Текст книги "Вопреки року (СИ)"

Автор книги: Master-of-the-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 69 (всего у книги 103 страниц)

Турко прищелкнул языком от досады:

«Как раз там я еще и не успел побывать».

Тьелпэ тем временем продолжал:

– Она любит гулять по окрестным лесам и легка на ногу. Хотя охотиться в самом деле прежде не пробовала.

– Какого цвета у нее глаза? – уточнил Тьелкормо.

Куруфинвион чуть слышно рассмеялся:

– Я не разглядывал, дядюшка.

– Тогда давай я тебе ее сейчас просто покажу осанвэ, а ты скажешь, она или нет.

– Хорошо.

Племянник поправил амулет на пальце и снял щит аванирэ, который, как оказалось, носил совершенно неожиданно для старшего родича. Тьелкормо вызвал в памяти образ своей незнакомки, и через несколько долгих мгновений племянник кивнул:

– Да, это Тинтинэ.

– Наконец-то! – вырвалось у Турко.

Младший родич понимающе улыбнулся, а после лицо его сразу подернулось печалью:

– Хотел бы я, чтобы мне так же легко было найти…

Он не договорил и, попрощавшись, торопливо отправился в донжон. Охотник проводил его взглядом и, с трудом преодолев искушение сразу же вновь вскочить в седло, отправился в сторону конюшен – его другу необходим был отдых.

К вечеру мороз заметно окреп, а ночью начался снег. Он шел, делаясь с каждым часом все гуще и гуще, и скоро укрыл белым покрывалом поля и леса. Тьелкормо стоял в своих покоях у окна и вглядывался в темноту. Мысли его крутились вокруг Тинтинэ: «Как она отреагирует на мой приезд? Вспоминает ли нашу встречу?» Келегорм качал головой и принимался мерить шагами пространство комнаты, с нетерпением поглядывая на небо. Сон не шел.

За два часа до рассвета он оделся и, наскоро перекусив и предупредив о цели своего отъезда верных, отправился на конюшню. Поседлав отдохнувшего жеребца и позвав Хуана, Тьелкормо выехал за ворота крепости и отправился туда, куда неудержимо звали фэа и мысли.

Светало. На чистом розоватом небе постепенно разгоралась заря, искрами отражаясь в белых снежных шапках. Конь легко бежал знакомой дорогой. Турко торопился, чутко вслушиваясь в малейшие шорохи.

Вдалеке вспорхнула птица, и он вздрогнул, поняв, что кто-то ее, очевидно, спугнул.

– Пойдем, проверим? – шепнул он коню, и друг охотно повернул в нужную сторону.

Скоро дорога стала узкой, и Охотник спешился. Конь пошел позади вместе с Хуаном, а их хозяин теперь почти бежал, поняв, что, в самом деле, слышит легкие шаги и поскрипывание снега. Судя по всему, шел либо зверь, либо… дева!

Обогнув очередную пышно разросшуюся елочку, он увидел ту самую нолдиэ, которую искал, и радостно воскликнул:

– Alasse, красавица! Счастливая встреча.

– Ясного дня! – на лице Тинтинэ расцвела широкая улыбка, глаза ее заблестели.

Он остановился, жадно впитывая исходящий от эллет свет, а после признался:

– Я искал тебя.

– Правда? – чуть удивилась и одновременно обрадовалась она.

– Да. Подумал – может, тебе еще какая-нибудь помощь нужна?

Тьелкормо затаил дыхание, ожидая ответа, от которого, возможно, зависела вся его дальнейшая судьба. Тинтинэ закусила губу и, наклонив голову на бок, несколько мгновений смотрела на него изучающее. Наконец, ответила:

– Возможно. Только ты бы все же сказал, как тебя зовут… А то как-то неудобно общаться без имени.

Турко помолчал секунду, а после ответил твердо:

– Туркафинвэ Тьелкормо Фэанарион. Но можешь называть меня просто Турко.

Дева вздрогнула от неожиданности, но почти сразу расслабилась и ответила решительно:

– Тогда вы и правда сможете мне помочь. Научите, пожалуйста, охотиться.

Ее новый тон его слегка покоробил, словно разом вдруг исчез из мира весь свет. Он тряхнул головой и ответил, старательно подчеркивая прежнюю непринужденную манеру общения:

– Хорошо, непременно. Только давай все же лучше на «ты»? Мне так больше понравилось.

В отдалении хрустнула под копытом оленя ветка. Лучи Анара проглянули сквозь кроны и запутались в волосах Тинтинэ. Она подула на озябшие руки, и Охотник, плохо понимая, что делает, повинуясь порыву фэа, в несколько шагов преодолел разделявшее их пространство и, взяв ее ладони в свои, принялся согревать своим дыханием.

Нолдиэ улыбнулась, и голос ее вновь зазвучал приветливо и звонко:

– Договорились. А я Тинтинэ.

Фэанарион признался:

– Знаю – я спрашивал про тебя.

И он, вытащив из седельной сумки собственные рукавицы, протянул их деве:

– Вот, возьми. Хотя они и большие для тебя, но все же лучше, чем ничего.

Она кивнула и приняла подарок:

– Благодарю. Раз такое дело, может, зайдем ко мне домой? Я оденусь теплее для урока.

И оба пошли бок о бок в направлении селения.

– Любимый, я… я хочу жить! – надрывно раздалось рядом, и Финвэ вздрогнул, оборачиваясь.

– Намо предложил тебе возродиться? – спросил он у Индис.

– Увы, – с грустью ответила ваниэ. – Но я… Мне надоели эти серые унылые стены! Я хочу вновь гулять по улицам Валмара и Тириона!

Финвэ вздохнул и покачал головой:

– Боюсь, ты не скоро покинешь владения Намо. Но если хочешь, поговори с ним. Я не стану препятствовать твоему возрождению.

– Благодарю тебя, муж мой, – фэа эльфийки засверкала, и та радостно упорхнула из покоев Нолдорана.

Финвэ же вновь погрузился в раздумья, пытаясь понять, чем помочь среднему сыну. В том, что Фэанаро не ошибся, и на границе мира и изнанки действительно была душа Ноло, король не сомневался. Однако и звать ее опасался, помня про рассуждения старшего о том, что такими действиями лишь окончательно убьет его.

Нолдоран настолько погрузился в размышления, что не заметил, как еще одна фэа оказалась рядом с ним.

– Я чувствую, о ком ты думаешь, – произнес Макалаурэ. – Мы с отцом были рядом и видели то, что сотворил с ним Моргот. Увы, но нам не помочь Ноло.

– Кано, ты помнишь, где это место? – Финвэ дернулся, и по его душе прошла рябь.

– Конечно.

– Отведи меня к нему!

– Ты помнишь, что говорил отец? – строго спросил Канафинвэ.

Король кивнул:

– Не переживай. Я лишь хочу побыть с ним рядом. Мы вместе, и нам нелегко. А он…

Финвэ не договорил то, что было понятно без слов и осанвэ. Макалаурэ кивнул и начал петь, выковывая из златых нитей врата. Две души шагнули в распахнувшиеся створки, и изнанка с готовностью приняла их.

– Не удаляйся от меня, – строго произнес Кано и сам удивился своему тону. Финвэ лишь кивнул и продолжил тянуться к сыну. Темнота и пустота была ему ответом.

– Он где-то здесь, я точно помню! – воскликнул Макалаурэ и вновь запел.

Легкая, едва ощутимая вибрация прошла по ткани мироздания.

– Он отвечает! – радостно произнес Финвэ и устремился вперед.

Однако фэа Ноло так и не встретилась ему, а вибрация постепенно затихла. Нолдоран вернулся к внуку и вопросительно посмотрел на него.

– Ты не сможешь увидеть его душу. Попробуй спеть. Только не зови.

На этот раз ответ пришел быстрее. Ткань изнанки бурлила, грозя лопнуть, но все же оставалась целой.

– Теперь вместе, – предложил Кано и подхватил мотив, начатый дедом. Две души делились силами, даря свою любовь и заботу озябшей от одиночества фэа Финголфина.

Сухие травы похрустывали под копытами коней, холодный ветер забирался за воротник и обжигал кожу.

– Долго еще нам добираться? – поинтересовалась Риан у ехавшего рядом нолдо.

– Полдня пути, – ответил тот.

– Благодарю, – аданет кивнула и снова принялась всматриваться в изломанную линию горизонта.

Впереди вставали острые пики гор. Анар светил ярко и щедро, словно хотел поддержать упавшую духом женщину. Фэа летела вперед, но мысль о том, что долгожданное свидание будет кратким, а после вновь придется возвращаться назад, к обыденной, повседневной жизни, убивала в сердце Риан малейшие признаки радости.

Она то и дело порывалась поторопить коня, однако не решалась обогнать сопровождавших ее нолдор. Стражи чутко оглядывались по сторонам, не теряя бдительности, и просить их прибавить шаг ей казалось опрометчивым. Однако время шло, и горы неумолимо приближались.

– Расскажите, пожалуйста, еще раз, как все произошло? – спросила она у одного из воинов.

Тот смерил ее пристальным, изучающим взглядом, и брови его сошлись у переносицы, сделав и без того неулыбчивое лицо хмурым.

– Вы спрашивали уже трижды, – наконец заговорил он. – Но могу повторить. Я был далеко, однако слышал звуки боя…

Картина, наполненная яростью и болью, словно живая, вставала у нее перед глазами. Звон оружия, крики нолдор и атани, вопли ирчей. Балрог, ужасающий демон, воплощение темного огня.

– Ваш муж погиб, как герой, – закончил нолдо. – А вот уже и его могила.

Ее провожатый жестом указал на поросший травой холм, и Риан пустила коня в галоп. Достигнув цели, остановилась и спрыгнула на землю.

– Хуор, – прошептала она и без сил опустилась, словно сломанная кукла. – Хуор… Наконец-то… Зачем ты меня покинул?

Из груди ее вырвались рыдания. Она обняла руками могилу мужа и замерла. Сил не хватало даже на то, чтобы дышать. В памяти вставали такие неумолимо краткие счастливые дни.

– Туор родился, – прошептала она. – Он сейчас у эльфов.

Измученной женщине казалось, что она стоит посреди поросшего вереском, укрытого туманами поля и видит далеко впереди фигуру того, о ком думала все минувшие одинокие месяцы. Он звал ее, вытянув руку вперед, и медленно отступал, пятясь шаг за шагом.

«Нет, постой! – хотелось крикнуть Риан. – Не уходи!»

Хуор качал головой, и его жена уже твердо знала, что больше никогда не увидит любимого… Если только не решится. И тогда она сделала шаг вперед. Ноги словно ступали по облакам.

«Скорей же, – услышала она зов супруга. – Смелее!»

И тогда Риан побежала. Она торопилась, спотыкаясь о подол длинного платья, о кочки, путалась в травах. Хуор все удалялся, но все же она догнала его, и руки их соприкоснулись. Аданет вскрикнула, словно дотронулась до обжигающе холодного льда, и муж с улыбкой сжал ее пальцы.

– Слушай, не нравится мне все это, – чуть слышно проговорил один из нолдор своему товарищу. – Давай поглядим, как она.

Риан лежала неподвижно на холме, раскинув руки, и уже долгое время не шевелилась. Анар плыл по небу, и лучи его из жизнеутверждающе золотых сделались тусклыми. Воины подъехали ближе к могиле адана и, спешившись, склонились над его женой.

– Она метрва! – вдруг потрясенно воскликнул старший.

Он рывком перевернул тело женщины, и тогда все увидели ее безжизненно закрытые глаза. Риан не дышала.

– Ее фэа уже далеко, – промолвил второй и с печалью покачал головой.

Прощальная песнь, наполненная грустью и болью, сама собой сорвалась с его уст и полетела к небесам белокрылой птицей.

– Нужно похоронить ее, – добавил тихо третий. – Тут, рядом с мужем. В одной могиле.

Командир отряда кивнул, и эльфы, выполнив последний печальный долг, повернули коней в обратный путь. Теперь им предстояло вернуться к арану и рассказать все то, чему они невольно стали свидетелями.

– Вот помог так помог, – тихо произнес Эол, наклоняясь к мечам. Те лежали вперемешку – новые, починенные и только принесенные вернувшимися из похода нолдор. Многие из последних требовали если не перековки, то основательного ремонта.

– И зачем я только согласился?! – сокрушался синда. – Теперь придется выполнять двойную, если не тройную работу. Да и неизвестно, кому этот недотепа отдал не те клинки.

Эол достаточно быстро отобрал изготовленные им мечи и принялся сортировать оставшиеся. Процесс затянулся, так как мастер внимательно осматривал каждый, не желая пропустить ни одну недоделку.

Уставший и рассерженный, синда управился с работой лишь к вечеру. Он собирался покинуть кузницу и провести несколько часов в обществе прекрасной дочери Ородрета. Работой Эол планировал заняться завтра, только найдет с утра этого помощника Гвиндора и выскажет ему все, что думает.

Однако ждать встречи с ним долго не пришлось. Лорд в сопровождении этого недотепы вошел в мастерскую, оба хмурые и мрачные.

– Эол, покажи мне мечи, что ты отковал в этих стенах! – приказал Ородрет.

Синда удивился тону, но приказ исполнил.

Арафинвион внимательно осмотрел клинки и кивнул.

– А эти? – лорд указал на сложенное для починки оружие нолдор.

– Ими я займусь завтра. К сожалению, благодаря помощи вашего спутника, я не мог приступить к ремонту этих клинков сегодня.

– Не уверен, что понял тебя. Расскажи подробнее, – распорядился Ородрет, краем глаза уловив, как Гвиндор делает шаг к двери.

Рассказ мастера был коротким, но емким.

– Так что мне еще придется обойти дома многих нолдор, которым он вернул не то оружие, – закончил он рассказ.

– Как же так вышло, что мои воины не проверили свои мечи сразу? – удивился Артаресто.

– Это вы у него спросите, – Эол кивнул на Гвиндора.

Суровый взгляд лорда заставил эльда поежиться, но не отступить:

– Я отнес лишь то, что мне отдали, лорд – завернутые в тряпицу клинки. Многие ваши верные отсутствовали, и я оставлял оружие у их дверей. Лишь позже, по возвращении домой, они обнаружили, что работа выполнена… некачественно.

– Что?! – изумился Эол. – Ты сам вызвался помочь, сказал, что знаешь, кому какие мечи отнести и… Он лжет, лорд Ородрет!

– Зачем ему это нужно? – спросил Артаресто Эола, впрочем, догадываясь о причине их конфликта.

– Я не знаю, лорд. Однако вы видели мою работу и слышали мой рассказ, – ответил синда.

– Как и его, – произнес Ородрет и кивнул на Гвиндора.

Мысли Арафинвиона неслись быстрее ветра. Ситуация требовала немедленного решения. «Даже если Эол невиновен, Гвиндор не успокоится, пока не избавится от конкурента. И если же он продолжит в том же духе, то скоро ждать беды. Выслать придется обоих. И немедленно. Только как сказать об этом Финдуилас? Впрочем, найдется еще достойный эльда. И любовь придет. К нам же с Глоссерин пришла. Решено!» – Ородрет поднял взгляд на Эола и заговорил.

– Твое слово – против его слова. Для меня вы равно виноваты, – Артаресто развернулся к Гвиндору.

– Но… – начал было тот, однако замолчал, перехватив взгляд лорда.

– Эол, ты покинешь крепость. Время, чтобы собрать вещи, у тебя будет. Провизию и все необходимое мы тебе дадим. Гвиндор, ты завтра на рассвете отправляешься в южный гарнизон. Там как раз строится небольшой форт. Сможешь проявить свой талант, коего здесь ты не показал.

– Мне ничего не надо, лорд Ородрет. И я покину крепость еще до рассвета.

Арафинвион кивнул и направился к двери, от которой быстро метнулась за угол тень. Финдуилас, не дождавшись любимого, направилась в мастерскую, на пороге которой и услышала приговор отца. Не желая быть замеченной, она быстро, но тайно направилась в свои покои – времени собраться у нее было крайне мало.

– Границы наконец усилены, государь, – советник Голлорион чуть заметно наклонил голову, приветствуя вошедшего Трандуила, и протянул ему письмо от Маблунга, прибывшее утром с гонцом. – Число воинов на заставах удалось увеличить почти втрое.

– Благодарю, – Ороферион взял послание и широко улыбнулся. – Отличные вести.

Развернув свиток, он торопливо пробежал глазами по строчкам.

– Что ж, – прокомментировал он вслух, – нам пока везет – ирчи не заходят. Значит, Враг в бою и впрямь понес большие потери. Но, Голлорион, сделано пока очень мало.

– Что вы имеете в виду, владыка? – поинтересовался тот.

Трандуил пояснил:

– Теперь, когда магия Мелиан пала, надеяться нам больше не на кого. Границы Дориата открыты для любого: друга и врага, а последний когда-нибудь точно захочет заглянуть к нам на огонек. Я знаю, что воины не дремлют, однако их сил может не хватить.

– Понимаю, о чем вы, – кивнул советник. – В прежние времена у нас не было необходимости содержать большую армию.

– Именно так. И теперь, пока дороги из-за непогоды сделались временно непроходимыми, самое время заняться формированием и подготовкой отрядов. Да и новые заставы необходимо заложить.

– Согласен с вами, – откликнулся Голлорион. – Я сегодня же передам ваше распоряжение Маблунгу с Белегом и мастерам Дориата.

– Благодарю. Чуть позже я сам заеду к ним и посмотрю, не нужно ли чем-то помочь. Пока же меня ждут иные дела.

– Если что-то понадобится, где вас искать? – уточнил советник.

– В лесу.

Трандуил попрощался и торопливо вышел. Величественный, пышный Менегрот, оставленный прежними хозяевами, напоминал ему одинокий дом, с недоумением глядящий в мир распахнутыми глазницами-окнами, присматривающийся к новым хозяевам и ожидающий решения своей судьбы. И хотя они с Ороферионом были давно знакомы, обоим требовалось время, которого пока, увы, не было – слишком много накопилось хлопот.

«Но ничего, – эльф подошел к резному каменно столбу, изображавшему вяз, и провел рукой по гладкой поверхности камня, отозвавшейся ласковым теплом. – Мы обязательно подружимся, только немного позже. Ты отдохни пока, и ничего не бойся – Тьма больше не побеспокоит тебя».

Транудил качнул головой и ему показалось, что в ответ по руке пробежала волна доверчивой нежности, словно маленький котенок ластился к ноге эрухино. Синда еще раз бережно и осторожно погладил камень и уверенно направился к выходу из дворца.

«Слишком много тьмы, – подумал он, выходя под низкое серое небо, тяжелой шапкой укрывшее кроны облетевших деревьев. – Как быстро наступила зима».

Он сделал шаг вперед, за ним другой, и ступил под знакомые с детства пышные кроны. Подобно Менегроту, они казались потерянными и словно уснувшими. Тьма еще не до конца покинула Дориат. Она впиталась в стволы и корни растений, повисла на ветвях склизкой серой мутью. И этого врага еще только предстояло изгнать из владений.

«И кто еще это должен сделать, если не король?» – подумал Трандуил.

Остановившись у высокого векового дуба, он дотронулся пальцами до шершавой коры и ощутил мертвенный холод. Однако дерево было пока еще живо. Оно словно отчаялось, забыло, каким бывает свет, и уснуло.

«Нужно его разбудить», – подумал эльф и прислушался к собственной фэа. Та отозвалась теплом и надеждой.

Молодой король закрыл глаза и мысленно потянулся к тому, что составляло душу растения, его сердце и саму жизнь. Нащупав тонкую ниточку, едва пульсирующую, он распахнул пошире собственное сердце и постарался напомнить, как выглядит свет и радость. Дерево отозвалось, потянувшись навстречу, и тогда Трандуил запел.

Это не была магия, к какой они все привыкли за годы правления Мелиан, нет, а живое воплощение света, рассказ о мире и радости. Король шел по спящему, окутанному ошметками тьмы лесу, и тот словно оживал под его рукой, тянулся навстречу и, воспрянув, пытался сбросить тяготившие лес оковы.

Он раз, другой пропел песню и, переведя дух, повторил ее вновь. Трандуил чувствовал, как соки жизни все быстрее и быстрее бегут по древесным жилам, как отзываются уснувшие на зиму травы. Надежда, что с приходом весны его лес расцветет в полную силу и будет, как прежде, славить жизнь, вселяла в сердце Орофериона радость. Он подобрал несколько лежавших на земле надломленных веточек и наскоро сплел из них подобие венца. Те бережно обняли чело молодого короля и, налившись силой, из сухих и безжизненных стали зелеными и едва заметно цветущими.

Трандуил улыбнулся широко, от всей души, и огляделся по сторонам. Ближайшие пару квадратных лиг леса очистились, позабыв о тьме, но это было только начало.

«Велик Дориат, – подумал король, – и сколько трудов еще предстоит, прежде чем он действительно вернется к жизни!»

«Опять он с этой песней все сидит! Нет бы делом занялся уже!» – Куруфин отбросил инструмент, не желая более работать в кузнице. «Сколь ж можно заниматься ерундой?!» – ярость вскипала в крови, побуждая нолдо ворваться к сыну и изорвать в клочья никчемные бумажки. Однако фэа сопротивлялась, не позволяя ему сделать непоправимое.

Сорвавшись на случайно встреченных верных, Искусник резко остановился и замер.

«Да что такое происходит сегодня со мной?» – удивился он.

«Сегодня ли?» – отозвалась его фэа.

«Сын занят важной работой, а я…»

«А ты вернись в кузницу, взгляни на свое дело и подумай», – настойчиво советовала душа.

Решив, что в мастерской он и впрямь сможет успокоиться, полностью отдавшись любимому делу, Куруфин поспешил к недавно погашенному горну и недокованному мечу.

Искусник разжег огонь, подготовил инструменты и потянулся за клинком, который предстояло доработать. Какого же было его изумление, когда на наковальню перед ним лег почти готовый орочий ятаган.

Куруфин отпрянул, не желая видеть то, что в гневе создали его руки.

«Не бывать этому! Слышишь, Моргот! Я не буду твоим слугой!» – почти что прокричал он, отправляя клинок на переплавку.

Долго Искусник не покидал стен кузницы, не откликался он ни на зов жены, ни сына, сплетая стальные прутья, скручивая их, закаляя, придавая им форму совсем другого клинка, вплетая в металл слова, что должны нести смерть. Врагу и слугам его. Темному пламени и волкам севера. Тварям чешуйчатым и… держащему меч сей!

Куруфин устало смахнул со лба пот и взглянул на абсолютно черный клинок, что лежал перед ним.

«Что ж, если я прав, то именно он лишит Моргота фаны», – подумал он.

«И того, кто нанесет удар», – отозвалась его же фэа.

«Согласен. Пусть будет так! А пока… пока что меч будет ждать своего часа».

Искусник взял в руку клинок и сделал несколько взмахов. Казалось, оружие стало частью и его тела, и души.

«Теперь можно вернуться к семье», – с теплотой подумал Куруфин, подавляя протест опять начавшего зарождаться в крови гнева.

====== Глава 91 ======

В воздухе кружились, словно танцевали, крупные хлопья снега. Они оседали на волосах эльдар, на плащах стражей и на подоконнике библиотеки, где работал Тьелпэринквар.

Оторвав взгляд от исчерченного рунами пергамента, он поглядел за окно и мягко, тепло улыбнулся. Затем он заметил лежавшую рядом карту Белерианда с нанесенными свежими линиями гор, и лицо его помрачнело, а в глазах отразилась тоска, смешанная пополам с болью. Из груди эльфа вырвался тяжелый вздох, и он, покачав головой, продолжил работу над Песней.

Мягкий чуть голубоватый свет кристаллов разгонял тени, даря умиротворение и уют. А во дворе, в уснувших до весны полях валил снег, все чаще и гуще. И даже орлы, летавшие в вышине, старались не покидать своих гнезд надолго.

Один из них, круживший над вершиной донжона, стал подниматься все ближе и ближе к облакам и полетел на юг, оставляя за собой густые леса, чтобы потом повернуть на запад. Наконец, завидев крепость на острове, расположившемся посреди реки, орел сел на ветку самого высокого дерева и стал оглядываться по сторонам. В одном из окон он увидел фигуру…

Сумка, чье основное содержимое представляли собой инструменты, была быстро собрана. Эол вздохнул и тяжело опустился в кресло, стоявшее в комнате, что служила ему домом в Минас Тирит.

«Я не могу уйти и не проститься с ней. Нет. Я не могу. Но должен. Расстаться. Или же…» – мысли кузнеца метались, стараясь найти единственно верное решение, которое все не приходило.

Наконец, осознав, что не может больше ждать, Эол потянулся осанвэ к любимой и… наткнулся на защиту аванира.

«Даже так? Не хочет и проститься… Что ж, тогда мне пора в путь», – синда рывком поднялся с кресла, сделал пару шагов к двери, вернулся к столу и быстро набросал несколько строк:

«Прощай, любовь моя. Я ухожу. Не верь оклеветавшему меня». Подпись он не оставил, понимая, что если Финдуилас и решит посетить эту комнату, желая узнать правду, то поймет, кому адресована записка и чья рука вывела эти строки.

Синда закинул сумку на плечи и поспешил к конюшням, жалея, что невольно разбудит и остальных коней.

К его удивлению, животные не спали, словно кто-то незадолго до него уже побывал здесь.

«Может, разведка вернулась или же отправилась на задание», – пожал плечами Эол.

Стражи без вопросов и эмоций пропустили мастера, велев немного подождать на берегу – понтон для переправы был занят.

– Я не тороплюсь, – спокойно произнес кузнец.

– А зря, – еле слышно сказал один из нолдор.

Эол вопросительно посмотрел на воина, но тот сделал вид, что не было ни слов, ни взгляда. Лишь когда копыта коня ступили на доски причалившего понтона, тот же страж едва заметно коснулся руки мастера:

– Третий поворот вниз по течению.

Эол непроизвольно кивнул, пытаясь понять, предостерегают его или же…

«Впрочем, все равно собирался идти в ту сторону. В любом случае, скоро узнаю», – решил он и вскочил в седло, на прощание все же махнув рукой стражам.

Тропа петляла, на темном небе постепенно гасли звезды, уступая место предрассветному сумраку. Эол вглядывался в лес, пытаясь разглядеть тот самый третий поворот. Вдруг его конь, напряженно поставив уши, поднял шею выше и заржал. Ему ответили, а вскоре и синда смог различить одинокого всадника, ожидавшего его под раскидистым деревом.

– А ты не торопился на встречу, мельдо, – тихо произнесла Финдуилас и, подъехав ближе, взяла Эола за руку.

На какое-то время потрясенный мастер замолчал, однако не переставая гладил тонкие пальцы любимой.

– Финди, ты уверена?

– Что люблю тебя? – чуть дрогнувшим голосом призналась дева.

– О Эру! Родная моя, я ждал этих слов, но сейчас… что я могу предложить тебе? Кроме своего сердца, – воскликнул Эол.

– А мне большего и не надо, – просто ответила дочь Ородрета.

Синда спрыгнул на землю, помог спуститься возлюбленной и крепко прижал ее к себе. Первые лучи Анара золотили еще не скованные льдом воды Сириона и волосы девы, прильнувшей губами к устам мастера, а птицы, несмотря на раннюю зиму, славили своими голосами их любовь.

Дни сменялись ночами. Анар и Итиль не единожды по очереди всходили на небосвод, пока однажды круживший в небе орел, быть может, тот же самый, не увидел, сев на ветку сосны, веселые гулянья в одном из селений нолдор Химлада. В том самом, где жила Тинтинэ.

В тот день ярко светил Анар, и счастливый смех разносился по окрестным лесам на много лиг.

– Лорд Тьелкормо! – позвал кто-то из молодых эльфов и приглашающе помахал рукой. – Присоединяйтесь!

За границей селения, недалеко от леса, располагался холм, с которого далеко просматривались окрестности. На нем часто несли дежурство дозорные, однако теперь, когда снег укрыл все вокруг пышным белым покрывалом, юные эльдар решили использовать его для катания. Кто-то принес сани, и вот уже нисси и нэри по очереди съезжали с горы, оглашая пространство вокруг громким радостным смехом.

Орел покосился на шумную компанию, склонил голову на бок и проклекотал что-то явно одобрительное.

Совсем молодой нолдо, на вид лет двадцати пяти, спустился с горы и протянул веревку от деревянных саней лорду. Тот усмехнулся чуть заметно и, обернувшись, поискал взглядом Тинтинэ. Дева стояла неподалеку и, разговаривая с подругой, пыталась вытрясти снег из капюшона теплого, подбитого мехом плаща. Перехватив взгляд Фэанариона, она широко и радостно улыбнулась в ответ, и свет в ее глазах заставил его сердце забиться чаще.

– Покатаешься со мной? – спросил он ее прямо.

– С удовольствием! – охотно откликнулась та.

Турко кивнул и принял веревку саней. Поднявшись на самый верх холма, он подождал, пока Тинтинэ взбежит, легкая и быстрая, словно лесная лань, и, расположившись, выразительно похлопал на сиденье перед собой. Дева проворно села и, взявшись за его колени руками, устроилась поудобнее. Сердце Тьелкормо снова заколотилось, и он на мгновение задержал дыхание, пытаясь справиться с волнением. Бережно обхватив стан Тинтинэ, он прижал ее крепко к груди и, чуть склонившись, вдохнул полной грудью аромат ее волос. Внизу подали сигнал, и Фэанарион оттолкнулся. Сани полетели вниз, к подножию горы, Тинтинэ радостно засмеялась, а лорд вдруг понял, что никогда еще, пожалуй, с тех самых пор, как они все покинули Аман, он не был так счастлив.

У подножия сани закружило, и нолдор упали в снег. Турко непроизвольно выставил руки, чтобы подхватить подругу и не дать ей свалиться в самый сугроб, и крепко прижал деву к себе.

– Благодарю, – откликнулась она и снова широко улыбнулась, так что в груди у него защемило.

Ее косы легко мазнули по лицу, и Тьелкормо поспешил встать, всерьез опасаясь, что может не сдержаться и поцеловать нолдиэ прямо при всех – столь сильным оказалось желание. Он протянул руку, помогая ей встать, и Тинтинэ уже привычно вложила тонкие пальцы. Келегорм сжал их, задержав чуть дольше необходимого, просто наслаждаясь этим приятным ощущением, а после помог ей отряхнуть одежду.

Снежная гора и блеск в глазах юной девы неудержимо манили повторить только что пережитый опыт, и Турко спросил серьезно:

– Может быть, еще покатаемся?

Тинтинэ долю мгновения смотрела на него, а затем кивнула:

– Давай!

Тьелкормо снова взял Тинтинэ за руку.

Сидевший на ветке орел с громким криком сорвался и полетел ввысь, почти что к самым облакам. Туда, откуда Белеринад просматривался лучше всего и напоминал одну из тех карт, что составляли нолдор. Немного покружив, он отправился на запад и летел много дней, пока наконец не различил две одиноких фигурки посреди заснеженных полей…

– Ты уверена, что не ошиблась с направлением? – спросил Эол, вглядываясь в гущу леса, среди деревьев которой все чаще попадались крупные обломки скал.

Финдуилас кивнула и, обогнув очередной кусок породы, указала на тропу:

– Проверим ее?

– Вроде ж звериная, – произнес синда, но тут же усомнившись, добавил: – Или нет.

Влюбленные прошли еще несколько десятков шагов прежде, чем их окликнул голос:

– Кто вы и куда держите путь?

– Наконец-то! – воскликнула дева. Эол ее радости пока не разделял. – Я Финдуилас, племянница государя Финрода. Со мной мастер Эол, мой… жених.

– Как вы нашли эту тропу? – строго спросил страж.

– Случайно, – честно ответил синда. – Финди знала лишь примерное направление, в котором находятся владения ее дяди.

– Мы уже несколько дней ходим по лесу, надеясь встретить кого-либо из Нарготронда, – звонко добавила дева.

– Тише, не стоит шуметь, – нолдо спрыгнул с дерева и, сделав знак товарищам, показал гостям другую тропу: – Прошу, мы проводим вас до тайных врат города. Что будет дальше – решать не нам, – строго произнес он, быстро бросив взгляд на скрытый большой елью секретный вход в Нарготронд.

«Неужели и правда случайно вышли?» – подумал страж.

Небольшой отряд долго шел по лесу, то поднимаясь на холмы, то спускаясь в овраги. Финдуилас уже устала считать повороты и подъемы, а Эолу этим заниматься не давали спутники, постоянно спрашивая его то о жизни в Минас Тирит, то о его родном Нан Элмоте. Наконец, почти в полной темноте эльфы вышли на небольшую поляну, где их уже ожидали.

– Приветствую тебя, дочь брата, – начал Финрод, которому воины заблаговременно доложили о прибытии странных гостей. – Я также рад видеть тебя, Эол. Будьте моими гостями!

– Дядюшка, благодарю тебя! – воскликнула Финдуилас и подбежала к Финроду.

Камень, который король держал в руках, засветился еще ярче, вспыхнув разноцветными бликами.

– Какая красота! – ахнула дева.

– Нравится? – спросил Финдарато и протянул ей кристалл, позволяя рассмотреть его ближе.