Текст книги "Камень королей (СИ)"

Автор книги: Елена Середа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 90 страниц)

Глава 10. Сердце королевы

В уютной комнате, завешанной гобеленами, лилась тихая речь. Четыре женщины, сидящие среди забытых пялец и вязальных спиц, внимательно слушали пятую, высокую и седовласую, с гордым северным профилем и разлетающимися бровями. Леди Иллирен прекрасно подходила к героической поэме «Песнь Арамьена», которую она читала.

 
– «Он выхватил меч
И вонзил его в горло
Предателя черного —
Советника Келла».
 

Челюсть зевающей Эмьир щелкнула так, что услышала Невеньен, сидящая на другом конце комнаты. Иллирен, не сбившись, продолжила декламировать. Это была ее идея – заменить надоевшие занятия рукоделием на что-нибудь более интересное. «Песнь Арамьена» сложно было назвать таковой, но все лучше, чем по десятому кругу пересказывать сплетни под звуки шипения из-за уколотых пальцев. В конце концов, выбор книг не всегда оказывался настолько занудным. И теперь на посиделки всегда приходили все настоящие леди, живущие в Остеварде. Бьелен, по рождению купеческая дочка, а по характеру змея, к ним не относилась. Да и все равно она сама отказалась посещать чтения. Ерзать у кого-нибудь на коленях ей было интереснее.

Молчание прервало вежливое покашливание. Невеньен не сразу сообразила, что давно установилась тишина. Пожилую Иллирен нельзя было назвать плохим чтецом, но ее голос был уже слабоват. Оттого становилось легко отвлечься от декламации.

– Экхм… Недурно, недурно, – произнесла Эмельес.

Пышная круглощекая женщина первой очнулась от оцепенения. Она была очень чуткой к происходящему вокруг.

– Прекрасный образец северной поэзии, – сказала Миллена. Жена Ламана была настолько «замороженной», что это отражалось и в ее неживых, всегда одинаковых похвалах.

– Спасибо, леди Эмельес, леди Миллена, – чопорно ответила Иллирен.

Спрятавшиеся в тенях служанки выскользнули на свет и налили хозяйкам чай. Подразумевалось, что после того, как закончится выбранный отрывок из произведения, начнется его обсуждение, но в «Песнь Арамьена» никто особенно не вслушивался. Женщины уткнулись в свои чашки, сосредоточенно изучая травяной осадок на дне.

Кому-то это могло показаться неловким или напряженным, но Невеньен чувствовала себя расслабленной. Вышивание ей не нравилось никогда, и стоило женщинам предложить сменить досуг, как она испытала облегчение. В ней не было ни капли крови эле кинам, а рукоделие обязательным занятием для леди сделали именно они, завоевав Тьерру. Родовитые тьеррские дворянки дорожили красивыми длинными ногтями и предпочитали чтение или любые развлечения, которые не требуют работы руками. Возможно, поэтому попытка подружиться со станком для гобелена, спицами и прочими рукодельными принадлежностями превратилась для Невеньен в мучение, и она радовалась, что это прекратилось. Когда станок завесили узорчатым покрывалом, комната стала гораздо симпатичнее, несмотря на въевшийся в ткань запах затхлости.

– Если стану королевой, издам постановление, что леди не обязательно на встречах заниматься шитьем, – пробормотала она.

– Если? – удивилась Иллирен.

Может быть, она была старой и подслеповатой и имела привычку случайно пришивать к пяльцам собственное платье, но ее слух и, главное, ум оставались остры.

– Когда я стану королевой, – поправилась Невеньен.

– Когда?.. – белые брови Иллирен взвились так, что чуть не выскочили на прическу.

У Невеньен все время выскакивало из головы, что окружающие считают ее королевой. Хотя это было не так.

– Когда меня по всем правилам коронуют в Эстале, – объяснила она.

– О, я уверена, что это произойдет достаточно скоро, – оптимистично заявила Эмельес. – Стоит нам договориться с сехенами, как дела пойдут на лад.

Леди снова засмотрелись в чашки. Замок полнился самыми разнообразными слухами на эту тему. Идею союза с сехенами одобряли далеко не все. Да и вообще было как-то странно заключать союз со своими же подданными. Многим казалось, что нужно им только приказать, и замок сразу наполнится сехенскими рекрутами, а склады – поставленными забесплатно товарами. Но даже Невеньен (спасибо Тьеру и многочисленным лекциям учителей истории и политики) понимала, что в случае с сехенами приказы пропадут впустую или вызовут очередное восстание. Такова судьба правителя – уметь договариваться с собственными подданными.

В отличие от жизнерадостной Эмельес, Невеньен не думала, что все наладится. В этом союзе ей виделось что-то не то. Она не сидела сложа руки и не ждала, когда ей кто-нибудь предложит решение всех проблем. Она скрупулезно изучала документы, копалась в книгах, допрашивала учителей, беседовала с Лэмьетом, Окарьетом, членами Малого совета, всеми леди в замке и даже офицерами. Невеньен не смущалась спрашивать осторожного совета и у людей, которые считались уважаемыми среди местных жителей. Хороший способ победить Гередьеса не отыскался, зато у Невеньен начали приоткрываться глаза на некоторые вещи. То, что Тьер многое не договаривает, она знала и раньше, но теперь начинала догадываться, что именно кроется за его недомолвками.

Например, этот союз с сехенами. Тьер не интересовался ее мнением, когда сказал ей принять в гвардию сехена – подростка того же возраста, что и сама Невеньен. Нет, он, конечно, настойчиво посоветовал, но это лишь выглядело так, а на самом деле у нее не осталось иного выбора, кроме как подписать бумаги. И так Тьер поступал всегда. По зрелом размышлении Невеньен пришла к выводу, что пусть с ним, с этим Сехом из Лиранхи. Раз отец юноши занимает такое высокое положение среди соплеменников, его следовало умаслить, да и лейтенант Кален согласился принять новобранца. Гораздо сильнее Невеньен беспокоило утверждение Тьера, что ради союза никого не придется убивать. Сначала он сказал, что придется, и много, но потом вдруг оказалось, что маги способны все устроить бескровно. Невеньен не была дурочкой. Она подробно расспрашивала лейтенанта Калена о том, какие задания выполнял отряд. Из его слов получалось, что без убийств они не обошлись ни разу. И это не было пустым хвастовством, как у некоторых офицеров, которые хотели произвести впечатление на молодую девушку или выпросить жалованье повыше. Невеньен слышала от них байки, как они якобы перебили кучу врагов, находясь при этом на грани смерти, но так и не сдавшись. Их руки подрагивали от энтузиазма присочинить еще что-нибудь трагическое, а глаза блестели от предвкушения надбавки платы. В инистых глазах Калена было что-то такое, от чего пробирала дрожь, как будто ты в середине зимы стоишь на дворе в одной сорочке. Лейтенант не лгал и не приукрашивал. Он сухо докладывал о том, сколько людей извел его отряд. Если сложить из них башню, она бы поднялась выше хребта Самира.

Раз от Невеньен скрывали половину событий, она никак не могла на них повлиять. Союз с сехенами оставался прерогативой Тьера. Но Невеньен нужен был свой способ уничтожить Гередьеса. То, что она не знала, как к этому подступиться, лишало ее сна.

Хотя сна ее лишала не только месть.

– До ужина еще далеко, – намекнула Эмельес. – Можно выбрать другую книгу.

Женщины оживились, оторвавшись от чая. В то время как простолюдинки целыми днями работали в поте лица, у леди насчитывалось не так много приличествующих и в то же время приятных занятий. Одним из них было чтение. Увы, обсудить прочитанный роман было не с кем, кроме как с соседкой, – мужья называли такие беседы ерундой. Поэтому каждая из дам в комнате стремилась поделиться любимой книгой.

Эмьир, которую сложно было подозревать в интересе к книгам, успела первой.

– Я принесла кое-что увлекательное!

Подруга сидела в кресле с подогнутыми под себя ногами. Это было не очень пристойно для леди. Девушка вообще в последнее время стала вести себя фривольнее и понабралась грубых выражений, свойственным скорее солдатам, чем аристократке. В солдатах, точнее, гвардейцах, наверняка и крылся секрет – Ливьин постоянно жаловался, что его сестра слишком много времени проводит рядом с казармами и тренировочным полем, но поделать с этим ничего не мог. Другие леди в силу юного возраста прощали ей подобные грешки и старались не коситься на ее вызывающую позу, но когда она выудила из шелковой сумки книгу, на Эмьир открыто уставились все.

– «Сердце королевы», – прочитала Невеньен тисненые на обложке буквы. – О чем это?

– Это новый любовный роман, – ответила Миллена.

Когда всеобщие взгляды переместились на нее, щеки леди покрылись легким румянцем. Невеньен хихикнула. Бесстрастная северянка не так уж бесстрастна.

– Ты читала его? – строго спросила у Эмьир Иллирен.

Девушка потупилась. Ее лицо пылало жарче, чем огонь в камине. Иллирен была старшей из женщин, и все ее немного побаивались. Даже Эмельес, которую та однажды отчитала за легкомыслие. А ведь жена Вьита и сама была старушкой – ей перевалило за сорок.

– Ну… Я всего лишь пролистала его. Там нет ничего неприличного, – принялась оправдываться Эмьир.

Женщины переглянулись.

– Раз нет ничего неприличного… – неуверенно произнесла Иллирен.

– Это должно быть очень занятно, – быстро проговорила Невеньен.

– Когда за окном по-зимнему холодно, нам не помешает немножечко горячей любви, – согласилась Эмельес.

– Я тоже так думаю, – вставила Миллена.

Их глаза сверкали так же, как у пажа Тибьена, когда Невеньен протягивала ему сладости в благодарность за принесенные письма.

– Я даже не знаю, – все еще сомневалась Иллирен. – О чем книга?

– О! – Эмьир с воодушевлением подалась вперед. – Королева Налья недавно овдовела и должна выйти замуж за могущественного лорда Димерра из соседней страны. Он старый и она его не любит, но должна это сделать, чтобы между государствами не началась война. Внезапно Налья встречает охотника Илисана, который спасает ее от дикого вепря. Королева в него влюбляется…

– В вепря? – уточнила Иллирен.

– В охотника, – невозмутимо поправилась Эмьир. – Она в него влюбляется, и выходить замуж за противного Димерра ей уже не хочется. Но и выйти замуж за Илисана она тоже не может, потому что он безродный. И вот…

– Тихо, не рассказывай! – шикнула Миллена. – Неинтересно будет.

Эмьир захлопнула рот. Всего лишь пролистала книгу? Ну-ну.

– Я хочу прочитать, – сказала Невеньен.

Не только потому, что она была королевой или ей предстоял трудный выбор между возлюбленными. К счастью, никакого выбора не было, и никто больше не тащил ее замуж. Просто любовные романы Невеньен не брала в руки ни разу. Отец сжигал их, если находил у матери, да и все равно детям разрешалось читать лишь душеполезные книги. К ним относился, к примеру, перечень лекарственных трав и создаваемых из них мазей, который сложно назвать иначе, кроме как смертельно скучным. А любовный роман… Не те обрывки историй о любви, которые иногда встречаются в исторических опусах, а настоящий любовный роман! Он, наверное, невероятно захватывающий! При мысли об этом сердце Невеньен начинало биться чаще. Может быть, она даже найдет там нечто похожее на то, что испытывает сама?..

– Глупости, – отрезала Иллирен. – Это что, в сердце у королевы одни мужчины? Какой упадок нравов! О чем только нынешняя молодежь читает!

– А что должно быть в сердце, как не муж? – спросила Невеньен.

У нее, во всяком случае, там жил Акельен, пока его не убили.

– Ага, – поддакнула Эмьир. – Что еще там может быть?

Они ждали ответа от Иллирен. Однако все старшие женщины переглянулись, отворачиваясь друг от друга. Заговорила Эмельес – без обычной бодрости, которая звучала в каждом ее слове.

– Ох, вы еще такие молоденькие… Это у простых женщин в сердце может быть муж, и то не знаю. А нас выдают замуж без спроса. Если муж в сердце и войдет, то ненадолго. С его стороны тоже любовь нужна, а мужчины долго любить не умеют. На месяц в лучшем случае хватит, а потом надоест. Им государственные дела, амбиции, достижения важнее, чем все остальное.

Невеньен сочувственно посмотрела на погрустневшую толстушку. Ее мужем был Вьит, а такому не позавидуешь. Не удивительно, что в сердце Эмельес он со своими «ароматами» и опухшим лицом так никогда не и не вошел. Миллену возле Ламана Невеньен видела нечасто, словно они были чужими друг другу. Но Иллирен и Тьер всегда казались прекрасной парой, нежной и понимающей все с полуслова. Неужели это было миражом, как у Невеньен с Акельеном?

Да, такое могло быть. Акельен на публике поддерживал видимость интереса к жене, но его тоже сильнее беспокоили амбиции и юбка Бьелен. Он вошел в сердце Невеньен, но долго бы он там продержался, если бы не погиб? Она с легкостью отдала его воде и вспоминала о нем все реже.

– Ведь может же быть в сердце… кто-то, не обязательно муж, – сказала Невеньен. – Любовь – прекрасное чувство, об этом твердят все поэмы и песни. Разве это плохо?

По ее мнению, это было даже хорошо. Внутри больше не осталось той ужасающей пустоты, которая поселилась в ней после того, как отгорел погребальный костер Акельена.

Эмьир с подозрением сузила глаза, глядя на подругу. Странно посмотрели на Невеньен и другие женщины. Миллена – как будто бы с завистью, Эмельес – с мечтательной улыбкой, а Иллирен – определенно с осуждением.

– Королева не простая женщина, – резко произнесла пожилая леди. – Она не имеет права забивать голову всякими нелепицами, когда ее народ голодает и терпит нужду. В сердце королевы должны быть ее подданные.

– В книжке они у нее на уме только и есть, – встряла Эмьир. – Думает она о благе королевства, а сердце ее страдает по Илисану.

– Ум у таких вздорных женщин часто подчиняется сердцу. Так что лучше ему страдать по подданным, – упрямо повторила Иллирен. – Больше пользы для страны было бы.

– Но у меня нет подданных.

После ее слов наступила тишина, и Невеньен начала лихорадочно соображать, что она такого сказала. Конечно, они обсуждали книгу, а она перевела и ему на себя, но все же. Если не считать людей, которые жили на доставшейся ей в наследство от мужа земле, то подданных у нее не было. А в подчиняющиеся ей деревни она выезжала под защитой Жевьера и солдат раз в декаду, узнать, все ли в порядке. Крестьяне обращали на нее мало внимания. Они отлично со всем управлялись и без нее, хотя она и пыталась о них заботиться. Она помнила о них умом. Почему по ним должно страдать ее сердце?

– Вся Кинама – твои подданные, – сказала Иллирен. – Они зависят от тебя, от твоего выбора. Просто ты еще не привыкла о них так думать. Ты станешь настоящей королевой, когда они войдут в твое сердце.

Может быть. Но сердце Невеньен было уже занято.

– Простите, мы будем читать мою книгу? – спросила Эмьир. Ее маленький носик морщился от неудовольствия, что русло беседы вместо любви направилось в сторону политики.

– Повторяю: я очень не против, – скромно сказала Миллена, перебирая складки на платье.

– Она вызвала у нас горячее обсуждение, не успели мы ее открыть, – заметила Эмельес.

– Тогда, пожалуй, ее стоит изучить поближе, – смягчилась Иллирен.

* * *

– «Они остались вдвоем, и только темнеющие небеса нависали над ними да птицы пели в лесной глуши. Налья прижалась к Илисану, и по телу ее прошла дрожь. Охотник решил, что королева испугалась, и пообещал найти дорогу к замку еще до ночи»… – читала Эмьир.

Кто-то из служанок захихикал.

– Мужчины такие дураки, – пожаловалась Эсти.

– Да не говори, – пробормотала служанка Иллирен.

– Тихо! – потребовала Миллена.

Пересуды тотчас затихли. Все продолжили слушать Эмьир, чей голос иногда срывался, как будто девушка изо всех сил старалась не засмеяться.

Они читали «Сердце королевы» третий день. Невеньен и представить не могла, что это окажется настолько весело. Жаркие споры вспыхивали после каждого абзаца и временами бывали интереснее, чем сам текст. Но и роман был крайне… занимателен. Особенно если понимать, что в нем происходит на самом деле.

– «…вместо дороги перед ними оказалась черная пещера. «Странно, – удивился охотник. – Не иначе как злые духи заманили нас сюда. Но выбора у нас нет. Моя королева, нам придется переночевать здесь». «Мне страшно, Илисан», – сказала Налья. «Не бойтесь, госпожа, рядом со мной вы в безопасности», – ответил он».

– Ага, злые духи заманили, совратитель несчастный, – едко прокомментировала служанка.

На нее посыпался новый поток шиканий.

Это было совершенно не похоже на настоящую жизнь, но приключения Нальи и Илисана затягивали. Невеньен долго раздумывала почему и потом решила, что из-за своей несбыточности. Эмьир, несносная девчонка, уже растрещала, какой будет концовка. Илисан окажется украденным во младенчестве сыном какого-то там короля, а Димерр – обманщиком и интриганом, который спит и видит, как захватить трон Нальи. Илисан и Налья победят его, поженятся и будут справедливо править королевством. В жизни такое невозможно, но очень хочется, чтобы это все-таки случилось, причем именно с тобой. Поэтому выдуманные события поглощают тебя и забивают все твои мысли без остатка.

Тьер был поражен тем, как быстро Невеньен старалась закончить дела, чтобы успеть к вечерним посиделкам. Сегодня она не успевала завершить занятие, и Иллирен просила мужа, чтобы он позволил Невеньен немного развлечься. Тьер остался в недоумении, но сказал, что если такова воля королевы, то пускай она идет.

– «В пещере было темно и холодно», – подруга понизила голос, нагнетая обстановку. Для усиления романтической обстановки окно, за которым закатывалось солнце, занавесили и зажгли свечи на столе. – «Налья ничего не видела перед собой. Вдруг она почувствовала дыхание на своей шее»… – взгляд Эмьир съехал вниз. – Ого!

– Там правда это описано? – нервно спросила Миллена.

– Нет, я просто… Ну…

– Дай сюда.

Северянка с неожиданным проворством выхватила у нее книгу и всмотрелась в буквы.

– М-м-м, – загадочно произнесла она.

– Что там? – Эмельес, забеспокоившись, всколыхнула богатые формы.

Иллирен наклонила голову. Ее ногти постукивали по подлокотнику, выдавая желание поскорее узнать, что же случилось с дыханием на шее Нальи.

– Не задерживайте чтение! – возмутилась Невеньен, вскакивая с кресла и выдергивая роман из рук у Миллены.

В животе сладко посасывало, а щеки горели. Что, что, что там такое, что заслуживает «ого» и «м-м-м»? Неужели то самое?

– «Спустя мгновение до ноздрей королевы донесся отвратительный гнилостный запах, который источала пасть медведя», – разочарованно прочитала Невеньен. – Они что, серьезно? Там дальше описание сражения с медведем!

– Моя королева!

Невеньен подняла взгляд на хмурившуюся Миллену.

– Пожалуйста, не томите, продолжайте читать. Сражение с медведем – это тот самый момент, когда Илисан окончательно входит в сердце Нальи.

Ах, значит, после этого и будет любовная сцена, о которой прожужжала уши Эмьир и о которой Невеньен втайне мечтала, представляя себя на месте героини. Она подняла книжку повыше.

– «Налья закричала от ужаса. Но вдруг между ней и зверем появился Илисан с обнаженным мечом…»

Он будет спасать ее на протяжении всей книги. Сначала от медведя, потом от Димерра. В самом конце Налья тоже его спасет из темницы, чтобы охотник смог повергнуть злого лорда в честном поединке. Это было так романтично! Но как будто бы чего-то не хватало, и Невеньен никак не могла понять чего.

Сейчас все равно было не до того. Она как раз дошла до места, где Налья перевязывает раненого Илисана и бросается к нему в объятия. Женщины прислушивались к каждому слову. Казалось, если Невеньен замолкнет, то будет слышно, как по стене ползет жучок.

– «Она провела рукой по его длинным волнистым локонам и гладкой щеке. Его усталые голубые глаза приоткрылись. Внезапно он привстал и приник к ее мягким губам. Налья отпрянула».

Его глаза были темно-карими, длинные волосы – прямыми, а на щеке выделялся шрам. Невеньен почти ощущала его под пальцами, хотя, конечно же, ни разу к нему не прикасалась. И она ни за что не отпрянула бы, если…

В дверь постучали. Стук показался оглушительным. Невеньен, охнув от неожиданности, захлопнула книжку, словно ее застали за чем-то предосудительным. Пунцовая Эмьир обмахивалась ладошкой и глупо хихикала. В комнату вошел мужчина в красном камзоле – Гирвьен, управляющий. Невеньен не стала забирать с собой из Серебряных Прудов Бьерда, так как здесь он был бы чужаком.

– Моя королева! Мимо Остеварда проезжают беженцы с Севера, из деревень, разоренных када-ра. Они просят остановиться на ночлег. Вы примете их?

– Да, естественно.

– Вы выйдете их встретить?

Иллирен внимательно наблюдала за королевой. Невеньен заколебалась. Личное приветствие забредших на ночлег путников не входило в обязанности владельца замка, а больше всего ей сейчас хотелось продолжить чтение. Ведь теперь они действительно остановились на самом интересном моменте.

Однако в вопросе управляющего Невеньен услышала подсказку. В сердце королевы должны находиться подданные. И неважно, что ее сердце уже занято, а подданных у нее нет. Окружающие именуют ее королевой. Если она хочет, чтобы с ее мнением считались, эту видимость следует поддерживать. К тому же Тьер не раз повторял, что мятежникам нужно делать ставку на северян, разочарованных отсутствием помощи со стороны законного короля. Иначе Гередьеса не победить.

Невеньен решительно убрала роман на подставку и поднялась.

– Веди меня к ним.

* * *

Красивые сказки остались в комнате для рукоделия. Во дворе Остеварда Невеньен нагнала неприглядная жизнь, и теперь стало ясно, чего не хватало в книге. Подданных, которые от настоящей королевы никуда деться не могут.

Беженцев было человек пятьдесят. Почти все они носили лохмотья, и только несколько из них могли похвастаться добротной и теплой одеждой. Многие везли за собой тележки, которые мешались в образовавшейся толкотне. Люди опасливо косились на окружающих, боясь бросить вещи без присмотра хоть на мгновение. Доходило до абсурда: кто-то пытался затащить тяжеленный сундук по стремянке на сенник, где предложили переночевать некоторым гостям.

Гораздо спокойнее вели себя те, кто нес за плечами одну котомку. Хотя нет, мысленно поправилась Невеньен, не спокойнее – отрешеннее. Их дома сгорели, родственники погибли. У них не осталось ничего, и они были никем. Им не из-за чего стало волноваться, и им было наплевать на весь мир. Такие люди покорно брели за показывающими им дорогу слугами и не возражали, даже если бы их разместили в отхожих ямах. Лишь бы была крыша над головой и дали поесть.

Какими бы они не были разными, все без исключения лица были осунувшимися и перепачканными. В сумеречном свете угасающего предзимнего солнца они сплошь казались серыми и смотрели озлобленно или умоляюще, но одинаково безнадежно. Люди как будто не верили, что на Юге, куда они идут, их ждет что-то хорошее. Невеньен в приветственном слове попыталась их приободрить, но получилось у нее плохо. Ни в чьих глазах так и не зажегся огонек. Все, чего они хотели, это пищи и крова.

Распорядившись, чтобы беженцев разместили в пустующих казармах и накормили, Невеньен собиралась уйти, как это быстро и незаметно сделали Эмьир, Миллена и Эмельес. Но Иллирен остановила ее, положив руку на плечо.

– Моя королева, не хотите пройтись между своими подданными, узнать, какие у них есть проблемы?

Невеньен с легким ужасом оглядела толпу. Да у них всё – одна большая проблема. Голод, холод, нищета и неопределенность впереди. И все же Иллирен была права. Люди должны видеть своих правителей рядом с собой – это укрепляет в них веру. Поправив меховую накидку, Невеньен шагнула со ступенек.

Ей сразу стало неуютно. Ни ее помощь, ни присутствие никому не требовались. Беженцы бестолково мялись у ворот в замок, ожидая, когда покажется красный камзол управляющего или его помощников, и те отведут их в столовую. Невеньен они вежливо кланялись, уступали дорогу и благодарили за прием. Сам к ней никто не приближался. Наверное, из-за Жевьера, который с непроницаемым лицом нависал над своей госпожой.

Иллирен позади уже выслушала несколько жалоб, отправила служанку за лекарем для больных и организовала нескольких слуг, имевших несчастье пройти рядом с ней. Судьба земляков ей была небезразлична. Оглянувшись на жену Тьера, которая из полуслепой въедливой старухи внезапно превратилась в царственную немолодую леди, Невеньен устыдилась. Иллирен мгновенно придумала, что делать, а она, хозяйка Остеварда, топталась на месте и не знала, куда податься. Потрепанные платья, пустые взгляды и резкие движения беженцев ее смущали. Хотелось или поскорее отсюда уйти, или чтобы солнце наконец закатилось. В темноте не так бросаются в глаза грязные руки, которыми люди пытались за нее схватиться, и некрасивые лица, и язвы на их телах…

– Ой, бедняжки, – причитала позади Эсти. – Как же им всем тяжело пришлось!

«Если планы Тьера сбудутся, они правда могут стать моими подданными», – укорила себя Невеньен. И в их бедах виноват один и тот же человек – Гередьес, ведь держава оказалась открыта из-за того, что он подкупил гвардейца Тэби. Невеньен сильнее закуталась в накидку, хотя день не был холодным. Горе этих людей не сравнить с ее. У нее погиб муж, но она получила завидное наследство. А они лишись всего.

Невеньен сжала волю в кулак и повернулась. Напротив нее к крепостной стене прислонилась высокая старуха с большими, как у мужчин, ладонями и замотанными тряпьем ногами. Ее волосы были спрятаны под шерстяным платком, из которого выбивалось несколько прядей.

– Да светит вам солнце, – робко произнесла Невеньен. – Вам нужно что-нибудь?

– И тебе светит, девонька, – благодушно ответила северянка. – Говорят, сейчас поужинать отведут, так мне этого хватит. Ты у других поспрошай, авось чего попросят. Нужда-то у всех есть.

У Невеньен от возмущения открылся рот. Старуха обращалась к ней, как к простой служанке! Она, конечно, слышала про северную гордость, которая особенно велика у нищих, но чтобы настолько…

У кого-то из беженцев опрокинулся с телеги сундук. Женщина повела головой на звук; ее зрачки остались неподвижными. «Слепая», – со стыдом догадалась Невеньен. Поэтому она и приняла госпожу Остеварда за служанку. Старуха наверняка и помыслить не могла, что та к ней обратится.

Невеньен внимательнее всмотрелась в беженку. Калека, которая прошла весь неблизкий путь с Севера, среди людей, которые вряд ли торопились ей помогать. Как ей это удалось? И при этом она ничего не просила.

– Вы уверены, что вам ничего не требуется? Я могла бы…

Что? Вернуть ей дом? Детей?

– Да не надо ничего, девонька. Я слыхала, у тутошней хозяйки и без нас проблем навалом. Но она хоть ворота для нас открыла, а кое-кто вообще запертыми держал, как уж мы ни молотили. Пусть ее боги за это благословят, да, может, кто-то из наших мастеров поработать останется. Вон, Мелен хотя б. Рукастый кузнец, да вот не встретилось ему нигде свободной кузницы. Еще и для жены своей в дороге пришлось погребальный костер складывать. Ты намекни хозяйке, авось он ей починит что, если свой кузнец без рук. А что до меня, так я до младшего сына иду. Недалеко уже осталось. У него все есть, он меня обеспечит.

Невеньен не верила тому, что слышала. Какие-то замки не пустили беженцев? Поистине человеческая жестокость не знает границ! Ох, узнает она, кто это был… Сжатые кулаки бессильно разжались. Пока она не настоящая королева, она ничего не сможет сделать.

– А, вот что, девонька, – старуха снова повела головой, вдруг что-то вспомнив. – Там Реннел с дитятком на повозке. Ты к ним подойди. Реннел сама просить постесняется, а нужда-то у нее большая.

– Реннел? – переспросила Невеньен. Кое-кто из беженцев уже разошелся по замку, и найти одну женщину, к тому же неизвестно как выглядящую, будет довольно сложно.

– Ага, она, – кивнула старуха. – Она от дитятка своего не отойдет. Ты ее узнаешь сразу, она бормочет всегда, надеется, что девочка на ее голос из Бездны вернется.

Примета так себе. Бормочущих под нос среди беженцев было достаточно, а причем здесь какое-то возвращение из Бездны, Невеньен вообще не поняла. Но эту Реннел стоило отыскать.

– Спасибо. Я найду ее.

– Найди-найди, девонька.

Невеньен окинула толпу растерянным взглядом. Люди беспорядочно мельтешили перед глазами, стараясь до темноты разойтись по Остеварду и устроиться на ночевку. Не выкрикивать же ей имя этой Реннел? Старуха сказала, что она должна быть с ребенком и на повозке. Возле конюшни как раз замерла одна, и Невеньен неуверенно двинулась туда.

Кажется, это была та самая телега. Вокруг нее бутылочной пробкой стояла плотная тишина. Люди, которые вовсю шумели в четырех шагах от нее, вдруг умолкали, приблизившись хоть на шаг, и стремились как можно скорее убраться подальше. В первый момент Невеньен подумала, что виноват сердитый русоволосый мужчина на козлах. Или дело было в вони, смешавшейся из запахов конского пота, немытых тел и навоза. А может, людей отпугивал безумный взгляд взлохмаченной женщины, сидящей в телеге. Из-под потертого рубища, цвет которого уже никогда не определить, выглядывали голые пятки, покрытые язвами от обморожения. А еще…

У Невеньен опустились руки, которые она подняла, чтобы зажать нос от смрада. В телеге лежал обтянутый кожей скелет. В нем далеко не сразу узнавалась девочка чуть младше Невеньен. Ребенок еще дышал.

Невеньен сразу узнала жертву када-ра. Взгляд без толики осмысленности, приоткрытый рот, слабое дыхание, неспособность двигаться. Удивительно, что девочка так долго прожила. По слухам, жертвы Детей Ночи угасали за несколько суток, а путешествие беженцев длилось, как они сказали, около пятнадцати дней.

– Вы Реннел? Вам чем-нибудь помочь? – тихо спросила Невеньен, глядя на истощенное безгубое лицо девочки, несомненно, когда-то очень красивой.

Женщина не ответила. Она что-то шептала, склонившись над дочерью и не обращая на королеву внимания.

– Спасибо за заботу, госпожа, – ответил вместо жены мужчина. – Нам уже обещала помочь какая-то леди. К сожалению, не знаю ее имени.

Наверное, Иллирен добралась сюда первой.

– Простите, но… – Невеньен помялась. – Мне рассказывали, что жертвы када-ра живут всего несколько дней, а ваша дочь…

– Это все Реннел, – ответил мужчина. Он нервно перебирал в руках поводья. – Те, чью душу сожрали Дети Ночи, отказываются от еды. А Реннел умудряется сделать, чтобы Линнас глотала хоть что-то. Внутрь мало попадает, как видите, но пока мы держимся.

Невеньен кивнула. Девочка была истощена до предела. В лучшем случае ей осталась пара дней.

– Куда вы едете?

– В Могаред, к арджасским лекарям. Нам сказали, что они могут вылечить и не такое, а наши врачуны только руками разводят. Говорят, верная смерть. Но мы же добрались сюда, – с надеждой произнес мужчина.

– Путь был тяжелым?

Услышав насмешливое фырчанье за спиной, Невеньен сообразила, что сморозила глупость. Естественно, путь был тяжелым. У многих беженцев сгорели дома, у них не было с собой и самых необходимых вещей, а они шли по заваленным сугробами трактам и перенесли дикие холода. Перед ними закрывались ворота замков, а в деревнях наверняка не жаждали поделиться едой с такой прорвой голодных глоток, но каким-то чудом они достигли Остеварда. С ребенком, который не шевелится и все, что делает, это печально смотрит в небо.