Текст книги "Вопреки року (СИ)"

Автор книги: Master-of-the-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 103 страниц)

– Я поняла. Прошу простить, но я немедленно покину крепость.

– Не смей!

– Не кричите, лорд. В ваших землях немало поселений эльдар. Думаю, я найду где применить свои умения!

Дева развернулась и решительно вышла. Слезы невольно брызнули из глаз, и Лантириэль побежала.

Дверь грохнула о стену, когда Карантир осознал, что только что натворил.

– Вернись! – прокричал он, бросаясь за ней, и, забывшись, позвал: – Ланти! Люблю тебя! Ланти!

Ответом ему послужил лишь стук копыт по двору крепости.

Ородрет молча глядел вслед удалявшемуся отряду брата. Финдарато. Старший, уверенный в себе и своих силах, готовый поддержать любого из семьи. Да и не только из нее. Не раз рисковавший собой в боях, но всегда доверявший соратникам, он так и не рассказал, где же располагается его королевство.

Артаресто чувствовал себя по меньшей мере странно. Почему-то он изначально был уверен, что Финрод если и не начертит ему карту, то уж точно подробно объяснит, где входы в сокрытый город.

Однако старший Арафинвион был неумолим, сообщив брату лишь направление, в котором следует отправить гонца и примерное время в пути, заверив, что дальше стражи сами его найдут и должным образом сопроводят. На этом их разговор закончился, а вскоре Финдарато с верными покинул остров, не забыв на прощание дать еще пару советов.

Холодный, но не ледяной, как раньше, ветер трепал золотые волосы лорда Минас Тирита, гнал прочь низкие тучи, но не мрачные мысли Ородрета.

«Как теперь быть? Родной брат не доверяет. Сам не справился с обороной. На острове! А если бы Финдэ не успел… Враг бы сделал неприступную цитадель, откуда грозил всем соседним землям…» – последний всадник скрылся из виду, и Ородрет, в очередной раз отбросив назад волосы, сжал пальцы в кулак.

«Моринготто не овладел Минас Тиритом. Значит, я превращу ее в надежную крепость, что не пропустит тварей на юг, а в случае необходимости придет на помощь. Решено! Вот только с чего же стоит начать?»

В раздумьях, Артаресто спустился со стены, и, перечитав оставленный ему Финродом свиток, призвал в зал совещаний мастеров и командиров различных отрядов, желая обсудить предложенное братом с ними.

«А еще я обязательно женюсь», – совершенно не к месту подумал Ородрет, начиная собрание.

Сквозь листву берез просвечивали яркие золотые лучи Анора, слепящими бликами отражаясь в воде. Сирион плавно, неспешно тек, словно всем своим видом говорил: «Мне некуда торопиться». Келеборн умиротворенно улыбнулся и замер, опершись на луку седла. Наконец-то он дома! Впрочем, до Менегрота оставались еще многие дни пути, но туда он пока что не собирался.

Позади осталась мрачная пустошь Нан Дунготреб, которую дориатский принц преодолел не без трепета в сердце. Опасаясь тьмы и ужаса, он не решался ложиться спать, предпочитая останавливаться лишь для того, чтобы дать краткий отдых коню. Много раз, вглядываясь во мглу и выискивая взглядом среди холмов потомство Унголиант, размышлял он, не стоило ли немного удлинить путь и вернуться более безопасной дорогой вдоль русла Сириона. Но снова и снова отвергал мысль – он и так задержался, чтобы помочь братьям любимой. Конечно, его присутствие по большому счету ничего не решало, однако он сам себе не простил бы, если такой момент переждал за Завесой.

Однако теперь все тревоги и опасности остались позади. Утром он перешел границу, спрятавшись под дорожным плащом, и теперь мог себе позволить немного передохнуть. Лишь на миг Келеборну показалось, что Дориат встретил его не только пением птиц, но и грозным шипением змей. Тряхнув головой, синда огляделся по сторонам и прислушался – ничего подозрительного.

Решив, что это ветер прошелестел по ветвям, он легко соскочил на землю и, погладив верного коня по шелковистому носу, расседлал его и почистив, отправил пастись. В дорожной сумке лежало еще немного мяса, однако прежде чем разводить костер и думать о еде, следовало и самого себя привести в порядок.

Проворно раздевшись, Келеборн прыгнул в воду и, прикрыв глаза, отдался блаженному покою и неге. Река чуть слышно журчала, словно ласково напевала о чем-то, шепот листвы над головой и звонкие голоса птиц навевали умиротворение. Он распластался на зеркальной поверхности и некоторое время просто покачивался, глядя в небо над головой и тихонько улыбаясь. Маленькую, еле заметную паутинку, что на входе в королевство прилипла к его плечу и необъяснимым образом проникла под одежду, Келеборн так и не увидел. Вода же смыть ее не смогла, и та словно растворилась в коже синда, лишь иногда проступая едва видимым узором.

Выйдя из реки, что никогда не была холодна на территории Дориата, он постирал вещи и, растянув их на берегу между двух сучьев для просушки, наконец развел костер и занялся обедом.

Анор уже понемногу начинал клониться к закату, когда неподалеку вдруг зашуршал подлесок, и на поляну выбежала давняя знакомая Келеборна.

– Пелла! – обрадовался он и вскочил на ноги, намереваясь подойти и погладить лисичку.

Однако у той, похоже, были иные планы. Выразительно фыркнув, она вдруг повернулась к эльфу хвостом и начала «закапывать», отбрасывая комья земли точно в его сторону.

– Та-а-ак, – раздумчиво протянул тот. – Ты, кажется, пытаешься мне что-то сказать?

Лисичка прекратила свое занятие, села и, посмотрев на друга, согласно тявкнула.

– Тингол узнал о моем отъезде? – предположил Келеборн.

Пелла промолчала.

– Мелиан по какой-то причине сердится? – продолжал он строить предположения.

Лиса совершенно очевидно ехидно усмехнулась. Эльф поднял брови:

– Неужели Галадриэль изволит гневаться на меня?

Пелла несколько раз оглушительно тявкнула в ответ.

– Ясно, – пробормотал Келеборн и потер подбородок. – А я-то намеревался сделать ей предложение. Как думаешь, может, стоит повременить немного?

Он сел на корточки и погладил маленькую подружку по шелковистой шее. Та, разумеется, не могла дать квенди никакого совета, однако на рыжей мордочке отразилось выражение довольства, и дориатский принц решил, что не вполне утратил еще расположение своей строгой аманской возлюбленной.

«Что ж, там видно будет», – в конце концов решил он.

А вслух предложил:

– Разделишь со мной трапезу?

Пелла отказываться не стала, и они вместе расправились с остатками оленины.

На следующий день, едва Анор проглянул сквозь густые кроны, Келеборн свернул лагерь и отправился вместе с лисичкой вниз по течению в поисках своих товарищей. Они шли, следуя изгибам реки, и эльф беззаботно переговаривался со зверем. Пелла по мере своих возможностей отвечала то фырчаньем, то тявканьем, а иногда выразительным молчанием. В полдень они остановились для обеда и краткого отдыха, а к вечеру, когда тени порядком сгустились, а светило стало уже не столь ярко, Келеборн заметил наконец за ветками лещины новый, хорошо оборудованный брод.

Мастера приветственно загомонили, увидев своего предводителя, и весь остаток дня прошел в обсуждениях предстоящих планов и в рассказах о том что и как было уже построено. Возвращение в Менегрот откладывалось на неопределенный срок – требовалось соорудить еще несколько переправ. Однако это, конечно, ни для кого из них не стало новостью.

– Нгилион, что это? – спросил Сурион и жестом указал на темную полосу прямо по курсу, с каждым часом все больше ширившуюся.

Долгие десятилетия. Путь домой оказался совсем не прост. Гораздо труднее, чем дорога до смертных земель. И лишь мореходное искусство телери вкупе с упрямством и решимостью так или иначе попасть в Аман не давали им сдаться и опустить руки. И все же самые отчаянные надежды с недавних пор понемногу гасли. Мысль, что валар обманули и достигнуть Благословенного края им четверым так и не суждено, росла и крепла.

Остались позади бесконечные туманы, не проходившие на протяжении многих лет. Тогда казалось, что само время остановилось, а дом, земля и все, что на ней живет и произрастает, просто приснилось им.

«Почти как в думах Единого», – шутили нисси. Нэри усмехались чуть-чуть печально, но вслух им ничего не говорили.

Остались позади крохотные скалистые островки, которые неожиданно выныривали из плотной белесой мглы, позволяя им хоть как-то пополнить запасы воды и пищи. Минули ураганные ветры и борьба со сном. И еще многое, многое другое, что было припасено для них Ульмо и его майяр.

Теперь же туман рассеялся, а на горизонте показалась земля. Нгилион не торопился радоваться, пытаясь понять, не очередная ли это уловка.

«Иллюзия? Или Благой край?»

Разобраться пока было невозможно. Однако капитан, немного подумав, скрылся в каюте и переложил за пазуху письма, полученные им в Бритомбаре от принца Финдекано. Быть может, пришла пора сдержать данное ему обещание.

Вернувшись на палубу, он распорядился убрать часть парусов, а сам до рези в глазах продолжил всматриваться в манящие очертания. Трое членов команды застыли у него за спиной, практически не дыша, а берег все рос и рос, как будто уплотняясь и разбиваясь на отдельные детали. Скоро стали видны очертания гор, до боли напоминающих Пелори, и ущелье Калакирья. А у подножия скал почти как прежде блистали башни и улицы. Хрусталь, драгоценные камни, жемчуг и золото.

– Все так же прекрасен, – прошептала Солмиэль, и Нгилион, обернувшись, с улыбкой посмотрел на жену.

Он обвел взглядом застывшие, напряженные лица товарищей и уже уверенно, радостно прокричал:

– Это Альквалондэ! Мы прорвались!

Все четверо зашумели, сами до сих пор с трудом веря в происходящее. А на берегу уже заметили их легкое, крохотное суденышко. Толпа на пристани все прибывала, и к тому моменту, когда нос «Lossambar», разрезав пышную прибрежную пену, встал на якоря, на берегу уже яблоку негде было упасть.

Вернувшиеся все смотрели, и город, знакомый с детства, казался таким родным и непривычно чуждым одновременно. Как будто это не они, а он скитался непонятно где, и вот теперь предстояло ступить, но было волнительно, тревожно. Вдруг он растает, подобно туману на рассвете?

Нгилион, как командир, сделал первый шаг, за ним второй, а после, вдохнув глубоко, проворно сбежал вниз по сходням и упал на колени, ткнувшись ладонями в песок. Плечи его вздрогнули. Сурион, а с ним и обе девы присоединились к нему, и жители Альквалондэ не мешали четверым. Однако вскоре толпа зашевелилась, раздалась в стороны, и Ольвэ подошел, склонив в приветствии голову.

На вечер во дворце был назначен праздник. Капитан переживал, порываясь отправиться в Тирион прямо сейчас, чтобы исполнить поручение, но владыка телери остановил его, сообщив, что Нолдоран Арафинвэ сам прибудет на торжество. Нгилион удивленно приподнял брови.

– Прошло много лет, – пояснил Ольвэ. – Мы залечили старые раны.

Друг Лехтэ ничего не сказал, однако принялся с нетерпением ожидать вечера.

Происходящее по-прежнему казалось ему каким-то сном.

«Должно быть, пройдет немало времени, прежде чем удастся свыкнуться с собственным возвращением», – рассуждал он, бредя по берегу и всматриваясь в закат.

Товарищи отдыхали во дворце, а ему не спалось. Не до конца исполненная миссия давила на душу, волнение бурлило, и он предпочел пойти размяться, чем маяться в четырех стенах без дела.

Закат пылал, переливаясь яркими красками, и Нгилион, усевшись на песок, все смотрел и смотрел, и где-то в самой глубине фэа постепенно росло чувство покоя и умиротворения. Он дома.

Когда ладья Ариэн почти скрылась за горизонтом, за спиной послышались тихие шаги. Нгилион вскочил и, обернувшись, увидел младшего сына Финвэ.

– Vandë omentaina! – сказал он.

– Alasse, – откликнулся Арафинвэ. – Рад видеть вернувшегося. Удачен ли был ваш путь?

– Мы зрели смертные земли.

– Прошу, поведай.

Нгилион склонил в знак уважения и согласия голову, и начался рассказ. Анар уже давно исчез, на небе проступили звезды. Устав стоять, телеро и нолдо пошли не торопясь вдоль кромки прибоя. Вдалеке играла музыка, горели огни дворца. Праздник по случаю прибытия команды «Lossambar» уже успел начаться, однако они не торопились. Капитан поведал о долгом, трудном пути, о встрече с Кирданом Корабелом и пребывании у него в гостях. В конце концов он достал письма и вручил их Нолдорану:

– От принца Финдекано.

– Благодарю от сердца, – отозвался Арафинвэ. – Послание Анайрэ я сам передам. Так говоришь, у моего брата есть палантир?

Нгилион кивнул:

– Так сказал ваш племянник.

– Хм, – неопределенно ответил Финарфин и о чем-то надолго задумался.

На небе сверкал холодным белым светом Исиль, наследник Тельпериона. Телеро и нолдо в конце концов закончили беседу и отправились во дворец. Но младшему сыну Финвэ казалось, что Анайрэ, узнав подробности, захочет сама побеседовать с мужем и объяснить ему…

«А может быть, и нет», – подвел он итог раздумьям и поспешил выкинуть бесплодные думы из головы.

Нгилион вошел внутрь дворца, а Финарфин, присев на скамеечку, распечатал письмо племянника и погрузился в чтение. Не будет большой беды, если он еще немного задержится. Новости важнее.

Чайки кричали протяжно и громко. Море с шумом набегало на отлогий берег, оставляя на песке пышные белые хлопья.

– Когда вернется папа? – услышала Идриль тонкий детский голосок.

Малышка Ненуэль, дочь Глорфиделя, родившаяся, несмотря на удивление многих эльдар, уже в Белерианде, вопросительно смотрела на свою старшую подругу и, казалось, готова была расплакаться. Принцесса присела на корточки, и ласково улыбнувшись, потрепала юную нолдиэ по золотистой головке.

– Уже совсем скоро, – заверила она ее. – Ты же знаешь, какое ответственное задание получил твой атто.

Ненуэль неуверенно кивнула в ответ. Итариллэ продолжала:

– Так вот, уже почти все готово. Место для будущего красивого города найдено, и все мы совсем скоро сможем туда переехать, чтобы начать его возводить.

Тут деве показалось, будто где-то в самой глубине фэа прозвенел крохотный колокольчик, будто хотел о чем-то возвестить, и она, вновь поднявшись, задумчиво посмотрела в небо. Неведомый град манил ее, но отнюдь не собственными будущими красотами. Идриль казалось, что чем скорее она до него доберется, тем ближе станет то самое видение, исполнения которого она так ждала.

Дева чуть склонила голову на бок, и лицо ее просветлело, обретя мечтательное выражение. Облака в небе разошлись, и яркий золотой луч блеснул, вмиг расцветив слегка поблекшую было природу.

– Давай поиграем? – предложила Идриль.

– Давай, а как? – мгновенно оживилась девочка, отбросив на краткое время тревоги и грусть.

– Вот так…

Принцесса развела руки в стороны, словно хотела обнять сразу все небо, и принялась объяснять правила:

– Я отворачиваюсь, а ты придумываешь какую-нибудь фигуру и пытаешься только с помощью своего тела ее изобразить. К примеру, на кого я сейчас похожа? Или на что?

Ненуэль задумчиво прикусила губу, но почти сразу выпалила радостно:

– Чайка!

– Верно, – звонко рассмеялась Итариллэ.

И игра началась. Потом они бегали, соревнуясь в скорости с волнами и ветром, и только под самый вечер, проголодавшись, пошли во дворец. На небе уже начинали зажигаться первые самые звезды, и Ненуэль, держа старшую подругу за руку, вслух рассуждала, на что похожи длинные темные тени деревьев и прибрежных построек.

– А ты скажешь мне, когда приедет гонец? – требовательным тоном спросила дочь Глорфинделя.

– Разумеется, – улыбнулась Идриль. – Сразу же прибегу и все-все расскажу.

Малышка сосредоточенно нахмурилась, засопела и вдруг сказала:

– Надо сделать подарок папе. Ты поможешь мне?

– Конечно. Давай начнем прямо завтра, с утра?

– Ура, давай!

Они еще немного поболтали, обсуждая, что именно стоило сотворить, и отправились в столовую, откуда уже доносились запахи жареного мяса и ароматной выпечки. Предчувствие чего-то удивительного и замечательного витало в воздухе, и обе девы с радостью и вдохновением прислушивались к его звону.

А еще Идриль хотела показать отцу чертеж дворца для Гондолина, который она наконец закончила вместе с мастерами. Но это уже немного позже, когда тот прибудет из Бритомбара.

Мелиан лениво и сыто потянулась, бросив взгляд на спавшего рядом мужа. Утомившийся Тингол улыбался и нежно обнимал подушку. Его серебряные волосы укрывали спину и плечи и немного щекотали супругу, располагавшуюся рядом.

Майэ неслышно встала и светильники, повинуясь воле госпожи, серебряными лучами заскользили по ее нагому телу.

«Вернулся, значит», – подумала она, вспомнив, как совсем недавно ощутила зов Завесы, сообщившей о возвращении одного синда. И Мелиан даже знала, какого. Конечно, легко наказать родича мужа она не могла, да и не одобрили бы остальные подданные такого отношения.

«Придется действовать тоньше. И жестче, – решила королева, поправляя волосы перед зеркалом. – Жалко, конечно, Элу во всех отношениях неплох: послушен, предан и весьма талантливо справляется с обязанностями супруга…» – Мелиан чуть прикрыла глаза, вспоминая недавние ласки мужа, а ее ладонь тем временем сжала грудь и скользнула по животу ниже. «Но рано или поздно мне все равно бы пришлось, а так выйдет очень удобно… Да, придется некоторое время побыть одной, зато после…» – майэ мечтательно прикрыла глаза, опускаясь на ложе рядом с Тинголом, ласками пробуждая супруга, тут же охотно отозвавшегося и ответившего ей.

– Мелиан, как ты прекрасна! – горячо выдохнул он наслаждаясь любимой, что так отчаянно желала его сейчас. О том, что мысли его королевы были далеко не о нем, Элу даже не догадывался.

====== Глава 39 ======

Крепость встретила долгожданным теплом и стала спасением от ветра, который до этого легко проникал под одежду, стараясь выдуть остатки тепла. На широкой равнине Эстолада ему было где разгуляться, и небольшому отряду нолдор во главе с одним из лордов пришлось нелегко. Кони устало ступали по глубокому снегу, что укрыл землю около месяца назад, всадники зябко кутались в плащи, вспоминая Манвэ, который не мог немного подождать и дать им относительно спокойно добраться до дома.

Во внутреннем дворе было сравнительно тихо, хотя наверху почти по-волчьи пели дымоходы, трубы и металлические части крыш. Верные с радостью встретили отряд, взяв на себя заботу о лошадях, чтобы прибывшие могли сразу отправиться в свои комнаты и обогреться.

Куруфин привычно задержался, не желая никому поручать свою кобылу и заодно узнав обо всех событиях, произошедших во время его отъезда.

Искусник предпочитал сам отправляться на северные или западные рубежи, дабы азартный брат не увлекся охотой или же не устроил среди воинов отряда состязания в скорости и ловкости, тогда как требовалось тщательно обследовать границы. И хотя давно уже было спокойно, прекращать следить за северными землями никто из пришедших в Белерианд не собирался.

По пути к себе он заглянул в мастерскую, ожидаемо обнаружив там сына – еще до отъезда тот сообщил, что хочет получить и опробовать сталь иного состава. Решив не отвлекать Тьелпэ, Куруфин тихо прикрыл дверь, улыбнулся, понимая, что юный нолдо добьется своего и скоро войско Химлада получит более надежную броню. Речь во всяком случае тогда велась именно о ней.

– Мелиссэ, – поднимаясь по лестнице, окликнул он любимую, что шла немного впереди.

– Курво! Вернулся, – светло и радостно ответила Лехтэ. – Прости, не могу обнять.

В руках у нолдиэ был поднос с ароматными горшочками и прикрытым полотенцем пирогом.

– Мне сообщили, что ты приехал, вот я и поспешила. Встретить.

«Мог бы осанвэ поприветствовать ее, – подумал Куруфин. – Вроде давно уже вместе, а все не привыкну».

– Что-то не так? – уловила его настроение супруга.

– Все хорошо. Просто… Я буду сам тебе сообщать, что вернулся. Обещаю, – он открыл дверь, пропуская любимую.

Лехтэ поставила еду на стол и наконец смогла прижаться к мужу.

– Я рада, если будет так, – тихо произнесла она, обнимая его за шею.

– Дай хоть куртку сниму, она ж холодная. Замерзнешь, – чуть отстранил он от себя Лехтэ.

– Так будет лучше, – заключил Искусник, вновь обнимая жену и целуя.

Горшочки с едой, забытые вместе с пирогом, тихо стояли на столе, не мешая двоим, что были полностью поглощены друг другом.

– Остынет ведь, – Лехтэ все же сделала попытку накормить мужа.

– Разогреем. После.

Тихий шелест платья.

– Соскучился по тебе. Очень.

– За три дня? – рассмеялась нолдиэ, отбросив котту мужа в сторону.

– Не только.

Они поняли друг друга без слов и осанвэ, и долгий зимний вечер обещал быть не только теплым, но и жарким.

Ветер тоскливо и завистливо завывал за окном, швыряясь хлопьями снега, желая помешать влюбленным. Бесплотные посланники Манвэ гневались, выражая чувства своего господина – нолдор в изгнании не только не страдали, но и продолжали любить, творить и познавать.

Супруги, одевшись, перебрались на диван, расположившись напротив уютно потрескивавшего камина, чье яркое пламя гнало прочь завистников, завываших в дымоходе.

Лехтэ прижалась к плечу мужа, который тут же обнял ее, не желая отпускать ни на секунду.

– Мельдо…

– Да?

– Уже поздно. Не видел Тьелпэ? – несколько встревоженно спросила Тэльмиэль.

– Он был в мастерской. Возможно, задержится там до утра. Ты же знаешь его… нас, – по-доброму усмехнулся Куруфин. – Если хочешь, схожу за ним – когда он погружен в работу, на осанвэ не откликнется. Проверял.

– Не стоит. Лучше побудем вдвоем. Я тоже очень скучала по тебе.

Поцелуй был долгим и нежным.

– Курво…

– Мелиссэ?

– Нет, не стоит…

– Скажи. Пожалуйста.

– Мельдо, может… пусть у Тьелпэ будет брат! Или сестра, – тут же добавила она.

Искусник вздрогнул, прикрыл глаза и сильно прижал любимую к себе, целуя ее волосы.

– Родная моя, дорогая, бесценная… Лехтэ, я… Я бы очень этого хотел…

– Но? Что не так? – Тэльмиэль взглянула в глаза супругу.

– Враг. Мы на войне, мелиссэ. Я не могу, не имею права рисковать тобой и нашим будущим малышом. Тем более я связан Клятвой, – Куруфин вздрогнул, ощутив как в крови разгорается пожар ярости и жажды мести. – Я исполню ее. Камни отца будут наши! Ты вновь увидишь их свет – свет Древ, истинный свет Арды!

– Курво… успокойся, я поняла тебя, – грустно и тихо ответила Лехтэ. – Пусть будут Камни, а не ребенок.

– Ты ничего не поняла, – горько ответил Куруфин, вставая.

– Так покажи, поделись со мной тем, что чувствуешь, – спокойно произнесла она.

– Нет. Я не желаю, чтобы ты знала это. Тем более ощутила.

Он развернулся и подошел к окну. Довольный ветер стих. Крупные снежинки хлопьями падали, оседая на крышах, карнизах, деревьях. И это спокойствие, это ледяное безразличие, как и молчание Лехтэ за спиной подействовало сильнее иных уговоров.

– Я лучше покажу тебе иное, – решительно произнес Искусник, вернувшись к жене, и распахнул осанвэ.

Пламя, светлое и жаркое, опасное и опаляющее, грозное и тепло-нежное вздымалось в его фэа. Казалось ничто не в силах укротить, обуздать его, но в то же время оно чутко реагировало на малейшие изменения, движения души Лехтэ.

– Мельдо, – ахнула она, вновь оказавшись в его объятьях.

– Люблю тебя. Всегда. Где бы ни оказался, хоть за Гранью… Молчи, просто чувствуй меня, такого, какой я есть.

Резкий порыв ветра ударил в окно, но супруги его даже не заметили.

Никогда не думала прежде Нэрвен, гордая «мужедева», как ее назвала однажды мать, что так будет, что тоска по одному-единственному квендо окажется настолько острой и почти лишит ее сил, не будет давать есть и спать.

Галадриэль вздохнула и отвела с дороги укрытую пышной снежной шапкой веточку. Уже много месяцев она не видела своего мельдо. Келеборн до сих пор наводил переправы через Сирион, и дело это, сначала казавшееся ей не таким уж и сложным, несколько затянулось. Не пара-тройка плотов – упрямый, настырный синда решил возвести настоящие, полноценные мосты там, где это было возможно, а так же сделал несколько паромных переправ.

«Еще один, – написал он ей в последнем письме, – и задание Элу будет выполнено. Скоро я вернусь. Скучаю очень. Пелла передает тебе привет».

Галадриэль представила весело бегающую по стройке лисичку и с грустью улыбнулась. Счастливый зверек! Ей было доступно то, в чем отказали нолдиэ. Сотни раз порывалась эллет нарушить распоряжение Тингола и самой поехать к Келеборну. Но если возлюбленного еще могло спасти родство с королем, то ее саму за непослушание могли просто выслать из Дориата. И что бы она тогда стала делать? Ведь, помимо всего прочего, у нее есть тут незавершенные дела.

Дева нахмурилась и остановилась посреди утоптанной широкой дорожки, прикусив губу. План с вышивкой, до сих пор казавшийся весьма удачным, так и не был исполнен. Заминка возникла в сюжете. Он должен понравиться Элу, это непременное условие, а так же не вызвать подозрений у Мелиан.

Анар весело светил сквозь голые ветви, украшая землю россыпью разноцветных, пронзительно ярких искр, щебетали птицы, и Галадриэль замечталась, глядя по сторонам, как было бы замечательно пройтись тут вдвоем с Келеборном, держась за руки, и любоваться пробуждением земли.

На сердце Артанис потеплело, фэа будто согрелась от этих мыслей. Увлеченная мечтами, она сама не заметила, как сошла с проторенной тропы и споткнулась о выступающий корень вяза.

– Ambar-metta! – выругалась она и невольно взмахнула руками, стремясь вернуть утраченное равновесие.

Однако упасть ей не дали. В тот же миг чья-то сильная рука заботливо подхватила Галадриэль под локоть, и дева, подняв взгляд, увидела Трандуила, сына Орофера. Юноша, лишь недавно справивший свое пятидесятилетие, стоял и смотрел внимательным и немного насмешливым взглядом, в котором читалось понимание.

– Счастливая встреча, – проговорила наконец она и чуть склонила голову в знак благодарности.

– Но вовсе не случайная, – признался синда и улыбнулся, на этот раз широко и открыто. – Я искал тебя, дева из Амана.

Артанис вопросительно подняла брови.

– Что происходит в нашем благословенном королевстве, интересоваться не стану, – заговорил он, – хотя, признаюсь, весьма интересно. Спрошу лишь, долго ли еще Келеборн собирается строить из себя великого инженера? Когда он возвращается?

Дочь Арафинвэ не сдержалась и раздраженно фыркнула:

– Хотела бы я знать. Пишет, что остался последний мост. А почему ты спрашиваешь?

– Соскучился по товарищу, – рассмеялся Трандуил. – К тому же разбирает любопытство – Келеборн никогда не был строителем. Но раз ты говоришь, что конец уже близок, то о подробностях я расспрошу по возвращении его самого. Благодарю тебя.

Сын Орофера уже собирался было уйти, однако Галадриэль неожиданно для самой себя его задержала:

– Постой!

Тот послушно замер в ожидании. Дева нахмурилась:

– Скажи, что любит Элу?

– В каком смысле? – удивился Трандуил.

– В самом обыкновенном. Хочу сделать подарок, но не знаю, что выбрать.

Синда всерьез задумался.

– Кроме Дориата и Мелиан? – уточнил он наконец.

– Да.

– Хм, – неопределенно пробормотал он и почесал бровь. – Дочь свою любит, но для тебя это, конечно, не тайна. К тому же Лютиэн Тинголу не подаришь, она уже у него есть. А еще… Весну, пожалуй.

– Весну? – удивилась Галадриэдль.

– Да. Странно, правда? Но я сам много раз наблюдал, с каким удовольствием он наблюдает, как все расцветает и распускается.

– Спасибо тебе! – радостно воскликнула нолдиэ, озаренная внезапно пришедшей на ум идеей. – Ты мне очень помог.

– Я рад этому, – отозвался Трандуил. – Тебя проводить?

Отказываться от предложения Артанис не стала, и всю дорогу до Менегрота они с Ороферионом оживленно беседовали на тему скорого прихода весны. А, едва оказавшись во дворце, она распрощалась со спутником и прошла в покои, где незамедлительно достала чистый отрез ткани. Весна в Амане! Ведь он видел однажды благословенный край, а значит, сюжет вышивки должен оказаться ему приятен. Гобелен с изображением Дориата придется ненадолго отложить, но беды не будет – она управится быстро.

«Быть может, за работой время до возвращения Келеборна пролетит быстрее?» – подумала она и, вновь представив себе любимого, улыбнулась светло и нежно.

– Когда на охоту? – спросил Макалаурэ, широко улыбаясь.

– Да хоть сейчас! Даже не надейся, что обойдешь… меня, – голос неожиданно прервался, словно споткнувшись, а сам говоривший тяжело откинулся на подушки.

– Что? – вмиг посерьезнев, произнес Маглор. – Чем помочь?

Оростель лишь качнул головой, восстанавливая дыхание.

– Все почти нормально. Сейчас. Отдышусь.

Он прикрыл глаза и попытался унять боль, неожиданно прошившую все тело.

Несмотря на то, что времени прошло немало, нолдо, чью фэа Макалаурэ буквально вырвал из цепких рук Намо, еще не начал самостоятельно передвигаться по крепости, хотя в своей комнате чувствовал себя вполне уверенно.

Маглор присел рядом с другом, расположившимся в постели у окна.

Изрядно обожженный лавой Ард-Гален чернел до самого горизонта, упираясь в грозные пики Железных гор.

– Может, ты выберешь себе иную комнату? – предложил Макалаурэ, когда Оростель только начал приходить в себя. – Не самый жизнеутверждающий вид.

– То, что нужно, – возразил ему нолдо. – Не дает забыть, зачем я живу, кому должен отомстить, от кого уберечь остальных.

– Как скажешь, – согласился тогда Кано.

Больше они не заводили разговор насчет северного пейзажа.

– Знаешь, я ведь и правда хочу если не на охоту, то на прогулку, – тихим, но ровным голосом сказал Оростель.

Маглор оценивающе посмотрел на друга и кивнул.

– Хорошо, пройдемся немного, – улыбнулся он. – Но учти, там уже холодно.

– Справимся, – отозвался нолдо, вставая и принимаясь одеваться.

Нехитрая процедура заняла немало времени, однако Маглор, как ни хотел помочь товарищу, оставался немного в стороне, не желая подчеркивать его слабость.

– Готов? – наконец спросил Кано и, дождавшись кивка, предложил. – Давай как тогда, в Амане, возьмемся за руки. Помнишь, нам тогда было лет по пятнадцать – двадцать…

За разговорами и воспоминаниями друзья вышли во двор крепости. Приходилось часто останавливаться, однако Макалаурэ каждую невольную задержку объяснял необходимостью показать ему нечто интересное, требовавшее обязательного рассмотрения вблизи. Это мог быть уникальный камень в стене, которого до этого лорд и не замечал, или же дивная пичуга, расположившаяся на карнизе и смешно встопорщившая перья. Оростель тихо и благодарно улыбался другу.

Наконец они дошли до небольшого внутреннего садика, где имелись скамьи, на которые друзья тут же и опустились.

– Кано, это… это, – слов ему не хватило, лишь осанвэ он смог передать Макалаурэ все чувства и эмоции, тот восторг и искреннюю радость, что им владели.

– Ну что, матушка, куда поедем? – с энтузиазмом в голосе поинтересовался Тьелпэ и, слегка прищурившись, посмотрел в пронизанную яркими, слепящими лучами Анара даль.

Глаза его горели, пальцы нетерпеливо поглаживали шею лошади, и та, чувствуя настроение всадника, то и дело принималась перебирать копытами.