Текст книги "Вопреки року (СИ)"

Автор книги: Master-of-the-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 103 страниц)

Воины заухмылялись, а синда вдруг подумал, что последние слова точно были лишними – все же стояли перед ним сейчас не дориатские пограничники, а нолдор. Однако извиняться за сказанное было еще более глупо.

Вдалеке внезапно раздался скрежет, а следом пронзительный, выворачивающий фэа наизнанку визг. Келеборн снял с плеча лук и скомандовал:

– Вперед!

Воины пустили коней, на ходу натягивая тетивы. Наконечники стрел сияли, подобные искрам светлого пламени, и вид их вселял в сердца надежду.

Скоро облака тьмы впереди стали обретать четкость, принимая вид гигантских пауков, отродий Унголиант.

– Разделиться! – крикнул синда.

Воины рассыпались, и смертоносные огоньки рванулись ввысь, словно стремились вырваться на свободу.

Келеборн выбрал себе ближайшую тварь и выпустил подряд несколько стрел. Паук пронзительно закричал от боли.

Черная пыль, поднимаемая копытами коней, застилала глаза. Слышались гневные выкрики нолдор, ржание лошадей.

Двое пауков, получив ранения, убежали во тьму, за ними еще один. Келеборн снова натянул лук, целясь новой твари в глаз, и тут услышал неподалеку слева тревожный крик. Один из воинов подошел слишком близко, и паук решил, что прежде, чем умереть, он успеет отомстить обидчику.

Келеборн и Нисимон рванули на выручку одновременно. Синда поднял копье и послал его в полет. Тварь закричала от боли, замахала передними лапами, силясь вынуть оружие, и, внезапно замерев, пала.

На один бесконечно долгий миг повисла почти непроницаемая тишина. Вдруг в отдалении вновь раздался то ли вой, то ли хрип – пауки издыхали от полученных ран.

Келеборн выхватил стрелу, желая покончить как можно с большим числом порождений Унголиант, а нолдор грозно и одновременно радостно закричали.

Лехтэ с волнением и грустью глядела вслед удалявшимся сыну и мужу, но ее фэа не чувствовала беды, а потому нолдиэ, проводив родных взглядом до горизонта, вернулась к себе.

Тьелпэринквара с отрядом встретили воины дозорных башен, сразу доложив, что враг в ущелье не был замечен, но мрачное и тревожное настроение порой приносит ветер с севера.

– Страхом веет, лорд. Мы не боимся, но все живое его ощущает и чахнет, – сообщил один из верных.

– Да. Дыхание Тьмы губительно… повтори! Ты сказал страх?

– Да, лорд. Но не подумайте, трусов здесь нет!

Тьелпэ кивнул и молча вылетел из комнаты, на бегу распорядившись поседлать ему коня. Пятеро воинов проследовали за ним – приказ Куруфина не оставлять его сына выполнялся неукоснительно.

– Куда мы так торопимся, лорд?

– На север. Я понял. Кажется, я понял, что подпитывает темный огонь Врага.

– Прошло много лет, мы вряд ли найдем следы. Вы же не собираетесь спрашивать у самого Моринготто?

– Нет. С ним я бы не стал разговаривать! Убийца и вор!

Кони резво несли седоков, верные внимательно смотрели по сторонам, а Куруфинвион погрузился в размышления.

Неожиданно для своих спутников он приказал остановиться и спрыгнул на землю.

Трава была зеленой и густой, но ее оттенок немного отличался от растущей южнее.

– Пламя остановилось здесь. Я знаю, нолдор Химринга многое сделали, чтобы очистить Ард-Гален от искажения, но память о нем не ушла из этих мест.

Проверив перстень на пальце, Тьелпэ снял аванирэ и потянулся к корням, что помнили многое.

/Огонь постепенно угасал. Даже ветер не мог вновь раздуть пламя. Растения, что были дальше, испытали радость, но те, к которым подобрались смертоносные языки, боялись. Они сжимались, скукоживались и… огонь оживал, поглощая сначала эмоции, а затем и тела олвар, насекомых и мелких зверушек./

– Как же просто! Ужасно, мерзко, но просто, – воскликнул он, а в следующий миг с удивлением вскрикнул – кристалл в кольце ощутимо нагрелся. Мгновенно поставив аванирэ, Тьелпэринквар почти наяву увидел перекошенное от злой досады лицо того, что в Амане звался Майроном. Его нынешнее имя Куруфинвиона интересовало мало.

– Возвращаемся, – скомандовал он. – Все, что мне было нужно, я узнал.

Мертвую гнетущую тишину нарушил омерзительный хруст и глухое рычание Хуана. Как только все воины преодолели брод, пес Келегорма вздыбил шерсть и ощутимо напрягся – твари были рядом. Сам Охотник чувствовал страх редких зверей, что попадались им по пути, а потому и не удивился поведению Хуана.

– Не приближаться к паукам! – приказал он.

Куруфин тем временем распорядился достать и приготовить небольшие сосуды, наполненные разработанной им смесью.

Когда он впервые решил создать подобные, и сын, и брат не одобрили его идеи, сославшись, что тот пытается воссоздать оружие Врага. Тогда Куруфин лишь пожал плечами и продолжил свои исследования. Однако, когда настало время проводить испытания, оба родича смогли воочию убедиться и в эффективности, и в его отличии от созданного Морготом. Теперь же предстояло впервые испробовать его в бою.

Рычание Хуана становилось все громче, а верхняя губа уже обнажила внушительные клыки пса. Келегорм подал ему знак, и тот, ведя за собой остальных собак, направился к ближайшим камням. Впрочем, как оказалось, выгонять пауков из-за укрытия не было необходимости. Твари сами поспешили навстречу добыче, показавшейся им легкой. Псы легко уворачивались от щелкающих жвал, а самых мелких из потомков Унголианты смерть ждала в мощных лапах и челюстях валинорского волкодава.

Стрелы воинов Химлада находили свои цели, и вскоре все встреченные пауки оказались перебиты.

– Идем дальше! Нужно избавиться от этой дряни! – приказал Келегорм. Куруфин чуть задержался, осматривая трупы. Что-то беспокоило его, словно была некая неправильность в происходящем, которую азартный брат не замечал.

Нолдор продвигались все дальше, без особых усилий уничтожая тварей.

– Ты только погляди, сколько тут было этой дряни, – воскликнул он, обращаясь к брату. – Уже почти все стрелы извели на них. Хоть возвращайся и…

В этот момент Хуан встал и даже сделал шаг назад. Все камни, скалы и редкие чахлые деревца были густо опутаны паутиной. В коконах кое-где болтались полуразложившиеся туши оленей, косуль и каких-то других животных, узнать которых было уже невозможно.

Неожиданно заскулили собаки, и лишь рык их вожака удержал свору на месте – со склонов спускались пауки. Не те мелкие, что встретились им у входа в долину, а крупные, хитрые и очень уверенные в себе твари. Стрелы не могли пробить их толстый покров, и эльфам приходилось метить в глаза. Первые ряды нолдор уже взялись за копья, когда Куруфин приказал им чуть расступиться. В пауков полетели сосуды, легко разбивавшиеся от соприкосновения с тварями, но остававшиеся целыми, если вдруг оказывались достаточно далеко от порождений тьмы. Густая жидкость вытекала и, попадая на пауков, вспыхивала ярчайшим пламенем, сея ужас в их рядах.

– Работает, – довольно подвел итог Искусник.

Уцелевшие в огненной атаке твари отступили, и нолдор пришлось последовать за ними в достаточно узкий проход между скал.

Келегорм ехал впереди, когда Хуан, словно обезумев, мощным прыжком выбил его из седла и повалил на землю. Конь, шарахнувшись, резко отпрыгнул в сторону, и огромный паук рухнул на камни, лишившись добычи.

– Какого рауко?! – крикнул рассерженный Тьелкормо, еще не видя тварь.

– Только их нам тут и не хватало! – ответил Куруфин, разрубая мечом липкие нити, сетью опускавшиеся на эльфов со склонов.

– Жги гадов! – вскричал Турко, вскакивая на ноги.

– Не докинем. Они высоко, – ответил тот, продолжая работать мечом.

Нолдор с омерзением шли дальше, прорубая себе путь. Приходилось смотреть и под ноги, и вверх, потому как порой пауки продолжали спрыгивать на всадников. Ни одна из их атак не увенчалась успехом, но несколько эльфов все же не смогли избежать укусов и теперь ехали, поддерживаемые товарищами. Яд не убивал мгновенно, но затуманивал сознание и ослаблял тело.

– Впереди на скалах что-то есть! – доложил один из верных.

– Проверим, – отозвался Келегорм, а Куруфин метнул еще один сосуд в показавшегося из-за поворота паука. Пламя осветило болтавшиеся на склоне коконы, скрывавшие в себе…

– Эру Единый! – воскликнули, как один, нолдор, обнаружившие страшное содержимое паутины.

– Как это могло произойти?

– Вероятно, синдар из Дориата, – глухо ответил Куруфин.

– Курво, скорее сюда! – голос Келегорма разнесся по ущелью.

– Что? – Искусник подлетел к брату.

– Помоги снять. Он еще жив, – ответил Охотник, пытаясь срезать кокон.

– Пауки! – закричал один из верных, берясь за копье.

Твари бежали, но на слаженную атаку это не было похоже. Скорее их что-то сильно напугало. Или кто-то.

Вновь полетели сосуды с жидким пламенем, а копья и оставшиеся стрелы разили уцелевших.

– Турко! Ты где? – крикнул Куруфин, оглядывая окрестности после недолгой, но яростной битвы.

– Здесь! – донеслось сверху.

Как оказалось, Келегорм сумел подняться на скалу и почти перерубил паутину, удерживавшую кокон с раненным эльфом. Верные внизу были готовы поймать несчастного.

– Осторожнее, – сказал спустившийся Тьелкормо брату, пытавшемуся освободить синду от пут.

Слабый стон бедняги поторопил Искусника.

– Сможешь ему помочь? – спросил он брата, когда паутина была снята.

– Постараюсь. Но еще хотел бы я знать, что или кто так напугал тех тварей, – Келегорм кивнул на обуглившиеся туши пауков. – И Хуан куда-то подевался…

Впрочем стоило ему подумать о псе, как его радостный лай огласил ущелье, а следом донесся стук копыт. Воины Дортониона, вскоре появившиеся в ущелье, радостно приветствовали собратьев.

Возвращение в Минас Тирит было тем более приятным и радостным, что серьезных потерь удалось избежать, а трех раненых целители быстро поставят на ноги.

С неба вновь ярко и радостно светил Анар, и отряд, переправившись через реку, въехал в гостеприимно распахнутые ворота.

Келеборн остановил коня, огляделся по сторонам и заметил бегущую к нему жену. Он уже хотел было ее поприветствовать, как вдруг увидел метнувшуюся прямо под копыта рыжую проворную тень.

– Здравствуй, милая, – радостно крикнул он. – Как я рад тебя видеть!

– Это ты мне сейчас сказал, – спросила Галадриэль весело, – или Пелле?

Лисичка, а это действительно была она, ехидно фыркнула и потерлась о ногу спешившегося Келеборна. А тот, подняв на руки рыжую подружку, погладил ее между ушей и подошел к жене.

– Добрый день, мелиссе, – улыбнулся он и, обняв, поцеловал.

– Действительно добрый, – согласилась нолдиэ и крепко сжала мужа в ответных объятиях.

====== Глава 56 ======

В открытое окно врывалось лето. С Сириона тянуло прохладой, столь желанной в зной, по небу бежали легкие облака, а доносившийся с далеких полей запах трав кружил голову.

Пообедавшая Пелла присела на шкуру, лежавшую перед пока потухшим камином, и принялась умываться. Келеборн некоторое время с умилением разглядывал рыжую подружку, вспоминая их знакомство, и наконец спросил:

– Как дела в Дориате? Ты ведь не просто так прибежала, я прав?

Лисичка бодро тявкнула в ответ и принялась рассказывать. Разумеется, синда не прибегал к осанвэ – язык зверей и птиц он знал хорошо. По мере рассказа эльф все больше хмурился и в конце концов, не выдержав, заложил руки за спину и стал ходить по комнате. Галадриэль, сидевшая рядом и внимательно слушавшая мужа, постукивала пальцами по резному деревянному подлокотнику и чуть заметно покусывала губу.

– Да, неладно, – наконец проговорил Келеборн.

Остановившись у окна, он уставился невидящим взглядом в даль. Радостно поблескивала, играя в лучах Анора, вода, и щебет птиц внушал надежду и веру в лучшее.

– Мы знали, что в Дориате дела обстоят печально, но не предполагали, что настолько, – откликнулась нолдиэ. – Похоже, твоя родина целиком под властью Тьмы.

Ее муж не ответил, и только рука, сжавшаяся в кулак до побелевших костяшек, выдала обуревавшие его эмоции. В глазах Галадриэли отразилась боль. Рывком поднявшись, она подошла к Келеборну и положила руку ему на плечо. Тот оглянулся, посмотрев с благодарностью, и легонько сжал ее пальцы.

– Мы вернемся, – произнес он тихо, – но нужен предлог. В то, что мы соскучились и хотим навестить родичей, никто не поверит.

– Согласна. Но есть еще мой гобелен.

– То самое задание Тингола?

– Верно. Я захватила его. Конечно, работа в самом начале, и до ее завершения успеет пройти много лет.

– Сколько именно? – уточнил совершенно не разбиравшийся в шитье Келеборн.

– Если не отказываться от всей остальной жизни, то лет пятьдесят, – ответила Галадриэль.

Она чуть склонила голову на бок, выразительно провела пальцем по его груди, задержавшись на мгновение на широком поясе штанов, и муж широко улыбнулся в ответ. Обняв любимую, он неторопливо погладил ее по спине, затем ладонь спустилась ниже, и когда нолдиэ, запустив руки супругу в волосы, прижалась к нему всем телом, наблюдавшая за сценой лисичка фыркнула и демонстративно отвернулась.

– Потом, когда мы прибудем наконец в Дориат, – продолжил Келеборн, ухитряясь одновременно говорить и целовать веки жены, виски, скулы и кончик ушка, – нам нужно будет доказать причастность королевы к наложенным на меня чарам. А, значит, нужно будет снять слепок заклятия с Завесы.

Он коснулся шеи жены губами, затем медленно провел языком, и та, прикрыв глаза, задышала чаще.

– Хорошая мысль, – согласилась Галадриэль. – Мы докажем их идентичность, и тогда точно сможем убедить жителей королевства.

Руки ее забрались ему под рубашку и принялись ласкать живот.

– И получим союзников, – закончил он и накрыл ладонью грудь жены.

– Да, – выдохнула та.

Она рывком стащила с него рубашку, и Келеборн, подхватив супругу на руки, понес ее в покои. Пелла проводила их взглядом и, положив морду на лапы, закрыла глаза. Поручение успешно выполнено, а, значит, можно и отдохнуть.

– Приветствую вас, леди Вайрэ, – с достоинством проговорила Мириэль.

Валиэ кивнула и оценивающе посмотрела на фэа эльфийки.

– Вижу, ты желаешь вновь обрести роа? – наконец спросила она.

– Да, – честно ответила супруга Финвэ. – Я достаточно пребывала в Чертогах и теперь чувствую силы и желание жить вновь.

– Это не тебе решать, – в разговор вмешался третий голос, вслед за которым вскоре появился и сам Намо.

– Когда твой муж просил о втором браке, – продолжил владыка Мандоса, – ты согласилась с моим решением, что никогда более не сможешь обрести тело. Что изменилось?

– Мой супруг и та, что стала его второй женой, ныне в твоей власти. Мое появление в мире живых не приведет к… неловким и двусмысленным моментам, – спокойно разъяснила Мириэль.

Намо нахмурился. Он чувствовал, что эльфийка не договаривает об истинных целях своего визита.

«Неужели она решила, что мы возродили Фэанаро?» – усмехнулся хозяин Мандоса, а вслух спросил:

– Чем ты желаешь заняться, когда вновь обретешь роа?

– О, благодарю вас, владыка! – воскликнула эльфийка.

– Я еще не дал тебе свой ответ! Мне нужно знать, чтобы принять решение.

– Мне бы хотелось заняться вышивкой, как раньше. Если ваша супруга позволит, я бы могла помочь ей с гобеленами.

«Вот оно что… Значит, она так решила найти своего сына. Что ж, сама напросилась!»

– Вайрэ, что скажешь, моя прекрасная леди? – спросил Намо.

– Я была бы рада такой помощи, – ответила та. – Мириэль настоящая мастерица.

– Да будет так!

Намо повел рукой и произнес несколько слов на валарине. Мир вокруг эльфийки закрутился, размываясь до однородной серой массы. Исчезли все звуки и запахи, пропало чувство времени и пространства. Все сущее сжалось до невообразимо крохотных размеров и одновременно стало бесконечно большим.

Ресницы дрогнули, и Мириэль открыла глаза, обнаружив себя в той же беседке, где когда-то легла отдохнуть.

– Присмотрите за крепостью? – спросил Ородрет и, погладив коня по шее, поглядел на сестру, зятя и Нисимона.

Однако, к его немалому удивлению, Галадриэль покачала головой:

– О нет, только не я – у меня теперь много иных дел.

– Понимаю. Твоя вышивка?

– В том числе.

Она обернулась на мужа и улыбнулась ему так, что у Артаресто появилось желание отвернуться, чтобы не мешать супругам. Келеборн ответил любимой таким же взглядом и, обняв ее, чуть заметно погладил по бедру.

– Но на тебя я могу рассчитывать? – спросил лорд Минас Тирита у родича.

– Безусловно, – кивнул Келеборн. – Поезжай и ни о чем не беспокойся, мы с Нисимоном справимся. Ждем тебя с женой.

– Передавай от нас привет Финьо и Армидель, – добавила Галадриэль.

– Непременно. Я долго не задержусь.

Он вскочил на коня и протрубил в рог. Ворота распахнулись, и Арафинвион в сопровождении отряда верных покинул крепость.

Конечно, он заранее отправил к Финдекано гонца с сообщением о своем визите, и уже совсем скоро, едва впереди показались горы, окружающие территорию Ломинорэ, навстречу вышли дозорные и вызвались проводить.

– Благодарю вас, – ответил им Артаресто.

Где-то далеко за спиной шумел Сирион, над головой величественно высились пики Эред Ветрин, не самые высокие из тех, что ему приходилось видеть, и, тем не менее, впечатляющие.

Он думал о том, что скоро вся жизнь его, возможно, изменится, и самому эта мысль казалась удивительно странной. Такой непривычной.

«Интересно, как оно бывает, когда любишь?» – задавал Артаресто сам себе вопрос.

Однако узнать ответ пока было не суждено – его собственное сердце по-прежнему оставалось спокойным. И все же он ни секунды не сомневался, что Глоссерин – та, что предназначена ему в жены судьбой.

«Разве так бывает? – размышлял он и время от времени, глядя в небо, с недоумением пожимал плечами. – Выходит, что да».

Скоро впереди показались очертания крепости, и Арафинвион пустил коня быстрее.

– Рад видеть, кузен, – приветствовал его вышедший встречать Финдекано.

– Alasse! – воскликнул он радостно, соскакивая с коня.

Вновь, как и в прошлый визит, двор наполнился веселой суетой и гамом. Верные повели лошадей на конюшню, а кузены направились в дом, где Ородрет приветствовал хозяйку Ломинорэ.

– Я ждал тебя раньше на несколько месяцев, – признался Нолофинвион, наливая за ужином в бокалы вина.

Армидель, сидевшая рядом, обернулась к ним, даже не пытаясь скрыть охватившего ее любопытства.

– Я собирался, – признался Артаресто и потянулся за самым симпатичным, с его точки зрения, кусочком мяса. – Но все возникали дела. Теперь время пришло.

Финдекано несколько долгих секунд внимательно смотрел на него, но ничего не сказал. Арафинвион продолжил:

– Покажешь мне завтра дорогу к дому Глоссерин?

– Охотно, – отозвался кузен. – И от души надеюсь, что твое предложение будет принято.

В распахнутое окно врывались краски вечерней зари, слышался шелест листвы и стрекот сверчков. Закончился ужин уже ближе к полуночи. Хозяева ушли, а Ородрет вышел на балкон и еще долго стоял, пытаясь угадать, что принесет ему следующий день.

Впрочем, утро, не обремененное долгим ожиданием, наступило быстро. Внимательно выслушав указания Финдекано, Артаресто вышел из крепости и отправился через поле в сторону видневшегося вдалеке леса. Он шел не спеша, от души наслаждаясь красками и ароматами утра. Скоро тропинка привела его к спрятавшемуся меж кустов и деревьев двухэтажному дому, окруженному небольшим палисадником. Арафинвион остановился и мгновение стоял, глядя на закрытые окна, но уже через минуту дверь отворилась, и на пороге показалась Глоссерин. Она замерла, разглядывая гостя, и некоторое время он любовался ее правильными чертами.

– Я ждала тебя, Артаресто, сын Арафинвэ, – произнесла она.

– И я пришел, – откликнулся он и сделал шаг вперед.

Дева тоже пошла ему навстречу, и они встретились на середине стелющейся между цветов дорожке. Тогда оба остановились и еще какое-то время молчали, глядя друг другу прямо в глаза.

Вокруг пели птицы и тихо, умиротворяюще шелестела листва.

– Я пришел просить тебя стать моей женой, – сказал он и сглотнул слюну, борясь с внезапно охватившим фэа волнением. – Не скрою, я…

Он замолчал, не зная, как точнее выразить мысль. Глоссерин едва заметно улыбнулась краешком губ и ответила:

– Не пытайся подобрать слова – я знаю, что ты хочешь сказать, потому что сама ощущаю то же.

– И ты не боишься?

– Чего же?

– Того, что мы оба сейчас совершаем ошибку?

Глоссерин уверенно покачала головой:

– Нет. Любовь бывает такая разная, и не всегда похожа на удар молнии. Случается, что она напоминает половодье запоздало пришедшей весной.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Артаресто.

Дева улыбнулась:

– Представь, зима прошла, и Анор уже поднимается все выше и светит все жарче. Природа ждет, что уже вот-вот… Но нет, поля укрыты снегами, однако ненадолго. Настанет час, когда жаркие лучи согреют холод белого покрывала, и тогда оно начнет стремительно таять. Побегут ручьи, и совсем скоро переполненные влагой реки выйдут из берегов.

– Я понимаю, о чем ты! – воскликнул он, чувствуя, как пересохло в горле.

– Любовь придет, – продолжила Глоссерин. – Я предвижу это. И она будет прекрасна. Но ей нужно время, которого теперь, в искаженном мире, у нас нет.

– Мы женимся с тобой по взаимному согласию, – откликнулся Ородрет.

– Верно. И мы можем быть твердо уверены, что это не ошибка – наши фэар уже точно знают это.

– А любовь?

– Она придет, я предвижу. Незадолго до рождения дочери.

Артаресто улыбнулся широко своей будущей жене и протянул руку. Она вложила пальцы, и они еще некоторое время стояли, глядя друг на друга, и во взорах их с этой минуты появилось нечто новое. То, чему пока невозможно было подобрать названия.

Окончательно показавшееся из-за крон солнце осветило поляну, и травы засеребрились в его лучах, радостно заиграв.

Ородрет и Глоссерин развернулись и пошли не спеша к дому. До вечера им предстояло сделать еще много дел. Вместе.

Чертоги Вайрэ встретили Мириэль тишиной, мягким светом и еле слышным шуршанием нитей. Эльфийка, желая найти валиэ, неспешно прошла вдоль станков и пялец, за которыми трудились ученицы. Когда она приблизилась к большому, почти завершенному, гобелену, ее остановила одна из майэр, сообщив, что леди уже знает о ее появлении и сейчас подойдет. И действительно, не успела Мириэль в деталях рассмотреть полотно, изображавшее уход нолдор из Амана, как сзади раздался тихий, чуть шелестящий голос.

– Приветствую тебя, Фириэль, – произнесла Вайрэ, и нолдиэ удивилась, почему ее назвали этим именем.

Валиэ, словно прочитав ее мысли, пояснила:

– Ты начала новую жизнь. Я подумала, что в твоей сути должно что-то поменяться.

Мириэль покачала головой, не желая вслух перечить той, от которой так многое сейчас зависело.

– Это ты поймешь не сразу, моя дорогая, – ответила Вайрэ. – Сейчас же тебе следует приступить к работе, если ты, конечно, не передумала.

Мириэль напряглась, понимая, что скоро узнает про внуков, а, возможно, и про сына.

– Проходи, располагайся, – валиэ указала ей на табурет. – Я сейчас принесу то, что следует вышить.

Она быстро удалилась, оставив супругу Финвэ одну. Мысли бежали, летели, а фэа трепетала, полагая, что вот-вот увидит сына.

Однако эльфийка ошиблась – Вайрэ положила перед ней набросок, на котором один из внуков ее мужа брал в жены деву из народа телери.

– Леди, не могли бы вы рассказать, кто эти квенди? – попросила она. – Так я смогу лучше передать эмоции…

– Это не имеет никакого значения! – голос владыки Мандоса показался ей весьма неуместным в этих уютных покоях. – Свадьбу Финдекано Нолофинвиона сможет вышить любая из учениц, – обратился он к супруге. – Я принес иное. Как оказалось, многие работы брошены, не доделаны, а я люблю во всем порядок.

Майа, стоявший чуть позади вала, положил на один из столов несколько гобеленов немалых размеров.

– Пока они не будут закончены, никаких новых работ!

– Что там? – отчего-то разволновавшись, спросила Мириэль.

– Это, – Намо взял в руки первый, – горят корабли, на которых прибыл в Белерианд твой сын. Несчастный случай, – поспешил добавить он.

– Здесь, – он развернул еще один, – существа, созданные Мелькором, ведут твоего старшего внука в гости к своему господину.

– Тут, – вала недобро усмехнулся, – его пытаются убедить, что интересная работа найдется везде. Однако твой внук оказался на редкость упрямым, – вала проглядел пять или шесть гобеленов, – судя по всему его не убедили, хотя аргументы Мелькора порой были железны.

Намо хохотнул, глядя в округлившиеся глаза Мириэль.

– И наконец то, что я приберег специально для тебя, – владыка Мандоса замолчал. – Ни одна из мастериц не справится лучше. Гляди, ты удостоилась чести вышить этот гобелен!

Эльфийка подалась вперед, неверяще глядя на набросок на полотне, чуть прикоснулась пальцами и закричала.

– Работай! Ты сама выбрала свою участь! – ответил Намо и исчез, оставив ее одну, склонившуюся над сыном, окруженным огненными демонами Врага мира.

Лучи Анара привычно отражались от блестящих шпилей башен Тириона, и уже никто из немногочисленных его жителей не вспоминал с тоской иной свет, что лился не с небес. Нет, никто из нолдор не позабыл Древа и благие времена, однако прошедших лет хватило, чтобы привыкнуть к новому укладу.

Анайрэ нехотя поднялась с ложа, теперь такого большого для нее одной, и, поправив волосы, подошла к окну. Как всегда ее взгляд устремился на восток, в те края, где сейчас жили муж и дети.

«Зачем я тогда решила ждать Амариэ?! Ну зачем?! Мы ведь никогда не были особенно дружны… Что мне стоило отказать ей?» – мысли вновь и вновь возвращали жену Нолофинвэ в тот день, когда она опоздала и навсегда потеряла возможность встретиться с семьей.

Конечно, государь Арафинвэ не раз говорил, что у ее супруга есть палантир, однако нолдиэ все не решалась увидеть любимого и поговорить с ним, хотя и безмерно желала этого.

Этот день не был чем-либо примечателен – такой же свет, тот же ветер залетал в покои и чуть колыхал занавеси, тот же город и те же нолдор вокруг. Однако что-то было не так. Нечто неуловимо изменилось, заставляя супругу Нолофинвэ решительно идти к дому, где жили родители Лехтэ.

Нолдиэ не договаривалась с ними заранее, она и сама не знала, что, как только ладья Ариэн начнет снижаться и направится на запад, непреодолимое желание увидеть мужа возьмет верх. Фэа Анайрэ трепетала, металась, предвкушая и боясь.

Леди Линдэ издалека заметила эльфийку, напряженно, но целеустремленно шедшую по дороге. Узнать в ней жену бывшего короля было легко и сложно одновременно. Внешне она почти не изменилась – те же одежды, прическа, даже походка, несмотря на явное волнение, осталась неизменной. Однако взгляд… глаза Анайрэ сделались почти что мертвыми. Лишь в глубине еще теплился огонек. «Которому или суждено потухнуть, или же он в самое ближайшее время вспыхнет, оживив ее», – подумала мать Лехтэ, приветствуя гостью.

– Мне бы только взглянуть, – тихо попросила нолдиэ.

– Проходи. Никто тебя торопить не будет, – ответила хозяйка дома. – Знаешь, как пользоваться?

Анайрэ кивнула:

– Ноло научил. Еще когда…

Голос ее споткнулся, словно налетев на невидимую преграду, и она спешно прошла в комнату, где на столе был палантир. Последние шаги дались с трудом, однако, когда Анайрэ почти вплотную приблизилась к камню, сомнения исчезли, и ее ладонь легла на гладкую холодную поверхность.

Финголфин работал в своем кабинете, внимательно читая свиток, доставленный гонцом из Ломинорэ. На этот раз Финдекано писал ему не как отцу, но как королю. Хотя, конечно же, не удержался и в конце позволил парой строк поделиться тем, как он счастлив со своей супругой.

Нолдоран погрузился в раздумья, размышляя над предложением сына отправить при помощи фалатрим корабли на север и, возможно, отстроить там еще несколько крепостей, дабы не только с южной стороны осаждать цитадель Врага. План Финдекано был отчаянно смелый и рискованный, но безусловно стоящий рассмотрения. Король потянулся к чистому листу, дабы набросать на нем приблизительную схему, когда заметил, что палантир, стоявший на том же столе, ярко и немного тревожно засветился. Более не медля, он положил ладонь на камень и принял вызов.

– Анайрэ?!

Жена вздрогнула, но промолчала. В ее широко распахнутых серых глазах замерли слезы, а губы беззвучно шевелились.

– Родная моя! Скажи хоть слово. Анайрэ, прошу, не молчи!

Нолдиэ подалась вперед, словно желая шагнуть навстречу, протянула руку, чтобы коснуться и замерла. Глядя прямо в глаза мужу, она наконец тихо прошептала:

– Прости. Люблю тебя.

Ее пальцы соскользнули с гладкой поверхности палантира, прерывая связь. Чуть качаясь, Анайрэ вышла из комнаты и без сил опустилась в кресло на веранде, наконец-то дав волю слезам.

Она не знала, что в это время в Белерианде Финголфин почти разбил столешницу ударом ладони после неудачных попыток вновь увидеть и услышать ее, а затем, резко опустившись в кресло, уронил голову на руки и долго так сидел, пытаясь понять, как ему дальше жить.

– Как же красив стал наш город! – воскликнула Идриль, обернувшись к своей уже совсем взрослой подруге.

Весна в этом году была особенно хороша. Прижившиеся мэллорны устремились ввысь, похожие на тонкие серебристые свечки. Едва на ветках распустились золотые бутоны – листва опала, покрыв землю толстым сверкающим ковром. Недалеко от дворца так же пышно цвели нежным бело-розовым цветом яблони.

На праздник по случаю окончания строительства Гондолина собрался весь город. Горели светильники, отражаясь разноцветными бликами в хрустальных лестницах и башнях. На темном бархатистом небе пронзительно-ярко мерцали огоньки Варды, и нежные звуки арф, плывшие в вышине над городом, волновали души.

Идриль хлопнула в ладоши, и музыка, словно ждавшая этого сигнала, сменилась, зазвучав жизнерадостно, озорно и бодро. Ненуэль рассмеялась и принялась пританцовывать в такт. Сегодня на ней не было ни кожаного рабочего фартука, ни толстых перчаток. Волосы, уже не стянутые на затылке в косу и украшенные цветами и лентами, свободно падали на плечи, а глаза сияли, подобные звездам.

– Дочка, поможешь мне открыть праздник? – с легкой улыбкой на губах спросил подошедший к девам Тургон, и Идриль, кивнув, протянула отцу руку, чтобы пойти с ним в центр выделенного для танцев круга. Разумеется, не единственного, но одного из многих в ту ночь.

Ненуэль проводила подругу веселым взглядом и подумала, не стоит ли направиться к столам и полакомиться чем-нибудь вкусненьким – уж очень дразнящим был аромат, но тут заметила направляющегося к ней высокого нэра в серебряных одеждах и широко улыбнулась, приветствуя:

– Айя!

Тот в ответ слегка поклонился, приложив руку к груди, и на лице его зажглось неподдельное восхищение.

– Alasse, heri, – ответил он. – Рад встрече, хотя она и не была случайной.

Ненуэль вопросительно приподняла брови, на лице ее зажглось ожидание.

– Потанцуешь со мной? – предложил ее собеседник, и дочь Глорфинделя просияла.

– С радостью, лорд Эктелион! – ответила она и вложила пальцы в протянутую ладонь.