Текст книги "Вопреки року (СИ)"

Автор книги: Master-of-the-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 103 страниц)

Алкариэль сложила ладони на груди, безуспешно пытаясь унять сердцебиение.

– Ну как, ты готова? – спросила Лехтэ с улыбкой, входя в покои.

– Не знаю, – честно призналась та и посмотрела на наставницу с надеждой. – Скажите, леди Тэльма, а вы тоже волновались, когда выходили замуж?

– Разумеется, – охотно подтвердила та. – И даже уснула накануне с трудом.

Она поправила на голове девы свадебный венец и с удовлетворением оглядела ее украшенное золотой вышивкой сияющее белое платье.

– Ты похожа на лилию, – сообщила Тэльмиэль, заставив подопечную порозоветь. – Кано и так от тебя без ума, а теперь и вовсе не сможет глаз отвести.

Алкариэль заметно смутилась и уже совсем намеревалась было возразить, однако леди Химлада легко рассмеялась, и она поняла, что реплика вовсе не требовала ответа.

– Вот, возьми, – продолжила Лехтэ и протянула букет из васильков и ромашек. – Он идеально подойдет к твоему наряду.

– Родители ждут внизу? – спросила будущая новобрачная.

– Верно. А я пришла к тебе. И за тобой – пора.

Алкариэль кивнула и, глубоко вздохнув, расправила едва заметную складку на платье. Мысль, что возлюбленный, с которым она прожила весь последний год в одном доме бок о бок, совсем скоро станет уже не женихом, но супругом, никак не хотела уместиться в голове. Сердце билось, отдаваясь гулким звоном в ушах, дыхание постоянно перехватывало.

– Не волнуйся, – прошептала Лехтэ и легонько сжала плечо воспитанницы.

Та с готовностью кивнула:

– Пойдемте.

В открытое окно доносилась музыка. Звуки арф спорили с нежным пением флейт и хрустальным перезвоном серебряных колокольчиков. Разума коснулся легкий осторожный укол. Взгляд Алкариэль упал на кольцо аванирэ, подаренное лордом Куруфином, и она поспешила распахнуть осанвэ, сразу же ощутив окутавшую фэа волну тепла и нежности, словно кто-то обнял ее и гладит по волосам, нашептывая на ухо ласковое.

«Мелиссэ», – проник в ее сознание шепот Кано.

Сердце встрепенулось, и в груди разлился покой. Конечно же, волноваться действительно не о чем! Он рядом.

Порывисто распахнув дверь, Алкариэль вышла из покоев в коридор и сразу же оказалась лицом к лицу с женихом. Показавшаяся вслед за ней Лехтэ поприветствовала родича и направилась по лестнице вниз, чтобы присоединиться к гостям. Невеста же, протянув руку, дотронулась осторожно пальцем до щеки Кано. Глаза его блеснули пламенем, которое дева нередко замечала и раньше, и он немного хрипло объявил:

– Пора.

– Да, – откликнулась она эхом и вложила в протянутую ладонь пальцы.

Влюбленные спустились вниз, все так же держась за руки, и вышли в сад. Под ногами расстилался алый ковер из цветущих тюльпанов, армерий и маков. Над головами раскинулись бесконечные шатры сирени. Анар разливал в воздухе золотые волны, спорившие по яркости с нарядом невесты. Звон колокольцев усилился, заглушая все прочие звуки, и голоса, словно по команде, смолкли.

Макалаурэ вновь чуть заметно успокаивающе сжал пальцы, и Алкариэль прошептала:

– Люблю тебя!

– И я тоже! – ответил он поспешно и все так же хрипло.

Под ногами расстилалась, убегая вдаль между деревьев, устланная ковром дорожка, и жених с невестой пошли по ней туда, где их должны были ждать Майтимо и Халтион. Они шли меж гостей, и те кидали им под ноги лепестки цветов. Даже стражи на стенах при виде лорда подобрались, и Алкариэль с улыбкой разглядела на древках их копий короткие разноцветные ленты.

Лорд Химринга, завидев будущих новобрачных, вышел вперед, и невеста заметила рядом с ним на укрытом белой скатертью круглом столике палантир. В глубине его виднелось изображение нарядной рыжеволосой нис.

«Леди Нерданэль! – догадалась она. – Значит, они все-таки нашли способ, чтобы ей присутствовать на свадьбе сына».

От легкого волнения ее пальцы дрогнули, и Алкариэль получила осанвэ от возлюбленного:

«Не волнуйся, ты понравишься аммэ».

«Жаль, что я не могу приветствовать ее лично», – ответила она.

«Понимаю, мне тоже».

Они наконец остановились, и Майтимо, набрав воздуха в грудь, заговорил:

– Мы собрались здесь, в самом сердце Маглоровых Врат, в присутствии родных и друзей, чтобы засвидетельствовать брак моего брата Макалаурэ Канафинвэ Фэанариона с дочерью Халтиона Алкариэль. Со своей стороны, как старший в семье родич, объявляю, что с особым удовольствием даю согласие на этот союз…

Он говорил, и торжественная мелодия, будто подтверждая его слова, летела ввысь, к небесам. На лице стоявшего в толпе Финдекано, державшего за руку жену, светилась радость, как и на лице Питьо. Карнистир был непривычно задумчив, а Тьелпэ светел. Курво смотрел понимающе.

Позже слово взял отец Алкариэль, и когда Халтион закончил говорить, они вместе с Майтимо соединил руки жениха и невесты, Макалаурэ опустил руку в карман котты и достал два золотых ободка.

Прозвучали торжественные слова взаимных клятв любви, а после серебряные кольца были сняты и бережно убраны, а место их заняли золотые.

– Поздравляю, торон, – первым объявил лорд Химринга. – Счастья вам.

– Счастья, йондо! – раздался из глубины видящего камня голос Нерданэль, и Алкариэль, приложив руку к груди, склонила голову перед матерью мельдо, которую не видела никогда.

Макалаурэ взял пальцы любимой в свои и слегка сжал их, поглядев ей в глаза. Горевший в них свет согревал его фэа и эхом отзывался в груди.

– Родная, – прошептал он. – Жена моя. Люблю!

Порывисто прижав ее к груди, он наклонился и со страстью поцеловал. Алкариэль прильнула, обвив руками шею, и гости закричали слова поздравлений все разом. Взвились в небо птицы, защебетав на разные голоса, а музыка заиграла в полную силу. Менестрель выпустил возлюбленную из объятий и, посмотрев на нее долгим взглядом, запел.

На утро Макалаурэ разбудил яркий дневной свет. Ладья Ариэн уже успела высоко подняться, осветив деревья и крыши, бликами отражаясь в многочисленных ручьях и изгнав тени.

Подушка рядом еще хранила тепло жены и аромат ее тела. С удовольствием вдохнув, он улыбнулся и, приподнявшись на локте, оглядел комнату.

– Ясного утра, мелиссэ, – еще немного сонно поприветствовал он.

Алкариэль стояла у распахнутого окна, и блики дневного светила озаряли золотистым сиянием ее обнаженную кожу.

– Доброе утро, любимый, – ответила она, и лицо ее озарилось идущим из глубины фэа светом.

Взгляд менестреля скользнул по плечу супруги, по ее груди и бедру, однако в этот момент влетевший в комнату легкий ветерок приподнял прозрачную занавесь, скрыв эллет от взора мужа. Тот чуть нахмурился, и Алкариэль, заметив это, негромко рассмеялась.

– Меня никто не искал? – спросил он.

Жена покачала головой:

– Нет.

– Значит, все хорошо и верные справляются без меня, – сделал он вывод и вновь оглядел супругу.

Спешить было некуда, и планы на утро мгновенно обозначились у него в голове. Он сел на постели, слегка откинув одеяло, и Алкариэль, отойдя от окна, приблизилась и, не сводя глаз с супруга, села к нему на колени лицом к лицу. Макалаурэ сразу обнял ее, вдохнув с удовольствием хорошо знакомый аромат кожи. Ладонь легко пробежалась по ее спине, не торопясь, с удовольствием огладила нежное бедро.

– Люблю, – прошептал он, глядя с восхищением. И, крепко прижав жену к себе, поцеловал.

Ветер грозно завывал среди сосен, швыряя в одинокого путника колючий снег. Айканаро упрямо шел, желая лично убедиться, что поселившиеся в его с братом землях люди ни в чем не нуждаются этой суровой зимой. Ангарато отговаривал его, убеждая отправиться немногим позже, однако тот оставался непреклонен.

Про неглубокий овражек Аэгнор помнил, вот только не ожидал он, что склон окажется не только скользким, но и начнется немного раньше, чем предполагал нолдо. Спуск вышел стремительным и быстрым, однако эльф абсолютно невредимым оказался на дне, по которому пролегала нахоженная тропка. Айканаро собирался встать на ноги и отряхнуться, когда услышал совсем рядом шаги и нежный, но взволнованный голос спросил:

– Помочь?

В следующий миг Аэгнор уже стоял на ногах, и от резкого движения капюшон слетел с головы.

– Ой! – раздалось тут же. – Простите, лорд… А… или А…

– Я Аэгнор, – рассмеялся нолдо, но взглянув на совсем юную девушку, что зябко куталась в тонкий плащ, помрачнел.

– Зачем ты в непогоду в лесу? – спросил он, так и не узнав ее имени.

– За хворостом, лорд, – ответила она. – Холодно. Топить особо нечем.

– Пойдем-ка я провожу тебя, а там поглядим, что можно сделать.

– Благодарю вас, лорд, – искренне и очень светло улыбнулась девушка.

Айканаро быстро снял с себя плащ, решив остаться в куртке, но не дать еще сильнее замерзнуть озябшей спутнице, однако сравнив ее рост со своим, стянул с себя куртку и накинул ей на плечи.

– Грейся!

– А как же…

– Тут недалеко. Да и плащ при мне, – ответил Айканаро, понимая, что это далеко не самый страшный холод, какой ему доводилось встречать.

По пути в поселение лорд Дортониона вызнал все о нуждах атани, их надеждах и мечтах. Уже приближаясь к домам, он легко подхватил пару высохших стволов и поволок в указанном девушкой направлении.

– Это вам на первое время, – пояснил он. – Мы с братом обязательно поможем. Вам всем.

– Спасибо большое, – просто и искренне поблагодарила его девчушка.

Айканаро кивнул ей и уже собирался проследовать к дому старейшины, когда она окликнула его:

– А куртка?

– Оставь себе! Зима будет долгой.

– Спасибо, лорд!

На несколько лет Аэгнор забыл про эту встречу, хотя довольно часто приезжал к атани. Юная Андрет же с той зимы потеряла покой, сделавшись задумчивой и молчаливой. Мать лишь с грустью качала головой, наблюдая, как ее дочь украдкой обнимает куртку лорда, вздыхает и плачет порой.

Комментарий к Глава 69 Melmenya – любовь моя

Irimа – желанная

====== Глава 70 ======

Приблизившись к границе Дориата, Тьелкормо остановился и спешился, на всякий случай дав указание коню подождать его до ночи, но не более того.

Магию Завесы нолдо ощущал, как нечто липкое и несильно приятное, однако оказаться за ней ему все же предстояло. Задержав дыхание, словно перед прыжком в воду, Келегорм сделал шаг вперед.

В тот же миг верные, выехавшие к границе, увидели, как их лорд исчезает в королевстве Эльвэ и, подняв лошадей в галоп, влетели в Дориат, чуть не сбив Тьелкормо и подоспевших стражей.

– Нолдор, – получив магическую весть, проворковала Мелиан у себя в покоях. – Как вовремя!

У Завесы тем временем царил переполох. Тьелкормо бушевал, что верные осмелились оставить Аредэль, потом переключился на отряд синдар, всячески желавший выпроводить незваных гостей. Когда же стало понятно, что нолдор не уйдут, невольно встретивший их Белег решил все же пригласить пришлых эльдар к костру и выяснить, что имел в виду блондин, утверждавший, что они продались Морготу.

Разговор был весьма напряженным. Синдар спорили, защищая честь своего короля, а некоторые и королевы. Большинство из них склонялось к тому, что именно нолдор принесут беды и разруху в Дориат, а потому должны незамедлительно покинуть его пределы. Никакие доводы не действовали на преданных стражей, пока на поляну к ним не вышел Маблунг:

– Рассказывай все и не пытайся слукавить – распознаю. Кто послал и что тебе велено здесь сделать?

Этот вопрос стал последней каплей – терпение Фэанариона лопнуло. Нет, он не схватился за оружие, и даже не вмазал наглому эльфу, хотя хотелось и сильно, он лишь закричал почти на все приграничье:

– Ваш менестрель храбрее воинов! Он ушел, не желая служить тьме! Чуть не погиб, но ушел! А вы… вы оставайтесь. Только потом не зовите на помощь ни меня, ни кого-либо из нолдор – вы выбрали путь! И он ведет на север!

Закончив, Келегорм посмотрел на верных и распорядился:

– Уходим!

– Это вряд ли, – произнес Белег. – По закону вы должны предстать пред тронами владык!

– Иди ты! К тронам своих владык! – сплюнул Тьелко.

– А если… – Белег потянулся к луку.

– Ну-ну, – усмехнулся он. – Стреляй, если жизнь надоела. Тебя-то точно захвачу с собой.

– Уймитесь! – Маблунг вмешался в спор. – Я выбрал не тот тон. Прошу меня простить.

– Другое дело, – улыбнулся Турко.

– Из-за чего вы пожаловали сюда?

Келегорм вновь повторил историю, и командир стражи призадумался – рассказ нолдо не противоречил тому, что он видел сам, но тогда это означает…

– Доброго вечера всем присутствующим! – разнесся над поляной нежно-сладкий голос. – О! У нас гости? Как это мило.

– Приветствую вас, – Келегорм встал, неотрывно глядя на появившуюся словно из ниоткуда прелестную синдэ.

– Я Лютиэн, дочь Мелиан и Тингола, владык Дориата, – представилась она, глядя в глаза Охотника.

«С тобой тяжелее. Ну же, почему ты еще не восхищаешься мной, не желаешь меня?! А если так…» – размышляла принцесса, плетя заклинания одно за другим и медленно подходя к гостю.

– Рад встречи! Я Туркафинвэ Фэанарион, – ответил он, почему-то решив утаить материнское имя.

– О! О ваших деяниях ходят самые разные слухи. Одни интереснее других, – Лютиэн почти вплотную подошла к Охотнику, лишь в последний момент сменив направление и слегка задев того грудью.

– Принцесса, не знаю, кто и что вам про меня говорил, но вы в любой момент могли узнать правду – от моей кузины, что живет в вашем королевстве.

– Я с бОльшим удовольствием послушаю вас, – выдохнула она ему в шею. – Наедине.

– Вообще-то мы планировали покинуть Дориат, – начал Келегорм.

– Исключено! Вы наши гости. Жду вас в Менегроте, – она с улыбкой обвела взглядом всех нолдор. – Стража, проводить их!

– Будет исполнено, – отозвались синдар.

На западном крае неба догорали последние алые закатные сполохи. Широкие мазки золотого и белого делали его похожим на творение живописца, и Тьелпэ, устроившись с комфортом на подоконнике, любовался, не забывая, впрочем, следить за переговорами отца с гномами. Те ёрзали в своих креслах, хмурились, и Куруфинвион, почувствовав, что скоро их терпение лопнет, послал отцу осанвэ:

«Мне кажется, дальше торговаться не стоит – они и так уже значительно сбросили цену. Мы же не хотим, чтобы они уехали, забрав мифрил с собой?»

Искусник выслушал и кивнул:

«Согласен. Прости, увлекся. Но цена и правда непомерная – в 7 раз дороже золота!»

«Иные платят на несколько порядков больше. Думаю, если бы наугрим не считали тебя своим другом, вряд ли стали бы терпеть такой грабеж».

Куруфин ухмыльнулся и вслух сказал, обращаясь к Яри:

– Я согласен на твои условия.

Науг, услышав, чуть не подпрыгнул от радости:

– По рукам!

Достав из-за пазухи свиток с текстом будущего договора, он начал вносить в него необходимые уточнения, а после, не выдержав, спросил:

– Прости мое любопытство, господин, но куда ты намерен пустить серебро Дюрина?

– Это не тайна, – ответил Искусник и, сунув руки в карманы куртки, поднялся и прошелся по комнате. – Я хочу сделать две кольчуги. Одну из них для своей супруги.

Услышав слова отца, Тьелпэ вздрогнул. Ему вдруг показалось, что он почувствовал дуновение ледяного северного ветра и увидел отблески темного пламени.

– Атто, я покину вас ненадолго, – бросил он отрывисто и поспешил покинуть гостиную.

Выйдя в сад, нолдо вдохнул полной грудью аромат разнотравья, точно также, как и его отец, сунул руки в карманы, и отправился бродить по дорожкам сада.

Вечерний свет уже почти померк, однако ночь пока не успела вступить в свои права.

«Сколько длится этот мир? – думал он. – Уже почти четыреста лет. Воистину Долгий. Однако и Враг наверняка не дремлет. Что он задумал?»

Сощурившись, нолдо остановился и устремил взгляд на север. Туда, где за далекими горами возвышались черные пики.

«Надо бы съездить проверить заставы, – подумал он. – Завтра».

Ведущая в донжон дверь тихонько скрипнула, и Тьелпэ, обернувшись, увидел отца и помахал ему. Курво подошел ближе.

– Ты правда хочешь сделать кольчугу для мамы? – спросил сын.

Тот кивнул в ответ:

– Да. Нолдиэ нельзя запереть в четырех станах, а мир не будет длиться вечно, как бы мы ни старались.

– А кому предназначен второй доспех? Ты говорил, что хочешь сделать два.

– Для жены твоего дяди Макалаурэ.

– Понимаю. Моя помощь потребуется?

– Непременно. Но не сегодня – еще надо проверить печи. Бородатые говорят, что температура понадобится очень высокая, хотя металл и плавкий, подобно меди.

– Хорошо. Тогда я утром наведаюсь на заставы.

– Давай. А после возвращайся.

Они еще немного поговорили, и Тьелпэ отправился в крыло верных.

Утром, едва на востоке забрезжил рассвет, он вышел на двор, оседлал коня и в сопровождении отряда покинул крепость. Что позвало его в дорогу, он вряд ли мог бы теперь сказать. Мысль летела вперед, пытаясь предугадать грядущее. Хотя дозорные крепостей докладывали, что все пока спокойно, однако фэа что-то тяготило. Казалось, будто должно случиться нечто неминуемое и страшное. Завидев ущелье Аглона, молодой лорд с облегчением вздохнул и, спешившись, оставил коня на попечение воинов, а сам стал взбираться по крутой насыпи.

Ладья Ариэн поднималась все выше, разгоняя ночной мрак и окрашивая золотистым светом поля и пики гор. Наконец, взору его предстали владения дяди Нельо и широкие равнины Лотланна.

«Наверное, он видит теперь то же самое, что и я, – подумал молодой лорд. – Над черными пиками Тангородрима клубится дым. Хотелось бы знать, какое злое колдовство задумал Моринготто на этот раз. Надо предупредить отца – следует поторапливаться. Хотя, возможно, сколько-то лет у нас еще есть».

Он уже собирался спускаться вниз, но все же наперед еще раз прислушался к фэа. Она по-прежнему его куда-то звала и о чем-то шептала.

«Кажется, Враг – это не то, о чем она хотела предупредить. Тогда что же?»

Распахнув осанвэ, нолдо послал фэа в полет, и та устремилась на запад, к круговым горам. Тьелпэринквар вздрогнул, поняв, что именно может вскоре произойти, и послал Ненуэль подобный серебряной стреле зов:

«Где ты? Ты слышишь меня? Откликнись!»

Он все звал, и зов его летел, ища ту единственную, для кого предназначен. Наконец, в далеком Ондолиндэ, дочь Глорфинделя, как раз беседовавшая в саду с Итариллэ, вздрогнула и закрыла глаза:

«Я слышу тебя! – откликнулась она, и сердце ее заколотилось от радости. – Тьелпэ…»

«Да, это я, – прилетел ответ. – Прошу тебя, не покидай сейчас своего безопасного града. Я не знаю, сколько будет длиться мир, и никому этого не известно. Но война может вернуться в любой момент. Ради меня, прошу, не выходи! Мелиссэ…»

Тьелпэ произнес еще раз мысленно то последнее слово, и фэа его взорвалась бурной радостью. А Ненуэль, слушая, как бьется ее собственное сердце, отдаваясь гулом в ушах, приложила к пылающим щекам ладони:

«Хорошо, я не покину пока долину Тумладен. По крайней мере, до тех пор, пока не минует битва. Обещаю. Мельдо…»

«Благодарю тебя! – услышала она, и ей почудилось, будто чья-то невидимая рука тянется к ней, а еще ощутила горячую волну нежности. – Родная…»

Связь скоро оборвалась, и Ненуэль, обернувшись к подруге, задумчиво проговорила:

– Пока нам стоит отложить поездку.

– Ты абсолютно уверена? – спросила дочь Тургона.

– Да.

Несколько секунд Итариллэ молчала, а после ответила:

– Хорошо.

Тьелпэринквар же за многие и многие лиги от них вскочил на своего коня и отправился домой. Вести отцу следовало принести как можно скорее.

Всю дорогу по пути в Менегрот принцесса мило беседовала с нолдор, уделяя особое внимание Келегорму. Турко прилагал немало усилий, чтобы не остаться наедине с Лютиэн – слишком явно представлял он себе все то, что еще совсем недавно происходило с Даэроном. Охотник искренне надеялся встретить Артанис и поговорить с кузиной, однако использовать осанвэ он пока не решался, несмотря на кольцо, сработанное Курво. Принцесса же испробовала все известные ей заклинания, надеясь подчинить упрямого нолдо, чья энергия и сила влекла ее, вызывая почти что бесконтрольное желание выпить того до дна.

В Менегрот эльдар прибыли под вечер, где были сразу сопровождены в гостевые покои. Вот только никто из них и не догадывался, что сам открыть изнутри двери уже не сможет. Тьелкормо первым делом обследовал комнату и, не найдя ничего подозрительного, растянулся на кровати и прикрыл глаза.

Бесшумная тень проскольнула к нему позже, когда убедилась, что нолдо спит. Одетая в прозрачное платье, сотканное из нитей, улавливающих и гасящих свет, Лютиэн приблизилась к ложу и вновь потянулась к сознанию спящего. Не пробуждаясь, Турко отмахнулся было от неведомого создания рукой, но вместо этого его ладонь легла на грудь принцессы и непроизвольно сжала ее.

– Вот и умница, – проворковала она. – Иди же ко мне, мой наивный нолдо.

Чары проникали в сознание Келегорма, но ровно на столько, чтобы не дать тому пробудиться.

«Что же мешает мне, что? » – руки Лютиэн скользили по телу Охотника, лаская и ища амулет.

– Есть! – мысленно возликовала она и сорвала с его пальца кольцо, отбросив его на покрывало.

Ладони Тьелкормо в следующий миг сжали ее бедра, подтягивая принцессу к себе.

– Умница, – ворковала она, раздевая своего пленника. – Сейчас, мой нетерпеливый, сейчас ты познаешь все муки и наслаждение, которые может подарить лишь тьма!

Лютиэн дразнила и тут же отстранялась, чертила кровавые узоры на коже Келегорма, разрезая ее острым ножом. Она так увлеклась, что даже не заметила, что левая рука пленника охотнее исследует кровать, чем ее тело.

Металл приятно коснулся кожи, и принцесса закричала – ее слишком резко выкинули из сознания.

– Пошла вон! – вскричал Турко, сбрасывая с себя Лютиэн.

– Ты пожалеешь! Ты проклянешь себя, что выгнал меня и не умер достаточно быстро.

– Вот как? Я предполагал, что ты желала иного, – с ухмылкой произнес он.

– Глупый нолдо! Ты посмел отказать мне и тем самым оскорбил. Придет время, и ты будешь молить Единого, чтобы то была я, а не… Он! – с придыханием произнесла дочь Мелиан. – А сейчас прощай! Запирающие дверь чары тебе не разрушить никогда!

«Мерзость какая!» – подумал Турко, пытаясь размазать кровь и тем убрать узоры. Голова нещадно болела, все тело ломило, но требовалось действовать и доказать обратное – створки возможно распахнуть.

Однако как ни старался Келегорм, ничего не получалось. День ото дня он пытался вышибить дверь, но та не поддавалась. Лишь неизвестным образом и всегда, когда он спал, в комнате появлялась миска с едой и вода.

– Господин, разрешишь посмотреть, что там светится зеленым? – спросил Халмир, сын Халдана из народа Халет, и взглядом указал на яркий огонек, искрящийся в вышине между скал.

Дозорный смерил юного адана оценивающим взглядом и, наконец, кивнул:

– Хорошо. Только недолго. Сам сможешь дойти?

– Да, я уже привык.

Халмир перехватил поудобнее толстую суковатую палку и начал довольно споро взбираться, время от времени, правда, падая на колени. Вторая его рука, которая могла бы помочь ему в восхождении, безжизненно висела на перевязи, иссохшая почти до состояния тонкой веточки – последствия боя с пауками три года назад. Проклятая тварь тогда ужалила его в кисть. Эльфы-синдар из ближайшего поселения смогли в тот день спасти умиравшего Халмира, однако рука постепенно начала иссыхать и скоро вовсе потеряла подвижность.

Приложив ладонь ко лбу козырьком, юноша оценил оставшееся до зеленого огонька расстояние и ухватился за ближайший каменный уступ.

Для битвы с тех пор он стал уже не пригоден, однако охотиться с помощью копья это ему ничуть не мешало. Влекомый любопытством, он начал уходить все чаще и дальше, пока теперь ноги не принесли его к северным горам, на границу Химлада и Химринга.

Зеленый огонек светился все ярче и становился все больше. Сжав крупный, достаточно острый выступ скалы так, что на рассеченной ладони проступили капельки крови, он последним мощным усилием подтянул себя и оказался на небольшой усыпанной щебнем площадке.

– Как красиво! – вздохнул Халмир, с восторгом оглядывая открывшееся ему зрелище.

В самом центре необычного, совершенно прозрачного зеленоватого камня, парила птица. Ее взгляд был устремлен к небесам, и юноше показалось даже, что она вот-вот запоет.

Он сел на ближайший камень и начал рассматривать чудо. Казалось, что сама порода светится не только впитавшимся в нее светом Анора, но и своим собственным. Халмир бережно, с благоговением погладил дивный камень, и ему показалось, что от самых пальцев вверх по руке разлилось приятное тепло, сопровождающееся легчайшим покалыванием. Он посмотрел на рассеченную ладонь и с удивлением обнаружил, что полученная только что рана стала заметно меньше.

– А что, если камень целебный? – подумал он, содрогнувшись в волнении. – Это ведь территория заокеанских эльфов…

Какой бы ни была безумной надежда, отринуть ее сразу он никак не мог. Приложив мертвую руку к валуну так, чтобы она касалась породы, одновременно опираясь на здоровую ладонь, сын Халадана закрыл глаза и стал ждать, почти не дыша от волнения.

Анор ласкал его лицо, и юноша улыбался. Тепло охватывало мертвую руку все сильнее, а вот живая не чувствовала ничего. Не выдержав, Халмир открыл глаза и увидел, что теперь и сама мертвая конечность светится зеленоватым.

В какой-то момент покалывание стало почти болезненным, но одновременно юноша увидел, что рука начинает наливаться силой. Он глазам своим не поверил, от радости почти закричав. В ушах его теперь отчетливо звучало пение. Голос был мужской и очень ласковый, а язык незнакомый. Впрочем, Халмир догадывался, что это квенья – отдельные слова он иногда слышал из уст встречавшихся воинов-нолдор.

Теперь пение становилось все громче, и Халмир, не выдержав в конце концов боли, отдернул руку от камня и помотал ею. Не сразу сообразил он, что двигает мертвой рукой, не помогая себе второй, живой.

– Впрочем, – прошептал он, даже не пытаясь сдержать радостную улыбку, – она уже не мертвая, а живая!

Он попробовал схватить свой самодельный посох, но тот выпал.

– Кажется, нужно снова учиться ею пользоваться, как в детстве, – понял он.

Несколько упражнений привели к тому, что палка со второй попытки прочно удержалась там, где ей и было положено – в кулаке Халмира. Счастливый юноша начал проворно спускаться вниз и, завидев дозорного-нолдо, закричал на синдарине:

– Спасибо за чудесный камень!

Тот, однако, не сразу понял, что произошло, и Халмиру пришлось все рассказать подробнее. Ожившая рука служила тому неопровержимым свидетельством.

– Кажется, стоит доложить об этом случае лордам, – пробормотал нолдо.

Адан спросил:

– Кто оставил камень?

– Природа. Но фигура в нем – работа одного из наших лордов, Келебримбора, сына Куруфина.

– Передай ему мою глубокую благодарность.

– Непременно, – пообещал стаж границы.

Халмир попрощался и, насвистывая себе под нос, продолжил путь. Теперь можно было возвращаться домой и посвататься к смешливой красавице-соседке, которая ему давно нравилась. Сейчас уж ее отец точно отдаст дочь за Халмира.

– Чем занимаешься? – спросил Келеборн, входя в покои.

Отложив меч в сторону и сбросив кольчугу, он улыбнулся и подошел к любимой. Та подалась навстречу и с удовольствием коснулась губами щеки супруга.

– Пишу письмо брату, – пояснила Галадриэль. – Финдарато.

– Соскучилась?

– Можно и так сказать, – ответила она и протянула мужу свиток. – Вот, почитай.

Тот незамедлительно развернул его и вгляделся в строки. По мере продвижения к концу послания, Келеборн делался все более и более мрачным.

– И как, ты думаешь, Финрод нам поможет? – спросил он супругу.

– Не знаю, мельдо. Но одним нам не справиться, – ответила Галадриэль.

Келеборн кивнул, соглашаясь:

– А если уж слухи верны…

– Ты о чем? – не поняла его Артанис.

– Трандуил рассказал мне, что видел в Менегроте стражей границ… И с ними были шестеро квендо, очень похожих на нолдор.

Дочь Арафинвэ побледнела, а синда задумался, рассуждая:

– Правда, не ясно, как они попали сюда. Преодолеть Завесу можно только с согласия той, что ее создала. И где они сейчас? Почему не зашли к нам? – говорил он. – Ты видишь, сколько вопросов. Не знаю, правдиво ли это известие. Может, Ороферион ошибся и принял за твоих родичей кого-нибудь из авари? Хотя…

Он, все еще в сомнениях, покачал головой, а Галадриэль порывисто воскликнула:

– Мельдо! Я чувствую, что твой друг прав. К тому же, во дворце упорно говорят об угрозе нападения на Дориат.

– Это правда, – с чуть заметной грустью согласился он. – Элу уже которую неделю твердит о планах нолдор завоевать королевство.

– Нам надо еще раз обо всем подумать…

В покоях надолго воцарилось молчание.

– Отправляй письмо, мелиссэ, – наконец произнес муж. – Но, Эру, как же я хочу, чтобы мы ошибались.

– И я, любимый. И я.

Она прильнула к супругу и порывисто обняла, запустив пальцы в волосы. Он наклонился, и губы их встретились в поцелуе.

Гонец выехал из Дориата в тот же вечер и устремился к Нарготронду. Точнее к тем местам, где, как он знал, его встретят стражи брата его леди. Погони не было, однако силы постепенно начали оставлять верного – Мелиан не желала, чтобы кто-либо покидал Дориат.

Недели сменяли месяцы, однако упрямый, хотя и почти полностью истощенный нолдо продолжал свой путь.

В тот день, ранней осенью, он не смог не то, чтобы сесть на коня, даже подняться с земли. Несчастный полз, окончательно выбиваясь из сил, а его жеребец неотступно следовал за ним. Лишь когда нолдо лег на землю и затих, тот отчаянно заржав, поскакал вперед, надеясь привести подмогу.

– Ты слышишь? – спросил один из стражей тайного града.

– Кто-то скачет.

– Звук странный. Словно стремена болтаются.

– Раненый?

– Сейчас узнаем, – он сделал знак, и отступил за дерево.

Конь без седока вылетел на поляну. Остановился, заозирался и заржал, зовя на помощь.

Нолдор вышли к нему, пытаясь понять, что же случилось с его всадником. Жеребец же буквально схватил зубами за капюшон одного из эльфов и потянул за собой. Эмоций конь не скрывал и потому, страж, высвободившись, запрыгнул в седло.

Гонец был еще жив, когда подоспела помощь.

– Послание. Финроду. Отвези меня. Прошу.

– Держись!

Никто не пытался скрыть тропу, что вела ко входу в Нарготронд от посланника Галадриэли – тот почти всю дорогу не приходил в себя. Страж нес его на себе на последнем участке пути и уже хотел ступить под каменные своды, как заполыхал кристалл, предупреждавший об опасности.

– Неужели шпион Врага, – подумал он, опуская свою ношу на землю.

Королю, однако, доложить решил.

Финрод, заслышав о лже-гонце, вышел из тайного города сам, дабы разобраться в случившемся.

– Это нолдо из верных Артанис! – вскричал он. – Что с ним?

– Не знаю, государь, – ответил страж и поведал историю.

Посланец тем временем открыл глаза и, еле шевеля рукой, протянул свиток.

– От вашей сестры, – прохрипел он и обмяк.

Фелагунд взял послание, однако читать сразу не стал, как бы того ни хотел. Вместо этого он запел, изгоняя злую магию из тела несчастного. Борьба давалась Финдарато нелегко, но он побеждал, освобождая гонца от колдовских пут.