Текст книги "Камень королей (СИ)"

Автор книги: Елена Середа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 90 страниц)

В общем, деятельность была разведена бурная, но выполнить поставленную королевой задачу – освободить город до нападения када-ра – не удалось. На рассвете к воротам пришло достаточно человек – но никак не три с половиной тысячи, которые, по примерным подсчетам тех самых сознательных чиновников, оставались в Квенидире. Некоторые жители, не способные уехать сами, обратились к солдатам и должны были уехать завтра утром, когда для них подготовят повозки. Еще некоторые, в основном мужчины, отказались покидать Квенидир, вместо этого присоединившись к ополчению – добровольной дружине, которая помогала, чем могла: кто-то записывался в патрули, кто-то раздавал свои вещи нуждающимся, а кто-то согласился выполнять подсобные работы. Сони нравился их предводитель, стоявший за ним в очереди к Ламану. Энтарин, коренной квенидирец, здоровый детина с кулаками-молотами, был добрым и честным мужиком, у которого болела душа за земляков. Он и объяснил генералу, почему три тысячи горожан, вместо того чтобы хватать манатки и при первой же возможности мчаться прочь, вопреки здравому смыслу продолжают сидеть на месте и избегать королевских солдат.

Объяснить-то объяснил. Но сутки – драгоценное время – были уже потеряны.

– Ты хоть понимаешь, чего ты добился своими «стараниями»? – орал за дверью Ламан. – А я еще гадал, почему полгорода еще прячутся в своих домах, хотя предупреждение вы получили пять дней назад! Да им сохраннее тут сидеть, чем куда-то идти! Скажи, какой Бездны ты распустил стражу? Где мне теперь искать тех магов-стражников, которые должны были защитить горожан? Где, я спрашиваю? Их же всего двое осталось на весь проклятый Квенидир!

Голоса Нендамьела было не слышно. Он не имел права оправдываться, а если бы и попытался, это могло бы стать последними словами в его жизни. Взбешенный Ламан находился на грани убийства, и нужно было быть умалишенным, чтобы этого не понимать.

– Какого Шасета ты отсиживался за стенами ратуши, когда горожане пришли к тебе искать защиты от Таннеса, который разграбил их обозы и поубивал людей, а? С какой, провались ты в Бездну, радости ты позволил купцам взвинтить цены на еду, так что бедняки начали голодать?

Видимо, Нендамьел все же осмелился что-то вякнуть, потому что в Главном зале сперва возникла зловещая пауза, а потом рев Ламана стал еще громче.

– Экономическая выгода? Ублюдок недоношенный! Ты где такие слова вообще выучил? Когда када-ра сожрут весь город и некому будет обрабатывать землю и ухаживать за скотом, – какая тогда будет экономическая выгода?! Да тебе нужно выпустить кишки, повесить и четвертовать за предательство!

Двое северян – помощников Энтарина кровожадно улыбнулись, услышав угрозу. Нендамьел совершил столько ошибок, что население встретило бы его казнь с рукоплесканиями. Сони же с тревогой покачал головой. Придурка-чиновника Ламан, скорее всего, не убьет – побоится вызвать бурю возмущения в Эстале. А вот сорваться на какой-нибудь более мелкой сошке ему ничто не помешает, и пощады бедняге, не вовремя попавшемуся под руки генералу, не будет. Чуявшие это солдаты трусили от него не меньше, чем от када-ра, и боялись приносить даже хорошие новости – Ламан мог вспыхнуть от чего угодно. Сони с парнями, которые вместе с ним искали в Квенидире лекарей, пришлось тянуть жребий, кто доложит начальнику о пришедших к ним сегодня старой знахарке и молодом хирурге. Сони не повезло – жребий выпал ему. Наверное, не стоило забывать о жертвоприношениях Кайди после того раза, как Мит помогла ему выбраться с праздника Ночи.

А ор в Главном зале все продолжался.

– Чего теперь удивляться, что под таким гребаным руководством народ обратился к жрецам! А ты знал об этом и не помешал им прибрать всю власть! Для меня загадка только, почему ты еще вчера, когда расшаркивался передо мной своими погаными ногами, не мог сказать, что настоящего заместителя градоначальника зовут жрец Мирран и он настоятель храма Небес и Бездны! Что это он озаботился раздачей еды людям, выгнал зарвавшихся торгашей и приютил у себя всех, кто об этом просил! Что это он, мать его за ногу, убеждает людей, что в храме безопаснее, чем где-то еще, и что када-ра какой-то Бездны не тронут их, если они будут молиться богам! Если бы я знал обо всем этом, я бы еще вчера, вместо того чтобы тратить время на такую никчемную блоху, как ты, пошел к проклятому Миррану!

Полуопущенные веки Калена еле заметно дрогнули. Сони решил, что это из-за оскорблений, которыми Ламан щедро награждал Нендамьела и заодно этого Миррана. Если заместитель градоначальника выживет после нападения Пожирателей Душ, то у Ламана появится враг, а то и не один, если у чинуши есть влиятельные друзья. Не слишком умно было и поливать грязью жреца. Окажись среди невольных слушателей кто-нибудь из его почитателей… Они же не знали, что Ламан изо всех сил сдерживается и ругается совсем не так, как костерил бы солдат. Можно сказать, он проявлял к Нендамьелу и Миррану определенное уважение. Еще бы только кто-нибудь их об этом предупредил.

Крики снова стихли. Люди в очереди слегка напряглись, ожидая после паузы нового взрыва эмоций. Вдруг дверь распахнулась, со звоном ударившись металлической ручкой о камень стен и заставив всех вздрогнуть. В проеме показался генерал, за ним – Нендамьел, обливающийся потом, но с явным облегчением во взгляде, что истязание закончилось.

– Кален! – процедил сквозь зубы Ламан. Его лицо покраснело, завязанные в хвост волосы торчали во все стороны, ноздри раздувались от гнева. Рукава светло-коричневой рубашки были закатаны по локоть, многозначительно открывая широкий костяной браслет с зарубками. – Собирай свой отряд, пойдем к этому Миррану, Шасет бы его побрал. При необходимости… – он замолчал, укусив себя за нижнюю губу, как будто у него чуть не вырвалось «порежешь всех на куски». – Выступишь нашей охраной.

Сони был уверен, что Кален, как обычно, прижмет руку к сердцу, слегка поклонится и уйдет искать Виньеса с Сехом. Он так и начал делать, но, выпрямившись, внезапно со странной интонацией заговорил:

– Господин генерал, прошу прощения, мне нужно с вами сначала объясниться. Возможно, мне не следует присутствовать на встрече со жрецом…

– В жопу Шасету засунь свои объяснения! – рявкнул Ламан. – Нет на них времени! Выполняй приказ!

– Да, господин генерал.

На скулах Калена двинулись желваки. В общении с отрядом магов бывший эльтин в выражениях не стеснялся, а Сони изредка ловил на себе, Калене или Виньесе его недобрый взгляд. Так и не простил яростный северянин им гибели родственника и горя двоюродной сестры.

– Все остальные, – Ламан обвел ожидающих свирепым взглядом. – Обращайтесь либо к управляющему Санналу или к капитану Мальтьену, моему заместителю.

Он уже сделал несколько стремительных шагов по коридору, как путь ему преградил Энтарин.

– Лорд Ламан, вы хотели дать новое задание ополченцам. Они жаждут работы.

Генерал несколько мгновений немигающе глядел на северянина. Сони внутренне сжался. Вот он – тот самый момент, когда бурлящая вода перельется через край… Но Ламан со спокойствием, которое поразительно отличалось от его недавнего состояния, положил Энтарину на плечо руку, увлекая его за собой.

– Да, точно. Идем, на ходу объясню, что нужно сделать.

Очередь тем временем поспешно перераспределялась. Слегка ошарашенного таким быстрым поворотом дел Саннала уже окружили люди, и Сони цыкнул, когда прочие, обгоняя друг друга, заторопились искать капитана Мальтьена. В ответ на вопросительный взгляд Кален кивнул.

– Молнией туда-обратно. Я знаю, ты доберешься до него первым. А я пока найду Виньеса и Сеха.

Уже помчавшись к лестнице, Сони на миг обернулся и увидел заместителя главы города, который встал посреди коридора и растерянно хлопал ресницами.

Все вокруг куда-то бежали, носились с какими-то заданиями и ругались от того, как быстро уходит время. Саннал с ошалевшими глазами отвечал на вопросы сразу шести людям, в конце коридора раздавался громкий голос Ламана, который с горячностью рассказывал Энтарину и его помощникам, как хорошо было бы «устроить вот это».

И только возле Нендамьела было пусто и тихо. Когда чужие люди пытались спасти его город, он единственный понятия не имел, что ему делать.

* * *

Увиденное в храме Небес и Бездны Сони поразило. Он еще думал, почему дым в Квенидире идет из такого малого количества труб, хотя в городе оставалась почти половина населения. Экономят они дрова, что ли?

Нет. Они молились в храмах.

Количество людей в полукруглой половине Небес давно превысило тот предел, который мог вместить зал. Сони даже не заметил, красивые ли здесь фрески – все внимание приковывало к себе человеческое полчище. Северная любовь к дистанциям осталась где-то снаружи. Многие люди стояли на коленях, некоторые упирались лбом в устланный сеном пол, ступить было некуда – желающие выйти или подвинуться неизбежно толкались или отдавливали соседям ноги. Кое-кто украдкой, чтобы не мешать окружающим, жевал сухари или другую еду. От молитв, повторяемых сотней голосов, гудела голова; плакали маленькие дети, которых матери притащили с собой в храм, то и дело кряхтели старики, совершая земные поклоны. Несколько жрецов возле алтаря в центре помещения негромко пели вязкую, усыпляющую песню. Иногда кто-нибудь из них прерывался, чтобы принять дар от прихожанина или выслушать его просьбу, и тогда песня становилась почти неразличимой в неумолчном гуле. Воздух в зале был густоты киселя, настолько жарким, что Сони после холода улицы мгновенно вспотел, а его спутники сняли головные уборы и распахнули военные кожухи. Если такая духота скопилась тут, в половине Небес, где свежесть поступала из высоких стрельчатых окон, можно было представить, какая печка была в половине Бездны – там окна напоминали бойницы, чтобы пропускать в царство тьмы как можно меньше света. В том, что народу там не меньше, Сони был готов поспорить на золотой. Если Небеса квенидирцы просили об избавлении от порождений Шасета, то Бездну и самого Мрачного бога войны молили о том, чтобы они забрали Детей Ночи домой.

Посещение генералом храма особенного интереса ни у кого не вызвало. Сони этому обрадовался – он не хотел такой же встречи, как вчера, когда в них бросались гнилой капустой. Энтарин предположил, что смутьянами был кто-то из религиозных фанатиков, самых яростных приверженцев Миррана. Сегодня они, видимо, все еще где-то гуляли. Лишь некоторые прихожане поглядывали на Ламана, который с полуопущенной головой, как бык, который собирается вскинуть противника на рога, пер к алькову, где гостей ждал настоятель Мирран. Кашляющий Кален еле успевал отодвинуть или прикрыть магией людей, которых случайно задевал Ламан, да так, что, не будь Калена, сшибал бы их с ног. Капитан Оллет, второй после Мальтьена помощник генерала, семенил сзади. Его, очень верующего человека, смущали боевой настрой командира и очевидное намерение устроить со жрецами скандал. Виньес и Сех, высматривающие угрозу среди прихожан, выглядели измученными: горбоносый – из-за болезни, сехен – из-за того, что несколько ночей подряд находился в ночной страже и никак не мог выспаться. Вдобавок настроение мальчишки было испорчено ночными событиями: он поймал нескольких грабителей, среди которых с немалым удивлением обнаружил соплеменника. Оказалось, что преступник-сехен когда-то служил господам, живущим в этом доме, а потом, когда бывшие хозяева уехали, сбежал и вернулся, чтобы ограбить их. Как его сородич мог настолько вероломно поступить, у Сеха не укладывалось в голове.

– Да светит вам солнце, – приветствовал настоятель гостей, не успели они зайти в полукруглую нишу.

Два сопровождающих его жреца поклонились, сложив ладони перед лицом, но сам Мирран кланяться не стал. Он был таким же предводителем, как и Ламан, но если тот управлял солдатами, то настоятель был генералом воинства верующих. Этот откровенный намек на их равенство и, вероятно, нежелание уступать заставил Ламана стиснуть зубы.

– Да светит вам солнце, настоятель Мирран, – хрипло ответил он.

Служитель богов был высоким и лысым представительным человеком лет сорока пяти или пятидесяти. Когда-то он наверняка обладал стройным телосложением, но сейчас под черно-белым жреческим одеянием выступал живот, а на округлых плечах натягивалась ткань. Вряд ли это было вызвано любовью к излишествам – скорее возрастом и неподвижным образом жизни. В отличие от могаредского настоятеля главного храма Небес и Бездны, безо всякого стеснения расхаживающего в шелках, Мирран носил обычную шерсть грубой выделки. Украшений на нем не было – ни золотых, ни костяных, кроме кольца-печати и простого кожаного браслета, такого вытертого и засаленного, как будто его не снимали лет двадцать. Взгляд у жреца был умный, а прозрачные голубые глаза добавляли в него холодности. Особенно долго он изучал Калена – наверное, узнал в нем бывшего прихожанина, но, отвернувшись, уже больше на него не смотрел, уделив все внимание Ламану.

– Позвольте признаться, я весьма удивился, узнав, что военным отрядом командует северянин, – произнес настоятель. – Я был уверен, что к нам пришлют уроженца центральных земель вроде господина Нендамьела. Поэтому прошу извинить меня за невнимание к вам. Если бы я знал, что вы, как сын Севера, сможете понять происходящее в Квенидире, я бы пришел к вам еще вчера.

– Настоятель Мирран, – сказал Ламан, сделав вид, что не заметил лести по поводу сына Севера, – предлагаю отбросить формальности и сразу перейти к делу. Уверен, нам обоим есть, чем заняться.

– Конечно, – Мирран сдержанно кивнул. – Я слушаю вас.

Ламан красноречиво огляделся.

– Может быть, мы перейдем в другое, не такое шумное место?

Альков, который выбрал жрец, от зала был отделен только колоннадой, а так как храм был переполнен, то ниша оставалась незанятой лишь благодаря уважению прихожан к своему духовному кормчему. Однако это не значило, что они держались подальше – молящиеся начинали толпиться у колоннады, на расстоянии всего трех-четырех шагов от Ламана. Естественно, все, что здесь будет сказано, в мгновение ока разнесется в виде слухов.

– Зачем нам прятаться от людей, которым мы оба желаем помочь? – с вежливой улыбкой спросил жрец.

Ламан сузил глаза. Судя по всему, Мирран действовал не так, как он рассчитывал. Слегка занервничали и маги, хотя по неопытному Сеху это было заметно гораздо сильнее, чем по Калену и Виньесу, застывшим с двух сторон от генерала.

Собираясь на встречу, Ламан достаточно ясно дал им понять, что приказ на убийство главного жреца вполне возможен. Между провалом задания и спасением последних жителей Квенидира стоял именно Мирран, благодаря умелым организаторским действиям заполучивший всецелое доверие жителей. Это он убедил большинство из них в том, что нужно не уходить из города прямо в лапы Таннеса и не замерзать от холода на пути в центральные земли, потому что окрестные селения переполнены беженцами, а остаться здесь и молиться богам. Какой бы ни была цель настоятеля, он ее достиг. Люди послушали его, и кроме ополченцев уезжать отказывались не меньше двух тысяч человек. Горожанами из них были не все – как оказалось, в Квенидир из-за проповедей Миррана пришли и жители округи. Чтобы спасти их, проще было избавиться от настоятеля, чем вывозить отсюда квенидирцев силой, которой Ламан не обладал. Однако желание жреца разговаривать открыто сводило все его планы на нет. Среди нескольких сотен прихожан, искренне веривших, что стены храма спасут их от када-ра, любая угроза их предводителю могла обернуться кровавым избиением, а о попытке подкупа нечего было и думать. Сони переступил с ноги на ногу. Калену доверили Сердце Сокровищницы, опутывавшее его сияющими потоками, так что победа магов была обеспечена, но такой ценой Сони предпочел бы не выживать. Отряд приехал сюда спасать, а не убивать.

– Хорошо, – сухо ответил Ламан. – Тогда прошу вас, если вы так хотите помочь этим людям, объявите им, чтобы завтра на рассвете они приходили к южным воротам Квенидира и отправлялись под охраной моего отряда в ближайшие деревни.

Выражение лица Миррана не изменилось. Его губы продолжали растягиваться в терпеливой улыбке.

– Извините, лорд Ламан, это невозможно. Вместо добра вы, вероятно, сами того не понимая, желаете зла моей пастве.

– Зла?!

Генерал, на краткую долю мига потеряв самообладание, резко шагнул к Миррану. Два жреца за его спиной дернулись, сразу выдав свой страх – что их руководителя убьют.

– Постойте, пожалуйста! – охнул капитан Оллет, бросаясь между Ламаном и Мирраном. Низкорослый для северянина, он стоял между ними, как ребенок между взрослыми. – Все можно решить мирным путем!

Пальцы Калена как будто свело судорогой, и вокруг Ламана вспыхнул щит. Сони удивленно скосился на командира – он что, считает, что это Мирран может накинуться на Ламана?

Настоятель единственный даже не вздрогнул. Он только немного склонил голову набок, с интересом наблюдая за противником. На Оллета ни Мирран, ни Ламан даже не взглянули.

– Я желаю зла? – прошипел генерал. – Одумайтесь, настоятель. Када-ра нападают на большие скопления людей, для них это как для ребенка, который видит только сложенные кучу конфеты, но не другие разбросанные по комнате сладости! Сколько у вас людей в храме – сотен пять? Больше? Сколько еще храмов в городе – три вроде бы? Вы Детям Ночи свою паству, о которой так заботитесь, как каравай дорогим гостям преподносите! Представляете, что здесь начнется, когда прямо через стены полезут када-ра, как в Аримине, Бересине, Тихом Логе? Те, кого не сожрут, затопчут друг друга сами. Здесь будет бойня, которая произойдет по вашей вине!

Он произнес это громко, забыв о том, что их прекрасно слышно вокруг, или, возможно, сделав так специально. Ближайшие к алькову прихожане заволновались и стали переглядываться. Шмыгающий Виньес шевельнулся, и на границе алькова с залом возник еще один щит, хотя Ламан и не приказывал его создавать.

– Почему вы так уверены, что обязательно будет бойня? – ровным голосом спросил Мирран.

Генерал посмотрел на него, как на сумасшедшего.

– Почему вы так уверены, что ее не будет?

– Лорд Ламан, кажется, ваша вера недостаточно сильна. Возможно, вам стоит принести жертву Великой Чете, чтобы Богиня-Мать и Сын Света очистили ваш внутренний взор и вы смогли увидеть истину?

Это заявление заставило округлить глаза не только Ламана. На настоятеля вытаращились все, кто стоял в алькове, кроме двух жрецов младшего ранга. Сони старательно искал на лице Миррана признаки безумия.

– Мы просим Небеса о милости, – говорил он, – как это делали наши предки пятьсот лет назад, когда светлые боги даровали нам помощь Дочери Цветка. Наши молитвы сильны, как никогда. Посмотрите на этого человека, – он указал на молодого крепкого мужчину с пустыми глазами, который неподалеку неистово клал земные поклоны. На его лице застыло очень странное выражение. – Еще недавно Поллара было силой не затащить в храм. Он был одним из тех богохульников, кто насмехался над жрецами и утверждал, что спустить деньги на вино и женщин полезнее, чем потратить на жертвоприношение богам. Посмотрите на него сегодня, – с грустью произнес настоятель. – Пять дней назад солдаты Таннеса напали на караван беженцев, в котором он шел, надругались над его беременной женой и потом убили ее. Поллар вернулся в Квенидир пешком и сразу пошел сюда. Он лишился жены и ребенка, но он приобрел веру, которая может спасти нас всех от када-ра.

Оллет, опустив веки, забормотал молитву, которая была больше похожа на проклятие мятежнику Волку. По мнению Сони, этому Поллару следовало бы перейти в соседнюю часть храма и молиться темным богам о том, чтобы Дети Ночи, пролетая над Таннесом, заодно сожрали ублюдков, которые сотворили такое с его семьей. Впрочем, вероятно, бедный парень искренне считал, что он и так на половине Бездны. После того что с ним случилось, Поллар явно помешался и вряд ли соображал, где он и что делает.

– Поллар не одинок в своей вере, – вдохновленно продолжал Мирран, чей взгляд, в отличие от свихнувшегося вдовца, был на удивление ясным. – Столько прихожан в наших храмах не было еще никогда. Никогда еще к Небесам здесь не возносилось столько молитв о спасении. Разве могут боги после такого проигнорировать наши просьбы?

Ламан стукнул себя ладонью по лбу и несколько мгновений не отнимал ее от лица. Когда он наконец ее убрал, в голубых глазах генерала стояло презрение.

– Черные боги моих отцов… Настоятель, так вы делаете все это ради количества прихожан? Ради того, чтобы они несли вам деньги? А когда все эти люди погибнут, кто, по-вашему, будет утяжелять ваш карман?

– Я не требую денег с прихожан и никогда не требовал. Я принимаю людей безвозмездно, и они знают, что в любой момент могут получить помощь от храма, духовную или вещественную.

Мирран даже не повысил тон, когда все это говорил. Казалось, его терпению и вежливости нет границ. Теперь становилось понятно, каким образом он заработал такой авторитет. Любой другой из жрецов, которых знал Сони, давно бы в бешенстве брызгал слюной, а то и вообще не принял бы Ламана.

– Если не деньги, тогда что? – процедил генерал, стараясь, чтобы его не услышали лишние люди. – Скажите мне, чего вы хотите за жизни этих людей. Пост настоятеля главного храма Небес и Бездны в Эстале? Я напишу королеве, что вы об этом просите. Титул, поместья? Вам их дадут! Всеобщее преклонение? Да пожалуйста, мы даже поможем вам его завоевать!

– Вам не удастся меня купить, – холодно произнес Мирран.

– Тогда…

– Тогда что?

Выражение лица настоятеля вдруг потеряло всю благожелательность, а в расширившихся глазах запылал угрожающий огонь. Мужчина шагнул ближе к Ламану, оттискивая в сторону растерявшегося Оллета. То, что происходило возле низенького капитана, похоже, было для него чем-то непостижимым. Чтобы генерал и настоятель собирались подраться из-за того, кто лучше защитит горожан?

– Что – убьете меня? – еле слышно спросил Мирран. Когда они встали с Ламаном нос к носу, оказалось, что жрец выше – ненамного, но бывшему мятежнику приходилось смотреть на него снизу вверх. У губ Ламана пролегли морщины – его это раздражало. – Такой у вас способ решения проблем – уничтожать людей, их порождающих? Потому вы и привели с собой этого человека, – он повернулся к Калену и с внезапной злобой ткнул в него пальцем, – этого совратителя и убийцу? Я знаю, чем он занимается для вас и чем занимался в гвардии еще при короле Ильемене, да светит ему солнце на Небесах.

Совратитель и убийца? Что за бред! Убийца – еще может быть, но совратитель? Сони ждал, что Кален сейчас обвинит этого поехавшего урода во лжи или хотя бы просто пренебрежительно посмотрит на Миррана, как на пустое место, – так, как командир умел.

Бледный, как смерть, Кален смотрел в пол.

– Настоятель Мирран, вы ошибаетесь, – с тревогой затараторил Оллет. – Ничего такого у нас и в мыслях не было! Мы бы никогда не осмелились поднять руку на служителя богов!

– Конечно осмелились бы, если бы у вас не осталось других способов на меня повлиять. И осмелились, иначе бы здесь не было королевских убийц, – Мирран, снова абсолютно спокойно, как будто не было только что неконтролируемой вспышки ярости, глянул на капитана. Рассуждение о собственной гибели по неизвестной причине давалось ему легче, чем упоминание о Калене. – Но мое убийство вам ничего не даст. Если со мной что-то случится, квенидирцы быстро догадаются, кто в этом виноват, и обернутся против вас. А их в городе намного больше, чем вас, королевских прихвостней, которые так много говорят об их спасении и до сих пор ничего не делали ради них.

– Тэрьин и Гередьес не делали, – жестко произнес Ламан. До сих пор он не сводил с Миррана испепеляющего взгляда, который не опровергал, а лишь подтверждал его тайное желание раздавить жреца в лепешку. – Сейчас на троне истинная королева Невеньен, и она с нашей помощью спасет Север. Разве вам мало того, что сюда прибыл я?

– Небеса спасут Север, а не какие-то короли, которые меняются на троне чаще, чем зима сменяет лето, – таким же тоном поправил настоятель. Оллет, услышав это откровенно мятежное заявление, в ужасе отступил на шаг назад. – Послушайте, лорд Ламан. Вы спрашивали, что мне нужно, если не деньги и слава. Чего я в действительности хочу, так это того, чтобы вы оставили нас в покое. Вы понятия не имеете, что здесь началось, когда глашатаи объявили о налете када-ра, что было, когда вернулись выжившие после нападения Таннеса и скольких трудов стоило утихомирить город. Я не сомневаюсь, что вы в своей жизни видели много страшного, но вы не родились в этом городе, не знакомы с его жителями, и боль и страх, которые они чувствуют, это не ваши боль и страх. У вас всего двести солдат, но ведь вы не пошлете их всех разводить квенидирцев по округе, не так ли? Люди, которые молятся в этом храме, не видят большой разницы между тем, погибать от када-ра или от Таннеса, но здесь им спокойнее, поэтому они здесь и остаются. Да и разве вы знаете наверняка, нападут ли на город порождения Бездны? Кто и когда мог предсказать их действия? Рядом войско Таннеса, а все окрестные поселения, где можно было остановиться, давно распухли от беженцев. Када-ра могут и не добраться до Квенидира, соблазнившись любым из этих сел, куда вы предлагаете нам отправиться. Вы говорите, что чудовища предпочитают скопления людей? Так может, вам лучше забрать своих солдат и уйти, оставив Квенидир решать его собственные проблемы?

«Проблемы Севера должен решать Север» – такими были слова, посланные Тэрьином наместнику в Кольведе. Кажется, они сильно задели гордость настоятеля. Но корону носил уже не Тэрьин, а Невеньен. Сони подавил страстное желание стукнуть Миррана по его лысой башке. И вот из-за таких вот упертых придурков погибают люди…

Стиснув кулак, Сони вспомнил, из-за кого на самом деле освободились када-ра. И разжал ладонь.

– Послушайте теперь вы, настоятель, – голос Ламана дрожал от едва сдерживаемых эмоций. – Квенидир не мой родной город, тут вы правы. Но я сын этой земли. Проблемы Севера – это мои проблемы. Безнаказанно угробить всех этих людей, – он обвел рукой молящихся в храме квенидирцев, – я вам не позволю.

Он резко развернулся, вынудив Виньеса поспешно развеять ограждавший их от прихожан щит. Хмурый Мирран молча наблюдал за тем, как торопливо ему кланяются маги и Оллет. Сони кланяться ему не стал, зато если бы можно было плюнуть в его мерзкую рожу, то с удовольствием это бы сделал.

Прихожане, наверняка слышавшие почти все сказанное, озирались на Ламана, когда он, будто ослепнув, мчался к выходу. Только снаружи храма, на каменном крыльце, генерал выдохнул, отпуская скопившееся напряжение.

И тут на глаза ему попался выскочивший следом Кален.

– Какой Бездны он знает, чем ты занимаешься в гвардии? – зарычал Ламан. – Ты что, нашим врагам докладываешься?

– Нет, господин генерал. Прошу прощения, я пытался вас предупредить, – приложив руку к сердцу, Кален низко, почти до земли поклонился и печально проговорил: – Настоятель Мирран – мой старший брат.

* * *

Сони шагал туда-сюда по закутку возле замковой конюшни. На Квенидир уже опустилась непроглядная северная ночь, и в этом месте, находящемся под открытым небом, было студено, а из конюшни воняло навозом. Зато здесь отряд никто не слышал – солдаты и слуги, бегающие по двору, не заворачивали в этот бесполезный для них уголок.

Отблески факелов, освещающих двор, где даже ночью не затихала работа, мелькали на желтоватом лице Виньеса. Маг, прислонившийся к обледеневшей бревенчатой стене, беспрестанно шмыгал носом. Когда он мокро кашлял, из его рта вырывались крупные клубы пара. Вечно мерзнущий Сех кутался в кожух и обеспокоенно поглядывал на замок – боялся, что патруль уйдет в город без него. Не менее часто его взгляд обращался на командира, и тогда в карих глазах мальчишки появлялось отчаяние. Он открывал рот, но тут же закрывал, не зная, что сказать. Кален, сложив на груди руки, смотрел в притоптанный снег под ногами.

Новость о том, что у него есть брат и, главное, этот брат – настоятель квенидирского храма Небес и Бездны, человек, который стоит на пути к выполнению королевского задания, выбила всех из колеи. Ламан – тот вообще сгоряча обвинил Калена, что он промолчал нарочно, ради того чтобы выставить генерала дураком. Этого бы не случилось, если бы кто-нибудь додумался узнать фамилию настоятеля, но никому это и в голову не пришло. Жрецы, принимая сан, теряли родовое имя, отныне их «отцами» считались боги, чьей воле они подчинялись, братьями – другие жрецы, а сыновьями и дочерьми – все кинамцы. Трудно было представить, и что кто-то из отряда не сообщит о своих родственниках среди влиятельных людей Квенидира. Но это произошло – и причины этого никто не знал, а Кален продолжал молчать как рыба и погружаться в себя при каждом вопросе о Мирране.

Такое поведение командира разрывало Сони изнутри. Он ничего не понимал, поэтому и убедил отряд не спешить расходиться при возвращении в замок. Он должен был выяснить, что происходит. Мирран был Калену не кем-то там, сбоку припека, седьмая вода на киселе, а родным братом. Таким, каким для Сони был Дженти.

– Ты что, смиришься с приказом убить кровного брата? – не выдержал он.

– Такой приказ еще не отдан, – возразил Кален.

– Ламан наверняка его отдаст! Ты разве не видел его в храме? Он был готов придушить Миррана!

Кален упер в Сони утомленный взгляд. В нем не было ни злости, ни возмущения, ни каких-то других чувств – только бесконечная усталость. Это было так не похоже на командира, что у Сони защемило в груди.

В этом проклятом городе с самого начала все было не так. Таннес, который не мог не знать о када-ра и почему-то привел сюда свои отряды; жители, которые не покидали Квенидир, невзирая на неизбежное превращение в живых мертвецов; сумасшедший жрец, который убедил огромное количество людей в том, что не нужно пытаться спастись, нужно только молиться; и теперь Кален, который оказался братом настоятеля с поехавшей крышей и напрочь отказывался на него влиять.

Похоже, жрецы, вопившие о начале конца света с пришествием када-ра, были все-таки правы. В Квенидире Небеса точно смешивались с Бездной.

– Не понимаю, чего ты от меня хочешь? – спросил Кален.

– Хочу, чтобы ты не допустил этого убийства!

– Каким, интересно, образом?

– Это же неправильно, Кален, – наконец подал голос Сех. – Ты ведь не убьешь своего брата?

Он не утверждал, он задавал вопрос. В его голосе чувствовалось неверие в то, что Кален – идеальный, с его точки зрения, командир – был способен равнодушно отнестись к убийству брата, тем более собственными руками.