Текст книги "Вопреки року (СИ)"

Автор книги: Master-of-the-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 103 страниц)

И тут у Финдекано кровь шумно застучала в висках. Вспомнился давний разговор с Кирданом в один из вечеров за бокалом вина. Они сидели на балконе и любовались закатом. Ладья Ариэн скрывалась в водах на западе, постепенно превращая день в ночь. После Анара на небо поднялся Исиль, и море ярко засеребрилось, точно кто-то неведомый щедрой рукой взмахнул и усыпал его бриллиантами. Тогда владыка Бритомбара и упомянул о родиче Тингола по имени Келеборн.

«Славный синда, – сказал он, – еще совсем молодой и иногда почти по-нолдорски горячий. Мне приходилось встречаться с ним».

Нолофинвион в ответ улыбнулся, и разговор плавно перетек на иные темы. Теперь же принц, с трудом уняв волнение, еще раз нашел среди своих верных Телпетара, ожидающего уже около самых ворот, и смерил его новым взглядом. Тот, почувствовав, должно быть, что его разглядывают, обернулся и, весело улыбнувшись, кивнул. Фингон выдохнул.

Вновь распахнулись двери донжона, и хозяева Дортониона в свою очереди вышли проводить родичей. Спустя еще несколько минут лорд Ломинорэ протрубил в рог, и главные ворота распахнулись, чтобы выпустить отряд.

Келеборн (а теперь уже не оставалось сомнений, что это именно он) первым выехал и пустил коня бодрой рысью. Финдекано хотел было последовать за ним, но замешкался и, обернувшись к Майтимо, проговорил задумчиво:

– Я знаю, кто был этот синда.

Когда часть воинов нолдор все-таки покинула крепость Дортониона, на восточном крае небосвода уже вовсю разгоралась заря. Их ждал долгий путь на запад, к морю. Туда, где на волнах покачивались белоснежные лебеди-корабли, и где Фингона ждала прекрасная дева. И дороги, полные опасностей.

Всю ночь ветер гнал по небу обильные серые тучи. Он рвал с деревьев пожелтевшую до времени листву, и настроение Лехтэ, по-прежнему помогавшей целителям, было под стать погоде.

Впрочем, раненых более не привозили, и это внушало надежду. Те же пострадавшие, что уже находились на их попечении, медленно, однако уверенно шли на поправку.

Она тщательно вымыла руки и, вытерев их мягкой тканью полотенца, вышла во двор крепости. На востоке постепенно светлело небо, возвещая, что скоро наступит новый день. Стражи на стенах стояли неподвижными изваяниями, и только редкие голоса нисси в крыле верных вносили хоть какое-то оживление.

Нолдиэ поплотнее запахнула плащ и подумала, не стоит ли пойти в донжон – поесть и отдохнуть. Однако после короткого размышления она поняла, что лучше чуть-чуть постоит на стене – восход обещал быть ярким и даже радостным.

Легко взбежав по чуть влажным от недавнего дождя ступеням, она встала у одной из бойниц и принялась разглядывать простиравшуюся перед ней равнину, порой прикидывая, какие особенности рельефа могли бы стать хорошими опорными пунктами на случай боя. Разумеется, выводы стоило обсудить хоть с кем-нибудь из командиров, однако поблизости стояли только те, кто нес дозор, а их отвлекать леди, конечно же, не могла.

Усталость и голод давали о себе знать, и Лехтэ, достав из кармана лембас, откусила кусочек – идти на кухню и начинать что-то готовить не было никакого желания.

Вдруг вдалеке показалась фигура всадника, которая быстро приближалась, и воины оживились, незамедлительно послав за командиром смены. Тот пришел и, оценив обстановку, приказал открывать ворота. Лехтэ сбежала во двор, чтобы одной из первых узнать вести, которые принес посланник.

– Лорды с войсками возвращаются, – доложил тот после короткого приветствия, спрыгнув на землю. – Они в половине дня пути.

Сердце ее подпрыгнуло, а дыхание перехватило. Значит, битва закончена. И стоит, пожалуй, приготовить замок к возвращению хозяев, ибо, занятые ранеными, обитатели его до сих пор не отвлекались ни на какие иные дела. Сама она заглядывала в спальню примерно раз в пару дней, исключительно для того, чтобы немного поспать. Очаг же и вовсе не разжигался, должно быть, с неделю – питалась Лехтэ тоже от случая к случаю, и чаще всего лембасом.

Поискав в крыле верных нисси, она передала им новости и попросила заняться комнатами воинов и покоями лорда Туркафинвэ, а сама отправилась в комнаты мужа и сына.

Смахнуть пыль, непонятно откуда постоянно бравшуюся в Белерианде, сменить постельное белье, распахнуть окна и проветрить комнаты. Покончив с этим, она направилась на кухню – следовало подумать о еде для возвращавшихся. И эта несложная работа заняла куда больше времени, чем Тэльмиэль предполагала.

Сначала она замесила тесто, потом отправилась в кладовые и принесла оттуда мясо, овощи, сыр и орехи с медом. Достав мясо, она хотела просто пожарить его, но потом передумала и потушила в горшочках с овощами. Испекла два пирога – с птицей и с вишней. Поставила воду под травяной напиток.

Когда все было готово, Лехтэ вернулась в покои и разожгла там камины, затем положила в постели сыну и мужу горячие камни, чтобы согреть их, и закрыла окна. Теперь, кажется, крепость точно была готова к встрече хозяев.

Вновь спустившись вниз, она накрыла на стол в обеденном зале, поставив, впрочем, мясо и пироги в очаг, чтобы подольше оставались горячими.

Наскоро ополоснув лицо, Тэльмиэль вышла во двор и в тот момент услышала, как за стеной трубят знакомые рога, возвещая о возвращении хозяев крепости. Дыхание снова перехватило, и уже мгновение спустя Лехтэ бежала к медленно открывавшимся воротам.

Эльдалоттэ пропустила золотистую прядь волос сквозь пальцы и принялась заплетать мужу косу, изредка прикасаясь к его шее, кончикам ушей или же очерчивая линию подбородка.

– Мелиссэ! – несколько раз Ангрод порывался встать и обнять жену, однако та настойчиво возвращала его назад.

– Сейчас я выполню все, что велели целители, и отпущу тебя, – по возможности строго сказала она.

Ангарато рассмеялся:

– Отпустишь? А я разве собирался уходить?

Арафинвион перехватил ее руку и быстро поцеловал запястье.

– Снимай рубашку, – требовательно произнесла Эльдалоттэ.

– Всегда пожалуйста, – откликнулся он.

– А штаны оставь, – поставив рядом поднос со всем необходимым заявила эльфийка. – Во всяком случае пока, – добавила она.

Ангарато шутил и заигрывал с женой, однако когда она крайне бережно и аккуратно принялась разматывать повязки, сцепил зубы и почти до боли сжал челюсти, чтобы ни единым звуком не показать, что на самом деле ощущает.

– Ш-ш-ш, расслабься, мельдо, пожалуйста, – Эльдалоттэ смочила бинты отваром, немного подождала и вновь принялась их снимать. – Еще немного. Я знаю, чувствую, как тебе плохо. Я с тобой, держись, – ласково шептала она.

Наконец грязные полоски ткани были отброшены, и эльфийка принялась обрабатывать раны мужа, как показал ей целитель, которого ее супруг решил более одного раза не беспокоить – раненых в Дортонионе было много.

– Выглядит намного лучше, – сообщила Эльдалоттэ, когда промыла и нанесла все предписанные мази. Сейчас перевяжу чистым и на сегодня закончим, – ее голос был уверенным и почти веселым, однако эльфийка до сих пор с ужасом замирала, стоило ей представить, что случилось бы, прийдись удар немного выше.

– Не туго? – спросила она, завязывая бинт.

Дождавшись ответа, что все в порядке и что совершенно не о чем беспокоиться, она занялась относительно мелкими порезами и ссадинами.

– Теперь совсем все, – сообщила она, помогая супругу надеть рубашку. – Выпей настой и полежи немного.

– Нет времени. Я же говорил, что должен…

– Всего полчасика. Просто немного отдохни – ничего срочного или такого, с чем бы Айкьо не справился без тебя.

Ангарато тяжело встал. Голова еще кружилась, хотя и несильно, тело болело, рана неприятно щипала и пульсировала.

– Хорошо, но только на полчаса, – согласился он с женой.

Та улыбнулась любимому и направилась к двери.

– Лоттэ, – остановил ее Ангрод. – Побудь со мной, если можешь.

Он понимал, что у его супруги, леди Дортониона сейчас более чем много дел, но нестерпимо хотелось обнять, зарыться лицом в ее волосы и никогда-никогда не отпускать от себя.

Эльдалоттэ улыбнулась и осторожно устроилась рядом с мужем.

– Хочешь, я спою тебе?

Тот кивнул, прикрывая глаза. Голос любимой прогонял боль, рассеивал тьму и горечь от потерь, придавал сил и в то же время погружал в сон.

Эльфийка пела и нежно гладила любимого по волосам, а когда тот задышал реже и глубже, замолчала, и прилегла рядом, обнимая, готовая сейчас закрыть и защитить своего любимого от тьмы и зла. Ангарато, не просыпаясь, повернулся удобнее, и крепко прижал к себе Эльдалоттэ. И свет их любви разрывал, сжигал уничтожал темные липкие нити, что тянулись от ран нолдо к самому Ангамандо.

Луч Анара заглянул в окно, скользнул по подоконнику, спустился на столик, сверкнул на сосудах с травяными отварами и наконец обосновался на осунувшемся лице нолдо, призывая того открыть глаза.

Аракано лежал неподвижно и практически безжизненно, несмотря на то, что его раны более не кровили, а некоторые уже начали затягиваться. Целители давно извлекли из него все осколки, проверив их после на наличие яда – ничего обнаружено не было. Кроме следов темной и очень злой магии, которая, как решили они, и не отпускала Нолофинвиона из своих пут.

Финголфин зашел к сыну в комнату, поздоровался с ним и уже привычно устроился в кресле рядом, взяв Аргона за руку. Он не расставался с надеждой, что однажды тот сумеет побороть колдовство Моринготто и вновь откроет глаза.

Тем временем золотой лучик нежно гладил щеки и скулы лежавшего нолдо, щекотал кончик носа и танцевал на ресницах до тех пор, пока Аракано не сделал резкий вдох, дернулся всем телом и увидел сидевшего рядом отца, чьи пальцы он непроизвольно сжал своими.

– Йондо! Родной мой, – Финголфин бережно обнял того за плечи и на мгновение прикрыл глаза, позволив лишь одной соленой капле сбежать вниз по щеке.

– Я сейчас позову целителей, они…

– Не стоит, атто, все хорошо, – Аракано слабо улыбнулся и сделал попытку приподняться на подушках.

– Я помогу, не торопись, – Нолофинвэ бережно устроил сына удобнее. – Чего бы тебе хотелось?

– Морошки, – неожиданно для себя сказал он, вспомнив о яркой светящейся ягоде, что привозили верные из Дортониона или даже Химринга, и которая почти не встречалась в Хитлуме.

Финголфин задумался, пытаясь вспомнить, есть ли такая в запасах крепости.

Подошедший в это время целитель быстро осмотрел Аргона и удалился, сообщив, что сейчас принесет принцу желаемое.

– От меня одни хлопоты, – вздохнул он. – Но я не хочу назад, во тьму. Свет. Атто, пусть никогда не угаснет свет!

– Мы не допустим этого, йондо. Никогда, – уверенно произнес король.

«Где же была твоя фэа? Что сотворил с тобой Моргот, что ты так страшишься тьмы?» – с горечью подумал Нолофинвэ. И, словно услышав его мысли, Аргон глухо произнес:

– Он словно отрезал пути фэа к хроа, не отделив ее, впрочем, до конца. Там пустота. Там нет совсем ничего. Вечный холод, с которым не сравнятся даже ветра Хэлкараксэ. Нет надежды. Нет никого и ничего. Ты лишен любой защиты, но постоянно, каждое мгновение ощущаешь его омерзительный взгляд. Стоит лишь захотеть – и все в миг завершится. Только цена, атто, меня не устраивала – он требовал за освобождение службу ему, – Аракано замолчал, переводя дыхание. – Но каждый раз я отвечал отказом. Искал иные пути вернуться. И наконец нашел.

Финголфин вопросительно посмотрел на сына.

– Память. Меня разбудил свет Лаурелина. Хотя, конечно, это был Анар. И ты. Ты ведь звал меня? Я слышал все это время. И тебя, и Финьо. Не мог ответить. А сегодня я увидел, нет, почувствовал золотой свет Древа и смог прорваться, услышав твой зов.

– Все верно, йондо, все верно, – шепотом произнес Нолофинвэ. – Я вспоминал нашу первую поездку в Валмар. Ты тогда был совсем малышом и так радовался, что увидишь золотой город. И Лаурэлин с Тельперионом. Помнишь?

Аракано кивнул и вновь сжал пальцы отца.

Дверь распахнулась, и верный, держа поднос с кувшином, в котором плескался янтарный напиток из северных ягод, улыбнулся Аргону. Рядом с сосудом на блюде лежали ароматные, только что выпеченные лепешки, к которым полагалось морошковое варенье, налитое в керамическую мисочку.

– Угощайтесь, лорд, – радостно произнес он. – С возвращением!

Крепость приближалась, а голову никак не желали покидать картины недавнего видения. Было ли это будущее, или же усталость сыграла с ним злую шутку, Куруфин не знал, однако, оглядев войско, а также не обнаружив даже следов присутствия тварей, решил оставить сына во главе и подъехал к брату, тут же улыбнувшемуся ему. Турко был бледен и, как понял Искусник, уже с трудом держался в седле, но сообщать об этом категорически не желал. Наоборот, продолжая несколько деланно улыбаться, Келегорм завел совершенно неуместный разговор о погоде, охоте и даже попытался пошутить. Впрочем, он был тут же раскрыт.

– Будет тебе и добыча, и танцы, и состязания. Ты только держись, подъезжаем уже, – Куруфин внимательно посмотрел на брата. – Осталось совсем немного, торон.

– Курво! Да я… – он опасно качнулся в седле.

– Тьелко, кого ты хочешь обмануть, а? – с легкой укоризной произнес он.

Хуан преданно продолжал трусить рядом, тяжело дыша и вывалив язык. Пес категорически отказывался оставлять хозяина одного, а взять его в седло перед собой Келегорм по понятным причинам не мог – размеры волкодава не предполагали таких поездок.

Тем временем в крепости заметили возвращавшихся воинов и, получив сигнал от лорда, распахнули ворота.

Первым во двор въехал Тьелпэринквар. Он же и раздал распоряжения верным, не дожидаясь отца и дяди, ехавших ближе к концу войска. События последних дней сильно повлияли на юного нолдо, сделавшегося намного серьезнее и в то же время внимательнее и заботливее по отношению к окружающим.

Выбежавшую навстречу мать он заметил сразу же. Быстро спешился, и обнял ее.

– Тьелпэ, родной мой, – проговорила Лехтэ. – Ты в порядке? Я так за тебя волновалась!

– Аммэ, все хорошо. Мы остановили ирчей, а скоро покончим и с теми, кто сумел все же прорваться к югу, – начал он. – Так что ни ты, ни другие нисси пока не покидайте крепость. Впрочем, отец тебе сам об этом еще скажет.

– А он…

Договорить Лехтэ не успела, заметив мужа, помогавшего брату спешиться. Тот сопротивлялся, ругался, но в итоге почти повис на руке Куруфина.

– Что с Турко? – обеспокоенно спросила Тэльмиэль. При этом она не сводила глаз с любимого, который, во всяком случае, выглядел хоть и усталым, но не таким бледным, как Тьелкормо.

– Дяде досталось в бою, – ответил Тьелпэ и поспешил к тому на помощь, чтобы дать возможность родителям наконец встретиться после относительно долгой разлуки.

– Мельдо! Я… – договорить она не смогла, тут же оказавшись в объятиях мужа.

Молча, без слов они поняли друг друга, стоя почти посередине двора, среди нолдор, занятых делами. Для них в тот миг не существовало никого. Впрочем, таких пар было не так уж и мало, а остальные эльфы с пониманием отнеслись к происходившему, и некоторые даже призадумались, что и в Белерианде, где враг так близко, стоило бы создать семью.

– Это тебе, мелиссэ, – Куруфин вручил букет из осенних листьев.

И этот простой подарок, но сделанный искренне и от всего сердца, растрогал Лехтэ. До слез, до жаркого поцелуя, до вырвавшегося признания:

– Люблю тебя!

Погода теперь все сильнее напоминала весеннюю, хотя безусловно никто не рассчитывал полностью избежать зимы. Однако солнце проглядывало чаще, чем в последние недели, освещая еще прятавшийся под деревьями снег, шире были и встречавшиеся в полях ручьи и разводья. Казалось, природа, сбросив наконец гнетущую тяжесть темной магии Моринготто, спешила вернуться в свое привычное, естественное состояние. И часто Финдекано, глядя на весело поблескивающие в лучах Анара капли, гадал, чего ждать дальше – цветения вереска и душицы, маков, ромашек и колокольчиков или же наступления холодов в положенные сроки.

На ветку неподалеку опустилась желтогрудая иволга и, обдав неосторожных наездников каскадом холодных капель, принялась прочищать горлышко. Воины было заслушались, но лорд поспешил им напомнить, что опасности еще не миновали, и расслабляться недопустимо.

Однако продвигаться вперед с каждым днем становилось все трудней. Дороги порядком развезло, и часто приходилось ждать ночи, которые все еще бывали прохладны, и тогда тропы немного подмораживало. Однако нередко они вынуждены были спешиваться и идти напрямик – через грязь и топи.

– Тут неподалеку, – заговорил подъехавший Тарион, – есть поселение авари. Заглянем к ним?

Фингон подумал немного и покачал головой:

– Еды у нас достаточно, а ради праздного любопытства не стоит – только время потеряем.

– Понял.

День клонился к вечеру, и очередной переход, порядком измотавший отряд, остался позади. Разведчики высматривали подходящее для стоянки место, и вскоре предводитель приказал направляться в сторону небольшой березовой рощицы, что виднелась в отдалении.

Разбив лагерь и выставив часовых, все с удовольствием наконец спешились и принялись расседлывать лошадей. Фингон тревожно посматривал на небо, сам плохо понимая, что его гнетет. Закат был в этот день немного ярче обычного – богаче краски, от золотого до темно-багряного и фиолетового, однако ухо не улавливало никаких подозрительных звуков. Он уже собирался послушать, что происходит в округе, с помощью фэа, тем самым способом, какому научила его Армидель, однако в этот момент еле слышно зашуршал подлесок, и два разведчика, выйдя на поляну, направились к нему.

– Мой принц, ирчи, – четко и лаконично доложил один из них и принялся излагать подробности.

Отряд голов в двадцать шел через поля, тяжело нагруженный – очевидно, что кто-то в окрестных селениях уже пострадал от нашествия тварей. Решение Финдекано принял мгновенно:

– По коням!

Воины спешно поседлали лошадей и, несмотря на усталость, скоро были готовы к бою.

– Ничего, – погладил принц по носу своего четвероногого друга, – еще немного, и мы с тобой оба отдохнем.

Конь кивнул, давая понять, что может продолжать путь. Оставив нескольких воинов для охраны лагеря, нолдор поспешили туда, куда указали им дозорные.

Вечер постепенно перерастал в ночь, и эльдар торопились. В темное время преимущество все же было на стороне тварей.

Деревья закончились, и Финдекано сделал знак рукой, призывая остановиться, а сам стал присматриваться. До ирчей оставалось не более полулиги, и их фигуры уже были четко видны на фоне прогорающего заката. Они двигались, выстроившись в рваную цепь. План созрел мгновенно.

– Разбить их отряд на мелкие части и окружить, – приказал Нолофинвион.

Тарион кивнул:

– Понял тебя.

– Тогда вперед.

Нолдор сорвались с места, и дальше, казалось, никому из воинов уже не требовались дополнительные распоряжения. Они двигались, как единый организм, каждый член которого точно знал, что намеревается совершить сосед.

Ирчи, разумеется, заметили эльфов, но тяжесть добычи замедляла их. Они не хотели ее бросать, и это сыграло на руку атакующим.

«Должно быть, разорили то самое селение авари, – предположил Фингон, и мысль эта неприятно кольнула фэа. – Что там с Бритомбаром и мелиссэ?»

Впрочем, начавшийся бой скоро оттеснил на задний план посторонние думы. Звон стали и крики ирчей – все смешалось в один нестройный, рваный гул.

Цепь тварей быстро оказалась прорвана, и нолдор, сменив мечи на луки, принялись их расстреливать, выискивая щели в доспехах. Орки пронзительно завизжали и сделали попытку прорваться. Впрочем, оная окончилась неудачей. Командир тварей кричал что-то на темном наречии, но распоряжения его действия не возымели. Прошло всего с четверть часа, как бой был кончен. Воины спешились и добили орков.

– Ну что, возвращаемся? – предложил Финдекано.

Нолдор охотно поддержали командира. Тарион подошел к одной из куч, куда была свалена добыча, и, осмотрев ее, пнул:

– Согласен, мой принц. Вряд ли мы чем-нибудь сможем помочь тем, кого они ограбили.

– И все же поселение авари стоит навестить. Утром.

– Слушаюсь.

И отряд эльфов, вновь вскочив на коней, вернулся в оставленный лагерь. Там их уже ждал горячий ужин, наскоро приготовленный заботливыми товарищами, и отдых. Дозоры были усилены, однако больше до конца ночи их никто не побеспокоил. Так же как и в последующие дни.

Вскоре выяснилось, что лесные жители, на которых напал отряд орков, не пострадали. Увидев тварей, они поспешили укрыться среди деревьев, и только приезд нолдор заставил их показаться и вернуться в разграбленные дома. От приглашения погостить эльдар отказались и, убедившись, что их помощь не нужна, продолжили свой путь.

Финдекано с верными уверенно и споро продвигался в сторону гаваней, и освобождавшаяся от преждевременной власти снега земля шептала ему, что они и правда покончили с темным воинством, что пока у нолдор есть возможность, чтобы подумать о более мирных и приятных делах, а не о войне.

====== Часть 4. Долгий мир. Alasse. Глава 38 ======

Анар поднимался все выше и выше, золотя встречавшиеся по пути леса и поля. Или Анор, как говорили синдар и фалатрим. Финдекано чуть заметно усмехнулся, неожиданно для самого себя осознав, что с одинаковой частотой употребляет оба эти слова.

Долгий путь до Великого моря остался, наконец, позади. Еще немного, и впереди покажутся величественные шпили обнесенного высокими стенами города, поблескивающие золотом и хрусталем в предзакатных лучах. Сердце принца гулко билось, отсчитывая мгновения, остававшиеся до встречи с любимой. Мысль летела вперед, стремясь обогнать теплый резвый ветер и передать известие – он едет!

Этот мысленный порыв, подобно выпущенной стреле, устремился на запад, миновал поля, уже очистившиеся от слишком раннего снега и зазеленевшие, украсившиеся поздними осенними цветами, потом подлетел к Бритомбару, перемахнул через стены, словно юный озорной эльфенок, и, оставив за плечами вновь чисто убранные после боя улицы, залетел в сад. Там, среди величественных кипарисов, изысканных магнолий и нежных вишен бродила та, о ком думал все минувшие дни Финдекано. Армидель то и дело поглядывала на море, прижав руки к груди и подавшись вперед, как будто желала его спросить о чем-то, но не решалась. Или не хотела тревожить по пустякам. Дева чувствовала, что любимый жив, и с ним все в порядке. Требовалось лишь набраться терпения и ждать от него известий. Но это-то как раз и было тяжелее всего!

Пытаясь занять себя, она вышивала, но выходило нечто диковинное и непонятное. Какие-то странные цветы, которых никто никогда не видел, неведомые звери, причудливые лошади с рогом на лбу. Принцесса хмурилась, оставляла рукоделие и шла в сад, где придавалась размышлениям.

Нолдор в последнее время встречались не слишком часто. По большей части они в компании воинов-фалатрим уехали на поиски выживших тварей. Принц Турукано еще в день своего приезда поведал будущей родственнице все, что ему было известно о старшем брате и о битве, которая развернулась на севере Белерианда. Однако рассказать он мог, увы, не слишком много, поэтому естественное любопытство нис осталось неудовлетворенным. Зато он передал ей письмо от дорогой подруги Итарильдэ, и Армидель, от души поблагодарив, убежала читать его и писать ответ. Оказалось, что молодая нолдиэ успешно осваивает под руководством опытных мастеров ремесло архитектора. Дочь морского народа поздравила ее и поделилась некоторым опытом в возведении строений на зыбком побережье: как найти пригодный для постройки участок, а каких мест следует избегать.

Эти события на некоторое время отвлекли ее, но вскоре волнения, связанные с приездом союзников, улеглись, жизнь вернулась в привычную колею, и беспокойство с новой силой овладело Армиделью.

Каждый вечер спускалась дочь Кирдана Корабела в сад и подолгу бродила там, вглядываясь в далекий горизонт. Море шептало что-то ласковое и нежное, и голос его, как и всегда, успокаивал ее метавшиеся мысли. Вдруг в один из дней налетевший ветер донес до нее стук копыт коней, а так же запах цветущего разнотравья. Дева вскочила и словно наяву ее взору предстали развевающиеся лошадиные гривы, а так же черные волосы нолдор и знакомые черты.

– Он едет! – воскликнула она, и сердце птицей затрепетало в груди. Дыхание перехватило, Армидель хотела рассмеяться, но поняла, что не хватает сил. Тогда она подобрала юбки и со всех ног кинулась туда, где в последний раз видела отца – к нему в кабинет.

– Он едет! – повторила она, вихрем врываясь в комнаты Новэ.

Тот поднял взгляд от свитка, который в данный момент читал, и, догадавшись сразу, о ком идет речь, все же уточнил:

– Финдекано?

– Да! – подтвердила дочь. – Он уже совсем рядом, и я отправляюсь навстречу.

– Хорошо, – согласился отец и, поднявшись с кресла, подошел к ней и улыбнулся ласково, заглянул в глаза. – Только охрану возьми.

– Непременно.

Медленно опускавшееся к западному краю неба светило окрасило мир в густые золотые тона. Пели птицы, и можно было подумать, что вернулась весна.

Конечно, Острад, еще не вполне оправившийся от ран, не смог сопровождать принцессу лично, однако он выделил ей самых надежных воинов, опыту которых вполне доверял. Конюхи оседлали лошадей, ворота города распахнулись, и Армидель покинула Бритомбар, поскакав навстречу тому, кого так ждала.

Ветер играл в ее серебряных волосах, лучи Анора добавляли в них оттенки золотого. Ветер раздувал подол платья и широкие белые рукава, и можно было подумать, что всадница летит, подобно настоящей птице, быть может, лебедю или чайке, стремясь обогнать коня.

Фингон увидел кавалькаду издалека, но еще мгновением раньше почувствовал свою любимую, что так стремилась к нему и к которой рвался сам.

– Мелиссе! – воскликнул Финдекано, и ему показалось, что Армидель услышала его.

Вскоре ветер донес до него ответный радостный возглас, и нолдо пустил коня еще быстрее. Верные немного отстали, не желая мешать встрече, и охрана фалатрим поспешила последовать их примеру.

Нолофинвион спешился и, подставив руки, поймал подъехавшую Армидель.

– Любовь моя, – прошептал он и, отпустив любимую, крепко обнял ее и прижал к груди. – Росинка…

Губы ее шевельнулись, на лице отразился восторг и столь яркий, ясный свет, что был способен рассеять всю тьму мира. Он любовался ее чертами и чувствовал, что при всем желании не смог бы сейчас оторвать взгляда. Армидель улыбалась и ласково, нежно перебирала пальцами его длинные, немного растрепавшиеся от быстрой езды волосы.

Ладья Ариэн опускалась ниже, золотой с лиловыми прожилками свет становился богаче и гуще. Пели птахи, радуясь вернувшемуся теплу, и нежные бело-розовые головки душицы склонялись, приветствуя нолдо и дочь моря и славя встречу их и любовь.

– Родной мой, – прошептала наконец Армидель, и в этом слове ясно слышались волнение и тревога о нем, бессонные ночи, и звон стали, пение тетивы луков. Потом, чуть позже, он расспросит ее обо всем, что происходило в его отсутствие, пока же…

Пока же, вздохнув глубоко, Фингон с трудом разомкнул объятия и взял любимую за руку. Плечом к плечу, на ходу раздвигая травы, пошли они к блестевшему в отдалении морю. Воины нолдор и охрана фалатрим по-прежнему держались в почтительном отдалении, не желая мешать. А двое, дойдя до самой кромки прибоя, уселись на песке и, обнявшись, смотрели, как Анар медленно погружается в воду, а на темнеющем небе все ярче проступают крохотные разноцветные огоньки – творения Варды. Сил для того, чтобы говорить, не было, но фэар пели, ликуя, и лучше всяких слов говорили они. Обо всем, что было испытано порознь, о счастье и радости встречи.

Тарион в конце концов отправил большую часть отряда в Бритомбар, оставив лишь несколько нолдор. На всякий случай. Над городом поплыл колокольный звон, и верный воин, слушая его, глядел на лорда и его невесту и улыбался, тепло и по-доброму, словно любящий родитель при виде дитя.

Финдекано лег, откинувшись на песок, и, по-прежнему обнимая любимую, принялся рассматривать звезды. На сердце впервые за многие недели было легко и свободно. Ему казалось, что колокольный звон долетает из далекого Амана, из золотого Валмара или из его детских снов. А море шептало им, будто пело знакомый с юных лет мотив.

«Люблю тебя», – подумал он и, Армидель услышала. Тогда он приподнялся на локте и, посмотрев в родные глаза, склонился и сделал то, о чем давно мечтал – поцеловал невесту. И ощутил горячий, не менее страстный ответ.

Лантириэль вздохнула и продолжила готовить отвар. Большинство раненых уже покинули палаты исцеления, лишь некоторые еще нуждались в помощи. Однако деву волновало не это. В последнее время лорд Таргелиона перестал заводить с ней разговоры, кроме тех, что касались ее обязанностей в крепости. Изменения в поведении Карантира начались достаточно давно, с тех пор, как тот вернулся со свадьбы кузена. Он стал холоднее и сдержаннее, хотя синдэ чувствовала пламя, что вздымалось в его фэа при ее приближении. Решив, что чем-то обидела его, Лантириэль на время отдалилась сама. Как оказалось, Морифинвэ таким поведением девы остался только доволен.

Нападение тварей на Таргелион и сражения заставили ее на время забыть об изменившемся отношении Фэанариона. Однако не волноваться за него она не могла, каждый раз с беспокойством ожидая вестей. Впрочем, отлично исполнять свои обязанности это ей не мешало.

Теперь же, когда тень Ангбанда была рассеяна, а орки перебиты, дева хотела получить ответ от самого Морифинвэ, а не теряться в догадках.

Закончив с отваром, Лантириэль аккуратно разлила его по сосудам и разнесла раненым, напомнив, когда и как его стоит пить. Улыбнувшись, она попрощалась со своими подопечными и, немного устало и нервно поправив волосы, отправилась к Карантиру.

– Мой лорд, что происходит? – начала она.

– Что ты имеешь в виду? В крепости и землях Таргелиона все спокойно. Скоро ожидаем послов от наугрим – попробую заключить с ними договор, – ответил тот, пояснив: – Уж очень мне их металл понравился.

– Я не об этом. Вы недовольны мной. Что я делаю неправильно? – пальцы девы беспрестанно поправляли кольцо.

– С чего ты взяла? Я доволен твоей работой. Ты отлично справляешься! – Карнистир даже немного улыбнулся.

«Как, как сказать ей, что люблю больше жизни, но не готов погубить ее своим чувством?! Я же видел, понял тогда, что она попадет в Аман через Чертоги Намо, не по морю. И я был рядом. Значит, не уберег… Пусть тогда считает меня… да кем угодно! Лишь бы жила!» – мысли его неслись, обгоняя друг друга.

– Благодарю вас, лорд, – слова девы вернули Морьо к реальности. – Но я хотела бы знать, что мне следует делать, чтобы… чтобы вы вновь говорили со мной, как прежде?

– Ничего. Я не изменил своего отношения к тебе, Лантириэль. Ты прекрасная целительница, и знаешь это, – заставил себя произнести эти слова Карнистир.