Текст книги "Вопреки року (СИ)"

Автор книги: Master-of-the-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 103 страниц)

Ладья Ариэн стремилась к горизонту, когда Аэгнор впервые увидел черные ворота Ангамандо. Огромные тяжелые створки были плотно закрыты, не оставив ни единой лазейки. Неприступные отвесные скалы также разбивали надежду проникнуть внутрь.

«Что ж, придется подойти открыто и вызвать Моринготто на бой», – решил Айканаро, понимая, что скорее всего Враг не пожелает встать с трона, а лишь прикажет своим слугам разделаться с наглым нолдо.

«Вдруг все же меня решат схватить и привести к нему. Впрочем, – он вспомнил кузена, – надо еще раз все обдумать. Я уйду в Чертоги Намо, но лишь свершив свою месть!»

Взгляд Айканаро переместился южнее, и эльф вздрогнул от неожиданности. Там, на равнине перед северной твердыней, бились двое – эльф и падший вала. Аэгнор устремился туда, всей душой желая помочь неизвестному родичу.

Расстояние было велико. К тому же ему приходилось огибать каменные глыбы, что в изрядном количестве лежали на поле. К тому времени, когда Айканаро приблизился к месту сражения, Моргот уже направлялся к распахнутым для него вратам. Нолдо, на чьих доспехах он разглядел знаки Второго Дома, лежал на земле.

Противоречивые чувства раздирали душу Аэгнора: ринуться за Врагом или же помочь родичу, который мог быть еще жив. Во всяком случае варги, вышедшие из ворот, никогда так не стремились к мертвым.

Колебания были недолгими, и Арафинвион, выхватив меч, устремился от входа в Ангамандо, преграждая путь волкам Моргота.

– Что говорят целители? – спросил Эктелион, не оборачиваясь, и плотнее запахнулся в плащ.

Ветер гнал по небу прозрачные перистые облака, забирался под одежду, выгоняя оттуда тепло. С полей, усеянных трупами ирчей, несло гарью и смрадом. Глорфиндель невольно поморщился и ответил, тяжело покачав головой:

– Плохо. Они не смогут собрать ноги Хурина заново, остаток жизни ему придется провести калекой.

– Какая страшная участь.

– Быть может, мастера смогут придумать что-то. Какие-то подпорки, чтобы он мог передвигаться…

Лорд Дома фонтанов склонил голову и долго стоял, с горечью рассматривая острые пики скал под стенами крепости.

– Мне жаль, что все так случилось, – наконец проговорил он. – Но мы должны исполнить долг до конца, ведь эти двое аданов нам помогли.

– Ты хочешь похоронить Хуора? – догадался Глорфиндель.

– Да. И не в общей могиле.

– Согласен. Тогда пойдем?

Эктелион кивнул, соглашаясь, и оба нолдо спустились с валганга. Дежурные стражи распахнули ворота, и лорды торопливо отправились туда, где еще совсем недавно кипел бой с балрогом. Ноги скользили, галька то и дело срывалась вниз, и тогда приходилось хвататься за камни и выступы скал, чтобы не упасть.

– Как мы с тобой тогда сражались, можешь мне сказать? – не выдержал Эктелион.

– Не знаю, – признался Глорфиндель. – Сам об этом сейчас думаю.

Наконец, показался обрыв, и нолдор замерли, глядя вниз. Спуститься можно было либо по веревке, либо сделав крюк длинной в пару лиг.

– Нам ведь еще предстоит его поднимать, – заметил Эктелион.

– Согласен. Тогда пошли.

Несшие дозор на стенах стражи наблюдали за ними, готовые прикрыть в случае необходимости, однако противников поблизости не наблюдалось. Вой ветра в расщелинах заставлял то и дело вздрагивать, оглядываясь и ища несуществующую опасность.

– Кто же теперь будет вождем людей? – подумал вслух Эктелион.

– Хороший вопрос, – откликнулся Глорфиндель. – Не знаю. Финдекано пишет, что Галдор и Хадор погибли. Хурин теперь без ног, и детей у него нет. Во всяком случае, пока.

– А жена Хуора? Она, кажется, беременна.

– Да, он говорил. Но даже если Риан родит сына, ему еще нужно вырасти. Быть может, Финьо…

– О чем ты? – не понял Эктелион.

– Люди присягали ему на верность. Будет правильным, если до поры до времени он будет их полновластным вождем.

Нолдор замолчали, обдумывая сказанное.

– Впрочем, решать все равно не нам, – закончил разговор Глорфиндель.

– Это точно.

Вскоре показалась небольшая плоская площадка, усеянная острыми обломками, и лорды поняли, что пришли на нужное им место.

В этот самый момент облака разошлись, и свет Анара осветил тело Хуора, по-прежнему нанизанное на пики скал. Рядом валялась исковерканная мертвая фана балрога. Эктелион торопливо снял плащ и расстелил его на камнях. Вдвоем с Глорфинделем они сняли адана и, завернув его, подняли и отправились в обратный путь, оказавшийся из-за ноши в несколько раз труднее.

Густые тени то и дело скрывали узкую тропку, и тогда приходилось идти практически наугад. Анар скользил по небу, и можно было подумать, что уже наступил глубокий вечер, хотя на самом деле едва минул полдень.

Верные, получив сигнал со стен, поспешили распахнуть ворота, и рог горько протрубил, извещая воинов о прибытии лордов и их печальной ноши. Эктелион и Глорфиндель вошли и, положив тело на истоптанную множеством ног траву, огляделись по сторонам. Навстречу им уже спешил Турукано.

Остановившись, он склонил в знак уважения голову и предложил:

– Похороним его сегодня вечером?

– Думаю, так будет лучше всего. Он и так долго ждал.

Нолофинвион сделал знак воинам, и они подхватили тело Хуора. Другие принялись готовить могилу. Позади крепостных стен, у подножия южных склонов Эред Ветрин. Там, где бескрайнее море трав встречалось с небом, и куда так и не ступила нога врага. Ладья Ариэн плыла по небу, как в прежние, мирные и спокойные времена, словно ничего не случилось. Словно и не шла война…

– Они и без того живут так обидно мало, – заметил с горечью Эктелион, глядя, как розовеет закат. – И когда уходят до срока, погибая в бою…

Стоявший рядом Глорфиндель кивнул:

– Это одно из тех искажений, которые невозможно перенести.

Люди, бывшие теперь на северных рубежах, собирались во дворе крепости и, понурив со скорбью головы, спускались вниз. Туда, где должна была пройти церемония и где уже лежало на носилках тело Хуора.

Двое крепких молодых аданов вынесли из Палат Исцеления Хурина и с ним на руках отправились туда, где должен был найти последнее успокоение его брат. Оба лорда шли вслед за остальными людьми и эльфами, и, когда уже остались позади склоны гор, прозвучал рог, протяжный и тонкий, словно пение первых весенних птиц. Прибыл принц Финдекано.

Тургон вышел навстречу брату и, когда тот спешился, крепко обнял. Поняв, должно быть, что происходит, старший Нолофинвион снял шлем и, приблизившись, опустил голову.

– Прощай, Хуор, сын Галдора, – проговорил он тихо. – И благодарим тебя за все.

На лицах собравшихся читалась печаль и тоска. Плечи Хурина вздрагивали, а лицо его искажала гримаса страдания.

Эктелион и Глофиндель приблизились и, не сговариваясь, запели песню, что шла теперь из самых глубин их фэар, Песню прощания.

Легкий ветер трепал плащи и волосы воинов. Металл доспехов блестел, отбрасывая яркие блики. Финдекано наклонился, закрывая лицо Хуора краем плаща, и тогда двое воинов, стоявших рядом и ждавших сигнала, подхватили носилки с телом и, опустив в могилу, принялись закапывать.

А песня на квенья все лилась и лилась, и в ее звуках слышалась, вопреки всему, не печаль, а надежда.

«Быть может, песни знают гораздо больше, чем любой из живущих?» – подумал Эктелион и поднял глаза к небу. Там, в вышине, парил сокол.

====== Глава 84 ======

«…В широко распахнутые окна щедро лились звуки музыки, доносился смех, и аромат цветущего сада пленял воображение. Был Праздник Середины лета, поэтому в той части дворца Финвэ, где располагались библиотеки, стояла задумчивая, не нарушаемая почти ничем тишина. «Почти» – потому что некто тут все-таки был. Маленькая темноволосая эльдиэ на вид всего лишь лет восемнадцати распахнула резную ореховую дверь и, пройдя внутрь одного из залов, огляделась.

Радостно струящиеся серебряные лучи Тельпериона давали достаточно света, однако та, что скорее всего принадлежала к народу нолдор, явно решила, что этого недостаточно. Она взяла со стола переносной светильник и, постав его на одну из полок, немного пыхтя, перетащила высокую деревянную стремянку туда, где лежало множество свитков, помеченных надписью «баллады». Проворно вскарабкавшись наверх, она устроилась по возможности более комфортно и принялась рассматривать свои находки. Некоторое время ей никто не мешал, однако спустя четверть часа или немного больше в двери показалась фигура темноволосого юноши чуть постарше, лет около тридцати. Лицо его выражало крайнее удивление. Немного постояв на пороге, он прошел внутрь, приблизился к стеллажу, у которого сидела эльдиэ и, убедившись, что на него не обращают внимания, окликнул ее:

– Привет. А ты что тут делаешь совсем одна?

Малышка вздрогнула от неожиданности, подняла взгляд и, смотав свиток, ответила, смешно сморщив нос и наклонив голову на бок:

– Ну почему же одна? Вот ты пришел.

Ответ, должно быть, понравился юному нолдо. Весело улыбнувшись, он оперся локтем о шкаф и пояснил:

– Я просто не ожидал здесь кого-то встретить во время праздника. Почему я тебя не знаю?

Малышка в ответ посмотрела испытующе и чуть удивленно:

– А ты что, знаешь в Амане всех-всех?

– Нет, – покачав головой, признался он. – Конечно, нет. Но почему ты здесь, в библиотеке? Почему не танцуешь?

Его собеседница убрала свиток обратно на полку и достала новый:

– Решила воспользоваться случаем и посмотреть, не найдется ли тут, в королевском дворце, незнакомых баллад.

– Ты много их знаешь, да?

– Верно. Родители часто поют во время наших путешествий. Мой отец пробудившийся.

– Тогда вряд ли ты отыщешь здесь что-нибудь неожиданное – он наверняка знает все, сочиненное с тех времен.

– А вдруг мне повезет? – решила не сдаваться эльфиечка.

В глазах юного нолдо блеснуло одобрение. С минуту он молчал, а после вновь спросил:

– И все-таки, ты кто же такая? Как тебя зовут?

– Тэльмиэль Лехтэ Ильмониэль, – представилась малышка. – Я родственница Игнвэ.

Собеседник окинул ее оценивающим взглядом:

– Что-то ты не очень похожа на ваниэ.

Малышка весело улыбнулась:

– Мой отец нолдо, но аммэ из народа ваниар. Это правда, а ее родная сестра – жена Ингвиона.

В глазах юного нолдо наконец зажглось понимание:

– Кажется, я слышал о твоей семье. Твой отец архитектор, верно?

– Да.

– Король Финвэ его очень уважает.

Щечки юной эльдиэ зарумянились от похвалы. Еще некоторое время она перебирала свитки, и наконец, сердито затолкнув последний из них на полку, прокомментировала:

– И это все тоже знаю. Но я, наверное, мешаю тут тебе?

– Нисколько, – заверил ее собеседник. – Признаться, я тоже скучал и раздумывал, чем бы заняться.

Он покусал губу и вновь окинул новую знакомую внимательным взглядом, словно раздумывал, можно ли иметь с ней дело:

– Как ты относишься к предложению сбежать вдвоем прямо сейчас на прогулку?

– Куда? – заинтересовалась Тэльмиэль.

– Например, в Альквалондэ. Покупаемся, ракушек пособираем.

– Я за! – согласилась с готовностью малышка, и на лице ее собеседника зажглось одобрение. – Только предупрежу родителей.

– Не стоит, – махнул он рукой. – Просто скажем верным, и они сообщат, если нас начнут искать.

В глазах малышки зажглось веселье:

– Тару понравится такая выходка!

– «Тар» это кто? – уточнил он.

– Тарменэль, мой старший брат. Он учит меня таким вещам, которые добропорядочные эльфийские девы обычно узнать не стремятся.

– Например? – заинтересованно поднял брови юный эльда.

– Как лазать по скалам, как управляться с кузнечным молотом, как прыгать через ров, держась за тонкую ветку дерева.

– Он, должно быть, пошел в отца?

– Да. Мы с Таром получились нолдор, а наша старшая сестра Миримэ ваниэ, – пояснила Тэльмиэль и тут же поспешила заверить: – Но мы ее все равно любим!

Ее собеседник, не сдержавшись, в голос расхохотался и протянул руку, намереваясь помочь малышке спуститься, но та, подобрав юбку, спрыгнула на пол, и он успел только крикнуть:

– Осторожней!

Она улыбнулась и поправила одежду:

– Я готова.

– Тогда поспешим!

И они, сообщив верным о своих намерениях, выбежали из дворца.

– Эй, а как тебя все-таки зовут? – вдруг спросила Тэльмиэль. – Ты бы хоть представился.

– Куруфинвэ Атаринкэ Фэанарион, – ответил он. – Ну что, давай руку?

Он посмотрел на малышку почти ласково и крепко сжал протянутую ему ладонь…»

Лехтэ вздохнула тихонько, возвращаясь в реальный мир, и, оглянувшись, увидела стоявшего поблизости мужа. Прислонившись плечом к стволу высокой сосны, он зачарованно смотрел на игру бликов Исиля в озере. Издалека доносилось ржание лошадей и тихие голоса дозорных.

– Сколько же мы потом с тех пор не виделись? – спросила она у него.

– Что? – он встрепенулся, а затем, должно быть поняв, о чем идет речь, ответил: – Тридцать два года. А почему ты вспомнила?

Лехтэ с улыбкой пожала плечами:

– Звезды сегодня точно такие же, как тогда.

Искусник улыбнулся ласково и, сев рядом, обнял Лехтэ, прижав к себе:

– Я вспоминал тебя все эти годы. Может, не слишком часто, но с теплотой. Когда мы встретились в следующий раз, тебе уже исполнилось пятьдесят. И я полюбил тебя…

– Был Праздник Имянаречения Амбаруссар, – поддержала она.

– И мы танцевали.

– Ты еще удивился, почему на мне нет никаких украшений.

– А ты продемонстрировала подаренное отцом кольцо и сказала, что остальными драгоценностями не успела обзавестись, потому что в путешествии они тебе не нужны.

Трещали кузнечики, и супруги, сидя на берегу лесного озера, еще долгое время предавались воспоминаниям.

– Мы заедем за Тьелпэ? – наконец спросила Лехтэ мужа.

– Нет, нам не по пути. Я ему пошлю письмо, пусть присоединяется, когда сможет.

– Новости о Ноло тоже сообщишь?

– При встрече. Такое свитку лучше не доверять. Пойдем отдыхать? Или посидим еще немного?

– Давай посидим, – предложила Лехтэ. – Успеем еще выспаться дома.

Курво вновь улыбнулся и, посмотрев на жену, взял ее лицо в ладони и поцеловал.

Лес был хмурым и мрачным. Часто растущие деревья и кусты преграждали дорогу, а высокие травы хватали за ноги, будто желали остановить. Свет Анара с трудом пробивался сквозь густую листву, а воздух, тяжелый и спертый, не желал проникать в легкие, словно превращаясь в густую вязкую субстанцию. Птицы молчали, лишь изредка доносилось хриплое карканье ворона, да монотонный стук дятла, облюбовавшего очередное мертвое дерево.

Лютиэн шла, не разбирая дороги, а фэа несчастной рыдала. Эльфийка не желала больше жить, осознав содеянное, однако ее вторая половина, доставшаяся от майэ, упорно цеплялась за фану, не давая прекраснейшей умереть. Изо дня в день ноги дочери Тингола и Мелиан проходили многие лиги, стирая обувь и кожу стоп. Некогда красивое лицо теперь было исцарапано ветвями деревьев, не желавших видеть убийцу рядом с собой. Нарядное платье скоро превратилось в лохмотья, и лишь длинные и густые волосы синдэ, словно плащ, сохраняли тепло и укутывали ее по ночам.

Мысли путались, порой Лютиэн казалось, что это вовсе не она бредет в ночи среди лесов, а проклятый ею Даэрон, посмевший некогда отказать. Былая заносчивость брала верх, и тогда очередная ветвь больно и хлестко ударяла ее по лицу. Слезы катились по щекам синдэ, и она просила Единого о милости. Был ли он глух к ее мольбам или же услышал, эльфийка не знала, продолжая скитаться.

Ручьи и родники давали ей воду, немногочисленные ягоды служили пищей, как впрочем и рыба, и птицы. Охотилась синдэ плохо, но голод одолевал ее с каждым днем все сильнее, и бывшей принцессе однажды пришлось впиться зубами в еще теплую тушку.

Алая кровь потекла по ее подбородку и закапала на грудь, но в своем безумии Лютиэн не заметила этого и не перестала пожирать добычу. Уставшая и перепачканная, она продолжила путь.

Сама того не ведая, бывшая принцесса шла вглубь леса, удаляясь от поселений эльфов и людей.

В сияющей золотом Анара дали послышалось долгое, протяжное пение боевого рога, и Армидель, рывком вскочив с кресла, подбежала к окну и распахнула створки. Там, на расстоянии меньше чем в половину лиги, виднелась быстро приближавшаяся группа всадников.

– Финдекано, мельдо! – она всплеснула руками и, тотчас выбежав из покоев, устремилась во двор.

Сердце гулко билось, то и дело норовя выскочить из груди. Одна-единственная мысль целиком заполняла сознание: «Живой!»

Послышалось ржание коней и звон оружия, залаяли собаки. Стражи торопливо открыли ворота, и лорд Ломинорэ в сопровождении отряда верных въехал и остановился посреди двора.

– Alasse, родная! – приветствовал он жену, и на хмуром, задумчивом лице его засияла улыбка. – Пусть звезды всегда освещают твой путь. Как же я рад тебя видеть!

Он спрыгнул с жеребца, поручив заботу о нем подоспевшим конюхам, и крепко обнял подбежавшую Армидель, прижав ее к сердцу. Зарывшись лицом в ее волосы, глубоко вздохнул и замер неподвижно, словно одна из мраморных статуй в парадном зале Барад Эйтель.

– Что-то произошло? – догадалась дочь Кирдана и с тревогой посмотрела в лицо любимого.

Тот вновь посерьезнел и отрывисто кивнул:

– Да. Но сперва сама расскажи, как твои дела.

Уже на ходу продолжая разговор, они направились в донжон. Финдекано по-прежнему прижимал ее к себе одной рукой, словно боялся отпустить, а на предложение привести себя в порядок и пообедать отрицательно покачал головой:

– Немного позже.

Он сел на диван в гостиной, сложив руки на коленях, и задумчиво уставился за окно. Там среди резной листвы играли лучи Анара, однако эллет сомневалась, что ее супруг что-то видит. Попросив верных принести медовухи, хлеба, яблок и сыра, она села рядом с мужем и взяла его за руку. Тот встрепенулся и, вновь слабо, словно через силу, улыбнувшись, спросил:

– Так как твои дела?

– Все хорошо, – ответила Армидель. – К нам сюда волнения не долетали. Хотя верные неизменно несли дозор, однако за все время на горизонте не показалось ни единой твари. Благодаря вам.

– Хорошо, – серьезно кивнул он.

– Еще письмо пришло.

– От кого? – удивился Нолофинвион.

– От леди Алкариэль, буквально позавчера. Она просит пару дюжин плащей, что делают носящих их почти невидимыми для посторонних глаз, и сообщает…

Тут дочь Кирдана Корабела, не сдержавшись, вздрогнула, и Финдекано понял, что произошло нечто серьезное.

– Что? – спросил он кратко, и в лице его на мгновение мелькнула застарелая боль.

– Твой кузен Макалаурэ погиб, – выдохнула она.

– Что?.. И он тоже?! Как же так?..

– Что значит «тоже»?! – воскликнула Армидель.

Беспомощно всплеснув руками, Финдекано вскочил и стремительно прошелся по залу:

– Отец не умер, но то, что с ним происходит, мало чем отличается от смерти. И…

Он вновь без сил опустился на диван, и жена крепко обняла супруга, положив его голову себе на грудь:

– Поделись со мной, мельдо, всем, с самого начала. Тебе станет легче.

С минуту Фингон молчал, а после начал рассказывать. За окном шелестела листва и пели взволнованно птицы, но он, казалось, не замечал этого.

– А после ускакал Аракано, – добавил он в конце. – И сердце мне подсказывает, что я уже вряд ли увижу брата живым.

– Ох, мельдо… – прошептала Армидель, и, погладив любимого по волосам, добавила: – Но, может быть, все еще обойдется.

– Посмотрим. Но на этом новости не заканчиваются. Турукано… Он настаивает, чтобы я принял корону нолдор.

– Как? – поразилась дочь Кирдана. – При живом отце?

– Именно. Он говорит, что спать так, как сейчас, атто может бесконечно долго. Приводит в пример Мириэль.

– Ох, мельдо…

– Признаюсь, мы с ним немного повздорили на эту тему. Я после того разговора прямо посреди ночи собрал верных и уехал к тебе. Но мне кажется, Турьо не отступит – он настроен весьма решительно.

– Где он теперь?

– Пока остался в Барад Эйтель, но вряд ли надолго задержится – он торопится домой, к дочери. И, может, я бы переубедил его, но очень много верных на его стороне.

– Они тоже хотят видеть тебя нолдораном?

– Да. Но я не знаю, что мне делать. А ты?

– Для начала, – Армидель вздохнула и серьезно посмотрела мужу в глаза, – необходимо сообщить Майтимо. Он должен знать такие новости.

– Ты права, – согласился Финдекано.

– А я пока позабочусь об ужине, – эллет чуть улыбнулась и, потянувшись, коснулась губами щеки супруга. – И ты отдохнешь. А после видно будет.

Нолофинвион кивнул и, обняв любимую, крепко поцеловал ее:

– Спасибо, сейчас и займусь.

Сев за стол, он придвинул к себе перо и бумагу, а тем временем Армидель неслышно выскользнула из комнаты и отправилась на кухню, по пути размышляя, чем она может помочь мужу.

«И еще нужно обязательно изготовить плащи для Алкариэль».

– Лорд Тьелпэринквар, вам письмо! – гонец протянул запечатанное послание, и Куруфинвион, сломав печать, торопливо пробежал глазами по строчкам короткой записки.

– Что там? – не выдержал стоявший поблизости Ангрод. – Хорошие вести?

– Более чем, – Тьелпэ поднял сияющий взгляд, и на лице его расцвела радостная улыбка. – Атака войск Моринготто на Хисиломэ отбита, а тот вместе с Майроном убрался назад в Ангамандо. Отец вместе с аммэ возвращается в Химлад.

– В самом деле, – не стал скрывать радости Арафинвион, – великолепные вести. Но это значит, что ты тоже уедешь?

– Да, – подтвердил Тьелпэринквар. – Пора. Отправлюсь, как только соберемся.

Ангрод вздохнул, и Келебримбор посмотрел на него вопросительно.

– Немного жаль, – пояснил тот. – Признаться, я уже успел к вам привыкнуть. Ты великолепный командир и надежный товарищ. Вашей помощи я никогда не забуду. А за балрогов отдельная благодарность.

Тьелпэ в ответ беспечно махнул рукой:

– В конце концов, мы делаем одно дело. И мы родичи.

Он посмотрел на небо и прищурил глаза, полной грудью вдыхая свежий запах подросших трав. Только теперь он понял, как соскучился по миру. Или это по-прежнему давали себя знать последствия битвы и все еще опустошенная фэа.

«Мастер Энвинион, пожалуй, подтвердил бы догадку, – подумал он. – Силы возвращаются медленно, хотя и верно».

Куруфинвион убрал письмо во внутренний карман куртки и отправился дать распоряжения верным. Те обрадовались, предвкушая свидание с женами и детьми. Лорд с чуть заметной улыбкой понаблюдал за ними, а после, увидев в стороне Айвендила в сопровождении своего товарища-адана, окликнул их:

– Ясного дня. Вам обоим тоже не мешало бы отдохнуть, прежде чем возвращаться к службе.

Хотя их лордом был Ангарато, однако в бою оба подчинялись именно Тьелпэ, поэтому он считал, что вправе отдать им сейчас еще один последний приказ.

– Согласен, государь, – Айвендил подошел и с непонятным выражением посмотрел на Куруфинвиона. То ли пытался вспомнить что-то, то ли понять. – Удар Саурона был силен.

Хундад положил руку на плечо эльфа и заверил:

– Я провожу его.

Тьелпэ кивнул в ответ и, попрощавшись, направился вглубь сада.

«Сколь многое произошло за эти недели», – подумал он и, посмотрев в небо, вытянул руки ладонями ввысь, словно хотел поймать ветер.

В памяти одно за другим проплывали события Дагор Морлах, которым он был свидетелем и участником. Прислушиваясь к себе, к шепоту фэа и биению сердца, он думал, что тоже изменился. Однако каким он стал теперь – это еще предстояло осознать. Вот только…

«Мелиссэ, – подумал он, и сердце подпрыгнуло, взволнованно заколотившись, – родная, как сообщить тебе?»

Сам Куруфинвион все еще не был способен послать осанвэ, даже на самое маленькое расстояние. Он шел, пытаясь подобрать хоть какой-нибудь вариант, как вдруг услышал над головой чириканье. Овсяночка сидела на ветке и счастливо пела, на своем птичьем языке рассказывая, что собирается домой, к оставленному гнезду.

– Благодарю тебя! – прощебетала она.

– Я рад, что теперь все хорошо, – ответил Тьелпэринквар.

– Могу я как-нибудь отблагодарить?

– Мне не нужно ничего, – улыбнулся нолдо. – А впрочем….

Мысль посетила его неожиданно, словно удар молнии в грозу, и птичка подалась навстречу в ожидании.

– Ты можешь передать от меня известие одной эллет? – спросил он прямо.

– Какое? – овсяночка покружилась над его головой и села на протянутую ладонь.

Тьелпэ принялся объяснять:

– Лететь придется, скорее всего, далеко. Найди, если сможешь, в сокрытых землях одну деву, прекраснейшую из воплощенных. Скажи ей, что я думаю о ней, и что я жив. Сам же я пока не смогу послать ей осанвэ.

– Какая она? – спросила овсяночка.

– Она как летний рассвет, как звон хрустальных колокольчиков поутру. Прекрасней ее нет никого в этом мире.

Тьелпэринквар старательно вспомнил о Ненуэль все то, что не могло измениться с годами – свет глаз ее, голос, сияние фэа.

– Я все поняла! – воскликнула птичка. – И сделаю, как ты просишь!

Она уже собиралась лететь, когда Тьелпэ добавил торопливо:

– Вот, передай ей…

Он вытащил из волос тонкий серебристый шнурок, которым подвязывался в бою, и овсяночка подняла лапку:

– Привяжи сюда.

Когда с этим делом было покончено, она еще раз заверила эльфа, что выполнит его просьбу.

– Лети, малышка, и будь счастлива.

– Благодарю тебя! – она покружилась в воздухе, прощаясь, и начала подниматься ввысь.

Тьелпэринквар еще долго следил за ней взглядом, а овсяночка летела, все дальше и дальше, и по пути осматривала окрестности, вглядываясь в каждое встреченное лицо.

Позади оставались леса, поля, жилища эльфов. Самые разные существа встречались ей, но никого не могла бы она назвать прекраснейшей. Наконец, проделав долгий, длинный путь на запад, она миновала круговые горы и в городе на холме, в одном из садов, увидела деву и сразу поняла – это она. Глаза эллет сияли так же, как описал ее спаситель. Овсяночка покружилась в воздухе и, убедившись, что на нее обратили внимание, опустилась деве на плечо.

– Кто ты? – спросила Ненуэль, ибо это была она. – Откуда взялась?

– Меня прислал к тебе один эльф, – ответила на своем языке птичка и начала рассказывать порученное. В завершении она протянула лапку, и дочь Глорфинделя, сняв шнурок, безошибочно поняла, кто именно его все это время носил.

– Тьелпэ! – воскликнула она и порывисто прижала подарок к груди. – Ты жив! С тобой все в порядке…

На глазах ее блеснули слезы радости, и Ненуэль подвязала шнурком собственные локоны.

– А ты? – спросила она птичку. – Останешься теперь со мной? Здесь есть сад, где ты сможешь поселиться, и тебя больше никто не обидит.

С минуту овсяночка размышляла над предложением, а после согласилась:

– Благодарю. Я остаюсь.

Ненуэль улыбнулась и отправилась показывать новое место жительства.

Тем временем далеко на востоке держали путь в родные края Айвендил и Хундад. Усеянные сосновыми иголками лесные дорожки ложились под копыта коней, и оба могли с трудом поверить, что тяжелый, кровопролитный бой уже позади.

– Может, заедем в деревню, навестим моего деда? – предложил адан. – Это тут, неподалеку, всего в трех лигах. Там и переночуем, а завтра продолжим путь.

– Да я и сам смогу доехать до дома, – заверил его нолдо. – Тут недалеко.

– Посмотрим, – не поддержал предложение Хундад. – Но я бы не стал рисковать – тебя все же здорово приложило. Да и потом…

Адан помолчал, подбирая слова, а после продолжил:

– Это мы, люди, привычные к смерти, и гибель в бою для нас мало что меняет – немного раньше положенного уходим, вот и все. Но вы… остроухие, совершенно иное. Когда погибают эльфы, мир вздрагивает. Мне так кажется. И не нужно его тревожить по пустякам.

Айвендил помолчал, обдумывая сказанное, а после серьезно кивнул:

– Согласен. Что ж, давай переночуем у твоего деда.

Они свернули на неприметную тропку и к вечеру вышли к деревне, затерявшейся посреди лесов. Айвендил с любопытством оглядывался по сторонам: было видно, что война дошла и сюда. Хмурые стражи неоспоримо об этом свидетельствовали. На пустых улицах не было видно ни детей, ни животных, да и женщин встречалось не так уж много.

Увидев Хундада, жители приветствовали его и засыпали вопросами. Весть, что битва окончена, была встречена с радостью.

– Здравствуй, дедушка! – молодой адан помахал рукой, и Айвендил, присмотревшись к его родичу, подумал о том, как сильно искажает облик смертных старость, к которой он до сих пор никак не мог привыкнуть.

– Знакомься, – представил Хундад, – мой дедушка Халмир, сын Халдана.

– Рад видеть, проходите, – старик приглашающе махнул рукой, и путники с удовольствием спешились, предвкушая отдых.

Позаботившись о лошадях, они вошли в дом, обставленный небогато, но уютный и чистый. Старик хлопотал у очага, и внук кинулся ему помогать.

– Благодарю, – ответил он и потрепал Хундада по голове. – Тяжело одному. Женщин-то мы в основном спрятали, тетки твои еще не вернулись, стало быть, а дядья в дозоре пока, к утру ближе будут.

– От тети Харет нет вестей?

– Откуда? – пожал плечами старик. – Дороги еще опасны. Потом, может, и пришлет весточку. А у вас как дела?

Он поставил на стол хлеб с сыром и травяной напиток, и эльф, поблагодарив за угощение, начал рассказывать. Юноша то и дело дополнял его уточнениями и замечаниями. Закончили они, когда за окном уже окончательно потемнело.

– Да, дела, – протянул задумчиво Халмир. Рассказ нолдо о появлении Саурона и о последующем исцелении его взволновал. – Знаете, если бы речь шла о людях, то я бы сказал, что лорд Тьелпэринквар и есть настоящий король. Нолдоран. Вроде так вы их называете.

– Что? – встрепенулся Айвендил.

Старик пожал плечами:

– Все указывает на это. Однако это если бы речь шла о людях. Кто знает, как оно заведено у вас, у бессмертных.

Он встал тяжело и подошел к окну. Там, на темном небе, светили звезды. Такие же, как и сто лет назад. Айвендил молчал, задумчиво разглядывая начищенную до блеска столешницу, и ему казалось, что мир летит куда-то, покачиваясь и звеня.

«Вот только куда? – подумал он. – Вверх или вниз? И кто его остановит?»

====== Часть 7. Беспокойный мир. Глава 85 ======

О возвращении брата верные доложили Тэльво около полудня. Ладья Ариэн была скрыта за низкими облаками, и казалось, что вечер уже близок. Однако известие о прибытии одного из лордов настолько обрадовало нолдор, что в Химладе словно стало светлее.

– Отправлюсь навстречу Курво, – сообщил Амрас подошедшей к нему Ириссэ.

– Я с тобой, – отозвалась кузина.

– А Даэрон?

– Что? Муж сейчас сочиняет балладу, гуляя где-то в саду. Зачем мне его беспокоить? – удивилась Аредэль.

– «Муж», – проворчал Тэльво, намереваясь в очередной раз высказать все, что думает об их браке.

– Любимая! – донеслось из-за угла. – Ты не против послушать?.. Ясного дня, Амрас.

– Мельдо, ты вовремя! Мы оправляемся навстречу моему кузену. Лорд Куруфин вернулся, – радостно сообщила Ириссэ. – А после мы все послушаем твое новое творение.

Несколько секунд синда молчал, а после ответил серьезно:

– Буду рад познакомиться с еще одним твоим родичем.

Тэльво, до этого молча слушавший разговор супругов, резко развернулся и направился к конюшням, бросив на ходу:

– Тогда поспешите.

Теплый восточный ветер играл с волосами нолдор и гривами коней. Алые и золотые листья, оторвавшись от веток, кружились в воздухе, и можно было подумать, что они исполняют причудливый танец, приветствуя возвращавшихся лордов. Горы подступали, становясь все выше, и скоро путники въехали в ущелье Аглона.