Текст книги "Камень королей (СИ)"

Автор книги: Елена Середа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 90 страниц)

Невеньен предпочла промолчать.

Паньерд тем временем извлек из складок одеяния связку ключей и отодвинул один из гобеленов, за которым обнаружилась неприметная дверь. Она без единого скрипа отворилась, и жрецы вошли туда первыми, зажигая прикрепленные к стенам металлические лампы. Невеньен уже приготовилась шагнуть на уходящую вниз лестницу, как Рагодьет склонился перед ней, давая понять, что у него есть просьба.

– Моя королева, будет лучше, если это увидите только вы с лордом Тьером, – он многозначительно посмотрел в сторону гвардейцев и слуг, которые сгрудились позади.

– Королеву нельзя лишать охраны, – отрезал Тьер.

– Вы не знаете ничего о секрете, который я собираюсь вам показать, – вкрадчиво произнес Рагодьет, не выпрямляясь и с мнимой покорностью глядя в пол. – Вы не боитесь опасных слухов, которые могут взбудоражить Эстал?

Невеньен посмотрела на темный лестничный пролет. Лэмьет упоминал о нелюбви к ней настоятеля. Вряд ли он собирался устроить покушение – как к нему в покои заходила королева, видел весь храм. Однако после Вьита и гибели Эсти она чуралась каждой тени, а в стане врага рисковать тем более не следовало.

– Гвардейцы Ваньет и Парди приносили присягу и умеют держать язык за зубами, – уверенно сказала она. – Пусть идут со мной.

Настоятель еле заметно пожал плечами.

– Как пожелаете, моя королева.

Лэмьет, отговорившись тем, что ему трудно ходить по лестницам, вместе со слугами остался в приемной комнате, а Невеньен, окруженная с двух сторон гвардейцами, начала медленно спускаться по выщербленным каменным ступенькам. Впереди грузно переваливался Рагодьет, которого было не обогнать из-за тесного прохода, но Невеньен радовалась, что не нужно торопиться. У нее появлялось время подумать и подготовиться к тому, что ее могло ждать внизу.

Почему Лэмьет и Рагодьет отказывались даже намекнуть на сущность загадочного способа и напускали столько тумана? Настоятель, похоже, считал, что знать об этом должны только избранные. Но что он прячет – огромный майгин-тар, который сделает обладателя самым могущественным на свете магом? Невеньен надеялась, что это так, потому что ни один из ныне живущих магов не дотягивал до творимых Маресом Черным Глазом чудес, даже используя такие крупные кристаллы, как Сердце Сокровищницы.

Откуда-то снизу доносился тихий гул. Низкие мужские голоса скорее гудели, чем пели, с протяжным ритмом, который задавался барабаном. Мелодия была странной, какой-то нечеловеческой. Она забиралась глубоко внутрь и заставляла сердце биться реже, а кожа от нее покрывалась мурашками. Она навевала сон, и Невеньен зевнула, прикрыв рот рукой. А когда Паньерд и Рагодьет впустили королеву во внутреннее святилище, она так и оставила ладонь у губ, забыв ее опустить.

Света в нижнем зале было так много, что создавалось впечатление, будто мраморные плиты светятся сами. На белокаменных пьедесталах по бокам помещения покоились разные предметы, видимо, принадлежавшие прославленным королям Кинамы. В центре возвышался алтарь, перед которым на подставке стоял древний фолиант в два локтя высотой. Его кожаный переплет был изъеден и покрыт плесенью, а некоторые страницы испортились от времени и наполовину истлели. В изящных завитушках Невеньен узнала сложную древнекинамскую письменность. Книге было не меньше трехсот, а то и пятисот лет.

За алтарем был установлен большой резервуар с водой, на поверхности которой покоился гигантский, в человеческий рост, бутон цвета ясного зимнего неба. Плотные округлые лепестки со светлыми прожилками в венце из толстых зеленых чашелистиков слабо пульсировали в такт с песней жрецов. Вокруг маленького бассейна стояли восемь коленопреклоненных мужчин в черно-белых робах, которые с закрытыми глазами, будто в трансе, пели молитву на непонятном языке. Девятый мужчина с небольшим барабаном у ног отбивал им ритм. Никто из них не обратил на гостей внимания.

Ваньет рухнул на колени и, упершись лбом в холодный пол, принялся с придыханием молиться. Парди, которому потребовалось гораздо больше времени сообразить, что перед ним, постоял с открытым ртом и тоже уткнулся лицом в каменные плиты. Тьер пораженно шагнул к цветку и протянул руку к гладким сочным лепесткам, но так и не решился к ним прикоснуться. Только Невеньен застыла на месте, не веря собственным глазам.

Неужели это могло быть Дитя Цветка – еще не рожденное, только растущее в бутоне, который вышел из чрева Богини-Матери?

– Святой Порядок…

Она выдохнула, прошептав молитву богам и отдельно Тельет. Просьбы все-таки были услышаны, и боги ниспослали на землю свое дитя! Однако вспыхнувшую радость – надежда есть! – быстро сменила злость. И это чувство пересилило священный трепет, который внушало волшебное создание.

– Почему вы так долго молчали? – сердито спросила Невеньен у Рагодьета. – Прошел месяц с тех пор, как мы объявили о поисках способа уничтожить када-ра! Целый месяц, который был потрачен впустую! Вы вообще знаете, о чем говорят на улицах? Что боги покинули нас!

Настоятель раздраженно скривился.

– Конечно, я знаю, какую ахинею несет эта чернь, потому что они осмеливаются открывать свои грязные пасти прямо в храмах! – заметив, как расширились ее глаза после такой грубости, тем более непозволительной в присутствии существа с Небес, он сбавил тон. – Моя королева, вы упрекаете меня в том, о чем понятия не имеете. Как я мог довериться вам сразу после того, как вы взошли на престол? Тем более что вы заполучили его через убийство! Пожалуйста, не отрицайте, – быстро произнес он, считая, что она оскорбится. – Можете делать вид, что это не вы наняли убийцу, но любому ясно, что без вашего участия тогда не обошлось. А если вы пришли к власти таким кровавым способом, откуда мне было знать, не окажетесь ли вы новым Зандьером?

Человеком, который дольше всех продержался на троне благодаря запугиванию союзников и страшными расправами над врагами и получил прозвание Свирепый? Невеньен фыркнула.

– Вы усмехаетесь, – горько произнес Рагодьет. – Вам кажется, что о вас такого и близко подумать нельзя, но Зандьер тоже не всегда был таким зверем, каким стал, примерив на себя корону. О мятежниках рассказывали разное, и я вполне был готов поверить, что вы отберете у храма Дитя Цветка и присвоите его себе, заодно казнив всех тех, кому известна правда. Вы говорите «целый месяц», но этого даже мало, чтобы убедиться, что вы так не поступите. И что вы скажете, узнав о цене появления бутона? Лэмьет убеждал меня, что вы примете это, но откуда мне это было знать раньше? К тому же…

Он прервался, захлебнувшись в потоке слов. Вместо него фразу закончил отошедший от Цветка Тьер.

– К тому же вы не хотели посвящать в это кого-то другого, чтобы присвоить всю честь себе, так? – под скулами советника ходили желваки, и смотрел он на настоятеля отнюдь не благоговейно. – Если бы люди думали, что появление када-ри – исключительно ваша заслуга, то к вам бы полились деньги, слава, уважение – все, о чем только можно мечтать, а от нелюбимой вами королевы народ сразу бы отвернулся. Вы рассчитывали на это, но потом что-то пошло не по плану, и вы решили обратиться к нам. Я прав? – холодно поинтересовался он.

Рагодьет, наконец восстановивший дыхание, обреченно махнул рукой.

– Я догадывался, что вы так скажете. Но будь ваши слова правдой, я бы никогда не стал вас звать – мне это было бы невыгодно. Пожалуйста, выслушайте Паньерда, прежде чем делать выводы. Я назначил его хранителем Бутона, и он знает о нем все.

Тьер смерил настоятеля хмурым взглядом, но все же повернулся к невзрачному русому жрецу.

– Откуда у вас Дитя Цветка?

– Мы вырастили его с помощью богов, – невозмутимо ответил он.

Его слабый голос почти заглушался мерным гудением певцов, и Невеньен сначала показалось, что она ослышалась. Вырастили?

– Бутон не спустился с Небес? – шокированно спросила она.

– Строго говоря, мы еще не знаем, он это или она. Когда мы в последний раз раскрывали лепестки, черты када-ри еще не оформились, – все таким же ровным тоном уточнил Паньерд.

– Святотатство! – почти простонала Невеньен.

Как они могут так говорить о божественном создании?!

– Теперь вы понимаете, почему мы все это время прятали Бутон от посторонних глаз? – хмыкнул Рагодьет. – Если бы люди знали всю правду, нас бы вывернули наизнанку за святотатство, хотя мы пытались спасти их от када-ра!

Тьер с измученным видом закрыл глаза ладонью.

– Моя королева, прикажите гвардейцам подняться наверх и ждать нас вместе со жрецом Лэмьетом.

Парди, который уже поднялся с колен, оторвал взгляд от Бутона и вопросительно посмотрел на госпожу. Ему явно не хотелось уходить.

– Но лорд Тьер… – попыталась возразить Невеньен.

– Моя королева, – советник наклонился к ней, почти касаясь короны. В нос Невеньен ударил запах настойки. – Мне не хочется признавать это, но настоятель был прав. Знания, которые касаются богов, опасны, и простым людям лучше оставаться от них вдалеке. Телохранителям не следует слышать всю правду о Цветке, а мы прекрасно без них обойдемся. Я не думаю, что с нами здесь что-то случится.

Поколебавшись, Невеньен кивнула. Перед пресветлым созданием Небес никто не осмелится проливать кровь.

– Расскажите все с самого начала, – потребовал у Паньерда советник, как только Ваньет и Парди покинули святилище. Уходя, они пятились и бормотали молитвы. – Что значит, что вы вырастили Цветок и что с ним? Дитя спит?

– Оно еще не созрело.

Жрец приблизился к цветку, обойдя коленопреклоненных мужчин, и с нежностью прикоснулся к лепестку. Прищурившись, Невеньен заметила, что его голубая поверхность покрыта маленькими прозрачными чешуйками, а вода, в которую погружался Цветок, из-за плавающей в ней взвеси тоже была голубого оттенка.

– Мы начали выращивать его сравнительно недавно, – сказал Паньерд. Он был вынужден говорить громче, чтобы за гулом его слышали и королева, и советник, но певцам это, похоже, не мешало. Они продолжали вести себя так, словно в помещении не было никого кроме них, и песня – единственное, что их занимало. – В нашей библиотеке хранились книги из храма Кольведа, в котором появилась Дочь Цветка, помогающая Маресу Черному Глазу. Если вам известно, тот храм был разрушен и почти все его жрецы погибли в результате последнего нападения када-ра. В неразберихе тех дней в книги никто не заглядывал, но кто-то, к счастью, счел их важными, и их перевезли сюда. Здесь они, однако, были поставлены на полки и надолго забыты. Вспомнили о них лишь несколько месяцев назад, после несчастья в Аримине.

Он снова любовно посмотрел на Бутон, и Невеньен поразилась тому, как оживает при этом безразличное лицо жреца.

– Переведя текст, мы обнаружили шифр в одной из книг, – он указал на фолиант перед резервуаром. – Над его разгадыванием пришлось поломать голову, но в итоге мы обнаружили руководство по выращиванию божественного Цветка.

Невеньен с трудом сдержала порыв заткнуть уши – и не только из-за протяжной мелодии и низких мужских голосов, которые наводили на нее оцепенение.

– Вы говорите так, словно рождение божественных существ – это нечто, подвластное каждому человеку! – возмутилась она.

– Ни в коем случае! – брови Паньерда взлетели вверх, словно его обидели слова королевы. – Это очень сложный процесс, в котором мы и сами до конца не разобрались!

Невеньен прикусила губу. Она имела в виду совсем другое.

– Особую сложность представила подготовка жрецов, которые будут исполнять Песнь Жизни. Как выяснилось, что када-ри можно оживить только так, – продолжал хранитель.

– Но ведь ее знает каждый жрец! – удивился Тьер. – Не мне напоминать вам, но она звучит почти на всех церемониях.

– Она не исполняется магами, – вежливо поправил Паньерд. – Не особо подготовленными магами, если вернее. Думаю, и не мне напоминать вам, что готовить магов для служения богов строго запретили пятьсот лет назад. Нам пришлось исправить эту ошибку.

Невеньен изумленно обернулась на поющих жрецов. Так они еще и маги…

– То есть вы хотите сказать, что када-ри не спускаются с Небес, а появляются на земле при помощи… руководства, песнопений и магов? – мрачно уточнил Тьер после недолгого молчания.

– Нет, что вы, – жрец взволнованно сложил руки перед грудью. – Судя по всему, так появляются лишь Дети Цветка, а не все када-ри. И естественно, все это происходит с позволения богов. Без их благословения превратить обычный цветочный бутон во чрево, из которого выйдет спаситель Кинамы, просто невозможно! Вся наша находка и сопутствующая нам удача не что иное, как божественное провидение!

– Обычный цветочный бутон? – Невеньен, не поверив, наконец осмелилась дотронуться до Цветка.

Он был гладким, словно полированный камень, но теплым, будто этот камень в летний день нагрело солнце. По светлым прожилкам, как по венам, струилась жидкость, собираясь в сгустки и ускоряясь после каждого удара в барабан, а потом снова замедляясь. Это было не растение, это было живое существо, и его появление без участия богов действительно было невозможным. Невеньен немного успокоилась – ее мир, в котором светлые духи стояли выше людей, пока еще не переворачивался, хотя жрец только что его чуть не разрушил.

– Мы взяли обычный росток розы – королевы цветов, – подтвердил Паньерд, – и поместили его в сосуд с крошкой майгин-таров.

Так вот что это была за голубая пыль в воде…

– Росток стал впитывать измельченные кристаллы. Чем больше корма мы ему давали, тем скорее он менялся. Все началось с отпавшего стебля, а затем изменились форма и цвет. Посмотрите, как сильно Бутон отличается от красной розы, которую мы брали изначально.

Между ними действительно не было ничего общего. Другой цвет, другая форма лепестков, не говоря уже о размере цветка. Сейчас бутон скорее походил на лазурный лотос.

– Сколько же майгин-таров вы истратили, чтобы он увеличился до таких размеров? – спросил Тьер. – И главное, что меня интересует, – откуда вы взяли такое количество волшебных кристаллов?

– Нам их предоставил лорд Гередьес. Переведя книгу, мы обратились к королю Тэрьину, но из-за болезни он не смог заняться нами. Тогда нас направили к его наследнику, и он проявил к нашему открытию большой интерес. Лорд Гередьес принял решение скрыть Цветок от людских глаз, чтобы не ввести подданных в заблуждение и не разочаровывать их в случае нашей неудачи. Он снабжал нас всем необходимым, и если нас ждет успех, то это во многом его заслуга, – тихо заключил жрец.

Гередьес вовсе не наплевал на северян. Все это время он держал в секрете способ их спасти, опасаясь, что народ неправильно воспримет правду о возникновении када-ри. Наверное, он собирался позже с триумфом показать Дитя Цветка и помочь северянам, но не успел… У Невеньен заныло внутри. Гередьес вовсе не был равнодушным чудовищем, каким она его считала. Первозданный Хаос, что же она натворила, дав разрешение на его убийство?

– Вы не ответили, сколько было потрачено ресурсов на выращивание Цветка, – напомнил жрецу Тьер.

– Две обычных водяных бочки, наполненные майгин-тарами.

Тьер крякнул.

– Да на это можно половину королевства купить!

– Чудеса стоят дорого, – заметил жрец.

Советник поморщился.

– И сколько вам еще нужно? Надеюсь, вы не опустошите всю нашу сокровищницу?

– Неужели вы будете обсуждать мелочные денежные вопросы перед лицом божественного существа? – с искренним возмущением спросил Паньерд.

– Возможно, только перед лицом божественного существа вам и удастся уговорить меня согласиться на разорение сокровищницы.

Хранитель Цветка нетерпеливо вздохнул.

– Лорд Тьер, как мы выяснили во время наших исследований, сокровищница с майгин-тарами создавалась специально для этого – чтобы при необходимости вырастить Дитя Цветка не нужно было скупать по заоблачной цене кристаллы по всей Кинаме. В случае катастрофы, которая произошла в Аримине, у короля уже были бы готовые запасы камней.

– Но мне всегда говорили, что майгин-тары хранятся в сокровищнице по другим причинам, – перебила Невеньен. – Чтобы отдельные маги не получали слишком большую силу и не могли выступить против законной власти; чтобы можно было вооружить ими армию магов при войне с другим государством; чтобы в крайнем случае продать часть камней и наполнить королевскую казну… Причин много, но об этой цели никто никогда не упоминал!

– О ней знали только члены королевской семьи, – Паньерд с грустью развел руками. – Когда Эрьес Отступник приказал перебить всех без исключения, то никого не осталось в живых, чтобы об этом рассказать. Мы нашли в своей библиотеке соответствующие упоминания только благодаря благоволению Небес.

Тьер исподлобья глянул на настоятеля.

– Значит, доступ к сокровищнице с майгин-тарами и есть та причина, из-за которой вы решили прийти к нам.

– Мы предлагаем вам великое чудо, которое укрепит новую власть и навсегда убедит ваших врагов в вашем могуществе. И вы не поступитесь за него несколькими майгин-тарами? – деланно удивился Рагодьет.

Плечи Паньерда поднялись и опустились на краткое мгновение – он снова вздохнул и в который раз быстро, украдкой погладил матовый лепесток Бутона. Губы жреца искривились. Ему было неприятно, что перед светлым духом устраивают торг. Невеньен понимала хранителя – ее тоже коробила вопиющая приземленность беседы.

– Мы снабдим вас майгин-тарами, – произнесла она.

– Не торопитесь, моя королева, – предостерег Тьер. – Настоятель Рагодьет, о чем вы не договариваете? Если бы все дело было в нескольких майгин-тарах, то вы, с вашим состоянием и связями, решили бы эту проблему сами.

– Хорошо, – нехотя согласился настоятель. – Допустим, нам нужно больше, чем несколько кристаллов. Мы не знаем наверняка, сколько именно, но без них Цветок не может созреть и раскрыться.

– Таким количеством майгин-таров мы можем вооружить армию магов, равноценную по силе када-ри. В чем будет преимущество?

– Преимущество? – Рагодьет всплеснул руками. – Дух, которого вам ниспослали боги, и армия из обычных людей – вы что, не видите здесь преимущества?

Тьер что-то ответил ему, но Невеньен не вслушивалась. Она смотрела на Паньерда, во взгляде которого появлялось тем больше отчаяния, чем больше новых возражений находил главный советник. Жрец боялся того, что Тьер может отказать настоятелю, и Цветок без майгин-таров погибнет. «Пожалуйста», – попросил жрец королеву одними губами. В его глазах стояла мольба.

Он любил нерожденное дитя богов как своего собственного ребенка.

– Пожалуйста, перестаньте, – громко произнесла Невеньен, обращаясь к главному советнику и настоятелю. – Сейчас не время и не место торговаться. Настоятель Рагодьет, я уже обещала вам, что приму любую цену. Люди очень долго молились о чуде, и мы должны дать им его, чего бы нам это не стоило.

* * *

Две чашки взлетели со стола и со звоном стукнулись краями, будто кубки.

– За Дитя Цветка!

– За пресветлых када-ри!

Тьер и Невеньен усмехнулись друг другу и отпили чай, щедро сдобренный вишневой наливкой. Они сидели в королевских покоях, в гостиной комнате, и праздновали результаты визита в храм Небес и Бездны. Больше никого с ними не было, и даже слуги ждали снаружи, чтобы не услышать ничего лишнего. За окном падал снег, в камине ярко пылал огонь, толстые ковры грели ноги, чай – тело, а воспоминание о голубом бутоне – душу, и настроение было прекрасным. Невеньен никак не могла стереть улыбку с лица. Ей ужасно хотелось с кем-нибудь поделиться счастьем, что она сегодня дотрагивалась до Цветка, из которого скоро появится на свет када-ри. Ей не портила настроение даже выволочка, полученная от Бьелен, причем справедливо. Все то время, пока Тьер и Невеньен заключали с Рагодьетом договор, сестре приходилось развлекать арджасского посла, который в обществе прекрасной дипломатки напрочь забыл о какой-то там королеве. Впрочем, судя по ее полушутливому тону и сверкающим глазам, Бьелен была не так зла, как пыталась показать, а некоторые из намеков Аб-Развана показались ей если не соблазнительными, то, по крайней мере, не такими уж отталкивающими.

Блестели глаза и у советника, причем на сей раз не из-за бодрящей настойки. Несмотря на долгие и занудные споры с Рагодьетом, который в действительности хотел намного больше, чем то, «чтобы заслуга храма Небес и Бездны не была забыта», Тьер был невероятно доволен их исходом.

Но если бы главный советник просто наслаждался, это был бы не главный советник.

– Моя королева, – строго произнес он. – Вне зависимости от того, чем закончится пробуждение када-ри, я хочу получить от вас одно обещание.

– Какое? – спросила Невеньен. Тон Тьера ее насторожил.

– Заберите у настоятеля зашифрованный фолиант, спрячьте его в сокровищнице и убедитесь, что он уничтожил все записи об этом. Также затребуйте из кинамских библиотек все похожие на фолиант книги и заприте их тоже. А в будущем старайтесь не прибегать к ним без особой нужды.

– Но почему?

Гораздо лучше иметь на своей стороне двух светлых духов, чем одного. Это значительно повышало их шансы на успех против Детей Ночи. Не говоря уже обо всем остальном.

– Знаете, что мне не дает покоя с того самого момента, как мы вошли во внутреннее святилище? – задумчиво сказал советник. – Если существует книга о том, как вырастить пресветлого када-ри, где-то может существовать книга и о том, как вызвать Детей Ночи. Лучше никого не наталкивать на ту же мысль, что зародилась у меня. Пятьсот лет назад чудовища появились на Севере неспроста, и неспроста в тот же момент в Кольведе погиб весь орден магов-жрецов и сгорели библиотеки. Понимаете, о чем я?

Невеньен медленно кивнула. Паньерд сегодня упомянул, что Песнь Жизни становится особенной, лишь когда ее поют специально подготовленные маги. Вероятно, если точно так же спеть Песнь Смерти, исполняемую на похоронах, могут пробудиться уже темные духи. Что если древние маги сами их вызвали и поплатились за это собственными жизнями? А кто-то выживший решил, что потомкам не стоит повторять их ошибки, и уничтожил все сведения, какие мог.

– Понимаю. Обещаю, что сделаю, как вы скажете.

– Прекрасно, – с облегчением ответил Тьер. – Тогда можем перейти к другим делам, менее зловещим. Надеюсь, вы не думаете расслабляться после сегодняшнего успеха? Если жрец Паньерд прав по поводу того, что с должным питанием Цветок скоро созреет, то нужно подстегнуть поиски сильных магов и сборы армии, а также исследования по способам защиты от када-ра.

Невеньен с тоской представила ежедневные собрания университетских учителей – в основном древних стариков с трясущимися руками, которые еле-еле стояли на ногах и с трудом озвучивали свои замечания, но были готовы подраться из-за двух разных слов в определении одного и того же предмета. Иньит всегда посмеивался над «ясными умами», которые погрязли в мелочах, и говорил, что нет ничего удивительного в увядании научных школ, наполненных немощными стариками.

– Зачем? – спросила она. – На нашей стороне ведь будет Дитя Цветка.

Тьер оглядел комнату. От старых владельцев здесь осталось несколько гобеленов, которые Невеньен решила не убирать из-за хорошего качества ткани и того, что они удачно вписывались в интерьер. На одном из них были изображены пресветлые када-ри с белыми ликами, передающие послания богов королю Бэйледу Великому. Могущество этих волшебных существ близилось к божественному: они могли в мгновение ока преодолевать огромные пространства, исцелять людей, прокладывать проходы в неприступных горах и еще много чего. Так утверждали легенды.

– Мы не знаем, правда ли все то, что жрецы рассказывают о светлых духах, – медленно произнес советник. – В саге о Маресе Черном Глазе сказано, что Бутон спустился с Небес на глазах у множества людей и затем раскрылся, явив Дочь Цветка, но сегодня мы выяснили, что это ложь. Никто из ныне живущих не видел пресветлых када-ри. Нам не известно, что они умеют в действительности и согласится ли вообще Дитя Цветка настоятеля Рагодьета сражаться вместе с нами против Пожирателей Душ. К тому же оно всего одно, а Детей Ночи, если верить беженцам, тысячи. Оно может погибнуть в первом же бою с ними. Нам следует подготовиться к каждому из этих вариантов.

Он, безусловно, был прав. Но Невеньен понурилась, уставившись в чашку и болтая травинками на дне, которые просочились через ситечко. Снова это отношение к божественным созданиям, как будто они просто новые и не слишком надежные союзники вроде лукавого Аварьета, который с легкостью отрекся от Гередьеса и переметнулся к недавним мятежникам.

– Кажется, вас задевает то, как я говорю о Бутоне? – внимательно посмотрев на королеву, сказал Тьер.

Она поерзала, понимая, что ее слова будут звучать наивно.

– Да, – призналась Невеньен. – Вы говорите о нем, словно о статуэтке для игры в оттайрин. Но Дитя Цветка – это же высшее существо! Это ответ на молитвы кинамцев о ниспослании им спасителя!

В порыве она подалась вперед, однако реакция Тьера охладила ее пыл.

– Может быть, – хотя он кивнул, в его голосе не чувствовалось уверенности. – Мне понятна ваша горячность и ваше преклонение перед богами, но… – советник вздохнул. – Я прожил долгую жизнь, и в определенный момент мне стало ясно, что люди для богов, как вы и сказали, всего лишь фигурки на огромной доске, которая не ограничивается Кинамой. Вряд ли мы многое значим для Небес, и нельзя надеяться только на то, что Они не позволят своему ребенку, вышедшему из Бутона, проиграть в сражении када-ра. Как это и было всегда, мы должны сражаться за себя сами. Дитя Цветка действительно только один из наших союзников, причем очень опасный, потому что мы не знаем, как он себя поведет. Вы можете посчитать это циничным, но я не вижу ничего плохого в том, чтобы рассматривать его как…

– Ресурс, – тихо вставила Невеньен.

– Да, как ресурс для достижения наших целей, – согласился Тьер.

Чай с наливкой, который совсем недавно казался поразительно ароматным, полностью потерял вкус. Гередьес называл северян огородной морковкой, которую нужно проредить, а Тьер относится к высшим силам, как к ресурсу вроде того же огорода, с которого нужно получить как можно больше урожая.

Советник сделал небольшой глоток.

– Теперь вы выглядите расстроенной.

– Вы говорите почти как Гередьес, – нехотя сказала она.

Тьер склонил голову, подняв брови.

– Что бы я о нем ни думал, он был разумным человеком. Нет ничего удивительного в том, что наши мнения по некоторым вопросам могут сходиться.

– Но ведь получается, что убивать его было неправильно! – воскликнула Невеньен.

Неправильно было так жестоко относиться к людям, как Гередьес. Но она что, поступила лучше, согласившись на убийство человека, который на самом деле не наплевал на подданных?

– Возможно, – сказал Тьер, и на сей раз его согласие испугало Невеньен. – Но правитель далеко не всегда может и имеет право поступать правильно. То, что простому человеку покажется ошибкой и ужасным поступком, может быть единственным способом сохранить мир в государстве и спасти жизни сотен людей. К тому же бессмысленно мучить себя вопросом, правильно это или нет, когда дело уже сделано. Вы полагаете, что Гередьес был бы хорошим королем? Тогда вы обязаны постоянно напоминать себе о нем, чтобы не стать менее достойным правителем, чем мог бы он.

Невеньен провела пальцем по поверхности ствиллового столика. В замке осталось много вещей из этой древесины, и она обставила ими свои покои: из-за успокаивающего воздействия их запаха и из-за того, что они создавали у гостей впечатление королевского величия, которого Невеньен не хватало. Поэтому забыть о предыдущем владельце было невозможно, даже если бы она очень хотела, – ее окружали предметы, которыми пользовался Гередьес.

И конечно, она никогда не сможет забыть человека, который перевернул всю ее жизнь. Если бы Акельен остался жив…

– Раз уж зашел разговор о правильном и неправильном, – бодро сказал советник, – может быть, обсудим кандидатов в ваши женихи?

Невеньен окончательно скисла.

– Умеете вы испортить праздник, лорд Тьер.

Старый наставник даже не подумал оскорбиться.

– Почему же испортить? Если вы уже сделали выбор, мы можем это отметить, и праздник будет двойным!

Невеньен отвела взгляд. Она старательно оттягивала этот момент уже полмесяца, и хитрый Тьер решил «вспомнить» неприятную для нее тему именно тогда, когда отвертеться не получалось.

Свадьба королевы для него была удачным вложением денег, то есть таким же ресурсом, как и Дитя Цветка. Разоренной казны не хватало для того, чтобы одновременно защищаться от када-ра, воевать с мятежниками вроде Таннеса и отстраивать страну после смуты. Поэтому Невеньен должна была выйти замуж либо за денежный мешок, либо за того, кто обеспечит ее помощью из-за границы. Причем сделать это нужно было как можно скорее, чтобы получить средства для решения насущных проблем – пока они не поглотили новое правительство Кинамы с головой.

Первым кандидатом в женихи, который вызвал у Невеньен истерический смех, оказался Ливьин. Тьер считал его превосходным вариантом – он богат, молод, давно находится среди мятежников и, главное, достаточно глуп, чтобы вертеть им, как захочется. По мнению Невеньен, это как раз было его основным недостатком. Еще в очереди к невесте стоял, например, один из многочисленных арджасских принцев, который не мог наследовать трон Арджаса, а значит, был не опасен для независимости Кинамы. Этого кандидата советник тоже воспринял с воодушевлением, поскольку он давал надежду на поддержку более сильного соседа Кинамы. Невеньен же, увидев «жениха» на картине, которую ей показал арджасский посол, пришла в ужас, а молва рисовала его, как пьяницу, бабника и буяна. Не лучше были и остальные кандидаты. То, что Тьер называл достоинствами, Невеньен представлялось пороками.

Однако дело было даже не в этом. Мудрый советник не понимал, что выбор Невеньен сделала уже давно, и он никак не согласовался с тем, что предлагал Тьер.

– Почему вы молчите? – спросил он, улыбаясь. – Обычно аристократы выдают дочерей замуж без их спроса, как с вами уже один раз и случилось. Теперь вы можете сами выбрать себе спутника. Разве у девушки в вашем возрасте не бежит быстрее кровь при мысли о таком числе женихов?

Ее кровь стыла в жилах при мысли о том, что она может выйти замуж за нелюбимого.

– Лорд Тьер, это не выбор, – сказала Невеньен, изучая складки на платье, которое она сминала в ладонях.

– Не выбор – это то, на чем настаиваете вы, – поправил советник.

Иньита он отмел сразу же, стоило Невеньен о нем заикнуться. Состояние лорда-разбойника было приличным, но существовало много аристократов богаче него. Кроме того, Иньит до сих пор сильно зависел от сети преступников, его доходы были сомнительными и непостоянными, а про репутацию вообще не стоило вспоминать. Иньита могли бояться, но уважение аристократии, на которой до сих пор покоилась королевская власть, он ничем не заслужил. Для родовитых семейств он оставался выскочкой, авантюристом, который может только грабить и убивать. Его смелый и благородный поступок – спасение возлюбленной из Гайдеварда – ситуацию не исправил, а только ухудшил. Любые сплетни о новой королеве в Эстале обсуждали с удовольствием, но если ее поездку к генералу Стьиду и шествие к столице сразу после освобождения из плена чаще именовали как достойную правителя мужественность, то Иньит выступал как безумец, который не знал цены риску. Оставалось лишь гадать, откуда берутся эти слухи, однако их результат был очевиден – знать с трудом терпела присутствие Иньита в Малом совете. О троне даже речи не шло. Всюду поддерживалось мнение, что если Иньит станет королем, то будет принимать сплошь импульсивные, необдуманные решения, и страна следом за ним шагнет в пропасть.