Текст книги "Камень королей (СИ)"

Автор книги: Елена Середа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 90 страниц)

– Всегда? Ты врал восемь лет?

Сони сделал еще пару крошечных шажков. У Калена поразительное самообладание. Как у него получается не смотреть мимо Тэби, на вора? А как он удерживается от того, чтобы в бешенстве не наброситься на Тэби с кулаками, мстя ему за предательство и смерть друзей? Что ж, наверное, командир тоже слишком хочет жить, чтобы совершить такую глупую ошибку.

– Я выживал, – поправил его Тэби. – По законам Кинамы мне грозит казнь, а вы дали мне жизнь. С дурацкими правилами, зато нескучную. Гередьес предложил мне еще больше. Почему бы мне не работать на него, если он назначит меня главным королевским магом? Даже если он брешет, я все равно останусь при нем. Чего бы ты не сделал ради стольких лет хорошей жизни, а?

Вот в чем дело. Алчность и желание выжить – главные причины, почему союзники предают друг друга. А здесь они срослись так крепко, что Тэби потерял в них себя еще много лет назад.

– Я бы не стал предателем, – тихо произнес Кален.

– И не станешь, – пообещал Тэби. – Сегодня ты умрешь.

Одно легкое движение – и Кален вскрикнул, дернув окровавленными пальцами. Камень королей со стуком покатился по полу, и северянин безнадежно взглянул на Тэби. Неужели это конец? Или это всего лишь уловка?

Тэби вскинул над собой руки, готовясь к последней атаке на командира. Сони съежился, боясь, что его заметят, однако в следующее мгновение сообразил, что если атака совершится, то в попытке спрятаться уже не будет смысла. Он должен был что-то сделать прямо сейчас.

Он огляделся. Их с Тэби разделяли три больших шага, но путь Сони преграждал постамент с королевской державой. Он узнал ее сразу – Кален очень точно описал гравированный железный шар с россыпью сапфиров, любимых камней северян. Странно, что гвардейцы так долго искали его, а теперь он мешает их спасти. Сони вдохнул и чуть-чуть отклонился назад, собираясь допрыгнуть до гвардейца и сбить его с ног. Может быть, у Калена получится в этот момент зарезать предателя лезвием из духа. Если только он вообще сможет зачерпнуть дух из откатившегося осколка.

Перед самым прыжком Сони пришла другая мысль. Держава должна быть достаточно тяжелой, чтобы при ударе ей об голову потерять сознание. Что если сперва швырнуть ее в Тэби и тем выиграть несколько мгновений, чтобы кинуться на него с ножом? Да, это, несомненно, гораздо лучшая идея.

Сони наклонился и аккуратно подхватил державу, стараясь не выдать себя раньше времени. Однако он был не готов к тому, что шар окажется настолько тяжелым, и руки повело вбок. Металл оглушительно заскрежетал о мрамор.

Тэби вздрогнул. В следующее мгновение мощная волна духа разметала Калена и Сони, пошатнув постаменты. Сони врезался спиной в угол двери, рассадив спину и застонав от накатившей боли. Вдобавок на колени, чуть не переломав кости, упала держава. Слиток золота в нее, что ли, запихнули, чтобы она была увесистее? Теперь уже никогда не узнать…

Или узнать.

После падения в глазах плавали черные круги, но Сони внимательно посмотрел на державу. Кален говорил, что ее способен открыть только король Кинамы. А что делало короля королем? Корона. Осколок которой был привязан к Сони.

Он краем глаза заметил, как Тэби скатывает в пальцах взрывные шарики из духа. Кален лежал на полу лицом вниз и не шевелился. Может, он и держался в сознании, но помощи от него уже не дождешься. Так что выбора было всего два – либо погибнуть через мгновение, либо проверить, правда ли в державе заключены Дети Ночи. Хотя на самом деле выбор существовал только один.

Сони повернул замочек, скрепляющий части сферы. Тэби оцепенел.

– Ты этого не сделаешь, – произнес гвардеец, со страхом глядя на него.

"Чего бы ты не сделал ради стольких лет жизни, а?" – вспомнил Сони его слова, но ничего не ответил. Половинки державы с легкостью отсоединились друг от друга.

Мир наполнился шепотом. Это был совсем не тот шепот, каким ночью девушка зовет своего возлюбленного, и не тот шепот, которым заговорщики пересказывают секреты. Это был шепот тысячи бестелесных глоток, ужасающий, скрипящий, душераздирающий. В этом сонме не звучало ни единого чистого голоса, каждый из них хрипел, свистел и омерзительно шелестел. Все они были тьмой.

Перепуганный Сони отбросил от себя державу, из которой полился черный мрак. Металл падал ненормально медленно, словно плыл в густой жиже, а не летел в воздухе. Взглянув на Тэби, чьи растрепавшиеся волосы горизонтально повисли над плечами, Сони понял, что случилось. Время замедлилось.

Произошло и еще что-то странное. В сокровищнице повсюду замерцали золотистые крупинки. С удивлением Сони увидел, что тоненькая дорожка из них протягивается от него к камню королей. Больше всего золотинок вилось около Тэби – целый вихрь, солнечным ореолом окружающий предателя. В его руке был зажат крошечный шарик, пульсирующий энергией и сияющий, как сотня свечей. Ясно. Дух, вот что это такое.

По сравнению с духом вытекающая из державы мгла казалась черной, как первозданный Хаос. Постепенно из общего потока стали выделяться щупальца, которые отрывались и приобретали форму размытых человекоподобных теней. Они не умолкали ни на мгновение, кружась по святилищу с такой скоростью, что за ними не мог уследить глаз. В их голосах и движениях чувствовалось возбуждение.

– С-свобода…

– Еда близко…

– А-ах, больше нет тесноты…

– Мы чуем еду…

Но чаще всего раздавался вопрос:

– Хозяин отпустил нас?

Сони вжался в стену и сцепил заледеневшие руки. Все его знания о Детях Ночи росли из сказок, в которых они представали кошмарными зубастыми и когтистыми чудовищами с дом высотой. Ими управлял сам Шасет, и они занимались тем, что не оставляли от его врагов и мокрого места, в свободное время опустошая города. С тем, что Сони видел перед собой, сказки не имели ничего общего. Все было намного хуже.

Када-ра становилось больше и больше, они заполонили собой всю комнату, источая черноту из своих тел и затмевая свет единственной лампы. Ее огонек должен был застыть, но он метался, как сумасшедший, хотя Сони не ощущал ни ветерка. Воистину создания Шасета непостижимы… Что же теперь с ними делать?

Тем временем гул нарастал. Слово "хозяин" повторялось с разными интонациями и все громче, пока одна из теней не закричала настолько пронзительно, что у Сони чуть не лопнули барабанные перепонки.

– Хозяин здесь!

В то же мгновение сгустки мрака замерли, уставившись на Сони тем, что можно было бы назвать лицами.

– Это х-хоз-зя-аин? – удивленно прошипела маленькая тень.

– Связь слаба! Это не он! – выгнувшись, презрительно бросила другая.

Ее морда с туманными дырами вместо глазниц и рта неожиданно оказалась так близко к Сони, что он отшатнулся, ударившись затылком о стену. Но не успело чудовище напасть, как на него набросились остальные када-ра. Дети Ночи снова замельтешили, издавая противный скрип, и от сомневающейся тени осталась только растворившаяся в воздухе дымка. Сони задержал дыхание, боясь вдохнуть ее клочки. Сейчас ему было страшнее, чем месяц назад, когда он попал к гвардейцам и ждал расправы над собой. И этот кошмар будет ждать его в Бездне, если он умрет, не исправившись? Помилуйте Небеса всех воров!

Когда он моргнул, армия теней снова пришла в полное спокойствие, повернувшись к нему.

– Связь слаба, но сейчас он – наш хозяин, – провизжала одна из теней.

– Хозяин, приказывай, – потребовала от него тысяча глоток.

От жуткой какофонии, которую они производили, кожа покрывалась мурашками, а руки сами по себе тянулись закрыть уши. С великим трудом Сони поборол страстное желание спрятаться от Детей Ночи. Прежде, чем твари исчезнут, следовало разобраться с Тэби. Иначе все это было зря.

– Убейте его, – произнес Сони, указав на застывшего мага.

В одну долю мгновения недвижимые када-ра еще смотрели на него, а в другую облепили Тэби так, что он стал похож на кокон из мглы. Яркий свет духа через него почти не пробивался, а потом и вовсе погас, пожираемый Детьми Ночи. Но исчез не только он. Сони с дрожью наблюдал за тем, как Тэби растворяется по кусочкам. Изредка сквозь призрачные тела становилось видно оголенные до мяса локти, тугие сухожилия, затем гладкие кости. С мага как будто снимали по слою.

Истошный вопль, огласивший сокровищницу, показал, что время вернулось. И что Тэби все чувствует. Сони завороженно смотрел на казнь, которой сам же приказал свершиться. На что он обрек Тэби?

Нет, это не он обрек. Предатель заслужил кару. Он не думал о Келси или Лейни, ему было наплевать на боль, которую испытывал Кален, и он собирался убить Сони, Дьерда и Виньеса. Он сам обрек себя на казнь.

После захлебнувшегося крика – када-ра повредили Тэби горло – все происходило в тишине, если не считать довольного шелестения Детей Ночи. Судорожный вдох с противоположной стороны зала заставил Сони вздрогнуть и взглянуть туда. Кален с расширившимися глазами наблюдал за тем, как его подчиненный распадается на части.

Когда возле Тэби потухла последняя золотинка, тени снова разделились и заполонили помещение, пристально глядя на Сони.

– Мы все еще голодны, – раздавались повсюду шепотки.

– Мало еды…

– Мы хотим есть!

– Мы выполнили приказание, – не менее настойчиво напоминали остальные чудовища.

Сони показалось, что они стали ближе к нему. Свет от лампы почти не доходил до него, теряясь за силуэтами Детей Ночи.

– Мы можем идти, хозяин? – наклонившись к нему, вкрадчиво спросила тень.

– Идите, – прошептал Сони, отодвигаясь от нее. Возвращайтесь в Бездну, проклятые твари…

Када-ра восторженно завизжали. На сей раз Сони не удержался и все-таки прижал руки к голове, пытаясь заглушить дикие крики. Тени ускользали через главный коридор и потайной ход за его спиной, а некоторые уходили сквозь камень. Когда исчезла последняя, Сони с облегчением вздохнул. Фитиль в плошке с маслом наконец-то стал гореть ровно.

Сони поднялся и направился к Калену, отворачиваясь от измельченных ошметков Тэби. Сказки не солгали – от жертв када-ра действительно оставалось лишь мокрое место. Хорошо, что строители зала сделали пол слегка вогнутым, чтобы кровь собиралась в центре.

Кален, наоборот, неотрывно смотрел на кашицу, в которую превратился предатель. Он сильно побледнел, но вряд ли от испуга, скорее от усталости и того, что потерял много крови. Командира покрывали порезы, некоторые достаточно глубокие, и он тяжело дышал, но его взгляд был ясным, а брови – сдвинуты, словно он обдумывал какую-то серьезную проблему.

– Ты как? – спросил Сони. Раны Калена следовало поскорее перевязать, но его жизнь определенно была вне опасности.

Командир перевел обеспокоенный взгляд на него.

– Сони, что ты натворил?

Он так опешил, что сразу не нашелся, что ответить. Впору было ждать благодарности за спасение, но от сурового Калена ничего такого, видимо, не дождешься.

– Я спас тебя, идиот, – буркнул Сони. – Тебя, Виньеса и Дьерда. Они живы.

Это известие как будто совсем не обрадовало Калена, потому что он опустил веки и поджал побелевшие губы.

– Посмотри туда. Что ты видишь?

Сони нахмурился. Командир указывал на остатки Тэби… Нет, на пустые половинки державы. Пустые? Великая Бездна…

– Дошло, да? Если мы живы, то это ненадолго. Сони, ты выпустил на свободу страшнейших чудовищ, которые есть в этой части мира.

* * *

Отряд покинул храм Шасета только после рассвета. Много времени понадобилось, чтобы вытащить из-за завала Виньеса и Дьерда, а потом устроить достойные похороны Лейни и Келси. Гвардейцы решили, что нельзя оставлять мечника на алтаре враждебного ему бога, а Дьерд отказался бросить тело лучшего друга погребенным в горе – пещеры считались дорогами в Бездну, и душа Келси могла заплутать в них и не попасть на Небеса, к всепрощающей Богине-Матери.

Руки Сони – чистые руки вора – после разбора каменного завала и поиска сухих веток для погребального костра стали грязными, ободранными, ногти на них поломались. Он об этом не жалел, с искренним рвением высматривая в предрассветной мгле топливо и натыкаясь на острые сучья. Хоронить людей, которых ты уважал, приходится не каждый день. Можно и потерпеть.

Невзирая на старания, погребальные костры разгорелись слабо. Настроение отряда, и без того угнетенное, упало еще сильнее, хотя все знали, что причина не в богах, которые не хотят принимать своих верных слуг, а в усталости и спешке, которые не позволяли сложить нормальные костры и дождаться, пока топливо прогорит до конца. Кален приказал срочно возвращаться в город, поэтому отряд, подпалив ложа из веток, направился обратно в Аримин. Дьерд глотал слезы, отворачиваясь от занимающегося пламенем друга.

– Какой Бездны он постоянно кидался вперед меня? Дурак… Это я должен был его защитить, – прошептал Дьерд, глядя в сторону. Больше он ничего не произнес за целые часы.

Всю дорогу – ту самую, которую Сони никак не мог найти вчера, – гвардейцы почти не разговаривали. Усталость была настолько сильной, что от нее возникло странное онемение – и языка, и мыслей. Не обсуждали даже Тэби, хотя в сопровождающей их тишине чувствовалась не только скорбь по Лейни и Келси, но и злость, боль от предательства человека, прожившего рядом с ними восемь лет.

Оживление вызвали лишь попытки установить, есть ли у Сони связь с када-ра, как с камнем королей. Сони мучили добрых полчаса, пока не решили, что если она и существует, то никак не проявляется. Приказывать созданиям Бездны он больше не мог – ничего не происходило, а видеть золотинки духа он перестал в тот момент, когда Дети Ночи покинули святилище. Это открытие страшно разочаровало гвардейцев. Сони не понимал почему. Ему и за все сокровища мира не далась связь с такими чудовищами. Разве не хорошо, что они пропали?

Командир еле ковылял, опираясь на наскоро обтесанный посох, но не давал себе отдыха, стремясь быстрее попасть в город. Он объявил, что успокоится только тогда, когда убедится, что Гередьес не послал за Тэби еще одного своего человека и что Дети Ночи провалились сквозь землю. По его словам, было чудом, что када-ра не тронули Виньеса и Дьерда, и еще большим чудом будет, если они исчезли где-то в горах. Все это звучало скорее как осуждение, чем признательность Сони за его помощь. Виньес тоже не расточал похвалы, но он хотя бы поблагодарил за спасение. Впрочем, он сделал это до того, как узнал, что оно было достигнуто ценой освобождения када-ра. Дьерд и вовсе промолчал, но его Сони как раз понимал. Когда убили Дженти, Сони, наверное, соболезновали многие, кто знал и уважал двух братьев. Но ему было настолько плохо, что он не сознавал себя и вряд ли отвечал на сочувствие. В такие дни человек должен оставаться наедине со своим горем.

Сони, спеша за друзьями, тихо кипел от гнева. После расспросов о том, какой Бездны он отпустил када-ра, создалась тягостная атмосфера, и он чувствовал в ней немой укор за то, что отпер державу. Виньес бурчал больше всех, возмущаясь тем, почему новичку приспичило ее трогать. Гвардейцы были им недовольны. Неужели они не понимали, чего для него стоило переступить через себя и броситься к ним? Он давно зарекся рисковать своей жизнью и отказывался от всего, что может поставить его под удар. Да он целый подвиг вчера совершил – пошел, считай, на самоубийство, зная, насколько силен Тэби! Может, не стоило этого делать, и тогда Кален, конечно, обязательно был бы счастлив. Правда, умер бы раньше, чем успел это понять.

И вообще, почему када-ра должны были обязательно остаться здесь и приносить бедствия? Может, они улетели в Бездну, к своему папочке Шасету. Разве это не было бы нормальным поведением для кого угодно, пусть и ужаснейших чудовищ на свете, – после долгого заточения со всей скоростью нестись домой?

С каждым шагом горнило внутри Сони, в котором тлели обида и злость то ли на себя, то ли на гвардейцев, раздувалось все сильнее, скрывая прячущийся под ним червячок страха. Что если Кален прав? Жрецы рассказывали, что в конце времени перед тем, как смешаются Небеса и Бездна, када-ра выйдут на свободу и уничтожат Кинаму, пожрав всех ее жителей. Особенно хорошо живописать этот момент получалось у того жреца Бездны, который пел на могаредском кладбище преступников. Реки крови покроют землю, повсюду будут раздаваться горестные вопли, дым от пожарищ спрячет под собой кости погибших и так далее. Жуткое зрелище. Сони не любил слушать его проповеди, но они, как ни странно, собирали много людей.

Недавно перечитанная легенда о Маресе Черном Глазе и его победе над када-ра тоже не обнадеживала. История гласила, что Дети Ночи появились по просьбе одного чересчур усердного почитателя Шасета. Они исполнили его желание – убили недругов и по счастливой случайности заодно ослабили Каснар, который на протяжении веков угрожал благополучию Кинамы. Многие погибли и еще больше сошли с ума, увидев када-ра. Поглотив своими бездонными глотками все приграничное население Каснара, злобные духи вернулись на Север Кинамы. И тут был бы ему конец, если бы не Марес.

Легенду рассказывали каждый по-своему. Некоторые утверждали, что Марес сам на свою голову вызвал чудовищ, некоторые – что это сделали каснарцы, но по глупости натравили их на себя, а уж подробности приключений Мареса отличались у каждого менестреля в меру его буйной фантазии. На самом деле все это было не важно. Даже если было бы доподлинно известно, как именно Марес умудрился загнать божественных существ в железный шарик, главная проблема заключалась в том, что в нынешние времена в Кинаме не было такого волшебника, как Марес. Сони не видел причин сомневаться в словах Калена, который как-то раз говорил, что Тэби вряд ли уступит по силе Вьюрину, главному магу короля Тэрьина. Это не подразумевало, что Тэби и Вьюрин невероятно могущественны, но все-таки волшебники подобной силы встречались редко, а Тэби только что погиб. Причем он не смог не то что хоть как-то защититься от Пожирателей Душ, а даже пальцем шевельнуть. В прямом смысле.

Это значило, что сражаться с када-ра будет невозможно.

Окрик командира заставил Сони оглянуться. Серые, покрытые пылью фигурки Калена и Виньеса уменьшились настолько, что он еле различал лица, а отставшего Дьерда скрывал поворот дороги. Сони не заметил, как, ведомый невеселыми мыслями, настолько обогнал отряд. Нет, так не пойдет. Он не станет накручивать себя, пока не узнает наверняка, насколько все плохо.

Он вернулся к двум гвардейцам, подстроив свой темп под них, хотя ноги гнали его вперед. Ох, не к добру они торопятся в Аримин, ох, не к добру… Кален как только Сони приблизился, махнул рукой, приказав дождаться бредущего где-то позади Дьерда. Когда парень наконец показался, Кален произнес:

– Вин, иди к нему.

– Ты же знаешь, из меня хреновый утешитель, – попробовал возмутиться тот, бросив долгий взгляд на Сони.

– Иди.

Виньес вздохнул, но развернулся и потащился назад. Если он начал ругаться, то и его выдержка дала серьезную трещину. Тем не менее Сони не думал, что они с Дьердом поссорятся. К Лейни отряд, может, за пару заданий и не успел привыкнуть, но Келси был с ними пять лет, и его любили все.

Первое время Кален шел молча. Он опирался на посох тяжелее, чем когда они покинули храм, но иногда словно вспоминал, что у северян нет слабостей, и тогда выпрямлялся и лишь легонько касался палки. Однако если у него и получилось бы кого-то этим обмануть, то не Сони. Походка Калена потеряла привычную пружинистость, белая кожа отдавала неестественной синевой, дыхание срывалось, а из нескольких ран до сих пор сочилась кровь. Говорить ему наверняка было сложно. Почему бы ему не идти помедленнее? Все равно отряд с радостью согласился бы на привал. Проклятая северная гордость…

Сони уже решил, что командир просто хотел отправить Виньеса к Дьерду, а вор ему был не нужен, как вдруг Кален заговорил:

– Сони, что бы нас ни ждало впереди… Спасибо, что спас моих людей. В "Веселом приюте" я оставил с тобой Дьерда не потому, что подозревал его в измене, а чтобы он убедил тебя не сбегать. Но этот дурак… Ладно, я ему уже устроил выволочку… Я видел, что ты, как тот волк из пословицы, все время "смотришь в лес". Но ты оказался полон сюрпризов. Если кто-то потребует у меня твою жизнь, – Кален встретился взглядом с Сони, – то я ее не отдам, пока ты сам не захочешь ее отдать. Знай это.

Сони без особой радости кивнул. Слова командира подтверждали, что до этого он был не слишком честен в своих обещаниях стоять за новичка до последнего. С другой стороны, было бы поистине странно, если бы он ни с того ни с сего доверял вору. Сони и сам не до конца доверял гвардейцам. Подумав, он кивнул еще раз, на сей раз с искренней признательностью. Из Калена никто не тянул эту клятву.

Кален наконец остановился, дождался двух магов и свернул на обочину тропы, сев на поваленном сосновом стволе.

– Надо отдохнуть, – объявил он. – И перекусить.

Возражающих не было.

Веселого пикника у них не получилось. Мужчины набросились на оставшиеся жалкие крошки так, словно это их последняя еда в жизни. Несколько сухарей и сорванное у дороги мелкое кислое яблоко немного скрасили настроение Сони, и его беспокойство притихло. Уныние Дьерда по мере набивания желудка тоже отступало, но Кален опасливо поглядывал на восток, где находился Аримин. Скоро и Сони стало казаться, что он там что-то видит. Тучка? Дымка? Или просто игра воображения?

Передышка вышла короткой. Только Сони решил, что напряжение в мышцах начинает понемногу ослабевать, как Кален уже приказал подниматься. Несмотря на то что командир, единственный серьезно раненный из всех, подскочил первым, Дьерд продолжал сидеть. Он тоскливо глядел на окровавленный мешок Келси, который гвардейцы взяли с собой, чтобы полезные вещи не пропадали зря.

– Идем, Дьерд, – позвал Кален. – Сейчас не время скорбеть.

– Я в курсе. Здорово быть гвардейцем – у нас всегда нет времени, – с издевкой отозвался он. – Я помню, как нам пришлось кое-кого бросить, чтобы не скорбеть по самим себе. Просто… Черные Небеса… Я не думал, что один из своих способен нас подставить. Как у Тэби вообще поднялась рука на Келси?

Дьерд замолчал, потом снова выругался и, хромая, пошел вперед. Кален покачал головой и побрел за ним.

– Идемте. Нужно скорее попасть в город.

В Аримине Дьерду должно было стать лучше. Кому еще об этом знать, как не гвардейцам? Солдаты лучше других знакомы с чувством потери, на то они и солдаты. Когда они дойдут до Аримина, все вернется в привычную колею, и печаль по друзьям отступит под натиском ежедневной суеты и подготовки к пути домой. Снова Виньес будет ворчать по каждому поводу, Дьерд не удержится от ехидства, Кален подлечится и начнет раздавать свои приказы, а потом – опять длинное путешествие в Серебряные Пруды. Сони оглянулся на гору, у подножия которой покоились Лейни и Келси. Он тоже скорбел по ним, но на собственном опыте проверил, что пережить можно все – и голод, и холод, и жестокие избиения, и чужие смерти. Когда живешь среди тех, на кого охотится стража, поневоле привыкаешь к тому, что на кладбище для преступников постоянно добавляются могилы бывших подельников. Плакать об этом нет смысла – они на Небесах или в Бездне, и им наплевать, льет ли кто-то по ним слезы. Так что Кален прав – нужно скорее идти в Аримин. Даже если тебе плохо, нужно жить дальше. Так хотел Дженти и наверняка об этом попросил бы Келси.

Тяжелое молчание в отряде продолжалось, пока Кален не замер внезапно посреди тропинки и не повел головой на юго-восток.

– Мы уже близко к Аримину, – объявил он.

– С чего ты взял? – удивился Сони.

Дорога, которой они следовали в последние часы, обходила стороной деревеньки и лежала далеко от более или менее разъезженных трактов. Ни города, ни возвышающегося над ним Кулака Талана за деревьями и холмами видно не было. Да и времени еще прошло недостаточно – солнце подкатывалось к зениту, а добраться до Аримина отряд рассчитывал через пару часов после полудня.

– Ты не чувствуешь? – рассеянно спросил Кален. – Ах да, ты же не маг… Концентрация не такая, как в державе, но они определенно недалеко от нас. Наверное, они кормятся. А где им еще кормиться, как не в большом поселении?

Сони нахмурился. Командир слишком устал, если начал так заговариваться. Будет ли он в состоянии достичь Аримина? Виньес и Дьерд снова отстали. Придется их позвать, чтобы они помогли донести его до города. Или, наоборот, унести прочь, если у Калена не галлюцинации.

– Ты о када-ра? Уверен, что они там? – осторожно поинтересовался Сони.

– Да. Они источают черную энергию, примерно как дневные и ночные маги – дух, но иного свойства. Виньес и Дьерд тоже должны их ощущать, но не с такой отчетливостью, как я. Все-таки они слабее… – Кален глубоко вдохнул, пытаясь сосредоточиться. Теперь он и сам заметил, что соскакивает с мысли.

– Нам точно стоит приближаться к городу? Может, дернем отсюда подальше?..

Командир усмехнулся.

– Да уж, так сразу тебя не перевоспитаешь. Мы должны проверить, что случилось, и потом сделать доклад истинному королю.

Теперь скривился Сони.

– С чего ты взял, что если мы войдем в Аримин, то останется хоть кто-то, кто сможет сделать этот проклятый доклад?

– А разве не ты мне доказывал три часа назад, что када-ра не тронут нас, если они не тронули Вина и Дьерда?

Сони сплюнул. Ему казалось, что Кален начинает бредить? Он ошибся. Этого проклятого северянина ничем не сбить с толку.

– Нам в любом случае нужно вернуться на постоялый двор, – продолжал тот. – Без денег и теплой одежды мы не доберемся до поместья. Поэтому придется рискнуть, даже если страже кто-то сообщил, что мы мятежники, или шпионы Гередьеса караулят нас в засаде.

Разумно. Кроме того, Калену следовало отлежаться пару дней и навестить умелого лекаря. Если его раны загноятся, ничем хорошим это не закончится. Да и Дьерд был не в лучшей форме – его зашибло камнями при обвале, который устроил Келси. Никаких переломов, но он прихрамывал, то есть тоже задерживал спутников. Если их будут преследовать, далеко они не убегут.

Сони хмыкнул. Вот, он уже начал думать о себе как о части отряда, а скоро станет совершенно спокойно принимать то, что им постоянно грозит опасность. Лишь бы только с предателями сталкиваться пореже.

– Мы должны дождаться Вина и Дьерда, – сказал Кален, с тревогой глядя вдаль. – Нам нельзя разделяться.

И снова дельное предложение, хоть он и валился с ног. Однако по крайней мере один его сегодняшний приказ был если не ошибочным, то принес не тот результат, на который Кален рассчитывал. Догнавшие товарищей Виньес и Дьерд старательно избегали смотреть друг на друга, а их молчание было не скорбным, а упорным. Оставалось лишь гадать, по какому поводу они в очередной раз сцепились.

Кален предпочел не обращать внимание на напряжение между подчиненными.

– Вы чувствуете вдалеке необычные всплески духа?

Дьерд, задумавшись, кивнул, а Виньес округлил глаза.

– Ты считаешь, что это Дети Ночи?

– Да. Не отставайте больше и будьте готовы перейти в защиту или атаку. Дьерд, помни, что нельзя зачерпывать слишком много энергии из камня королей.

Два мага мгновенно преобразились. Они выпрямились, собрались, их движения стали четче, а взгляды – цепче. Однако Сони успел заметить странное выражение на лице Виньеса. Что этого лордика опять не устраивает?

– Ты точно не можешь управлять Детьми Ночи? – в который раз спросил он.

– Точно, – огрызнулся Сони.

А если бы мог, то наслал бы их на проклятого горбоносого, чтобы они отучили его задавать по сотне раз одни и те же дурацкие вопросы.

Отряд шел по тропе еще полчаса, пока Кален не предложил подняться на холм и посмотреть на долину Аримина сверху. Подъем оказался крутым. Земля под сапогами осыпалась вниз, утягивая за собой мужчин, а кусты, за которые можно было бы цепляться, ближе у вершины холма не росли. Кален отказался от помощи и глубоко вонзал посох в почву, но это не спасало его от падений. Ему пришлось поддерживать себя духом – Сони заметил, как прогнулось тонкое деревце, когда поскользнувшийся командир схватился за него невидимыми нитями. Лицо Калена исказилось от муки, когда он возвращал себе равновесие. Наверное, снова разошлась рана на боку или из-за резкого движения оторвалась присохшая повязка. Из его уст не донеслось и слова жалобы.

– Может, тебе все-таки помочь? – крикнул Дьерд.

Перед командиром он старался не хромать и скакал по склону, как горный козел, обогнав всех спутников.

– Сам не покатись, – усмехнулся Кален. Улыбка вышла кривой.

Это не северная гордость, вдруг понял Сони. Кален не хотел показывать слабость перед своими людьми, иначе они бы сразу раскисли. Их моральный дух и так был подорван предательством Тэби и гибелью товарищей, а если гвардейцы узрят жалующегося командира, как поступят они сами? С дисциплиной тогда можно будет попрощаться. Сони с уважением взглянул на Калена, который, сжав зубы, карабкался на холм. Потрясающая выдержка. Да, такого главаря у него еще не было.

Дьерд забрался на вершину первым.

– Ядрить меня за ногу, это ж треклятая Бездна во плоти… – донесся оттуда его тихий голос.

– Что случилось? – встревоженно спросил Виньес. Что он там увидел – засаду? Войска Тэрьина, вызванные сражаться с мятежниками? Каснарский флаг над Аримином?

– Я бы сказал, что случился полный конец. Лучше вам увидеть это самим, вы все равно не поверите.

Кален, Виньес и Сони, не сговариваясь, прибавили ходу, хоть это и означало больше ссадин на руках и новые падения. Тон Дьерда был слишком мрачным, особенно после того, что произошло ночью. Что может быть хуже, чем предательство и гибель друзей?

Поднажав, Сони сумел достичь вершины вторым. И замер с отвалившейся челюстью, не зная, что ему делать: то ли молиться богам, то ли проклинать себя. За его спиной охнул Виньес. Увидев перед собой долину Аримина с задымленным городом в сердцевине, маг прошептал:

– О, Хаос…

Это действительно был хаос. Над городом стояло алое марево, в котором тонул колокольный звон. Деревянные кварталы, разместившиеся за пределами крепостной стены, пылали, заволакивая Аримин дымом. Отсюда было не разобрать фигуры отдельных людей, но Сони был уверен, что слышит их крики отчаяния и видит попытки вытащить из пламени своих родственников. Здания горели и внутри стен – на Кулак опустилась густая серая завеса, скрывающая то, что творилось в центре города. Крепость должна была дать убежище жителям, однако они вели себя очень странно – бежали прочь из Аримина, вместо того чтобы прятаться от угрозы внутри него. Окраины кишмя кишели народом, из ворот тянулась жидкая цепочка повозок, хотя большинство убегало, бросив все, даже не по дорогам, а напролом через окружающие город поля и рощи. На тракте из-за чрезмерной спешки опрокинулся фургон, и ни один человек не остановился – ни чтобы помочь хозяевам, ни чтобы ограбить их. Повсюду метались перепуганные животные. На них, и тем более на покалеченных и обожженных людей, рыдающих на обочине, никто не обращал внимания, а стражники и солдаты, выкидывая на бегу оружие и доспехи, опережали тех, кого они обязались защищать. Чтобы люди так поступали, нужно было что-то похуже, чем мятеж или вражеская армия.