Текст книги "Вопреки року (СИ)"

Автор книги: Master-of-the-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 103 страниц)

– Вы вернетесь?

– Возможно, – прислушавшись к себе ответил он. – Пока же все, что здесь, – ваше.

– Но вы же не отправитесь пешим? – забеспокоился синда.

– Нет, – усмехнулся кузнец. – Но только если вы поторопитесь мне привести коня. Я спешу.

Куда он так торопился, Эол не знал, но более не желал находиться в лесу, только что утратившему остатки магии, некогда наложенной на него Мелиан. Он даже не подозревал, что майэ перестала существовать, как не ведал он о том, что на севере идет война, что родной Дориат остался без своих правителей, а на его границе именно в эти минуты решается судьба королевства. И уж точно он не мог догадываться, что, покинув привычный полумрак, он обретет свет, ярче лучей Анара, истинный свет, что еще в предначальную эпоху эльфы назвали любовью.

Твари накатывались на склоны Эред Ветрин, словно море в шторм – столь же мощно и неотвратимо. Они орали, рычали, скрипели зубами. Кривые сабли и ятаганы мелькали в воздухе, пытаясь достать эльдар или хотя бы атани, но воины стойко держали оборону.

– Если бы не ваша помощь, мы бы давно пали от усталости, – заметил Финдекано, когда Тургон приказал своим воинам сменить на стенах лучников Хисиломэ.

Турукано кивнул, явно не зная, что ответить, и поискал взглядом Эктелиона. Лорд Дома Фонтанов сидел на нижней ступеньке лестницы, ведущей в оружейные, и, пользуясь временным затишьем, играл на флейте. Старший проследил за взглядом брата и поинтересовался:

– Как он? В его глазах я читаю…

Фингон не договорил и сокрушенно покачал головой.

– Держится, – ответил младший. – Если не знать, что сердце его задето, то ни за что не догадаешься – по-прежнему бодр и весел.

– Даже так?

– Удивительно, правда? Но Ненуэль не прогоняет его и охотно общается, по-дружески, разумеется. Когда мы покидали Ондолиндэ, она пожелала ему, как и всем прочим, удачи в бою. Эктелион берет то, что ему могут предложить, и на большем не настаивает. Не переживай – он не сорвется и не подведет в неподходящий момент. Все будет хорошо.

– Тогда не будем больше об этом, – откликнулся Финдекано и задумчиво поинтересовался: – И все же интересно, кто его соперник?

– Мне тоже, поверь, – признался Тургон. – А впрочем, что от нашего знания изменится?

Старший пожал плечами. Братья помолчали, собираясь с мыслями, а после разошлись каждый к своему отряду.

Склоны Эред Ветрин были усыпаны горами орочьих тел, особенно смрадно вонявшими, когда с севера дул порывистый, холодный ветер. Эльфы морщились, завязывали лица платками, однако предпочитали не покидать постов. Атани были менее стойкими, однако и среди них оказалось немало тех, кто стоял на стенах крепости плечо к плечу с нолдор.

На небе ненадолго показался Исиль, однако вскоре вновь набежали облака, и тогда вдалеке, у подножия гор, послышался нарастающий гул. Глорфиндель с Эктелионом бросились на стену и увидели, что орды тварей пришли в движение.

– Передышка закончилась, – задумчиво заметил лорд Дома Фонтанов и с легким вздохом сожаления сунул флейту за пазуху.

Земля чуть подрагивала, вздыхая, словно от невыносимой боли.

– Всем приготовиться! – раздался крик Финдекано.

Однако поведение ирчей в этот раз чем-то неуловимо отличалось от привычного. Глорфиндель нахмурился, пытаясь понять, и вскоре увидел, как сквозь ряды тварей движется балрог.

– Готмог, – догадался Эктелион. – Они что-то придумали?

– Вероятно, – откликнулся эхом его товарищ.

В первые дни валараукар не могли преодолеть защитную установку и отступили, в ярости давя своих же воинов-ирчей. Однако теперь главнокомандующий армиями Ангамандо шел, держа в руках огромный молот и плеть, и сердце Глорфинделя замерло:

– Если он сможет сломать защиту…

Эктелион кивнул и достал меч:

– Значит, нужно этого не допустить. Всем приготовиться!

Фингон отдал приказ, и часть нолдор, а вместе с ними и атани, под предводительством Эктелиона и Глорфинделя покинули крепость. Орки, поняв, что их замысел разгадали, заревели и бросились в атаку.

– Держать строй! – скомандовал лорд Дома Золотого Цветка.

Тем временем Готмог все ближе продвигался к цели, не обращая внимая на сыпавшийся на него град стрел. Он легко шел прямо по острым пикам скал и по валунам, перебирался через рвы.

– Нужно его оттеснить к пропасти, – предложил Эктелион. – Иначе мы вряд ли сможем его одолеть.

Глорфиндель кивнул:

– Согласен.

И оба бросились рауко наперерез. Один из нолдор принял командование, однако часть ирчей, заметив лордов, кинулась вслед за ними.

– Держи их! – раздался крик Хуора.

Вместе с Хурином они приняли удар, пытаясь выиграть время, а балрог, взмахнув огненным бичом, обрушил его на преследователей. Эктелион одним взмахом меча отсек его часть, и Глорфидель ударил, целясь в живот рауко. Тот в ярости взревел, размахивая молотом, однако эльфы ловко уклонялись.

Ирчи все усиливали натиск, и Хурин с Хуором уже с трудом сражались, окруженные со всех сторон. К ним пыталась пробиться подмога, и громкий голос Финдекано со стены вселял в фэар сражавшихся новые силы.

Вдалеке, на расстоянии половины лиги, там, где в мирные годы у подножия гор бил родник, зияла пропасть. Туда-то и теснили падшего майя гондолинцы. Они наступали, одновременно отражая удары огненного бича, и вот уже их доспехи покрылись многочисленными подпалинами.

На помощь к Хурину и Хуору наконец подошли нолдор, и оба брата, с облегчением вздохнув, поспешили к Эктелиону и Глорфинделю.

В вышине звонко, радостно пропел рог нолдор, выпуская из крепости еще один отряд, и Готмог, крикнув что-то непонятное на жуткой смеси валарина и темного наречия, с размаху кинул молот вперед.

Хурин закричал – ноги его оказались придавлены, их полностью размозжило ниже колен. Хуор, Эктелион и Глорфиндель бросились на балрога одновременно, поражая его ударами с трех сторон.

В нескольких шагах за спиной твари уже зиял обрыв. Глорфиндель толкнул ее, закричав от острой боли в ладонях, а Эктелион, размахнувшись, полоснул рауко мечом по ногам. Балрог взмахнул руками, словно пытаясь ухватиться за что-то, и огненный бич обвился вокруг тела Хуора, увлекая его вместе с собой на каменистое дно.

Эльфы кинулись к краю обрыва, пытаясь что-нибудь разглядеть, но увидели лишь тело адана, насаженное на острые пики скал. Рядом лежала разбитая, мертвая фана балрога.

Тем временем нолдор уже несли в крепость лишившегося обеих ног Хурина, а ирчи, увидев гибель своего предводителя, бежали в панике. За ними бросились, преследуя, отряды Финдекано и Турукано.

– Но битва еще не завершена, – заметил Глорфиндель.

– Согласен.

И оба поспешили пока вернуться под защиту стен.

Нолофинвэ смотрел на выжженные поля и холмы и вспоминал, как совсем недавно огонь медленно приближался к склонам Эред-Ветрин. Он пожирал все живое на своем пути, оставляя после себя черную, мертвую землю. Колдовское пламя легко преодолевало рвы и песчаные насыпи, жадно устремляясь к северным фортам нолдор. Увы, противопоставить ему было нечего, и Нолдоран в очередной раз с горечью и болью возвращался к своему разговору с Куруфином.

«Он обещал. Сказал, что верные уже везут защиту. А вышло…»

– Я знаю, о чем ты думаешь, отец, – тихо произнес Финдекано, приехавший час назад из северного форта. – Мы защитили от огня крепость и все поселения, что находятся к югу от нее.

– Он мог поторопиться! Почему…

– Ты ведь сам знаешь, как все было. Поверь, Курво сейчас в Химладе…

– Его там нет!

– То есть? Где он тогда?

– Тэлуфинвэ, оставшийся там за главного, не изволил мне ответить – вызов принял один из их верных.

– Не знаю, что и думать, отец, – пожал плечами Финдекано. – Но прошу, направь свой гнев на Моринготто, а не на родичей.

– Я очень постараюсь. Но после того, как сгорело два наших северных форта…

– Атар! Неужели никто не спасся? – воскликнул потрясенный Фингон.

Нолофинвэ лишь покачал головой.

– Пламя распространялось слишком быстро, – с горечью произнес он.

Огонь, подошедший тогда к склонам, замер и постепенно угас, сдерживаемый горами и все же собранной установкой. Нолдор радовались и одновременно скорбели о погибших в пламени воинах дальних застав. Однако времени горевать у них не было – темное войско наступало.

Лучники день за днем прореживали ряды ирчей, но, казалось, на тех же местах вырастали новые, словно из-под земли. Тролли катили осадные машины и новое мерзкое изобретение Моргота.

– Позволь я скрытно проберусь к этим, – Аракано махнул рукой в сторону уродливых огромных туш.

– Нет, – твердо ответил Финголфин. – Держим оборону со стен.

– Но…

– Никаких «но»! Ты знаешь свое задание. Так исполняй!

Аргон развернулся и вернулся к катапультам, что в скором времени должны были обрушить тяжелые камни на головы врагам.

Барабаны били, орки кричали, и завывали варги. В оглушительном диссонансе звуков то и дело слышался смех падшего валы.

Аракано медленно считал про себя, готовясь отдать команду. Как только враг приблизился и оказался между стеной крепости и отвесной скалой, что возвышалась по другую сторону от прохода, он поднял руку, в которой был яркий светильник. Камни, выпущенные из катапульт, полетели вниз. С противоположной стороны, увидев сигнал командира, нолдор отодвинули заслонку, и огромные глыбы отработанной породы устремились по наклонному желобу на орков.

Твари завизжали, вмиг утратив уверенность. Однако барабаны забили громче, а вскоре раздался оглушительный хлопок. Часть стены Барад Эйтель исчезла в облаке пыли, а когда та осела, Финголфин понял, о чем предупреждал его Маэдрос. Верхняя часть укреплений в том месте разрушилась, не оставив в живых почти никого. Лишь несколько воинов пытались подняться и первыми встретить орков, что уже поднимались по приставленным лестницам.

Аракано был чуть в стороне и потому почти не пострадал. Лишь голова немного гудела, но меч он держал твердо.

– Сталкиваем тварей! Ни один ирч не ступит на эти камни! – прокричал он, не зная, что в другой стороне крепости отец отдает такие же команды и сам одним из первых перерубает штурмовые канаты.

Король без устали вздымал свой меч, разя слишком наглых тварей. Лучники беспрерывно спускали тетивы, копейщики кололи и опрокидывали орков со стены. Казалось, что еще немного, и враг побежит. Однако вместо этого раздался еще один оглушительный хлопок. Каменные осколки брызнули во все стороны, а один с силой ударился о шлем короля. Нолофинвэ качнулся, чуть отступил назад и споткнулся о тело убитого взрывом воина. Барабанный грохот усилился, а тролли уже подкатывали новую осадную башню.

– Ваш король повержен! Сдавайтесь, и господин будет милостив к вам! – прокричал один из командиров армии Моргота. Высокий и грозный орк нагло стоял на все приближавшейся к стене башне, готовясь ступить на камни Барад-Эйтель.

– Лжец! – в повисшей тишине раздался голос Нолофинвэ. – Смерть слугам Моринготто!

– Сме-е-е-ерть! – донеслось со всех сторон, и воины Хисиломэ как один поднялись вслед за Нолдораном.

Над железными пиками Тангородрима прокатился гневный, внушающий ужас рев.

– Что случилось, Владыка? – спросил Саурон.

Сторожившие врата орки перестали жевать, с трепетом уставившись вверх. Моргот ударил кулаком по подлокотнику трона, вызвав в горах небольшой камнепад:

– Проклятые нолдор! Как смеют они сопротивляться с таким упорством?! Наша атака на Дортонион выдохлась, земли сыновей Феанора устояли.

– Есть еще владения этого выскочки Финголфина, Владыка, – попытался успокоить его Артано.

– Который тоже готовится перейти в наступление. Делай что хочешь, Саурон, хоть сам выходи на бой, но мы должны прорвать осаду! Она и без того затянулась!

Прислужник темного властелина побледнел, и это было заметно даже под забралом его железного шлема. Орки внизу у ворот сдавленно захихикали, а Моргот, еще раз разъяренно рыкнув, спровоцировал тем самым в горах уже нешуточный обвал. Земля задрожала, двор прорезали несколько кривых трещин, и твари завизжали, бросаясь врассыпную.

– Но, Повелитель, – пробормотал Саурон, глядя падшему вале в лицо, – вы же сами хотели…

– Ты еще рассуждать будешь?! Делай, что велено! Отправляйся и побеждай!

Моргот с силой пнул своего приспешника, так что тот отлетел к противоположной стене. Практически сразу поднявшись, он незаметно потер ушибленный бок и склонил голову в подобострастном поклоне:

– Все сделаю, Повелитель.

Пряча гнев в глубине темных, словно провалы, глаз, он раздосадованно скрежетнул зубами и вышел, размышляя, на кого из этих проклятых нолдор обрушить главный удар.

«Впрочем, – подумал он, оглядев жидкие ряды ожидавших у ворот тварей, – похоже, и правда придется выходить самому».

Удар железной палицы сотряс стены Тангородрима, и в жерле вулкана забурлила, гневаясь, лава – падший майа, бывший ученик Аулэ, а ныне слуга Моринготто, вышел из врат Ангамандо.

====== Глава 80 ======

Серые стражи вздрогнули, когда жаркое пламя вспыхнуло прямо перед ними.

– Это невозможно! – воскликнул первый.

– Противоестественно! – заявил второй.

– Он не мог покинуть созданную специально для него палату! – веско произнес третий.

– Я немедленно доложу Владыке! – подытожил четвертый.

– А виноваты будем мы, – хором возразили первые трое.

– Так что ведем нашего нового подопечного, – согласился второй.

– Пусть Намо сам следит за особо опас… нуждающимися в восстановлении фэар, – сказал первый.

– А где наш новенький?! – вскричал третий.

Майар заозирались по сторонам, но ни единого следа фэа Макалаурэ они не нашли.

– Так, значит, говоришь, морок? – Куруфин нахмурился и, чуть склонив голову на бок, посмотрел на жену.

– Именно, – пожала она плечами.

Отряд ехал по утоптанной лесной тропе. Густой золотисто-розовый свет Анара отбрасывал длинные резные тени, и Лехтэ откровенно наслаждалась тем, что может себе позволить просто любоваться, а не высматривать впереди и позади себя возможную опасность. Волк жизнеутверждающе трусил рядом. Свободные от дозора воины то и дело коротко переговаривались с ним на языке зверей, и картина выглядела почти что мирной. Только настороженность на лицах, напряженные позы и руки, то и дело тянущиеся к мечу, напоминали, что это не так.

Искусник вздохнул и очевидно неохотно признался:

– Что ж, не могу сказать, что твои опасения были безосновательны. Вздумай ты тогда, как добралась до смертных земель, приехать одна в любую из крепостей моих братьев, тебя бы в первую очередь обезвредили, а после начали бы проверять. Да и то не факт, что после поверили бы. Однако что в голове у моих блондинистых недо… полуродичей, я сказать не могу.

– А возвращаться в Химлад в тот момент было нельзя, – вставила свое слово Лехтэ.

Курво встрепенулся:

– Ни в коем случае! Тогда тебя могли бы убить, или еще что похуже.

Он заметно вздрогнул, переменившись в лице, а его жена покосилась с недоумением:

– А что может быть хуже? Плен? Пытки?

На лице мужа заиграли желваки, и он нехотя пробурчал сквозь зубы:

– Потом расскажу. Однако вынужден признать, что твои приключения в компании волка были чуть ли не единственным приемлемым вариантом. Но как же мне это все не нравится!

Он с силой сжал кулак, так что побелели костяшки пальцев.

– Я догадываюсь, – заверила его Лехтэ.

– Знал бы, что все так обернется – ни за что не отпустил бы тебя с сыном.

– Жаль, что мы не можем провидеть будущее по собственному желанию.

Разговор угас, и нолдиэ снова принялась беспечно рассматривать игру теней и птиц, то и дело выпархивающих из кустов.

– Кажется, Тьма ушла из этих мест, – заметила она.

– Да, большинство тварей мы нашли и уничтожили. Но это не означает, что по лесам не бродит еще кто-нибудь.

В этот момент как раз показался один из дозорных и направился прямиком к лорду. Лехтэ, решив не мешать, отъехала на несколько шагов вперед и с удовольствием вдохнула густой запах диких яблок. Нежно-золотые, с прозрачным румянцем, они почти светились от меда, и нолдиэ, недолго думая, протянула руку и сорвала несколько штук.

Вагай заинтересованно обернулся и тихонько заржал.

– На, угостись, – улыбнулась Лехтэ и протянула коню пару яблочек. Тот радостно захрустел.

Приближался вечер, и было ясно, что скоро так или иначе придется разбивать лагерь.

– Курво, – окликнула она мужа, заметив, что тот уже закончил разговор с верным, – может, мы остановимся здесь?

– Почему бы и нет, – откликнулся он. – Место подходящее, и вокруг безопасно.

Отдав приказ устраиваться на ночевку, он спрыгнул с лошади и, протянув руки, помог спешиться жене. На мгновение задержав ладони на ее талии, он после недолгого колебания наклонился и быстро поцеловал ее. Лехтэ ответила, и оба отправились заниматься делами.

– Ужин на мне, – решительно объявила она и принялась разжигать костер.

Все больше сгущались сумерки. Пламя весело потрескивало, выбрасывая вверх искры. Вскипятив воду для горячего напитка, эллет приготовила ужин, и верные с супругом, поблагодарив, с аппетитом принялись есть.

– Когда я была маленькой, – вдруг вспомнила она, – то часто путешествовала вместе с родителями и братом. Тогда-то они и научили меня готовить.

Она еще некоторое время предавалась воспоминаниям, а когда верные разошлись по постам, спросила мужа:

– Так что там произошло? На что ты намекал?

Он нахмурился, и вновь вернулось напряжение, ненадолго покинувшее нолдор за едой. Он сел рядом и, потянувшись, взял Лехтэ за руку:

– Я бы ни за что не стал рассказывать тебе о чем-то подобном. Это мерзко и… это страшно. Даже мне. Как представлю… – тут он невольно передернул плечами, и Тэльмиэль замерла, поняв, что случилось нечто в самом деле ужасное.

Искусник же продолжал:

– Когда я уже отправился с верными тебя искать, мы встретили воинов из отряда Аэгнора. Они рассказали…

Лехтэ слушала, и в широко отрытых глазах ее плескался ужас:

– Как можно подобное сотворить?

– Не знаю, – ответил Курво и, окинув жену быстрым взглядом, обнял ее и прижал к груди. – Но представь, что я передумал, пока тебя не нашел.

– Тут впору сойти с ума.

Тэльмиэль содрогнулась и долго сидела, задумчиво глядя в огонь. Скоро разговор перешел на другие темы, и она спросила:

– А Тэльво задержится в Химладе?

– Не знаю, – признался Куруфин. – А что?

– Было бы замечательно съездить на охоту. Всем вместе, как когда-то в Амане. Потом, когда битва закончится.

– Можно попробовать его уговорить.

– А теперь какие у тебя планы?

– Тебе не понравится, – заверил ее муж.

– То есть? – заинтересовалась Лехтэ.

– Я отправляюсь на запад, в Хисиломэ. Здесь, в Дортонионе, атаки тварей по большей части отбиты, а если вдруг что-то случится, то Тьелпэ справится. Он и правда стал замечательным командиром.

По голосу любимого Тэльмиэль поняла, что муж улыбается. А он тем временем продолжал:

– Меж тем Ноло, быть может, понадобится наша помощь.

– Тебя ли я слышу, муж мой? – не удержалась она.

Тот хмыкнул:

– Сам себе удивляюсь. Но семейные разногласия могут пока подождать до лучших времен.

– Тут я полностью тебя поддерживаю. Впрочем, как всегда.

– Тебя я завтра отвезу в крепость.

Лехтэ фыркнула, но спорить не стала, только уточнила:

– Ты сразу отправишься?

– Да, задерживаться не буду. Когда же разделаемся с тварями, я тебя обязательно заберу, – уверил ее муж.

На потемневшем небе стали зажигаться звезды, и Курво, устроив мелиссэ постель из лапника и своего плаща, начал собираться в дозор.

Волк устроился спать рядом с Лехтэ, однако та все лежала, разглядывая крохотные ночные светильники. На фэа было, несмотря ни на что, спокойно и мирно. Может быть, оттого, что муж находился рядом, и целый отряд нолдор, готовых в любую минуту защитить.

«А еще с сыном все в порядке», – напомнила она себе и улыбнулась, уже широко и светло.

– Не спишь? – спросил вернувшийся с дозора Курво.

В темноте его глаз было не разглядеть, однако голос был спокойный.

– Нет, – призналась Лехтэ.

– Тогда пойдем, кое-что покажу.

Он протянул руку, помогая встать, и, нащупав ее ладонь, повел вглубь леса. Там, среди деревьев, окутанные мягкой, рассеянной ночной темнотой, летали светлячки.

– Как красиво, – прошептала нолдиэ, любуясь.

«Как будто нет ни войны, ни Тьмы», – подумалось ей.

Она почувствовала, что объятия мужа стали теснее и одновременно нежнее. Сердце Тэльмиэль в волнении забилось, а губы Курво тем временем коснулись жилки на ее шее. Она обернулась и горячо ответила на поцелуй. Дыхание их смешалось, два сердца бились, как одно целое. Резким движением муж скинул плащ и, расстелив его на мягкой траве, увлек за собой жену.

«А война, в самом деле, может сегодня ночью немножечко подождать, – подумала она. – Тем более что дозорные – нолдор, и не пропустят ни единой твари, буде они вдруг вздумают на свою беду появиться».

Но покой ночного леса так и не был нарушен злом.

– Ты откроешь боковую дверь, а когда мы все выйдем, закроешь ее, как и было, – раздался шепот во дворе у стены.

– Но…

– Сделай, как велю! – тень грозно надвинулась на молодого адана.

– Хорошо, – кивнул он и отступил на шаг.

В разгар боя небольшой отряд атани покинул Барад-Эйтель и устремился к троллям. Враг не ожидал увидеть кого-либо из крепости вне стен, а потому люди смогли добраться до цели практически беспрепятственно.

– Достаем веревки! – приказал их командир. – Готовы? Теперь побежали!

Атани носились вокруг неповоротливых троллей, с каждым кругом спутывая их все сильнее. Однако повалить громадин оказалось не так легко, как казалось в крепости, тем более, что их наконец обнаружили орки.

Бой завязался ожесточенный и неравный. Ирчи, понимая свое численное превосходство, глумились над атани, раня, но не убивая.

– Ужин! Это мой ужин! – прокаркал один из орков и устремился к командиру людей. Тот уже с трудом стоял на ногах, а кровь заливала глаза, однако сдаваться адан и не думал. Орк стал лишь досадной преградой у него на пути – нужно было во что бы то ни стало остановить другого ирча. Того, что готовился вновь выстрелить по крепости. Пробившись к нему, командир успел отсечь твари руку, что уже подносила колдовской огонь к черной штуковине.

– Развернем ее, братья! – крикнул он своему отряду. Атани, что были рядом, поспешили к своему командиру. Тяжелое орудие не желало смещаться, а мерзкий огонь, отнятый у орка, уже жег руку.

– Еще чуть-чуть, братцы! Поднажмите!

С мерзким лязгом металл повернулся, и командир тут же поднес колдовское пламя. Взрыв был оглушительным.

Даже огромных троллей разорвало на куски. От самого же орудия, как и от людей, что были рядом, не осталось ничего и никого. Лишь несколько атани, что бились с ирчами поодаль, упали раненными на землю.

– Что они задумали? – удивился Финголфин, увидев взрыв в войске.

– Там атани! Смотрите, аран, там люди! – вскричал воин, рядом с государем.

– Упрямцы! – воскликнул он и отдал приказ лучникам помочь оставшимся из отряда эдайн.

Как ни старались нолдор, ирчей было несоизмеримо больше. Твари окружили небольшую группу людей и пленили их.

– Я предлагал вам сдаться! – вновь раздался голос большого орка. – Вы не послушались меня! Сейчас вы увидите, что ждет каждого, кто осмелится не подчиниться Владыке северной твердыни!

Ирчи приволокли первого пленника. Быстро оставив того без глаз, тварь еще какое-то время поглумилась над ним, прежде чем убила. Похожая участь ждала и второго. Третьего заставили ползти с распоротым животом, отмеряя расстояние его же собственными кишками. Четвертый продержался меньше, зато пятый не только прополз дольше, но еще и исхитрился ранить одного из своих мучителей. Шестого насадили на копье и с еще живым пошли в атаку на крепость.

Как только позволило расстояние, лучник оборвал мучения несчастного, а в войско тьмы вновь полетели камни и стрелы.

Лишь к концу следующего дня дрогнули ирчи и побежали. Конница Хитлума помчалась им вслед, разя и не щадя никого из тварей.

Нолофинвэ летел впереди, и орки разбегались от одного его взгляда. Победа была близка, когда с востока показался еще отряд.

– Раукар! – воскликнул Аракано.

– В крепость! – скомандовал Финголфин.

– Отец! Я могу…

– Это приказ! – жестко ответил Нолдоран.

– Доброго дня, атар атаринья! – поприветствовала фэа. – Не могу сказать, что рад видеть тебя здесь, но…

– Я отлично понимаю тебя, Кано, – ответил Финвэ. – Лучше я бы находился здесь совсем один.

– Скажи, почему отец так быстро нас покинул?

– Это сложно объяснить. Видишь ли…

– Он единственный из эльдар, кого выбросили из сотворенного мира, – раздался рядом голос третьей фэа. – Но Фэанаро не был бы самим собой, если б не смог найти путь и по изнанке.

Макалаурэ пытался осознать услышанное и одновременно понять, кто перед ним. Он чувствовал родство с этой душой, но не мог вспомнить, кем та являлась при жизни.

– Я твоя бабушка, – уловив эмоции внука, представилась Мириэль. Сегодня я побуду с мужем и тобой.

– А потом? – удивился он.

– Придет черед Индис, – ответила нолдиэ. – Мы предпочитаем все же держаться на расстоянии друг от друга.

– Сколь о многом я не знаю, – задумчиво произнес Кано.

– Как и все мы, – сказал Финвэ. – Расскажешь, что происходит в Смертных землях?

– Конечно. Только…

– Если не готов, мы не торопим, – ласково произнесла Мириэль.

Макалаурэ покачал головой:

– Лучше начну.

«Так хотя бы я на какое-то время забуду, что не могу здесь петь», – подумал он.

И словно эхом до него донесся голос отца:

– Ничего невозможного нет. Это Намо хочет, чтобы ты молчал. Борись, йондо.

– Твари Моргота и все его колдовство, – пробормотал Тьелпэринквар, глядя, как сотрясается далекий Тангородрим. – Что еще задумал Враг?..

Он тяжело встал, невольно поморщившись от охватившей роа мгновенной боли, и всмотрелся в расцвеченную алыми всполохами даль, словно пытался угадать грядущее. Заваленные трупами ирчей выжженные поля Ард Гален неумолимо свидетельствовали, сколь разнообразна темная фантазия Моринготто и неудержима его злоба.

– Дай мне доспех, – попросил Тьелпэ верного, и тот вздрогнул от неожиданности.

– Но, лорд, – попытался воспротивиться он, – целители все еще запрещают вам…

– Я знаю, и обещаю, что не буду лезть на рожон. Однако сейчас я должен быть не здесь, а среди воинов. Кто знает, что ждет нас всех…

Тяжело вздохнув, нолдо покачал головой, но повиновался, понимая, что лорд прав. Еще раз хорошенько осмотрев повязки, он помог Куруфинвиону облачиться, стараясь причинять неосторожными движениями как можно меньше боли, и подал меч.

– Благодарю, – откликнулся тот и улыбнулся.

– Будьте осторожны, – попросил воин.

– Обязательно, – заверил лорд.

Покинув покои целителей, Тьелпэринквар отправился к крепостным стенам и, приветливо кивнув обрадовавшемуся его появлению Айвендилу, поднялся на валганг.

Последние несколько часов царило непривычное, тяжело давящее на фэар затишье. Еще остававшиеся в живых ирчи опасались переходить заваленный трупами своих сородичей ров, чтобы не попасть под стрелы нолдор. От сваленных в кучи мертвых тел тварей несло смрадом, так что эльфам приходилось прилагать немало усилий, чтобы сохранять невозмутимость.

– Что-то надвигается, – пробормотал Куруфинвион, до рези всматриваясь в горизонт. – Я чувствую. От Ангарато нет известий?

– Нет, лорд, – покачал головой Айвендил.

– Хорошо. Значит, у них пока тихо.

«Но что же тогда так давит на фэа? Словно приближается тьма».

Он закрыл глаза и прислушался. Земля дрожала и чуть заметно вздыхала, будто от невыносимой тяжести. Душу нолдо на мгновение охватило сострадание, и в этот самый момент он почувствовал…

– Тьма, – воскликнул он и резко распахнул глаза. – Она приближается. Айвендил, пожалуйста, отзовите наших часовых и разведчиков внутрь крепости.

– Хорошо.

Дортонионец убежал, а Тьелпэ подумал, что с этим противником они, пожалуй, еще не сталкивались.

Что-то подобное он чувствовал в Амане, в далеком детстве. Правда, тогда Враг старался спрятаться, и тьма давила не так сильно. И тем не менее, ощущения казались знакомыми.

– Всем соблюдать осторожность! – приказал Тьелпэринквар стражам, что по-прежнему неусыпно несли на стенах дозор. – Не поддаваться панике, и ни при каких обстоятельствах не снимать аванир!

«Если он поможет», – добавил Куруфинвион про себя, однако вслух, разумеется, ничего подобного говорить не стал.

Земля дрожала все сильней, с севера надвигалась непроглядная, чернильная тьма, застилавшая редкие звезды, и тяжесть на фэар квенди становилась все сильнее. Орки жались к земле, со злобой глядя перед собой, а когда радостно завизжали, Тьелпэринквар понял, что не ошибся.

«Майрон!» – узнал он, разглядывая закованную в железный доспех фигуру, уверенно приближавшуюся к одной из западных крепостей Дортониона. «Точнее, Саурон», – мысленно поправил себя Куруфинвион.

– Так значит, Моринготто, ты понял, что проигрываешь этот бой, и послал свою шавку? – пробормотал Тьелпэ и с силой сжал рукоять меча.

Бывший майя Аулэ остановился в паре лиг от крепостного рва, и Куруфинвион всей кожей ощутил исходящую от Врага тьму. Острую, словно хорошо заточенный клинок. Ирчи застыли, на лицах их отразился ужас, и вдруг они потихоньку стали пятиться назад.

– Стоять, помойные крысы, – закричал их командир, – пока я сам лично не перегрыз вам глотки!

Тьелпэ вытащил меч из ножен и крикнул:

– Всем приготовиться!

Голос лорда вывел верных из оцепенения, они взяли луки, намереваясь выстрелить по приказу. Майа, что предал однажды свет, переметнувшись на сторону Врага, поднял голову и внимательно осмотрел стены. Тень его упала на острые зубцы бойниц, кто-то из воинов тяжело вздохнул, оседая на каменный пол, и Тьелпэринквар вдруг ощутил, как горло охватил резкий приступ спазма. Казалось, кто-то пытается клещами вытянуть внутренности. Стало тяжело дышать от накатывавшей волнами тьмы.

«Так вот, значит, чем ты намерен биться!» – понял Тьелпэ и, решительно тряхнув головой, вышел вперед.

– Ты все равно не сможешь победить! – крикнул он.

Еще один воин, на которого упала тень Саурона, со стоном упал, и Айвендил крикнул:

– Не надо, лорд! Стойте!

Он кинулся вперед, но тут Саурон взглянул на него, и дортонионец вздрогнул, будто пронзенный сразу десятком стрел. Как подкошенная трава, упал он на камни валганга, и в сердце Тьелпэринквара вспыхнуло белое пламя, отразившись в его глазах. То самое, что уже вело его во время боя с балрогами. Любовь. Любовь к нолдор и атани, населявших земли Белерианда, к каждой травинке и камню. Ко всем тем, кого твари уничтожат, если он сейчас не справится и падет.

– Ты все равно не сможешь преодолеть этих стен, слуга тьмы, – пробормотал он, нацеливая эту любовь, словно копье, в самое сердце противника.

Саурон посмотрел Куруфинвиону прямо в лицо, и тьму, страх и ненависть, обрушившиеся на нолдо, казалось, можно было пощупать руками.

– Нет, ты не сможешь, – прошептал он сквозь зубы, и выставил перед собой, словно щит, ту самую любовь, что ощущал в собственном сердце.