Текст книги "Вопреки року (СИ)"

Автор книги: Master-of-the-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 103 страниц)

– Бейте их! – Эрейнион выхватил меч и шепнул Йулу: – Давай, малыш, затопчем с тобой эту гадину!

Молодой аманский конь гневно ударил копытом и развернулся безошибочно в сторону Тхурингветиль. В глазах прислужницы Врага горела темная ненависть, которая, казалось, способна была сжечь дотла. Она кинулась к сыну Финдекано, стремясь разорвать его острыми, словно отточенные лезвия ножей, когтями, однако тот в последний момент успел увернуться и, не глядя, полоснул воздух, не задев твари.

За его спиной между тем разгоралась битва с варгами. Острад на ходу вспорол горло одному из них и огляделся, высматривая, не пытается ли кто-нибудь подкрасться к воинам сзади. Не обнаружив таковых, наметил себе ближайшего противника и полоснул его по отвратительной морде.

Темная кровь хлестала из отверстых ран во все стороны, стекала на землю, превращая ее в грязное, вонючее месиво, истоптанное копытами коней и лапами тварей.

Тем временем молодого воина из числа фалатрим падшие майяр схватили за волосы и стащили вниз. Эрейнион, увидев это, громко выругался:

– Говорил же им заплестись! Рыбьи дети!

Тхурингветиль довольно захохотала, однако конь, не желая, должно быть, терять своего друга, встал на дыбы и с размаху ударил копытами твари в лоб. Тем временем подоспевший Острад пронзил волка мечом. Не пострадавший эльф вновь вернулся в бой, однако по выражению лица старшего товарища сын Финдекано понял, сколь многое тот по окончании сражения выскажет подчиненным.

Тхурингветиль одновременно пыталась достать Эрейниона и командовать варгами, которых уже теснили нолдор. Распоротые туши с выпущенными кишками и отрубленными конечностями валялись под ногами, скаля мертвые клыки, однако умные кони эльфов легко преодолевали препятствия.

Эрейнион в очередной раз увернулся от когтей подошедшей близко Тхури и полоснул кинжалом, зажатым в левой руке. Ее пальцы полетели в сторону, и летучая мышь закричала от боли.

– Получай, помойная крыса! – с чувством крикнул сын Финдекано и, плюнув прислужнице Моргота в лицо, одним широким движением снес ей голову. Йул гневно заржал и мощным ударом отбросил оную сразу на несколько локтей вперед. Туша майэ тяжело повалилась на землю, а нолдор, воспользовавшись возникшей в рядах противника паникой, принялись добивать врагов. Кольцо воинов, окруживших тварей, с каждой минутой все больше сужалось, и скоро из отряда, пришедшего под стены Бритомбара и напавших на атани, не осталось в живых никого.

Воины, дежурившие у бойниц, радостно закричали, а Эрейнион, оглядев тушу Тхурингветиль, сказал задумчиво Остраду:

– Знаешь, я бы, пожалуй, сжег ее голову. Кто знает, на что способны прислужники Врага.

– Согласен, – ответил тот и, спрыгнув, брезгливо поднял ее.

Нолдор быстро добили тех, кто еще шевелился, и Гил-Галад скомандовал:

– Возвращаемся в город!

Ворота гостеприимно распахнулись, пропуская отряд, и сразу закрылись. А вниз уже спешил Владыка Кирдан, чтобы поздравить победителей.

– Артано! Вот оно что, – проговорил Куруфин, узнав бывшего ученика и майа Аулэ.

Тем временем нолдор Минас-Тирит, так удачно подошедшие с юга, уже начинали теснить орков, прорвавшихся в проход Эред Ветрин. Рог Финдекано, впервые донесшийся с севера, теперь слышался все ближе, а воины Барад Эйтель постепенно пробуждались от колдовского сна.

Лучники осыпали стрелами и без того изрядно поредевшее войско врага. Канаты, по которым ирчи намеревались забраться в крепость, мертвыми змеями валялись на земле у стен, осадные башни опустели, а одна была сильно разрушена камнями.

«Пора!» – решил Финголфин и отдал приказ распахнуть ворота, чтобы в следующий миг вылететь во главе конницы.

Саурон, оценив обстановку, попятился, желая как можно скорее скрыться от нолдор, однако путь на север ему преградили воины Химлада. Искать же спасения на юге было определенно невозможно – вопли орков красноречиво говорили об этом.

– Куруфинвэ, какая встреча! – приторно-ласково проговорил Майрон, оказавшись перед Искусником. – Ты пришел спасти меня от страшной участи. Я премного благодарен тебе и твоим воинам.

– Что ты несешь, жалкий слуга Моринготто?! От кого я должен тебя спасать? – ответил нолдо и шагнул вперед.

– От того, кто обманом заманил меня в обитель тьмы, кто принуждал меня творить жуткие вещи, кто послал меня сюда на смерть, – Саурон сделал несчастное, полное страданий лицо и вновь заглянул в глаза Фэанариону, стараясь незаметно того околдовать.

– Нет тебе ни веры, ни пощады, – жестко проговорил он. – Я знаю, что ты делал с моим братом. И не говори, что тебя заставляли истязать его!

Меч выскользнул из ножен.

– Пощади! Хочешь, я буду служить теперь тебе? Я могу научить многому…

Рука Искусника занесла меч. Резкий порыв ледяного северного ветра швырнул многих нолдор на землю. Налетевшие тучи и клубы дыма скрыли Анар, и тьма почти полностью скрыла грозную фигуру валы.

– Идиот! Ничего поручить нельзя! Ты умудрился проиграть там, где победу одержал бы даже самый пустоголовый орк! – ругался Моргот, раскидывая Грондом и эльфов, и зазевавшихся ирчей.

– Пшел! – рявкнул он и толкнул майа в сторону Ангамандо. – Ты еще многое мне должен.

Куруфин тяжело поднялся на ноги, пытаясь понять, что же произошло. Его воины сражались с налетевшими тварями, Саурон исчез, а вместо него теперь возвышался он – падший вала.

– Убийца! – закричал Искусник и кинулся на Врага.

Взгляд Моргота, казалось, жег его изнутри. Он словно менял, искажал саму кровь, что бежала по жилам. Или же так только показало нолдо.

Вала взмахнул Грондом, заставив своего противника отпрыгнуть. Он бил молотом и хохотал, а едкий огонь все больнее жег Куруфина, будя в нем недобрые чувства.

Наконец Морготу удалось сбить его с ног. Искусник перехватил меч, чтобы в последний момент все же достать Врага, однако тот не спешил с ударом.

– Торопишься к моему братцу? – усмехнулся он. – Не сегодня. Я вижу кое-кого поинтереснее тебя, неудавшаяся копия папаши!

Искусник выхватил кинжал и метнул его в Моргота. Нолдорская сталь стукнула о шлем, но нашла лазейку и оцарапала щеку Врага.

– Ты пожалеешь об этом! И очень скоро, – ядовито произнес вала и развернулся в сторону, откуда доносился рог Нолофинвэ.

Конница Барад Эйтель смела бОльшую часть войска тьмы. Несмотря на крайнюю усталость, Финголфин без жалости разил тварей, стремясь очистить от них свои земли.

Эльфов было много, и рисковать фаной Моринготто не желал. Однако и покинуть поле боя, не достигнув почти ничего, он совершенно не хотел.

«Что ж, нолдор дорого заплатят за свое упрямство», – подумал он, отыскивая взглядом короля.

Финголфин, увидев убийцу отца, устремился к нему, желая отомстить.

– Нолофинвэ, какая встреча! – Гронд описал дугу, расчищая путь своему хозяину. – Неужели не рад мне?

– Ты заплатишь за смерть Финвэ своей жалкой жизнью!

– А, может, это ты скоро встретишь своего папочку? И братца заодно! – расхохотался Моргот.

– Даже если и так, я все равно успею достать тебя, повелитель рабов! – ответил Финголфин, нанося очередной удар.

Когда же его меч проскрежетал по черному доспеху, оставляя болезненные следы на фане, Моринготто разъяренно рявкнул:

– Надоело! Поигрался? Хватит!

Он занес Гронд, но в последний момент передумал: «Так будет даже интересней». Вместо тяжелого молота на Нолофинвэ, как впрочем и на все поле, опустилась тьма. Только у Нолдорана она опутала фэа, сплелась вокруг липким темным коконом и вытянула ее из роа. Путь в изнанку ей указал падший вала.

Когда вернулся свет, нолдор в ужасе увидели короля, неподвижно лежавшего на земле. Нолофинвэ продолжал сжимать меч, но ран на его теле не было, как впрочем не было в нем и жизни.

Подошедшие отряды Финдекано первыми узнали горестную весть.

– Отец! – Фингон рухнул на колени рядом с ним.

Несколько воинов с поникшими взглядами встали чуть поодаль, не желая мешать старшему сыну Нолдорана, но охраняя его, остальные же продолжали сражаться.

Вдруг принц вскинул голову и радостно произнес:

– Он жив! Он дышит. Я чувствую. Быстрее, отнесите его целителям!

Торопить нолдор не имело смысла – они готовы были сделать все для своего короля.

– Лорд Тьелпэринквар, еще совсем немного, и ваши ожоги полностью заживут, – мастер Энвинион широко улыбнулся и закрепил повязку.

– Благодарю вас, – ответил тот, – от всей души.

Лекарь кивнул и, поднявшись, подошел к столу. Бросив в уже готовый отвар щепоть остро пахнущих трав, он перемешал все деревянной палочкой и протянул своему подопечному:

– Вот, выпейте. Он снимет оставшуюся боль и придаст вам сил.

За окошком сквозь густую пелену облаков пробивался прозрачный золотисто-розовый свет. Перекликались на постах дозорные, слышалось ржание коней и успокаивающий звон оружия.

– Спокойного вам дежурства, – попрощался с целителем Тьелпэ и, встав, направился к выходу.

Остановившись на пороге, он прислушался к собственным ощущениям и вновь, уже в который раз, попытался прощупать окружавшие его олвар с помощью осанвэ.

«Бесполезно, – понял он и удрученно покачал головой. – Вероятно, должно пройти время».

Ни тока воды внутри деревьев и трав, ни настороженных мыслей мышей-полевок и птиц – ничего, что сопровождало его с самого рождения и было частью существа.

«Похоже, поединок с Майроном выпил все силы без остатка».

Сам себе теперь Тьелпэ напоминал пустой колодец, глубокий и гулкий, отзывающийся эхом, если наклониться и крикнуть в него. Однако предаваться унынию было некогда.

Обойдя посты, он накинул на плечи куртку и отправился по тропинке вглубь крепости. Там, позади конюшен и оружейных складов, в прежние мирные годы стражи границ посадили несколько яблонь, теперь разросшихся и ставших почти полноценным садом. В последние дни Куруфинвион чувствовал себя там особенно уютно и спокойно.

Присев на скамейку, он стал любоваться, как закат отражается в облаках, как вдруг услышал невдалеке тоненький сдавленный писк, тревожный и полный надежды одновременно. Встрепенувшись, эльф огляделся и пошел на голос. Пройдя несколько шагов, он увидел сидящую в траве овсянку, нахохлившуюся и мокрую.

«Между тем, дождя не было, – сообразил Тьелпэ. – Неужели попала в реку или ров?»

Наклонившись, он протянул руку, и овсяночка с готовностью запрыгнула в ладонь эльфа. Поднеся ее к груди, Тьелпэ спросил на языке птиц:

– Как же ты попала сюда на границу, маленькая?

Приглядевшись, он понял, что одно ее крыло было сломано, а это значит, что часть пути пернатая преодолела пешком. Горестно чирикнув, малышка защебетала и принялась с готовностью жаловаться нолдо на судьбу: как она летела, выискивая в траве вкусные злаки, как сзади незаметно подкралась тьма, как грубые громкие твари оглушили ее, наступив на крыло чем-то тяжелым. Потом завязалась драка, и маленькая птичка смогла уползти в укрытие. Она догадалась, однако, что может вскоре погибнуть, и отправилась искать тех, кто всегда помогал келвар – эльфов. Она шла, с трудом преодолевая канавы и ручьи, прежде не представлявшие для нее препятствия. Скоро боль и голод привели ее на заставу. Она проскочила в ворота, однако на маленькую овсяночку воины, занятые важными делами, долго не обращали внимания, и малышка почти отчаялась.

– Бедная, – прошептал Тьелпэ и осторожно погладил пернатую по крылу. – Пойдем, отнесу тебя целителям.

Овсяночка счастливо прощебетала что-то и поудобнее устроилась на ладони, а Тьелпэринквар вновь направился к Энвиниону. Пошарив рукой в кармане, он нашел там немного раскрошившегося лембаса и высыпал на ладонь птичке. Та его радостно склевала.

– Мастер, – позвал он старшего лекаря, – я к вам с новым подопечным.

Если эльф и удивился, то виду не подал. Внимательно выслушав грустную историю, он осмотрел овсянку и достал с полки небольшой флакон. Налив несколько капель прозрачной жидкости в блюдце, он принялся уговаривать птицу выпить. Та после недолгого колебания подчинилась.

– Ну вот, – вздохнул с облегчением Энвинион, – скоро она уснет, и я смогу заняться крылом. Идите отдыхайте, лорд Тьелпэринквар, и ни о чем не переживайте – мы сможем вернуть ему прежнюю подвижность.

– Благодарю вас, – улыбнулся нолдо. – Вы позволите ее навестить?

– Разумеется. Приходите утром.

– Хорошо.

Куруфинвион вновь попрощался с целителем и покинул покои. История птицы, простая и незатейливая, непонятно отчего внушила ему надежду.

«Быть может, – подумал он с удовольствием, глядя на закат, – то, что ей, несмотря ни на что, удалось спастись и добраться до помощи, можно счесть добрым знаком».

– Синдар растеряны, командир, – доложил Маблунгу вернувшийся из Менегрота разведчик. – Чары спадают, и они… не знают, как дальше жить.

– Раньше думать надо было! Когда хватались за луки и мечи, – сурово ответил он.

– Они не виноваты…

– Это мы уже обсуждали, – оборвал воина Маблунг. – Ни ты, ни я почему-то не захотели убивать нолдор. А если кого из наших и посетило это странное желание, то они сумели его подавить, – строго произнес командир приграничной стражи.

Синда промолчал, но склонил голову в знак согласия.

– Лютиэн не нашли?

– Нет. Принцесса пропала.

– Наверное, уже на полпути в Ангбанд.

– Не надо так! А впрочем…

– А впрочем, нам надо уговорить Келеборна – Дориат не должен остаться без владыки, – подытожил Маблунг.

Дни сменялись днями, и жизнь в некогда закрытом для всех королевстве начала постепенно налаживаться. Не без помощи нолдор постепенно восстановили разрушенное, организовали усиленный дозор за границами, более не укрытыми Завесой, расправились с вновь давшими о себе знать пауками. Лишь один вопрос оставался нерешенным – короля в Дориате по-прежнему не было.

Келеборн однозначно отказался от короны, не желая быть навсегда привязанным к этим землям.

– Я как никогда раньше хочу увидеть иные земли Белерианда, – объяснял он. – Может, когда Враг будет повержен, мы с супругой и решим надолго обосноваться где-либо, однако примем власть лишь над теми землями и теми квенди, которые пожелают пойти за нами.

Финрод, как родич Тингола, также отказался принять корону, – он не соглашался оставлять Нарготронд. Фелагунд охотно помогал синдар, правда пока больше советом, нежели делом, так как еще не до конца еще исцелился от ран.

Наконец было решено собраться в тронном зале и выбрать короля. Все советники, мастера, охотники, воины и даже менестрели пришли сказать свое слово.

Корона, некогда принадлежавшая Эльвэ, лежала на пустом троне.

– Красивый венец, – произнес Келегорм и подошел ближе. Он осторожно взял его в руки и, немного покрутив, придирчиво осмотрел работу лучших ювелиров синдар. – Неплохо, очень неплохо, – задумчиво сказал он и вдруг надел корону себе на голову.

– Финде, что скажешь? Как смотрится? – усмехнулся Охотник.

Финдарато напряженно замер, ожидая бурной реакции синдар, и вместе с Хуаном с недоумением посмотрел на Турко.

– Ты что творишь? – гневно прошептала Галадриэль.

Тьелкормо легко рассмеялся и, сняв с себя венец, возложил его на лохматую голову волкодава.

– Пусть победивший зло определит достойного, – произнес он.

– Турко, – только и смог выговорить Финрод, глядя на коронованного Хуана.

Однако пес оставался серьезным. Внимательно осмотрев собравшихся, он потрусил к Ороферу. Впрочем, в последний момент он изменил свое решение и склонил голову перед его юным сыном, протягивая тому венец.

Синдар от неожиданности охнули, а Финрод громко и торжественно спросил:

– Готовы ли вы, жители Дориата, признать Трандуила Орофериона своим королем?

Эльфы разделились во мнении, однако большинство поддержало выбор Хуана.

– А меня спросить не желают? – проговорил изумленный синда.

– Еще чего! – весело усмехнулся довольный таким исходом Келеборн. – Привыкай… те, владыка!

====== Глава 83 ======

На чистом, ясном, без единого облачка небе всходила яркая золотая заря. Анар сиял, играя лучами, и эльфы, несшие дозор на укреплениях, любовались этим восхитительным зрелищем, от которого уже успели отвыкнуть. Тьелпэринквар и сам застыл посреди двора, словно ребенок, впервые в жизни увидевший чудо. Поймав себя на этой мысли, он светло улыбнулся и тряхнул головой.

Прохладный утренний ветерок забирался за ворот, и Тьелпэ плотнее закутался в плащ. Пахло медом и свежескошенной для лошадей травой, и фэа, казалось, тихонечко пела, наполняясь силой. Капельки росы поблескивали на сапогах, и нолдо, присев на корточки, смочил ладони и с удовольствием умылся. Однако времени все же терять не хотелось – впереди ждало множество хлопот, скоро должны были вернуться из дозора разведчики, а он еще намеревался проведать раненых. Пружинисто вскочив на ноги, Куруфинвион постарался выкинуть приятные, но столь неуместные мысли из головы и, уже не задерживаясь, направился прямиком в Палаты Исцеления.

– Ясного утра всем, – поздоровался он, переступая порог.

Эльфа сразу же окутало тонкое благоухание трав. Вдруг показалось, что он стоит не на границе Дортониона и выжженных темным огнем земель, а посреди бескрайних полей Амана.

– Айя, лорд Тьелпэринквар, – ответили в один голос привставший на ложе Айвендил и юный адан, которого Куруфинвион несколько раз мельком видел на стенах и в числе сражавшихся.

Нолдо вновь улыбнулся в ответ, и дортонионец поспешил представить своего товарища:

– Это Хундад, сын Хундара.

– Рад знакомству, – откликнулся Тьелпэ искренне.

– Я тоже, лорд!

В глазах смертного юноши сиял восторг столь сильный и искренний, что Куруфинвион, не удержавшись, посмотрел вопросительно.

– Это ведь вы сделали тот зеленый камень? – спросил Хундад, верно поняв намек.

– Лишь фигуру в нем, – пояснил мастер, догадавшись, о чем идет речь.

– Ту самую, что исцелила моего деда. Именно это я и имел в виду.

– Как он себя чувствует? – поинтересовался Тьелпэринквар. Хотя Халмира он никогда в своей жизни не видел, однако, сознавая собственную причастность к его судьбе, не мог не спросить.

– Благодарю вас, лорд, просто отлично! Рука с тех пор неизменно служит ему, хотя он некоторое время невольно опасался, что болезнь может вернуться, и даже переселился поближе к Аглону и камню.

– Хорошие вести. Благодарю.

Хундад с почтением отступил на шаг, давая возможность Тьелпэ поприветствовать Айвендила.

– Как ты себя чувствуешь? – с участием спросил тот дортонионца.

– Гораздо лучше. Целители говорят, что скоро отпустят меня.

Тьелпэринквар присел на стоявший поблизости стул и сделал Хундаду приглашающий жест. Тот охотно устроился на краешек ложа, и завязалась беседа. Тьелпэринквар расспрашивал обоих дортонионцев об охоте и местных лесах, те с удовольствием отвечали, и никто из них не услышал, как вошел Энвинион. Увидев целителя, Тьелпэ поднялся, однако тот в ответ лишь махнул рукой:

– Сегодня я не буду мучить вас, лорд. Завтра я еще раз вас осмотрю, однако, думаю, вы больше не нуждаетесь в нашей помощи.

– Рад слышать это. Как моя маленькая подопечная?

– Овсяночка? – улыбнулся целитель.

– Да.

– Отдыхает. Крыло мы смогли собрать, и скоро, думаю, она полетит. Хотите повидать ее?

– С удовольствием!

Энвинион пригласил Куруфинвиона в соседнюю комнату, и тот, кивнув на прощание Айвендилу и Хундаду, прошел вслед за целителем. Там, посреди стола, на мягкой подушке, греясь в лучах света, спала малышка-пичуга, которую эльф подобрал совсем недавно несчастной и мокрой. Почувствовав, должно быть, их приближение, птичка открыла глаза и, увидев Тьелпэ, радостно защебетала. Тьелпэринквар протянул руку, и овсяночка запрыгнула ему прямо в ладонь. На своем языке она принялась рассказывать, как хорошо она теперь себя чувствует, как ей тепло, как вкусно кормят, а крылышко почти совсем уже не болит. Тьелпэ слушал и чувствовал, как от этого рассказа опустошенная недавним поединком фэа наполняется силой.

– Я вижу, вы теперь действительно почти совсем здоровы, – серьезно заметил Энвинион.

Тьелпэ ничего не ответил, лишь кивнул и широко, от всей души, улыбнулся.

Тьма отступала, и Аракано наконец смог оглядеться. Туши убитых орков громоздились повсюду, а остатки вражеского войска в панике разбегались, ища укрытия. Нолдор повсюду преследовали и добивали тварей, посмевших осквернить их земли.

Аргон выслал коня вперед, выбрав себе целью пару варгов. Волки Ангбанда бродили по полю, безошибочно находя раненых эльфов, и принимались пожирать их. Однако бесчинства псов Моргота вскоре были оборваны несколькими точными взмахами меча и ударами копыт. Следом за варгами на землю рухнул один неосторожный орк. И еще один. И еще. Аракано преследовал тварей и одновременно выискивал глазами отца и брата, чей рог не раз слышал во время боя.

Наконец, впереди, на северо-востоке от крепости, он заметил знакомые знамена.

«Доложу обстановку и вызовусь проверять окрестности. Небольшого отряда мне хватит», – подумал он, не забывая впрочем смотреть по сторонам и порой обрушивать свой гнев и меч на зазевавшихся тварей.

Аракано уже собирался окликнуть собравшихся в кольцо воинов, как те расступились, пропуская…

«Этого не может быть! Отец!!!» – фэа Аргона заметалась, и он потянулся осанвэ к Нолофинвэ. Ледяная тишина была ему ответом.

– Нет! Ненавижу!!! Моргот, будь ты проклят! – с искаженным от боли лицом прокричал он и, удержав слезы, развернул коня на север.

«Отомщу! За него и за деда», – мысль летела впереди всадника, ведя и его на север, на встречу судьбе.

Только поздно ночью Финдекано узнал от одного из верных, куда направился младший брат. Его видели многие, живым и сражавшимся, но никто не знал, что случилось с принцем потом, когда отступила наведенная Врагом тьма. Лишь несколько воинов заметили стремительного всадника, что летел на север, и только один узнал в нем Аракано.

Фингон молча выслушал верного, а когда тот ушел, уронил голову на руки, тихо проговорив:

– Еще и ты, торон…

Эол подъехал к реке и задумался, пытаясь понять, куда зовет его фэа. С одной стороны, стоило податься на север и вместе с нолдор держать оборону, с другой… Башня, что виднелась на острове, расположенном немного южнее, давно манила его.

«Возможно, мне стоит побывать там и хотя бы узнать, что сейчас происходит в Белерианде», – с этими мыслями он уже развернул коня, как вдруг краем глаза уловил нечто странное на противоположном берегу. Тоненькие деревца качались, а некоторые даже ломались, падая на своих соседей. Сильного ветра не было, а потому Эол с удивлением принялся всматриваться и вслушиваться, пытаясь понять причину странного явления.

– Ирчи, – с омерзением бросил он через некоторое время. – И на варгах.

«Кажется, мне и правда стоит поторопиться и предупредить жителей крепости», – подумал синда. Эол пустил коня галопом, желая как можно быстрее достичь цели и опередить орков. В том, что твари направлялись туда же, он не сомневался.

Через несколько часов он почти добрался до крепости – оставалось лишь преодолеть водную преграду. Стражи на стенах заметили его, но не торопились ни браться за луки, ни отправлять плот для переправы.

Не видя иного способа перебраться, Эол быстро спешился и, расседлав, отпустил коня. Сам же вошел в холодные воды Сириона.

На берегу его уже ждали. Воины Минас-Тирит несколько грозно поприветствовали гостя, тут же спросив:

– Кто ты? И почему не спросил позволения ступить на остров лорда Ородрета?

– Я Эол, кузнец из Нан Элмота. Чьи это земли, я не знал, да мне и, признаться, все равно. Могу покинуть их незамедлительно. Только учтите, что по противоположному берегу движется большой отряд орков. Они вооружены и едут на варгах. Будут сегодня к вечеру, если не изменят свою скорость. Это все.

Синда развернулся и собирался вновь войти в реку, когда чистый голос обратился к нему со стены:

– Приветствую тебя, Эол, и благодарю за важные вести. Будь нашим гостем. За коня не беспокойся, я велю спустить плот, чтобы его переправили на остров.

– Благодарю вас, леди, – он поднял голову и замер, любуясь красотой золотоволосой нолдиэ.

– Я Финдуилас, дочь лорда Минас-Тирит. Никто не обидит тебя здесь. Я созову командиров, и ты расскажешь все, что знаешь о врагах.

– Конечно, леди, – Эол склонил голову в знак уважения и проследовал за воином, сделавшим ему приглашающий жест.

Аракано летел на север, желая как можно скорее настичь убийцу. Гнев и боль завладели его сердцем, и не было у него иной цели, кроме как сразить Врага. Или хотя бы попытаться.

Вала был быстр, но и конь Аргона, ощущавший волю хозяина, скакал, как никогда ранее.

«Еще немного. Мы уже совсем близко. Прибавь, друг», – попросил нолдо.

Они миновали обрушенную скалу, обогнули несколько больших валунов и вылетели на поле перед черными воротами Ангамандо. Их огромные тяжелые створки медленно отворялись, готовясь пропустить падшего валу.

– Стой! – закричал Аргон. – Убийца и трус! Вернись и сразись со мной!

Несколько крупных орков двинулись в сторону нолдо, свирепо порыкивая. Моргот внимательно посмотрел на эльфа и велел своим слугам остановиться, сделав знак рукой. Те замерли, но оружия не убрали.

– Боишься, повелитель рабов? – продолжал Аракано. – Я здесь один. Сразимся. Или же как последняя крыса спрячешься в своей норе, выгнав на бой жалкие остатки твоего войска?

Моринготто медленно повернулся и посмотрел прямо в глаза эльда:

– Ты так уверен в своих силах, Аракано… А что если я прикажу схватить тебя? Готов ли ты оказаться в подземельях моей крепости? Мои мастера впечатлят любого, даже самого стойкого нолдо. Только представь…

В голове Аргона тут же предстали ужасающего вида картины: эльфы, окровавленные, с переломанными руками и ногами корчились на дыбах, висели на крюках, просунутых сквозь ребра, медленно поджаривались на огне.

Нолофинвион вздрогнул, но не отступил ни на шаг.

– А, может, станешь моим слугой? Соглашайся и познаешь все возможные наслаждения за верность мне, – падший вала сменил голос на тихий и сладкий.

– Никогда! – тут же выкрикнул Аргон. – Убийце отца и деда не покорюсь, не надейся!

– Больно нужен ты мне! – ответил Моргот. – И учти, я не убил Нолофинвэ.

– Что? Но я сам видел…

– Он жив. Но фэа его далеко. И никогда не найдет дорогу назад! Забавно, не находишь? – вала расхохотался, сотрясая горы. – А сейчас… я развлекусь с тобой.

Владыка Ангамандо поднял Гронд и двинулся на Аракано.

Первый удар пришелся в землю. Орки прыгнули в разные стороны и спрятались в отдалении, все же не решаясь без приказа оставить своего господина.

Аракано взмахнул мечом, стараясь достать валу. Вновь удар молота, и острые осколки камня полетели в разные стороны, несколько глухо ударили в доспех, но не причинили вреда нолдо.

Противники кружили, нанося удары и стараясь измотать друг друга. Вдруг Моргот ударил намного выше головы всадника, и Гронд с силой врезался в скалу. Крупный кусок породы полетел вниз, вынудив коня шарахнуться в сторону. Споткнувшись об один из обломков, он упал на бок и на запястья. Аргон откатился в противоположную сторону.

– Беги, друг! Пусть родичи узнают обо мне! – прокричал нолдо.

– Уже не надеешься вернуться? – усмехнулся Моргот.

– Изначально не планировал, – отозвался Аракано и нанес удар.

Вала, отвлекшийся на разговор, замешкался и не успел увернуться. Клинок больно ударил по ноге, а со следующим ударом нашел щель и впился в икру Врага.

Моргот заорал. Его крик, многократно усиленный скалами, сотряс Железные горы, а по одному из пиков Тангородрима пошла трещина.

Аргон попытался повторить прием, но Гронд, врезавшийся в землю у его ног, опрокинул нолдо на спину.

Вала надвигался, а шанс еще хотя бы раз достать его неумолимо таял. Моргот поставил не раненную ногу на шею Аракано, намереваясь задушить его. Отчаянным усилием Нолофинвион в последний раз поднял меч и, пробив защиту, перерубил связки в могучей фане валы.

Тот зашипел от боли и чуть ослабил давление на шею нолдо.

– Это будет слишком просто, гаденыш! – зло проговорил Враг и в ярости обрушил Гронд на живот Аргона.

– Вот теперь все. Оставлю тебя одного подумать о том, что скажешь моему братцу, когда предстанешь перед ним. А чтобы тебе не было одиноко, сюда придут мои милые щенята.

Ни единый мускул не дрогнул на лице нолдо.

– Будь ты проклят, Моринготто! – прохрипел Аракано, пытаясь вновь поднять меч.

– Не рыпайся! Мои зверики не едят падаль. Так что тебя ждут незабываемые часы – они не будут торопиться.

Вала подал знак слугам, и от ворот Ангбанда к месту боя потрусили варги. Сам же властелин тьмы похромал в свои покои. Орки в ужасе разбегались перед ним, боясь его гнева, а падшие майар замерли, надеясь, что исцеляться тот будет не их силами.

Второго всадника, спешившего к черным воротам, не заметил ни вала, ни умирающий на камнях Аракано.

«Где же проход на север? Когда уже закончится эта проклятая лава?!» – Айканаро устало вглядывался в даль, пытаясь отыскать путь и свершить наконец месть. Долгие дни не притупили боли, лишь утомили тело нолдо и его коня.

Аэгнору приходилось продвигаться медленно и очень осторожно, чтобы не наступить на не отвердевшую породу. Жар исходил от земли повсюду. Ручьи и мелкие речушки обмелели, крупные же потоки остались в стороне. Жажда почти постоянно мучила эльфа, однако найденную воду он всегда отдавал коню и лишь потом позволял напиться себе – без своего четвероногого друга цели ему никогда было бы не достичь.

Айканаро обогнул невысокий холм и наконец увидел то, от чего уже отвык. Впереди колыхались зеленые травы. Как ни спешил нолдо свершить месть, он все же позволил отдохнуть коню и себе. Отпустив скакуна пастись, Аэгнор прилег на землю и закрыл глаза. Тут же вспомнилось, как им нравилось бродить среди колосков вдвоем, как порой доверчиво засыпала Андрет у него на плече, как она любила плести ему венки, каждый раз коронуя своего возлюбленного лорда. Это было невыносимо больно. Фэа рыдала, не желая мириться с вечной разлукой. Аэгнор уже собирался вскочить и продолжить путь, понимая, что просто мучает себя, как вдруг нечто удержало его, словно надавив на плечо небольшой ладонью.

«Не спеши, мельдо, – раздалось у него в голове. – Нас ты не вернешь, но сможешь сделать важное, если не будешь торопиться. Отдохни же, любимый».

– Андрет, – прошептал Айканаро, проваливаясь в такой нужный ему сейчас сон.

Пробудился нолдо лишь на рассвете следующего дня. Впервые за долгое время он почувствовал себя отдохнувшим, будто и правда любимая была рядом, отгоняя все дурное.

Конь был сыт и, увидев проснувшегося хозяина, охотно показал ему извилистый, говорливый ручей, что бежал по дну небольшого оврага.

Пики Тангородрима теперь виднелись на востоке, с каждым днем все увеличиваясь в размере. По мере приближения к твердыне Моринготто воздух становился все тяжелее и тяжелее. Запах дыма и гари стал постоянным спутником Айканаро, а нити тьмы, что пронизывали пространство, настойчиво пытались завладеть фэа нолдо. Однако каждый раз ярое пламя обрубало и сжигало их, не позволяя прикоснуться к душе.