное высказывание Калена. Он зарекомендовал себя как человек с безупречными манерами, истинный северянин, а они должны уметь витиевато извиняться. Произнесенная им короткая фраза не соответствовала кустистым выражениям, которыми он потчевал добрую хозяйку раньше.

– Что с вами случилось? – с ужасом воскликнула она, наконец пересчитав мужчин. – Вас было больше… Где тот милый мальчик, который любил возиться с животными? И тот высокий черноволосый красавец? И тот крепыш?..

С каждым вопросом ее голос становился все тише. Ответы она читала на мрачнеющих лицах лжепаломников.

– Да смилуются над ними Небеса и примут их светлые души. Я вам очень сожалею, – печально прошептала Танель. В следующий миг ее тон изменился: – Но все-таки, что с вами произошло? Вы как будто сражались с десятком воинов Шасета!

Сони чудом сдержался, чтобы не хмыкнуть. Она почти угадала, но как раз от воинов Шасета отряд не пострадал. Со стороны "паломники", наверное, действительно выглядели так, словно их потрепали в жестоком сражении. Командир покачивался, практически вися на посохе, да и остальные еле стояли. Одежда, изрезанная лезвиями духа, болталась на Калене лохмотьями, в многочисленных прорехах виднелись излохмаченные повязки. Некоторые испачкались и засохли, принося столько же пользы, как если бы их не было. Другие мужчины выглядели не сильно лучше. Перенося Келси и Лейни на погребальные костры, гвардейцы с головы до ног измазались в крови, добавив ее к собственным порезам и ссадинам, а слои грязи делали мужчин одинакового серо-коричневого цвета. На фоне этого порванные рукава рубах и разодранные штаны становились мелочью. Такими страшилищами, как они, впору детей пугать.

Возможно, они и пугались бы, если бы этим утром не видели существ в сотню раз ужаснее.

– Мы… – Кален вздохнул. – На нас напали када-ра. Как и на всех.

– Вам нужна помощь, – решительно заявила Танель, на миг превратившись в ту бодрую хозяйку, которая трепала угрюмого Тэби за щечку и обхаживала зануду Виньеса с разбитой губой. Леди повернулась к девушке-сасаа, и при движении ее огромное тело всколыхнулось волнами. – Тиш, ты сказал, что эта девочка – лекарь?

– Да, – подтвердил низкорослый слуга, предостерегающе глянув на подругу.

Значит, она не была служанкой Танель. Но зачем бы Тишу так ерзать? Девчонка внимательно изучала мужчин и не торопилась соглашаться с тем, что она лекарь. Ее внешность показалась Сони знакомой, но сасаа была так обильно измазана в саже, что не получалось толком ее разглядеть, а уж вспомнить тем более.

– Шен, ты можешь помочь этим людям? – хотя в конце Танель изменила интонацию на вопросительную, ее командирский тон не подразумевал отказа.

– Я… – девчонка бросила растерянный взгляд на друга, но он не сделал ей никакого знака. – У меня нет с собой трав, но я посмотрю их раны.

– Прекрасно, – оживилась Танель. – Тиш, подъезжай к обочине, сделаем привал. Мы просто обязаны помочь этим людям.

Губы девчонки искривились. Сони счел это пренебрежением к словам Танель – ведь лечить Калена будет не она, а Шен, похоже, не имела к ней никакого отношения. Что ж, если она подружка слуги и будет путешествовать с леди Аргаст, то убедится, что Танель обладает невероятным качеством делать из всех, кто ее окружает, мальчиков на побегушках. Или – пришло в голову Сони иное сравнение – своих цыпляток.

– Ох, Тэрвел, дорогой, прости, ты ведь не против, что мы остановимся? – закудахтала Танель, обращаясь к вялому парню позади.

Он вздрогнул и закивал, хотя вряд ли услышал, о чем его спрашивали. Тэрвел был одет в мятую ночную рубашку и штаны без пояса, на его груди темнели грязные полоски, а руки были испачканы. Наверное, его, как и многих других ариминцев, беда выдернула прямо из постели. Сони вполуха слушал объяснения Танель, что это сын ее соседа, которому и принадлежит повозка. Увы, отца Тэрвела и Кьёра атаковали Дети Ночи, когда обе семьи выехали на площадь перед вратами города. Но если Кьёра удалось поднять на повозку, то второго мужчину на глазах у сына затоптала копытами чья-то взбесившаяся кобыла.

Парень, похоже, разумом так и остался на той площади. Он смотрел не вдаль, а куда-то внутрь себя, безмолвно плетясь за Танель и замирая тогда, когда замирала она. От накрытого шкурами Кьёра Тэрвел отличался лишь тем, что мог ходить и из его рта не текли слюни. Сони неодобрительно покачал головой. Ему было жаль парня, но горе не повод, чтобы раскисать. Особенно когда рядом есть кто-то, кому нужна твоя помощь.

Впрочем, Танель неплохо справлялась и без него. Не отпуская руки мужа, она ловко организовала и гвардейцев, и Тиша с лошадью, и даже прохожих, которые сами разбегались, как только видели подкатывающийся к ним валун. Сони, которому приказали встать в стороне от дороги ("А ты, малыш, постой-ка вон там, на травке".) тем временем наблюдал за Шен.

Где он ее встречал? В Могареде? Вряд ли. Он точно видел Шен на днях, в Аримине. Но где? Разум, бодрствующий полтора суток, уже спал и на воззвания Сони отвечал мучительной болью во лбу и висках.

Как назло, девчонка-коротышка не выходила из-за повозки, словно боялась к ним приблизиться. В этом не было ничего странного – Сони подозревал, что, встреть он самого себя где-нибудь ночью в переулке, наклал бы в штаны. А уж от перемазанного Калена так вообще помереть можно было. Именно на них двоих девчонка смотрела особенно подозрительно. Где же он ее видел?

Командир, казалось, не обращал на нее внимания. Виньес и Дьерд тоже, но у Сони был очень хорошо наметан глаз на подобные вещи, и он заметил, что они стараются не поворачиваться к ней спиной. Что же в Шен не так? Сам Сони таращился на нее без стеснения. Это же просто сасаа.

Повозка, наконец, встала на краю тракта, и старая кляча, которая ее тащила, принялась жевать траву. Танель вздохнула, печально посмотрела на Кьёра, однако отойти от него не решилась.

– Девочка, ты посмотришь паломников? – проворковала она.

Шен заколебалась. Ей явно не хотелось покидать спасительное заграждение в виде повозки, но в конце концов она кивнула и вышла из-за колеса, которое ее скрывало почти полностью. Дьерд сразу уставился на ее необычный наряд. Хоть и перепачканный, он действительно привлекал внимание – нечасто увидишь девушку-сасаа в штанах и жилете.

– Твою ма-ать… – выругался Сони. Он быстро повернулся к Калену и подхватил его под руки, словно пытался помочь сесть на траву, а сам зашептал ему на ухо: – Она не лекарь. Это полотерка из "Непаханого поля".

– Она маг, – шевельнул губами в ответ Кален.

В случайной встрече с магом не было ничего странного. Но не тогда, когда этот маг выдавал себя то за лекаря, то за полотерку и притом работал в сомнительном заведении, которое выбрали своей базой шпионы Гередьеса. Еще невероятнее, что этот маг невзначай оказывается рядом с человеком, чей супруг выполнял задания мятежников. Сони тяжело вздохнул. Когда уже Небеса решат, что на сегодня приключений хватит?

– Ты не бойся, мы не укусим. Устали слишком, – пошутил Дьерд, наблюдая за тем, как робко подходит к ним девчонка.

Шен одарила его колючим взглядом и ускорила шаг. Она опустилась на колени рядом с Каленом, грубовато схватила его за руку и начала осматривать раны. Делала она это с такой сосредоточенностью, словно действительно много что в этом понимала. Однако уже через несколько мгновений ее глаза расширились, и Сони заметил, как Виньес шевелит пальцами. Невидимые нити.

– Ты очень слабый маг, – тихо, чтобы не услышала Танель, произнес Кален. – Слабее почти всех магов, которых я знаю. Но что-то мне не верится, чтобы маг, пусть и сасаа, мыл полы за шлюхами.

Сони ждал чего угодно – что девчонка сейчас разрежет гвардейцев надвое, что, наоборот, гвардейцы ее задушат, что Танель окажется пятиюродной сестрой Шасета и нападет на всех, что вокруг станет взрываться земля, или еще что-нибудь не менее безумное, что так подходит сегодняшнему дню. Но чего он никак не ожидал, так этого того, что из глаз Шен вдруг забрызжут слезы, прочерчивая на испачканных щеках светлые полоски и открывая полузажившие ссадины.

– Да не трогала я ее! На кой она мне сдалась? Я целый год работала, и все мной были довольны, и все роды нормально прошли, кроме одних, но я же не виновата была, – провсхлипывала она, дернув руку, чтобы вытереть нос. Тщетно – Виньес так опутал ее духом, что Шен не смогла даже согнуть пальцы. И, соответственно, что-нибудь наколдовать.

– Кого не трогала? Какие роды? – мрачно уточнил Кален. Пока что Шен несла какой-то бред.

– Роды у женщин из "Непаханого поля". Но… – девчонка, внезапно спохватившись, что выдала себя, открыла рот и потом закрыла. – Вы что, не из-за нее собираетесь на меня напасть?

О чем она говорит, быстрее всех сообразил Дьерд. Он присел на корточки рядом с Шен и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Малышка, – произнес Дьерд настолько мягко, что это зазвучало угрожающе, – что тебя связывало с Мирейной?

– Ничего, говорю же! – по широким скулам побежали новые потоки. – Это сделала не я! Я уже нашла ее такой, я ни при чем… Можно подумать, она одна меня била, я же не буду каждой шлюхе мстить! Я даже трав ей никаких не давала, она и не просила никогда!

Танель, не отходящая от Кьёра, стала беспокойно поглядывать на гвардейцев. Тиш нервно теребил поводья, раздумывая, не пора ли бросаться на выручку подруге (или сообщнице, в чем Сони уже засомневался). Однако со стороны все выглядело так, словно Шен попала под нос разрезанная луковица – к девчонке никто не прикасался и не кричал на нее. Кто же виноват, что ей приспичило поплакать?

– Какие травы? – ласково спросил Дьерд и сделал замысловатый жест. – Хоть ты и слабачка, ты прекрасно видишь, что я держу. Ответь мне честно, и с тобой ничего не случится.

Взгляд Шен на его пустую ладонь вызвал новый поток всхлипов. Сони почувствовал себя бесполезным, хотя стоял к сасаа впритык и закрывал ее от любопытных путников. Эти маги постоянно ведут себя так, словно каждый человек вокруг них видит волшебные потоки. Неужели нельзя для нормальных людей пояснить, что он там слепил из проклятого духа, что девчонка так перепугалась?

– Травы, чтобы не забеременеть, и такие, чтобы выкидыш был, – призналась Шен, шмыгая носом. – Я не лекарь. Я повитуха. Вы не знаете, что ли? Вам разве не Тила велела меня разыскать? Я видела вас в тот день, и Тила сказала, что вас нельзя запоминать… Как всех, кто, ну, знаете, работает на тех, кто… Вы что, не они?

Кален утомленно покачал головой.

– Девочка, говори яснее. Извини, я бы дал тебе платок вытереться, но мой в крови. Вин, отпусти ее.

Горбоносый недовольно поморщился, но расцепил сжатые руки и убрал их за спину. Шен тотчас осела на землю, задышав спокойнее, и вытерла лицо засаленным рукавом. Дьерд продолжал сидеть рядом и следить за каждым ее движением.

– Давай же, говори, – с улыбкой подбодрил он.

Девчонка скосилась на него.

– Убери эту штуку из руки.

– Он не уберет, пока ты внятно не объяснишь, кто ты такая, как связана с Мирейной и почему оказалась здесь, – оборвал ее Кален.

Шен вздрогнула, однако сумела справиться с собой и не заплакала.

– Ладно. Я немного умею обрабатывать раны магией и разбираюсь в… Ну, в том, как принимать роды. Одна знакомая, которой я… оказала услугу, сказала, что ее подруги будут рады, если у них под рукой будет кто-то вроде меня. В "Непаханом поле" хорошо платили и хорошо со мной обращались. Честно хорошо, – добавила она на тот случай, если окружавших ее мужчин все-таки прислала Тила. – Я помогала женщинам и в свободное время подрабатывала мытьем полов. Мне все нравилось… А потом, ну, появилась Мирейна. Она у меня и трав никогда не просила, я не знаю, может, она с помощью своей магии как-то с этим справлялась… Я никому не говорила, что она маг! Я честно выполнила ее просьбу! – это, видимо, было сказано с учетом того, что мужчины могут оказаться друзьями Мирейны. – Я ничего с ней не делала, я просто нашла ее мертвой. Я не знаю, почему все подумали, что раз ее кто-то убил в закрытой комнате, то это обязательно я. У меня бы такое не получилось!

– Это так, – кивнул Кален. – Сколько дальность действия твоего духа – полтора локтя?

– Один, – обиженно проворчала Шен. Однако слова северянина ее успокоили, и она перестала сжиматься, как будто ее сейчас ударят.

– Ты сбежала из "Непаханого поля"? – напомнил Кален, что девчонка должна продолжить рассказ.

– Да, – уныло подтвердила она. – На меня все ополчились, кое-кто пообещал отомстить. Мирейна… Она ведь была не просто шлюхой. Если вы видели ее, то наверняка знаете. Тила сказала, что если я удеру, меня все равно найдут, и мне будет очень плохо. Но я решила, что Тиш меня не выдаст. А сегодня утром напали эти ваши северные чудовища, и вот я здесь… Когда я увидела вас, я думала, что вы и есть те, кого отправила за мной Тила, – грустно завершила Шен, глядя вниз и обрывая травинки.

Кален устало вздохнул.

– Нет. Дьерд, убери эту дрянь из руки, девочка не врет. Шен, мы так же уходим из Аримина, как и все на этом тракте. Нам плевать и на Тилу, и на "Непаханое поле", и, прости, даже на тебя, если ты не собираешься что-нибудь выкинуть.

– Я буду себя хорошо вести, – горячо подтвердила Шен. – Я просто хочу уйти из города и никогда туда не возвращаться… Вы ведь меня не тронете? Я могу осмотреть ваши раны и попробовать почистить их, если хотите, – осторожно предложила она.

Гвардейцы переглянулись. Стоило ли позволять ей обработать раны командира? Сони мало что понял из болтовни о магии, кроме того что девчонка невероятно слаба и вряд ли сможет нанести вред прежде, чем ее остановят. К тому же сасаа славились своим простодушием, а Шен хлопала ресницами с такой невинностью, что ей тяжело было не поверить. Она перестала обдирать траву, вместо этого схватившись за растрепанную косу, и с надеждой смотрела на отряд. Сколько же ей лет? Вполне вероятно, что если ее как следует отмыть, то под грязью обнаружится ребенок лет пятнадцати. Впрочем, сасаа часто до старости сохраняют детские лица.

– Шен, все в порядке? – крикнул Тиш.

Он бросил поводья и приближался к отряду с таким хмурым видом, словно собирался накинуться на мужчин, самый низкий из которых был выше его на полголовы. Очень смело для сасаа.

Шен молчала, не отрывая взгляда от Калена.

– Мы тебя не тронем, – убедил ее командир. – Можешь успокоить своего жениха.

– Он не жених. Двоюродный брат, – поправила она. Ее чумазое лицо сразу осветила улыбка, и Шен помахала Тишу, чтобы он не шел дальше. – Все хорошо!

Слуга тем не менее встал за сестрой и упер руки в бока, исподлобья оглядев чужаков. Сони стало смешно. Этот парень всерьез намеревался испугать их или считал, что сможет противостоять четырем кинамцам, пусть и уставшим? Поистине необычное поведение. Да и вся их семейка странная – одна носит мужскую одежду, а второй готов подраться с кинамцем.

Кален пошевелился, издав стон.

– Девочка, если ты сможешь что-то сделать с этими треклятыми ранами… Сделай, пожалуйста.

Она с двойным рвением принялась сдирать с командира старые повязки, вынуждая его корчиться, сжимать зубы и изредка охать. Виньес, презрительно поджавший губы, как только понял, что у "лекаря" нет с собой даже бинтов, достал из мешка новые рулончики ткани и банку с мазью.

– Лопух? А ничего с клюквой у тебя нет? – понюхав лекарство, с наивной непосредственностью поинтересовалась Шен, чем вызвала фырканье Виньеса. – Ну, нет, так нет, – проворчала она.

С Каленом девчонка управлялась ловко, попеременно восклицая и поражаясь, как он еще жив. Чистота и ровные края ран, такие, которые никогда не получатся при ударе мечом или ножом, заставили ее нахмуриться. Она с подозрением косилась на магов, но у нее хватило ума, чтобы оставить свои догадки при себе.

Магией Шен, может, владела и плохо, но лекарского умения у нее оказалось достаточно, чтобы впечатлить гвардейцев. Они сгрудились над ней и командиром, наблюдая за тем, как сама собой отшелушивается и счищается с кожи засохшая кровь. Мимоходом удивляясь количеству его шрамов, Шен водила над Каленом пальцами, как будто перетирала в них что-то или сыпала щепотки чего-то невидимого, а края ран тем временем стягивались и отпадали "плохие" куски, как их называла девчонка. Она позаимствовала у Виньеса иглу с ниткой и зашила несколько ран, похвалив Калена за то, как мужественно он держится. Белый как снег северянин ответил ей кривой усмешкой и пообещал, что когда Шен закончит, он обязательно грохнется в обморок.

Истязание Калена продолжалось около часа. В какой-то момент отряд переместился на полянку еще дальше от дороги, чтобы с нее не летела пыль. Танель и Тэрвел устроились возле повозки (леди осведомлялась о ходе дел, не стесняясь вопить на всю округу), а Сони и Тиш по очереди бегали за водой из ручья. Когда Шен объявила, что она сделала все, что могла, Кален лежал на земле, почти не шевелясь и лишь изредка поднимая отяжелевшие веки. Чтобы сесть, ему понадобилась помощь.

– Первый раз вижу, чтобы магия так применялась, – с уважением сказал он, изучив стежки. – Как-то раз меня зашивал лучший в Эстале лекарь. Его работа была вдвое грубее твоей. Где ты этому научилась?

– Штопала сестер и братьев в детстве. У меня их много, – с гордостью ответила Шен. От смущения у нее зарделся даже маленький веснушчатый нос. – Моя магия больше ни на что не годилась, а в деревне было мало таких, как я, и меня стали звать к соседям. Ну, я и напрактиковалась.

– Молодец, – прошептал Кален. Говорить ему становилось все труднее. – Ты останешься с Тишем? После того как все это закончится, – пояснил он.

Она пожала плечами, укладывая нитки и иголку в коробку Виньеса.

– Не знаю. Мне опасно возвращаться в Аримин, даже если улетит та гадость, которая нападала ночью. Один друг писал мне, что где-то в центральных землях есть место, где с радостью примут такую, как я. Но это далеко, я не дойду туда одна. Ни денег, ни вещей после побега из борделя у меня нет, так что… Я не знаю.

– Мы останемся с леди Танель, – твердо произнес Тиш, положив руку ей на плечо.

– А куда поедет леди Танель?..

Это был важный вопрос, который никто до сих пор не удосужился задать. Северянка, как только убедилась, что задания всем розданы, задремала, прислонившись к колесу повозки. Тэрвел сторожил ее и Кьёра, статуей замерев возле лошади. Танель проснулась, лишь когда Виньес и Дьерд закричали ей на ухо. Подскочив, она кинулась проверять мужа, но он был в том же состоянии. Поникнувшая Танель впервые отпустила его руку, положив ее под овечью шкуру, и побрела к Калену.

– Как вы себя чувствуете? – с легким оттенком ужаса спросила она, обнаружив красную лужу, куда сливали воду, и груду окровавленных повязок. Рядом с ними сидела сияющая Шен.

– Мне… Не слишком хорошо, – выдавил Кален.

После того, что вытворяла над ним сасаа, он походил на мумию. Из него словно выкачали все соки, и удивительно, как он удерживал себя в сознании. Сони был уверен, что если бы над ним проделали такое без притупляющих боль отваров, он бы умер.

– Вас нельзя никуда переносить! – категорическим тоном объявила Танель.

Стоило отзвучать последнему слову, как она поняла, какую сказала глупость. Они находились среди холмов, на тракте. До ближайшей деревни – чуть меньше получаса пешком, но можно было поспорить, что если там и есть постоялый двор, то он переполнен. В тех селах позади, ближе к Аримину, люди выстраивались в очередь к тем, кто позволял переночевать в амбаре. На дороге, само собой, оставаться было нельзя. Но и ехать "паломникам" было некуда.

– Леди Танель, – неохотно начал Виньес, – я нижайше извиняюсь за то, что мне приходится просить вас об этом. Если у вас есть какие-то родственники или знакомые в деревнях неподалеку, вы не могли бы взять с собой Калена? Нам нужно в центральные земли, но в нынешнем состоянии он не перенесет пути.

– Как вы можете говорить что-то подобное! – возмутилась Танель, вздыбив над лордом могучую грудь. – Конечно же, я не брошу вас здесь! Не его одного, а вас всех! Как будто я не вижу, в каком вы состоянии!

У Сони отлегло от сердца. За кусок горячего мяса он сейчас бы отдал все деньги, которые наворовал за жизнь, а за постель – хоть королевскую сокровищницу. Перспектива тащиться дальше, до Серебряных Прудов, внушала такой ужас, что легче было повеситься. Однако от следующих слов Танель пыл моментально угас.

– Но у меня нет в окрестностях ни родственников, ни знакомых, – сообщила она. – Мы бежали из Аримина, не думая о том, где будем ночевать…

– А тот юноша? – Виньес кивнул в сторону оцепеневшего парня у лошади.

– Ох, Тэрвел! – оживилась Танель, словно только что вспомнила о несчастном попутчике. Скорее всего, так и было. – Вы совершенно правы. Он неблагородного происхождения, и у него один дядя – охотник, а второй – бондарь. Один из них должен нас принять! По крайней мере, чтобы почтить своего брата. Бедный, бедный Веллет…

Виньес нетерпеливо ковырял сапогом кочку, пока Танель выясняла у Тэрвела, где живут его дядья. Кален заснул, невзирая на ее разносящийся над поляной резкий голос. Наблюдая за этой сценой, Дьерд меланхолично жевал кончик лисохвоста.

– По-моему, бедняга даже от пыток не очухается, – пробормотал маг, когда Танель перешла все рамки северной вежливости и принялась трясти Тэрвела, чтобы привести его в чувство.

Солнце тянулось к горным пикам, когда Танель выяснила, что тот дядя-охотник живет на другом конце страны, а бондарь умер два года назад. Ехать отряду было все еще некуда, как и их спутникам. Виньес, взявший на себя командование и даже иногда умудрявшийся отобрать его у Танель, недовольно взглянул на небо. Была потеряна уйма времени, за которое они могли бы найти комнату на постоялом дворе или угол в чьем-нибудь амбаре. Теперь все места наверняка уже заняты.

Ждать дальше было бессмысленно – как тепла на Севере. Повозку разобрали, а спящего Калена уложили рядом с Кьёром. Теперь Танель следила за обоими мужчинами, причем первому требовалось больше ухода. Дыхание командира иногда становилось настолько поверхностным, что Танель пугалась и принималась щупать, проверяя, теплый он или уже остывает.

Сони устало брел за скрипучей повозкой, катившейся дальше по тракту, к хребту Самира. В голову не шла ни одна мысль, оставив место лишь для беззвучного гудения, которое бывает всегда, когда долго не спишь или пьянствуешь несколько дней подряд. Да и все равно думать ни о чем не хотелось – ни о том, что было, ни о том, что будет. Чудо, что им удалось подлатать Калена. А ночевка и путь в Серебряные Пруды… Что ж, как-нибудь они справятся. Сони свято верил в то, что если они выжили прошлой ночью, то потом с ними не случится уже ничего.

* * *

Во дворе раздался какой-то резкий звук. Сони открыл глаза, щурясь в ночную тьму, и прислушался. Хозяева вышли что-нибудь проверить? Кажется, нет. Внизу пыхтели коровы, ворочаясь во сне, на другой стороне сеновала одинаково сопели Тиш и Шен, но тот звук не повторялся. Можно было спать дальше.

Однако сон больше не шел. На сеновале было душно, приятный запах травы смешивался с вонью коровника, а сено залезало под одежду и кололось. Какой романтический дурак писал стихи о том, как здорово ночевать на сеновале? Сони забыл его имя, но был уверен, что на самом деле этот прославленный поэт никогда не получал такого бесценного опыта. Если он вообще когда-нибудь удосуживался покинуть розовые мечтания и выползти из своего замка.

Спать не хотелось не только по этой причине. Сони не мешал ни запах, ни неудобство, он умел засыпать при любом шуме и в любых обстоятельствах. Лишь бы знать, что опасности нет. Вроде бы ее не было и сейчас, однако с края сознания не уходило смутное беспокойство.

Скорее всего, оно было вызвано треволнениями последних дней. Предательство Тэби, смерть Лейни и Келси, нападение када-ра на Аримин… С того момента шла четвертая ночь – и третья ночевка на сеновале у не слишком гостеприимных крестьян в деревне Даргсет, расплачиваться с которыми пришлось трудом и поддельным ожерельем, которое завалялось в кармане у Сони еще с тех пор, когда он грабил Иньита в Серебряных Прудах. Когда он выудил ожерелье и втер его хозяевам вместо денег, Кален многозначительно поднял бровь, но промолчал. Выбора все равно не было – постоялые дворы, как и ожидалось, переполняли выгнанные из родных домов ариминцы и странствующие торговцы, которые так и не доехали до цели, а другие хозяева, учуяв выгоду, требовали вдвое больше, чем эти. Так что гвардейцы скорее обрадовались тому, что появилась возможность купить им место под крышей. Кормили их не досыта, но хотя бы кормили, а постояльцы из соседнего дома были вынуждены искать пропитание сами. И где тут, в горах, его найдешь, если у тебя из имущества ночная сорочка да ботинки?

По слухам, Дети Ночи исчезли из города минувшим утром. Люди сразу стали утекать из окрестностей обратно в Аримин. Узнав об этом, Тэрвел собрал сумку и ушел. Повозку и лошадь он подарил Танель – сказал, что ему ничего не надо, потом, если оба выживут, как-нибудь рассчитаются. По мнению Сони, парень просто свихнулся. Тэрвел действительно так и не начал нормально реагировать на происходящее вокруг, как чурбан таскаясь за Танель. Его единственным осмысленным поступком стал уход. Сони, наверное, должен был винить себя в том, что случилось с этим юношей. Но… Бездна, Тэрвел не ребенок! Потерять разум он мог от чего угодно, не только от встречи с када-ра. Сони не подкладывал его отца под взбесившуюся кобылу, а значит, у него и не должна болеть голова обо всех этих людях. Ведь правда?

Но голова болела. Без надрыва, конечно, но все же болела. Еще год назад Сони плевал бы на них, как с моста в Сарагин. Это проклятые гвардейцы напомнили ему, что такое надежда, доверие и, побери ее Бездна, привязанность. Похороненные глубоко в душе чувства вспыхнули так стремительно, как будто все пятнадцать лет только и ждали, чтобы вернуться. Возможно, так оно и было. Но смутное беспокойство, похоже, поселилось в глубине его сердца навсегда.

К этому беспокойству примешивался страх – наверное, самое знакомое чувство из всех, что Сони испытывал в последние дни. Он совершил ужасную вещь, выпустив када-ра, и не может быть, чтобы гвардейцы, невзирая на обещание Калена, сохранили этот секрет. Пыток или избиений Сони не особенно боялся – к этой малоприятной штуке каждый вор должен быть готов изначально. Но видение того, как ему придется отвечать перед Танель за Кьёра, было достойно самого леденящего ночного кошмара.

Он поерзал по сену, пытаясь найти более удобную позу. Нет, все-таки что-то не то. Дело не в дурацких переживаниях, а в чем-то, что его инстинкты заметили, а сам Сони – нет. Он сел и напряг чувства, выискивая причину тревоги. Животные не волновались, спутники дремали каждый в своем углу. Ну-ка, а на месте ли товарищи?

Танель спала в доме – хозяева предоставили ей постель там, испугавшись, что она невзначай снесет коровник своими необъятными бедрами. Похрапывание Тиша и Шен было слышно отчетливо. Дьерд сладко посапывал рядом, норовя уткнуться носом в руку Сони. Наверное, ему снилась его подружка из Серебряных Прудов. Калена не было – он заменил рыжего мага на ночном дежурстве, решив отстоять бдение у тела Кьёра.

Это был еще один повод мучиться бессонницей. Благодаря заботе Шен Калену становилось все лучше. Кьёру, наоборот, все хуже. Тем, кто пострадал от Детей Ночи, помочь было нельзя. Они чахли день ото дня, и притирки, припарки, секретные бабушкины рецепты, которыми люди в отчаянии делились друг с другом, могли лишь ненадолго вернуть краски бледным лицам жертв када-ра. Они не принимали пищу, водой захлебывались, если она не вытекала изо рта, и целыми днями смотрели в пустоту или спали, а потом тихо, без единого звука, умирали от истощения – кто-то раньше, кто-то позже. Кьёр продержался до сегодняшнего вечера.

Хотя Танель и должна была знать, что это так или иначе произойдет, у нее случилась истерика. Гвардейцы собрали погребальный костер, но сжечь его до темноты не успели. Чтобы душа Кьёра точно попала на Небеса, нужно было ждать утра. Обычай требовал, чтобы у мертвеца кто-то отстоял бдение, и сделать это вызвался Кален. Истерзанную горем Танель отправили спать, хотя из дома все равно доносился плач.

Кьёра положили на подготовленный костер недалеко от коровника и накрыли белой тканью. Кален сидел – в особых ситуациях позволялось не стоять, а сидеть – возле него, укрытый шкурами. Хозяева принесли ему еще пару теплых шерстяных покрывал, чтобы он точно не замерз, а может быть, и поспал. Однако Сони был уверен, что Кален не сомкнет глаз. Он наверняка бы и простоял всю ночь, если бы был здоров. Находясь под его стражей, можно было не волноваться и спокойно спать.

Однако Сони продолжал ворочаться, пока не понял, что забыл про Виньеса. Приподняв голову, он поискал лорда, который ложился за Дьердом, у лестницы на сенник.

Конечно же, пусто.

Подсчитав время, которое, по его прикидкам, отсутствовал Виньес, Сони выругался. Если маг и пошел в нужник, то, наверное, провалился туда по самую шею. Как Сони вообще мог забыть про эту занозу в заднице? Их отношения в последние дни стали напряженными, как тетива на луке, готовящемся выпустить стрелу. До сих пор Сони и не подозревал, как умело Кален разводит их в разные стороны, предотвращая столкновения. Конфликты не возникали и сейчас, в первую очередь потому, что и Сони, и Виньес старательно их избегали, прикусывая свои слишком длинные языки. Но укор из взгляда лорда никуда не исчез.