Текст книги "Камень королей (СИ)"

Автор книги: Елена Середа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 90 страниц)

– Расскажи-ка нам, лорд Мелорьес, откуда у тебя мои письма и что ты в них такого компрометирующего нашел, – грубо предложил лорд-разбойник.

Невеньен вдруг захотелось влепить ему пощечину. Ну что у него за характер! Иньит всегда старался быть рассудительным, и надо же было прорваться его вспыльчивости именно в тот момент, когда больше всего нужно именно спокойствие!

Знаток законов, помедлив, вытащил из конверта одно из писем и продемонстрировал совету желтую бумагу.

– Это письмо адресовано лорду Иньиту. Здесь сказано, что некий Сирди Беспалый посылает ему заказанную дозу смертельного яда и клянется в верности лорду Иньиту.

Где она слышала это имя – Сирди Беспалый?

– Что за бред? – рявкнул Иньит.

Мелорьес вытащил второе письмо.

– Это письмо адресовано лордом Иньитом Сирди Беспалому. В нем говорится, что плата поступит вовремя и передадут ее доверенные лорда Гередьеса.

На какое-то мгновение в шатре наступила тишина. Ливьин таращился на Иньита с таким страхом, словно тот на его глазах зарезал невинного ребенка.

– Сволочь, – процедил Ламан.

– Я не мог написать такое письмо! – огрызнулся Иньит, опять поднимаясь. Стражники мгновенно начали вынимать мечи, и он бессильно упал обратно. – А, в Бездну вас!..

– Глупость, – резко сказала Невеньен.

– Моя королева, мне кажется, определенные чувства затмевают ваш разум, – холодно произнес Тьер. – Пожалуйста, успокойтесь и попытайтесь подумать трезво. У вас есть доказательства невиновности лорда Иньита?

Невеньен хмуро глянула на него. Он думает, что любовь мешает ей увидеть правду? По поводу этих писем еще ничего не доказано.

– Если вы помните, Гередьес выманил меня из Остеварда с помощью поддельного письма. Вы проверяли их подлинность?

– Почерк несомненно совпадает, – кивнул Мелорьес. – Я мог сравнить его с другими образцами.

– Но почерк генерала Стьида на том письме тоже совпадал!

– Это еще не доказывает однозначную фальсификацию писем в случае с лордом Иньитом, моя королева, – резонно заметил знаток законов. – Пока нет других доказательств, я вынужден считать их подлинными.

Хаос… Нужно найти другие аргументы.

– Если лорд Иньит желал мне смерти, то зачем ему рисковать собой и спасать меня из Гайдеварда? – спросила она.

– Я тоже задался этим вопросом, моя королева, – согласился Мелорьес. – Но правильно ли мы поняли настоящую цель лорда Иньита? Если он знал о плане нападения на Гайдевард, то должен был догадаться, что отправленный туда отряд магов почти наверняка спасет вас из плена. Ведь у них не было проваленных миссий?

– Были, – кашлянув, признал Тьер. – И не было гарантий, что в тот раз их ждет успех.

Невеньен с удивлением оглянулась на главного советника. Он сказал что-то в защиту Иньита? Значит, еще не все потеряно.

Мелорьес пожал плечами.

– Тем не менее этот поход не начался бы, если бы шансов на успех не существовало. Вернемся к нашему вопросу. Возможно, в действительности лорду Иньиту нужно было вовсе не спасти вас, моя королева. Что если он намеревался избавиться от соперника – секретаря Анэмьита Кандрина?

– Бред. Сивой. Кобылы, – с расстановкой прокомментировал Иньит. – Лезть под стрелы в напичканный врагами замок только ради того, чтобы грохнуть этого придурка? Бессмысленный риск, учитывая, что мне плевать на его магию.

– Я всего лишь высказал предположение о ваших истинных целях, – парировал Мелорьес.

– Да что мы тут спорим? – вдруг возмутился молчащий до сих пор Вьит. – Есть же письма – доказательства его вины! В кандалы его, судить и казнить!

– Согласен! – пробасил Ламан.

– Тихо! – приказала Невеньен. – Мы еще не закончили с этим.

Происходящее злило ее все сильнее и сильнее. Письма будут достаточным предлогом для того, чтобы с позором отрубить Иньиту голову.

Но он не мог быть предателем, просто не мог. Если бы Иньит работал на Гередьеса, то не делал бы все для того, чтобы Невеньен заняла трон Кинамы. К тому же эту любовь, эту нежность невозможно изобразить. Он должен был испытывать их на самом деле. Невеньен опустила веки, принуждая себя соображать, как разобраться в дурацких обвинениях против него. Она должна думать трезво, в этом Тьер прав. Что он там еще сказал – есть ли у нее доказательства невиновности Иньита?

Ее глаза широко распахнулись. Вот оно! Желая того или нет, Тьер подсказал, что нужно делать. Она же точно знает, что Иньит не предатель, и доказательства должны лежать где-то среди ее документов. Ох, не зря Сони тогда крал письма Иньита… Кстати, а не там ей встречалось имя Сирди Беспалого?

Она протянула руку к Мелорьесу.

– Пожалуйста, дайте мне взглянуть на эти письма.

Лорд, мгновение поколебавшись, подал ей один из конвертов.

– Конечно, моя королева.

Измятую бумагу украшали нервные, торопливые строчки с оборванными завитушками у букв. Это почерк Иньита, но содержание письма было абсолютно безумным. Без всякого шифра упоминать место и время встречи с людьми Гередьеса, а также их имена? Иньит слишком умен, чтобы так делать.

– Лорд Мелорьес, вы проверяли, существуют ли эти люди? – спросила Невеньен.

– Да, и они довольно известны. Я лично знаю одного из них и могу подтвердить, что он верный сторонник нынешней официальной власти.

Невеньен вздохнула.

– Уверена, что его включили в перечень имен только затем, чтобы вина лорда Иньита была очевидна. Это письмо – фальшивка.

На тонких губах Мелорьеса появилась снисходительная улыбка. Он явно решил, что Невеньен пытается пустой болтовней защитить любовника. Тьер продолжал молчать, наблюдая за происходящим, и его безмолвие немного угнетало. Зато Вьит громко засмеялся.

– Моя королева, простите, но у вас каллиграфический дар, чтобы с одного взгляда определить, поддельное письмо или нет?

– Нет, – сухо ответила Невеньен. – Дело в том, что у меня хранится часть переписки лорда Иньита с Сирди Беспалым. И я могу подтвердить, что в настоящих письмах говорится совсем о других вещах.

Казначей насмешливо фыркнул. Советники смотрели на Невеньен недоверчиво, и лишь по лицу Тьера нельзя было ничего прочитать.

– Откуда у тебя моя переписка с Сирди? – жестко спросил Иньит.

– Извини, – Невеньен помолчала, раздумывая, правду ей говорить или соврать. Пожалуй, лучше правду. Если придется выступать на суде, ее слова сможет подтвердить Сони. – Я воспользовалась твоим отсутствием в Серебряных Прудах и украла у тебя документы, чтобы знать наверняка, верен ты Акельену или нет. Часть из них осталась у меня, как раз та, где ты требовал от разбойников обеспечить истинному королю безопасный проезд по некоторым дорогам. Туда попали и письма от Сирди.

Она ожидала, что Иньит взбесится, но он, запрокинув голову, расхохотался.

– Ай да королева у нас, ай да умница! А я все гадал, откуда у меня в Серебряных Прудах разбитое окно… Девочка, ты моя последняя надежда. Где у тебя эти бумажки?

Обиду на то, что лорд-разбойник назвал ее перед советниками девочкой, затмило облегчение от того, что он не разозлился.

– Да, моя королева, пожалуйста, предоставьте и нам доказательства, – вежливо попросил Мелорьес.

Куда же она их положила? Невеньен с ужасом подумала, что они могли остаться в Остеварде, но, к счастью, вспомнила, что хранила их в ларце с самыми важными документами. Умная Эсти догадалась взять его с собой, когда мятежники отправились в Гайдевард.

До тех пор пока слуга не принес ларь, который в подробностях описала ему Невеньен, в шатре сохранялась тишина. Иньит делал вид, что его это абсолютно не беспокоит, чего нельзя было сказать о начавшем нервничать Мелорьесе. Да и Ливьин посматривал на всех так, словно прикидывал, как бы ему поскорее сбежать из этого клубка змей.

Когда Невеньен вручили сундучок и она принялась по очереди доставать такие же письма, какие были в руках у знатока законов, лица советников стали медленно меняться. Похоже, они решили, что королева пойдет на ложь ради спасения любовника. Представить себе, что письма будут правдой, мог лишь Тьер – он единственный не показал удивления.

– Доказательства здесь, – Невеньен передала хрустнувшую в ее пальцах бумагу судье. – Можете удостовериться, что речь в них идет совсем о другом. Предатель не стал бы обеспечивать безопасность Акельена.

Иньит с облегчением закинул ногу на ногу.

– Прочитайте вслух, пожалуйста, – потребовал Ливьин.

– Это не имеет смысла, – прервал юношу Тьер. – Доказательства невиновности лорда Иньита есть, и хватит того времени, что мы уже потратили на ложные обвинения, – он перевел взгляд на Иньита. – Я думаю, ни для кого не секрет, что мы с ним в последнее время не очень хорошо ладим друг с другом, и мне тяжело удержаться от соблазна промолчать, но я собственными глазами видел множество доказательств того, что он верен нашей цели. Боюсь, в данный момент мне сложно предъявить хотя бы какие-то из них, но надеюсь, что вы поверите мне на слово, лорд Мелорьес.

– Да, конечно, – выдавил он. Лгать Тьеру, тому, кто управлял мятежом десять лет, было бессмысленно.

– Прекрасно, мы выяснили, что кто-то меня подставил, состряпав фальшивки. И кто же у нас шпион Гередьеса? – как бы между прочим, постукивая сапогом по брошенному на землю ковру, поинтересовался Иньит.

Он пристально оглядывал каждого из советников. Кто мог пытаться подставить Иньита? Как казалось Невеньен, у советников не было причин это делать. И, главное, зачем? В голову приходили лишь две причины. Первая – кто-то хотел лишить мятежников одного из командиров и поддержки разбойников, у которых без Иньита не было никакой причины оставаться. Вторая – кто-то знал, что казнь любовника, которая обязательно последовала бы вслед за сегодняшним советом, убьет королеву. Она и в самом деле не представляла, что сделала бы, если бы Тьер не дал свое слово в защиту Иньита. Невеньен подумала, что наложить на себя руки было бы единственным выходом, чтобы не ждать, когда ему отрубят голову.

Кошмарно. И кто-то из ее советников планировал весь этот ужас. По камешку разрушить то, что они столько времени выстраивали, уничтожить недавних друзей… Кто из них настолько жесток?

– Прежде всего, мне хотелось бы выяснить, как к вам попали поддельные письма, лорд Мелорьес, – ледяным тоном произнес Тьер. От его взгляда возникало невольное желание куда-нибудь спрятаться.

Знаток законов, сообразивший, что неудачная попытка выставить Иньита предателем сделала его самого первым кандидатом в изменники, позеленел.

– Смею напомнить, – задрожавшим голосом сказал он, – что я изначально намеревался обсудить с вами то, каким образом ко мне попали эти бумаги. Мне самому казалось, что они не заслуживают доверия.

Невеньен скривилась. Если бы не брошенное вскользь замечание о сомнениях, которое Мелорьес сделал раньше, то можно было поклясться, что эту отговорку он сочинил только что.

– Давай, говори, откуда они у тебя, – поторопил его Иньит. – Иначе я решу, что ты сам их накалякал, и попрошу вот этих двух замечательных людей, – он махнул рукой на стражников, которые все еще нависали над ним, – отправить тебя в Бездну.

– Следите за выражениями! – возмутился Мелорьес.

Лорд-разбойник угрожающе наклонился.

– А если тебя сейчас вдруг объявят предателем, ты будешь за ними следить?

Растерявший все недавнее спокойствие Мелорьес уставился на планшет, не зная, куда девать глаза. Невеньен, до сих пор находившаяся между ними, почувствовала себя неуютно и предпочла вернуться на ствилловое кресло. Самое важное она сделала – защитила Иньита, и лучше не стоять рядом с возможным изменником.

Наконец, Мелорьес собрал остатки своей уверенности и убрал планшет за спину.

– Пожалуй, во избежание дальнейших недоразумений мне следует рассказать полную историю. И не прерывайте меня, пожалуйста, – он сверкнул зелеными глазами на Ламана. – Итак, история попадания ко мне этих писем такова. Я давно искал нового младшего судью взамен тяжело заболевшего помощника. Незадолго перед тем как королеву Невеньен пленили, лорд Вьит предложил мне рассмотреть на эту должность некоего Найки Грантена, своего знакомого. Кандидатура оказалась почти идеальной, и я принял его на работу, несмотря на то что не успел навести справки о его прошлом.

Толстые щеки Вьита вздулись. Кажется, он был недоволен тем, что Мелорьес начал настолько издалека и упомянул его участие в этом деле.

– Вчера, – продолжал знаток законов, – он принес мне письма, якобы украденные им у лорда Иньита. Пожалуйста, успокойтесь, лорд Иньит, – быстро произнес он, заметив, как напрягся лорд-разбойник, – я подобающим образом наказал младшего судью за незаконные действия. Возможно, я бы не стал привлекать и улики, полученные таким путем, но… – он выдержал паузу и посмотрел в глаза каждому из советников, включая Невеньен. – В письмах прямо говорится об измене. Я не мог оставить это просто так.

Если Мелорьес не лгал, то его можно было понять. На суде ему пришлось бы признаться в том, что для получения доказательств был нарушен закон, но отвечал бы за это не он сам, а излишне предприимчивый помощник. А даже если бы наказали самого Мелорьеса, это в любом случае стоило бы того, что он вовремя устранил предателя.

Тьер постучал длинным загнутым ногтем по подлокотнику кресла.

– Значит, у нас двое подозреваемых. Вы, лорд Мелорьес, и вы, лорд Вьит. Стража, задержите их.

Казначей вскочил со стула. Он задыхался от гнева, а его лицо опасно покраснело.

– По какому праву?! – вскричал Вьит. – Арестовывайте младшего судью, причем здесь я?

– При том, – равнодушно ответил Тьер. – Человек, который принес письма, тоже будет найден и наказан, не сомневайтесь. А вас пока допросят и обыщут ваши шатры. Стража, пошевеливайтесь!

Уголки губ Мелорьеса печально опустились, но он, поклонившись сперва главному советнику, а затем королеве в знак согласия с приказом, покорно последовал за одним из гвардейцев. Зато Вьит, как ни удивительно, попытался сопротивляться.

– Оставьте меня в покое! – он возмущенно вырвал рукав своего бархатного камзола у стражника, когда тот попытался схватить не желающего двигаться с места казначея. – Лорд Тьер, вы соображаете, что творите? Вы же знаете, сколько всего я для вас делаю! Вы настроите против себя казначея и эльтина центральных земель в тот момент, когда вам больше всего нужна моя поддержка?

– Казначея, с ведома которого исчезают поступления в казну? – не стерпев, поинтересовалась Невеньен. – Или это происходит без вашего ведома? Я бы не против, чтобы вы нашли время объяснить не только откуда взялся младший судья, но и эти пропажи.

Вьит застыл. Его нездоровая кожа, только что пылающая алым, стала белеть. Выдержать столько обвинений сразу было непросто даже молодому человеку, и на долю мгновения Невеньен испугалась, не случится ли с казначеем сердечный удар.

– Это жалкий поклеп, – обесцвеченными губами произнес он. – Вы уничтожаете все, чего мы добились.

– Я готов пойти на такой риск, чтобы найти изменника, – неожиданно звучно и яростно произнес Тьер. Его лицо словно закрывали грозовые тучи – настолько оно потемнело от негодования. – Если окажется, что вы чисты, я принесу вам извинения. А сейчас не спорьте и не усугубляйте свое положение!

Его вспышка не помогла – пришлось звать еще одного гвардейца, чтобы увести сопротивляющегося Вьита из зала советов. Стоило ему выйти, сопровождаемому пораженными взглядами Ливьина и Ламана, как Тьер обмяк в кресле, закрыв лицо ладонью. Из пожилого советника в одно мгновение как будто выкачали все силы, и он показался намного старше, чем есть.

– Небеса, как я мог упустить из виду все это, – прошептал он так тихо, что Невеньен еле разобрала его слова.

Ей стало страшно. Неужели Тьер признается в том, что теряет хватку?

– Поганая ситуация, – негромко, словно сам для себя сказал Ламан, глядевший на все еще колыхавшийся полог шатра. – Завтра праздник Ночи и коронация Гередьеса, к нам подходит Таннес с его северными волками, а мы лишились двух эльтинов, по совместительству казначея и знатока законов. Тьер, ты точно знаешь, что делаешь?

– Знаю, – он отнял ладонь от лица, снова превращаясь во властного, уверенного в себе предводителя. – Уже до вечера мы выясним, действительно ли один из них предатель.

– Даже если оба, мы довольно легко обойдемся без них, – убежденно заявил Иньит. Очищенный от клеветы, он снова чувствовал себя замечательно, развалившись на стуле и болтая ногой. – В ближайшие два дня для нас самое главное – это войска. А если что-то и случится, разобраться с этим будет несложно и без Вьита с Мелорьесом. Мы справимся. Ведь так, моя королева?

– Так, – ответила Невеньен.

Им оставалось лишь справиться – или погибнуть.

* * *

Порывы ветра, гуляющего по вершине холма, трепали виселичную петлю. Под ней два стражника устанавливали дубовую колоду, чтобы потом выбить ее из-под висельника. Неподалеку на наскоро сооруженном возвышении Бирди со злым лицом проверял лезвие топора, который был предназначен для второго преступника – более высокого ранга. Стоявшая рядом Невеньен поежилась, кутаясь в пушистый мех плаща. Все было одновременно похоже и непохоже на казнь Тори в Гайдеварде.

Тогда тоже собралось много людей, но сегодня они не скорбно молчали, а улюлюкали, предвкушая расправу над убийцей, который покушался на их королеву. Время от времени раздававшиеся выкрики: «Пусть ублюдок сдохнет!» или «Не казните его так рано, подержите пару ночей на крепком морозце, пусть урод помучается!» – заставляли Невеньен вздрагивать. Как легко люди проникаются ненавистью к тому, к кому еще вчера приходили за советом и защитой.

Как и в тот день, небеса хмурились, посыпая деревянный помост мелким, дразнящим снегом. И снова казнь случилась из-за Невеньен, хотя на сей раз на обоих приговоренных действительно лежала тяжелая вина.

Вьит сломался через несколько часов и сам выдал доказательства против себя. Его однозначно запугивали и, может быть, даже пытали, однако знать это наверняка Невеньен не желала, а Тьер предпочел назвать это «у казначея сдали нервы». Вьит признался, что давно осознал всю бесперспективность мятежа и связался с Гередьесом около года назад. Поездка Акельена к соседу стала отличной возможностью расширить сотрудничество с официальной властью в обмен на посул хлебной должности при новом короле. Тогда же появились кражи из казны – Вьит стал переправлять деньги Гередьесу и заодно откладывать их в свой карман. Это были серьезные преступления, и за них полагалась суровая кара.

Найки Грантена, младшего судью, оказавшегося человеком Гередьеса, поймали, когда он пытался после совета удрать из лагеря. Схватил его, кстати, разбойник Иньита, которому не понравились вороватые замашки беглеца. Понадобилось применить силу, но он сознался, что подделал письма сам, использовав украденные у лорда-разбойника бумагу, чернила и часть личной переписки.

Слуге Вьита, который занимался отравлениями, удалось скрыться. Ламан хотел отправить за ним отряд солдат, однако Иньит попросил, чтобы поиски оставили ему. Сказал, что следопыты, которые у него есть, справятся с этим намного лучше. Невеньен догадывалась, что слуга исчезнет бесследно, но вовсе не потому, что ему повезет где-нибудь спрятаться. Слишком страшный огонь горел в глазах у Иньита, когда он убеждал передать это дело ему.

Мелорьеса отпустили. Тьер приказал перерыть все его вещи, поставить все вверх дном, но убедиться, что ни одна улика против него не упущена. К великому облегчению Невеньен, ничего найдено не было, а Вьит подтвердил, что знаток законов не имел отношения к измене. Мелорьес, все еще бледный, хотя и удовлетворенный принесенными ему извинениями, к которым Невеньен мудро присовокупила обещание будущих наград, теперь стоял на краю помоста и руководил приготовлениями. Он был главным судьей, а значит, ему предстояло отдать последний приказ.

По лестнице поднялись новые стражники, и Невеньен отошла в сторону, уступая им дорогу. Тьер и другие советники находились перед помостом, чтобы смотреть на казнь из первых рядов, но королева должна была стоять рядом с судьей. Это была ее обязанность – участвовать в убийстве своих врагов.

Где-то поблизости завел унылую песню жрец. Из-за палаток показалась процессия, во главе которой медленно, давая приговоренным прочувствовать то, что их ждет, и подготовиться к гибели, шел Лэмьет. Морщинистый наставник в вере не стал отсиживаться в безопасном Остеварде и теперь исполнял свой долг последнего проводника людей. Невеньен прислушалась к его сильному голосу, не соответствовавшему внешности глубокого старика. Она знала, о чем он поет, хотя и плохо понимала древнекинамский – язык, на котором слагались все церковные тексты.

«Взирайте на пречистые Небеса, следите за их улыбкой, потому что это последняя надежда, что у вас есть».

В следующей строчке жрец обещал, что если приговоренные увидят эту улыбку, то они могут быть уверены, что прощены богами и будут приняты на Небеса. Улыбка Небес – не слишком ли шикарно для тех, кто ради собственной выгоды убивал людей? Невеньен даже радовалась, что сегодня ненастно. Дарить преступникам такую отраду, как созерцание чистого неба, было слишком щедро.

Она окинула взглядом двух мужчин, которые шли, окруженные со всех сторон стражей. Найки зло щерился и ругался, когда стражники подталкивали его вперед. Вьит, наоборот, понуро плелся, уставившись себе под ноги. Простая белая одежда осужденных на казнь – рубашка и штаны – была ему маленькой и смотрелась нелепо на этом огромном теле. Его покатые плечи вздрагивали. Кажется, он плакал. Невеньен отвернулась. Сочувствия он не был достоин.

Процессия добралась до помоста, поднялась по ступенькам и разделилась. Найки повели к виселице. Его, простолюдина и мелкого исполнителя, казнят, как обычного преступника, а труп закопают в землю. Судья красочно описал вину этого преступника и провозгласил приговор, который заглушили одобрительные вопли. Несмотря на сухость и надменность, Мелорьес умел вызвать отклик у народа, благодаря этому и заслужив должность эльтина южных земель. Однако Невеньен посильнее натянула капюшон и не слушала его речь. Что Мелорьес будет говорить, она знала и так.

Немного заинтересовало ее лишь то, что может сказать Найки. По традиции перед приведением смертного приговора в исполнение жрец спрашивал преступника, не хочет ли он раскаяться. Даже если они не чувствовали вины, это давало осужденным возможность высказаться перед смертью, поделиться тем, что у них на душе или передать свою волю. Что может быть в мыслях у того, кто за деньги убивал невинных людей? Может, он искренне верит, что Гередьес станет лучшим правителем, и был готов пойти на все ради этого?

Однако если Найки и вели какие-то высшие цели, по его последним словам это было незаметно.

– Сын Альенны, не хочешь ли ты раскаяться в своих прегрешениях, чтобы Богиня-Мать простила тебя и приняла в свои объятия? – спросил Лэмьет у младшего судьи, когда стражники поставили его перед виселицей.

– Хочу, чтобы вы все в Бездну провалились и чтобы я мог там над всеми вами издеваться, сволочи! – проорал Найки, подавшись вперед и заставив пожилого жреца отпрянуть.

Толпа разразилась новым потоком оскорблений и пожеланий стать кормом для детей Шасета. Стражникам пришлось поднимать Найки и силой удерживать его на колоде, так как он извивался, не давая надеть на себя веревку. Непонятно, чего он этим добивался, потому что его быстро скрутили, сунули в петлю и выбили бревно из-под ног, не дожидаясь, пока жрец закончит молитву богам Бездны о принятии их верного дитяти. С первой жертвой было покончено. Подошла очередь Вьита.

Стражники вытолкнули связанного казначея вперед, чтобы его было хорошо видно зрителям. Не успел Мелорьес объявить о том, кого и почему они собираются казнить, как в толпе раздались гневные выкрики, а кто-то швырнул в осужденного стащенным с кухни яйцом, которое, правда, улетело мимо и с треском размазалось по запорошенным снегом доскам. Над мазилой засмеялись, однако большинство криков все же относились к Вьиту и были такими, что Невеньен передергивало. Солдаты, которые составляли основную часть зрителей, не заботились о том, что их слышит юная королева, и не стеснялись в выражениях.

Не было ничего удивительного в том, что появление Вьита спровоцировало вспышку ненависти. Он имел право носить длинные ногти на обеих руках и был недоступной для простых людей персоной. Народ всегда радуется, когда сильные мира сего вынуждены вставать на колени, а возможность наблюдать за их казнью и даже принять в этом своеобразное участие осчастливит, пожалуй, любого. При виде единодушно злобной реакции зрителей Невеньен пробрал мороз. Неужели только ей хочется оказаться где-нибудь подальше отсюда?

Мелорьес два раза пытался начать вступительную речь, и два раза его перебивали, требуя казнить предателя как можно скорее. В конце концов, отчаявшись, знаток законов махнул рукой и приказал палачу подготовиться. Вьита заставили опуститься на колени перед той же колодой, которую только что выбили из-под ног Найки. Казначей зашелся в рыданиях, тщетно от нее отворачиваясь. Смотреть на его некрасивое жирное тело, сотрясающееся от судорожных всхлипов, было и жалко, и противно.

– Сын Альенны, не хочешь ли ты раскаяться в своих прегрешениях, чтобы Богиня-Мать простила тебя и приняла в свои объятия? – повторил Лэмьет для него ту же фразу, что и для Найки.

– Моя королева! – отчаянно завопил Вьит, дернувшись в руках державших его стражников и глядя прямо на Невеньен. – Пожалуйста, смилостивьтесь! Я ведь никого не убивал, а деньги могу вернуть! Вы не можете меня казнить только из-за этого! Отрежьте мне ногти на руках, но, пожалуйста, не надо меня убивать!

Никого не убивал? От такой наглости Невеньен потеряла дар речи. Она взглянула на Бирди, который с мрачным видом готовился занести топор. Слуга Иньита сам попросил выступить в роли палача и покарать того, кто убил его любимую женщину. Это сделал не Вьит – не собственными руками. Но это он отдал приказ, из-за которого погибла Эсти. А сколько еще людей пострадали бы, добейся Вьит успеха? И после этого – просто отрезать ему ногти, то есть всего один раз прилюдно опозорить?..

– Бирди, – хрипло произнесла Невеньен. – Можешь отрубить ему ногти, если предатель этого просит. Но потом отруби ему голову!

Толпа заулюлюкала, поддерживая ее просьбу. Вьит закричал и попытался отбиваться, когда его стали растягивать на занозистых досках, но после упорно сопротивляющегося Найки казначея держали так крепко, что ему еле удавалось шевельнуться. Бирди зловеще усмехнулся, прицелился, наклонившись, и под восторженный рев зрителей два раза тюкнул топором. Действительно ли он отрубил Вьиту ногти, было не видно, но толпа в это поверила и вопила так, что болели уши. Затем казначея снова вздернули на колени. Невеньен отвернулась, не желая смотреть, как его укладывают на колоду, и ее взгляд случайно упал на Эмельес.

Пышная женщина стояла в отдалении от места казни, защищаемая от взбудораженных солдат двумя широкоплечими слугами. Она нарядилась в темный траурный наряд, и ее седые волосы от ветра прикрывал капюшон черно-синего плаща, но горя Эмельес как будто не испытывала. Непривычно строгая, она наблюдала за казнью с лишенным эмоций лицом. Невеньен знала, что между ней и мужем не было любви, но все равно не думала, что Эмельес будет так спокойна. Впрочем, она и не была. Ее истинные чувства промелькнули на лице лишь раз – когда она перехватила взгляд королевы и посмотрела на нее с такой ненавистью, что Невеньен стало не по себе. Она старалась, чтобы Эмельес не пришлось расплачиваться за грехи мужа, и лишь справедливо потребовала возвращения украденных денег. Но, несмотря на это, вдове придется несладко – репутация ее семьи в одночасье превратилась в пепел.

Невеньен вдруг ощутила себя ничем не лучше Вьита. Он не марал руки кровью, но ведь и она никого не убивает собственнолично. Как и казначей, она стоит рядом и следит за тем, как палач выполняет свою страшную работу. Что же тогда отличает ее от убийцы и предателя? Невеньен подавила внезапно вспыхнувший порыв отобрать у Бирди топор и сделать все самой или, наоборот, прекратить казнь. Лучше от этого не будет, зато хуже – запросто.

Она заставила себя еще раз взглянуть на всхлипывающего Вьита. Нет, Невеньен определенно не может быть такой же, как он. Казначей согласился на убийства ради выгоды для себя. На других людей ему было наплевать. А ей – нет. Она может помочь кинамцам. Она сделает это королевство лучше. И чтобы добиться цели, ей придется быть жестокой.

Взлетел топор, раздался стук, и голова Вьита скатилась в заготовленное для нее ведро. Холм огласили радостные вопли солдат. Бирди улыбался. При виде бьющих из обезглавленного тела струй крови Невеньен подурнело, и она отвела взгляд в сторону, заметив, как разворачивается и уходит Эмельес. Невеньен сомневалась, что увидит ее еще хоть когда-нибудь. Одна из тех немногих, кого она могла назвать друзьями, была потеряна навсегда.

Дождавшись, когда Мелорьес подтвердит наказание свершившимся и объявит о конце казни, Невеньен отдала последнее распоряжение, чтобы обоих мертвецов погрузили на телегу и отправили в город – Гередьесу. Пусть узнает, что его «крысы» убиты, и понервничает перед коронацией.

Внизу помоста Невеньен уже ждал обеспокоенный Тьер.

– Моя королева, – обратился он, вежливо подав ей руку при спуске со ступенек. – Все прошло неплохо. Однако я хотел бы как можно скорее обсудить с вами вопрос, который мы упустили из-за спешки.

– Да, конечно. Какой именно?

– Новый казначей, – напомнил Тьер. – Мы… избавились от старого, но без нового нам не обойтись. Если у вас нет кандидатов на эту должность, я могу предложить нескольких надежных людей…

Невеньен ощутила приток раздражения. Мало того что тело Вьита еще не успели унести с помоста, Тьер прекрасно знал, что кандидатов у нее нет, а если есть, то она вряд ли вспомнит о них сейчас. Но нет, так запросто ей вертеть не получится. Хватит с нее Вьита, который столько времени дурил ей голову.

Она огляделась. Кажется, где-то в толпе она видела того, кто ей нужен. И точно – с площадки на одну из небольших лагерных дорог сворачивал высокий Таймен.

– Лорд Тьер, подождите, пожалуйста, – попросила она, срываясь с места и оставляя изумленного советника позади. – Лорд Таймен! Остановитесь!

Северянин с недоумением замер. Возможно, он был не лучшим кандидатом – Невеньен ничего не знала о его прошлом, как и о причинах, почему он присоединился к мятежникам. Но он заботился о своих людях, чего нельзя было сказать о большинстве других лордов.

– Лорд Таймен! – повторила Невеньен, приблизившись к нему. – Вы не откажетесь стать моим новым казначеем?