Текст книги "Вопреки року (СИ)"

Автор книги: Master-of-the-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 101 (всего у книги 103 страниц)

– А Амбаруссы? – не удержался от вопроса Турко.

– Не знаю, – беспечно пожала плечами Индилимирэ. – Но их же с детства двое! Им и без жен не скучно.

Теперь Фэанарион уже расхохотался в голос:

– А ты считаешь, что семью заводят только потому, что больше нечем заняться? Какая же ты еще малышка! По твоей логике, я тоже не должен был бы жениться, потому что и на охоте могу вполне неплохо развлечься. А твой дедушка Курво себе может найти занятие в мастерской.

На лице Индилимирэ отразилась напряженная работа мысли, и Турко, сжалившись над нею, добавил:

– Не думай сейчас об этом – ты, в самом деле, еще молода и в силу возраста не можешь понять кое-чего.

– А Эрейнион понимает?

– Убежден, что да, хотя это, конечно, еще не любовь. Но вы оба квенди, а для эльфа нормально сперва сделать выбор, а лет через тридцать или пятьдесят полюбить.

– А это произойдет? – уже с надеждой спросила она.

– Без всяких сомнений, раз ваши фэар выбрали друг друга.

Они некоторое время молчали, обдумывая все, что было сказано, а после Турко на всякий случай решил уточнить:

– А Майтимо точно женится?

– Я уверена, – подтвердила Индилимирэ. – Я вижу это. И потом, он же эльф, а не какой-нибудь там адан.

– Вот теперь ты говоришь как взрослая нис, а не как ребенок, – вновь рассмеялся он. – Ладно, беги и передавай от меня привет Эрейниону. А я пойду, надо успеть еще кое-что сделать до праздника.

Он помахал рукой юной родственнице и быстро пересек двор. Взбежав по лестнице донжона, он толкнул дверь покоев и вошел в спальню.

В золотистом утреннем свете танцевали пылинки. Неуловимо пахло свежестью. Тинтинэ сладко спала, положив ладонь под щеку. Тьелкормо улыбнулся с нежностью и, заглянув в колыбель и убедившись, что сын еще не проснулся, он проворно разделся и забрался под одеяло. Бережно обняв жену одной рукой, он прижал ее к своей груди и поцеловал в затылок. Любимая улыбнулась во сне и тихонько заворочалась.

– Melmenya, – прошептал Турко, обдав ее шею горячим дыханием, и, проведя ладонью по уже вновь плоскому животу, остановился на груди.

Тинтинэ обернулась, еще не сморгнув с длинных золотисто-карих ресниц сон, и потянулась к мужу.

Мягкие изгибы тела жены, ее жаркие, ласковые объятия кружили ему голову. Тьелкормо все целовал и целовал ее и чувствовал, что никак не может насытиться. Душу до конца, до самых отдаленных уголков, затопляло счастье.

За окном оглушительно пели птицы, и обоим казалось, что их качает на мягких морских волнах, а верх и низ поменялись местами.

Страсть накрывала, подобно бурному шторму, а двое, слившись воедино, все двигались, убыстряя темп и грозя провалиться в неведомые, такие притягательные и манящие пучины.

Вырвавшийся из горла Тинтинэ крик поглотил поцелуй мужа. Прошло немало времени, прежде чем оба смогли прийти в себя и отдышаться. Турко гладил плечо и спину любимой, уютно пристроившейся у него на груди, и чутко прислушивался к доносившимся из колыбели звукам. Однако Элемар спокойно спал, сладко посапывая.

– С добрый утром, мелиссэ, – наконец прошептал Тьелкормо жене.

– С добрым, – весело фыркнула та в ответ.

– Жаль это говорить, но пора собираться.

– Да, пожалуй.

Он потянулся и еще раз поцеловал жену. Затем проворно вскочил и, приведя в себя в порядок, оделся в заранее приготовленные вещи.

Пока Тинтинэ кормила проснувшегося наконец Элемара, он просто стоял, любуясь и предвкушая, как скоро вновь будет ходить на охоту вдвоем с женой. А, может, затем и вместе с сыном. В последнем он, правда, не был уверен – Тинтинэ говорила, что силы их малыша, когда он вырастет, будут направлены на созидание, хотя, подобно родителям, он будет любить все живое – и келвар, и олвар.

«Что ж, поглядим, – подумал Тьелкормо и, взяв эльфенка из рук любимой, принялся его одевать. – В любом случае, с такими талантами у нас в семье еще никого не рождалось, а, значит, будет очень интересно наблюдать».

Анар все выше забирался на небосвод. Из сада уже доносились оживленные голоса, звуки музыки и ароматы угощений. Элемар смеялся, пытаясь поймать севший к нему на щеку солнечный зайчик, и Турко, глядя на него, прислушивался к ощущению бесконечной нежности в собственной груди.

Наконец, уже полностью одетая Тинтинэ вышла из гардеробной, окутанная нежным сиянием жемчуга и мягким мерцанием золотой парчи. Муж несколько мгновений смотрел на нее, а после подошел и, перехватив сына поудобнее, поцеловал, прижав к себе одной рукой.

– Не хочу идти вниз, – сообщил он ей на ухо. – Но надо. Все же долгожданный день.

– Нашим будет потом весь вечер, – пообещала жена и взяла Тьелкормо под руку.

Фэанарион осанвэ обратился к музыкантам, и флейты с арфами в саду заиграли громче. Элемар засмеялся, радуясь чему-то, понятному только ему одному, а стражи у покоев тем временем распахнули двери. Супруги спустились вниз, и Турко, оглядев собравшихся на праздник гостей, подумал: «Хорошо, что теперь появляется все больше поводов вот так собраться всем вместе».

Приехали почти все братья и кузены с семьями, были родители Тьелкормо и Тинтинэ, родичи Лехтэ, верные, пришедшие издалека и из расположенных поблизости поселений. Ворота вновь, как и в день свадьбы, пришлось распахнуть, и только стражи на стенах напоминали, что обстановка в Белерианде еще далека от беспечного спокойствия.

Фэанарион нашел взглядом одного из командиров. Тот молча кивнул, давая лорду понять, что все благополучно, и тогда Турко вместе с женой и сыном пошел вперед. Туда, где на широкой поляне были расставлены полукругом столы. Остановившись под высокой, увитой плющом и цветами аркой, объявил:

– Позвольте представить вам моего сына, рожденного моей возлюбленной женой Тинтинэ. Я даю ему имя Элемар…

Он говорил, а в высоком небе кружили, словно приветствуя их всех, ласточки. Младенец наблюдал за их полетом, и Тьелкормо подумал, что верно, должно быть, выбрал ребенку имя.

Макалаурэ держал на руках собственного уже подросшего малыша, и в голове у молодого отца вновь мелькнула мысль: «Интересно, будут ли наши дети дружить, как дружили их отцы? Впрочем, до тех пор еще много лет, Большой Переход и новый мир. Может быть, и не до того будет. А дар Тинтинэ искать воду нам всем там точно пригодится».

Волнение исследователя, подобно туго натянутой струне, зазвенело в сердце. Он оглянулся на мелиссэ, уже почти воочию представляя, как они с нею рука об руку узнают неведомые края, и окрыленная этой мыслью фэа воспарила высоко к небесам.

– Пусть будет счастлив малыш! – послышались со всех сторон поздравления.

Когда и с этим было покончено, а подарки вручены, Тьелкормо уложил Элемара в ореховую кроватку под раскидистой вишней и обнял любимую.

– У меня для тебя подарок, – довольным голосом сообщил он.

– Какой? – заинтересовалась Тинтинэ.

Муж достал из кармана котты сверток и вручил, с удовольствием наблюдая, как загораются восторгом глаза жены. Она с нежностью погладила тонко выделанную кожу пояса и пообещала:

– Я скоро обязательно смогу поехать с тобой! Сама жду этого.

Фэанарион наклонился и поцеловал ее, с удовольствием вдыхая родной, ни на что не похожий аромат волос.

Пир пошел своим чередом, а когда сад укрыли сумерки и начались танцы, родители, оглянувшись в очередной раз на колыбель сына, увидели, как ее обвил только что выросший плющ, а на бортик кроватки сел соловей и, прочистив горлышко, запел.

====== Глава 138 ======

Бескрайние поля цветущего вереска, раскинувшиеся от верховий реки Арос почти до самого Келона и северных гор, соревновались в цвете с широким закатным небом. Ветер разносил тягучий, немного горьковатый запах меда и печальное, надрывное пение птиц.

Восточный край горизонта ощетинился густым частоколом елей и пушистых сосен и казался уснувшим, даже почти безжизненным. Однако скоро со стороны главной крепости нолдор Химлада показалась группа всадников, скакавшая на запад, и стала быстро увеличиваться в размерах. Предводительствовала ими высокая статная эллет лет пятидесяти на вид, одетая в платье цвета вереска, с тяжелой копной густых черных волос, свободной волной рассыпавшихся по плечам. Она остановила своего гнедого жеребца и, приложив руку к глазам, всмотрелась в укрытую еще знойным маревом даль. На шее ее блеснул серебряный кулон в виде россыпи незабудок. Наконец, разглядев что-то, она радостно вскрикнула и пустила своего коня в галоп.

– Дедушка Глорфиндель! – приветствовала она, остановившись перед группой всадников, только что, должно быть, перешедших через брод Ароссиах. – Лорд Эктелион! Ясного вечера всем вам.

– Мы тоже рады видеть тебя, дорогая, – улыбнулся бывший лорд Дома Золотого цветка и, склонив в приветствии голову, оглядел внучку. – Какая ты стала! Совсем уже взрослая и такая красивая!

Индилимирэ в ответ тряхнула волосами и привычным движением расправила плечи:

– Благодарю, дедушка.

В серьезном взгляде ее, в самой осанке и горделивой позе сквозило величие, однако без надменности, которую до сих пор можно было встретить иногда в глазах ее родственницы Галадриэль. Напротив, яркий свет в глубине казавшихся бездонными глаз и приветливая улыбка дарили собеседнику ощущение счастья и бесконечной, незамутненной никакими бедами радости.

Она уже сделала движение, намереваясь очевидно что-то сказать, когда из-за спин верных показался еще один всадник, и лицо дочери нолдорана осветилось ярче Древ в Час Смешения Света.

– Эрейнион! – воскликнула она, и сын Финдекано широко улыбнулся.

– Индилимирэ! – позвал он ее в ответ и, остановившись напротив, на расстоянии всего лишь вытянутой руки, несколько долгих мгновений неотрывно смотрел на нее.

Дыхание нолдо было неровным и даже каким-то рваным. На бледном от волнения лице ярко горели двумя факелами глаза. Нис и нэр молчали, не решаясь нарушить словами нечто хрупкое и нежное, что протянулось между ними от одного сердца к другому и повисло, сгустив самый воздух.

– Индилимирэ… – вновь прошептал Эрейнион.

– Да, это я, – подтвердила дева.

– Рад встрече. Сколько же мы не виделись?

– Тридцать один год. Ты не приезжал с самого Эссекармэ{?}[праздник Имянаречения] Элемара.

В словах принцессы не было упрека, и все же Гил Галад виновато опустил глаза:

– Дела не пускали.

– Понимаю, – кивнул дева и перевела взгляд на Глорфинделя. – Атто просил проводить вас прямо в крепость. Сейчас он не может приехать лично, потому что они вместе с дедушкой Атаринкэ и с лордом Фэанаро заканчивают установку устройства перехода. Отлучиться никак невозможно.

– Все хорошо, – успокоил ее родич и первым тронул коня, направившись в сторону крепости. – Мы прибыли немного раньше намеченного срока и теперь намереваемся основательно отдохнуть. А ты сейчас куда?

– Отправлюсь посмотреть на установку, – ответила охотно Индилимирэ. – Очень интересно.

– Позволишь поехать с тобой? – поинтересовался, поравнявшись с девой, Эрейнион.

– С удовольствием, – ответила та. – Это здесь, неподалеку.

И она махнула рукой в сторону северных гор.

Анар тем временем опускался все ниже, и скоро на небосводе начали зажигаться первые звезды. Лошади, проведшие в пути не один день, громко ржали, предчувствуя долгожданный отдых. Дозорные на стенах протрубили, приветствуя гостей, и начали открывать ворота.

– Теперь я покину вас, – сообщила Индилимирэ и весело улыбнулась. – Хорошей вам ночи, лорды.

– И тебе приятной поездки, – откликнулся Глорфиндель.

– Благодарю!

С этими словами она развернула коня и пустила его рысью в сторону ущелья Аглона. Впрочем, не доезжая гор, Индилимирэ и Эрейнион свернули и направились параллельно им. Туда, где на горизонте возвышалась густая, казавшаяся непроходимой в столь поздний час роща. Четверо верных следовали за ними. Скоро дева углубилась в подлесок, однако через четверть часа вновь выехала на равнину. Остановившись на возвышении, она сделал знак своему спутнику и, задержав дыхание, прошептала:

– Вот он. Эльмен Сарриндэ.

Глаза ее сверкнули восторгом, и сын Финдекано, преодолев разделявшее их расстояние, глянул вниз.

– Это просто невероятно! – воскликнул он, не скрывая охватившего фэа восхищения.

Там, на широком поле, поросшем все тем же вереском, возвышались установленные в круг гигантские мегалиты.

– Один, два, три, четыре… – начал считать Эрейнион.

– Пятьдесят шесть, – охотно пояснила Индилимирэ. – В центре камень, ступив на который, квенди будут переправляться в новый мир. Ближайшая к нам арка – вход, а на противоположной стороне – то, с помощью чего устройство будет приводиться в действие.

– Ты знаешь, что там сейчас происходит? – полюбопытствовал Эрейнион и выжидающе поглядел на спутницу. Глаза его горели азартом исследователя, и юная нолдиэ ощутила, как фэа ее живо откликается на него, а огонь в зрачках спутника разжигает в собственной ее груди пожар.

– Разумеется, – ответила она и, подавшись вперед, указала на крохотные фигуры родичей. – Утром они установили последний мегалит, а сейчас закончили наносить руны. Видишь, атто входит внутрь и становится под северную арку?

– Да, конечно, – кивнул Эрейнион.

– Сейчас он будет настраивать Эльмен Сарриндэ. Только он может сделать это и никто более. Стандартная предосторожность от непрошеных гостей. Все Песни, все руны были составлены и нанесены так, что запустить устройство и открыть врата в новый мир может только нолдоран Тьелпэринквар и больше никто. Лишь он один. Поэтому потом, когда настанет время, он последним пройдет через Врата. И тогда они погаснут.

– Навсегда, – прошептал Гил Галад, не открывая от развертывающегося действа взгляда.

Индилимирэ кивнула и, подъехав еще ближе к спутнику, остановилась от него на расстоянии ладони. Сын Финдекано протянул руку и, когда принцесса вложила пальцы, бережно, но крепко сжал их.

А там, внизу, на равнине, мастера уже заканчивали сворачивать более ненужные лебедки. Озаренные светом Итиля руны на камнях поблескивали серебром. Куруфинвэ Атаринкэ вместе со своим отцом, стоя чуть в стороне и не спуская глаз, напряженно следили за Тьелпэринкваром, готовые в случае необходимости прийти на помощь.

А нолдоран, встав в конце концов под арку, вытянул руки, коснувшись пальцами боковых колонн, и закрыл глаза, обратив лицо к небу.

Дыхание Эрейниона и Индилимирэ перехватило, в груди часто и гулко забилось волнение.

Тьелпэринквар приоткрыл губы и, вдохнув глубоко, запел. Роа его окутало густое серебряное свечение. Руны на камнях вспыхнули яркими, идущими словно из глубины, огнями. Эти два потока потянулись друг к другу, и голос нолдорана зазвучал сильнее и громче.

– Если вдруг с отцом что-то случится, – вновь вполголоса заговорила Индилимирэ, – то всю работу по созданию Эльмен Сарриндэ придется начинать с самого начала, с нуля. Прежние наработки не годятся для других нолдор.

– Все будет хорошо, – успокоил он деву и вновь чуть сжал ее пальцы.

– Благодарю, – с нежностью улыбнулась та.

– А что случится, когда настройка Врат закончится? – спросил Эрейнион чуть позже. – Глорфиндель с Эктелионом упоминали разведку.

– Да, – кивнула принцесса. – Первый отряд должен будет пройти через работающие Врата, установить на той стороне маяк и узнать, что же ждет нас там, по ту сторону. Потом, в назначенный час, отец создаст им путь назад.

– Маяк понадобится для последующих разведок, я правильно понимаю?

– Да. В ближайшие пятнадцать лет нужно будет много исследовать новый мир, подготовить его для всех, кому он станет домом. Тем временем квенди будут собираться, и в назначенный час начнется переход.

Несколько долгих мгновений Индилимирэ молчала, и наконец прошептала, с восхищением глядя на творение рук своих родичей:

– Я точно знаю, что не было и не будет создано в Арде ничего более великого, чем Эльмен Сарриндэ. Даже спустя многие тысячи лет, когда самое назначение устройства окончательно выветрится их хрупкой памяти атани.

– Разумеется, не будет, – живо отозвался Гил Галад, – ведь ее создавали три величайших мастера Арды.

Далеко внизу Фэанаро, должно быть, ощутив наконец присутствие гостей, обернулся, но ни Эрейнион, ни Индилимирэ уже не заметили этого. Они глядели только друг на друга и видели свет звезд в глазах. Нэр подался вперед, взял нис за руки, и тогда в душе его, в самой глубине сердца, зазвучала песнь. Не желая тревожить мастеров внизу и мешать нолдорану, он просто пошире распахнул осанвэ, и тогда мелодия раздалась для них двоих – для Эрейниона и Индилимирэ.

«Так вот значит какая она, любовь!» – с волнением подумал он.

То, что билось внутри него, не было похоже ни на что, испытанное ранее. Две фэар, два сердца наконец открылись друг другу, и любовь забилась, зазвучала в полный голос, навсегда соединив их души и жизни.

– Эрейнион, – прошептала дочь Тьелпэринквара, по-прежнему глядя спутнику в глаза.

– Индилимирэ, мелиссэ…

Он наклонился, очевидно намереваясь поцеловать ее, но рядом были верные, а потому он просто бережно обнял ее одной рукой, и оба, склонив головы друг к другу, продолжили наблюдать за настройкой Врат.

Песнь из уст Тьелпэринквара лилась, становясь частью трав, неба и самих мегалитов. Звезды плыли по небу, и тогда, когда последняя из них погасла, уступив место нарождающемуся утру, возведение Эльмен Сарриндэ было завершено. Нолдоран замолчал и, вытерев со лба пот, оглянулся на холм и нашел глазами дочь, по-прежнему наблюдавшую за ним вместе со своим возлюбленным.

Над горизонтом поднимался Анар.

Куруфин появился в покоях, когда Анар успел подняться над верхушками деревьев и позолотить поля. В прозрачно-голубом небе летали ласточки. Со двора доносились голоса верных, ржание лошадей и звон металла.

На ходу крикнув жене: «Ясного утра!», он, не задерживаясь, прошел в купальню и долго плескался там, с шумом отфыркиваясь. Наконец, смыв пот и приведя себя в порядок, он появился в спальне и огляделся.

Лехтэ сидела у окна и вышивала узор на недавно сотканном отрезе виссона. Заметив движение в комнате, она оглянулась и улыбнулась мужу. Тот подошел ближе и, встав за спиной, некоторое время наблюдал за работой.

– Не надоело? – поинтересовался он наконец.

– Немного, – призналась Лехтэ. – Ты же знаешь, что вышивание никогда не входило в число моих любимых занятий. Но другой работы нет, а эту тоже делать надо.

– Леди в Химладе теперь стало много и работы на всех не хватает? – хмыкнул Курво.

– Точно, – кивнула жена. – Пора прореживать наши ряды.

– Даже думать не хочу, что ты имела в виду под этими словами, – взгляд Фэанариона стал колким, губы сжались в ниточку.

– Просто шутку, – улыбнулась примирительно Лехтэ. – Так что там с Эльмен Сарриндэ? Как ваши дела?

В голосе ее звучало неподдельное любопытство, и взгляд Искусника мгновенно смягчился. Наклонившись, он быстро поцеловал жену и ответил на ее вопрос:

– Все закончено. Теперь остаются только разведка и сборы, так что на ближайшие девятнадцать лет я совершенно свободен и могу полностью посвятить себя тебе и нашему будущему ребенку.

– Ты в самом деле готов его привести? – серьезно спросила жена.

– Да, – ответил, не раздумывая, муж.

Мгновение они молчали, а после Лехтэ, бросив долгий взгляд на поля за окном, заметила:

– Инди говорит, вы сделали нечто действительно потрясающее.

Искусник оживился:

– Хочешь посмотреть?

– Очень!

Глаза нолдиэ загорелись, и муж, ухмыльнувшись, снова быстро поцеловал ее в шею и подал руку:

– Тогда пошли. Хватит тут уже чахнуть за пяльцами.

Она наскоро привела себя в порядок, захватила плащ, и супруги, спустившись вниз, направились в конюшни.

День разгорался, разнося над садом аромат наливающихся спелыми соками яблок.

Куруфин подсадил жену на коня и вскочил в седло сам. Верные распахнули ворота, и лорд с леди, дав воинам знак не провожать их, направились на север.

Лехтэ с наслаждением вдыхала дурманившую медовую свежесть и, чуть сощурив глаза, всматривалась в горизонт.

– Вон там, – наконец указал ей муж на густую, залитую золотыми лучами рощицу. – Прямо за деревьями.

Скоро они миновали их и выехали на холм. Можно было подумать, что в этом месте даже птицы благоговейно замерли, не решаясь нарушать почтительную тишину трелями. Лехтэ вслед за Искусником спешилась и, пустив коня пастись, отправилась далее по тропе. Муж взял ее за руку, слегка сжав пальцы, и жена вновь улыбнулась, однако тут же вновь обратила внимание на поставленные в несколько кругов мегалиты.

– Действительно, впечатляюще, – проговорила она, обойдя их и остановившись перед южными воротами.

– Отсюда народ Перворожденных и отправится в путь, к новым звездным берегам, – в тон ей ответил Искусник.

Жена посмотрела на него и спросила:

– А помнишь нашу свадьбу?

– Хороший вопрос, – не удержался муж от ехидного смешка. – Если я скажу «нет», ты мне вряд ли поверишь.

– Я имею в виду не саму церемонию, – пояснила Лехтэ, – и не первую ночь в ромашковых полях.

– А о чем ты тогда?

– О разговоре, который был после. Мы думали тогда, что всю свою жизнь, до самого конца Арды, проведем в Амане. А в итоге оказались волею судьбы в Белерианде. Теперь она несет нас дальше, к новым звездам. А где мы окажемся через несколько тысяч лет? Быть может, эта волна, порожденная в некогда Благом краю, донесет нас до самых берегов Эа.

Одну бесконечно долгую минуту Искусник молчал.

– Кто знает, – наконец ответил ей он. – Если так случится, то я не расстроюсь. Главное, ты будь рядом со мной в этот момент.

– Сделаю все, что меня зависит, – пообещала Лехтэ. – Но я вот что подумала. Стоит ли приводить нашу дочь в мир, который ей не будет принадлежать?

– Стоит, – уверенно ответил муж. – Ведь наша память – это часть нас самих. Мы можем стремиться вперед, но нет необходимости вовсе отказываться от прошлого.

– Тогда я готова.

Не говоря более ни слова, Курво подхватил жену на руки и понес ее внутрь Эльмен Сарриндэ, почти к самому центральному камню. Расстелив на траве свой плащ, он увлек на него любимую.

Мироздание сжалось в точку, а после расширилось до бесконечности, зовя за собой две фэар и окружавшие их звезды, приглашая их в волшебный, не похожий ни на что хоровод. Можно было подумать, что небо и земля поменялись местами. Однако два сердца продолжали биться в унисон. А скоро вместе с ними забилось и третье.

Свечение делалось с каждым мгновением все ярче и ярче, пока в какой-то миг не превратилось в ослепительную вспышку. Воздух стал гуще и словно тяжелее, а две мелодии, звучавшие с того момента, как Маэдрос шагнул в середину, слились в одну, новую и прекрасную.

Нежный сиреневый луч причудливо отразился в волосах Нельяфинвэ. Лорд Химринга внимательно изучал новый мир, впервые открывшийся эльфам.

Глорфиндель и Эктелион стояли рядом, но чуть сзади относительного нового светила. Понять, поднимается оно или же заходит удалось лишь спустя некоторое время, когда новое солнце медленно начало взбираться по небосклону.

Сине-зеленая трава приятно ласкала ноги, словно призывала снять сапоги и пройтись по ней босиком. Однако разведчики не спешили. Предельно собранные и внимательные, лорды и небольшой отряд верных продвигались вперед, туда, где зеркальная гладь озера или широкой реки отражала высокие деревья, чем-то напоминавшие сосны.

Незнакомые птицы или же очень похожие на них создания приятно пели, гармонируя с окружавшим их миром.

– Думаю, здесь сделаем небольшой привал, – поделился своими мыслями Майтимо.

Другие лорды его поддержали, и вскоре нолдор уже сидели на высоком берегу и любовались открывавшимися видами.

Часть верных собрала образцы почвы и пород, другие принялись исследовать растения. Конечно, новый мир предстояло еще долго изучать, но хотя бы приблизительное представление о нем стоило иметь еще до переселения.

– Не забудьте, ни кристалла, ни пылинки не должно попасть в Арду. Иначе это может привести к непредсказуемым последствиям, – напомнил Маэдрос.

– Одежду и обувь тоже оставим? – поинтересовался Эктелион.

– Не хотелось бы, но и такой вариант мы обсуждали с Тьелпэринкваром и отцом, – ответил Фэанарион.

– Все равно, что-то мы принесем на себе. На теле, волосах… – задумчиво проговорил Глорфиндель.

– Мы не можем остаться здесь. Мы разведка. Значит, должны постараться вернуться в Арду не измененными, насколько это возможно, – произнес лорд Химринга и встал, призывая верных и лордов продолжить исследовать их будущий дом. Сам же он принялся собирать и устанавливать маяк.

Фэанаро нашел старшего внука в мастерской. Тот задумчиво перебирал камни и не сразу заметил появление деда. Пламенный Дух с интересом наблюдал, пытаясь разгадать замысел Тьелпэринквара. Наконец, Куруфинвион отложил в сторону прозрачный, как утренняя роса, камень. Через некоторое время к нему добавился ярко-синий сапфир, а еще позже густо окрашенный рубин.

– Огонь, вода и воздух, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Феанор.

– Ты прав, – согласился Тьелпэ. – Но изначально я не обращался к этим стихиям.

– Верю. Но вышло именно так, – кивнул Пламенный. – И это неспроста.

– Конечно, – Тьелпэринквар встал и прошелся по комнате. Феанор не мешал младшему мастеру и взял в руки оставшиеся самоцветы.

– Понимаешь, – наконец заговорил Тьелпэринквар, – я хочу выковать три кольца. Они покинут Арду вместе с нами и помогут не забыть… нет, не то слово, немного изменить… тоже не то!

Тьелпэ нахмурился, но Феанор его понял.

– Я уловил твою мысль. Она очень, очень правильная!

– Я рад, что ты не счел это пустой затеей, – улыбнулся Куруфинвион.

– Конечно, нет, – глаза Фэанаро блеснули, отражая внутреннее пламя. – А еще мы вместе создадим кольца для наугрим и атани. Пусть помнят, какой была Арда и какой стала. А носящий их всегда сможет получить нашу помощь, пусть и мысленную.

– О таком я даже и не думал! – воскликнул Тьелпэринквар. – Это… это будет замечательно. И я так давно хотел поработать вместе с тобой, – наконец произнес он и обнял деда.

====== Глава 139 ======

Налетавший порывами теплый южный ветер трепал темные волосы стоявшей на валганге нолдиэ, подол ее нежно-голубого платья и широкие, напоминающие крылья птицы, рукава. Море у причалов завивалось водоворотами, без слов сообщая фалатрим, что сегодня на хороший улов не стоит рассчитывать. Серебристый ковыль у подножия горы Тарас клонился к земле, сам похожий на океан.

Нисимэ с волнением всматривалась в восточную часть горизонта. Она то замирала, прижимая ладони к груди, то принималась ходить, отмеряя лиги. Однако чаще она глядела куда-то вдаль и одновременно внутрь себя, и даже стоявший рядом отец ее Фарион не мог бы сказать, где блуждали мысли его дочери. Или мог?

– Информация об отряде орков подтвердилась? – спросил он тихо у дежурного командира.

– Да, – подтвердил он. – Крупный – около двух десятков голов. Впрочем, посылать воинов нет нужды – лорды уже с ним расправились.

Комендант северного форта кивнул и вновь перевел взгляд на дочь. Мысль, уже многие месяцы назад поселившаяся у него в голове, постепенно переросла в уверенность, и только понимание того, что в жизни Эктелиона Фонтанного уже была любовь, не давала с легким сердцем принять судьбу Нисимэ. Однако и отвергнуть ее он тоже не мог.

Дева в очередной раз вздохнула, выискивая у горизонта что-то, и ее отец задумался, вглядываясь в мягкие, правильные черты лица: «Но она-то ведь его точно любит. Готов ли ты, если что, пожертвовать ее счастьем? Что лучше – вечное ожидание непонятно чего, или брак с любимым? Пусть даже с его стороны будет просто добровольное согласие…»

В последнем он, правда, не был уверен. Многочисленные жесты, взгляды, которые то и дело бросал бывший лорд Дома Фонтанов на его уже давно взрослую дочь, бережные прикосновения говорили о том, что сердце Эктелиона не безмолвно. Но здесь и сейчас отец никак не мог дать самому себе окончательный ответ.

Вдруг на горизонте показались несколько темных точек, и Нисимэ встрепенулась. Порывисто подавшись вперед, она всмотрелась в залитую полуденными лучами даль и вскрикнула радостно:

– Он едет!

Легко и проворно, словно быстрокрылая чайка, дева сбежала по тропке, что вела к подножию горы, и проскользнула в немного приоткрытые ворота.

– Леди, куда вы?! – крикнул один из дозорных, но Нисимэ его уже не слушала.

Двое воинов кинулись за лошадьми, а нолдиэ все бежала и бежала прямо через поля, оставляя за спиной мягкие волны ковыля.

Один из всадников отделился от основного отряда, и фигура его стала быстро расти.

– Эктелион! – узнала его Нисимэ и вскрикнула радостно. – Лорд Эктелион…

Подъехав почти вплотную, он притормозил и, свесившись с лошади, подхватил деву и усадил ее прямо перед собой, прижав к груди. Та спиной ощутила, как часто, взволнованно колотится его сердце. У нее у самой дыхание перехватывало.

– Здравствуй, Нисимэ, – тихим, немного хриплым голосом произнес он и прижал к себе, казалось, еще крепче. – Ясного дня.

– Лорд Эктелион, – прошептала дева и облизала вмиг пересохшие губы.

Глорфиндель с воинами скоро догнали их, однако держались на расстоянии десятка локтей. Нисимэ пыталась сообразить, как начать разговор, но из вороха одолевавших ее вопросов не могла выудить ни одного. Наконец, она просто проговорила:

– Я волновалась.

– Знаю, – признался Эктелион. – Я это чувствовал. И я сам думал о тебе.

– Вы видели тот новый мир? – она чуть обернулась и, не скрывая любопытства, посмотрела на лорда.

Тот кивнул в ответ:

– Да. Он очень красив. Не похож на Арду, и все же пленяет. Мы были там ночью. Днем, правда, тоже. С темного неба лился сиреневатый свет. Трава там изумрудная с чуть голубоватым отливом, а мрамор, или же нечто очень на него похожее, словно сам по себе озаряется неведомыми внутренними огнями.

Нисимэ прикрыла глаза, должно быть, пытаясь представить обрисованную ей картину, и в конце концов заметила:

– Звучит восхитительно.

– Ты отправишься со мной туда? – неожиданно даже для самого себя спросил Эктелион, и лицо его вмиг просветлело, словно эльф осознал правильность сказанных слов. – Не с родителями, а со мной? Будешь моей женой?

Нисимэ сперва задохнулась от охватившей фэа бурной, смывавшей все на своем пути радости, а после воскликнула:

– Да! Да, лорд Эктелион, я согласна!

– Тогда уже не называй меня лордом, – попросил он с улыбкой.

– Хорошо.

Подъехавший Глорфиндель спросил:

– Могу вас поздравить?

– Да, мой друг, – ответил ему Эктелион.

– Тогда примите мои самые сердечные пожелания счастья.

Влюбленные ехали не спеша, прислушиваясь к птицей поющему в груди восторгу, и воины на стене, видевшие их, без слов обо всем догадались.

В тот же день Фарион дал согласие на брак дочери с лордом Дома Фонтанов, а по весне, когда пролетела зима и деревья легким зеленым маревом окутала молодая листва, состоялась свадьба Эктелиона Фонтанного и Нисимэ.