Текст книги "Вопреки року (СИ)"

Автор книги: Master-of-the-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 103 страниц)

«Быть может, Ноло еще и не ответит?» – подумал он и положил руку на гладкую, прохладную поверхность.

Палантир ожил. Довольно долго ничего не происходило, однако наступил момент, когда в самой глубине показалось изображение Нолофинвэ. Тот молчал, и на лице его было написано неподдельное изумление.

– Здравствуй, торон, – проговорил Арафинвэ и слегка, одними уголками губ, улыбнулся.

Старший брат как-то неловко дернул плечом, словно внезапно замерз или хотел стряхнуть чью-то руку, и кивнул.

– Как ты? – спросил он.

Младший вдохнул глубоко и потихоньку начал рассказывать.

Сперва слова отчего-то не хотели складываться в предложения, с трудом покидая пределы груди. Как будто плохо понимали, зачем им это надо. Кратко Арафинвэ обрисовал все, что происходило после Исхода, а в конце добавил совершенно неожиданно для самого себя:

– Знаешь, а ведь она передумала.

– Кто? – побледнел Нолофинвэ, должно быть сам догадавшись.

Младший спокойно пояснил:

– Анайрэ.

Теперь слова потекли легко и свободно, словно достигнув цели:

– Когда жена Атаринкэ собиралась отправиться вслед за семьей, она, в общем, не делала из своего намерения тайны. Я знал об этом с самого начала. Но девы медлили. Точнее, Амариэ. Они хотели поехать вместе, однако держали планы в секрете. Когда же решились, оказалось слишком поздно – корабль успел отплыть весьма далеко. Нерданэль, кстати, тоже не успела.

Арафинвэ опустил голову и некоторое время молчал, давая возможность брату осознать услышанное. За окном пели птицы, пусть не так звонко, как по весне, но не менее радостно. Мягко шелестела на ветру листва.

– Не знаю, торон, – вновь заговорил он, – но мне показалось, что ты должен знать. Твоя жена пыталась тебя догнать.

– Благодарю тебя, – чуть хрипло проговорил Нолофинвэ и судорожно вздохнул.

– Как у вас там дела?

Он, в общем, и не ждал ответа, однако старший, собравшись с мыслями, стал отвечать. О королевствах, возведенных в Белерианде Арафинвионами, о прошедшей успешной битве. Младший брат кивал, улыбаясь печально, и в глубине его глаз плескалось нечто такое, чему было очень сложно подобрать название, и от чего переворачивалась фэа.

– Вот так вот, – подвел итог рассказу Ноло.

Его собеседник кивнул, и оба поняли, что настала пора прощаться. По крайней мере пока.

– Был рад увидеть тебя и поговорить, – сказал Финголфин. – И еще раз спасибо, что рассказал…

– До встречи, – попрощался Арафинвэ, и разговор завершился.

«Придется все же везти их в Химлад», – подумал Куруфин, наводя порядок в мастерской, куда он направился сразу по возвращении в Химринг. Искуснику не терпелось исследовать образцы, привезенные с севера, и попытаться выделить магическую составляющую. Возможно, тогда ему удастся сконструировать надежную защиту от темного пламени Ангамандо. Однако чем больше он работал, тем однозначнее понимал, что потребуется не один день или неделя, да и помощь сына будет нелишней.

Оставлять образцы Куруфин не стал, решив сразу убрать к себе, чтобы случайно их не оставить у брата, которого, кстати, стоило найти. Верный, встретивший лордов, доложил Майтимо о прибытии гонца из Хисиломэ. Что было в послании Нолофинвэ Искусник не мог даже предположить, однако нехорошие чувства вмиг всколыхнулись в нем, но были незамедлительно подавлены: Финголфин – король, так решил Нельо, а с его словом он спорить не желал.

Мысль о жене мелькнула и исчезла, когда Куруфин увидел брата, спешившего ему навстречу.

– Курво, пошли в кабинет, – сказал Маэдрос. Желания возражать не возникло.

– Что там? Чего хочет Нолофинвэ?

– Дядя? – зачем-то уточнил Майтимо.

Искусник кивнул, закрывая дверь.

– Без малейшего понятия, – ответил Маэдрос. – Садись. Читай.

Он протянул брату недавно доставленный свиток.

«…разбили… Враг ослаблен… сокрушительный удар…»

– Он хоть понимает, что не только Моринготто нужно время восстановиться?! Или воины Барад-Эйтель не принимали участие в сражениях?!

– Ты читай дальше. Потом выскажешься, – спокойно ответил Майтимо.

– А смысл? Если это приказ Нолдорана, то… вариантов у нас почти нет. Откажешься – Враг будет рад нашему разладу, согласишься – обречешь нолдор на верную смерть, – Куруфин встал и горько вздохнул. – Турко, наверное, получил такое же… или Тьелпэ. Даже не знаю, кто лучше б…

– Курво, дочитай наконец этот свиток до конца! Ты можешь это сделать или нет?! – начал заводиться Маэдрос. – Вроде не такое сложное задание…

– Хо-ро-шо, – процедил сквозь зубы Искусник и плюхнулся в кресло.

В молчании он пробежал глазами по оставшимся строкам и уже собирался сказать, что ничего нового там не нашел, когда его взгляд задержался на подписи:

– Аракано?! Что с Ноло? И почему теперь самый младший отдает распоряжения?! – возмутился Искусник.

– Где ты их нашел?

– Кого?

– Распоряжения.

– Но…

– Посмотри внимательно. Аракано лишь призывает, пытается убедить и в то же время спрашивает мое мнение в самом конце. Это не приказ, Курво. Это… личное желание кузена, – произнес Маэдрос.

– А ты ведь прав… – пробежав глазами по строкам, согласился Куруфин. – Что ответишь?

– Вызову Ноло. По палантиру.

– Думаешь, он не в курсе?

– Почти уверен. Я говорил с ним недавно, ничего подобного в планах не было, – пояснил Нельяфинвэ.

– Стоит ли тогда его беспокоить? Ответь отказом и все, – удивился Искусник.

– Я думал об этом. Но… не хочу, чтобы Аракано в одиночку что-либо предпринял, – Маэдрос помрачнел и замолчал. – Не стоит ему попадать в лапы Моринготто. Никому не стоит.

– Прости нас, брат…

– Оставь этот разговор! – прервал его Майтимо. – Макалаурэ сделал тогда единственно правильный выбор. И… мы больше не обсуждаем события тех дней.

Куруфин кивнул.

– Подумай лучше над ответом Аракано. Ты порой обращаешься со словами даже лучше отца.

Искусник вздрогнул и на мгновение отвел взгляд.

– Хорошо, – он вновь посмотрел брату в глаза. – Завтра займусь. Или нужно срочно?

– Нет. Отдыхай, – Маэдрос задумался и замолчал. – А я, пожалуй, сегодня вызову Ноло. На всякий случай.

– Тебе виднее, – откликнулся Куруфин и поспешил к себе.

– Приветствуем лорда равнинных земель во владениях государя нашего Регина, – церемонно и торжественно произнес гном, оглаживая бороду и склоняя голову. – Да будет ваше пребывание здесь радостным, и приведет оно к долгим и выгодным отношениям детей Махала и нолдор. Да удлинятся ваши бороды!

Гном остановился, осознав, что последняя из традиционных фраз прозвучала не очень уместно и тут же поспешил исправиться:

– Приветствуем лорда Карантира и его спутников!

Ответная речь Морифинвэ была в меру длинной и образной. Во всяком случае, верные не успели устать, а наугрим не сочли себя оскорбленными недостаточно долгим вниманием.

– Кони дальше смогут пройти? – спросил Карнистир, когда со взаимными любезностями было покончено.

– Сомневаюсь, – честно признался гном. – Мы не ездим верхом, а из гостей – вы первые, лорд-из-за-моря. Но дальше будут крутые и узкие тропы. Да и чем кормить их, мы не знаем.

– Хорошо, мы сейчас снимет поклажу и отпустим лошадей.

– Мои спутники помогут вам. Вы можете смело доверить им часть вашего груза, – предложил гном.

– Благодарю, – отозвался Карантир и отдал приказ верным.

Нолдор поднимались и спускались по каменным тропам, пересекали быстрые и крайне холодные ручьи, берущие свое начало в ледниках, венчавших самые высокие пики. Порой им встречались достаточно широкие площадки, откуда открывались удивительные виды. Наугрим, хоть и привыкшие к подобным картинам, охотно останавливались, давая гостям насладиться красотами земель их народа.

– Идти осталось недолго, однако мы ступаем на… сложный участок, – гном старался подобрать подходящее слово, потому как даже между собой в присутствии гостей (или чужаков?) они предпочитали использовать синдарин, на котором говорили в Белерианде еще до появления нолдор.

Он был прав – передвигаться приходилось по одному, прижимаясь к почти отвесной скале. По другую же сторону находился провал. Неожиданно шедший первым гном остановился, сделав знак остальным. Путники напряженно замерли, словно прислушиваясь, однако ничего не происходило.

– Показалось, – пояснил главный из наугрим и отдал команду продолжать идти.

Оглушительный треск раздался всего через несколько мгновений. Горы вздрогнули, а подземный гул, который до этого уловил один из них, сделался громким и отчетливо различимым.

Морьо, шедший первым из нолдор, сделал несколько больших шагов, стремясь оказаться ближе к гномам и выяснить, что же происходит. Однако осуществить задуманное он не успел – сверху посыпались камни, сначала мелкие, почти пыль, а следом полетели большие обломки породы. Кто-то из наугрим бесцеремонно дернул Карантира за руку, и огромный камень пролетел мимо, лишь слегка задев нолдо. По голове.

Кровь незамедлительно потекла по волосам, а гном отчаянно старался удержать от падения в пропасть потерявшего сознание эльфийского лорда.

– Не смей отпускать! Тащи сюда, – то и дело раздавались голоса других наугрим.

На их счастье, узкий кусок тропы остался почти позади, и вскоре они смогли расположиться на земле, не опасаясь рухнуть вниз.

– Как думаешь, что с остальными? – спросил один из гномов.

– Закончит трясти – вернемся и узнаем. Сейчас мы им ничем там не поможем, – спокойно ответил их командир. – Главное, чтобы Махал не забрал душу лорда. Его братья нам этого не простят.

«Не успела, но стремилась… да что ж так задержало эту Амариэ?!» – Нолофинвэ одолевали сложные эмоции. Почти оборвавшаяся нить, что связывала их с Анайрэ фэар, вновь окрепла, засияла, наполненная любовью и теплом воспрянувшей души Финголфина.

Когда камень вновь засветился на столе, король почти бегом подлетел к нему, почему-то ожидая увидеть супругу. Однако это была не она.

– Приветствую, дядя, – раздалось в голове, а перед глазами предстал образ Нельяфинвэ.

– Ясного дня, – ответил Финголфин.

– Я рад, что ты в добром здравии, – неожиданно услышал он.

– Майтимо, что происходит? – озадаченно спросил Финголфин.

– Я получил с гонцом письмо…

Рассказ вышел недолгим. Маэдрос в общих чертах передал основную суть послания.

– И ты решил, что Аракано… вместо меня?

– Я не мог понять, что произошло в Хисиломэ, почему он, а не ты или хотя бы Финдекано, зовет нас на войну.

– Ты уже отправил ответ?

– Еще нет. Мне стоило убедиться, что это его личное желание, – честно признался Маэдрос.

– Что ты решил? – обеспокоенно спросил Нолофинвэ.

– Откажусь. Я не готов рисковать нолдор, не видя реальной возможности одолеть Врага, – он замолчал, задумавшись.

– Я поговорю с сыном, – ответил Финголфин.

– Как сочтешь нужным. Да, Курво сейчас в Химринге. Если в Химлад тоже доставлено подобное письмо, то и от него придет отказ.

– Хорошо. Придет время, и мы отомстим. За всех, – произнес король.

– Ангамандо будет разрушено! – согласился с ним Маэдрос.

– Владыка, можно войти? – спросила Галадриэль, осторожно приоткрывая дверь в тронный зал и заглядывая внутрь.

Тингол сидел один-одинешенек, подпирая щеку кулаком, и с отсутствующим видом изучал какую-то завитушку на противоположной стене. Мысли его явно бродили где-то далеко, однако, услышав голос посетительницы, он встрепенулся и даже как-то просветлел лицом, словно обрадовавшись возможности избавиться ненадолго от скуки.

– А, это ты! – воскликнул он. – Конечно, входи. Ну, как твои дела?

– Благодарю, весьма неплохо. Вышивка гобелена по вашему заданию продвигается, однако сегодня я хотела бы показать вам кое-что совершенно иное.

Нолдиэ на короткое мгновение задержала дыхание, а после осторожно развернула широкое, свернутое в трубочку тканое полотно, которое до сих пор прижимала к груди. «Весна в Амане».

– Это вам, – пояснила она, заметив в глазах Элу мгновенно вспыхнувший интерес. – Подарок от меня лично в благодарность за гостеприимство.

Казалось, король Дориата от волнения перестал даже дышать. Он встал с трона и, словно все еще не веря своим глазам, подошел к картине и провел по ней рукой.

– Но это же… – прошептал он и вновь замолчал.

Галадриэль кивнула:

– Верно. Вы видели Благословенный край, единственный из всех синдар, и именно поэтому я решила выткать для вас такой сюжет.

Два Древа, Тельперион и Лаурелин, искусно сработанные мастерицей, казалось сияли собственным, идущим из глубины полотна светом. На далеких вершинах Пелори таяли снежные шапки, устремляясь вниз бурными радостными потоками, а у самого подножия раскинулся широкий и пестрый цветочный ковер. Багряные амаранты и серебристые эдельвейсы, нежные золотисто-белые ромашки и небесно-синие колокольчики, анемоны, маргаритки и изысканные нарциссы. Наверное, только в Амане они могли цвести все в одно время.

– А это что? – спросил он, указав на яркое золотое сияние чуть в стороне от Древ.

– Многозвонный Валмар, один из городов Амана.

– А где Тирион?

– Жилище нолдор отсюда весьма далеко, владыка, однако если приглядеться…

Галадриэль указала на чуть заметную хрустально-белую точку у самого края полотна, и Тингол кивнул:

– Я вижу!

– А это замечаете?

Она указала на фигуру среброволосого квендо, стоящего посреди поля, и Элу вдруг внезапно переменился в лице, словно его окликнул кто-то издалека. Конечно, тут Артанис немного слукавила, ведь тогда, когда будущий король Дориата гостил в Амане вместе в посольством, никаких городов эльдар там еще не было и в помине.

«Но это не та подробность, за которую стоило бы цепляться», – решила она.

Картина дышала жизнью, и если прислушаться, то могло показаться, что где-то совсем рядом журчат ручейки и поют птицы. Тингол рассматривал подарок, и лицо его с каждым мгновением будто неуловимо менялось. Оно становилось моложе, а свет, идущий из глубины его глаз, чище. Казалось, еще чуть-чуть, и перед девой предстанет тот самый юный, полный жизни и радости синда, каким он был когда-то и который давно исчез, словно туман поутру.

Однако в эту самую минуту в коридоре послышались шаги, и наваждение мгновенно растаяло. Тингол тряхнул головой, приходя в себя:

– Благодарю тебя за столь чудесный подарок, дева из-за моря. Он мне очень нравится. Я прикажу его повесить здесь, в тронном зале, чтобы всегда иметь перед глазами и любоваться. Смотри, дорогая, какая красота.

Последние слова были обращены уже к вошедшей Мелиан. Галадриэль почтительно приветствовала королеву, а та, окинув вышивку беглым взглядом, благосклонно кивнула и больше не смотрела на подарок.

– Весьма прелестно. Вышло почти так же хорошо, как у Лютиэн. Я думаю, гобелен в самом деле станет неплохим украшением тронного зала.

– Благодарю вас, – склонила голову Галадриэль. – Позволите теперь уйти?

Глаза короля вспыхнули лукавством:

– Конечно, ступай. Тебя же Келеборн ждет. И позови мне кого-нибудь из мастеров, пусть придут и повесят на стену твой дар.

Дева поспешила покинуть зал и, передав распоряжение ближайшему стражу, с разбегу кинулась на шею ожидавшему ее возлюбленному. Длинные косы взлетели и немного хлестнули синду. Он обнял деву, провел ладонью по ее спине, словно дразнясь, и с улыбкой поцеловал.

– Ну как, понравился твой подарок повелителю? – спросил он с волнением в голосе.

– Да, – подтвердила она.

– Хорошие вести. Тогда идем гулять?

– С большим удовольствием!

Они взялись за руки и пошли прочь из Менегрота в одну из своих любимых рощ. Туда, где росли цветы и шелестела листва, где небо было пронзительно-синее, и можно было долго лежать в траве, обнявшись, переговариваясь о разных пустяках. И целоваться.

Галадриэль сидела, прижимаясь щекой к плечу Келеборна, вдыхала полной грудью пьянящий медовый аромат, и думала о том, что будущее, несмотря на все ожидавшие их сложности и тревоги, таит в себе так же много хорошего. И его у них никто не отнимет.

Весть о том, что король разговаривал с братом, постепенно облетела весь Тирион. Многие из оставшихся нолдор видели в том добрый знак – валар милостивы к изгнанникам, позволяя беседовать с родичами. Другими же овладело некоторое беспокойство – не решит ли государь Арафинвэ последовать в смертные земли, не корит ли себя за желание остаться. Однако последних успокаивали слова Стихий, что путь отныне закрыт.

Нерданэль сначала не придала значения новости, услышанной от отца, ведь Арафинвэ всегда был близок с Нолофинвэ, точнее тот являлся для него примером даже лучшим, чем их отец. Несмотря на внешнее различие, характер обоих братьев был не в мать. И хотя в юности Арьо многому научился у ваниарских родичей, интересы старшего брата… братьев он всегда одобрял, даже если не мог и разделить.

Озарение пришло к дочери Махтана, когда она перекладывала инструменты в мастерской, желая таким образом призвать вдохновение.

«Связь с Эндорэ есть! Он поговорил, а не попытался вызвать Ноло… как я сразу-то не поняла!» – резец от резкого движения руки слетел со стола и гулко стукнул о пол. Нерданэль же скрылась за дверью для того, чтобы менее чем через час стоять перед одним из творений мужа и несколько судорожно, но искренне протянуть руку к детям.

Ее мысли неслись наперегонки, обгоняя друг друга и бешено стучащее сердце.

«Майтимо, первенец… нет, Макалаурэ… что ему сказать… Тьелкормо… Карнистир… Атаринкэ… нет, его сейчас увидеть не готова… что я говорю, йондо, ты – это только ты… Амбаруссар…»

Образы близнецов становились все живее и объемнее, Нерданэль почти физически ощутила присутствие младших сыновей рядом, когда туманная муть в камне рассеялась и удивленный Тэльво радостно воскликнул:

– Аммэ!

Сложные чувства одолевали Искусника, пока он шел к себе. Усталость от поездки сменилась азартом в мастерской, гнев при прочтении письма – беспокойством. Как бы ни относился он к принявшему корону отца и деда Финголфину, Куруфин никогда не желал зла ни ему, ни его детям. Так прав ли был брат, когда решил, что Аракано действовал сам или же…

С мрачным выражением на лице и глубокой складкой меж бровей он шагнул за порог, где тут же услышал радостное:

– Мельдо! Вернулся.

Лехтэ что-то говорила, а потом резко замолчала и спросила:

– Что случилось?

– Ничего, родная, устал я, – ответил Куруфин, проходя в комнату. – Я расскажу тебе чуть позже, когда сам пойму и разберусь, пока же…

Лехтэ опустилась на диван рядом и прижалась к плечу.

– Хорошо, как решишь, – ответила она. – Поесть хочешь?

– Давай попозже, – попросил Искусник, не желая делать абсолютно ничего.

– Как знаешь, – ответила Тэльмиэль. – У меня есть свежая земляника. Для тебя собирала.

Куруфин обернулся и обнял жену.

– Благодарю, мелиссэ. Обязательно вместе ею угостимся, – он откинул немного спутанные волосы назад и прикрыл глаза. Лехтэ встала, прошла по комнате в спальню и почти сразу же вернулась. Она обошла диван и, встав сзади, обняла мужа за плечи, а затем ласково прошлась пальцами по волосам и лишь после достала принесенный гребень.

– Позволишь?

Куруфин перехватил ее руку и поцеловал. Ответ в виде теплой и ласковой волны пришел осанвэ, и Лехтэ, улыбнувшись, так же поделилась чувствами, что владели ею. Пальцы ласково перебирали волосы, немного массирую голову, деревянный гребень легко скользил, забирая напряжение и усталость. Казалось, комната наполнилась легким золотистым светом – отблесками любви их фэар, или же это отразились лучи Анара, что клонился к горизонту. Что бы это ни было, Куруфин каждым участком кожи, всем своим существом чувствовал заботу жены, ее искренность, ее желание помочь. Усталость отступила, сменившись легкой дремой, и он позволил себе откинуться на спинку дивана и немного поспать.

Комментарий к Глава 44 С наступающим Новым годом вас, дорогие читатели! Желаем вам счастья, удачи и исполнения самых заветных желаний! Спасибо, что были с нами в минувшем году и до встречи в году новом! Авторы.

====== Глава 45 ======

Макалаурэ отложил лютню и вздохнул. Никогда прежде ему так недоставало братьев и… родителей. И если мысли об отце отдавали терпкой горечью и болью, которых не смогли притупить даже прошедшие годы, то воспоминания о матери вызывали щемящую грусть и почти непреодолимое желание вновь услышать ее колыбельные.

«Аммэ, как ты? Вспоминаешь ли нас, покинувших тебя, променявших родной очаг на смертные земли?» Впрочем, Маглор тут же одернул себя, напомнив, за кем и для чего проследовали они в Белерианд. «Жена Курво передумала, отказалась от Благословенного края ради мужа и сына, а ты? Неужели смогла забыть нас всех?»

Перед глазами менестреля встала гостиная их дома в Тирионе. Уже совсем взрослый Майтимо помогает матери в мастерской, а он приглядывает за маленьким Тьелко, которого доверил ему отец, вызванный за какой-то надобностью дедом во дворец. Начинается смешение света, и малыша нужно укладывать, но сначала накормить. Впрочем, с Турко в этом плане проблем не было. Братья разделяют вечернюю трапезу, после которой Макалаурэ помогает «большому и взрослому» Тьелко привести себя в порядок, а затем относит в кровать. Колыбельная выходит странная – словно менестрель грустит о чем-то, что обязательно произойдет, но еще очень нескоро. Убедившись, что малыш заснул, Макалаурэ вновь спускается в гостиную, где застает мать и старшего брата, сидящих на диване.

– Ты отлично пел, торон! Но что тревожит тебя? – спрашивает Майтимо.

Тогда он так и не смог ответить брату, однако много после не раз вспоминал тот вечер, разговор и колыбельную, которую Маглор более не пел. Лишь один раз он сделал исключение – когда выздоравливающий после плена Нельо попросил его.

Макалаурэ прошелся по комнате, прогоняя тяжелые воспоминания и немного удивляясь, что они пришли к нему именно сейчас. В голове непрошено крутился тот мотив, и сама песня невольно сорвалась с губ. Шепотом. В тишине. В одиночестве.

Распахнувшаяся дверь и вошедший верный словно силой выдернули Кано из мира воспоминаний.

– Лорд, палантир в кабинете. Вас вызывают лорды Амбаруссар.

Маглор встрепенулся, на ходу поблагодарил верного и устремился к камню.

– Добрая встреча, Тэльво, Питьо, – обратился он к близнецам.

– Мы говорили с аммэ! – вместо приветствия выпалил Амрас.

– Что?

– Наша мама связалась с нами, используя оставшийся в Тирионе палантир! – подтвердил Питьо.

– Как она? – тут же спросил Маглор, начиная понимать, что не просто так сегодня думал о ней.

– Сложно сказать. Но она любит нас. Всех своих детей, – уточнил Тэльво. – Думаю, она скоро свяжется с каждым из вас.

– Буду рад, – ответ Кано прозвучал несколько сухо.

– Ты чего, торон? – почувствовал его настроение Питьо. – Она еле пережила гибель отца…

– Нам было не легче!

– Она… она не хотела ни жить, ни уйти к Намо. Аммэ таяла, отворяя двери в ничто, но очнулась и сейчас живет, думая о нас.

– Ты не сказал главного, – перебил близнеца Тэльво.

– То, что аммэ жива, не главное?!

– Прекратите споры! Что по-твоему самое важное? – строго произнес и спросил Макалаурэ.

– Она хотела пересечь море, но опоздала, – выпалил он.

– То есть?

– Лехтэ звала ее, точнее сообщила о своем намерении, но та, как она сама нам сказала, не осознавала слов невестки. А когда поняла и пробудилась, было уже поздно.

– Что ж… пусть так. Там, в Амане, она в безопасности, – задумчиво произнес Маглор.

– Кано! Это все, что можешь нам сказать?! – голоса Амбаруссар одновременно раздались у него в голове.

– Пока да… я хотел бы поговорить с ней, но… наша встреча произойдет еще нескоро…

– Встреча? Кано, ты уверен?

– …нескоро, когда истинный свет обретет прежнюю форму, но иную суть. Тогда, но не раньше, и по открытому вновь пути пройдут эльдар…

– Кано! Что ты такое говоришь?!

Маглор качнулся, и ладонь соскользнула с палантира, а сам он не мог вспомнить, что говорил братьям.

– Готово! – крикнула радостно Ненуэль.

– Тогда поджигай! – ответила ей Идриль и протянула маленький полотняный мешочек.

Малышка торопливо развязала его, достала огниво и ударила кремнем по кресалу. Старшая подруга немного помогла, раздувая искры, и вот уже посреди лагеря нолдор, направлявшихся в долину Тумладен, весело затрещал костер, то и дело выбрасывая в темнеющее небо жаркие языки пламени.

Верные, наблюдавшие за ними, одобрительно загудели, а дочь Глорфинделя весело подпрыгнула и спросила требовательно:

– Ну, что теперь?

Еще днем она заявила отцу, что уже совсем взрослая, а, значит, будет помогать по лагерю. Тот растерялся, но Итариллэ пришла на помощь, заверив, что сама за ней присмотрит и всему научит.

– Теперь мы будем делать спальное место, – ответила она, и Ненуэль сосредоточенно кивнула.

Конечно, верные уже успели проделать значительную часть работ, оставив на долю маленькой помощницы самое легкое. Дочь Тургона указала малышке на кучу лапника, сложенную под деревьями, и сказала:

– Все это нам с тобой надо настелить на земле. А сверху положить мягких, теплых одеял.

Совсем юная нолдиэ побежала вперед и, выбрав самое привлекательное на ее взгляд место, укрытое с трех стороны от ветра, принялась за дело.

Идриль тем временем достала одеяла и, убедившись, что лапник положен достаточно толстым слоем, чтобы уберечь их от ночного холода земли, закончила приготовления.

– Теперь давай возьмем котелок и принесем воды для напитка, – предложила она.

Когда и с этим делом было закончено, Идриль посадила Ненуэль к костру и, вручив длинную толстую палку, наказала следить за огнем, и та сосредоточенно принялась смотреть на пламя.

Вечерние сумерки сгущались, и на небе все ярче и гуще проступали звезды.

– А как по ним определяют дорогу? – спросила дочь Глорфинделя старшую подругу.

Итариллэ уселась рядом и, обхватив колени, положила на них голову.

– Есть одна звезда, – заговорила она, – которая никогда не меняет своего положения…

От других костров, где верные занимались приготовлением ужина, потянуло ароматами мяса и приправ. Тихо фыркали кони, слышались отдаленные голоса дозорных.

– Дочка! – позвал Голорфиндель, весь вечер обсуждавший что-то с Тургоном. – Принеси, пожалуйста, из моей седельной сумки свернутые в рулон пергаменты.

Ненуэль подскочила и побежала искать необходимое.

– Ты долго еще? – спросила она у отца, чуть нахмурив брови.

Турукано рассмеялся.

– Нет, я скоро его отпущу, – заверил он.

– А после я пожарю тебе орешков в меду, – пообещал Глорфиндель. – Хочешь?

– Конечно! – воскликнула Ненуэль и, решив, что без нее отец управится с делами быстрее, вернулась к Идриль.

– Когда я вырасту, – заговорила она задумчиво, – я сделаю на какой-нибудь площади большую-большую звездную карту.

– Под открытым небом она быстро придет в негодность, – заметила та.

– А чем еще, кроме красок, это можно изобразить?

Принцесса задумалась и начала перечислять:

– Выткать гобелен, вырезать из дерева, выложить мозаику…

– А что это такое? – прервала ее Ненуэль.

Итариллэ вздохнула. Конечно, малышке, родившейся в Белерианде, негде было посмотреть дивные витражи и разноцветные каменные полотна, нередко встречавшиеся в Тирионе. Она расстегнула свою седельную сумку и, достав оттуда несколько разноцветных полудрагоценных камней, принялась объяснять.

Мысли Лантириэль метались, словно белки во время лесного пожара.

«Морьо, что с тобой? Где ты?! Я же чувствую, как тебе больно! Ответь!!!»

Дева бежала вдоль озера, стремясь быстрее попасть в крепость. Однако вскоре она осознала, что этим лишь отсрочивает встречу с любимым. Синдэ знала, где находятся владения Регина, хотя никто из эльдар там и не бывал. В том же, что Карантир отправился именно к нему, дева не сомневалась.

Через несколько часов бега, уставшая целительница оказалась на одной из застав лорда, где сообщила о взволновавших ее подземных толчках. Командир дозорных был знаком с Лантириэль и оттого охотно предоставил ей коня. Выделить же деве сопровождение было не в его власти, однако и воспрепятствовать гостившему у него нолдо не мог, а потому двое всадников устремились к горам.

– Ты знаешь тропы?

– Лишь примерно.

– Как поступим?

– Сориентируемся на местности.

Ее спутник кивнул и последовал за стремительной эльфийкой.

– Гроин, бери своих и отправляйтесь к месту обвала, – лично приказал Регин, когда посланные встречать гостей подданные вернулись только с раненым лордом, так и не пришедшим в себя.

– Слушаюсь, – ответил гном и, развернувшись, бросился исполнять.

– Целители уже осмотрели гостя? – обратился государь к советнику, сидевшему рядом.

– Безусловно, – ответил тот. – Осмотрели и оказали помощь. Однако лорд пока не открыл глаз. Удар оказался сильнее, чем подумалось встречавшим.

– Все в руках Махала, – проговорил Регин. – Но усилить границы стоит.

Советник понимающе кивнул.

Камни падали недолго. Скала гудела, дрожала, а затем вмиг затихла, посыпав на прощание мелкой крошкой сжавшихся на тропе нолдор. Почти все были ранены, однако серьезно досталось лишь двоим: одному попало по голове и плечу, а второму придавило ногу.

– Где лорд? – обеспокоенно пронеслось среди верных, помогавших друг другу и пытавшихся столкнуть камень, покалечивший их друга.

Морифинвэ на осанвэ не отзывался, чем вызвал серьезное беспокойство.

– Не Врагу ли все же служат коротышки?

– Лорд так не считал… не считает.

– В горах иногда случается… Говорят.

– Как-то очень уж «удачно» нас разделили…

– Помоги лучше. Почти сдвинул камень.

– Терпи. Сейчас. Еще немного, и освободим.

Как продолжать путь, нолдор не имели ни малейшего представления, однако из-за завала стали доноситься голоса, а вскоре один юный, а потому легкий гном смог вЕрхом перебраться к гостям из Таргелиона.

– Я рад, что вы все живы, хотя и не сказать, чтобы целы, – начал он.

– Что с лордом? – перебил его один из верных.

– Жив, но ранен. Наши целители заботятся о нем, – ответил тот.

Вздох облегчения пронесся по рядам верных.

– Я сейчас вернусь к своим, узнаю насчет завала. Ждите.

Впрочем что еще оставалось делать нолдор, не возвращаться же в крепость, бросив Карнистира.

Гном еще несколько раз появлялся на камнях, давая понять, что о гостях не забыли.

Когда в очередной раз его задорный голос раздался сверху, нолдор уже с некоторым раздражением посмотрели на него. Однако в этот раз их ожидало нечто новое – науг спустился к ним с мешком.

– Теперь мне одному выпала честь сопровождать вас! – произнес он. – Нам предстоит вернуться немного назад, и мы проследуем во дворец государя Регина иной тропой.

Нолдор пошли назад, слушая указания провожатого и поддерживая друг друга. Тяжелее всего приходилось покалечившему ногу эльфу, но товарищи помогали ему, как могли, обещая понести на более широком участке тропы, который вскоре и начался.

Отряд теперь не поднимался, а спускался к предгорьям. Как объяснил им проводник, они проследуют охотничьими путями наугрим, а также дорогами, ведущими к дальним рудникам.

– Некоторым из нас нужен привал, – произнес нолдо, подходя к гному. – Как насчет этой поляны?