Текст книги "Камень королей (СИ)"

Автор книги: Елена Середа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 90 страниц)

Глава 5. Глаза Севера

– Любят же паломники богов, раз так спешат к ним на поклонение!

Задумавшийся Сони вздрогнул, когда прямо перед ним конские копыта выбили пыль из земли. Он невольно подался назад, и ему в спину ткнулась морда осла, которого Сони вел на поводу. Хозяин каравана Эгги, крепкий мужчина средних лет, ухмыльнулся и, стегнув лошадь, поскакал обратно в голову каравана. Сони пнул попавшийся под ноги камешек.

– Вот тварь, – прошипел он, когда Эгги отдалился на приличное расстояние.

– Исчадие Бездны, – подтвердил Тэби, имея в виду, однако, не Эгги, а осла по кличке Рыжий, которому в этот момент приспичило полакомиться цветком на обочине дороги. – Когда мы уже переберемся на ту сторону хребта?

– Не терпится посмотреть в Глаза Севера? – спросил в ответ Дьерд. Он беспечно жевал травинку и размахивал руками при ходьбе, но его веселость исчезала, как только он глядел на Близнецов – две горы, между которыми лежал перевал Катарка.

– Что еще за Глаза Севера? – поинтересовался Лейни.

Виньес застонал.

– Еще один неуч. Наверху сами все поймете.

Мечник пренебрежительно дернул плечами. Виньес почти две декады – столько длилось их путешествие из Серебряных Прудов – жаловался на необразованность спутников, которые ничего не знают о родном королевстве, и порядком всех достал своим нытьем. Сони отшвырнул второй камень. Пока одни попивают дорогое вино и нежатся в собственных замках, почитывая книжки, другие вынуждены бороться за жизнь, поедая крыс и прячась в канализационных стоках от таких же оборванцев, только постарше, которые отбирают с трудом заработанные деньги.

Спустя несколько мгновений прилив злости Сони бесследно растворился в усталости. Эгги беспощадно гнал своих людей с самой высокой скоростью, которую они только могли из себя выжать. Он планировал переночевать на постоялом дворе, который располагался за перевалом Катарка, но уже вечерело, а караван до него еще не добрался, и Эгги исходил на мыло. Отряд Калена, как назло, тащился в хвосте – они снова притворялись бедными паломниками, которым не по карману ни лошади, ни фургоны. В поместье им дали двух ослов – Сивого и Рыжего, на редкость упрямых и тупых животных. По их вине отряд чаще других удостаивался ругани Эгги, зато на них можно было скинуть часть поклажи, которая по сравнению с прошлым путешествием из-за северных холодов увеличилась раза в три. К тому же Кален категорически запретил любые стычки, чтобы не вызывать ненужные подозрения у путников. Поэтому Сони молча тянул Сивого за поводья, не вступая с караванщиком в перепалку.

Далеко не все были настолько же терпеливыми. Послышались проклятия, потом угрозы, и Сони с любопытством вскинул голову, осматривая растянувшийся по горной дороге караван. Он был сравнительно небольшим: четыре повозки, принадлежащие Эгги, три – купцу, вошедшему с ним в долю, фургон бродячего лекаря, еще фургон с семьей, переезжающей к родственникам, и несколько пеших путешественников. Крик поднял торговец, который больше всех заплатил за сопровождение, и после долгих споров Эгги согласился уменьшить темп. Сони с облегчением сбавил шаг, а затем совсем остановился, чтобы в очередной раз восхититься хребтом Самира, границей между северными и центральными землями Кинамы.

Сони не представлял, что горы могут быть такими высокими. Он вообще никогда не представлял себе горы. В некоторых могаредских лавках продавались картинки с голыми женщинами, на фоне которых изображался экзотический пейзаж: океанские пляжи, тропические леса или снежные горы. Но Сони интересовал, естественно, не фон, и потому он никогда не обращал на него внимание. Теперь Сони жалел об этом. Изучи он тщательнее те картинки, и они подготовили бы его к тому, что он сейчас наблюдал.

Это были вовсе не гигантские валуны, как Сони думал в детстве. Зеленые великаны с мохнатыми, а иногда лысыми и каменистыми макушками, усеянные пятнами от облаков, тени которых козочками скакали по склонам, – вот какими оказались горы. Возницы говорили, что дальше к северу, где пролегает граница с Каснаром, они такие высокие, что на них ничего не растет, а вершины даже летом покрыты снегом. Сони в это не поверил и обозвал караванщиков врунами.

В самом деле, как земля может вздыматься еще выше? Временами, находясь у подножия горы, он задирал голову до шейного хруста и только тогда мог разглядеть остроконечные верхушки с редкими соснами. А если взобраться туда, то становилось видно все окрестности – за исключением тех, что скрывали за своими спинами соседние горы. Всего однажды караван задержался, чтобы пара дураков – и среди них Сони – залезла на хребет и полюбовалась предместьями Севера. Тогда Сони понял, почему эти земли дали Кинаме стольких великих людей и несколько королевских династий. Глядя на горы, невозможно не стать великим.

Поводья в руке натянулись, и Сони внезапно обнаружил, что Сивый в кои-то веки его обогнал. Осла, ласково поглаживая по гриве, вел за собой Келси. "Сивый, ну ты вероломная скотина", – оскорбился Сони. Ослы слушались только бывшего лесоруба – он поклонялся Альенне, по преданию, породившей все живое на свете и создавшей магов, и с уважением относился к ее творениям. Хорошо бы еще эти самые творения уважали людей – когда Сони приблизился к Сивому, тот наложил перед ним кучу, как будто выражая мнение о нерадивом хозяине.

– Исчадие Бездны, – повторил Сони недавние слова Тэби.

Келси улыбнулся.

– Ничего, перевал уже близко.

– Ты бывал здесь раньше?

Дьерд рассказывал, что его дом находится вблизи от северных земель, но значительно дальше к востоку отсюда. Там хребет превращался в холмы, которые, в отличие от этой дороги, было несложно преодолеть. Через перевал Катарка Дьерд никогда не ездил, и, учитывая их дружбу с Келси, Сони предположил, что лесоруб тоже увидит Глаза Севера в первый раз. Однако в ответ на вопрос он утвердительно покачал головой.

– Пять лет назад нас послали сюда с Эйреном помочь союзникам в боях с Зандьером, который полгода сидел на кинамском троне и решил избавиться от незаконных сыновей короля Ильемена. Отряд разделили и отправили в разные части страны. Для меня это было одно из первых заданий. Я попал сразу на бойню.

Келси замолчал, его взгляд подернулся туманом воспоминаний. Сони не стал мешать – он уже знал, что отряд тогда переживал тяжелые времена. Казалось, что братья-бастарды вот-вот победят, но другие претенденты на трон объединились и отбросили их. Вскоре после этого Стильин заболел и умер, а Кален лишился гвардейца.

Стоило только подумать о командире, как из-за последнего фургона показалась его коренастая фигура.

– Шевелите копытами! – прикрикнул он на отставших подчиненных. – Хотите еще порцию дерьма от Эгги?

Сони выругался. Как будто он не торопился! Как правило, к этому часу караван давно становился на привал, так что в пустом желудке бурчало (Сони никогда не понимал, что же там подает голос, если не еда), а ноги ныли от постоянного подъема в гору. Однако об отдыхе и теплых постелях на постоялом дворе можно было и не мечтать. Эгги сразу предупредил спутников, что владелец дерет за ночевку бешеные деньги. Но, по крайней мере, после перевала можно будет развести костер и поесть. Из последних сил ускорив шаг, Сони шлепнул упирающегося осла и потащил его за собой.

Чем выше, тем медленнее ползла вереница повозок. Притомились даже те, кто не покидал фургоны; люди зевали или кисло поглядывали на Близнецов. Лишь охранники каравана продолжали зубоскалить – этим шельмам, потертым в неисчислимых драках, все нипочем. Бродячий лекарь, позволивший жене управлять лошадьми, клевал носом, подскакивал и тряс немытой шевелюрой каждый раз, когда колеса фургона наезжали на булыжники или проваливались в ямки. Сони пристроился прямо за ним – Сивый почему-то оживлялся, когда перед ним маячили желтоватые космы лекаря.

Устали не только люди. Животные, такие бодрые и послушные вчера, сегодня норовили сойти с пути, где-нибудь застрять или нахально улечься посреди дороги. Ослов всегда отличал дурной характер, но и они к вечеру превзошли сами себя. Тэби с небольшими промежутками изрыгал страшные проклятия в адрес Рыжего, расставлявшего ноги и истошно ревевшего при попытках подогнать его, но потом тоже нашел способ лечения этой "болезни". Лохматый пес, которого перевозила с собой семья из второго фургона, обычно с задорным тявканьем носился по всему каравану, но сейчас трусил за отрядом и рычал на всех, кто пытался к нему приблизиться. Рыжий благоразумно предпочитал оказаться как можно дальше от собаки, и Тэби приманивал ее, чтобы заставить осла прибавить ходу.

Не успел Сони порадоваться, что Сивый доставляет ему меньше проблем, как споткнулся из-за того, что тот дернул головой. Осел замер и в неизбывной тоске уставился на оставляемые позади центральные земли.

– Ну что с тобой! – застонал Сони. Одна Бездна знает, как он ненавидит животных. Сначала свиньи, теперь ослы…

– Хочешь, я поведу его вместо тебя? – Келси улыбнулся Сивому, почесав ему ухо.

Маг часто помогал вору с ослами и всегда брал на себя большую часть работы с ними, ничего не требуя взамен. Сони устало подумал, не свалить ли, действительно, на него Сивого, раз им обоим нравится общение друг с другом, но совесть перевесила чашу весов.

Совесть… Потрясающе. Рядом с этим человеком у него просыпается совесть. Когда он вообще вспоминал о ней в последний раз?

– Я справлюсь.

– Ладно. Не переживай, как только мы перевалим на ту сторону хребта, он пойдет быстрее.

– С чего бы?

– Он чует чудовище впереди и поэтому упирается. А потом будет от него убегать.

Сердце Сони ухнуло в пятки.

– Что еще за чудовище?

– Север, – Келси сверкнул голубыми глазами. – На перевале установлены его Глаза.

И снова эти проклятые Глаза Севера. Почему о них никто не упоминал раньше? После того как отряд покинул Серебряные Пруды, поднялся вверх по реке Вельтейе и присоединился к каравану, Виньес каждый вечер рассказывал истории. В основном сказки – о том, как боги Бездны решили добраться до Небес и насыпали хребет Самира, – или сведения об Аримине, городе, куда направлялся отряд. Про перевал Катарка болтливый маг упорно молчал, и Сони подозревал, что тут не обошлось без приказа Калена. Зато караванщикам рот никто не зашивал, и они охотно делились разными страшилками, часто противоречащими друг другу или сочиненными на ходу, чтобы припугнуть южанина. Виньесу верилось больше – откровенный бред тот всегда отметал. Но все-таки, почему он ни слова не сказал о каком-то чудовище с глазами?

– Вон они, – тихо произнес Келси. – Видишь?

Край леса отступил, и за ним открылся узкий проход между двумя скалами – перевал Катарка. В воздухе разливались густые сумерки, смазывавшие очертания дороги и деревьев, но на фоне темнеющего неба резко выделялись два вырубленных из скал столба, из которых лилось неяркое голубое сияние. Сони прищурился, пытаясь разобрать, что светится на перевале, и вздрогнул. На мгновение ему показалось, будто там затаился огромный свирепый волк с морозными глазами, который готовится к прыжку. Моргнув, Сони понял, что это всего лишь лазурные огни.

– Вот мы и на границе с северными землями, – громко объявил Кален.

Цепочка повозок, скрипя и перекатываясь, двигалась между двумя высокими столбами, расставленными достаточно широко, чтобы пропустить трех человек в ряд. Идеальное место для обороны – и Виньес подтвердил это, рассказав, что в названии увековечен северный полководец Катарк. Он всего с сотней воинов оборонял перевал, повергнув вражескую армию, которая в разы превосходила их числом. Однако с какой бы целью ни установили эти врата, строители позаботились о том, чтобы путники не теряли ориентир даже в самую черную ночь – в породе выдолбили отверстия и вставили большие светильники. Во всяком случае, издалека казалось, что это именно они.

– Это что, синие фонари? – удивился Лейни.

– Синие фонари! – передразнил Виньес. – Это ж надо!

Лейни беззвучно пробормотал что-то нелестное и, поправив тяжелый заплечный мешок, пошел быстрее, чтобы оторваться от язвительного мага. Сони поспешил за мечником. Его зрение было острее, чем у Лейни, и он заметил, что свет совсем не такой, какой дают фонари. Может быть, это какое-нибудь выкрашенное стекло, за которым разожжен костер?

Он ошибся. Это были глаза – неограненные голубые кристаллы, вставленные в каменные глазницы. Всего лишь искусно сделанное изображение, однако от него кожу пробирал мороз. Казалось, они смотрели прямо на Сони, наблюдая за каждым движением и читая его сокровенные мысли. Пес рядом с Тэби ощерился и угрожающе зарычал на столбы, как на врага, а одна из лошадей попыталась встать на дыбы, словно ее тащили в логово к медведю.

– Чудовище… – пробормотал Сони.

Теперь ясно, что имел в виду лесоруб.

Кален скомандовал остановку перед столбами, и отряд замер. Сони и Лейни вообще никогда не посещали северные земли, а Дьерд и Тэби не преодолевали перевал Катарка. Однако не по себе было только троим. Лейни спокойно подошел к Глазам и попытался дотянуться до них, но не смог. Заключенные в тиски из камня кристаллы сияли на недосягаемой для людей высоте.

– Это майгин-тары? – спросил Сони.

Осколок, который Тэби после захода солнца передал Калену, словно был младшим братом Глаз – такой же матовый и непрозрачный, разве что не испускал голубое свечение.

– Да, – ответил Виньес. – Но они отличаются от других майгин-таров.

Дьерд нахмурился.

– Я не вижу, чтобы от них исходил дух. Это просто камни.

– Они светятся, – Виньес закатил глаза. – Это ты видишь?

– В них что-то есть. Не обычная магия, что-то другое. И, с-сука, очень мощное… – громко произнес Тэби. Он напрягся, на виске у него вздулась жила. По тому, как он уставился на кристаллы, Сони решил, что маг надеется заметить этот пресловутый дух. У него вполне могло получиться – гвардейцы считали, что он сильнейший среди них, а сам Тэби хвастался, что заткнет за пояс даже Вьюрина, главного мага короля Тэрьина.

В конце концов Тэби вытер вспотевший лоб и покачал головой.

– Нет, ничего не получается разобрать. Может, это что-то вроде дурманящей магии?

– Просто камни, – упрямо повторил Дьерд, сжав челюсти.

Сони скосился на него. Что это с ним? Кристаллы светились – сами по себе, без костров, свечек и хитроумных приспособлений. Это становилось ясно любому, кто подходил к столбам и видел выпуклые глазные яблоки со зрачками. И чтобы опытный ночной маг отрицал очевидное…

– Кажется, кое-кто наслушался легенд о Глазах Севера и поверил в них, да? – Кален вплотную подошел к Дьерду и угрожающе навис над ним. На губах командира не было и намека на улыбку.

– Это сказки. Чушь для южан, – бесстрастно произнес Дьерд. Чересчур бесстрастно, по мнению Сони.

– Может, и чушь, – удивительно легко согласился Кален, не отрывая пристального взгляда от Дьерда.

Сони поежился. На перевале дул сбивающий с ног ветер, а караван постепенно удалялся к постоялому двору, видневшемуся внизу за деревьями. Торчать на хребте, когда желудок сводило от голода, а внизу мелькали гостеприимные желтые огоньки, хотелось меньше всего.

– В чем дело? – спросил Сони, накинув капюшон. Что бы между Каленом и Дьердом ни назревало, это подождет до лучших времен. Хотя бы более теплых.

Командир отодвинулся от Дьерда и прошелся перед подчиненными, всматриваясь каждому из них в лицо.

– В северных книгах написано, что Глаза Севера были установлены не как маяки для путешественников, а как оружие против врагов, которые перебирались через перевал и выдавали себя за северян, чтобы устроить саботаж. Эти майгин-тары настроены на предательство. Они видят помыслы людей, и если находят в них что-то дурное, то магия делает жизнь предателей невыносимой. Предстает в виде гигантского волка и сводит с ума.

Волка? Великая Бездна, зачем он это сказал! Теперь Сони был уверен, что если быстро повернется к столбам, то увидит не только изучающие его глаза изо льда, но и само чудовище. Ощущение было ужасным.

Гвардейцы продолжали стоять на перевале, под медленно чернеющим небом. Все боялись шевельнуться. Однако опасались они не мифического зверя, а того, к чему ведет командир.

– Кален, ты… – Дьерд проглотил грубость, осознавая, что оскорблять лейтенанта излишне. – Мы с тобой пять лет таскаемся вместе. С чего ты вздумал именно сейчас толкать мне гребаные речи про предательство?

– Я толкнул всем, а задергался только ты, – ответил Кален и протянул руку к проходу между столбами. – Если все это чушь, то, может, пройдешь первым?..

Дьерд не двинулся с места.

Караван в это время отъезжал все дальше. Сони и не рассчитывал попасть на постоялый двор, разве что купить там кружечку-другую чего-нибудь горячего, но если мешкать дальше, то и на стоянке все места будут заняты. Тогда привет, очередная ночь на пронизывающем холоде проклятого Севера. Сколько еще будут телиться эти гвардейцы, забери их Бездна?

– Чтоб вас всех! – оглушительно выругался Сони и зашагал к постоялому двору, таща за собой Сивого.

Как ни странно, это разрядило обстановку. Дьерд, надев капюшон с такой яростью, что затрещала ткань, пошел следом, а за ним, переглянувшись, потянулись остальные гвардейцы. О Глазах Севера в этот вечер больше не было сказано ни слова.

Сони спотыкался, но спешил изо всех сил, пряча под капюшоном лицо со струящимся по нему потом и убеждая себя, что бежит к постоялому двору из-за дикого голода. Он надеялся, что когда столбы останутся позади, то преследующий его назойливый взгляд синих глаз исчезнет. Без сомнений, Кален соврал про дурные помыслы и волка, воспользовавшись причудливым рельефом скал и свечением майгин-таров. Каждый месяц через хребет переваливало огромное количество людей, и большинство из них – отменные сволочи. Купцы, у которых на уме только то, как догола раздеть покупателей, солдаты и наемники, которым все равно, кого убивать – хоть женщин, хоть детей, да и просто разные ублюдки вроде самого Сони. Если бы каждый из них свихивался, то в Кинаме значительно поубавилось бы населения. А так как все они здравствовали, вывод мог быть всего один: Кален перемудрил, зачем-то пытаясь запугать подчиненных.

Но как бы Сони ни пытался отвлечь себя мыслями о вкусной еде, он продолжал чувствовать уставившийся ему в спину взгляд Севера.

* * *

Эгги принял у Калена кошелек с остатком платы за присоединение к каравану и придирчиво пересчитал деньги. Сумма была точной, среди монет – ни одной фальшивки.

– Какие-то вы честные паломники, – состроил гримасу караванщик, хотя блеск в глазах выдавал, что он доволен. – Обычно такие, как вы, пытаются меня надурить.

– Альенна – богиня Небес, а не Бездны, и она не обрадуется, если мы попытаемся обмануть хорошего караванщика, – льстиво улыбнулся Кален.

Эгги расхохотался.

– А я не откажусь взять хороших паломников еще раз, даже если они больше похожи на поклонников Шасета, – он подмигнул. – Короче, захотите покинуть город – найдите меня, договоримся.

Кален признательно ему кивнул.

– Обязательно. Да светит тебе солнце, – попрощался он традиционными для северян словами и махнул рукой подчиненным, чтобы они собирали вещи.

Сони взвалил на плечи мешок и бросил последний взгляд на караван, который замер у стен Аримина. Дальше все пойдут своей дорогой, и Сони точно знал, что с недавними попутчиками никогда больше не встретится. Кален солгал Эгги – возвращаться в центральные земли он намеревался без сопровождения, так же как из Могареда. Прибытие и уход торговых караванов для многих городов были знаменательным событием, а отряд – Сони уже выучил наизусть эту фразу – не должен привлекать к себе лишнее внимание.

Фургон лекаря покатился в Аримин, и Сивый по привычке поплелся за ним, метя поводьями по пыльной земле. Лейни быстро перехватил его за узду и повернулся к Калену, сомневаясь, стоило ли останавливать осла, если в нем проснулась такая неожиданная бодрость.

– Где мы будем жить? Надеюсь, не в канализации?

Командир вздернул бровь.

– Шутишь? Тебе памятник поставят, если ты сможешь в здешней земле продолбать тоннель.

Лейни недоуменно пожал плечами, вызвав смешки в отряде. Вопрос мечника был по меньшей мере необдуманным – Аримин лежал в долине между горами, и под тонким слоем плодородной почвы начинались твердые породы. В этом царстве скал от камней было никуда не деться: они становились основным строительным материалом даже в мелких деревнях, а сады и огороды разбивались вокруг валунов высотой с человека.

– И все-таки, куда нам? – спросил Виньес. Он уже бывал в Аримине раньше и гордился тем, что неплохо его знает.

– Песочная улица, дом лорда Кьёра Аргаста.

Виньес пожевал губами. Это место было ему неизвестно.

– Ну, что стоим? – Кален с хитрым видом хлопнул его по спине. – Давай, знаток городов, веди нас.

Горбоносый что-то пробубнил себе под нос, но пошел вперед. В собственном неведении он не расписался бы и под пытками.

Путников беспрепятственно пропустили через ворота, и Сони, воспользовавшись неспешным движением отряда, стал разглядывать Аримин.

Он был в несколько раз меньше Могареда, одного из крупнейших городов в Кинаме, но обладал довольно большими для малонаселенного Севера размерами. В его сердце, на скале, возвышался внутренний город-крепость с пасмурный замком с черными шпилями, который сейчас по имени одного из королей называли Кулаком Талана, или попросту Кулаком. Окруженное двойными крепостными стенами, включавшими в себя весь центр города, неуклюжее пепельное сооружение с множеством башен и выступов мрачно нависало над Аримином. Сони очень легко представил себе, как об этот бугристый "кулак" разбивается чья-нибудь армия, например каснарская. Замок поначалу и был самим поселением, люди, опасавшиеся постоянных вражеских нападений, жили только в нем, не строя жилища за его пределами. Позже город разросся, но до сих пор в пределах Кулака располагался дворец наместника и прочие государственные здания, а в случае осады или другой напасти крепость могла вместить все население Аримина.

Вторыми по высоте после шпилей Кулака были башни Школы. Ее стены единственные во всем Аримине выстроили из редкого голубого камня, а лакированная черепица сверкала лазурью. Оттенки синего были любимыми у северян, и они не могли не выполнить одно из важнейших зданий – а по мнению некоторых, самое важное – в этом цвете. На Севере не было города, в центре которого не стояла бы школа – средоточие культуры и науки, хранилище знаний многих поколений, которые жили в этом месте. Своим расцветом Кинама была обязана северным школам – именно в них когда-то изобрели способ обработки ствилла, при котором не теряется его чудесный запах, книгопечатание, создали первые чертежи новых осадных башен, которые переломили ход войны за Тьерру…

Сегодня в главных городских школах наподобие ариминской обучали лекарей, законников, строителей, художников – всех, кто мог заплатить деньги за лучшее образование. Когда-то и Сони грезил о поездке на Север и поступлении в такую школу. Он вспомнил, как его отец рассказывал двум сыновьям, раскрывшим рты от восторга, об их великом будущем. У детей писаря были все шансы воплотить это желание в жизнь, заработай они достаточно денег. Но мечтам было не суждено сбыться. Только Дженти продолжал до самой смерти думать о Кристальной школе – крупнейшей на Севере, – заставляя брата обворовывать книготорговцев и заучивать совершенно непонятные ему трактаты.

Теперь Сони знал, что ни Кристальная, ни ариминская, ни какая-либо иная школа ему бы ничего не дали. С каждым годом учеников в них становилось все меньше, старые учителя умирали, а книги, запертые в библиотеках, тлели, превращаясь в пыль. Кален рассказывал об этом с грустью, называя причиной угасания Кинамы в последнее столетие упадок школ Севера и переезд населения в центральные и южные земли.

Сони, правда, гораздо чаще слышал другое мнение о причинах проблем в королевстве. Благодарить за них нужно было политику династии Идущих, которые отвернулись от простого народа и забрали себе всю власть, поделив ее со своими советниками. В это верилось скорее, чем в то, что дети Могареда голодают из-за нищеты северных школ.

Разветвляющиеся от Кулака улицы с серыми домами были широкими и неестественно прямыми, в отличие от могаредских – узких и кривых, возникавших там, где какому-нибудь богачу взбредало в голову построить дом или расширить владения. Строгость линий соблюдалась и в предместьях Аримина – Сони поразился порядку среди бедняцких домиков, как и в Могареде, громоздившихся друг на друга, но не нарушавших очертания улиц.

Северяне даже ходили только по определенным траекториям – строго посередине улицы или по краям, если она оказывалась достаточно широкой для того, чтобы по ней ездили повозки. Приближаясь к встреченным знакомым, ариминцы останавливались на расстоянии вытянутой руки, а то и дальше. При взгляде на них Сони подумал, что на Севере люди никогда не толпятся так, как в Могареде, чтобы нельзя было продохнуть и выбраться из толкучки, не ободрав пуговицы с жилета.

Стражники тем не менее тоже стояли на возвышениях, чтобы обозревать улицу целиком. Сони неосознанно пригибал голову, проходя мимо них, и далеко не сразу опомнился, что не обязан это делать. Здесь его никто не знал, и можно было ходить с расправленными плечами и смело смотреть "истуканам" в лицо. Кален и его гвардейцы не стеснялись и спрашивали у стражников дорогу до Песочной улицы, а ведь они порезали на куски одиннадцать патрульных возле Наршеса. "Хоть раз почувствую себя простым горожанином", – подумал Сони и нахально улыбнулся одному из "истуканов". Тот скривился, но не шелохнулся. Приставать к каждому невоспитанному кинамцу жизни не хватит.

Нищих кварталов – пятна на лице любого города – в Аримине почти не было. Или Сони не понимал, что эти деревянные хоромы, сложенные из бревен, а не из наспех стесанных досок, – жилища бедняков. Оборванцев здесь, однако, хватало. Как и в Могареде, окраинные улицы кишели босяками, возле Кулака стеной стояли нуждающиеся, а возле крытого рынка выстраивались длинные ряды безногих, безруких, беременных, больных лихорадкой – выбор человеческих несчастий на любой вкус. Увидев все это, Сони с готовностью поверил, что прежде богатый Север стремительно нищает. Оставалось гадать, как бездомным удается выживать в северной погоде. Наверное, зимами у жрецов на кладбищах сильно прибавляется работы. А может быть, здесь на погребальный костер кладут даже отъявленных преступников – просто чтобы погреться, а не чтобы помочь им попасть на Небеса.

Отряд ходил по Аримину около получаса, прежде чем найти Песочную улицу. Без Калена и остальных, хорошо ориентирующихся в череде одинаково невыразительных домов, Сони бы давно заблудился. У него кружилась голова от ровных серых стен без ярких примечательных черт. Ни мозаик, ни балконов, лишь где-то крыльцо – махонький козырек над парой ступенек – покрывала резьба из птиц, а где-то – из коней или других животных, причем чем ближе к центру города, тем меньше становилось такой резьбы. Лавки и таверны с характерными вывесками бросались в глаза издалека, но хозяева обычных домов как будто совсем не стремились выделиться, отличиться друг от друга. Сони спокойно вздохнул только на Песочной улице, вклинившейся в общую серость своими зданиями из рыжеватого известняка. Но и здесь его встретили по меньшей мере четыре до боли схожих дома, стоящих в ряд.

– Сюда, – указал Кален на один из них и стремительно зашагал к нему.

– Как ты это понял? – взвыл Сони, не успевая рассмотреть, что же в них разного.

– Таблички, – презрительно бросил Виньес.

Только теперь Сони разглядел деревянные квадратики, прибитые возле каждой двери. На них мелкими буквами было выведено имя владельца дома. Настолько мелкими, что требовалось подойти вплотную, чтобы что-то разобрать. На табличке того дома, к которому направился Кален, значилось: "Лорд Кьёр Аргаст". Внизу была нарисована закорючка, в которой Сони узнал изображение стрелка – видимо, родовой герб семьи.

– Вот те на… – пробормотал рядом Лейни, разглядывая надпись. Для него таблички тоже стали открытием.

– Они что, пишут настоящее имя владельца? – поразился Сони.

– А почему нет, если весь город знает, что он тут живет? – удивился в ответ Виньес.

– Тогда зачем вообще писать об этом? Языка нет спросить?

Виньес запнулся, не находя объяснения, и вместо него ответил Кален.

– Для порядка, Сони. Чтобы кому-то было сложнее притвориться Тэмьен Кродд, – подмигнул он.

– Вы все тут Тельет, что ли, поклоняетесь… – досадливо пробормотал Сони.

– Я не виноват, что все умные люди родились на Севере, – парировал Кален.

Сони поморщился. В Могареде подобных табличек не существовало. Те, кто хотел, чтобы мимо них не прошли, украшали дома вывесками и флажками или выкладывали на фасаде мозаикой свой герб, на худой случай – словесное прославление хозяина. Однако иногда жильцы менялись так быстро, что не успевали установить другую вывеску, и часто владельцем был совсем не тот человек, который жил в этом доме. Самым верным источником сведений всегда оставались соседи. Если кто-то съезжал или вселялся, слухами об этом полнилась вся округа, а новоселы становились известны кварталу в течение пары часов. Умные люди, которые не желали, чтобы о них толковала вся улица, не объявляли свои имена. И уж точно Сони не хотел бы, чтобы возле его убежища висела табличка: "Тут живет Сони, сирота, вор". Не может быть, чтобы во всей Кинаме делали такую глупость.

Удивление Лейни при виде надписей обнадеживало – оно означало, что в центральной части страны, где служил мечник, этим дурацким изобретением не пользуются. Да и в городах, через которые по пути проходил отряд, тоже такого не было. И почему у северян все не как у людей?

Пока Сони гадал, как же так получилось, что культура северных земель настолько отличается от культуры центральных и южных провинций, Кален стучался в дом лорда Кьёра. Дверь открыли сильно погодя, и в щель высунулся чумазый мальчишка лет пятнадцати.

– Вы хто? – спросил он.

Хотя бы неотесанность слуг одинакова везде.

– Нам сказали, что лорд Кьёр привечает паломников в своем доме, – ответил Кален.

– Привечает… – настороженно подтвердил мальчик и подался чуть-чуть назад. Только теперь он заметил, что перед ним семеро мужчин, которые не очень-то похожи на паломников. – А вы в какой храм пришли?

– В храм богини-матери Альенны.

Подросток не шевельнулся.

– Еще у нас письмо к лорду Кьёру от лорда Ламана.

– А.

Дверь распахнулась, но слуга опасливо отошел подальше, в глубину дома. Как будто бы его это могло спасти от двух дневных магов. А даже если бы они не были магами, прорваться в дом семерым мужчинам ничего не стоило.