Текст книги "Вопреки року (СИ)"

Автор книги: Master-of-the-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 103 страниц)

– Он самый, – радостно подтвердил тот, приглядевшись внимательней.

Тургон тем временем достал из сумки чертежи архитекторов, среди которых были и наброски его дочери, и принялся сверять с представшим перед глазами пейзажем. Он то кивал удовлетворенно, то качал головой и что-то правил. Наконец, широко подписавшись, свернул чертежи в трубочку и передал подошедшей Идриль:

– Ну что, мастера, за дело?

– Властью старшего брата я забираю сестру в Минас Тирит, владыка, – сообщил Ородрет Тинголу. – Мы с Финдарато думали, что здесь она будет в безопасности. Мы ошиблись. Ее жених отправится с нами – ему необходимы покой и хорошее лечение. К тому же будет лучше, если помолвка будет отпразднована в моей крепости. По этой причине его родные тоже поедут с нами. Ты ведь согласен, что они должны присутствовать на церемонии?

Бледный Тингол, до сих пор молча слушавший дальнего родича, кивнул:

– Да… Да, согласен. Конечно.

На мгновение Ородрету его стало жаль. Можно было подумать, что под ногами синдарского владыки разверзлась бездна, и он в нее падает.

– Когда вы отправляетесь?

– Прямо сейчас.

Не прошло и часа, как вещи были собраны. Келеборн, одевшийся с помощью Трандуила, обвел взглядом покои мелиссэ и прошептал:

– Это не бегство, а отступление. Мы еще вернемся, чтобы спасти короля.

– Приложим все усилия! – горячо поддержал Ороферион.

Верные-нолдор помоги вынести вещи уезжающих и, приторочив их к седлам коней, подсадили в седло Келеборна. Остальные не замедлили присоединиться, и маленькая процессия, не отдохнув даже дня, вновь тронулась в путь, спеша поскорее вернуться во владения нолдор. И лишь оставив Дориат позади, они смогли вздохнуть с облегчением. А отдохнули только тогда, когда за их спинами закрыли ворота островной крепости Минас Тирит.

И первое, что сделал Ородрет по прибытии – известил старшего брата обо всем произошедшем.

====== Глава 48 ======

Последние несколько дней Майтимо почти не появлялся у себя в комнате, то присоединяясь к дозорным, то проводя немало времени в мастерских или же отправляясь с отрядом охотников. Уставший, он порой на несколько часов забывался сном у себя в кабинете, чтобы потом вновь погрузиться в жизнь своей крепости. Верные не раз советовали лорду отдохнуть, уверяя, что справятся сами, однако они даже не догадывались, что тот пытался забыть взгляд матери, увидевшей его в палантире.

Нерданэль ни слова не сказала про то, что лорд Химринга сильно отличается от Майтимо, которого знала она, однако полностью скрыть эмоции от первенца она не смогла. Ее боль, отчаяние и жалость, смешанные с ужасом и гневом заставили Маэдроса иначе посмотреть на себя. Братья и кузены никогда не испытывали подобного, когда говорили с ним. Аммэ же разбередила душу, хотя он и был несказанно рад увидеть ее.

Когда же усталость все же взяла свое, и старший Фэанарион смог нормально выспаться, чем несказанно порадовал Норнвэ, в крепость прибыл гонец из Минас-Тирит.

Маэдрос тут же распечатал послание.

«Печать тьмы… паутина… Откуда мне знать, как избавиться от подобной дряни? Не было на мне такого. Во всяком случае, не помню, чтобы Моргот рискнул посягнуть на мою фэа таким способом… Впрочем, тот синда все же устоял», – мысли неслись, одна обгоняя другую. Куда больше Майтимо взволновало то, что в Дориате был союзник Врага, причем достаточно сильный и хитрый, раз ни Эльвэ, ни его жена-майэ, что оградила королевство Завесой, не смогли его вычислить. С одной стороны, он был рад, что кузина и ее жених теперь в безопасности, хотя об их истории он уже знал от Нолофинвэ, правда без подробностей, о которых ему поведал Ресто. С другой, Нельо все же надеялся, что Артанис вернется в сокрытое королевство и продолжит наблюдать за происходящим за Завесой. Что-то подсказывало Маэдросу, что у истории с женихом кузины еще будет продолжение – тот, кто задумал убить Эльвэ чужими руками, не остановится, но затаится, чтобы потом нанести подлый удар.

«Хорошо, что несостоявшимся убийцей был синда, а не та же Галадриэль или кто-то из ее верных. Тогда бы жители Дориата… этого нельзя допустить!» – представив мрачную и страшную картину побоища с синдар, Маэдрос почти наяву услышал злой смех Моргота.

«Нет. Враг не одолеет нас!» – он сел за стол и принялся писать ответ кузену, решив поведать тому обо всех чарах и уловках падшего валы, которые испытал на себе, уделяя особое внимание тому, как противостоять им. Удивительно, но с каждым словом ему становилось легче, словно боль последних дней отступала. Майтимо будто вырывал из себя мелкие, невидимые глазу колючки, ранившие его фэа тяжелыми воспоминаниями. И хотя в письме речь шла лишь о темной магии, которой в свое время не ограничивался Моргот, Нельо становилось ощутимо легче.

«Главное, чтобы синдар достало внутренних сил противостоять Врагу», – подумал он, перечитывая написанное.

«Второе письмо. Почти сразу же. Что же у тебя произошло, брат?» – задумался Финрод, срывая печать. Эмоции, шедшие от послания, государю не понравились, и оттого он поспешил развернуть свиток, даже не переговорив с гонцом, отправленным отдыхать в отведенные ему покои.

«… напал. Не пострадала. Покусился на жизнь… чары Моринготто или его приспешника… осанвэ», – по мере прочтения Финдарато хмурился все больше и больше, не понимая, как Враг смог преодолеть Завесу, окружавшую Дориат.

«Разве что… нет, такого просто не может быть! С другой стороны все указывает именно на это, но кто? Не Эльвэ же?!» – за этими размышлениями Финрод сам не заметил, как достиг зала совета, где его уже ожидали. Как планировалось, им предстояло обсудить варианты защиты Нарготронда и не допущения полной осады, а так же разработать способы относительно безопасного пребывания на поверхности. Эльфы все же не могли обходиться без лучей Анара и Исиля, да и по свету звезд порой тосковали не меньше.

– Друзья! – начал Финрод. – Прошу простить за опоздание. Я принес вам невеселые вести от моего брата Артаресто. Нет, Минас Тириту ничто не угрожает в данный момент.

Рассказ получился кратким, непохожим на привычные советникам речи государя.

– Что ж, сегодня же оповестим всех жителей – осанвэ под строжайшим запретом, – откликнулся один из них, когда Финдарато замолчал.

– Благодарю. Меня больше беспокоит другое – как Моргот смог подчинить себе жениха Артанис?

– Государь, не подчинить, – поправил Финрода Эддрахиль. – Тот синда все же устоял.

– С трудом. И, возможно, лишь появление любимой спасло его и Дориат, – задумчиво проговорил он.

– Известно ли, кто был рядом, когда Телеборн…

– Келеборн, – поправил Финдарато.

– Простите. Келеборн пытался убить Эльвэ?

– Имен в письме не было, но думаю сестра сможет вспомнить, – Артафиндэ ненадолго замолчал. – Я не собирался быть на их помолвке, теперь же думаю, что мне стоит поговорить с Артанис и ее избранником. Возможно, я смогу узнать нечто важное.

– Плохо, что они покинули Дориат…

– Ты бы предпочел узнать, что моя сестра погибла?! Они правильно поступили, но, зная Нервэн, она еще вернется, можешь не сомневаться. Я даже уверен, что она поможет и нам, и синдар!

– Как скажете, государь.

– Теперь приступим к обсуждению того, ради чего изначально я вас и собрал.

Совет длился долго, дискуссии порой превращались в очень оживленные споры, и Финроду не раз приходить смирять пыл особо темпераментных ораторов.

– Я ценю расчеты наших мастеров, однако хотел бы обсудить их с родичами, – подвел итоги Финрод.

– С чего вы взяли, что Куруфинвэ лучше разбирается в камнях?!

– Я не называл имен. И повторюсь, ваша разработка интересна и будет полезна в каждой из крепостей нолдор, но я бы хотел быть уверен…

– Так и скажите, что ставите мои слова под сомнение!

– Не вижу причин для столь бурной реакции. Вы сами только что говорили, что некоторые моменты в свойствах кристалла вас смущают.

Нолдо склонил голову:

– Государь, позвольте мне еще раз проверить расчеты и провести дополнительные исследования!

– Хорошо. Я думаю, что до моего отбытия в Дор Ломин на свадьбу к Финдекано ты справишься.

– Благодарю.

– И… ты поедешь туда со мной. Кто лучше расскажет об изобретении, чем сам мастер? – улыбнулся Финрод.

Небо с утра было пронзительно-голубым и почти прозрачным. Накинув теплый плащ, Келеборн вышел на балкон и глубоко вдохнул зимний воздух. Горло обожгло приятным морозцем.

Анар сиял так ярко, словно пытался раньше времени разогнать укрывшие Минас Тирит снега, а те искрили, то и дело вспыхивая россыпями льдистых бриллиантов.

Пора было идти к целителям. С ранением легкого, полученным в тот злополучный день в Дориате, они справились довольно быстро. В бою нолдор порой приходилось труднее, потому и лекари научились справляться с гораздо более тяжелыми последствиями, чем простой удар ножа. Однако еще оставалось то, с чем совладать оказалось гораздо сложнее.

Плотнее запахнув плащ, Келеборн легко сбежал по запорошенной снегом мраморной лестнице и пересек широкий внутренний двор. На мгновение остановившись перед тяжелой дубовой дверью, он прислушался к взволнованному биению собственного сердца, а после решительно вошел.

– Ясного дня, – поприветствовал он мастера Мериона.

– Здравствуй, здравствуй, – ответил тот и, оставив в покое пузатую колбу, с которой в данный момент возился, обернулся к посетителю. – Ну, как ты? Вижу, что неплохо.

– Вы правы, – кивнул синда и, привычно сев на табурет у окна, разделся до пояса.

Целитель подошел и внимательно осмотрел тонкий, едва заметный рубец.

– Сегодня не болит? – уточнил он.

Келеборн покачал головой:

– Как будто нет. Только ночью немного ныло.

Нолдо нахмурился и, положив сухую, шершавую ладонь на грудь пациента, закрыл глаза и стал прислушиваться с помощью гораздо более чувствительного инструмента – собственной фэа.

– Следов тьмы внутри роа нет, это совершенно точно. Но ткани кое-где срослись не так, как задумал Единый.

– С этим можно что-то сделать?

– Да. Приходи завтра в это же время – я приготовлю один настой, и мы все вылечим. А вот насчет другого…

Мерион задумчиво покачал головой, потом глаза его на один короткий миг блеснули, и Келеборн не сдержался:

– Ответ из Химринга пришел?!

– Вчера вечером, – улыбнулся лекарь. – Целители принца Майтимо пишут, что им знаком похожий узор, но не совсем такой. Однако они дали несколько советов. Сам Нельяфинвэ тоже многое написал – Артаресто мне показал часть его письма. Вот только…

Мерион замолчал и, посмотрев за окно, задумчиво подергал себя за прядь.

– Понимаешь, – заговорил наконец он, – старшего Фэанариона лечили в основном братья. Здесь, в Минас Тирите, их, как ты сам понимаешь, нет. Однако через некоторое время мы дополним Песню необходимыми элементами и будем готовы приступить к лечению. Мы попытаемся убрать из твоего плеча те обрывки темной паутины. Госпожа Галадриэль молодец, изрядно постаралась – целостность заклинания нарушена, и восстановить ее при всем желании невозможно. Кем бы ни был тот приспешник Врага, ты для него более не послушный исполнитель. Должно быть, только влюбленная дева в порыве ярости способна на такое. Значит, окончательно исцелять теперь предстоит тоже ей. Если кто и способен освободить тебя от остатков темного заклинания, то это именно она.

– Благодарю тебя, – откликнулся Келеборн, и на лице его зажегся чистый, светлый огонь надежды.

С тех пор, как они покинули Дориат, остатки заклинания больше не беспокоили его, и все же было неприятно сознавать, что в твоем собственном теле есть нечто чуждое и враждебное.

Келеборн встал и, одевшись, послушно выпил настой, протянутый ему целителем. На мгновение поморщившись от едкой горечи, он перехватив немного насмешливый взгляд нолдо, склонил голову в знак уважения и, поставив опустевшую кружку на стол, покинул покой.

Собственное бездействие откровенно тяготило синду. Он не привык днями напролет слоняться из угла в угол, есть, спать и читать. Решив, что непременно стоит придумать себе занятие на будущее, он огляделся по сторонам и в этот момент заметил мелиссэ.

Галадриэль стояла буквально в двадцати шагах, у крыльца, и разглядывала что-то вдалеке. Проследив за ее взглядом, Келеборн заметил на ветке клена синицу. Подавив порыв окликнуть деву, он улыбнулся и наклонился, чтобы зачерпнуть немного снега.

Двор как раз пересекли двое стражей, возвращавшихся с караула, но сын Галадона решил, что возможные редкие прохожие не помешают им. Скатав в ладонях рыхлый снежный шар, он размахнулся и запустил его прямо любимой в плечо. Та вскрикнула от неожиданности и обернулась.

– Ах ты! – с притворным возмущением воскликнула дева, однако яркий, радостный блеск ее глаз с головой выдавал мгновенно вспыхнувшее веселье.

Долгое время они бегали по двору в азарте «боя», то прячась за колоннами и деревьями, то выходя на открытое место. Снег слепил им глаза, летел за шиворот. Скоро поднявшееся белое облако стало мешать видеть «противника», и Артанис с Келеборном стали подходить друг к другу все ближе и ближе. Дева заливисто смеялась, уже собственными руками пытаясь затолкать холодный комок любимому за ворот, тот не слишком активно уворачивался, а после, обняв Галадриэль, прижал ее к себе и коснулся губами ее смеющихся уст. Нолдиэ в ответ его обняла за шею и с жаром ответила. Оба стояли, с ног до головы усыпанные снегом, и, улыбаясь, смотрели друг другу в глаза.

– Я рада, что ты смеешься, – прошептала наконец Галадриэль. – Улыбайся почаще, прошу. Тебе очень идет.

– Я буду стараться, – серьезно пообещал Келеборн.

Он мотнул головой, стряхивая с волос налипший снег, и принялся помогать любимой очистить одежду от следов недавней забавы. Казалось, что фэар их переговариваются, и ощущение счастья, безоговорочного и полного, пришедшее впервые, пожалуй, за долгое время, было одно на двоих.

До обеда еще оставалось немного времени, однако в замок идти не хотелось. Взявшись за руки, Галадриэль и Келеборн неспешно пошли вглубь укрытого белым зимним покрывалом сада.

Ветер завывал за окном, метель швыряла снег в окна, вынуждая нолдор жарче топить камины. Запрет на использование осанвэ, объявленный Нолдораном, активно обсуждался эльфами, собиравшимися в общих залах, чтобы поделиться новостями или же просто поговорить. Близость Врага ощущал почти каждый, кто жил в крепости Врат, однако теперь многие задумались – знает ли об их чаяниях Моргот. Валар когда-то рассказали эльдар, что никто не сможет проникнуть в их разум, если тот огражден защитой аванира. Однако сейчас, в темное и холодное время, многие усомнились, и страх начал медленно, но верно сочиться, подобно сквознякам, пробираясь в жилые комнаты и залы, прячась среди стеллажей в библиотеке и даже порой заглядывая в мастерские.

В тот вечер было особенно неспокойно. Жар очагов согревал роар, но не фэар. Нолдор почти физически ощущали ледяную хватку Врага, что лишала воли и старалась погасить пламя их душ. Хотя вернувшиеся дозорные доложили, что в округе все спокойно, да и не сунулись бы ни ирчи, ни варги в такую погоду к ним – не дойти. Однако стражи ворот лишь недоверчиво посмотрели на возвратившихся и плотнее закутались в плащи. Почему-то нестерпимо хотелось потянуться осанвэ к отдыхавшим сейчас у огня, передать им свои чувства, а в замен ощутить тепло очага.

Однако дисциплина среди нолдор была великолепная, и никто не поддался искушению, за что и получил рассерженный плевок снега вмиг усилившейся метели.

Макалаурэ ощутил неладное, когда поднялся вопреки советам верных на стену. В воздухе носилось нечто темное, тщательно скрывавшееся за хлопьями снега. Однако как ни всматривался Маглор во тьму, различить так ничего и не смог. Решив, что все же ему показалось, он вернулся в относительное тепло помещений и, проходя мимо общего зала, уловил настроение сидевших там нолдор.

«Не померещилось, значит… что ж, не в первый и не в последний раз», – подумал он и отправился за лютней.

Своего лорда эльфы встретили тишиной и унынием – мерзкий сквознячок страха прокрался и сюда.

Маглор сел напротив огня, вздохнул, на мгновение прикрыв глаза, и начал петь. Он не призывал к борьбе, не напоминал о долге, нет. Его песни были полны света и в то же время легкой грусти и печали – знакомые каждому с детства мотивы, так любимые эльфами Тириона. Что побудило Макалаурэ исполнить именно их, он не знал, возможно, тому поспособствовал недавний разговор с матерью – Нерданэль теперь нередко связывалась с кем-либо из сыновей, или же сработало его непревзойденное ощущение настроения собравшихся. Во всяком случае к концу третей песни, многие нолдор словно пробудились ото сна, а некоторые даже начали подпевать. Настроение стремительно улучшалось, а злая вьюга постепенно превращалась в обычный зимний снегопад.

Поздно ночью Макалаурэ вновь поднялся на стену – медленно падавшие хлопья более никого не скрывали. Он долго смотрел, как кружатся и сверкают они, отражая лучи светильников, как укрывают землю, не зная, но догадываясь, как стремительно уносится на север темное нечто, испугавшееся пламени душ нолдор.

– Скучно! – несколько раздраженно произнес Амрас.

– Так займись делом, – тут же откликнулся близнец.

– Каким? – удивился он.

– Ну-у-у, – протянул Амрод, прикидывая, чем можно озадачить брата. Однако выходило, что нечем.

– Может, на лыжах покатаемся? – предложил он после некоторого молчания.

– Зачем? Тропы нахоженные есть, да и дозорные прекрасно справляются без нас.

– Просто так. Лично мне нравится сам процесс.

– А мне нет. Я б лучше поскакал, – отозвался Тэльво

– Так давай объединимся! – вскричал Питьо.

– То есть?

– Проще показать, чем объяснить. Иди седлай. Встретимся во дворе, – последняя фраза раздалась уже с порога, за который уже ступил Амрод, торопясь осуществить задуманное.

Тэльво же в легком недоумении подошел к деннику. Однако его не ждали – конь гулял. Верные, ухаживавшие за лошадьми, как раз заводили животных, чтобы те могли погреться и попить воды. Многие, конечно, жевали снег, но все же этого было недостаточно.

– Ты чего копаешься? – спросил Питьо, заглядывая в конюшню. – Я уже ждать тебя устал.

– Вуори гулял, – пояснил он, кладя седло. – Мы почти готовы, уже выходим.

– Подожди, мне нужны вожжи.

– Что ты задумал?!

– Увидишь. Выходите.

Анар висел низко над горизонтом, однако в распоряжении Амбаруссар еще было несколько светлых часов.

Братья покинули крепость, и, дойдя до ровного участка, Питьо попросил брата остановиться и прикрепил вожжи к пристругам. Придуманное в свое время Тьелко изобретение, не дававшее седлу съезжать назад, сделало задумку Амрода безопасной.

– Давай рысью, – наконец скомандовал он.

Вуори шел легко и широко, взметая снежную пыль, что окружала их подобно сверкающему ореолу. Тэльво глядел по сторонам, любуясь пейзажами, а Питьо радостно смеялся, скользя сзади на лыжах.

– Попробуй галопом! – прокричал он.

Снег летел из-под копыт, вынуждая Амрода щурить глаза и порой отплевываться.

– Тормози! – наконец смог он прокричать.

Амрас тут же перевел коня в рысь.

– Устал? – спросил он.

– Снег невкусный, – ответил Амрод.

Амбаруссар рассмеялись и продолжили прогулку.

Вскоре о новой зимней забаве стало известно почти всем нолдор Амон-Эреб, и радостный смех и заливистое ржание коней все чаще доносились с полей, прогоняя мрачные мысли, навеянные холодами, а также невидимых глазу сущностей, насылаемых владыкой Ангамандо, дабы подорвать волевой дух нолдор.

Лехтэ с грустью посмотрела на закончившуюся серебряную нитку и, вздохнув тяжело, воткнула иголку в ткань.

Запрет на осанвэ, объявленный мужем, хотя и был обоснован, доставлял немало неожиданных хлопот. Если раньше она могла просто попросить одного из верных принести ей недостающее, то теперь каждый раз требовалось оставлять работу и идти самой, порой отвлекаясь и возвращаясь далеко не сразу.

Лехтэ встала и, покинув гостиную, спустилась вниз. Погода с утра стояла приятная, солнечная и ясная, и нолдиэ подумала, что стоит, пожалуй, пользуясь случаем, немного прогуляться.

Она накинула на плечи теплый плащ и вышла во двор, направилась в сад и проследовала по ближайшей тропинке вглубь. Снег приятно похрустывал под ногами, и Лехтэ довольно щурилась. Вдруг путь ее пересекли следы – отпечатки лап маленькой кошки. Лехтэ заинтересовалась – обычно усатые обретались ближе к жилищам верных, кладовым, конюшням, а сюда не заходили, тем более зимой. Нолдиэ покачала головой и решила посмотреть, кто тут гуляет помимо нее. Следы ее привели в беседку. Там, свернувшись калачиком на запорошенной снегом скамейке, лежала незнакомая полосато-серая кошечка. Увидев эльфийку, она настороженно поджалась и зашипела – ее задняя лапка была порвана.

Лехтэ покачала головой и в который раз пожалела, что не может использовать осанвэ – с его помощью было бы куда как проще убедить зверька в собственных добрых намерениях.

Она осторожно протянула руку и тихонечко пропела:

– Здравствуй, маленькая. Я тебя не обижу.

Та замерла, но через некоторое время дала себя погладить.

«Должно быть, прошмыгнула в ворота, когда входил отряд», – предположила Лехтэ, раздумывая, как лучше поступить. Оставлять кошку на холоде не хотелось. К тому же стоило осмотреть ее лапу.

Хотя поначалу полосатая проявляла недоверие, но спустя немного времени все же пошла к Лехтэ на руки, и та отправилась вместе с ней к целителям. После, когда те сделали все необходимое, она, уже подлеченную, отнесла на кухню, где накормила. Довольная кошка устроилась дремать у очага, а Лехтэ, взяв наконец новый моток ниток, вернулась к вышивке и стала обдумывать неожиданно пришедшую в голову мысль.

Своей идеей она поделилась вечером, когда вся семья собралась за ужином. Отложив в сторону вилку, Лехтэ посмотрела сначала на мужа, потом на сына, и наконец объявила:

– С этим аванирэ надо что-то делать.

– Тебе не поставить защиту? – взволнованно спросил Куруфин, а Тьелпэ быстро проглотил только что оказавшийся во рту кусок мяса.

– Нет, – возразила Лехтэ, – но бывают ситуации, когда осанвэ ничто не заменит.

При этом она пристально и очень выразительно посмотрела на мужа, а Куруфинвион срочно принялся разглядывать кусочки овощей у себя в тарелке.

– У нас в семье целых два мастера, – продолжила она. – Может, выйдет сделать какой-нибудь кристалл или что иное, чтобы он создавал искусственный аванир сразу на двух-трех эльдар? Защитная сфера, например, внутри которой можно пользоваться осанвэ.

Она еще раз посмотрела на немного оторопело взирающего на нее Искусника, потом на задумчивого Тьелпэ, и, улыбнувшись, закончила:

– Такая вот просьба, чтобы вам двоим скучно не было.

====== Глава 49 ======

Настроение с самого утра у Тьелпэ было совершенно нерабочим. Едва он поутру открыл глаза и, широко зевнув, распахнул створку окна, как на него дохнуло почти весенней свежестью.

«Странно, – подумал он и, подставив лицо лучам Анара, с довольной улыбкой прищурился. – До конца зимы еще месяц».

Однако фэа утверждала совершенно иное. В саду позади крепости звонко пели птицы, пахло прелой землей, и казалось почти кощунством отправляться в мастерскую, чтобы запереть себя там до самого вечера. И все-таки Тьелпэ ждали дела.

Решительно стиснув зубы, он усилием воли отогнал от себя непрошеные думы, проворно оделся, спустился вниз, позавтракал и уверенно направился в сторону хозяйственных помещений.

Однако мысли все же упрямо возвращались к тем восхитительным, будоражащим душу запахам, продолжавшим долетать до него сквозь распахнутые окна и двери.

Тяжело вздохнув, Тьелпэ кинул перчатки на стол и оглянулся. Собственно, выбор у него теперь был небольшой – продолжать заставляться себя и остаться недовольным результатом или же отложить инструмент и пойти погулять.

Аргумент, что отец дома, а, значит, его собственное время снова принадлежит по большей части лишь ему одному, в конце концов определил исход метаний. Куруфинвион загасил огонь в печи и, накинув на плечи куртку, вышел во двор.

Тихонько переговаривались на стенах стражи, сновали нисси, спешившие куда-то по делам, гуляли рядом с птичником обрадовавшиеся погожему дню куры.

Путь Тьелпэ шел по посыпанной гравием дорожке мимо мастерских, покоев верных и птичника в сторону левад.

Отяжелевший снег немного затруднял движение, однако все же не настолько, чтобы испортить прогулку. Дышалось легко и свободно. Тьелпэ щурился, разглядывая небо, и размышлял над вопросом, уже который день не дававшим покоя: какого жеребца выбрать в подарок Финдекано. Видений, к его огромному сожалению, больше не приходило, поэтому предстояло как-то решать самому. Куруфинвион приглядывался к молодняку, надеясь, что те ему однажды подскажут.

Тем временем он почти добрел до цели, и гулявшая в леваде Тари заметила эльфа. Весело заржав, она побежала к нему. Поблизости был вороной аманский двухлетка по кличке Рене. Прекратив жевать сено, он проводил Тари внимательным взглядом, но, заметив, что кобылка и нолдо дружески общаются, заметно расслабился.

Тьелпэ погладил Тари, поиграл с ней, и она вернулась к своему четвероногому другу. Куруфинвион проводил ее взглядом и задумался, не нашелся ли ответ на его вопрос.

«Кажется, стоит еще за ними понаблюдать. И если они действительно успели подружиться, то в подарок Финдекано, пожалуй, отправится именно Рене».

Весна на этот раз была затяжная. Зима не желала покидать земли Белерианда, продолжая порой сыпать снегом. Дороги сделались трудно проходимыми, так что Морифинвэ и его спутникам пришлось задержаться в подгорном королевстве.

Договоренности были достигнуты, переговоры давно завершились, так что нолдор могли просто приятно проводить время за чтением книг или же в одной из кузниц, любезно предоставленной наугрим в их распоряжение.

Дело в том, что гости из Таргелиона поделились некоторыми секретами, рассказав, что делает их сталь более твердой, но при этом нехрупкой. Гномы же в ответ предложили поставлять руду за существенно меньшее вознаграждение, чем планировали. Когда же Карантир обещал еще и показать, как стоит вести сам процесс выплавки, радости наугрим не было предела. Они незамедлительно предложили одну безвозмездную поставку в год, правда, меньшего объема. Однако Карнистира это абсолютно не огорчило – ему предоставилась возможность познакомиться с технологиями гномов. Иначе показать на практике весь процесс он не мог. Наугрим скрипнули зубами, однако детально рассказали о назначении и устройстве каждого предмета в кузнице. После того, как нолдор и дети Махала провели там многие часы, скрывать что-либо от гостей не имело смысла.

Чем ближе становился отъезд эльфов Таргелиона, тем больше нервничал государь Регин. Однажды утром он лично, но в сопровождении одного из советников и почему-то Рори, заглянул в комнату лорда.

– Сегодня мы исполним то, что велят предки! – начал он величественно и несколько скорбно.

– Доброго дня, – немного растерявшись, ответил Морьо, которому очень хотелось узнать, что же удумали эти коротышки.

Пробыв несколько месяцев в их королевстве, он понял, что обычаи и традиции двух народов разнятся, но вроде бы ничего непоправимого ни он, ни его спутники не совершали.

– Ждем вас, лорд Карантир в тронном зале. Через час. Никто не посмеет сказать про Регина, что он не чтит заветы Махала!

– И про Рори, лорд.

С этими словами наугрим вышли, оставив озадаченного Карнистира теряться в догадках.

Как только гномы покинули нолдо, тот незамедлительно направился к верным.

– Слушайте меня внимательно, – начал с порога Карантир, – будьте готовы в любой момент отправиться в обратный путь. Возможно, без меня.

– Что? – донеслось сразу с нескольких сторон.

Морифинвэ поведал своим спутникам о недавнем визите гномьего короля.

– Да мало ли какие у них там заветы. Мне кажется, вы зря волнуетесь. Не мог же Аулэ повелеть им убивать лордов нолдор, – начал один из них.

– Нет, конечно. Но прошло много лет. Наугрим могли позабыть его истинные слова, ежели таковые и правда были, – возразил Карнистир.

– Мы вас не оставим, лорд. Вы пойдете туда с охраной! – воскликнул самый юный нолдо.

– Звали лишь меня, но, думаю, против нескольких сопровождающих они возражать не будут.

Он назвал имена двух верных.

– Остальные слышали мой приказ. Будьте готовы незамедлительно отправиться в Таргелион.

Гномья стража пред тронным залом была непреклонна:

– Государь Регин велел пропустить лишь лорда Карантира. Вы же вольны ожидать его здесь или в ином месте, ежели получите такой приказ.

Дождавшись решения нолдо, велевшего эльфам находиться неподалеку, гномы распахнули двери перед Морифинвэ.

В зале было темно, даже немного мрачно. Пламя свечей и факелов чуть дрожало, повинуясь малейшему колебанию воздуха.

– Я вновь приветствую тебя, лорд Таргелиона, – начал Регин. – Ты гость и принадлежишь иному народу, однако это не дает нам право нарушать традиции.

Карантир прислушался к своим ощущениям – опасности не было. Пока. Однако Регин, Рори и еще один весьма юный гном заметно волновались.

«Какой странный выбор присутствующих», – подумал Морьо, продолжая внимательно слушать короля наугрим.

– Все собравшиеся сейчас здесь, в этом зале, знавшем немало радостей и горестей, волею случая видели и говорили с Лантириэль.

«И что?!» – удивился Фэанарион, начиная переживать за любимую.

– Никто б из нас не позволил себе начать беседу с эльфой… с женщиной-эльфом, – поправил он себя, заметив, как дернулись мышцы на невозмутимом лице нолдо, и решив, что допустил ошибку, возможно, оскорбительную.

– Посему, – продолжил Регин, – ты, лорд Таргелиона, увидишь наших женщин! Мою жену и дочь почтенного Рори.

– Ежели так велят ваши традиции, поступим согласно им! – произнес Карантир.

«Так вот оно что… гномы прячут своих женщин, но кто же знал, что они перенесут такое отношения и на нас. Теперь главное правильно поступить, такое чувство, что они что-то не договаривают…»

– Согласно традициям? – подал голос юный гном, распахнув в ужасе глаза. – Но вы же не убьете государя?!

«Даже так?! – ужаснулся нолдо. – Вряд ли Аулэ… впрочем, выход есть. И очень удобный для нас».

– Законы Махала говорят вам о праве убить обидчика, но не делают это обязательным. Почтенный Рори лечил меня и помог встать на ноги и вновь взять в руки и молот, и меч. Ты, мой юный друг, вывел моих подданных из завала, помог им в дороге. Они все живы благодаря тебе. Я не посмею забрать ваши жизни за то, что вы говорили с Лантириэль. Однако владыку подгорного королевства…

– Не-е-е-ет! – закричал гном.

– Не перебивай! – хором приказали Регин и Карантир.

– Так вот, владыку подгорного королевства, государя Регина я прощу и оставлю ему жизнь.

– Я не забуду этого. И буду должен, – серьезно произнес он.