Текст книги "Вопреки року (СИ)"

Автор книги: Master-of-the-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 103 страниц)

– Пред тобой Менегрот! Мало кому довелось увидеть прекраснейшее из творений в Белерианде! Тебе же выпала честь войти и предстать пред Владыками, – с трепетом и гордостью произнес синда.

«Неплохо, в некотором роде даже симпатично, – подумал Ангарато. – Но почему все встреченные им синдар так преклоняются пред своим араном и его женой? Он не испытывал подобного даже когда в Валмаре встретил Тулкаса с супругой. Странные они…»

Годреф сопроводил гостя до выделенных ему покоев, детально пояснив, как пользоваться купальней и что следует надеть после – в шкафу было много разной одежды, хотя вся она на первый взгляд показалась арафинвиону не слишком удобной.

«Кем же меня здесь считают? Почему пытаются жалеть? И самое главное – почему Эльвэ стал таким напыщенным? Или это мне кажется…» – размышлял Ангарато, отдыхая в теплой воде.

Он еще только отжимал волосы, когда Годреф вновь оказался рядом.

– Ты еще не готов? – удивился синда. – Я же тебе показал, как пользоваться кранами… ты говори, если что непонятно, не бойся, я еще раз объясню.

На этот раз терпению Ангарато пришел конец. Будучи неплохим кузнецом и в некотором роде мастером, он не стерпел подобного отношения и восприятие его способностей. Особенно же его задела мысль, что он боится. Да, один, но даже не у врага. Или же нет?

Годреф тем временем достал первый подвернувшийся под руку наряд.

– Одевайся, тебя уже все ждут, – поторопил он гостя.

***

Парадная мантия, расшитая драгоценными камнями, была решительно отвергнута.

– Не стоит, любимая, – он итак будет потрясен окружающим его великолепием, – пояснил Тингол удивившейся Мелиан. – А для наших подданных это не повод видеть своего короля в столь богатых одеждах, кои надеваются мною лишь по большим праздникам, будь то день нашей встречи или день звезды Лютиэн.

Майэ ничего не ответила, лишь кивком головы выразив свое согласие с супругом. Ее собственный наряд постоянно изменялся, переливался, перетекал. Как клубы тумана, он становился то плотнее, то представлял собой полупрозрачную дымку, не скрывающую, а лишь размывающую контуры тела. На этот раз ее окружал легкий и свежий аромат, отдаленно напоминающий брызги моря с привкусом цветов, что растут на побережье. Заботливая улыбка не покидала лица майэ, однако взгляд оставался холодным и сосредоточенным – ей предстоял нелегкий прием.

В тронный зал супруги вошли под музыку, заигравшую как только королевская чета покинула свои покои.

Заняв места на тронах и поискав глазами дочь, Элу приготовился говорить – ему надлежало многое сказать своим подданным до того, как они увидят его несчастного родича.

– Приветствую вас, эльдар великого Дориата, чья красота и сила не знает равных ни в Белерианде, ни в Заморье! Да, вы не ослышались, наши дальние родичи, что пожелали оставить нас, вернулись, – Тингол выдержал паузу, наблюдая, как отреагируют синдар, а также довольна ли супруга происходящим.

– Я знаю, что вам известны трагические события, что произошли там, на западе, но призываю вас не видеть во всех, – он особо выделил это слово, – во всех пришедших врагов. Скоро мы окажем честь и примем в свой дом внука моего брата – пусть он обретет долгожданную безопасность и покой после всех пережитых событий. Вы только представьте, какого это оказаться плененным своими родичами!

Своего короля синдар слушали в полной тишине, даже менестрель Даэрон оборвал новую балладу, которую традиционно посвятил прекраснейшей Лютиэн, стоящей у одной из колонн и снисходительно смотревшей на влюбленного в нее певца. Мысли девы были отнюдь не о поклоннике – ее заинтересовал диковинный гость, о котором было столько разговоров. Удастся ли влюбить его, пополнив и без того немалые ряды эльдар, готовых ради нее на все… Глаза дочери Мелиан сверкнули, на темно-синем платье, мерцая, зажглись звездочки, а сладкий аромат летнего луга окутал Лютиэн – в тронный зал вошел Ангарато, не подозревавший о том, что просто обязан заметить прекраснейшую, но услышавший короля Дориата.

Вместо приветственных слов арафинвион удивленно и громко произнес:

– Что? Какие родичи пленили меня? – опомнившись, добавил: – аран Эльвэ.

Тингол поморщился, а Мелиан недовольно сверкнула глазами.

– Наглец! – подумала майэ. – Впрочем, тем интереснее.

– Я понимаю, гость мой, внук мой, – приторно-ласково произнес Элу, – что тебе неприятно вспоминать о тех днях. Но знай – тебе нечего стыдиться, и верь – тебе не угрожает опасность, ты в Дориате!

Ангарато рассчитывал на совсем иную встречу, кроме того его не покидало странное чувство, будто кто-то пытается украдкой проникнуть в его мысли, несмотря на аванир. Решив быть предельно внимательным и не терять бдительности, арафинвион начал заготовленную речь.

Король и его приближенные откровенно скучали, словно его слова ничего для них не значили.

– Ты хорошо говоришь, внук брата, – наконец произнес Элу. – Что ж, я не против присутствия нолдор у себя в Белерианде, особенно если они смогут хотя бы не мешать моему противостоянию Врагу.

«Хорошее противостояние, – подумал Ангарато. – Ирчи так и шастают, как у себя в Ангамандо».

– Я разрешаю занять вам земли, но не позволю пересечь границы своих непосредственных владений! Убийцам здесь не место! – грозно произнес Тингол.

«Откуда он узнал о событиях в Альквалондэ?» – удивился арафинвион.

«Кто-то очень поспешил донести, кому-то на руку… Моринготто! Или его слугам… нет, не то, все же нет, но близко», – размышлял Ангарато, чувствуя, что нить ускользает. Или ее умело выдергивают прямо из его рук.

– И я запрещаю отныне использовать язык братоубийц! По всему Белерианду! – владыка Дориата был суров и величествен. – Вы обязаны, да, это мой приказ, изменить даже свои имена! Никто боле не посмеет произнести слова на, – Тингол сделал видимое усилие и пренебрежительно выплюнул: – на квенья!

Синдар восторженно приветствовали решение своего короля, тогда как Ангарато лишь успел порадоваться, что рядом нет обоих кузенов. Иначе синдар тоже стали бы братоубийцами, как только что выразился Эльвэ.

– Гость наш, родич супруга моего, – певуче обратилась Мелиан. – Теперь, когда ты услышал решение мудрого короля, которое наш гонец донесет до границы и передаст тем, кто остался обделенным милостью владыки Дориата, прими же новое имя Ангрод и начни иную жизнь с нами, забыв о тяготах и лишениях прошлой.

Увидев, что арафинвион собирается ответить и отнюдь не исполнен благодарности, майэ незамедлительно продолжила.

– Отдохни на пиру, отринь заботы, ты в безопасности, в безопасности, в безопасности, – эхом гуляло в голове.

– Веселись с нами, танцуй с нами, живи с нами, – вторил иной голос, а музыканты, повинуясь жесту Тингола, заиграли одну из излюбленных мелодий принцессы, которую арафинвион уже кружил в танце.

Все плыло перед глазами, мысли улетучились подобно легким облачкам, в голове пульсом билось: «Она прекрасна! Ей нет равных!» Довольная Мелиан неспешно потягивала вино из кубка, позволяя супругу восхищаться ее умом и красотой.

Ангарато почти тонул, захлебываясь в захлестнувших его чувствах и эмоциях, голос прекрасной Лютиэн не умолкал, а ее глаза сверкали так близко, ее губы чуть приоткрылись словно в ожидании поцелуя, ее пальчики сжали его плечо во время танца…

«Она совершенство! Никто не сравнится с ней! Любл…» – фэа, не выдержав, оборвала поток мыслей, подбросив одно лишь имя: Эльдалоттэ.

Совсем иначе взглянул он на принцессу Дориата, с удивлением обнаружив ее некоторую досаду и растерянность от произошедшего. Лютиэн не ожидала, что безотказно действующие чары не сработают: тот, кто действительно любит, не обманется, воспротивится, как взбунтовалась душа Ангарато, почти сдавшаяся чарам.

– Благодарю вас за танец, леди, – церемонно и вежливо произнес арафинвион.

Прием продолжался, эльдар пили, веселились и боле о делах не говорили – король сказал все, что посчитал необходимым.

Ближе к утру, насколько Ангарато мог судить о времени здесь, в Менегроте, он отправился в отведенную ему комнату, дабы забрать хотя бы оружие – еще на пиру он принял решение как можно быстрее выбираться к своим.

Несколько секунд Лехтэ раздумывала, как начать, а потом ответила просто:

– Я собираюсь в Эндорэ.

Эльф выразительно хмыкнул себе под нос, потеребил бороду и наконец пробормотал:

– Медом вам там что ли всем намазано? Что ж, давай – проходи, поговорим.

В гостиной на удивление оказалось темно и сумрачно. Махтан резким движением отдернул занавески, и ворвавшиеся радостно утренние лучи осветили стол, кресла и обширный квадрат на полу.

Лехтэ медленно и подчеркнуто степенно села в одно из кресел.

– Я так понимаю, ты уже все решила? – уточнил Махтан, остановившись напротив.

– Верно, – кивнула та. – Атто не возражает, и дедушка Нольвэ тоже.

– Что ж, если даже этот ваниарский лис не против, – хмыкнул себе под нос отец Нерданэль, – то мне и вовсе, собственно говоря, возражать странно. Однако, если ты пришла, чтобы поговорить с моей дочерью, то я очень сильно сомневаюсь, что тебе это удастся.

– Почему? – в искреннем удивлении приподняла брови Лехтэ.

Конечно, жители Тириона болтали всякое, но чтоб она совсем не хотела ни с кем общаться…

– Понимаешь, – продолжил Махтан, усаживаясь напротив и задумчиво глядя в окно, – она вообще сейчас больше напоминает одну из собственных статуй. Если бы мать ее не заботилась о ней, то давно бы уже переселилась в Мандос. Кормить и поить приходится буквально с ложечки, как в младенчестве. Если Нердаэль и оживает, то только для того, чтобы чего-нибудь изваять. Так что не думаю, что твой приход увенчается успехом. Да, а Курво-то там хоть как, жив? Есть, зачем плыть? Я ведь правильно понимаю, что ты не приключений искать собираешься?

Вопрос был, кстати, удивительно нужный и своевременный. Она прислушалась к ощущениям и поняла, что ниточка, связывающая их с мужем фэар, пульсирует, полная жизни и сил.

– Он жив, – кивнула она.

– Это хорошо, – ответил Махтан и поднялся рывком. – Что ж, пошли, убедишься сама.

С этими словами он сделал широкий жест, выразительно указывая на одну из дверей. Лехтэ встала, и они прошли во внутреннюю часть дома. Она ступала осторожно, словно опасаясь подсознательно потревожить кого-то, однако, когда хозяин дома распахнул дверь в мастерскую, стало ясно, что можно топать сколь угодно громко – ее не услышат.

Она вошла и остановилась на пороге. Свекровь сидела на стуле посреди комнаты, уставившись в пустоту куда-то перед собой и совершенно очевидно ничего не видя.

– Нерданэль, – позвала она.

Реакции не последовало. Казалось, в комнате было трудно дышать. Воздух словно был пропитан отчаянием и болью.

– Нерданэль, – вновь позвала она уже громче. – Я собираюсь в Эндорэ.

Махтан стоял, облокотившись плечом о косяк, и терпеливо ждал. Должно быть, он уже давно привык. Однако она-то сама живая! И смотреть на это было невыносимо тяжело.

«Ни за что не хотела бы такой стать», – подумала она и невольно вздрогнула.

Даже если бы она до сей поры и сомневалась в своем решении, то визит к Нерданэль ее бы окончательно убедил. Она не хочет и не должна превратиться в нечто подобное!

Свекровь сидела, и по ее неподвижной щеке катилась слеза.

– Прощай, – сказала невестка и вышла из мастерской.

Махтан покинул комнату вслед за ней и закрыл дверь. Огонь светильников разгонял по углам клубящиеся тени. Вся обстановка в доме давила.

«Даже у телери в Альквалондэ куда как веселее», – подумала она.

Они вернулись в гостиную, и Махтан спросил:

– Ну как, рассказать тебе об Эндорэ?

– Да, я была бы благодарна.

– Тогда давай я сейчас быстренько заварю нам чего-нибудь попить, и мы приступим.

====== Глава 11 ======

– Папочка, а ты научишь меня праэльфийскому? – попросила Лехтэ и забралась на качели.

Длинный, сложный день подходил к концу, и она была тому рада. Из дома Махтана она ушла с тяжестью в сердце и по дороге назад, кружа неспешно по улицам, все думала и думала. Странная штука – жизнь. Когда кажется, что все налажено и от будущего стоит ждать только хорошего, когда ты строишь планы – вдруг происходит нечто непонятное и пугающее, и все идет кувырком.

Она без цели бродила бульварами и проулками, и лишь когда начало смеркаться, очнулась от дум и пошла домой к родителям. В саду было тихо. Но не так, как у дальнего родича, нет. Тут царила совсем другая тишина, умиротворяющая и вдохновляющая. Тонко пели цикады, мягко шелестела над головой листва и казалось, что ветер поет какую-то нежную, лиричную балладу.

Эллет закрыла глаза и прислушалась. Ей чудились рассказы о дальних землях, о тех живых существах, что он видел там – с его, ветра, точки зрения весьма странных и интересных. Он пел о жарком дыхании пустыни и холодных льдах, о необычных животных, не похожих ни на что, виденное Лехтэ ранее. И ей вдруг невыносимо захотелось поглядеть на все своими глазами.

Чуть слышно скрипнула калитка, и Тэльмиэль, обернувшись, увидела отца.

– Здравствуй, папочка, – поприветствовала она, подходя и целуя его в щеку. – Как твои дела?

– Хорошо, – улыбнулся в ответ нолдо и привычным движением, словно маленькую, потрепал дочь по голове. – Буду строить беседку тут неподалеку. Один мой товарищ решил сделать сюрприз жене. А ты чем тут занимаешься?

Они прошли в глубину сада, где на дереве висели старые веревочные качели. Лехтэ любила их, но кататься на них приходилось, само собой, не часто. Усевшись, она с удовольствием оттолкнулась, и отец, подойдя ближе, привычно тронул их рукой, помогая дочери. Тут-то и была высказана просьба насчет языка.

– Праэльфийский? – заметно удивился Ильмон. – Зачем тебе?

– Буду говорить на нем в Эндорэ, – охотно поделилась планами дочь. – Ведь квенья там наверняка не знают.

– Хм, – протянул задумчиво пробужденный. – Тогда, я полагаю, тебе нужен эльдарин. Праэльфийский слишком примитивен – ты не сможешь вести длинных и увлекательных бесед, а на нем квенди стали говорить к началу Великого Похода, и его поймут, конечно, быстрее.

– Значит, эльдарин, – покладисто согласилась с отцом Лехтэ. – Научишь?

– С удовольствием. Посмотри на звезды…

Она послушно подняла голову к небу, обратив свой взор наверх. Яркие огоньки, которым эльфы в первую очередь дали имя. А так же деревья, цветы, букашки и все-все-все, чего касался их восторженный взгляд.

Она старательно повторяла за отцом слова, запоминала длинные конструкции и правила грамматики, а Ильмон между тем протянул дочери руку и начал напевать.

– Эту балладу мы сложили одной из первых, – пояснил он. – Наверное, тебе она покажется примитивной и странной, но нам она виделась такой же прекрасной, как тот мир, что нас окружал.

Ильмон сделал шаг и повел дочь в танце. Необычном, как сама песня, но увлекательном. От него сердце поднималось куда-то ввысь, к звездам, и хотелось лететь. Куда-то туда, за океан, где жизнь казалась ей сейчас настоящей, а отличие от теней прошлого, что ее теперь окружали.

Сначала немного неловко, путаясь в словах, а после все более уверенно она принялась подпевать. Атто смеялся, когда она допускала какие-нибудь нелепые ошибки, и поправлял ее, и Лехтэ хохотала вместе с ним.

Когда баллада закончилась, они пошли в дом и принялись готовить ужин. За этим не менее увлекательным занятием урок продолжался. А вскоре к ним присоединилась мама, и Лехтэ подумала, что было бы, в самом деле, чудесно, оставить родителям палантир. Тогда бы она взяла тот самый, что хранился у нее самой, и она могла бы из Эндорэ беседовать иногда с ними, с сестрой и братом.

Тельмэ задумчиво прикусила губу и посмотрела в окно. Идея казалась стоящей и требующей немедленного воплощения. Вот только провизию телери завезет и отпросится у них, чтобы съездить в Форменос. Надо будет покопаться там – вдруг искомое и столь нужное ей найдется!

– Звездных снов, атто, аммэ, – попрощалась она и поцеловала каждого из родителей в щеку.

– Звездных снов, милая, – пожелала Линдэ, и Лехтэ, подобрав юбки, побежала к себе в комнату.

Распахнув окно, она посмотрела на звезды и вдруг отчетливо представила, как мысль ее летит, словно птица. Через океан, и она за ней следом. Может, Атаринкэ смог бы получить от нее весть и без всяких палантиров? Почему бы и нет? Возможно, она никогда не узнает, вышло ли у нее, но не попробовать она не могла.

Сосредоточившись, она послала мысль-осанвэ в полет и, отчетливо представив себе тот танец с отцом в саду, запела балладу на эльдарине, которую только что выучила. Ей всем сердцем хотелось, чтобы весть дошла, несмотря на расстояния и те обстоятельства, при которых они с любимым расстались. Зачем, она и сама не смогла бы внятно сказать, но желание от этого не становилось менее горячим.

Она пела, и мысленно кружилась с отцом под звездами, славя жизнь и любовь. Любовь к миру, ко всем населяющим его живым существам и, конечно же, к мужу. Любовь, которая, несмотря на их с Атаринкэ последнюю ссору, не стала менее сильной.

***

Лантириэль устало отставила флакон со снадобьем и улыбнулась подошедшему Морифинвэ.

– С ними все будет хорошо, лорд-нолдо, – тихо промолвила дева.

Ночь минула, начинался рассвет, появлялись длинные тени, прятались, забивались в свои норы злобные твари – Ариэн выводила свою ладью на небосклон.

– Отдохнешь у нас или вернешься к своим? – спросил Карнистир.

Лантириэль вздрогнула и даже немного сжалась, как от удара.

– Мне некуда возвращаться, – тяжело вздохнула она. – Я нарушила приказ и помогла вам. Дориат – не дом мне боле, да и небезопасен уже.

Морьо удивился сильно, однако его лицо не дрогнуло, лишь только во взгляде зажегся мрачный пламень.

– Вот как? Что ж, я провожу тебя в шатер и принесу еды. Раз нельзя назад, отправишься с нами, – практически не терпящим возражения голосом закончил фэанарион. – Но если решишь уйти, предупреди. Искать же будем.

– Я не хочу быть наказанной. Мне страшно подумать, что сделает Владычица Мелиан с ослушавшейся приказа ее супруга, – голос девы дрогнул.

– Да что такого она бы с тобой могла сотворить? Покричала б сильно? Или отправила исполнять нелюбимые задания? – усмехнулся Карнистир.

«Какие же синдар робкие, – подумал он. – С другой стороны, пришла же помочь… Надо разобраться».

– Заперла б в темницу. Надолго, – спокойно рассуждала синдэ.

– Куда? – не понял Морьо.

– В тем-ни-цу, – по слога произнесла дева.

– Я не знаю, что это, – честно признался фэанарион.

Удивлению Лантириэль не было предела и ей пришлось достаточно долго объяснять непонятливому нолдо.

– Да как вы до такого додумались-то? – рявкнул Морьо, чем озадачил верного, принесшего целительнице завтрак.

– Мне остаться? – тихим шепотом уточнил он.

– Не обязательно. Лучше позови Ар… лорда Аракано, – ответил Морьо, вновь поворачиваясь к синдэ.

– Мы? – переспросила та. – Так решила Мудрая Мелиан, мы лишь исполнили ее замысел.

Лантириэль замолчала.

– Позволь и мне спросить, – она опустила взгляд, а затем резко вскинула голову. – Каково это убивать других эльдар?

Аракано, в этот момент заходивший в шатер кузена, на миг замер, а потом, не удержав себя в руках, решительно спросил синдэ:

– Хочешь сравнить?

– Что? – опешила Лантириэль. – Я не убивала… нет!

– Да неужели? Приди ты раньше…

Морьо, увидев слезы в глазах целительницы, решил немного осадить кузена

– Прекрати! Мы не знаем, почему Ланти, – фэанарион умышленно назвал ее сокращенным именем, – не пришла раньше. Но она помогла.

Карнистир посмотрел в глаза деве.

– Я отвечу на твой вопрос. Это гадко, мерзко и очень больно. Но я заставил себя вынуть меч и убить тех телери. Смерти брата и племянника я бы себе не простил.

Морифинвэ замолчал.

– Отдыхай, считай, что все в шатре – твое, – фэанарион направился к выходу, Аракано, не проронив ни слова, последовал за ним.

– Ты не говорил, – начал он, когда оба остановились, подставив лица теплым лучам.

– А должен был? – начал заводиться Морьо. – Мне что, следовало отчитаться пред тобой?! Предоставить доказательства, что тот телеро собирался застрелить Тьелпэ? Или мне стоило подождать, а потом отомстить?! – Мрачный выдохнул. – Этого бы я себе не простил.

– А еще? Не задались же тогда телери целью убить юного куруфинвиона?

– Нет, конечно. Дальше я прикрывал рванувших вперед, к кораблям, Амбаруссар… Что ты ко мне привязался?! Сам что ли там не был?

– В том-то и дело, что был, – вздохнул Аракано.

– Прекрати терзаться. Ты бы тоже не смог поступить иначе.

Аракано промолчал.

Мясные кусочки аппетитно шкворчали на сковороде. В глиняных горшочках томились овощи, а сам кулинар придирчиво отбирал травы для напитка.

– Курво, готово? – голодным голосом вопросил Охотник.

– Почти, – отозвался Искусник. – Садись за стол, нетерпеливый. Сейчас уже принесу.

Куруфинвэ извлек из печи горшочки, разложил по ним мясо и, поставив их на поднос, довольный отправился в столовую, где собрались почти все братья и сын.

Вестей от Морьо не было – палантир он брать отказался, сославшись на то, что тот, случись что непредвиденное, не должен попасть Врагу. Братья попытались настоять на своем, однако Майтимо сразу согласился с Карнистиром. И спор был прекращен.

Несмотря на вкусный ужин, атмосфера за столом была нерадостная.

– Скоро так не будет, – тихо произнес Тэльво.

– Мы впервые расстанемся надолго, – поддержал близнеца Питьо. – Не именно мы, конечно, но…

Негромкий вздох Искусника, чуть склоненная голова Макалаурэ, решительный взгляд Майтимо.

– Но мы же будем приезжать друг к другу в крепости, – начал Турко. – Да и палантиры есть…

– Дел много будет у всех. Так что на частые встречи не рассчитывай. Разве что со мной, – Куруфинвэ встал из-за стола.

– Не против? – спросил он Макалаурэ, беря в руки его инструмент.

Не дожидаясь ответа, Куруфинвэ начал незамысловатую мелодию.

– Баллад сегодня не будет, – нарочито весело произнес Искусник. – Я играю для себя.

– Атто…

Пальцы Куруфинвэ тронули струны. Звук прошелся по комнате и отразился от стен. Мелодия звала, увлекала, словно приглашала на танец. Искусник уже видел одну пару, кружащуюся под его мотив… Лехтэ! Но с кем?!

Пальцы почти сбились и лишь немного поменяли ритм.

Со своим отцом. Весело ей там? Радостно? Хочется танцевать? Что ж, неплохо… Еще б слова разобрать… О чем она поет…

Жена кружилась, смеялась и… Была так прекрасна. До боли, до судорожно сжатых пальцев, до отброшенной в сторону лютни.

– Тьелпэ, пройдемся? Кано, не кричи! С твоим инструментом все в порядке. Он цел. Он – не я!

Дверь хлопнула. Рука молча прижала сына.

– Ты со мной, йондо, все будет хорошо.

– Атар, что… произошло? Ты как будто увидел кого-то, когда играл. Я прав?

Куруфинвэ кивнул.

– Маму?

– Да, – через силу ответил Искусник.

– И как она? – обеспокоенно поинтересовался Тьелпэ.

– У нее все хорошо, йондо…

– Так это же здорово!

– Поет, танцует… Если правильно понял, изучила эльдарин, чем очень гордится. Зачем он ей там? Квенья надоел что ли? – зло выплюнул Искусник.

– Атто, не надо так! – он умоляюще посмотрел на отца. – Ты же не хочешь, чтобы она там плакала?

– Мне все равно.

– Не правда!

– Да. Она отказалась от меня.

– Нет! Я сам слышал.

– Что? Мы были тогда одни, – холодно произнес Куруфинвэ.

– Прости. Я мимо шел, – печально произнес Тьелпэ. – Я не хотел бы слышать этих слов. Но аммэ… Аммэ сказала, что остается, а не то, что боле не считает себя твоей женой.

– Что было дальше тоже знаешь?

– Нет. Я не стал задерживаться у двери. Это… недостойно.

Искусник посмотрел сыну в глаза и кивнул, соглашаясь.

//– Ты уверена?

– Да. Я… Остаюсь.

– Тьелпэ уйдет со мной.

– Но может…

– Не выйдет. Даже если у меня теперь нет жены, сына у меня никто не отнимет!

– Атаринкэ! Что ты сказал?! Как… Как нет жены? А я?

– Ты решила остаться. А путь назад для меня закрыт. До конца этого мира мы будем разделены. Как иначе я должен понять тебя?

– Я… Я…

– Кольцо отдать?

Лехтэ в отчаянии замотала головой.

– Только если сам того желаешь…

Атаринкэ долго смотрел в глаза жены, а затем молча развернулся и вышел.//

Лес был странным. Огромные деревья росли ближе друг к другу, чем в каком-либо ином месте. Кустарники порой так тесно переплетались между собой, что приходилось работать ножом, прокладывая себе путь.

Ангарато не помнил, сколько времени он пытался выбраться из Дориата. Ему стоило немалых усилий провести стражу Менегрота, что стерегла все ходы и выходы. Возможно, даже тайные – иначе как можно объяснить тот факт, что несколько лучников доблестно охраняли ничем не примечательную на первый взгляд полянку. Однако он допускал, что ему просто позволили уйти. Ангарато был уверен, что за ним следят, он постоянно чувствовал на себе чей-то взгляд, не злой, но насмешливо-надменный. Вот и сейчас, увязнув в этих кустарниках, он словно бы услышал ехидный шепот: «Что на этот раз предпримешь, Ангрод? Так ли плохо тебе было здесь, гость заморский? Еще не поздно передумать, ты можешь вернуться».

Арафинвион лишь на миг поддался искушению, взглянув на оставленный позади лес – просторный бор лежал пред ним, светлый, ясный и величественный. Внутреннему же взору невольно предстал образ принцессы, что кружилась с ним в танце. Ах, если б можно было его повторить! Вновь ощутить ее дыханье, так рядом, так близко…

Его ноги сделали шаг в сторону Менегрота.

«Я жду тебя, Ангрод. Я скучаю», – голос Лютиэн звал все настойчивее и уверенней.

Еще шаг, еще и еще… Арафинвион не замечал, как незримые им сейчас ветви больно хлещут по лицу, пока одна, особо проворная, не зацепилась за кольцо, пытаясь его сдернуть с пальца Ангарато.

– Нет! – разнеслось эхом по лесу. Он боле не скрывался, не желая покидать Дориат как трусливый ирч, прячущийся от лучей Анара.

– Прощай, Лютиэн! Танец был хорош, но мое сердце отдано другой.

Решительно развернувшись, он, не снимая, прижал кольцо к груди, словно так Эльдалоттэ могла слышать его сердце, а он ее.

«Я проведу тебя, мельдо, – словно осанвэ донеслось до него, – доверься мне».

Ангарато на миг зажмурился, а когда распахнул глаза среди густых зарослей виднелась узкая, но проходимая тропинка.

– Мелиссэ, – нежно прошептал он и, ведомый образом любимой, уверенно направился к границе Дориата.

– Сегодня шестой день, как Ангарато отправился к Эльвэ, – начал Аракано, обращаясь к кузену.

– Я помню. Послезавтра на рассвете тронемся в обратный путь, – не терпящим возражений голосом ответил Морьо.

– Ты серьезно? – не унимался нолофинвион. – Мы не будем ждать его возвращения?!

– Я все сказал, – кулаки фэанариона сжались, а на лице проступили пятна.

– Раненые выздоровели, лорд Морифинвэ, запасы продовольствия пополнены, воду наберем непосредственно перед отбытием, – холодно произнес Аракано.

– Ты что? Сдурел докладывать мне, словно верные!

– Нет. Лишь соблюдаю почтительное отношение к тебе, как старшему, – не раздумывая отозвался нолофинвион.

– Ваниарская кровь, – сплюнул Карнистир.

– Не смей так отзываться о жене деда!

– Второй жене! Как только посмела она…

– Ясного дня, лорды, – верный подошел к кузенам, делая вид, что не слышал всех слов, что те в запале произнесли. – В той стороне неспокойно.

Он показал на границу Дориата. – Словно там… сражение.

– Ангарато! – Морьо первым рванул к деревьям, предоставив право думать нолофинвиону.

Когда Карнистир добежал до цели, там уже собрались верные и Лантириэль. Дева переговаривалась с невидимыми посланниками стражами границ.

– Почему вы не отпускаете нолдо?

– Приказ Владык.

– Он не пленник. Он посол и гость.

– Распоряжение Элу!

– А если ты его просто не заметишь? Белег, пожалуйста.

– Слово короля…

– Не с тобой говорю! Так что?

– Он поднял на нас оружие, Ланти.

– Кто пострадал?

– Честь Маблунга.

– Что?

– Получил по голове рукоятью, что. Лежит отдыхает теперь.

– Так, может, отпустишь?

– Тебе-то он зачем? Ты же…

– Замолчи!

– Значит, я был прав.

– Белег!

– Не кричи, вынесу сейчас этого нолдо.

– Вынесешь? Что вы с ним сделали?! – Морьо рванул в лес, не желая считаться с охранными чарами Мелиан. Они и в этот раз пропустили фэанариона, искрами осыпаясь на землю, с лезвия его меча.

– Анг… – Карнистир замер, увидев опутанного веревками кузена, чье лицо было сплошь покрыто царапинами.

– Твари! – закричал он и кинулся на синдар, занося меч.

Чей клинок принял удар, он понял не сразу, стараясь достать неведомого противника, зашедшего со спины.

– Неплохо! – прокомментировал удар Аракано. – Покажем им, как бьются нолдор или сразу заберем кузена?

– Биться им на потеху не буду, – Морьо вложил меч в ножны. – Отдавайте!

– Держи! – сереброволосый синда, перекликавшийся с Лантириэль подтолкнул арафинвиона. – Сам тащи этого здоровяка. А я лучше границу обойду дозором.

Вышедшие, а точнее вывалившиеся из леса кузены, заставили верных невольно охнуть, а Лантириэль рассмеяться.

– А моя ловушка хорошо сработала! – задорно проговорила дева. – Сейчас освобожу.

Анар уже клонился к горизонту, когда нолдор были готовы отправляться в обратный путь. Ждать утра никто не хотел, тем более что до наступления полной темноты отряд успел бы преодолеть значительное расстояние.

– Лантириэль, – обратился Морьо к целительнице. – Я помню, что назад тебе дороги нет. Ты согласишься поехать с нами, оставив Дориат?

– Правда? Вы зовете меня с собой? – искренняя радость отразилась на лице синдэ, глаза засверкали, а серебряные волосы водопадом рассыпались по плечам.

– Ну… Да, – Карнистир несколько растерялся, не ожидая столь бурной реакции девы. – Прибудем в лагерь, а там решишь, за кем пойдешь, кто тебе глянется.

Взгляд Лантириэль разом померк.

– Вы гоните меня от себя, лорд? Я… Я поняла, не буду боле вам досаждать, – опустив голову, синдэ подошла к лошади, что подготовили для нее верные Первого Дома.

Отряд послов удалялся от королевства Эльвэ, оставив приготовленные еще на берегах Мистарингэ дары под сенью приграничных деревьев.

Узнав от дозорных о приближении отряда нолдор, что были отправлены Нолдораном к Эльвэ, Финдекано радостно поскакал навстречу. Тепло поздоровавшись с кузенами, он крепко обнял брата и в тот же момент ощутил на себе чей-то пристальный взгляд.

Косы взметнулись от резкого разворота, и нолофинвион увидел незнакомую деву.

– Это Лантириэль. Она теперь с нами.

– Ясного дня, – поприветствовал ее Финдекано и оглядел отряд. – Морьо, кто не вернулся?

– Раумон, – тяжело вздохнув, отозвался фэанарион. – Его тяжело ранили ирчи.

– Это и моя вина. Лорд, – я поздно смогла сбежать и помочь ему. Орки часто используют этот яд, – голос девы звучал непривычно и не все слова были ясны.

– Орки?

– Ирчи, – пояснил брату Аракано.

– И что значит сбежать? Откуда?

– Долгая история, а ворота уже здесь, – отмахнулся Карнистир. – Как я думаю, завтра Нолофинвэ точно всех соберет…

– Атто хотел созвать совет сегодня.