Текст книги "Вопреки року (СИ)"

Автор книги: Master-of-the-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 103 страниц)

Нолдиэ встрепенулась, совершенно уверенная, что не ошиблась. Однако дозорные не подавали никаких признаков того, что тоже уловили звук, и она поняла, что это было нечто вроде осанвэ. Сердце гулко заколотилось. Лехтэ снова опустилась на землю и прислушалась. Конечно, снять аванир и открыть разум она не могла, и все же ясно ощущала теплое, ласковое чувство любви. Словно волна, однажды посланная в полет, искавшая ее, чтобы донести эмоции и мысли Куруфинвэ, наконец дошла.

Тельмиэль улыбнулась и ощутила, словно тяжелый камень упал с плеч: о ней думали и все еще любили. Совсем скоро они увидятся, а там, как бы ни прошла первая встреча, все будет хорошо. Просто обязано быть!

Лехтэ завернулась в плащ, пристроив под рукой ножи и лук со стрелами, и, прежде чем позволить себе провалиться в сон, попробовала послать такое же чувство любви в ответ, которое шло из ее сердца. Получилось у нее или нет, она не знала, и все же засыпала с улыбкой на губах.

Очередная ночь прошла спокойно. Воины свернули лагерь и после завтрака отряд продолжил путь.

Небо хмурилось. Сквозь плотную серую завесу не пробивался не единый животворный лучик, и Тарион, мрачно взирая на белесую муть перед глазами, ругался вполголоса себе под нос.

– Такая погода на руку врагу, – пояснил он в ответ на вопрос Лехтэ. – Твари Моринготто не выносят света.

Сырость пробиралась под одежду, и нолдиэ время от времени зябко ежилась. Дозорные ехали, высматривая что-то на земле, а после треть из них сорвались с места и ускакали далеко вперед.

– Что-то случилось, – предположил Тарион.

Впрочем, долго мучиться неизвестностью им не пришлось. Минуло едва ли четверть часа, как запыхавшийся разведчик вернулся и, подъехав к командирам, доложил:

– Там впереди бой. Примерно на расстоянии лиги. Эльдар и ирчи.

– Кто именно? – резко подался вперед Тарион.

Дозорный на долю секунды замялся:

– Мне кажется, я видел знаки Первого Дома.

Тарион и Острад тревожно переглянулись.

– Амрод и Амрас остались позади, – начал рассуждать нолдо, – земли Карантира за рекой справа, а до двух старших Фэанариони еще ехать и ехать. Подозреваю, что если это Первый Дом, то либо ваш супруг, либо его брат Келегорм.

– В любом случае нам стоит убедиться, что нашей помощи не требуется, – заметил Острад.

– Согласен, – поддержал идею Тарион и уже во весь голос скомандовал: – Вперед!

Кони стелящимся карьером полетели к месту сражения. Лехтэ старалась не отставать, и мысль о том, что, может быть, она совсем скоро увидит мужа, заставляла сердце взволнованно биться в груди. Однако нолдиэ никак не могла сообразить, что ей делать сейчас и как поступить. Поэтому, когда стал отчетливо виден бой, а ветер донес до них звон мечей, она резко остановилась, подумав, что ей не стоит, должно быть, соваться в самую гущу битвы.

Конь вдруг громко захрапел и принялся бить копытами, словно пытаясь ей о чем-то сказать.

– Что случилось? – спросила она его и погладила по шее.

В этот самый момент из-за кустов выскочили несколько орков. Лехтэ вскрикнула, и нолдор обернулись на ее голос.

– Проклятье! – услышала она Тариона, который уже развернул коня, чтобы ехать к ней на выручку.

Чем дальше к югу продвигался отряд Куруфина, тем мрачнее становился сам лорд. Конечно, равнина Эстолада просматривалась хорошо, но и на ней встречались рощицы и даже небольшие перелески, и он опасался разминуться с женой. Каждую ночь он тянулся к ней мыслями, не открываясь полностью, но однозначно давая понять, что любит и очень ждет встречи.

В тот вечер Искусник сидел у костра, задумчиво глядя на языки пламени и размышляя, каким путем отправиться дальше. Дело в том, что они подъехали к холмистой части Эстолада. Она была непротяженной, да и рельеф не создавал преград ни пешему, ни конному. Однако разминуться с супругой именно на этом участке не составило бы труда. Предугадать же ее маршрут Искусник не мог. Решив, что на время перехода через холмы разошлет верных по всем направлениям, он отправился спать, а на границе сна и яви ощутил легкое, но ласковое и нежное прикосновение к своей фэа – Лехтэ ответила на его зов. Она была совсем рядом, возможно, уже завтра он сможет увидеть, обнять и уже никогда не отпускать ее от себя. С трудом удержавшись от того, чтобы не поднять на ноги отряд и не продолжить путь ночью, Куруфин встал и сменил одного из дозорных, понимая, что все равно не сможет уснуть.

Утро выдалось хмурым и туманным. Нолдор зябко кутались в плащи, тихо переговариваясь друг с другом. Слова будто вязли в липком воздухе, не желая тревожить белесую пелену и то, что она могла скрывать. Несмотря на разболевшееся от сырости плечо, Куруфин не стал дожидаться, когда лучи Анара прогонят туман прочь, и скомандовал отправление. Он торопился, с каждым мгновением ощущая, что промедление может ему слишком дорого стоить.

Кони шли шагом, осторожно ступая ногами, и лишь изредка тревожно пофыркивали. Тишина становилась более напряженной и даже гнетущей, пока не прорвалась сигналом тревоги от одного из дозорных – орки.

Твари не спрятались на день, испугавшись яркого света, а использовали туман, как прикрытие и возможность для неожиданного нападения. Однако они не учли, что даже в этой пелене нолдор услышали их дыхание, а затем и тяжелую поступь.

Откуда взялись ирчи в его землях, Куруфину предстояло подумать позже – пока же его небольшой отряд атаковал тварей, самонадеянно из-за численного превосходства ринувшихся на эльфов, а не попрятавшихся среди поросших кустарниками холмов.

Туман постепенно рассеивался, позволяя лучникам-нолдор точнее целиться и доставать противника с одного выстрела. Большинство же предпочитало рубиться мечами, нанося удары сверху. Ирчи пытались ранить коней или скинуть эльфов на землю. Иногда им это удавалось, но другие нолдор незамедлительно бросались на помощь своим товарищам, подчас сами подставляясь под удар.

Неожиданный топот копыт и появление еще одного отряда эльдар удивили не только орков, но и нолдор. Куруфин, резко взмахнув мечом и наконец избавившись от одной настырной твари, рванул навстречу всадникам, понимая, кого среди них сейчас обнаружит.

«Мелиссэ, где же ты?» – вглядывался в лица Искусник.

Оставшиеся в живых орки спешно рассеялись по кустам, нападая на всадников из засады или же вовсе стреляя из арбалетов. Несколько тварей подлетели к зазевавшемуся эльда из прибывшего с юга отряда и попытались выдернуть из седла. Конь спас своего седока, резко развернувшись и метко лягнув одного из нападавших. Эльда дернулся и вскрикнул, а капюшон его плаща слетел с головы.

– Лехтэ! – непроизвольно крикнул Куруфин и поскакал к жене, опережая еще одного квенди, кинувшегося ей на подмогу.

– Мельдо! – не удержавшись, крикнула нолдиэ, в волнении прижав ладони к груди и словно забыв про окруживших ее тварей.

Ошибиться было невозможно. В фигуре всадника она узнала того, к кому стремилась все это время. И, хотя обстановка совсем не располагала к подобным размышлениям, она невольно залюбовалась его суровым видом. На губах Лехтэ расцвела улыбка, в глазах застыло выражение радости и восхищения, а в следующий миг она уже была на земле. Кривой ятаган взметнулся, чтобы расправиться с легкой добычей, когда на орка, держащего его в своих лапах, спрыгнул с несущегося галопом коня темноволосый нолдо. Куруфин понимал, что продолжить бой верхом и не задеть жену не сумеет, и не раздумывая, принял это решение. С первой тварью было быстро покончено, остальные же чуть отступили и потянулись за арбалетами. Первый болт Искусник отбил мечом, от второго увернулся, а третий полетел в только что поднявшуюся на ноги Лехтэ. Выбора у Куруфина не осталось – он дернул любимую в сторону и к себе, одновременно с этим разворачиваясь и закрывая ее, ожидая скорой сильной боли в спине. Однако вместо этого он услышал, как болт ударился в щит, поставленный подоспевшим Тарионом. Верные же Куруфина тем временем добили оставшихся тварей.

– Мельдо, – тихо произнесла Лехтэ. – Неужели это правда ты? Родной мой… Ты ведь простишь…

– Шшш, – тихо произнес он. – Молчи. Не надо слов. Ты здесь. Это главное.

Он так и стоял, не разжимая рук, обнимая любимую и закрывая ее ото всех, целовал ее волосы, вдыхая дорогой ему запах.

Однако как ни хотелось Искуснику замереть и остановить время, ему все же пришлось отпустить жену из объятий, еще раз быстро оглядеть ее, улыбнуться, заметив тот самый кулон на шее и развернуться поблагодарить так вовремя подоспевшего нолдо.

– Мелиссэ, мне сейчас надо будет отдать ряд распоряжений и помочь раненым. Кто командир отряда, что сопровождал тебя?

– Их двое. Острад из фалатрим и Тарион – верный Финдекано. Со вторым ты уже знаком. Это он прискакал, когда… когда…

– Я понял. И обязательно поблагодарю их обоих. А пока что, прошу тебя, будь рядом.

Лехтэ кивнула, вновь быстро прижалась к мужу и осторожно коснулась губами его щеки.

– Мельдо…

– Не сейчас, родная, – взял себя в руки Куруфин, вспомнив, что лорду не пристало теперь оставлять ни свой отряд, ни приехавший с юга.

Оказав помощь раненым и очистив поле от орочьих тел, Куруфин решил вернуться на место их прошлой ночевки и там отдохнуть.

Разведенные костры уютно потрескивали поленьями. Целебные отвары сменились тушками подстреленных птиц, поджаривавшихся на огне.

Никто из квенди не погиб в этой стычке, однако они потеряли нескольких коней, а двое нолдор не могли из-за ран ехать самостоятельно. Понимая, что в Химлад они вернутся не очень скоро, Искусник хотел дать эльдар возможность отдохнуть и набраться сил, а потому лагерем встали они на несколько дней.

– Лорд Куруфин, могу я поинтересоваться, была ли наша встреча случайна, или же вы ехали, чтобы скорее увидеться с супругой? – спросил Тарион обходившего лагерь нолдо.

– Со мной связался Нолофинвэ, – ответил он. – И сообщил о прибытии леди Тэльмиэль.

– Значит, Финь… лорд Финдекано благополучно добрался до Барад-Эйтель, – с облегчением произнес верный Второго Дома, волновавшийся за судьбу своего командира.

– Вероятно, – проговорил Искусник. – Почему вы разделились?

Тарион рассказал обо всем, что происходило по пути, упомянув и о том, что именно леди Тэльмиэль не пожелала остаться на Амон Эреб и связаться с мужем. Решив по возвращении в крепость обязательно спросить жену, что же остановило ее от визита к Амбаруссар и возможности вызвать его по палантиру, Куруфин подошел к костру, рядом с которым расположилась Лехтэ.

– Не холодно? – заботливо спросил он, на всякий случай сняв свою куртку и накинув ее на плечи супруги, сидящей на плаще и любующейся яркими языками пламени.

Лехтэ уютно завернулась в нее и, улыбнувшись, взглянула на мужа, чтобы в следующий миг испуганно вскрикнуть.

– Мельдо, что с тобой? – она неотрывно смотрела на испачканную кровью из-под повязки рубашку.

Несколько недоуменно изучив себя, Куруфин пожал плечами, чуть поморщился и спокойно пояснил.

– Это старое. Забыл поменять повязку, не беспокойся, сейчас все сделаю.

Он встал, намереваясь ненадолго покинуть супругу, но та поднялась следом, потянувшись к его рубашке.

– Я помогу! Пойдем вместе.

– Тебе так не терпится раздеть меня? – ехидно проговорил Искусник, улыбнувшись. – Здесь не лучшее место, но в крепости…

Он выразительно посмотрел в глаза жене. Та немного смутилась, но настояла на своей помощи.

– Как хочешь, – уже серьезно ответил Куруфин. – Но плечо выглядит так себе.

Лехтэ вздохнула, но упрямо оставалась рядом с ним, пока он готовил, чем обработать рану. Она, внимательно выслушав, что нужно сделать, намочила в отваре чистую тряпицу, бережно смыла натекшую кровь, осторожно смазала края и перевязала. И лишь когда Куруфин надел рубашку, порывисто обняла его и быстро поцеловала.

– Все хорошо, родная, не переживай, – тепло ответил он. – Просто царапина.

Неожиданно она вспомнила слова Турукано, сообщившего, что их сын был в серьезной опасности.

– Скажи, Тьелпэ тогда также досталось?

Искусник резко остановился, словно налетел на невидимую преграду.

– Когда? – спросил он.

– Мне сказали, он чуть… чуть не отправился к Намо, – выдохнула она.

Кулаки Куруфина невольно сжались.

– Не волнуйся, сын в крепости, с ним все хорошо, – постарался улыбнуться он. – Отличным мастером стал.

– Что тогда случилось с Тьелпэ? – не унималась Лехтэ.

– Да кто тебе вообще об этом мог сообщить? – вспылил Куруфин.

– Турукано.

– Та-а-ак. Вот, значит, как он отблагодарил за спасение брата, – прошипел он.

– Он тогда сказал, что ты помог Аракано, отдав оставшуюся от лечения Тьелпэ мазь, или что-то еще…

– Нет. Я готовил новый отвар, – глухо произнес он. – Весь предыдущий мне понадобился для сына. Но я не хочу сейчас об этом говорить.

Лехтэ кивнула и ласково взяла мужа за руку.

Весь оставшийся вечер пришлось посвятить делам, обустраиваясь так, чтобы внезапно начавшийся дождь или сильный ветер не помещали отдыху ни эльдар, ни лошадей. Убедившись, что и фалатрим, и верные Финдекано ни в чем не нуждаются, Куруфин велел разбудить его во второй половине ночи, когда наступит его черед выходить в дозор, и направился к приготовленному лежаку.

Лехтэ уже ждала его там.

– Устраивайся поудобнее, с этой стороны, – подсказал Искусник. – И к костру поближе, и я от ветра закрою – дует оттуда.

Она кивнула и легла, напряженно ожидая чего-то. Куруфин расположился рядом и обнял жену, лицом зарываясь в ее волосы.

– Лехтэ, неужели ты мне не снишься, – тихо проговорил он, прижимая любимую к себе.

Она хотела повернуться и что-то ответить, но Искусник не дал ей это сделать, лишь крепче обнимая любимую.

– Спи, мелиссэ.

Лехтэ повозилась, устраиваясь поудобнее, и, прижав к себе руку мужа, улыбнулась.

– Я люблю тебя, – сказала она.

Вместо ответа Куруфин поцеловал ее волосы и, прикрыв глаза, уснул, спокойно и безмятежно.

====== Глава 26 ======

– Есть новости из гаваней? – спросил Финдекано отца, заходя к нему в кабинет.

На Барад-Эйтель опустились сумерки, а потому на столе у Нолдорана стоял светильник. Нолофинвэ повернулся к сыну, и тени заплясали на свитках, разложенных королем.

– Беспокоишься о Турьо? – уточнил Финголфин.

– И это тоже, – кивнул Фингон. – Но еще хотел узнать, все ли в порядке у наших союзников. Ты же понимаешь, это важно.

Нолофинвэ улыбнулся и указал на палантир.

– Ты всегда можешь посмотреть, что происходит в Бритомбаре или Виньямаре. Пусть камень покажет тех, кто дорог тебе, сын.

– Благодарю, атто, но поверь, я беспокоюсь о владыке Кирдане и его семье. Я же докладывал тебе, что фалатрим – не лучшие воины.

– Не переживай, твой брат сможет подготовить их и обеспечить оружием, – уверенно произнес Нолофинвэ.

– Но он-то как раз в Виньямаре… А кто защитит Бритомбар, если на него нападут? – продолжал волноваться Фингон.

Финголфин постучал пальцами по столу и несколько раз поправил одну и ту же прядь волос:

– Не думаю, что на данный момент Враг способен незамеченным атаковать главный город фалатрим.

– И все же, атар, я бы хотел отправиться в свои земли, в Дор-Ломин. Так я смогу быть ближе к брату и… у нолдор появятся еще крепости.

– Хорошо, йондо, не держу тебя. Однако будь готов к тому, что однажды призову тебя, как и остальных лордов, пойти войной на Ангамандо, – строго заметил король.

– Не сомневайся во мне, отец. Я не собираюсь отсиживаться за твоей спиной, – несколько обижено ответил Финдекано. – Могу идти?

Нолофинвэ кивнул, но остановил сына в дверях.

– И напиши Армидель, мой тебе совет.

– Откуда ты… – начал было Фингон, но светлая улыбка отца невольно заставила его замолчать.

– Просто отправь ей письмо. Не жди особого случая.

– Хорошо, атар. Я так и поступлю, – ответил он, чуть склонив голову.

Оставшись один, Финголфин прошелся по комнате и вновь расположился за столом. Ему хотелось ударить по Ангамандо объединенным войском нолдор, но доклады верных однозначно говорили о том, что следует готовиться к зиме, а не к войне. Не все крепости были отстроены, не каждый из лордов имел возможность вывести войско против Моргота, который несомненно наращивал силы. Разведчики все чаще докладывали об орочьих отрядах, что испытывали эльдар, пытаясь найти слабые места в их обороне.

Пока что неприступным оставался только Химринг. Даже в Дортонионе, одним из первых построившем крепость и сторожевые башни, ирчи умудрялись находить лазейки и атаковать поселения нолдор и авари, хотя Арафинвионы усилили дозоры и занялись возведением еще нескольких укреплений.

Внимательно изучив доклады верных, Нолофинвэ принялся составлять план подготовки к зиме, предполагая, что в холодное и темное время нападения тварей участятся.

– Леди, позвольте напомнить, что с нашего отъезда минуло пять дней, – верный подъехал к Ириссэ, неутомимо следовавшей на юг. – Изволите повернуть назад сегодня? Или же завтрашний день станет началом пути домой?

Аредэль резко остановилась и посмотрела в глаза нолдо.

– Вы вольны возвращаться. Я отпускаю вас и намереваюсь ехать дальше, – твердо сказала она.

– Но лорд Артаресто велел…

– Я дочь короля нолдор Нолофинвэ. Ты считаешь, что мое слово менее значимо? – гневно произнесла Ириссэ. – Я желаю продолжать свой путь. Мое присутствие в Минас-Тирит не является обязательным. Крепость не пострадает, если одним охотником станет меньше!

– Но, леди, у нас приказ, – не унимался верный.

– Да, вы, – она умышленно выделила последнее слово, – отправитесь назад. Я же не сверну с намеченного мною пути.

– Позвольте напомнить, что скоро осень, леди Арельдэ.

– И что? Я не нежная ваниэ, – вспыхнула Ириссэ. – И довольно. Разговор исчерпан. Я приказываю вам вернуться к лорду Артаресто и сообщить ему, что южной дорогой я направляюсь к кузенам в Химлад. Там я приму решение, куда поеду дальше.

– Да, леди Ириссэ, – тяжело произнес нолдо. – Я подчинюсь вам, хотя мое сердце и говорит, что дорога, на которую вы вступили, не будет легкой. Берегите себя и доверяйтесь своим чувствам, они вас не обманут.

Верный развернулся и, больше не сказав ни слова, приказал остальным нолдор направляться вдоль Сириона к северу, к крепости, где его ожидал очень непростой разговор с младшим Арафинвионом.

Флейта пела, устало и измученно рассказывая миру о несчастной любви. Она то тихо плакала, то почти кричала, не в силах больше выносить чувства, что раздирало фэа ее хозяина. Тонкие пальцы менестреля нежно держали инструмент, ласково прикасаясь к нему, словно к возлюбленной. Одна мелодия сменялась другой, и Даэрон полностью отдавался музыке, не замечая, что давно уже не один. Две пары глаз издали наблюдали за ним. И если в первых читалось некое довольство и одобрение, то жалость вторых быстро сменилась гневом и истинно нолдорской решительностью. Впрочем, их обладательница вскоре удалилась, подумав, что потом непременно поговорит с менестрелем.

Лютиэн же приблизилась к Даэрону и притворно огорченно покачала головой.

– Что опечалило тебя, певец Дориата? Почему так грустна ныне флейта?

– Приветствую вас, принцесса, – он низко склонил голову. – Прошу простить, что вновь огорчил своей музыкой, но моя фэа не может радоваться – она любит и любит безраздельно.

– Только не это! – вздохнула синдэ. – Не начинай, пожалуйста. Ты знаешь, что я восхищаюсь твоими балладами, но мое сердце не тянется к тебе. Впрочем, я ведь не запрещаю тебе видеть меня, разговаривать и, помнишь, мы даже танцевали. Ох, как горячи были тогда твои ладони, – глаза Лютиэн сверкнули, заставив Даэрона вздрогнуть.

– Не надо, – тихо проговорил он. – Пощадите. Я… моя фэа почти сожжена этим чувством.

Принцесса внимательно посмотрела на менестреля.

– Ты ошибаешься, – почти весело сказала дева, – она сможет страдать еще очень долго.

Несчастный вздрогнул и взглянул на любимую глазами, полными слез.

– Почему вы так жестоки, принцесса? Что я вам сделал? – спросил он в отчаянии. – Моя фэа страдает с вами и без вас. А другие эльдар говорят мне, что любовь – это счастье. Оставьте меня, раз не желаете быть моей.

Даэрон развернулся и отправился прочь, не глядя под ноги и по сторонам. Ему было все равно, куда идти – измученная душа желала покоя и чего-то еще, чему менестрель пока не знал названия.

Артанис нашла его через несколько дней, одного, в лесу, безмолвно сидящего под раскидистым буком и смотрящего прямо перед собой.

– Ясного дня, Даэрон, – произнесла дева.

Молчание было ей ответом. Тогда Галадриэль села рядом и взяла менестреля за руку. Тот вздрогнул и посмотрел на нее с недоумением.

– Когда ты ел?

– Не помню.

– Держи, – дева протянула ему лембас.

– Не хочу, – безэмоционально ответил Даэрон.

– Надо. Ешь, – приказал Арафинвиэль.

Тот подчинился и принялся жевать.

– Лучше? – спросила она.

– Пожалуй.

– Хочешь добрый совет?

Немного подумав, Даэрон кивнул.

– Оставь Менегрот на какое-то время. Побудь на границах, порадуй стражей своим голосом, – посоветовала Артанис.

– Зачем? – поинтересовался синда.

– Знаешь, я порой словно вижу грядущее, – призналась Нервен. – Там, на рубежах тебя ждет счастье. Настоящее, подлинное. Но обретешь ты его через боль.

– Не хочу.

– Счастья?

– Боли.

Галадриэль задумалась.

– Нет. Боль принесет тебе спасение и счастье.

– Позволь сыграть тебе, дева Артанис, – попросил он.

Галадриэль кивнула и расположилась удобнее, прислонившись к широкому стволу. Она ожидала услышать очередную балладу, посвященную Лютиэн, но вместо этого менестрель исполнил новый мотив, который она назвала песней надежды.

Чарующие звуки еще не до конца растворились в лесу, когда Даэрон встал и, чуть поклонившись Галадриэль, скрылся за широкими стволами, двигаясь, как и сказала дева, к границе и своей судьбе.

– От верных, уехавших с нашими гостями, по-прежнему нет вестей? – как-то за ужином спросила Армидель.

Владыка фалатрим поднял голову, внимательно посмотрел на дочь и покачал головой:

– Ты ведь знаешь, прошло слишком мало времени, чтобы они успели добраться до цели и вернуться назад.

Армидель незаметно вздохнула.

– Я понимаю, – отозвалась она. – Но все равно волнуюсь.

– Если придут известия, я непременно сообщу тебе, – пообещал Кирдан.

– Спасибо, папочка!

Быстро покончив с ужином, дева вскочила и, поцеловав отца в щеку, побежала в сад. Остановившись перед широкими мраморными ступенями, она подобрала юбку и запрыгала вниз на одной ноге, пытаясь развлечь себя.

Вечер плавно перетекал в ночь. Взошедший на небо Итиль посеребрил травы, листву на деревьях и воды залива. Остановившись, Армидель подняла голову и, прищурившись, улыбнулась, но после вновь резко погрустнела. Все последние недели мысли ее неизменно возвращались к одному и тому же – к их недавнему гостю Финдекано. Конечно, раньше, чем воротятся верные, известий вряд ли стоило ждать, но это не означало, что дева оставалась спокойна.

Она вновь вздохнула и пошла по дорожке сада туда, где в ночь перед отъездом состоялся их разговор. Присев на траву под деревом, она пристроила подбородок на коленях и посмотрела вдаль. Перед глазами ее вновь, уже в который раз за последние дни, встало лицо посла, его улыбка и добрый взгляд, и дева ощутила, как на душе потеплело.

«Стоит, пожалуй, попробовать написать его небольшой портрет, – подумала она. – Вот так, по памяти. Заодно и попрактикуюсь».

Если пейзажи она умела рисовать достаточно хорошо, особенно море, которое, как и все фалатрим, беззаветно любила, то лица у нее выходили немного похуже. Однако Армидель не сдавалась, настойчиво тренируясь.

«И все-таки, как там Финдекано?» – вновь подумала она. Ждать известий больше не было сил. Кажется, настала пора прибегнуть к иному проверенному способу.

Армидель вскочила на ноги и побежала в сторону ближайшего холма. Обратив лицо к востоку, туда, откуда дул теплый, ласковый ветер, она закрыла глаза и распахнула фэа. Так, как совсем недавно учила его.

Сердце при мысли о Финдекано вновь трепыхнулось, а душа устремилась туда, где не так давно скрылся из виду отряд.

Ветер шептал, стремясь поведать о том, что видел во время пути, и дева старалась понять его речь. Перед мысленным взором ее представали видения: широкие поля и бескрайнее небо, места, где так хорошо резвиться, играя кронами деревьев и волосами редких путников. Эти забавы он-проказник очень любил. Однако скоро иные картины открылись Армидель, и она вздрогнула, тревожно нахмурившись.

Дрожала земля, и ветер испуганно метался, чувствуя приближение тварей Тьмы. Отряд нолдор, едущий на север, разделился, и тот, к кому стремились думы юной девы из фалатрим, остался, чтобы принять бой. Зазвенели клинки, и Армидель испуганно вскрикнула. Орков было слишком много! Ее нолдо бился отчаянно, яростно, но того, чем закончилось сражение, узнать было не суждено – ветер улетел, не в силах больше выносить присутствие тварей, и Армидель, открыв глаза, без сил опустилась на траву. «Как узнать мне, чем все закончилось?» – пульсом в висках билась мысль, но от волнения дева не могла сообразить, что следует сделать.

Тяжело поднявшись на ноги, она отправилась бродить по саду, затем неторопливо пошла к пристани и долго сидела на берегу, всматриваясь в серебристую ночую даль.

«Отправься к Сириону и спроси его воды», – шептали волны. Дева вздрогнула и постаралась вспомнить недавно увиденные картины. Кажется, река протекала неподалеку от того места, а, значит, сможет поведать о дорогом ее сердцу нолдо.

Когда на востоке забрезжил рассвет, Армидель поднялась и пошла назад во дворец. За завтраком она попросит отца дать ей сопровождающих и отпустить на прогулку.

Идриль сидела на берегу моря и удобной палочкой рисовала на песке. Чаще всего это были дома: высокие и низкие, с башнями и без, с садами и палисадниками. Иногда у нее получались и фонтаны со скульптурами.

Мысли девы все время возвращались к тайному городу, что замыслил построить ее отец. Она предполагала, что тот захочет сделать его похожим на Тирион. Несмотря на то, что Идриль любила то место, где родилась, она не желала видеть новое королевство нолдор точной копией Аманского града. Оно достойно иной судьбы, своей. И долина Тумладен не заменит никому Туны, что навеки осталась в памяти изгнанников.

Быстро затерев ладонью свои наброски, Итариллэ встала и отряхнула платье. Анар стоял в зените, и стоило принести обед отцу, который, как обычно, был занят военной подготовкой фалатрим. Насколько дева помнила, сегодня он планировал отработать парное ведение боя на мечах, а это означало, что ей придется немного прогуляться.

Турукано предпочитал проводить подобные тренировки подальше от берега моря, привычного фалатрим своим песком или же галькой. Намного сложнее им было сражаться на траве или же среди россыпей камней, в большом количестве имевшихся недалеко от скал. Воины Кирдана стойко переносили трудности, понимая, что встретить врагов рано или поздно им придется и готовым стоит быть ко всему.

На кухне дома, где поселился Тургон с дочерью, обнаружились двое верных, беседовавших за кружкой ароматного настоя, сделанного из местных трав, и обсуждавших планы будущего города. Идриль подошла ближе и заглянула одному из мастеров через плечо.

– Интересуетесь? – улыбнулся в ответ тот.

– Да, – не стала отпираться та.

Схемы, цифры… Она смотрела, и увиденное казалось ей с каждой минутой все более привлекательным и заманчивым.

– А вы не согласитесь научить меня? Мне многое непонятно, но очень хочется разобраться. Я буду стараться, – с волнением в голосе произнесла она.

Нолдо всего на одну секунду задумался, а после кивнул:

– Верю. И согласен. С радостью поучу вас, леди Итариллэ.

Поблагодарив и сразу же договорившись о первом уроке, Идриль проворно собрала корзину, не забыв положить любимый отцом козий сыр, и выбежала из дома, почти невесомо касаясь босыми ногами ступеней.

Узкий тоннель постепенно расширялся. Ровный рукотворный пол и почти нетронутые мастерами стены представляли собой волшебное сочетание спетого на заре эпох и недавно созданного. Искусно закрепленные светильники, помимо основной функции, подчеркивали красоту камня.

Финдарато в очередной раз остановился у небольшой ниши, в которой притаилась аметистовая друза. Большая и яркая, она стала истинным сокровищем коридора, ведущего в будущий парадный зал. Пока же он представлял собой огромную пещеру, щедро украшенную колоннами сталактитов и сталагмитов, интересными жилами в стенах, местами слагающими узор, напоминающий картины. Где-то угадывались птицы, летящие над волнами, в ином месте не иначе как сам Аулэ изобразил цветы, которых не найти даже в садах Йаванны, а в дальнем углу, словно спрятавшись от излишнего внимания, притаился загадочный глазастый зверек.

Финрод убедил мастеров оставить нетронутыми такие камни, а все рукотворное убранство будущего зала сделать гармоничным, не затмевающим естественную красоту этого места. Чтобы проявить себя, у нолдор была еще масса ничем не примечательных пещер и пещерок, к тому же, ориентируясь на недавно выполненные расчеты, они принялись вырубать в скальном массиве новые залы и коридоры, а также многочисленные воздуховоды и секретные тоннели, ведущие на поверхность. Обнаружить такой вход в тайный город было практически невозможным – даже эльдар, незанятые их обустройством, с невозмутимым видом шли мимо, приглядываясь к различным камням или кустам и не догадываясь, что скала в том месте не монолитна.

Намного сложнее было создать под землей подходящее для жизни освещение. Без живительных лучей Анара долго находиться в тайном городе было бы невозможно, а частые прогулки по поверхности могли стать роковыми. Финдарато не желал обращаться за помощью ни к братьям, ни к кузенам, ни тем более к королю Эльвэ, решив полностью самому построить королевство.

Идея с зеркалами пришла неожиданно, когда он застал нескольких юных эльдар, играющих в ясный день у вод Нарога. Лучи отражались от поверхности реки и яркими бликами резвились на ветвях деревьев, камнях и даже скалах, находившихся на некотором расстоянии. Финрод замер, любуясь светом, а потом к нему пришло понимание. Несколько дней он провел с зеркалами у реки, после чего переместился ближе к горам. Арафинвион не привлекал других нолдор к своему эксперименту, стараюсь разобрать в явлении и составить схему самому. Мастера не мешали лорду, который через некоторое время поставил перед ними непростую задачу – создать целую систему зеркал, разного размера и кривизны, чтобы осветить подземный город. Кроме того, ни единый блик не должен был послужить подсказкой ни другу, ни лазутчику о расположении королевства Артафиндэ.

Было теплое утро ранней осени. Лучи Анара ласково грели лицо юного нолдо, идущего от мастерских к жилым постройкам крепости. Казалось, лето еще нескоро покинет эти края. Однако ветер, что нещадно гнал тучи и сырость, говорил об обратном – холода уже близко.