Текст книги "Вопреки року (СИ)"

Автор книги: Master-of-the-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 90 (всего у книги 103 страниц)

«Так дольше не может продолжаться!» – решил король.

– Дайте мне арфу, – попросил он вслух.

Ближайший воин, еще совсем юный, не старше двухсот лет, с готовностью протянул свой инструмент владыке:

– Держите, государь.

– Благодарю!

Ороферион расположился под ближайшим деревом и, бережно тронув струны, запел. Это была не одна из Песней силы, что могли творить и ниспровергать. Нет, это была простая баллада, одна из тех, что написал после своего возвращения в Дориат Даэрон, и говорилось в ней о жизни и радости.

Мелодия лилась, подобная звонкому горному ручейку, голос молодого короля звенел, взмывал, словно птица, ввысь, и вскоре лица воинов начали обретать утраченное было вдохновение и решимость биться до конца. Глаза их заблестели, на устах заиграли улыбки, и Трандуилу на миг показалось, что он слышит чей-то полный бессильной ярости вой, и чуть не рассмеялся в голос.

– Всем приготовиться! – воскликнул он и отложил инструмент. – Скоро в бой.

Послышались громкие выкрики командиров, воины поспешили на заранее определенные им позиции, а король, поманив коня, взлетел в седло и приготовился мчаться туда, где покажется враг.

Отголоски песни еще звенели в воздухе, разгоняя Тьму, когда сверху послышался голос дозорного:

– Государь, вижу пауков Нан Дунготреб и с ними трех волколаков! Они движутся широким фронтом, и правый фланг примерно в полутора лигах к западу!

– Благодарю вас! Маблунг, со мной! Остальным быть наготове.

Конь короля сорвался с места и полетел, сминая травы, туда, где ожидался удар. Черная пыль, поднятая отродьями Тьмы, застилала последние остатки лучей Анора, до сих пор еще блестевших в вышине.

Прокатившийся по равнине ужасающий, леденящий душу вой заставил синдар вздрогнуть.

====== Глава 118 ======

– Майрон! Твоя тварь опять издохла! И не принесла Фелагунда, когда он в прямом смысле был у него в руках!

– Прошу простить и не гневаться, повелитель, – с плохо скрываемым ужасом перед возможным наказанием произнес Саурон.

– Берешь орков и пшел сражаться!

– Мне самому вступить в бой?

– Да! Если хоть немного дорожишь своей шкурой, ты принесешь мне головы эльфийских лордов, а нескольких доставишь живыми! Поверь, это в твоих интересах.

– Будет исполнено, мой господин, – падший майа склонился почти до земли, а затем спешно покинул тронный зал.

Предстояло решить нелегкую задачу и спастись – от нолдор и от Мелькора.

Князь Хастара огляделся по сторонам и, прищелкнув языком, презрительно скривился:

– Халисса! До сих пор я верил на слово, но теперь и сам вижу – ничего благого из подобного места прийти не могло.

Валивший из трещин в пересохшей земле удушливый смрад разъедал легкие. Огромные скалы, зловеще нависавшие на воинами, чуть заметно вибрировали, словно от ярости их владыки. Харадец зло сплюнул и, смочив висевший на шее платок водой из фляги, ловко повязал его на лицо.

Краткое затишье, вызванное не иначе, как поражением одной из главных тварей Саурона, нарушилось чудовищным, леденящим кровь криком, сотрясшим горы до самого основания.

– Танну, – обернулся Хастара к леди Алкариэль и, прищурившись, сообщил, отчетливо проговаривая каждое слово, – клянусь собственным мечом, если вы и здесь будете впереди войска, я сам лично свяжу вас и отправлю в обоз. А нгхалла-ри!

Оростель ухмыльнулся и опустил взгляд, не слишком успешно пряча улыбку. Возмущенная нолдиэ попыталась возразить, но вастак ее уже не слушал, сосредоточившись на высокой, в два человеческих роста фигуре, показавшейся на противоположной стороне моста.

– Это балрог? – спросил он ехавшего поблизости Келеборна. – Тот самый?

– Именно так, – подтвердил синда. – После Дагор Морлах выжило всего две таких твари из семи. Пятеро же было убито.

– Отлично! – глаза князя загорелись восторгом. – Наконец достойный противник!

Тварь заревала и ударила бичом.

– Занять позицию! – крикнул Хастара своим воинам.

Вастаки послушно встали, преграждая путь рауко, а князь вновь обернулся к Келеборну:

– Скажи, нельзя ту штуку подтащить поближе?

– Установку, которая защищает нас всех от возможной лавы?

– Да.

– Увы, против балрога она принесет мало пользы. Да, он сам является порождением темного пламени и границу защитного поля преодолеть вряд ли сможет. Но его огонь от этого не погаснет.

– Что ж, – не стал расстраиваться Хастара, – значит, будем действовать сами и попробуем совершить подвиг. Ты со мной?

Он посмотрел на синду внимательно, словно решал, можно ли на него положиться.

– Разумеется, – кивнул Келеборн и первый потянулся к колчану, в котором хранились стрелы, несущие свет Анора. – Посмотрим, насколько они эффективны против пламени Удуна.

Вастак кивнул и натянул собственный лук:

– Если не поможет, то попробуем кое-что иное. Эта тварь слишком громоздкая и неповоротливая – это нам на руку! Нгхайрэ!

Боевой клич сорвался с уст его одновременно с парой сияющих ослепительным голубым пламенем стрел. Следом за ними Келеборн с Хастарой выпустили еще несколько, и те, преодолев разделявшее союзников и балрога расстояние, вонзились в его грудь и шею.

Тварь заревела, так что камни, сорвавшись с пиков Тангородрима, покатились вниз. Балрог выгнулся дугой и, не глядя ударив воздух бичом, сжег нескольких орков.

– Теперь так, – Хастара сощурился и посмотрел на балрога изучающе, словно на какого-нибудь диковинного скорпиона, – я попытаюсь вырвать у него бич, а потом мы опутаем его ноги и повалим. Вода есть?

– Да, – откликнулся Келеборн.

– Отлично!

Харадец проворно снял висевшую на луке седла длинную льняную веревку, свернутую в кольцо, и протянул ее синде:

– Вот, смочи хорошенько. А я скоро вернусь.

– Удачи тебе, – от души пожелал сын Галадона.

– Благодарю. Нгхайрэ!

Вновь боевой клич вастаков заставил содрогнуться горячий воздух Железной крепости. Очнувшиеся орки, выкрикивая на темном наречии ругательства, попытались атаковать ряды нолдор. Бой возобновился с удвоенной силой, а Хастара, сорвавшись с места, в мгновенье ока пересек расстояние, отделявшее его от рауко.

Балрог, очевидно все еще терзаемый невыносимой болью, причиненной стрелами, увидел своего обидчика и двинулся на него. Князь снял с луки седла собственную длинную плеть, которой, бывало, частенько сек нерадивых слуг и провинившихся воинов, и, раскрутив над головой, бросился вперед. Кожаная нагайка подобно гигантской змее мелькнула в воздухе и обрушилась на балрога, вырвав у него бич. Тварь заревела, а князь Хастара, опаленный жаром темного пламени, развернул коня и поспешил назад.

Оглянувшись на ходу, он убедился, что тварь следует за ним, и подъехал к Келеборну:

– И это командиры Темного воинства?

– Обычно да, – подтвердил тот.

На лице вастака отразилось презрение:

– Что у них есть, кроме звериной ярости и тупой силы?

– У того, кто их создал, имеется еще и весьма изощренный ум.

– Значит, мы должны успеть до его прихода! Теперь смотри, принц…

Хастара и Келеборн наскоро посовещались и, развернув веревку, взялись за него с двух концов.

– Теперь вперед! За Свет!

– Нгхайрэ!

Эльф и человек полетели вперед, словно две увидевшие добычу чайки, и орки, должно быть, разгадав их намерения, попытались их задержать. Светящийся голубым пламенем меч и сабля, покрытая причудливым узором, мелькнули в воздухе. Келеборн проткнул горло ближайшей твари, Хастара снес голову другого ирча, и скоро металл оружия потемнел от крови.

Балрог уже достаточно удалился от крепости, стремясь собственным жаром нанести урон противнику, и князь, успокоив поднявшегося на дыбы жеребца, перескочил с разбегу через тушу ближайшей твари. Келеборн на ходу снес голову очередному ирчу, и оба направили своих коней в разные стороны, стремясь замкнуть кольцо. Времени у обоих было мало. Огненный демон шел вперед, не глядя давя темных тварей. Те корчились от боли, и черная кровь вперемешку с кишками с шипением лилась на камни и пыль. Балрог видел перед собой лишь нолдор, спиной ощущал он ужасающий, нестерпимый гнев того, кто его сюда послал, и два всадника, мелькавшие поблизости, своей назойливостью выводили его из себя. Он взмахнул руками, осыпая воинов искрами, грозящими обжечь и повредить доспех, однако бича у него уже не было, и балрог вновь взревел от гнева.

Князь вастаков и командир синдар тем временем замкнули кольцо, и Хастара крикнул Келеборну:

– Тяни!

Оба одновременно направили лошадей в разные стороны. Ноги огненной твари опутала веревка, и он не устоял. С грохотом, подобно горному обвалу, рауко упал на землю, придавив варга и трех орков. Двое воинов харадрим, ожидавшие наготове, вылили на огненного демона бочку воды, которую спешно по приказу командира доставили на передовую. О том, что наполнявшие ее водой слуги получили плетей, дабы быть расторопнее, эльфы так и не узнали. Подоспевшие Хастара и Келеборном завершили дело и двумя ударами отсекли твари голову.

Чей-то гневный крик сотряс основание Тангородрима, так что даже хорошо натренированные кони нолдор испуганно захрапели, и воины принялись успокаивать своих друзей. Орки же, дрогнувшие после падения рауко, в ярости кинулись на нолдор, боясь своего повелителя больше, чем несущих смерть мечей и копий эльфов. Оставшиеся варги не отставали, а порой и опережали ирчей, словно желая оказаться как можно дальше от стен Ангамандо. Хастара и Келеборн поспешили вернуться к собственным отрядам, гадая, кого теперь направит против них Враг.

– Почему, почему они не пытаются растерзать их? Обезглавить, раздавить конями, порубить на сотни жалких кусочков?! Почему?! – негодовал Моргот, наблюдая, как нолдор сражаются с бывшими собратьями, превращенными не иначе как злым роком, в послушных кукол владыки Ангамандо.

– Но повелитель, так ведь даже лучше, – тихо прошелестел Саурон. – Вы только взгляните, скольких они ранили, а то и вовсе убили.

– Ты еще здесь?!

– Был там. Но вернулся, – раболепно ответил Майрон.

– Что, страшно стало?

– Нет, что вы. Просто… просто…

– Глупец! Трусливый недоумок! – кричал Моргот, сотрясая голосом стены. – Даже если б сейчас подохло меньше, но их души… они были бы искажены! Неужели ты считал, что полсотни безмозглых покорных игрушек перебьют нам армию нолдор?!

– Я… не устаю поражаться вашей гениальности, повелитель, – пролепетал Саурон, желая оказаться как можно дальше от своего господина.

– Надо было из тебя сделать куклу, – процедил сквозь зубы Моргот.

– Что… что вы сказали, владыка?

– К вратам! И быстро. Нолдор не должны войти в крепость.

– Слушаюсь, мой господин! – Саурон с облегчением покинул тронный зал, однако на битву не спешил. Его сущность ощущала опасные вибрации, а это означало, что мерзкий недобитый король Нарготрорда опять поет, не давая заклятому механизму закрыть врата.

Выгнав навстречу эльфам несколько отрядов орков, Майрон предпочел наблюдать за битвой со стороны, не рискуя собственной шкурой. То, как достаточно быстро нолдор заходили в Ангамандо, пугало падшего майа, а все мысли его были направлены лишь на то, как спастись. В то, что его околдовал Мелькор, никто не поверит после того представления, что он устроил несколько дней назад, в начале сражения.

Воины Химринга добивали выставленных против нолдор орков и расчищали путь остальным. Армия Дортониона зашла во врата второй, и Айканаро, несмотря на рану, тут же увлек часть войска за собой, спеша освободить пленных, что еще могли томиться в подземельях. Как ни хотелось Маэдросу быстрее отыскать Моргота, ему вместе со своими отрядами пришлось догнать Арафинвиона и, указав нужное направление, возглавить. Горькие знания лорда Химринга были бесценны.

Нолдор Хитлума тут же увязли в бою, обнаружив еще несколько отрядов орков и троллей, а воины Химлада и Таргелиона устремились к цитадели Врага.

– Бейте тварей в глаза и брюхо! – раздался в сгустившейся пыльной мгле громкий крик Трандуила.

Сотни стрел, несущих живительный свет Анора, одновременно вспыхнули в вышине ослепительными голубыми огнями и, прочертив в воздухе крутые дуги, вонзились в тварей, вплотную подошедших к границе Дориата.

Пауки закричали, и их пронзительный вопль резанул по ушам и вывернул фэар наизнанку. Варги зарычали и кинулись на заросли, надеясь достать наглых эльфов. Впрочем, синдар не торопились выходить из укрытий и стреляли со сторожевых башен, коими служили им самые высокие и раскидистые вязы и буки. Те же твари, которые осмелились сунуться в кусты, натыкались на копья и с мерзким хрустом подыхали.

Конь короля в испуге попятился, и Ороферион, погладив своего друга по бархатистому носу, сказал:

– Беги отдыхать. Если что, я позову тебя.

Тот благодарно кивнул и скрылся в подлеске. Трандуил проводил его взглядом и резко, пронзительно свистнул.

– Бдительности не терять! – приказал он воинам. – Залп!

Новая сотня стрел взвилась в воздух, и отвратительные порождения Унголиант, испытывая от света невыносимые мучения, стали бросаться на живую границу королевства. Ветки затрещали, сминаясь под тяжестью огромных тел, однако выдерживали. Волколаки ярились, в глазах их полыхала тьма и неукротимая ненависть ко всему живому.

– Долго так продолжаться не может, – решил король и обернулся к Маблунгу. – Скоро они сомнут преграду. Все за копья!

Пауки бездумно перли на синдар, желая любой ценой попасть в Дориат. Узкие проходы были уже завалены отвратительно смердевшими тушами, когда к Трандуилу прискакал один из дозорных.

– Мой король, они атакуют восточнее. Там, где преграда наиболее юна, а потому тонка.

Ороферион сжал кулаки и, взобравшись на дерево, взглянул на прекративших наседать тварей.

– Вперед! – скомандовал он. – Не дадим уйти этим и придем на помощь нашим братьям!

– Мы все отправляемся в бой? – уточнил Маблунг.

– Именно так.

– А кто поведет отряды?

– Я.

Маблунг вздрогнул:

– Но, государь…

Трандуил отмахнулся:

– Не спорьте. Вы нужны здесь – мы не можем оставить границу совершенно беззащитной.

Не слушая дальнейших возражений, король спрыгнул со сторожевого дерева и, погладив его шершавую кору, прошептал:

– Благодарю тебя.

Еще раз тщательно проверив доспех, он подошел к тропинке, ведущей вглубь леса, и свистнул. Спустя несколько мгновений послышалось ржание, и к пограничной заставе выбежала лошадь. Не тот молодой жеребец, которого король недавно отпустил, но его мать, не раз уже ходившая в бой против тварей тьмы кобыла. Трандуил подошел к животному и, погладив по шее, протянул кусочек яблочка:

– Ну как, отправишься со мной еще раз? Враг обнаглел до чрезвычайности, но вдвоем мы с тобой его одолеем.

Кобыла съела предложенное угощение и, подумав, грозно заржала.

– Благодарю тебя! – откликнулся Трандуил.

Он быстро подготовил лошадь и вскочил в седло. Кобыла важным шагом вышла вперед и внимательно оглядела ряды собравшихся воинов, словно желала убедиться, достойны ли те такого высокого доверия и не подведут ли. Осмотр ее, должно быть, удовлетворил, потому что лошадь важно кивнула и первая направилась в сторону ближайшей тропинки, пролегающей сквозь границу.

Меж тем на границе Нан Дунготреб и лесного королевства ярились твари, пытаясь достать столь ненавистных им квенди. Они бросались своими огромными тушами на разросшийся кустарник, ломали ветки, и несколько сквозных ходов уже было уничтожено ими.

«Дольше медлить нельзя», – понял король.

Подняв руку, он дал сигнал Маблунгу, и когда очередной залп сияющих стрел вонзился в оскверненное черной пылью небо, ища живую бегущую прочь цель, первым выхватил меч и бросился в бой.

Твари метались, визжали, и щелкали жвалами, стараясь замедлить продвижение синдар на восток. Трандуил понимал, что добить всех сейчас они не успевают, и продолжал мечом прокладывать себе путь туда, где оборону держали всего несколько десятков воинов. Сияние, шедшее от начищенных доспехов и королевского венца, окутывало фигуру Орофериона прозрачным легчайшим маревом, и в то же время превращало его в хорошую мишень. Однако ему везло, чего нельзя было сказать о стражах, охранявших рубежи ближе к реке Келон. Воины с трудом сдерживали тварей, не давая им пересечь границу, однако стрел, мечей и копий не хватало. Раненные, измотанные боем, ослабленные паучим ядом, они держались из последних сил и, увидев своего короля, его свет и отряды, следовавшие за ним, вздохнули облегченно, но оружие из рук не выпустили. Дориат устоит – в этом не сомневался теперь никто.

Трандуил успешно отразил атаку ближайшего паука и, пронзив мечом его брюхо, кинулся к самому крупному волколаку. Воины следовали за королем, стремясь защитить его, и мечи их раз за разом поражали цели, постепенно темнея от черной крови. Лучники прикрывали их, и скрежет стали, свист стрел, крики тварей – все сливалось в один непрекращающийся вой, и эта жуткая какофония летела над просторами Нан Дунготреб, отражаясь от далеких скал и от живой границы, тонкой нитью протянувшейся вокруг лесов Дориата.

Трандуил пригнулся, уходя от волколака, распластавшегося в прыжке, и полоснул его, вогнав меч в бок почти по самую рукоять. Тварь зарычала, забилась в агонии, а король, провернув для надежности оружие в ране, отшвырнул тварь и принялся высматривать следующую добычу.

– Не подпускайте их к проходам! – напомнил он воинам, понимая, что защитникам и так пришлось нелегко.

Обезумевшие от невыносимой боли, причиненной светом, пауки бросались в самую гущу противника, и синдар добивали их, без жалости поражая в уязвимые места.

– Окружайте их! – раздался новый приказ.

Эльфы принялись сгонять тварей в кучу, и тут кобыла Трандуила встала на дыбы и попятилась. Он опустил уже занесенный для удара меч, пытаясь понять, что случилось, и увидел испуганного маленького лосенка, должно быть, отбившегося от матери или потерявшего ее по воле тварей. Малыш не иначе как в ужасе покинул пределы Дориата и не понимал, как вернуться назад, когда вокруг хищно клацали жвалы и звенела сталь.

– Назад! – крикнул король на языке зверей, но испуганный лосенок никак не мог понять, что от него хотят и куда следует бежать.

Трандуил выругался и проворно спешился.

– Отведи его в безопасное место, – попросил он свою кобылу.

Та кивнула и, ткнув мордой лосенка в бок, придала ему ускорения в сторону спасительной границы Дориата. Тот послушно побежал рядом с лошадью. Король проводил их внимательным, долгим взглядом и вновь вступил в бой с противником.

– Окружайте их! Бейте тварей!

Ириссэ вновь натянула тетиву, прицелилась, и очередная тварь рухнула на землю со стрелой в горле. Нолдиэ тут же выбрала другую цель, продолжая помогать воинам Дориата, добивавшим оставшихся тварей. Даэрона, примкнувшего к Маблунгу, она старалась не терять из вида, однако менестреля то и дело закрывали от ее глаз другие синдар или атакующие твари. Однако Аредэль точно знала, что ее супруг жив и пока невредим, хотя ее беспокойство все нарастало. Ириссэ хотелось покинуть пределы Дориата и начать настоящую охоту на пауков и прочих тварей, что продолжали досаждать синдар. Однако она понимала, что там, в настоящем бою, лишь помешает воинам, а потому продолжала тайно участвовать в сражении, пока не истощится запас ее стрел.

Нолофинвиэн вновь натянула тетиву и сдавленно охнула, впервые не попав в цель. Ломион, как и его мать, оставил Менегрот и, вооружившись, присоединился к отряду Маблунга. Юный эльф собирался найти отца и быть рядом с ним, когда заметил орка, несущегося на варге. Тварь сжимала огромную секиру и уже замахивалась на командира эльфов. Ломион бросился на помощь и со всей силы метнул кинжал. Убить здоровенного ирча ему, конечно, не удалось, но он выиграл несколько драгоценных для стража мгновений, позволив тому добить одного из врагов и успеть развернуться, встретив тварь сталью клинка.

Однако порадоваться за стража сын Даэрона не успел. Чья-то когтистая лапа больно схватила за плечо, дернула куда-то в сторону, и омерзительный голос прокаркал:

– Не трепыхайся, гаденыш!

Ломион попытался избавиться от орка, но тот лишь расхохотался и направил своего варга на север, прочь от границ Дориата.

====== Глава 119 ======

Тинтинэ подставила ладонь, защищая будущее новорожденное пламя от пронзительного северного ветра, и Лехтэ ударила кремнем по кресалу. Огонь вспыхнул, живо разбежавшись по сухим веткам, и серое туманное марево испуганно отпрянуло, словно живое. Костер взвился, будто хотел его догнать и победить, и две нолдиэ, внимательно наблюдавшие за этой необычной схваткой, вздохнули с облегчением.

Эдельвейс и Звездочка рыкнули, глядя вверх, словно предупреждали пришедшую с севера муть о том, что с ними шутки плохи, и с самым серьезным видом улеглись у ног путниц.

Верные повесили над огнем котелок с водой и, отпустив лошадей пастись, занялись оружием.

– Должно быть, мы скоро уже приедем? – предположила Тинтинэ.

Лехтэ кивнула:

– Да, осталось немного. Мы бы давно уже были у Черных врат, но лошадям необходим отдых. Они хоть и аманские, а, значит, выносливые, но кто знает, что ждет нас там, у цели. Возможно, случай позаботиться о наших четвероногих друзьях представится еще нескоро.

Тинтинэ согласно кивнула и, пристроив подбородок на колени, принялась вглядываться в северный горизонт, то и дело хмурясь. Лехтэ догадывалась, о чем, а точнее, о ком, думает дева, и не тревожила ее.

«Все равно от этих мыслей лекарства нет», – вздохнула она и расстегнула седельную сумку.

– Что это? – заинтересованно встрепенулась Тинтинэ, когда ее подруга достала исписанный с двух сторон свиток.

– Песня, сложенная недавно Тьелпэринкваром, – пояснила та и, развернув пергамент, принялась вчитываться в записи. – Я обнаружила ее пять лет назад в библиотеке Химлада. Сын торопился в дозор и забыл вернуть свои исследования в мастерскую. А я нашла и переписала.

– Она так важна? О чем она?

Лехтэ таинственно улыбнулась и протянула свиток Тинтинэ:

– Вот, взгляни сама. Именно ради нее мы и едем сейчас к Ангамандо.

Дева подалась вперед, глаза ее вспыхнули огнем, в котором была видна и жажда познания, и готовность во что бы то ни стало идти до конца, чтобы защитить своих близких и все то, что ей дорого.

«Должно быть, именно поэтому Турко и полюбил именно ее, – подумала жена Куруфина, – а не одну из многих сотен прекрасных дев, что постоянно были рядом с ним до нее».

Тинтинэ читала, безотчетно покусывая губу, а Лехтэ ворошила палкой дрова в костре и мысленно повторяла строчки Песни. Наконец, Тинтинэ спросила:

– Но почему же Тьелпэ до сих пор не воспользовался ею, раз он ее создатель? Ведь тучи над Ангамандо теперь густы, как никогда.

Костер выбросил ввысь несколько особенно длинных языков пламени, словно его тоже оскорблял этот факт, а хунары яростно зарычали, глядя на отступавший туман.

– Тише, милые, – погладила их хозяйка. – Все хорошо. Что же касается Песни, то сын, я полагаю, хотел ее переделать, но не успел. В нынешнем виде ее использовать могут только нисси. Энергия, что течет в роар нэри, не подходит.

– Оу, – потрясенно выдохнула дева. – Действительно, досадно.

– Однако сила ее способна разогнать тьму над полем битвы у Железных врат и призвать лучи Анара. Это вселит надежду в сердца наших воинов и придаст им сил. Именно поэтому, пока есть время, хорошо запомни слова. Когда мы будем на месте, смотреть в текст будет некогда.

– Непременно, – с готовностью откликнулась Тинтинэ и вновь сосредоточилась на свитке.

Скоро ужин был готов, и нолдор, подкрепив силы, продолжили путь. Хунары бодро трусили рядом, вглядываясь в горизонт, и лошади без страха следовали за ними. Пики Тангородрима становились выше, и зло, исходящее от них, словно зловонное тление трехдневной падали, становилось все ощутимее.

– Смотрите, леди, – обернулся к Лехтэ один из воинов. – Кажется, нас заметили.

– Этого следовало ожидать, – кивнула в ответ она.

Три темные точки, отделившись от общего лагеря нолдор, теперь быстро приближались. Скоро обе нисси узнали дозорных, которых неоднократно видели на валганге крепости.

– Как бы нас не заставили ехать назад, в Химринг, – забеспокоилась Тинтинэ.

– Не посмеют, – уверенно ответила Лехтэ и, наклонившись, погладила своего коня по шее.

– Тебе они действительно приказать не смогут, – согласилась дева. – Но я другое дело. Я не леди.

«Ты возлюбленная Тьелкормо», – хотела ответить жена Куруфина, но в последний момент передумала. В конце концов, ее деверь действительно до сих пор так и не сделал предложение, чем не раз вызывал неудовольствие семьи. Сама Лехтэ ему перед отъездом в Химринг сделала очередной выговор, однако Тьелко только вяло огрызнулся в ответ. И, тем не менее, она была убеждена, что воины, бывшие, конечно же, в курсе сердечной привязанности своего старшего лорда, не посмеют отправить Тинтинэ восвояси.

Так оно и вышло. Командир воинов выехал вперед, и, остановив коня, почтительно склонил голову:

– Vande omentaina, леди Лехтэ, госпожа Тинтинэ. Что привело вас к Черным вратам?

Лошади тревожно храпели, видя в опасной близости Железную крепость, ветер доносил звон мечей, яростные крики и стоны раненых.

– Важное дело, которое, как мы обе надеемся, поможет нолдор и союзникам.

– Вот как? – удивился он.

– Именно. Но спеть эту Песню мы можем только здесь, на месте.

– Понимаю. Что ж, тогда добро пожаловать. Но дальше обоза и лагеря я вас пропустить не смогу.

– Этого будет достаточно, – успокоила его Лехтэ.

– Должно быть, вам и леди Тинтинэ понадобится палатка…

Они продолжили путь уже все вместе, на ходу обсуждая детали, однако растущее в глубине души беспокойство затушило разговор так же легко и быстро, как вода гасит пламя.

Подводы, повозки, механизмы, назначение которых нисси понимали лишь приблизительно, окружили их вскорости со всех сторон. Путешественницы спешились, и Лехтэ спросила у Тинтинэ:

– Ты готова?

– Да, – подтвердила та. – Я чувствую, что он жив.

Глаза юной девы светились радостью, и жена Куруфина улыбнулась ей. Взявшись за руки, они замолчали и, обратив лица к небу, запели.

Звуки стали как будто глуше, словно доносились до них сквозь толстый слой воды. Верные стояли, обнажив мечи, и всем своим видом выражали готовность в случае необходимости кинуться в бой, чтобы защитить двух гостий. А те пели, и в кольце их сомкнутых рук постепенно рождалось золотое сияние. Оно росло и ширилось, столбом поднималось ввысь, и скоро, достигнув самых туч, пронзило их, словно острый меч. Склоны Железных гор отразили чей-то пронзительный, оглушающий визг, земля застонала, и Лехтэ с Тинтинэ, устало улыбнувшись, завершили Песнь.

Сияние все росло, разливаясь по окрестностям, разгоняя мрак. Рожденные темным колдовством тучи бежали, страшась любви и света, и скоро Анар, найдя путь, вспыхнул в голубых небесах над Ард Гален с новой силой.

– Неужели у нас получилось? – немного удивленно и в то же время радостно спросила подругу Тинтинэ.

– Да, – просто ответила Лехтэ.

Воины вложили мечи в ножны и обернулись к вратам. Туда, где до сих пор, правда уже внутри Ангамандо, шла главная битва этого мира.

Мерзкий противоестественный звук пронесся по Чертогам. Большинство фэар попытались укрыться в предоставленных им покоях, и лишь единицы рискнули отправиться к месту, от которого шли вибрации.

– Похоже, что источник там, – Макалаурэ указал в противоположный конец коридора.

– В тронном зале? – несколько удивился Финвэ.

Фэанаро замер, но лишь на миг, чтобы незамедлительно нырнуть в изнанку. Однако там его ждало крайне неприятное открытие.

– Атто, – произнес он, быстро вернувшись, – Мандос полностью изолирован.

– Это невозможно! – вместо деда воскликнул Макалаурэ. – Мы же сами с тобой видели, что…

– Кано, поверь, я не ошибся.

– Тогда нам тем более стоит поспешить к тронному залу, – произнес Финвэ. – Неизвестно, могут ли сейчас фэар погибших найти сюда путь. А бой продолжается, мы это знаем.

Три души беспрепятственно достигли двери, из-за которой доносился хриплый, но одновременно сильный голос владыки Намо.

– Стой, – Финвэ в последний момент удержал сына. – Лучше я, пусть он остается в неведении относительно тебя.

– Нет. Он вала и давно знает, что я освободился. Так что…

Намо захрипел, омерзительно и надрывно. Вибрация изменилась, а по стенам Чертогов пробежали золотые искры.

– Кано! – прокричал Фэанаро, но душу сына так и не обнаружил.

Тем временем Макалаурэ выковывал золотую сеть, желая сковать Намо и прервать его мелодию.

Изнанка не пустила менестреля, как и его отца, но Маглор не стремился быстро переместиться в пространстве. Ему лишь было необходимо оказаться рядом с владыкой, но при этом по возможности остаться незамеченным.

Поглощенный созданием купола, укрывшего Мандос, Фэантури не обратил внимания на небольшие изменения в пространстве, приняв их за попытки одной из душ прорваться в Чертоги.

– Не сейчас, чуть позже, нетерпеливый нолдо, чуть позже… как только выполнишь волю брата, – подумал он. – Пусть Мелькор сделает все, чтобы очистить Белерианд, тогда моя, а не его власть станет безграничной!

Намо хрипло рассмеялся, предвкушая свой скорый триумф, когда тонкие, но прочные нити, ослепительно сиявшие золотом, полностью опутали его.

Вала рассвирепел – чтобы избавиться от пленившего его света, ему нужно было прервать свою мелодию, а, значит, дать возможность душам найти путь в Чертоги и обрести покой.

Намо замолчал и ударил по нитям. Они рвались, тускнели, но выдержали ровно столько, сколько понадобилось, чтобы воздвигнутый вала купол рухнул. Однако Намо успел ухватиться за одну из оставшихся, собираясь ударить по сковавшей ее душе.

Оглушительно хлопнула дверь, и вихри пламени, исходившие от ворвавшейся фэа, заплясали по стенам.

Намо расхохотался, увидев Фэанаро, и тут же приказал невидимым стражам:

– Взять его!

Со всех сторон в нолдор и их союзников летели камни, стрелы и болты, однако эльфы неумолимо приближались к цели. Черный меч Куруфина разил без промаха, братья и сын были рядом, полные решимости низвергнуть Моргота и отомстить за страдания, причиненные им всему живому.

– Торон, ты только взгляни, – Турко на миг остановился и поднял голову.

Арбалетный болт ударил в щит, подставленный Искусником, и нолдо тут же понял, о чем говорил брат.

– Анар! Тьма отступает! Вперед! – прокричал он, и его клич подхватили сначала Морьо и Тьелпэ, а после и все воины, что шли за ними.

– Отец, балрог! – крик Эрейниона долетел до Фингона сквозь грохот битвы и крики тварей.

Король огляделся и заметил последнего из семи валараукар, только что вышедшего из недр Ангамандо.

Вновь показавшийся на небе Анар обратил уродливых, чудовищной силы троллей в камень, ирчи с пронзительными визгами разбежались, пряча глаза, но эта тварь, сотворенная из темного пламени, была все еще опасна.

«Не слишком ли много у Аулэ майяр, отпавших от света и перешедших во тьму? – мелькнула неуместная мысль. – Или это все не случайно?»