Текст книги "Вопреки року (СИ)"

Автор книги: Master-of-the-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 81 (всего у книги 103 страниц)

– Кто ты, кроха? – она подошла и взяла фэа на руки. – Не плачь, родная, – тихо произнесла дева, покачивая эльфенка.

«Такая маленькая, а уже здесь, – подумала синдэ. – И без родителей… Как же они не уберегли тебя?»

Однако плач крохи привлек не только Лантириэль. Гончая, выпущенная на волю Намо, взяла след и устремилась к ничего не подозревавшей синдэ и маленькой дочери Айканаро.

– Опять ты, тварь! – заметил призрачную псицу Макалаурэ. Кто должен был стать ее жертвой на этот раз, он не знал, но поспешил за ней.

Ворвавшаяся в покои гончая заставила синдэ вздрогнуть, но не отпустить эльфенка.

– Пошла вон! – строго сказала она, однако все же отступила на шаг.

– Отдай! – пролаяла Гончая.

– Нет.

– Отдай! Ты пожалеешь!

– Не смей угрожать ей! – фэа Макалаурэ влетела следом.

– Опять ты?!

Кано кивнул.

– Так будет всегда, пока ты не оставишь души нолдор в покое!

– Она не из нолдор, – пролаяла Гончая.

– Все равно. Уйди.

Клубок золотых нитей, выкованных голосом менестреля, приближался к слуге Намо. Псица хотела отправить в небытие всех, как поступила когда-то с пламенным сыном Финвэ, но побоялась задеть малышку, столь ценную для Владыки.

Бессильно клацнув зубами, она отступила, но Макалаурэ не позволил ей уйти.

– Посидишь здесь, – сказал он, глядя на пленницу в золотой клетке.

– Благодарю тебя, – воскликнула Лантириэль. – Скажи, кто ты?

– Канафинвэ Макалаурэ.

– Так вот почему ты показался мне похожим на… – она оборвала себя на полуслове.

– А ты?

– Лантириэль из Дориата.

– И Таргелиона, верно?

– Так ты все знаешь? – ахнула она.

– Морьо говорил мне о своей невесте. Пойдем к нам, не стоит бродить по Чертогам одной, – произнес он.

Синдэ кивнула:

– Ты не знаешь, чья это кроха?

– Могу лишь догадываться, – ответил Кано и рассказал о том, как они с отцом впервые встретили малышку.

– Так ты считаешь, что она из аданов?

– Нет. Кроха выбрала наш путь, навсегда отказавшись от людского в себе.

– Так можно?

– Как видишь. Ее отец – сын Арафинвэ.

– Короля оставшихся?

– Да.

– Зачем она Намо?

– Это мне неизвестно. Но он не получит ее!

– Ты позволишь заботиться о ней? – спросила Лантириэль. – Я не брошу ее, как та…

– Только если ты останешься с нами, – ответил Макалаурэ, стараясь не показать, что он в данный момент думает об Индис.

– Хорошо, – отозвалась Лантириэль. – Я буду рада, если примете меня.

– Ты – часть семьи.

– Но…

– Никаких «но». Ты ведь согласилась бы стать женой Морьо?

Синдэ печально кивнула.

Море мерно плескало волнами на берег, лаская ступни фаны отдыхавшего на берегу валы. Владыка вод прикрыл глаза, желая отстраниться от спетого им и его братьями мира. Однако его покой был нарушен хорошо знакомым, а потому раздражающим голосом.

– Мой брат Ульмо, какие новости из смертных земель ты можешь сообщить мне?

– Разве гобелены твоей супруги не запечатлевают каждое событие мира? – вопросом ответил вала.

– Ты прекрасно знаешь, что должно пройти время, – упорствовал Намо. – Мне же нужно знать все, что происходит сейчас по ту сторону моря.

– Мой бывший брат копит силы и создает диковинных зверей. Однако цель его все та же – разрушение.

– Неплохо, можно даже сказать хорошо, – проговорил владыка Мандоса.

– Ты это о чем? – всполошился Ульмо.

– О твоих источниках, – он хохотнул, – информации.

– Даже затхлые воды его владений подчиняются мне, а не ему, так что…

– Разумеется, мой дорогой Ульмо, разумеется. А как там твой нолдо? Достроил сокрытый град?

– О да! Турукано воспользовался моим советом, и ты только посмотри, какое дивное королевство он воздвиг!

Образы Гондолина, переданные владыке вод волнами Сириона, крайне понравились Намо.

– Он великолепен, мой дорогой Ульмо! Ты только погляди – окружен горами, с единственным входом.

– Да, враг не сможет отыскать его или же взять силой – он открыт только с воздуха, – подтвердил Ульмо.

– Прекрасно! Я очень рад и благодарю тебя, брат, – прошелестел Намо и удалился так же незаметно, как и возник.

Ульмо лениво перевернулся на живот, продолжая прерванный отдых, и не знал, что владыка Мандоса не спешил возвращаться в Чертоги – в небольшой сокрытой от посторонних глаз бухте его уже ждала Уинен, готовая передать все, что пожелает владыка, его мятежному брату.

Небо с самого утра было почти по-летнему теплое. Всходивший Анар золотил уже немного пожухлые травы, верхушки елей и сосен. Теплый ветер играл в саду крепости Химлада по-осеннему яркой листвой. Убранные разноцветными лентами и маленькими серебристыми колокольчиками ярко-желтые яблони, вишни и полыхавшие багрянцем клены красовались друг перед другом и как будто шептались.

«О чем, интересно?» – подумал Тьелпэ и бросил быстрый, задумчивый взгляд на окна мастерской.

Гостившие в Химладе гномы попросили разрешения воспользоваться инструментами эльфов и пока до сих пор не показывались. Младший лорд не хотел беспокоить бородатых, однако любопытство от этого меньше не становилось.

Куруфинвион вдохнул полной грудью свежий, пахнущий травой и спелыми яблоками воздух и подумал, что пора идти одеваться к предстоявшему торжеству. Кивком поприветствовав показавшегося в дверях донжона дядю Тьелкормо, он взбежал по винтовой лестнице в свои покои и, быстро приведя в себя в порядок, надел приготовленную еще с вечера аммэ нарядную рубашку и расшитую золотой ниткой котту.

– Даже не спорь, йондо, – решительно заявила ему накануне вечером Лехтэ. – Я понимаю, что ты нэр и воин, но второй возможности женить собственного ребенка мне не представится. Поэтому и на помолвке, и на свадьбе ты, Тьелпэ, будешь блистать.

– Но, аммэ, – попробовал привести свои аргументы сын, – я надевал свой зеленый праздничный наряд всего один раз одиннадцать лет назад.

– Вот именно, и тебя видели в нем все верные! – Лехтэ для убедительности нахмурилась и посмотрела возможно более грозно. – О себе не думаешь, подумай о Ненуэль!

Тьелпэ рассмеялся и в шутливом жесте понял руки:

– Все, я сдаюсь. Ты права.

Он поцеловал мать в щеку и, взяв сшитый ею к торжеству наряд из алого бархата и золотой парчи, внимательно осмотрел.

– Он будет идеально сочетаться с бордово-золотым нарядом твоей невесты, – пояснила с удовольствием мать, – и оба вы будете чудесно смотреться среди золотых и алых листьев сада.

«Нисси придают столь важное значение пустякам, – тепло улыбнулся сын и с любовью поглядел на аммэ. – Ведь главное, что века ожидания прошли и мы с Ненуэль наконец скоро будем вместе. А все остальное такие мелочи».

Вслух же он ответил:

– Благодарю, он действительно великолепен.

Теперь же Тьелпэринквар проворно оделся и, подойдя к каминной полке, взял свой золотой венец. В дверь постучали, и мгновение спустя вошел Курво.

– Готов? – коротко спросил он и оглядел сына внимательным, цепким взглядом.

– Да, атто, – кивнул тот.

– Хорошо, – немного поколебавшись, признал отец. – Я правда рад, что ты нашел свою любовь, и она ответила тебе согласием.

Отец и сын замолчали и несколько долгих мгновений смотрели друг другу в глаза, безмолвно разговаривая. Тьелпэринквар на минуту попытался представить, какой была бы его помолвка, если бы все они теперь находились в Амане. Наверняка, был бы большой праздник, на который собрались бы обе семьи. Пришел бы король.

Тьелпэ нахмурился и тряхнул головой. Отчего-то представшая перед внутренним взором картина показалась ему донельзя фальшивой и нелепой. Ненастоящей. А настоящая была тут, с ним рядом – и скромный праздник в кругу семьи в присутствии лишь верных и посланников наугрим, и Ненуэль, что ждала теперь совсем рядом от него, через пару комнат. И смертные земли с наступившей осенью. Фэа Куруфинвиона обдало волной тепла и нежности, и он улыбнулся.

– Вот теперь ты действительно готов, – объявил Искусник, словно в самом деле мог читать мысли. – Все правильно. Пора.

Он первым вышел и взял подошедшую жену под руку. Оба направились в сад, где им предстояло встретить жениха и невесту, а Тьелпэринквар, в последний раз глубоко вздохнув, решительно вышел из покоев и постучался в дверь возлюбленной.

– Входи! – раздался звонкий голос, и сердце нолдо подпрыгнуло, сжавшись от мгновенно подступившей нежности.

Он толкнул дверь и, переступив порог, увидел дочь Глорфинделя. Она стояла у окна, в том самом бордово-золотом платье, с бриллиантами в волосах, озаренная яркими лучами Анара, и казалось, светилась изнутри. Тьелпэ попробовал подобрать слова, которые могли бы выразить его чувства, но не смог. Тогда он просто распахнул осанвэ, открыв мелиссэ свою душу.

– Мельдо! – воскликнула она и бросилась ему на шею.

Тьелпэ крепко сжал ее, словно боялся потерять, а потом прошептал на ухо:

– Пора.

– Тогда идем, – ответила дева.

Рука об руку они спустились вниз, и мелодия, легкая и чарующе-нежная, поплыла над садом. Те из верных, кто был искусен в музыке, теперь с удовольствием играли, и звуки арф и флейт плыли в воздухе, обнимая золотистые яблони, березы и клены.

Тьелпэ вел любимую по дорожке туда, где их ждали его родители, и вновь на короткое мгновение пожалел, что отец и мать Ненуэль не могли разделить с ними радость.

«Если только, – подумал он вдруг, – послать Глорфинделю осанвэ. Получится ли? У меня вряд ли, а вот у нее…»

Он бросил быстрый взгляд на невесту, и та, поняв его без слов, удивленно и явно заинтересованно подняла брови. Дева кивнула, сообщая, что поняла идею, и она вновь обернулась к родителям Тьелпэринквара.

По обе стороны от дорожки стояли верные, в первых рядах важно топтались гномы, и на их серьезных лицах читалась гордость от того, что их позвали на помолвку эльфийского лорда. Чуть дальше, недалеко от Искусника, стоял Тьелкормо с Тинтинэ и Аредэль с мужем. И все.

«Что ж, остальные обещали приехать уже на свадьбу», – подумал Тьелпэ, от души надеясь, что задуманное удастся осуществить и никакие козни Врага не помешают.

Лехтэ широко улыбалась, глядя на сына и его невесту, и даже Курво казался не таким мрачным, как обычно. Тьелпэринквар с Ненуэль остановились, и музыка смолкла. Искусник, помолчав немного, заговорил:

– Что ж, сегодня помолвка немного необычная, потому что родичей невесты с нами нет. Но я вполне убедился, что Глорфиндель дал свое согласие, поэтому, в свою очередь, охотно даю свое.

Он говорил, и голос его далеко разносился по саду. Гости слушали, затаив дыхание. Даже легкий ветер стих, словно тоже хотел поприсутствовать.

Когда Куруфин замолчал, Тьелпэринквар достал из кармана два тонких серебряных кольца. Одно, поменьше, надел на палец Ненуэль, второе отдал ей.

– Хорошо подумала? – спросил он полушутя, полусерьезно. – Готова связать со мной ближайшей весною свою судьбу?

– Да, – не колеблясь, ответила дева. – Хорошо подумала и не испытываю ни малейших сомнений.

Она уверенно надела кольцо на палец Тьелпэринквару, и тот, склонившись, обнял любимую и поцеловал.

Со всех сторон полетели поздравления, но первыми, с позволения лордов, подошли поздравить наугрим. Дув важно погладил бороду и протянул резную серебряную шкатулку:

– Лорд Тьелпринквар, мы очень гордимся, что нам, первым из всего подгорного народа, выпала честь быть приглашенными на вашу помолвку. Примите от нас этот скромный дар.

– Благодарю, почтенный Дув, – ответил Тьелпэ, чуть склонив в знак уважения голову.

Тем временем Ненуэль подняла крышку и, увидев ожерелье и венец гномской работы, воскликнула:

– Как красиво!

Наугрим надулись от гордости, а вскоре их место заняли другие гости, желавшие поздравить. Вновь зазвучала музыка, и Тьелпэринквар, поклонившись отцу и матери, обернулся к невесте и протянул руку, приглашая на танец. Ненуэль с удовольствием вложила пальцы в его ладонь.

====== Глава 107 ======

– Значит, все-таки о нас не забыли, – вздохнул Трандуил и, сцепив пальцы рук под подбородком, задумчиво хмыкнул.

– Признаться, жаль, но этого следовало ожидать, – тихо произнес советник.

За окном уже успели сгуститься сумерки. На столе мерно горел светильник, отбрасывая длинные полупрозрачные тени.

Сидевший напротив Серегон кивнул, давая понять, что он тоже весь внимание, и Голлорион продолжил:

– Разведчики осторожно расспросили подруг и некоторых родичей Моэлин. Они рассказали, что незадолго до того злополучного праздника наша аданет стала куда-то часто и надолго уходить, хотя прежде любовью к длительным пешим прогулкам не отличалась. Знакомые, разумеется, заинтересовались, но Моэлин старательно уходила от ответов на прямые вопросы. Тогда разведчики решили сами за ней проследить, и вот что удалось выяснить. За пределами леса Бретиль, на самой границе Нан Дунготреб, она встречалась с неким существом, по виду напоминавшим эрухини. Однако в нем отчетливо ощущалась Тьма.

– Это был нэр? – уточнил Серегон.

Голлорион кивнул:

– Да, однако разведчики не рискнули подходить слишком близко, а потому даже эльфийский слух уловил лишь часть разговора. Но они явно ссорились. Порождение тьмы, назовем его так, был очень недоволен, но и Моэлин бурно жестикулировала и кричала, что ее обманули. По обрывкам фраз удалось отчасти восстановить картину. Похоже, посланник Ангамандо явился к границам королевства с заданием и, после недолгих поисков, вышел на эту самую Моэлин. Ей было предложено в разговоре между делом попробовать направить какого-нибудь аваро в паучьи пустоши, чтобы проверить, насколько легко этот народ поддается убеждению. В награду же ей была обещана ваша, государь, рука.

Трандуил вздрогнул от неожиданности и удивленно поднял брови:

– Моя?

– Да, – подтвердил Голлорион.

– Гордыня, я полагаю? – предположил Серегон.

Второй советник кивнул:

– Именно так. Девица возжелала немного славы и эльфа в качестве мужа в придачу. Но не простого, а благородных, лучше всего королевских, кровей. Слава Андрет ей не давала покоя.

– Если не ошибаюсь, у той истории несчастливый конец, – покачал головой Серегон.

– Вы правы. Но, как это часто бывает среди атани, Моэлин думала, что она умней и хитрей, с ней-то уж точно ничего скверного не случится.

Транудил едва заметно поморщился:

– Что ж, надеюсь, теперь она поняла, что ее надежды не оправдаются.

– Совершенно верно, – подтвердил Голлорион. – Более того, тот спор с посланником Ангамандо и был спровоцирован известием о вашей помолвке. Ведь квенди, один раз выбрав любимого, не меняют решений.

– И что же ответила тварь? – полюбопытствовал Серегон.

– Увы, его слов расслышать не удалось, но выглядел он яростным. В конце концов, быть может, потеряв терпение, или же просто по велению своей темной души, для удовольствия так сказать, он ударил Моэлин несколько раз по лицу, затем толкнул на землю и, задрав подол платья, начал…

Трандуил и Серегон заметно вздрогнули, а Голлорион замолчал, должно быть, не в силах произнести того, что последовало дальше.

– Я понял вас, – успокоил советника король. – Можете не продолжать. Просто скажите, она жива?

– Да, государь, хотя еще не вполне здорова. Правда, целители сомневаются, будут ли теперь у нее вообще когда-нибудь дети.

Король вздохнул:

– Что ж, нельзя так говорить, но, может, это все же научит хоть кого-нибудь из атани, что нельзя вступать в сделки с Тьмой.

Серегон нахмурился:

– Мне тоже очень хотелось бы в это верить, но младший народ так легко поддается соблазнам.

– Увы. Однако продолжайте, Голлорион. Что было дальше?

– Все достаточно быстро закончилось, – ответил тот. – Девица осталась лежать, а тварь, наигравшись, обернулась волком и умчалась в сторону ущелья Аглон.

Трандуил скрипнул зубами:

– Значит, это все же один из падших майяр.

– Да, государь. Кто именно, я думаю, не имеет большого значения – ясно, от кого исходил приказ.

Несколько долгих, невыносимо тягостных, словно древесная смола, мгновений в кабинете короля Дориата царило молчание. Все трое сидели, задумчиво глядя куда-то внутрь себя, и осознавали услышанное. Наконец, Серегон сказал:

– Нужно что-то делать.

– Вы правы, – откликнулся король. – Ясно, что твари будут пробовать проникнуть в Дориат и дальше. Мы можем защитить наш народ лишь с оружием в руках.

– Хорошо, что мы ответили на предложение Тьелпэринквара согласием, – вставил Голлорион.

Трандуил кивнул:

– Вы правы. Новая битва с Тьмой состоится скоро, и к тому времени мы должны быть готовы. Пусть наши мастера удвоят усилия и сделают больше хорошего оружия для воинов. И нужны тренировки, как можно больше. К сожалению, пока наши воины не отличаются большими умениями.

– Мы постараемся исправить это, – кивнул Серегон.

– Теперь о девице, – продолжил король. – Ее стоит наказать, но право на это имеют только старейшины атани.

Голлорион уточнил:

– Известить их?

– Обязательно. Не откладывая, соберите на большой совет всех людей Бретиль. Расскажите им во всех подробностях о случившемся, и тогда пусть будет вынесено решение. За свои действия надо отвечать.

– Согласен, государь.

– Хорошо. И вот еще что… Сообщите авари, что если кто захочет переселиться внутрь границы, им будет оказана помощь. Только там мы действительно сможем их защитить.

– Обязательно.

Совет еще некоторое время продолжался, а когда закончился, Трандуил покинул кабинет и отправился туда, где его должна была ждать любимая. И скоро свет ее глаз залечил раны, нанесенные фэа известием о жестоком происшествии на границе пустошей, и укрепил решение сражаться с Тьмой до конца.

Фэа Макалаурэ соткала златую дверь и оказалась рядом с Лантириэль.

– Как малышка? – спросил Кано.

– Успокоилась, – откликнулась душа девы. – Мне правда хочется помочь. Ей. Вам.

– Тогда пойдем к моему деду, Финвэ, – предложил он.

– Ты уверен, что это правильно? – спросила синдэ. – Ведь я…

– Невеста моего брата и его внука, – ответил Макалаурэ.

– Но…

– Ты все видела на гобеленах, я знаю, – тихо проговорил Кано. – Пойдем. Мне кажется, именно он сможет помочь нам с крохой.

Финвэ был у себя. Один он бродил по чертогу, что выделил ему Намо.

– Атар атаринья, познакомься, – начал Макалаурэ.

– О! Невеста моего внука Морьо! Рад видеть, – тут он замешкался. – То есть не рад тому, что ты здесь, но…

– Мы правильно поняли тебя, – рассмеялся Макалаурэ. – Но взгляни. Не кажется ли тебе, что эта фэа нам родная?

Финвэ осторожно взял малышку на руки:

– Кто это? Откуда? Такая маленькая, а уже в Чертогах?

– Ее бросила ваша супруга Индис, – сообщила Лантириэль.

– Но она не могла ждать ребенка. Это не наш…

– Атар атаринья, она пришла с путей людей, но хотела к нам. И ее пустили, – прервал их Кано.

– Я слышал лишь об одном браке между эльдар и атани, – начал он.

– И я, – подтвердил Макалаурэ.

– Значит, это…

– Твоя правнучка. Не рожденная дочь Айканаро, – с горечью сообщил Макалаурэ.

– Вы позволите мне заботиться о ней? – спросила молчавшая до этих пор Лантириэль.

– Конечно, – ответил Финвэ. – Я буду рад твоей помощи.

– И я, – раздалось с порога.

– Мириэль, родная, я… – Финвэ не мог подобрать слова.

– Я понимаю, что это правнучка Индис. Но и твоя, мельдо, – тихо проговорила она и взяла малышку на руки.

– Леди, а я? – спросила синдэ.

– Лантириэль, оставайся с нами, – произнесла она. – Я сама… выткала, как мой внук… мой бедный Карнистир надел на палец кольцо. Тебе. Там, в смертных землях. Он не успел. Не держи зла.

Макалаурэ тихо скользнул к двери:

«А я успел. И даже был счастлив, пусть недолго, но…»

Мысли о супруге и их еще не рожденных детях отдавали болью и… надеждой. Кано знал и твердо верил, что возродится, как только сможет. И вернется к любимой, даже если ему придется одному переплыть моря разлук или пройти по льдам. Любые испытания, лишь бы снова обнять мелиссэ, быть рядом с ней. И уже никогда не покидать ее. Их. Мысль о том, что Алкариэль приведет в этот мир его малыша, согревала, побуждая бороться с серостью и стылым холодом Чертогов.

– Госпожа, – позвал гном жену Куруфина заговорщическим шепотом и для пущей выразительности огляделся по сторонам, словно говоря, что разговор не предназначен для посторонних ушей. – У меня есть кое-что поистине необыкновенное для свадьбы лорда Тьелпэринквара.

– Что же это? – заинтересовалась Лехтэ.

Она остановилась посреди двора и с любопытством поглядела на двух наугрим, хитрющие взгляды которых не предвещали легкого разговора.

– Ткань! – загадочно помолчав, ответил Дув.

– В самом деле?

Сердце нолдиэ подпрыгнуло и учащенно заколотилось. Свадебные наряды Тьелпэ и Ненуэль напрочь лишили ее покоя и сна. Тэльмиэль хотелось, чтобы сын был неотразим, а его одежды не были похожи на те, что уже надевали Финдекано, Макалаурэ или тот же Келеборн. День свадьбы неумолимо приближался. Проблема казалась неразрешимой, и Лехтэ пребывала в состоянии легкой паники.

– Клянусь бородой Махала! – подтвердил Дув.

– Тогда покажи ее, – нетерпеливо потребовала эллет.

Старший гном дал знак Фрости, и тот, тихонько крякнув себе под нос, снял с плеча солидных размеров мешок. Развязав горловину, он сунул туда бороду и, издав торжествующий вопль, вытянул наружу конец ткани поистине необычайного цвета, похожего на смесь фиолетового и красного. Глаза Лехтэ вспыхнули:

– Что это?

Дув довольно улыбнулся:

– Пурпур, госпожа. Пурпурный шелк. Самая редкая и дорогая ткань из всех, что существуют на свете.

– И сколько ты хочешь за нее?

– Пятьдесят бриллиантов, – не моргнув глазом, ответил Дув.

– Что?! – возмущенно вскрикнула Лехтэ, и от крика ее зазвенели стекла в ближайшем окне.

Гном вздрогнул, очевидно поняв, что легкой добычи не последует, но на попятный не пошел:

– Госпожа, краситель добывают из желез морских моллюсков, меньше взять никак не могу!

– Ты что, лично за ними в море нырял? – нахмурилась нолдиэ. – Десять бриллиантов.

Дув не уступал:

– Очень редкий вид моллюсков, госпожа! И нырять за ними глубоко. Сорок семь.

– Двенадцать. Нам еще Химлад содержать на что-то надо.

– Сорок пять. Мне жену и детей кормить!

– А нам верных. Пятнадцать бриллиантов. Знаешь, как тяжело их добывать?

– Представляю. Сорок два. У меня жена мотовка.

– Соболезную. У нас воинов много, а у них семьи, и все есть хотят.

– Семь детей, госпожа, и пятнадцать внуков! Пожалей мои седины. Представляешь, каково их всех содержать? Тридцать семь кристаллов.

– Семнадцать. У нас с мужем тоже скоро внуки пойдут. Ты в курсе, как долго растут дети эльдар?

– Тридцать два. Этих моллюсков дочери эмира собирали!

– Что, прямо собственными руками? Девятнадцать, и мои личные письменные извинения перед дочерьми эмира.

Дежурившие у ворот стражи слушали, затаив дыхание. Было ясно, что ткань, в конце концов, перейдет в руки эллет, и теперь всех интересовало, на какой цене они с гномом сойдутся.

– У вас, нолдор, столько крепостей! – распалялся Дув. – Тридцать один бриллиант.

– И всех их надо содержать, – не уступала Лехтэ. – Двадцать один.

– Еще скажите, что за счет Химлада! Двадцать семь.

– Двадцать пять и моя личная благодарность за вклад в укрепление дружбы между нолдор и наугрим.

Дув не выдержал и махнул рукой:

– Эх, что с вами поделать, госпожа! Договорились! И благодарю за сделку. Я вез этот шелк из Харада и уже думал, что не продам. Даже ваш родич Карнистир в конце концов отказался покупать ткань.

Лехтэ и науг ударили по рукам, и в этот самый момент за их спинами раздался тихий ехидный смех:

– И я даже нисколько не удивлен.

От неожиданности Тэльмиэль чуть не подпрыгнула:

– Мельдо! Ты давно тут стоишь?

– Что, не заметила? – поднял брови Курво. – Давненько, признаться. Я сидел в гостиной и вдруг сердцем почувствовал, что происходит нечто интересное, и что я себе не прощу, если пропущу это зрелище. Так значит, двадцать пять бриллиантов?

– Именно так, – подтвердил Дув.

– Что ж, ткань действительно хороша.

Он достал из-за пазухи кожаный мешочек и отсчитал требуемое количество. Лехтэ порывисто обняла и поцеловала мужа:

– Благодарю! Побегу тогда делать наряды для сына и Ненуэль.

Курво улыбнулся:

– Уверен, выйдет великолепно. А в кладовых еще есть золотая парча.

– Отлично!

– Только давай, я сам донесу. Тяжеловато все-таки.

Супруги ушли, забрав купленное, а наугрим отправились в гостевые покои, довольные тем, что цель их долгой поездки наконец достигнута.

В открытое окно долетели протяжные, нежные звуки флейты, и Итариллэ, работавшая над чертежом фонтана, подняла взгляд и светло, немного мечтательно улыбнулась.

– Совсем как весной, – прошептала она.

Настроение ее тоже все последние дни, несмотря на уже по-осеннему низкие, хмурые тучи и желтеющую листву на деревьях, было удивительно приподнятым. Хотелось смеяться, танцевать, и даже работать принцесса Ондолиндэ понуждала себя с трудом. Фэа радовалась, словно долго ждала и теперь дождалась чего-то.

Решив в конце концов, что до весны фонтан все равно не понадобится, дева свернула пергамент и, закрыв чернильницу, поднялась.

«Пора пойти, прогуляться немного», – подумала она и быстрым шагом пересекла кабинет, выйдя в один из коридоров дворца.

Витые арки галереи убегали вправо и влево. Искусно вырезанная листва на стенах и потолке казалась почти настоящей, так что можно было решить, будто вокруг и впрямь живой лес. И только стоявшие в дверях стражи напоминали, что это дворец короля.

– Вы не видели Туора? – спросила Итариллэ у ближайшего воина.

– Был на тренировочной площадке, – ответил тот.

– Благодарю.

Принцесса свернула в боковой коридор, который вел на задний двор, и перед глазами ее вновь, уже в который раз за последние дни, встала широкая, искренняя улыбка приемного сына дяди Финдекано и ясный свет его глаз. Туор в первые дни знакомства успел рассказать ей новости из гавани фалатрим, передал привет от кузена Эрейниона и посетовал вместе с ней, что родичи до сих пор не имели возможности познакомиться лично.

– Но я уверен, что еще все впереди, – сказал он ей тогда.

– Благодарю, – с улыбкой ответила Итариллэ и подумала, что Туор очень приятный в общении юноша.

Теперь же она, покинув дворец, пересекла мощеный мраморными плитами двор и отправилась туда, откуда слышался отдаленный звон мечей. Волна прохладного воздуха ударила принцессе в лицо, остудив разгоряченные мысли. Она закуталась плотнее в свой любимый голубой шерстяной плащ и стала там, откуда было лучше всего видно происходящее на посыпанной песком прямоугольной площадке. По-видимому, Глорфиндель в этот раз решил лично оценить силы нового родича короля и теперь без всякой жалости гонял Туора. Тот, впрочем, выглядел вполне довольным происходящим. Легко и даже с видимым удовольствием он отражал удары лорда, а при любой возможности нападал сам.

«Сколь по-разному растут дети эльдар и атани, – подумала Итариллэ. – Туору почти восемнадцать лет, и любой эльфенок в этом возрасте еще совсем дитя, тогда как приемный сын дяди отличается от взрослого нэра лишь более мягкими чертами лица и доверчивым выражением глаз».

Кольчуга Туора и его шлем лежали на ближайшей скамейке. Роа было защищено лишь тонкой тканью белой рубашки, совершенно не скрывавшей его мощных мышц. Фигура адана дышала силой, и Итариллэ совершенно не удивилась, когда Глорфиндель в конце концов, вложив меч в ножны, объявил:

– Твой отец тебя хорошо натренировал, Туор, сын Фингона. Ты действительно ценное приобретение для армии Ондолиндэ.

– Благодарю, – широко улыбнулся юноша.

Принцесса весело крикнула:

– Поздравляю тебя!

Туор обернулся и, похоже, только сейчас заметил гостью. Щеки его на короткое мгновение порозовели, однако он быстро взял себя в руки. Проворно натянув кольчугу, юноша подошел к принцессе и учтиво склонил голову:

– Ясного дня, госпожа.

– Тебе тоже, Туор, – ответила она. – И можешь звать меня просто по имени, Итариллэ.

– Благодарю, с удовольствием.

Глорфиндель тоже наскоро привел себя в порядок и объявил:

– Раз так, то мы на сегодня, пожалуй, закончим. Продолжим утром.

– Я непременно приду, – пообещал адан и вновь перевел взгляд на принцессу.

Несколько мгновений она молчала. Наконец, спросила:

– Ты видел город?

– Лишь отчасти, – признался гость.

– Хочешь, я покажу тебе его?

– Буду благодарен.

Идриль приглашающе кивнула, и они направились к широкой лестнице, ведущей на главную площадь перед дворцом.

– Ты видел малинорни? – спросила принцесса.

Ее спутник покачал головой:

– Нет. Что это?

– Дерево с серебристой корой. Осенью листья становятся золотыми, а весной опадают. Тогда на их месте появляются новые – зеленые сверху и серебряные снизу, а на ветвях распускаются золотые цветы. На синдарине их называют маллорнами.

Туор задумался и вновь покачал головой:

– Нет, не видел, хотя слышал о таких от отца. Он говорил, они растут в Амане.

– Верно. Жена Глорфинделя привезла оттуда несколько орехов и посадила в Ондолиндэ.

– Я очень люблю сосны, – признался Туор. – В детстве мог часами гулять по лесам Ломинорэ. Еще березы нравятся и дубы.

– Я вишни люблю и яблони, – ответила ему в тон Итариллэ. – Весной они цветут необыкновенно, незабываемо.

Они шли бок о бок, и разговор лился плавно и легко, как ручеек на равнине. Туор время от времени хмурился, глядя по сторонам, и тогда в лице его, в остром, внимательном взгляде проглядывали черты того нэра, каким он обещал стать совсем скоро.

– Тебе не нравится Гондолин? – наконец спросила Идриль.

Юноша покачал головой:

– Он прекрасен. Но я не могу не думать, сколь сильно он уязвим.

– А вместе с ним и жители?

– Да.

Некоторое мгновение принцесса молчала. Наконец, она призналась:

– Я рада, что кроме меня это наконец заметил хоть кто-то. Я говорила о своих опасениях отцу, когда мы только приехали в долину Тумладен, но он неизменно отвечал, что здесь безопасней, чем в Виньямаре.

– С этим я бы поспорил, – откликнулся живо Туор. – Тот город защищен горами, обширными топями и морем. Я был там, и мне показалось, что его отстоять можно без большого труда. А в случае необходимости и легко покинуть.

Идриль обернулась и посмотрела юному адану прямо в глаза.

– Благодарю за понимание, – наконец проговорила она, и в глазах ее зажегся свет, похожий на отблеск Лаурелин, а еще решимость. Наконец, вздохнув, она провела ладонью по лицу: – Сходим к тому холму, справа? Видишь золотую листву? Это и есть малинорни.

Туор поглядел туда, куда указывала дева.

– Выглядят очень красиво, – признал он.

– Тогда подойдем ближе.

Они свернули в переулок и, пройдя до конца, вышли к высокому холму, поросшему маллорнами. Туор и Идриль молчали, гуляя меж стволов и любуясь ими. Наконец, принцесса поделилась:

– Когда я вижу эти золотые деревья, мне легко представить, что аммэ совсем рядом и я ее вот-вот увижу.

 – Уверен, это и в самом деле скоро случится, – горячо ответил Туор.

Итариллэ покачала головой:

– Аман закрыт от нас.

– И что с того? Нет такой проблемы, которую не мог бы решить разум. Уверен, что способ можно найти!

Юный адан посмотрел на деву, и пламенная уверенность в его словах придала сил принцессе. Ей показалось, что у нее за спиной выросли крылья, которые в самом деле могут легко перенести ее через море.