Текст книги "Вопреки року (СИ)"

Автор книги: Master-of-the-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 103 страниц)

Она подняла руку и с сожалением посмотрела на две параллельно протянувшиеся ранки.

«Кажется, охотница она весьма неопытная», – понял Тьелкормо. И тем сильнее ему захотелось помочь.

Взяв ее пальцы в свою ладонь, он несколько секунд разглядывал повреждения, а после безотчетным движением погладил, стремясь таким образом немного утишить боль.

– Не расстраивайтесь, – наконец проговорил он, – сейчас что-нибудь придумаем.

Он вернулся к седельной сумке и, покопавшись там, достал запасную тетиву. Опершись спиной на ствол ближайшего дерева, принялся ее менять.

– Вы слишком сильно перетянули, – наконец заметил он вслух и протянул готовый лук деве. – Вот, держите.

– Благодарю вас! – воскликнула она, и в глазах ее зажегся огонь неподдельного восхищения. – Вообще, я прежде никогда не охотилась, но отец погиб, и… Мы живем теперь вдвоем с матерью…

Она смешалась и замолчала, а Фэанарион нахмурился, вспомнив рассказ братьев о шедших в ущелье Аглона жестоких боях.

– Скорблю вместе с вами, – наконец проговорил он и протянул пальцы к ее пораненной руке.

Достав мазь, он привычным движением обработал ранки и перевязал их тонкой полоской ткани.

– Вот, – прокомментировал он с улыбкой, – к вечеру заживет.

– Благодарю, – ответила дева и запнулась, – простите, не знаю вашего имени.

«Кажется, праздники в крепости она посещала не слишком часто», – понял Турко, сделав вид, что не расслышал вопроса. Вгонять незнакомку в еще большее смущение отчего-то не хотелось совершенно.

– Надо придумать, что делать с вашей уткой, – заметил он вслух. – Мою добычу вы, как я подозреваю, не примете.

– Разумеется, нет! – воскликнула дева, и в голосе ее мелькнули металлические нотки возмущения.

«А она крепка духом», – с восхищением подумал Турко.

– Если б здесь был мой пес, то все было бы намного проще. Но он убежал вперед за оленем. А это значит…

Решение пришло само собой. Нолдиэ наклонилась к воде и, пополоскав в ней руку, прокомментировала вслух:

– Уже холодная.

В глаза ее, обращенных к нэру, светилась надежда, что тот сейчас придумает что-нибудь, и Фэанарион не стал размышлять дольше. Кинув ремень в траву, он стащил сапоги и начал быстро раздеваться.

– Вы что делаете? – воскликнула растерянно его собеседница.

Турко не ответил. Скинув штаны и рубаху, он прыгнул в воду и поплыл к острову. Холод обжигал кожу, однако мысль об оставшейся на берегу охотнице согревала.

– Держите, – сказал он ей некоторое время спустя, кидая утку на берег.

Подтянувшись, Келегорм выбрался и огляделся в поисках того, чем можно вытереться. Дева стояла, широко раскрытыми глазами рассматривая его фигуру, и неловким движением прижимала к груди добычу. В глазах ее светился огонь, которому Фэанарион пока не мог подобрать названия и от которого кровь его быстрее бежала по жилам.

– Благодарю вас! – уже в который раз проговорила она и спохватилась: – Ой, вам же надо переодеться!

– Все в порядке, – ответил он, вспомнив о сменной рубахе, лежавшей в сумке. – Но благодарю за заботу.

Он вытерся и торопливо натянул штаны:

– Могу я вам еще чем-то помочь?

– Нет-нет, что вы! – мотнула головой та. – Я вас и так достаточно задержала. А я теперь пойду домой.

– Вы живете недалеко?

– Там, в поселении, – она махнула рукой, указывая направление, но в этот самый момент послышался лай Хуана, и Турко отвлекся, не заметив жеста.

– Простите, – сказал он, – мне и в самом деле пора догонять родичей.

Он вскочил на коня и махнул рукой:

– Рад был помочь!

– Удачной вам охоты! – крикнула на прощание та.

Тьелкормо умчался, всего через несколько минут обнаружив искавшего его Хуана. Пес приветственно пролаял и полетел вперед, показывая дорогу. Азарт охоты побежал по жилам, однако мысли нет-нет да и возвращались то и дело назад, к оставленной на берегу реки нолдиэ.

«Что, если ей понадобится еще какая-нибудь помощь? – подумал он с беспокойством, которого сам от себя не ожидал. – Раз отца ее больше нет…»

– Эй, ты где пропадал? – спросил Курво, немного отстав от основной группы и поехав рядом.

Ириссэ гналась за добычей, Лехтэ и Тэльво, похоже, устроили состязание и мчались куда-то наперегонки. Искусник хмурился, стараясь не выпускать из вида жену, однако терпеливо ожидал ответа.

– Понимаешь, – заговорил Тьелкормо, – там была дева. И утка. Она охотилась, в смысле дева, но стрела улетела, и еще эта утка… И вдруг ей еще понадобится помощь?

– Кому? – уточнил Курво. – Стреле или утке?

– Той деве. Ты понимаешь меня?

– Если честно, не очень, – признался Искусник. – Может, подробней расскажешь, что там произошло?

В этот момент раздались азартные крики охотников, и Тьелкормо махнул рукой:

– Ладно, дома все обсудим.

– Хорошо, договорились, – Курво кивнул и, шепнув что-то на ухо коню, умчался вперед, явно намереваясь догнать жену.

– Могу я войти? – Эрейнион тихо приоткрыл резную дубовую дверь и заглянул в покои, выделенные эльфами для Риан. – Аммэ?

– Конечно, йондо, – Армидель обернулась и, улыбнувшись, сделала приглашающий жест.

– Благодарю.

Неслышно ступая, он пересек комнату и приблизился к колыбели, принесенной из кладовых всего пару часов назад.

В окно проникал рассеянный, белесый свет. Хотя небо было затянуто высокими плотными облаками, однако нет-нет да и проглядывала временами яркая, почти летняя голубизна. Тогда птицы, жившие в яблоневом саду, начинали громко, с упоением петь, вселяя в сердца своих невольных слушателей радость.

Эрейнион наклонился, стараясь почти не дышать, и посмотрел на мирно сопящего ребенка.

– Это мальчик, да? – уточнил он на всякий случай.

– Верно, – подтвердила Армидель.

Она оглянулась через плечо и посмотрела на приоткрытую дверь, ведущую в соседнюю спальню, где отдыхала мать младенца. Сын понимающе кивнул и перешел на осанвэ:

– У него уже есть имя?

– Да, – подтвердила эллет. – Туор.

– Скажи, – Эрейнион вдруг запнулся, и взгляд его стал озорным, совсем как в далеком детстве, – я был таким же страшным, когда родился? Тоже красным и сморщенным?

– Йондо! – Армидель не выдержала и весело рассмеялась. – Как ты можешь так говорить? Но да, ты прав – ты выглядел почти так же.

– Какой кошмар, – улыбка сына стала еще шире. – Хорошо, что я не видел себя в ту пору. Наверное, нужно быть нис, чтобы разглядеть в новорожденном что-нибудь симпатичное.

– Ну почему же, – не согласилась мать, – твоему отцу ты тоже очень понравился.

– А дедушке Ноло?

Армидель махнула рукой:

– Тогда тебе исполнился уже почти месяц. Ты был розовощеким, улыбчивым маленьким нолдо. Дедушка Кирдан тоже увидел тебя уже подросшим.

Эльфы замолчали и принялись внимательно рассматривать лежавшего перед ними ребенка, словно изучая его черты, или, может быть, вглядываясь в его будущее.

– Как странно, – задумчиво проговорил уже вслух Эрейнион, – Хуор погиб, но его сын… Вот он тут, перед нами, его плоть и кровь. Мне кажется, это одно из чудес мироздания, его загадка.

Он протянул руку и осторожно дотронулся пальцем до золотистого пуха на голове. Младенец шевельнул кулачками, словно хотел поймать палец эльфа, но тут же оставил эту затею.

– Я согласен с тобой, йондо, – дверь вновь распахнулась, и в покои широким шагом вошел Финдекано. – Ясного дня, мелиссэ.

Подойдя к жене, он крепко обнял ее одной рукой и поцеловал. Кивнув приветственно сыну, он посмотрел на лежащего в колыбели маленького адана.

– Что ж, так или иначе, – прокомментировал он, – в нашей семье появился еще один ребенок. И мне почему-то кажется, это добрый знак.

– Ты точно уверен, что он наш? – испытующе спросила Армидель и посмотрела мужу в лицо.

– Да, – подтвердил Нолофинвион. – Его мать все еще способна думать лишь о своем погибшем муже и с трудом воспринимает окружающий мир. А отец… Увы, он никогда не возьмет собственного сына на руки.

Эльфы тяжело вздохнули, но печаль, коснувшаяся их кончиком крыла, почти сразу улетела, рассеявшись без следа.

– Хуор был настоящим героем, – продолжал Финдекано, – и в память о нем я должен помочь его сыну вырасти таким же – мужественным и сильным. Я научу его всему, чему недавно учил Эрейниона.

Вновь улыбнувшись, он быстрым движением растрепал волосы сына, и тот, рассмеявшись, обнял атто:

– Что ж, раз ты намерен стать Туору приемным отцом, то мне он, получается, названный брат. И я помогу тебе. В конце концов, это очень интересно, и я еще ни разу ни с кем не нянчился.

Тут из спальни послышался легкий вздох, и Риан, распахнув глаза, спросила слабым голосом:

– Лорд Финдекано, немного позже я хочу навестить могилу супруга. Может, через месяц, когда окрепну. Вы присмотрите за Туором?

– Разумеется, – подтвердил тот. – Ни о чем не беспокойся, Риан, дочь Белегунда. Обещаю, что мы не оставим его.

– Благодарю, – слабым, но довольным голосом ответила аданет.

– Тебе нужно отдохнуть, – заметила Армидель, входя к ней в комнату. – Вот, выпей.

Она взяла со столика серебряный кувшин и, налив в кубок немного прозрачной жидкости, протянула роженице и помогла выпить. Сделав знак мужу и сыну, что пора удалиться, она вышла вслед за ними, а место у колыбели заняла дева-нолдиэ из верных, которая вызвалась заботиться о маленьком адане.

– Что говорят целители? – спросил жену Фингон.

Та удрученно качнула головой:

– Помутнение рассудка – одно из тех искажений, с которыми даже мы не можем бороться. Увы, мой друг.

– Как жаль…

Они спустились по винтовой лестнице в просторную золотую гостиную, и Эрейнион, попрощавшись с родителями, ушел по своим делам. Финдекано же, посмотрев задумчиво на жену, вдруг улыбнулся и, подойдя ближе, обнял ее, прижав к сердцу.

– Я тут подумал, – заговорил он, – быть может, нам стоит привести в этот мир еще одного ребенка? Например, дочку. Не сейчас, но чуть позже. Что скажешь?

Армидель обвила шею мужа руками и улыбнулась.

– Я не против, – начала она и, неожиданно вздрогнув, распахнула шире глаза.

Перед глазами дочери Кирдана возникло видение. Ночной лес. Поляна, окруженная деревьями, которых она никогда не видела в Белерианде. Рассеянный белый свет, лившийся с темных небес, имел непривычный чуть сиреневый оттенок. Ноги девы обнимали высокие изумрудные с голубоватым отливом травы. Легкая ажурная беседка вдали говорила о том, что это все же не лес, но сад. Строение словно парило в воздухе, а от прозрачного мрамора шел изнутри собственный слабый молочно-белый свет. И в самом центре поляны танцевала среброволосая дева. Черты лица ее удивительно походили на Финдекано.

Тряхнув головой, Армидель вернулась в реальный мир и проговорила задумчиво:

– Она родится.

– Кто? – уточнил взволнованно Фингон.

– Наша дочь. Она придет, когда Враг падет окончательно и перестанет осквернять мир.

– Когда это будет?

– Скоро. Лет пройдет меньше, чем уже прожил Эрейнион. Вот только то место… Его похоже еще нет в воплощенной Арде.

– А где же оно есть, выдумщица моя? – улыбнулся Фингон.

– Не знаю, – призналась Армидель.

Финдекано на миг задумался, а после сказал уверенно:

– А впрочем, это неважно. Мы его обязательно найдем. Главное – теперь мы точно знаем, что нам есть, за что бороться.

– Да, ты прав.

За окошком громко, радостно защебетали птицы. Супруг наклонился и с удовольствием коснулся губами уст жены и прошептал:

– Люблю тебя.

– И я тебя люблю, – эхом откликнулась Армидель.

Море с шумом набегало на берег, оставляя на камнях пышные белые шапки пены. Оно шипело, будто гневалось или хотело рассказать о чем-то. В сером небе с криками летали чайки, высматривая добычу. Ветер рвал волосы и полы одежд. Однако гулявшим по берегу квенди это ничуть не мешало.

Стоявшая у окна Галадриэль опустила прозрачную занавеску и качнула задумчиво головой. Все последние дни Келеборн проводил много времени в обществе владыки Кирдана. Они часами беседовали, но когда жена спрашивала супруга, тот в ответ со смущением пожимал плечами:

– Даже не знаю, что тебе сказать, мелиссэ. Обо всем и ни о чем конкретном одновременно. О природе вещей, о предначальных временах, о Великом Походе.

Несколько раз и она сама присоединялась к ним. Тот день они провели в саду, пили в беседке ароматный травяной напиток с воздушными пирожными и пытались понять, откуда берется Тьма в сердцах эрухини. Заложена ли она там изначально, или некое внешнее влияние вытесняет из духа доброту, заменяя ее ненавистью и злобой. Вскоре разговор плавно переместился на то, что же есть любовь и свет, какова их природа.

Этот вопрос в последнее время часто занимал и саму дочь Арафинвэ. Обхватив себя за плечи, она прошлась по комнате и снова посмотрела в окно. Келеборн и Кирдан все так же стояли у берега моря и глядели в даль.

«Любовь, – нолдиэ прислушалась к себе, и на губах ее заиграла светлая, мечтательная улыбка. – Это и правда великая сила, теперь я в том убедилась сама. Какой я была, покидая Аман, и какой стала… Мечты о власти остались теперь в далеком прошлом».

Все, что в Благословенном Краю казалось важным, теперь не волновало ее сердце.

«Что может быть хорошего в том, чтобы подчинять своей воле народы? – вновь подумала она. – Гораздо важнее сделать счастливыми тех, кто рядом со мной, кого всей душой люблю. Мельдо… Смогу ли я помочь теперь ему? Получится ли?»

Любовь, поселившаяся в сердце однажды, проросла, подобно волшебному, диковинному цветку, и заполнила собой все мысли и чувства. Любовь к мужу.

«А родители? – подумала вдруг она. – Атто, аммэ… Как мне хотелось бы увидеть вас!»

Теперь она сомневалась, отправилась бы в Исход или нет. Лишь мысль, что в противном случае она никогда не повстречала бы своего мужа, не позволяла категорично ответить «нет».

Галадриэль подошла к дорожному сундуку и, приподняв крышку, достала оттуда палантир. Устроив его посредине стола, она положила ладонь на холодный камень и попыталась вызывать Аман. Мгновения текли, слагаясь в минуты, однако ответа не было. Нолдиэ начала волноваться. Хотя в глубине видящего камня мерцали искры, он казался подернутым легкой белесовато-серой пеленой.

«Значит, он работает, – размышляла она. – Но связь не устанавливается. Что же происходит? Неужели видящий камень сломан?»

Она попробовала вызывать Хитлум, и через несколько минут показалась фигура Финдекано.

– Кузен? – немного удивилась она. – Рада видеть. Ты теперь в Барад Эйтель?

– Нет, – нахмурился Нолофинвион. – Палантир у меня. Ты что-то хотела?

– Да. Я не могу связаться с Аманом.

– Странно, – нахмурился Финдекано. – Я тоже. Хотел сообщить аммэ о том, что завтра стану нолдораном, но…

– Что?! – воскликнула потрясенно Галадриэль. – Ты можешь объяснить, что происходит?

– Могу. Я теперь король.

И он кратко поведал обо всем случившемся. Дочь Арафинвэ без сил опустилась на стул и закрыла лицо руками.

– Что ж, поздравлять не буду, – наконец проговорила она. – Но искренне желаю тебе удачи.

– Благодарю, кузина.

Они еще немного поговорили и попрощались. Галадриэль подошла к окну и вновь нашла взглядом фигуру любимого.

«Надо поговорить с ним, – подумала она. – И как можно быстрее».

====== Глава 88 ======

– Ну что, торон, рассказывай, что там за дева, которой может понадобиться твоя помощь? – Курво вошел вслед за Турко в небольшую гостиную, на стенах которой были развешены охотничьи трофеи, и, поставив свечу на каминную полку, разжег огонь. Пламя уютно вспыхнуло, заплясав бликами на дубовой отделке стен, и темнота в испуге разбежалась по углам.

Тьелкормо вздохнул и, обхватив себя руками за плечи, несколько раз прошелся по комнате. Остановившись в самом центре, нахмурил брови. Младший брат проследил за ним взглядом и, заметив легкое смятение, подсказал:

– Просто перечисли, что там произошло в лесу, с самого начала. На охоте я, признаться, ничего не понял.

– Да все на самом деле просто, – ответил наконец старший.

Искусник кивнул, соглашаясь, и, присев на самый край стола, застыл в ожидании.

В стекло ударили первые крупные капли дождя, забарабанив скоро частой дробью. На псарне залаяли собаки, но быстро смолкли, повинуясь командам верных. Турко несколько долгих мгновений вглядывался в густую, непроницаемую темноту, и наконец заговорил.

– Я встретил деву, – начал объяснять он, – нолдиэ, еще юную…

Она вставала в воображении слушателя, словно живая, и можно было подумать, что она и впрямь так хороша. Хотя Турко этого не упоминал прямо, однако в нотках его голоса, во взгляде сквозило восхищение, которое, впрочем, сам Охотник вряд ли осознавал.

– А почему ты думаешь, что ей и впредь может потребоваться чья-нибудь поддержка? – наконец поинтересовался Курво.

Турко пожал плечами:

– Она сама сказала, что лишилась отца, а нэри в семье больше нет.

Секунду младший раздумывал над ответом, и наконец задал вопрос, который интересовал его сильнее всего:

– Но почему именно она?

– О чем ты? – не понял старший.

– Она ведь не одна осталась без атто. Наверняка есть и другие. Почему ты заинтересовался именно ее судьбой?

Турко задумчиво почесал бровь:

– Хороший вопрос. Ответа на него я не знаю.

– А та синдэ, дочь Эльвэ? – продолжал допытываться Искусник.

– В смысле? – не понял Турко и вздрогнул, вспомнив пленившую его полумайэ.

– Лютиэн. Дориатская принцесса, которая удерживала тебя. Ты говорил, что она делала все, находясь во власти своей матери. Теперь Мелиан мертва, а синдэ исчезла.

Тьелкормо заметно вздрогнул и с минуту сосредоточенно смотрел перед собой в пустоту, словно пытался вспомнить о чем-то, а после резко отмахнулся:

– Знаешь, мне больше не хотелось бы о ней вспоминать. Тот плен – не самое приятное, что случалось со мной в жизни. Я не желаю зла Лютиэн, но убившая своего отца не достойна моей жалости! Меня интересует другая, сегодняшняя незнакомка. Я должен попытаться ее найти.

– Зачем? Ладно, мне можешь не отвечать, но сам для себя ты решил?

Турко пожал плечами:

– Не знаю. Может, им забор надо поправить или починить крышу.

Курво издал нечленораздельный звук, словно пытался приглушить смех, и опустил голову, пряча появившееся во взгляде веселье. Волосы упали ему на лицо. Он резким движением откинул их и посмотрел в окно. Дождь усиливался.

– Кажется, тебя ждут некоторые затруднения, – прокомментировал он. – Следы смоет. Да и животные на той поляне уже потоптались.

– Ты прав. Но я все равно попытаюсь. Не так уж много у нас селений нолдор в Химладе, чтобы не обойти их все и не выяснить.

– Что ж, удачи тебе, – уже серьезно ответил Искусник. – От души надеюсь, что ты отыщешь ее. Раз уж она сумела так заинтересовать тебя…

Он покачал головой, словно сам с трудом верил в сказанное.

– Только, торон, – вновь заговорил Курво, и Турко, который уже собирался было выйти, остановился в дверях. – Пожалуйста, когда найдешь, ничего не говори ей про забор. Просто спроси, не нужна ли помощь. Хорошо?

– Так и сделаю. Благодарю, Курво.

Старший брат вышел, а младший еще некоторое время сидел, глядя на огонь и размышляя о чем-то. Наконец, чуть заметно усмехнувшись, он покачал головой и, погасив огонь в камине, покинул гостиную и отправился в покои к жене.

– Майтимо, повторяю, я сделаю все, как ты скажешь, – Карнистир начал заводиться и чуть не убрал ладонь с палантира.

– А сам что думаешь? – спросил его старший брат.

– Какая разница?! Я приму любое твое решение. Для меня король – ты, – произнес он и непроизвольно сжал пальцы второй руки в кулак.

– Тут ты не прав. Я…

– Не начинай! Я еще тогда дал понять, как отношусь к твоему решению, – мрачно произнес Карантир. – Однако напомню, что не стал тогда противиться. Не стану и сейчас.

– То есть ты одобряешь коронацию Финдекано? – уточнил Маэдрос.

– Вот заладил! Я одобряю любое твое решение. Твое!!! Мне нет дела до того, кто готов нацепить на себя венец еще живого отца!

– Успокойся. Пожалуйста, – настойчиво, но в то же время мягко попросил Майтимо. – Ты же знаешь, что произошло с Нолофинвэ. Вряд ли он когда-либо вернется, в этом я согласен с Турукано.

– Примерно то же многие говорили Макалаурэ! И часто говорили, Нельо. Но он не посмел. Хотя и правил нолдор. Хорошо правил, несмотря на то, что я и братья были недовольны некоторыми его решениями…

– Достаточно. Я понял, что ты хочешь сказать. И пусть я был плохим королем… не перебивай! Это было мое решение отдать корону Нолофинвэ. Долгие годы мы жили в мире, в том числе благодаря ему, – сказал, убеждая брата, Маэдрос.

– Угу. Исключительно благодаря ему. Химринг тут абсолютно не причем, – тихо, словно говоря сам с собою, произнес Карантир.

– Морьо! Прекрати уже. Мне важно понять, поддержит ли Таргелион нового короля, – серьезно сообщил Майтимо.

– Только если за него будет Химринг, – строго ответил Карантир. – Я никогда не пойду против тебя, брат. Твое слово – вот, что действительно имеет для меня значение. А сейчас извини – меня ждут дела. И хотя я благодарен Финдекано за твое спасение, с его решением принять корону при сложившихся обстоятельствах не согласен, но препятствий чинить не буду.

– Морьо, ты неисправим, – произнес Майтимо, и разные эмоции отразились в его глазах.

– А меня и не надо переделывать, – усмехнулся Карнистир. – Я изначально хорошо вышел!

– Мо… – хотел продолжить разговор Маэдрос, однако камень потемнел – лорд Таргелиона разорвал связь.

Морифинвэ быстро убрал ладонь с палантира и подошел к окну.

«Кано, что бы ты ответил на этот вопрос? Также подчинился или все же высказал все, если не брату, то кузену? Увы, я не узнаю об этом никогда», – мысли Карантира делались все более горькими, пока, наконец, он усилием воли не приказал себе заняться насущными делами собственных земель.

Сад дышал холодом. На чистом ясном небе бледно светил Итиль, а на востоке уже вовсю золотилось яблоко Анара. Ночью успело слегка подморозить, впервые этой осенью, поэтому теперь трава казалась припорошенной мелкой белоснежной пудрой. Финдекано вдохнул полной грудью бодрящую свежесть и с резким хлопком закрыл створки окна.

– Пора, мелиссэ, – он обернулся и, оглядев нарядно одетую в честь коронации мужа жену, ласково улыбнулся.

Глубокого бордового оттенка платье было отделано серебром. В волосах Армидель сверкали рубины, отбрасывая при движении яркие блики, и Нолофинвиону вдруг захотелось подойти и, обняв любимую, зарыться лицом в ее локоны.

– Ты прав, мельдо, – ответила она своим певуче-нежным голосом. – Сын уже ждет внизу.

Она улыбнулась, зеркалом отразив нежность во взгляде супруга, и с восхищением оглядела его с головы до ног. Котта цвета вечернего неба, когда сияние Анара уже успело поблекнуть, а звезды только-только начали появляться, хорошо сочеталась и с кольчугой самого Финдекано, и с нарядом его супруги.

– И все-таки мне жаль, что я сегодня становлюсь королем, – заметил Нолофинвион. – Дорого бы я дал, чтобы этого не случилось.

– Я тоже, мельдо, – поддержала его Армидель. – Но что делать, выбора нет.

– Ты права.

Он вздохнул глубоко, собираясь с мыслями и отгоняя прочь последние терзающие фэа сомнения, и, подойдя к любимой, протянул ей руку:

– Идем.

Едва они открыли дверь гостиной, как запели рога, и стражи внизу широко распахнули тяжелые дубовые двери, что вели в сад. Собравшиеся на церемонию верные приветственно зашумели, и Финдекано на мгновение растерялся, увидев, сколь многие собрались на торжество.

– Я думал, наберется едва ли сотня, – послал он осанвэ жене.

– Я тоже, – ответила она. – Мы ошиблись.

Пришли все нолдор из окрестных селений, что смогли добраться в столь короткий срок, и даже некоторые синдар. Был Артаресто с верными, и даже мастера из Химлада, что устанавливали в начале битвы защиту от темного пламени.

Пламенели фонарики физалиса, серебристо звенели на ветру колокольчики, развешенные в кронах деревьев, и разгоняли своим пением витавшую в воздухе легкую грусть и остатки тревоги. Сад был украшен торжественно и одновременно скромно. Устилавшие двор и травы алые и золотые листья казались частью праздничного убранства и явно были оставлены не случайно. Финдекано слегка кивнул и ступил на дорожку, прихваченную по краям чуть заметной каймой инея.

В воздухе поплыло тихое, задумчивое пение арфы, которая смолкла, едва будущий нолдоран сделал первый десяток шагов. Армидель следовала за ним, чуть позади.

Из стоявших полукругом гостей выступили трое нолдор, одетых немного наряднее прочих, и в руках одного из них Финдекано увидел венец отца. Сердце его дрогнуло.

Воин из жителей Ломинорэ, мастер из Химлада и золотоволосая нис из подданных Артаресто. Ее кольчуга и лук со стрелами за спиной недвусмысленно говорили, что дева приехала вместе с отрядом Минас Тирита сражаться с Врагом. Все трое – олицетворение народа нолдор, воля которых и возводила теперь Нолофинвиона на трон.

Фингон дошел до края дорожки и остановился посреди двора. Обведя взглядом собравшихся, он, казалось, заглянул в глаза каждому и в знак повиновения воле эльдар чуть склонил голову.

Трое верных трех разных домов одновременно взяли венец в руки и подняли в воздух, чтобы его мог видеть каждый. Громче затрепетали на ветру колокольчики, Финдекано незаметно тяжело вздохнул, и венец был возложен верными на голову старшего Нолофинвиона.

Вновь запела арфа, на этот раз ликующе-громко, и в этот момент с севера ударил яростный порыв ледяного ветра, словно хотел сорвать венец с головы новоиспеченного короля. Гости разом выдохнули, и сразу с юга повеяло теплом. Два потока встретились, закружили по двору, будто вступили в единоборство, и поднятая с камней мостовой листва завертелась в воздухе. Эльдар замерли в ожидании, но скоро холодный серный порыв угас, будто сдался и отступил, и тогда раздался ликующий крик эрухини.

Финдекано поднял взгляд и посмотрел на жену. Трое верных подали вторую подушку, на которой лежал еще один венец, недавно откованный мастерами, и тогда нолдоран взял его и возложил на волосы своей супруги.

– Люблю тебя, – прошептал он, чтобы слышала только она одна.

– И я тебя, – ответила та, глядя мельдо прямо в глаза.

– Пусть Анар освещает твой путь, аран Финдекано! – крикнул кто-то из толпы, и остальные с готовностью подхватили.

Подошел широко улыбающийся Эрейнион и крепко обнял отца:

– Счастливого правления тебе.

Затем, поцеловав аммэ, отошел, уступив место дяде Турукано.

– Ты теперь домой? – спросил у него брат. – Или еще у нас погостишь?

– Увы, некогда, – покачал головой тот. – Итариллэ ждет.

– Передавай ей от всех нас привет, – вставила Армидель. – Надеюсь, увижу когда-нибудь ее.

– Все может быть, – не стал спорить Тургон.

За ним настала очередь Глорфинделя с Эктелионом и прочих верных. Радость нолдор была столь глубокой и искренней, что Финдекано не решился никому напоминать о причинах только что состоявшегося тожества, а просто обернулся к любимой и, крепко обняв, прижал к себе.

– Ты моя сила, – прошептал он ей на ухо.

Она улыбнулась ему понимающе и одновременно ласково и положила ладонь супругу на плечо.

Гости начали расходиться по саду, и тогда стали видны расставленные на траве между деревьев столы с угощением.

– Что ж, праздник, так праздник, – согласился Финдекано и вместе с любимой пошел к одному из них.

День не задался с самого утра. Сначала известие о коронации Финдекано, потом непривычная суета в мастерской и, наконец, отсутствие жены в покоях разозлили Куруфина.

– Да где тебя носит?! – рявкнул он на опешившую Лехтэ, когда она с улыбкой вошла в комнату.

– Курво? Что случилось? – удивилась она такому поведению мужа.

– Ничего. Прости, – быстро ответил он и замолчал. Хотелось ломать и крушить, причинять боль и хохотать. Искусник вздрогнул от осознания чувств, захлестнувших его изнутри.

«Да что со мной такое?» – удивился он себе, но продолжал молчать, игнорируя присутствие жены.

– Курво, ты меня слышишь? – чуть громче спросила Лехтэ, все это время что-то говорившая супругу.

– Нет. И не собираюсь! – опять завелся Куруфин и, хлопнув дверью, вышел.

Лехтэ некоторое время смотрела на закрытую дверь, а после опустилась на диван и уронила голову на руки. Было больно и горько.

«Еще недавно… буквально вчера», – всхлипывала она, вспоминая счастливые мгновения.

– Аммэ? – вошедший Тьелпэ бросился к ней и обнял за плечи. – Кто посмел обидеть тебя?! Я… я накажу его! – быстро проговорил он.

Лехтэ лишь устало покачала головой.

– Не надо, сынок. Все уже хорошо, – тихо ответила она.

– Я же чувствую, как плачет твоя фэа! – воскликнул он.

«Покарать, – Тьелпэ распрямился и, задумчиво нахмурившись, посмотрел за окно. – В любом случае чужаков в крепость не забредало. Значит, кто-то из родичей? Атто сказал что-нибудь резкое? Или сделал?»

Желание найти его прямо сейчас и спросить прямо, что случилось, стало практически непреодолимым. Отыскать и… попросить извиниться? Или помочь ему?

И тут словно кто-то настойчиво прошептал ему на ухо: «Смерть. Только кровь смоет вину». Перед глазами встало видение, как он бросает к ее ногам труп обидчика. Куруфинвион даже головой тряхнул: «Нет, я не желаю убивать эльда. Откуда, как мне это пришло в голову?» Ему подобная мысль принадлежать не могла, это он знал совершенно точно.

В тяжелом раздумье он опустил голову, и тут взгляд нолдо упал на руку. Амулета на ней не было. Торопливо порывшись в карманах, он нашел его и надел. Шепот сразу же прекратился. Оглядев металл, он заметил трещину.

«Кольцо просто ослабло и спало с руки, – понял он, – чем и не преминул воспользоваться Враг, попытавшись исказить».

– Йондо? – с недоумением окликнула Тэльмиэль сына.

Тот встрепенулся:

– Прости, аммэ, мне прямо сейчас надо пойти в мастерскую и кое-что сделать. А потом, если ты захочешь, я поищу отца.

Куруфин тем временем выбежал на стену и принялся смотреть на север. Пики Тангородрима на этот раз звали, манили, убеждая прийти и просто забрать Камни, чей свет он не готов был забыть никогда. Чем дольше он смотрел в сторону Ангамандо, тем разумнее ему казалась мысль незамедлительно отправиться за сильмариллами. Сердце все быстрее гнало кровь, в которой бушевала искаженная Врагом Клятва.

Неожиданно тонкая мелодия достигла его слуха, и пелена спала с глаз. Даэрон играл в саду на флейте, а сидевшая рядом с ним Ириссэ с любовью глядела на мужа.

– Эру Единый! Что же я наговорил Лехтэ?! – ужаснулся он и бросился назад в покои.

Супруги в них уже не было. Ушедшая вместе с сыном Тэльмиэль решила, что лишь долгая прогулка поможет ей восстановить равновесие фэа. Она уже седлала скакуна, представляя, как минует Аглон и достигнет Ард-Галена, когда в конюшню ворвался Куруфин.

– Прости меня! – произнес он.

Лехтэ промолчала.

– Я… я не знаю, что на меня нашло. Мелиссэ, куда ты собралась?

– На север, – ответила она. – Хотела проскакать по равнинам, пока они не укрылись снегами.

– Чем тебя не устроил Эстолад? – удивился Искусник.

– Не знаю, – честно призналась она и выразительно пожала плечами. – Просто захотелось. В конце концов, равнины юга я уже видела, а север нет.