Текст книги "Каирская трилогия (ЛП)"

Автор книги: Нагиб Махфуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 69 (всего у книги 99 страниц)

«Стремись вслед за истиной, пока не выбьешься из сил без дыхания. Довольствуйся болью, пока твоя душа не родится заново. Ради этого стоит возобновить свою жизнь. Жизнь в заботах, пронизанную короткими промежутками пьянства…»

36

В тот вечер Камаль пришёл в переулок один. Он был нетрезв и напевал полушёпотом, зато шёл без всякой робости, прокладывая себе путь в потоке шумных прохожих. Около двери дома Варды не оказалось никого. Но он не стал колебаться, как делал, придя в этот переулок в первый раз, и сразу же направился в дом. Зашёл, не спрашивая разрешения, поднялся по лестнице, пока не добрался до коридора. Там кинул взгляд на закрытую дверь, из замочной скважины которой исходил свет. Затем прошёл в комнату ожидания, которую на свою удачу обнаружил пустой, и сел на деревянное кресло, с облегчением вытянув ноги. Через несколько минут он услышал скрип открываемой двери, и тут же поднялся. Другой мужчина вышел из комнаты, о чём свидетельствовали его шаги в направлении к лестнице. Камаль помедлил несколько мгновений, затем поднялся и зашагал в коридор. Он увидел Варду из-за двери, открытой в её комнату: она заправляла кровать. Когда она заметила его, то улыбнулась, призывая посидеть в зале и вернуться через минуту. Он вернулся туда же, где только что был, с уверенной улыбкой. Улыбкой клиента, что выиграл некоторое время. Не прошло и минуты с того момента, как он сел, как до него донёсся звук поднимающихся по лестнице шагов, что расстроило его, ибо ему страсть как не нравилось оставаться вместе с другими, ожидающими приёма. Однако вновь пришедший направился прямиком в комнату Варды, и Камаль тут же услышал, как женщина мягко говорит ему:

– У меня клиент. Пойди в комнату и подожди…

Затем она громко позвала его, Камаля, сказав: «Прошу». Он встал и без колебаний вышел из комнаты, встретившись с новым посетителем в коридоре. Там он лицом к лицу столкнулся с… Ясином!.. Их изумлённые взгляды встретились, и Камаль тут же опустил веки, тая от стыда, смущения и волнения. Он готов был броситься наутёк, если бы Ясин не опередил его своим громовым смехом, разнёсшимся по всему коридору со странным резонансом. Юноша поднял на него глаза и увидел, что он широко расставил руки и радостно воскликнул:

– О тысяча счастливых ночей!.. О тысяча королевских дней..!

С этими словами он громко захохотал. Камаль уставился на него в замешательстве. Когда на лице брата показалась чистая радость, он начал приходить в себя, пока на губах его не расцвела вопросительная улыбка. Затем к нему вернулась уверенность, хотя стыд не покинул его окончательно. Ясин обратился к нему, подобно оратору:

– Это счастливая ночь. Четверг, тридцатое октября 1926 года. И впрямь счастливая ночь, которую мы должны праздновать ежегодно. В эту ночь оба брата открыли друг друга, и было доказано, что младший ребёнок в семье вырос, неся знамя славных семейных традиций в мире наслаждений!..

Тут к ним подошла Варда и спросила Ясина:

– Это твой друг?

Ясин, смеясь, ответил:

– Нет, мой брат. Сын моего отца и… Нет, сын только моего отца. Так что, как видишь, ты любовница всей семьи, прелестница.

Она пробормотала: «Шикарно». Затем, обращаясь к Камалю, сказала:

– Правила хорошего тона требуют, чтобы ты уступил свою очередь старшему брату, малыш…

Ясин разразился своим могучим смехом и сказал:

– Правила хорошего тона?!.. Кто тебя научил правилам хорошего тона в сексе?! Представь только себе одного из братьев, что ждёт за дверью другого брата?!.. Ха!.. Ха…

Она кинула на него предупреждающий взгляд и сказала:

– Смейся, смейся так громко, пьяница, что тебя услышит полиция. Однако тебя можно простить, раз уж твой братик-малыш ходит ко мне, только когда он под мухой!

Ясин посмотрел на Камаля изумлённо-почтительным взглядом и сказал:

– Ты и этому тоже научился?! Бог мой, и правда мы братья по крови. По крови в полном смысле этого слова. Дай-ка мне свой рот, чтобы я понюхал его!.. А, да что толку! Один пьяница не различит запаха спиртного от другого пьяницы. А теперь скажи мне, что ты думаешь об этой мудрости, которую усвоил благодаря жизни, а не книгам?.. – тут он указал на Варду…, – посещение одной из этих потаскушек приравнивается к чтению десяти запрещённых книг. Так значит, ты напился, Камаль?! О тысяча великолепных дней!.. Мы с давних пор друзья. Я был первым, кто на…

– Боже, Боже!.. Я что, так и буду здесь ждать до самого рассвета?!

Ясин подтолкнул Камаля и сказал:

– Иди-ка с ней ты, а я пока подожду…

Однако Камаль отступил назад и решительно покачал головой в знак протеста. Затем впервые за это время заговорил:

– Ну нет… Нет… не сегодня ночью.

Запустив руку в карман, он вытащил десять пиастров и отдал их женщине. Ясин восхищённо воскликнул:

– Да здравствует галантность! Но я не брошу тебя одного…

Погладив Варду по плечу на прощание, он взял Камаля под руку и они покинули дом вместе. Ясин сказал:

– Мы должны отпраздновать эту ночь. Давай проведём некоторое время в баре. Я обычно выпиваю на улице Мухаммада Али с некоторыми государственными чиновниками и другими людьми. Но то место тебе не подходит, к тому же это далеко. Лучшем выберем что-нибудь поближе, чтобы мы могли вернуться домой пораньше. Я как и ты стремлюсь возвращаться рано с тех пор, как женился в третий раз. Где же ты напился, герой?…

Запинаясь от смущения, Камаль пробормотал:

– В «Финише»…

– Отлично! Давай-ка пойдём туда. Наслаждайся моментом. Завтра, когда ты станешь учителем, уже будет невозможно посещать притоны и бордели в этом квартале, – он засмеялся. – Представь себе, что тебя тут застанет один из твоих учеников! Но простор для удовольствий обширен, и ты будешь продвигаться постепенно от хорошего к лучшему…

Молча они прошли в бар «Финиш». К счастью, близость обоих братьев не омрачилась уходом Ясина из их старого дома, и напряжённости между ними не было. В характере Ясина было закрывать глаза на свои права, которые ему давало старшинство среди остальных детей в семье. Общение с ним Камаля и знание последним образа жизни брата как из первых рук, так и со слухов о нём заставило его поверить в увлечение Ясина женщинами и склонности к удовольствиям. Но несмотря на это, он был ужасно поражён, встретившись с ним в доме у Варды, ибо по-прежнему не мог вообразить, что Ясин напивается или бродит в этом переулке! Но по прошествии времени он начал постепенно приходить в себя от такого шока. Точно так же иссякла и его тревога. А затем место её заняла уверенность, и даже облегчение. Когда они подошли к бару «Финиш», обнаружили, что тот уже набит посетителями под завязку, и тогда Ясин предложил сесть за столик снаружи. Он нашёл место рядом с тротуаром на углу улицы, чтобы быть как можно дальше от людей. Они уселись друг напротив друга и улыбнулись:

– Ты много выпил?

После некоторых колебаний Камаль ответил:

– Две рюмки…

– Без сомнения, наша неожиданная встреча не испортила эффект от них. Давай начнём по новой. Я сам пью немного, семь-восемь…

– Что?! Ты считаешь, что это немного?!

– Не изображай наивное удивление, ты больше не наивный простак…

– Кстати, два месяца назад я даже не знал, каково это на вкус…

Ясин неодобрительно заметил:

– Два месяца?! Кажется, я придал тебе больше уважения, чем ты заслуживаешь!

Они оба засмеялись. Ясин заказал две рюмки и снова спросил Камаля:

– А когда ты познакомился с Вардой?

– Я познакомился с Вардой и с виски за одну ночь…

– А какой у тебя был опыт с женщинами помимо этого?

– Никакого…

Ясин склонил голову, глядя на брата исподлобья, улыбнувшись с притворно мрачным видом, словно говоря ему: «Да брось ты», затем произнёс:

– Смотри, не валяй дурака. Мне давно уже известно про ваши манёвры с дочкой Абу Сари, владельцем лавки жареных закусок. Иногда это был взгляд, а иногда и жест. А? Такого рода вещи невозможно скрыть от того, кто на этом собаку съел. Сводник ты мой. Но я не сомневаюсь, что ты довольствовался только заигрываением с ней, чтобы не связывать себя узами брака с семейством Абу Сари, как связала себя моя бывшая тёща с Байуми-продавцом щербета. Помнишь, а? И теперь вот он стал владельцем её дома и вашим ближайшим соседом! Интересно, куда же пропала Мариам? Никто о ней ничего не знает. Её отец был порядочным человеком. Помнишь господина Мухаммада Ридвана? И погляди, что стало с его домашними?! Но это вопрос нравственности, и ею пренебрегают только презренные женщины!

Камаль не смог удержаться от смеха и сказал:

– А как же мужчины? Они могут пренебрегать моралью и не быть презренными?

Ясин раскатисто засмеялся:

– Мужчина это не женщина, дерзкий ты мой. Скажи мне лучше, как поживает твоя мать. Она хорошая женщина. Всё ещё сердится на меня даже после моего развода с Мариам?

– Не думаю, что она помнит что-то из этого. У неё доброе сердце, насколько тебе известно…

Ясин в ответ на его замечание произнёс «Амин», затем с сожалением покачал головой. К ним подошёл официант с напитком и закусками. Ясин тут же поднял свою рюмку и произнёс тост: «За здоровье членов семейства Ахмада Абд Аль-Джавада!» Камаль также поднял рюмку и отпил половину в надежде вернуть себе утраченную весёлость. Ртом, набитым чёрным хлебом и сыром, Ясин сказал:

– Мне казалось, что ты пошёл характером в свою мать, как и покойный Фахми. Я предсказывал, что ты будешь отличаться прямотой, но ты, но мы…

Камаль уставился на него с удивлением, и Ясин снова улыбнулся и продолжил:

– Но мы созданы по подобию нашего отца…

– Отца? Да он же сама серьёзность, настолько, что с ним просто невозможно жить!

Ясин громко расхохотался и помедлил немного, а затем сказал:

– Ты не знаешь своего отца! Я и сам ничего не знал о нём, как и ты, а затем мне раскрылся совершенно иной человек. Редко когда такие встречаются.

Он остановился, а Камаль с любопытством поинтересовался:

– Что тебе известно, чего я не знаю…?

– Я узнал, что он выдающийся в своём роде по части остроумия и музыки. И не смотри на меня, как будто ты слабоумный. Не считай меня пьяным. Твой отец – мастер в шутках, музыке и любви!

– Мой отец?…

– Об этом я узнал в доме Зубайды-певицы…

– Зубайды…?! Что?!.. Ха… Ха..

Но выражение лица у Ясина совсем не напоминало шутливое, и Камаль перестал смеяться прежде, чем мускулы на его лице расслабились. Затем рот его стал всё более сужаться, пока губы не сомкнулись, и он молча посмотрел в лицо брата, который по-простому, в пространной манере рассказал ему всё, что видел или слышал об их отце. Возводил ли он напраслину на своего отца?.. Как могло такое произойти, и что могло служить оправданием его отцу?! Нет, Ясин говорит лишь то, что знает. Значит, его отец именно таков.

«Боже мой!.. А как же его величие, степенность и серьёзность?! Если завтра ты услышишь, что Земля плоская, или что человек произошёл от Адама, то не удивляйся и не тревожься».

В конце концов Камаль спросил:

– А моей матери об этом известно?

Ясин засмеялся:

– Несомненно, ей известно о его пьянстве, как минимум…

«Интересно, а какой эффект это оказывает на неё, ведь она тревожится даже из-за ничего?!.. Неужели моя мать как и я – внешне притворяется счастливой, а внутри страдает?!»

Словно придумывая в оправдание отговорки, в которые он и сам не верил, Камаль сказал:

– Люди любят преувеличивать. Не верь всему, что они говорят. Да и потом, его здоровье указывает на то, что он ведёт умеренную жизнь.

Ясин с восхищением отметил, делая жест официанту повторить заказ:

– Он настоящее чудо!.. Чудесное тело, чудесный дух, всё в нём чудесно, даже бойкий язык, – тут оба брата засмеялись… – Представь себе, что после этого он управляет своей семьёй твёрдой рукой, хорошо тебе известной, и сохраняет своё достоинство и величие!.. И какой неудачник я!..

«Задумайся об этих чудесах: ты пьёшь вместе с Ясином! Твой отец – старый бесстыдник! Что тут подлинное, а что – нет?! Какова связь между реальностью и тем, что у нас в головах? Каков смысл истории? Какова связь между Аидой-возлюбленной и беременной Аидой? И кто такой я сам?! Почему я испытывал эту дикую боль, от которой так и не оправился по сей день? Смейся, смейся, пока не истощишь самого себя».

– А что бы случилось, увидь он, что мы сидим здесь с тобой?

Ясин щёлкнул пальцами и ответил:

– Упаси Боже!

– А Зубайда и впрямь красива?

Ясин присвистнул и пошевелил бровями:

– Разве это справедливо, что наш отец наслаждается особами с такими пышными формами, тогда как мы находим одних только девчонок?

– Жди своего звёздного часа. Ты пока что новичок.

– Изменилось ли твоё отношение к нему после того, как ты узнал его тайну?

– Всё, но только не это!

В глазах Камаля появился мечтательный взгляд:

– О, если бы он поделился с нами долей своего обаяния!

– Да, если бы…

– Мы были бы намного испорченнее, чем сейчас!

– Любовь к женщинам и алкоголю отнюдь не признак испорченности…

– А как ты объясняешь его поведение в свете его глубокой набожности?

– Я разве безбожник?!.. А ты – безбожник?! Были ли халифы безбожниками? Аллах прощающий и милосердный!..

«А что бы ответил мой отец? Как бы мне хотелось обсудить это с ним. Всё можно вынести, кроме одного – если он окажется лицемером. Но он не лицемер, нет. Оттого его можно любить ещё больше».

С последним глотком на Камаля нахлынуло желание пошутить, и он сказал:

– Как жаль, что он не выучился актёрскому мастерству!..

Ясин громко рассмеялся:

– Если бы он знал, что актёрское поприще предоставляет возможность наслаждаться женщинами и вином, то он бы посвятил всю свою жизнь этому искусству!..

«Неужели эти издевательские слова действительно относятся к господину Ахмаду Абд Аль-Джаваду? А я сам выше, чем Адам? Но даже если и так, ты узнал истину о происхождении человеке по чистой случайности, и эта же случайность сыграла в твоей жизни важнейшую роль. Если бы я случайно не натолкнулся на Ясина в этом переулке, шоры невежества никогда бы не спали с моих глаз. Если бы Ясин по своему неведению не пристрастил меня к чтению, то сегодня я бы учился в медицинской школе, как хотелось отцу. И если бы я поступил в школу в Ас-Сайидийе, то не познакомился бы с Аидой. А если бы не узнал Аиду, то был бы совсем другим человеком, и бытиё было бы совсем другим. Некоторым людям нравится порицать Дарвина за то, что он полагался на случайность в объяснении механизма его доктрины».

Ясин тоном заправского оратора сказал:

– Время ещё научит тебя тому, чего ты не знал…

Он подшутил над собой:

– Вот и меня оно научило получать удовольствия пораньше, чтобы не возбуждать подозрений у моей жены…

Он потряс головой и поглядел в улыбающиеся глаза Камаля, в которых застыл вопрос:

– Она самая сильная из моих трёх жён. Мне даже кажется, что я не собираюсь избавляться от неё!

Камаль с интересом спросил, указывая в сторону переулка:

– А почему тогда тебя занесло сюда, если ты в третий раз женился?

Ясин в ответ только повторил фразу из известной песни, которую Камаль слышал ещё на свадьбе Аиши:

– Потому что… потому что… потому что…

Затем улыбнулся и с некоторым смущением добавил:

– Зануба как-то однажды сказала мне: «Ты вовсе не был женат, ты считал брак своего рода любовным увлечением. Но теперь пришло время тебе посмотреть на это серьёзно». Разве не странно, что подобные слова произнесла лютнистка?! Но она, как кажется, даже больше отдаётся семейной жизни, чем мои предыдущие жёны. Она решила остаться моей женой, пока я не закрою глаза. Но я не могу сопротивляться женщинам. Я быстро влюбляюсь в них и так же быстро они надоедают мне. Поэтому я отправляюсь в подобные переулочки, чтобы побыстрее удовлетворить свои желания, не втягивая себя в длительную любовную связь. Если бы не скука, я бы не стремился к женщинам в переулке!..

Камаль с возросшим интересом спросил:

– А разве они не такие же женщины, что и все?

– Нет. Эти женщины без сердца. Для них любовь – это товар!

С блестящими в надежде глазами Камаль снова спросил:

– А что, по-твоему, отличает одну женщину от другой?

Ясин горделиво кивнул головой, обрадованный тем положением, которым он обладал в глазах Камаля, судя по его вопросам, затем тоном знатока ответил:

– Место женщины среди других оценивается в соответствии с её нравственными и эмоциональными достоинствами, независимо от её семьи и класса. Например, Зануба для меня выше, чем Зейнаб, потому что она более эмоциональна, более искренна и преданна семейной жизни. Но в конце концов, ты обнаруживаешь, что все они одинаковы. Влюбись ты хоть в саму царицу Савскую Билкис, ты всё равно в итоге будешь видеть в ней приевшуюся картину и заезженную мелодию…

Блеск в глазах Камаля погас.

«Интересно, а Аида тоже в конце концов стала бы приевшейся картиной и заезженной мелодией?! В такое просто невозможно поверить! Но ты оказался во власти реальных обстоятельств, и даже злорадство над этим несчастьем неприятно и тяжело. Знание о том, что любимая, по которой всё ещё тоскует твоя душа, может со временем превратиться в приевшееся зрелище и заезженную мелодию, может свести с ума. Но какое же из этих двух состояний ты бы выбрал? Хотя из-за сильной страсти я иногда и томлюсь по скуке, как томится Ясин по страсти, потому что ему скучно. Подними же голову к Господу небес и попроси Его о счастливом решении твоих проблем».

– Ты никогда не любил?

– Тогда что это, в чём я утопаю?!

– Я имею в виду настоящую любовь, а не эту преходящую похоть…

Ясин выпил третью рюмку и тыльной стороной ладони вытер рот. Покрутив усы, он сказал:

– Прости меня. Но любовь для меня сосредоточена на некоторых вещах, таких как рот, руки, и так далее.

«Ясин красавец. Она бы никогда не стала насмехаться над его носом или головой, но из-за своих слов он кажется достойным сожаления. Как человек может быть человеком без любви? Но что толку от этого, ведь единственное, что я извлёк из любви, это боль?!»

Ясин продолжил, жестом побуждая Камаля добить свою рюмку:

– Не верь тому, что говорят о любви в романах. Любовь – это чувство на несколько дней или в лучшем случае – недель!

«Я перестал верить в бессмертие, но разве можно забыть любовь? Я больше не такой, каким был; я пробираюсь сквозь адские мучения, но иногда жизнь отвлекает меня, пока я не возвращаюсь обратно. Взгляд мой был обращён к смерти, а сегодня он обращён к жизни, но без надежды. Странно, что ты восстаёшь против идеи забвения каждый раз, как она приходит тебе в голову, как будто испытываешь угрызения совести, или, может быть, боишься раскрыть, что самым возвышенным, что ты почитал в жизни, была иллюзия. Или не хочешь позволить небытию испортить эту замечательную жизнь, чтобы назавтра проснуться с ощущением, что ты никогда не появлялся на свет. Но разве ты не помнишь, для чего простираешь руки в молитве Богу, прося Его спасти тебя от мучений и позволить послать забвение, что поглотит тебя?!»

– Но настоящая любовь существует. Мы читаем о ней в газетах и романах…

Ясин насмешливо улыбнулся и сказал:

– Несмотря на то, что я увлечён женщинами, я не признаю такую любовь. Трагедии, о которых ты читаешь в новостях, случаются на самом деле с неопытными юнцами. Ты слышал о Лейли и Маджнуне? В этих историях наверняка есть и другие, подобные Маджнуну. Но ведь Маджнун не женился на Лейли. Покажи мне хоть одного, кто бы сходил с ума по своей жене! Увы! Женатые слишком умны и разумны, прямо до отвращения. Безумие же жены начинается со свадьбы, потому самое меньшее, что её удовлетворит – это проглотить собственного мужа. И мне кажется, что безумцы становятся влюблёнными именно потому, что они безумцы. Влюблённые не сходят с ума из-за того, что любят. Посмотри только, как эти сумасшедшие говорят о женщине – словно рассуждают об ангеле. Женщина же это только женщина, вкусное блюдо, которым быстро пресыщаешься. Пусть эти безумцы разделят с ней постель, чтобы увидеть, какая она, когда просыпается, и уловить запах её пота и все остальные запахи, и пусть потом поговорят об ангелах. Очарование женщины это всего лишь косметика и другие средства соблазна. Но после того, как ты попадёшь в её сети, ты увидишь, каково это создание на самом деле. Поэтому тайная сила, удерживающая брак, это не красота и очарование, а дети, приданое и обязанность обеспечения семьи…

«Было бы уместно, чтобы Ясин изменил своё мнение, если бы увидел Аиду. Однако ты сам должен переосмыслить любовь. Раньше ты видел в ней ангельское вдохновение, но теперь ты не веришь в существование ангелов. Так поищи её в человеческой сущности, введи в ряд философских и научных истин, которые стремишься взять приступом. Так ты разгадаешь тайну своей трагедии и сорвёшь завесу со скрытой тайны Аиды. Ты не обнаружишь, что она ангел, однако тебе раскроются двери очарования. А что до её беременности, привычного вида и запахов тела, то это делает меня поистине несчастным!»

С горечью, которую его брат не понимал, Камаль сказал:

– Человек – грязное существо. Мог ли он быть создан лучше и чище, чем есть?!

Ясин поднял голову, ни на что конкретно не глядя, и необычно весело произнёс:

– Боже… Боже… Душа моя засияла и превратилась в песню, а мои органы стали музыкальными инструментами. Весь мир прекрасен. Все существа дороги моему сердцу. Погода просто замечательная. Реальность – это фантазия, а фантазия – реальность. А что до неприятностей – то это не более, чем миф. Аллах… Аллах… До чего прекрасен алкоголь, Камаль. Дай Бог ему долгое существование и увековечи его для нас на доброе здравие, чтобы мы пили его до скончания дней своих. И да уничтожит Господь всех тех, кто причиняет ему зло или наговаривает на него. Поразмышляй об этом милом опьянении, задумайся, закрой глаза. Найдёшь ли ты такое же удовольствие?.. Боже… Боже… Боже. – Опустив голову и глядя на Камаля, он продолжал… – Что ты сказал, мой мальчик?… Человек – это грязное существо?.. Тебе было неприятно то, что я сказал о женщине?.. Но я же говорил не за тем, чтобы вызвать у тебя отвращение к ней. На самом деле я люблю их, люблю со всеми недостатками, и всего лишь хотел доказать тебе, что женщины-ангела не существует. Я даже не знаю, любил бы я её, если бы она существовала! Я, к примеру, – как и твой отец, – люблю пышные бёдра. А если бы у ангела были пышные бёдра, то такой ангел не смог бы летать. Пойми меня правильно и не искажай смысл моих слов. И за нашего отца, Ахмада Абд…

Камаль так же, как и брат, быстро захмелел и сказал:

– До чего же мир кажется приятным, когда алкоголь циркулирует по телу и духу!..

– Да будет благословен твой рот! Даже привычный припев уличных попрошаек звучит как волшебная мелодия в ушах…

– И даже наши горести, кажется, принадлежат кому-то другому…

– В отличие от чужих женщин. Они кажутся нам нашими женщинами…

– И то, и другое это одно и то же, о сын моего отца…

– Боже… Боже… Я не хочу трезветь…

– Подлость жизни состоит в том, что мы не можем оставаться пьяными, как бы нам того ни хотелось…

– Да будет тебе известно, что я не вижу в опьянении забавы. Это высокая цель, наряду с познанием и высшим идеалом…

– Тогда я великий философ!

– Когда ты поверишь в то, что я сказал, но не раньше…

– Да продлит Господь твою жизнь, отец, ты породил философов, подобных тебе самому!

– Почему человек должен казаться несчастным, если всё, что он просит – это рюмка вина и женщина, при том, что есть много бутылок и женщин!

– Почему?.. Почему?

– Я отвечу тебе, когда выпью ещё рюмку…

– Ну нет…

Ясин ответил ему голосом, выдававшим внезапную трезвость. Затем он продолжил предостерегающим тоном:

– Не переусердствуй. Сегодня ночью я твой собутыльник и несу ответственность за тебя. Который сейчас час?

С этими словами он вытащил часы, поглядел и воскликнул:

– Половина первого! Какая неприятность вышла, герой ты мой! Оба мы опоздали – ты к отцу, а я – к Занубе. Давай-ка вставай и пойдём…

Не прошло и минуты, как они покинули бар и сели в экипаж, который повёз их в сторону Аль-Атабы, затем обогнул забор парка Узбакийя по дороге, охваченной темнотой. То и дело они видели прохожего, что спешил домой или еле держался на своих двоих. Всякий раз, когда экипаж наконец пересекал перекрёсток, свежий ветер доносил до них чьё-то пение. Над домами и высокими деревьями в саду сверкали неспящие звёзды.

Ясин засмеялся:

– Сегодня ночью я смогу без труда поклясться, что не сделал ничего предосудительного…

Камаль с некоторой тревогой сказал:

– Надеюсь, что вернусь домой раньше отца…

– Страх хуже любого несчастья. Да здравствует революция!

– Да, да здравствует революция!

– Долой деспотичную жену!

– Долой отца-тирана!