Текст книги ""Фантастика 2024-126". Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Алёна Реброва

Соавторы: Михаил Леккор,Вадим Демидов,Александр Анин,Никита Левинтов,Вадим Чинцов,Сергей Каспаров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 167 (всего у книги 351 страниц)

– Ч-что теперь будем делать? – спросила я, вместе с инквизитором прислоняясь к мокрому стволу ближайшего дерева.

– Надо похоронить Закаю и… ты убила ее? – он кивнул на тело Анук.

– Нет, она просто потеряла сознание. Уверена, в Ордене ее определят куда более подходящую ее преступлениям смерть.

– Не сомневайся, – кивнул Арланд. – Лук отдай мне, я с его помощью завтра докажу ее виновность.

Я отдала инквизитору лук, и все псы тут же перевели молящие взгляды на него.

– Сейчас надо связать ее, – он дал мне серебряную цепь с кандалами. – Сделай это, а я пока начну рыть яму для Закаи.

– Постой, – я остановила инквизитора. – Не оставляй меня одну в темном лесу: это плохо кончится. Яму выроют псы, только прикажи им.

– Ты права, – согласился Арланд и помог мне заковать в серебряные кандалы Анук.

И минуты не прошло, как оборотниха очнулась и обнаружила свое положение. У нее, как и у любой психопатки, началась истерика, она кидалась то на меня, то на Арланда, на землю, на деревья, беспрестанно вопила и пыталась вырваться. Это продолжалось до тех пор пока Арланд не скрутил ее получше и не влил в рот какой-то жидкости из пузырька, который носил в потайном кармане накидки. Анук после этого мгновенно успокоилась, но разум к ней не вернулся. Она стала похожа на зомби: делала все, что ей говорили, ничего при этом не соображая.

Как не ужасно было это зрелище, я все же не могла заставить себя пожалеть сумасшедшую.

Мы вернулись в пещеру, забрали наши сумки и одежду Закаи, затем отправились на место, где лежал его труп.

Уже темнело и медлить было нельзя, потому мы старались сделать все как можно быстрее. Хотя усталость брала свое, в нас обоих еще оставались силы на то, чтобы чувствовать вину за такую недостойную смерть товарища.

Когда мы вернулись к оврагу, где лежал растерзанный Закая, Анук попыталась начать беситься, но Арланд быстро утихомирил ее. Дальше все происходило как в каком-то сне.

Мы вместе с инквизитором собрали останки напарника и завернули их в накидку, затем опустили в глубокую яму, вырытую собаками. Над свежей могилой мы воткнули камень, который Арланд нашел у пещеры. На этом камне я выжгла лазером имя, профессию, годы рождения и смерти Закаи, на другой стороне я написала немного о его биографии. Черты букв были глубокие, надписи было суждено просуществовать ни один век.

После того, как Арланд прочел необходимые молитвы, мы оставили Закаю лежать в покое безлюдного леса и поспешили выбраться, пока не стемнело.

Анук не могла нас вывести, да и доверяться ей вновь было бы глупо, потому я решила вновь взять след. Арланд верил, что у меня получиться это сделать, хотя даже если бы и не верил, то другого выхода у нас все равно не было.

Через полчаса мы выбрались в поле и поплелись вперед, к огням далекого города. Дождь почти перестал, только легко моросил, но в высокой траве было достаточно воды, чтобы по пути мы только еще больше вымокли.

Казалось, мы шли до города целую вечность. Усталость стремительно усиливалась, еще половины пути не было пройдено, когда нас начало знобить и мы начали спотыкаться на ровном месте. Ворота, показавшиеся за очередным холмом, стали чем-то вроде золотых врат рая.

Стражники, увидев накидку Арланда и пленницу, спросили только тот ли это преступник, которые должен был растерзать их этой ночью. Арланд криво усмехнулся, кивнул, и нас пустили в город.

Мы отправились в Орден, где кратко описали дежурному ситуацию. Сдав лук в камеру для важных улик и поручив Анук страже, мы узнали, что суд будет завтра, в час дня. После этого можно было вернуться в гостиницу.

Увидев нас, мокрых и грязных, сторожила-вышибала долго не хотел нас пускать, думая, что мы бродяги. Арланд достал все свои медальон инквизитора, но и это не дало никаких плодов… тогда я предложила показать ему ключ от комнаты, которую мы занимаем. Арланд показал его охраннику и нас все же пустили.

Оказавшись в тепле и уюте, мы кинули сумки в дальний угол, сбросили с себя мокрую одежду, потом я нагрела в бадье воду, которую Арланд сам натаскал из колодца, и мы по очереди вымолись.

Вымывшись, мы оделись в сухие рубашки и приготовились спать. Я уже прогрела кровать, матрас и оба одеяла, как заметила, что инквизитор уже устроился в кресле.

– Арланд, не дури! Иди сюда, – сказала я ему, сидя на кровати.

Сомневаясь не дольше десятка секунд, инквизитор все же лег ко мне.

Нас обоих страшно знобило, были большие подозрения на то, что проснемся мы больными, если ночью не отогреемся как следует. Два одеяла, плед и крепкие объятия друг друга должны были спасти от грозившего воспаления легких и от кошмаров после пережитого вечера… еще одного.

Я чувствовала себя измотанной, обманутой судьбой, рядом трясся такой же Арланд. Мы снова, как напуганные дети, жались друг к другу в поисках утешения и тепла. Было бесполезно вспоминать прошлые обиды, когда мы снова сошлись так близко. Пара робких поцелуев, немного тихий ласковых слов, и мы, в изнеможении, уснули.

* * *

На следующий день мы проснулись, к счастью, здоровыми. Я почистила мантию Арланда, сам он быстро привел себя в порядок и отправился в Орден, готовиться к суду. Мне он велел собрать вещи и купить необходимые в походе продукты: сегодня Арланд получит бумагу, подтверждающую опекунство и мою невиновность, затем ему дадут назначение, и мы уедем из города на новое задание.

На рынок я отправилась по-прежнему скрывая лицо шляпой. Купив крупы, вяленого мяса, приправ, печенья, сыра, яблок и большую флягу вина, чтобы отметить удачное окончание дела, я вернулась в гостиницу, где быстро упаковала все это в мешки.

Черт и кобыла Арланда уже были оседланы и готовы к выезду, а ключ от комнаты сдан хозяевам гостиницы, когда инквизитор вернулся вместе с Леопольдом.

Лео, увидев меня, бросился обниматься и рассказывать, как ему надоело в тюрьме и как ему хочется чего-нибудь алкогольного после того, как он побывал на суде.

Пришлось остаться в гостинице на обед, чтобы Лео и Арланд могли прийти в себя.

Заказав жареную курицу со свежими овощами, я попросила Арланда рассказать, чем все кончилось и какой приговор в итоге получила Анук.

– Я без особого труда доказал ее вину и настоял на смертной казни, но возникли некоторые непредвиденные обстоятельства. Анук вчера забеременела и ее смертный приговор отсрочен на девять месяцев, пока не родится ребенок Закаи, который по законам принадлежит Ордену. Дети инквизиторов почти всегда проходят все испытания, они бесценны для белых сов.

IV. Одичавшая душа

16. Ревность

Лекои Опоаль Л'диэн

Если говорить о тех двух днях и той половинке, которые я провел в темнице, то можно сказать только одно: там было слишком скучно, чтобы оставаться там надолго. Мы с Арландом договорились, что я сбегу на четвертый день, потому я и не ждал, что братец придет раньше, чем я пробуду в темнице трое суток. Но все пошло совсем не так, как я ожидал. Вместо завтрака на третий день меня повели в белую комнату, где сидели судьи в разноцветных одеждах и Арланд с какой-то тронутой леди. Тронутая леди все время молчала, а когда ей сказали, что ее убьют, перережут ритуальным кинжалом горло во имя богини охоты, она вдруг сказала, что не может умереть раньше, чем родится ее ребенок. На этом все кончилось, и Арланд увел меня к Бэйр, так и не объяснив, что это все значило.

Бэйр встретила меня как-то не очень радостно и обняла неохотно. Казалось, она очень устала: она была бледнее обычного и под глазом у нее был фиалково-желтый след спадающего синяка. Как она потом рассказала, она случайно подралась с той тронутой леди, которую я видел на суде.

Сложно понять, зачем леди убивать ритуальным ножом во имя богини охоты за то, что она подралась с Бэйр, но скорее всего я просто не знаю всего, что было. Но рассказать мне никто не захотел, даже когда я попросил. Меня просто не слышали.

Бэйр и Арланд вообще вели себя странно за обедом. Они были как будто сплетены, окутаны одним и тем же мрачным и усталым настроением, им было все равно на происходящее вокруг. Я понял, что за те дни, пока меня не было, их что-то связало, они что-то пережили и теперь, смотря друг на друга, думают о чем-то таком тайном, своем, что меня не касается.

Я чувствовал себя лишним, впервые за долгое время, и это чувство было мне неприятно. В первую очередь тем, что оно вернулось, хотя я был уверен, что уже влился в общество и лишним себя среди людей, тем более рядом с Бэйр, не почувствую.

Бэйр заметила мое настроение и начала говорить со мной, чтобы я не ощущал себя одиноким. Ее очень беспокоило мое самочувствие и то, как мне было в темнице.

Обычно мне нравится, когда она так заботливо расспрашивает у меня о моем здоровье и настроении, но не сейчас: когда она не видит, Арланд смотрит на меня с презрительной усмешкой, как на надоедливого ребенка. В его взгляде так и читается «и как она только может водиться с подобным убожеством?».

Я думаю, братец с самой первой нашей встречи считает меня слабоумным идиотом и, наверное, ненавидит. Он почему-то не думает о том, что я очень много узнал о нем и теперь разбираюсь во всех тех ритуалах, которые он проделывает, чтобы спасти свою шкуру. Он не задумывается над тем, что я куда разумнее и потому опаснее, он относится ко мне так, как будто я не могу спасти ему жизнь, случись с ним что, или, например, убить. Он позволяет себе смотреть на меня с таким презрением, как будто я настолько глуп, что не замечу этих взглядов.

Не сказать, чтобы такое отношение меня особо огорчало: другого я от брата и не ждал. Меня больше раздражало то, что Бэйр этого не замечала и не вступалась за меня, хотя раньше никому не позволяла косо смотреть на меня.

Бэйр продолжала меня жалеть, хотя я доказывал ей, что мне было совсем не так плохо в темнице. Вдруг Арланд перебил ее и начал спрашивать про меня. Как я живу, что умею, как моя речь и все прочее, что обычно спрашивают про больного.

– Неужели он все время проводит в обличии крысы? – с усмешкой переспрашивает Арланд. Эта усмешка странная, как будто двоякая. Я вижу в лице брата змею, когда он так улыбается, а Бэйр определенно видит что-то другое, потому что она улыбается ему в ответ мягко и нежно, как и мне. Она или слишком добрая, или чего-то не видит.

– А как иначе он будет поспевать за мной? Черт и меня не всегда возит, а второго попутчика просто скинет, – отвечает она.

– Тогда мы купим ему лошадь. Какой смысл было вытаскивать его в люди, если он все дни проводит в пути, в обличии крысы?

– Лошадь!? – Бэйр пораженно смотрит на Арланда. В его глазах мелькает искра самодовольства.

– Но я не люблю лошадей, и они меня не любят, мне нельзя на лошадь… лучше я сам буду лошадью! – возразил я.

– Леопольд, ты граф, – с укором посмотрел на меня Арланд. – Я вел переписку с Лореном, когда был в Ордене. Он писал, что при первой же возможности женился на твоей матери и что через свои связи закрепил твое имя в списке членов семейства. Ты теперь не бастард-оборотень, а полноценный член одного из древнейших родов Рашемии и ты не будешь проводить большую половину жизни крысой! Сегодня же мы купим тебе лошадь.

– Не решай за меня! Я сказал, что я не хочу ездить на лошади, – повторяю, хмурясь.

– Верно. Ты хочешь до конца жизни бегать по плечам Бэйр, – Арланд тоже нахмурился и посмотрел мне в глаза.

– Тебе самому бы хотелось по ним бегать, вот ты и злишься, – пожимаю плечами и перестаю смотреть в глаза брата. Почему-то когда я смотрю ему в глаза, я начинаю его ненавидеть. Это плохо, когда кого-то ненавидишь, неприятно. Такое чувство, что пачкаешься, скажем, дегтем, а потом ходишь и пытаешься смыть, стряхнуть, но ничего не получается, так и остаешься с черным пятном, пока не полиняешь однажды.

– Лео, Арланд в чем-то прав… – неожиданно проговорила Бэйр, извиняющиеся смотря на меня. – Ты не можешь все время быть крысой. Собственная лошадь поможет тебе до минимума снизить время пребывания вне человеческой ипостаси.

– Но я не хочу лошадь, – жалобно смотрю на нее. Почему она встала на его сторону? Она никогда не сделает для меня плохо, но почему сейчас соглашается с Арландом? Неужели такая глупость, как дорогущая лошадь, в самом может принести мне пользу!? Или Бэйр просто нравится соглашаться с ним?

– Мы просто сходим на скотный рынок и посмотрим там. Если тебе совсем никто не понравится, поедешь с Арландом, – предложила Бэйр.

– Это что, ультиматум!? – возмущаюсь. – Или лошадь, или Арланд!?

– Да, ультиматум, – улыбнулась Бэйр. – Ты взрослый мальчик, хватит тебе лазать по мне. Тем более, сейчас объявился твой кровный братец – теперь будешь лазать по нему, если не хочешь лошадь.

– Почему бы не включить в этот ультиматум для разнообразия что-нибудь приятное? Например, клубничное мороженое или пряник!

– Ладно, выберешь лошадь, куплю тебе мороженое, – усмехнулся Арланд. – Идет?

– Идет, – серьезно киваю. – Так будет справедливо.

– Согласен, – вновь кивнул братец.

Мы расплатились за обед и отправились на скотный рынок, к месту, где несколько коневодов продавали лошадей.

– Выбирай, – сказала Бэйр, указывая на животных, размещенных в четырех разных загонах. Каждый из загонов принадлежал какому-нибудь из торговцев, которые со скучающим видом стояли неподалеку.

– Он-то выберет, – фыркнул Арланд и подошел к первому загону. – Вряд ли Леопольд понимает что-нибудь в лошадях.

– А ты, значит, понимаешь? – усмехнулась Бэйр и пошла за ним.

– Понимаю, – кивнул Арланд и принялся осматривать стоящее перед ним животное. Это была очень вредная гнедая кобыла – у нее в глазах так и светился дурной характер. Когда я подошел поближе, чтобы посмотреть на нее, она испугалась и нервно заржала, начала дергаться, пытаясь убежать подальше, но привязь не дала ей этого сделать, и тогда кобыла стала старательно грызть удила.

К нам подошел хозяин лошадей. Недовольный толстый мужик с большущими усами.

– Лошадь ищите? – спросил он.

– Нам для неопытного наездника. Для него, – Арланд указал на меня.

– Нелюдь? – мужик нахмурился еще страшнее и смирил меня как будто испытывающим взглядом. – Я верно понял, вы хотите лошадь для нелюдя?

– Именно, – подтвердила Бэйр.

– Для нелюдя не подойдет ни одна нормальная лошадь. Чистокровные всегда верно чуют недобрую расу. У меня вы для него лошади не найдете, – проворчал мужик и пошел от нас к другому покупателю, который выглядел побогаче, и вообще его брезгливый вид обещал много приятных любому торговцу хлопот.

– Может, мне лучше ящерицу, похожую на Мафусаила? – предложил я, отвлекшись от наблюдения за торговцев.

– Кудеяр говорил, что Мафусаил единственный в своем роде. Рэмол создал его специально для царевича, потому что ни одна лошадь не хотела принимать полукровку, – напомнила мне Бэйр, погладив по морде одну подбежавшую к ней серую кобылу. Непонятно откуда у ведьмы в руках взялся мешок яблок, и она угостила лошадину половинкой, пока торговец не видел.

– Потому я не люблю лошадей, что они привередливые, – фыркаю, глядя на то, как довольная кобыла съела яблоко. Я тоже хочу. – Какая им разница, кого возить, человека или нелюдя? Никакой! Но они все равно вредничают.

– Наверняка найдется лошадь, которой ты понравишься, – подбодрила меня Бэйр. – Просто постарайся на время забыть о том, что ты сам тоже лошадь в некотором роде. Ты человек, наездник, хозяин положения и ни одна кобылятина здесь не должна подумать, что ты по сравнению с ней глупый жеребенок! – с этими словами Бэйр сделала суровое лицо, расправила плечи и ударила себя в грудь, показывая, как я должен ощущать себя. – Вперед!

– Я человек… знаешь, может ты и права, – замечаю, посмотрев на свои черные ногти. Вероятнее всего именно из-за них и из-за нелюдского запаха я не нравлюсь лошадям. Наверное, нужно просто превратиться в человека, тогда они меня не узнают и решат, что я такой же, как Арланд или Бэйр, и не станут вредничать.

Тело охватила приятная невесомость, зрение и слух на секунду исчезли, и вот, я стал ниже ростом и немного более неуклюжим. Лошади прекратили ржать и уставились на меня с любопытством. Никто из них больше не чуял крови нелюдя.

Помявшись на месте, я тоже стал их осматривать, подошел поближе к загону.

– Бэйр, дай-ка мне яблоко, – попросил я.

– Держи, – она с готовностью протянула мне вторую половинку от того яблока, которое дала до меня лошади.

– Спасибо, – я на глазах у кобыл вгрызся в яблоко и продолжил их рассматривать. – Они все равно смотрят на меня как-то злобно… – отметил я.

– Лео, я тебе дала яблоко, чтобы ты подкормил одну из них, а не ел его у них на глазах! – вздохнула Бэйр.

– А я попросил как раз для того, чтобы его съесть, – пожимаю плечами и отправляюсь к другому загону.

Хах! В одной книге мужчина из Ишимера точно так же выбирал себе жену. Стояли перед ним десятки красавиц, а он ходил по рядам и с важностью каждую осматривал, а потом выбрал одну, самую последнюю, и жили они долго и счастливо.

Лошадь это, конечно, не жена, но почему бы мне не посмотреть сразу на последнюю, а не ходить вот так вот по всем загонам и терпеть усмешки этих длинных лошадиных морд?

Решив так, я отправился в конец всего ряда.

– Лео, ты куда? – удивленно спросила Бэйр, отправляясь за мной.

– Хочу посмотреть сразу на последнюю лошадь. Вдруг она мне понравится?… или он?

Последним в строю стоял высокий, с меня ростом тощий жеребец. Серый, в белых крапинках, с белой редкой гривой и с блуждающим взглядом больших, широко рассаженных глаз. На меня он даже не посмотрел, ему было абсолютно все равно на нас, бесцельно копошащихся вокруг людей.

– Хочу этого, – решаю, осторожно подходя к коню. Ради интереса я даже вернулся в свой естественный нелюдской облик, но конь никак не отреагировал: он заметил меня только тогда, когда я положил руку ему на морду, а в другой руке протянул покусанную половинку.

Конь лениво слизнул у меня с руки угощение. Я почувствовал на пальцах его влажный шершавый язык… Это было здорово!

– Что, коня выбираете? – к нам подскочил низкий и прыткий торговец. Он был чуть выше моего живота и на вид напоминал какого-нибудь слевита из картинки в детской книжке.

– Выбираем, – важно киваю.

– Этого? – он кивнул на серого великана, который обвел его шляпу скучающим взглядом, а потом уцепился за нее зубами и стал лениво жевать.

Глядя на это, я расхохотался и окончательно убедился в правильности своего выбора.

– Этого!

– Не стоит, – поморщился торговец, отнимая у коня шляпу. Тот даже не заметил этого. – Он какой-то апатичный, никакого в нем огня нет, никакого запала! Такой только для томных дворянских барышень, а не для путешественников: вы его бежать не заставите, – сказал он, осмотрев мой костюм.

– Но мне он нравится, – возражаю, зарываясь пальцами в длинную челку коня.

– Так-так… – к нам подошел Арланд.

Оттолкнув меня от жеребца, он принялся его осматривать. Посмотрел в уши, подергал их, надавил на места под глазами, ощупал плечи и торс, заглянул под хвост, посмотрел копыта и ноги…

– С севера Агирада, помесь упряжной и верховой, идеален для охоты, послушен и вынослив, быстр и силен… Возраст – пять-шесть лет, – протараторил он, закончив осмотр.

– В точности так, – довольно кивнул торговец.

– Ого! – воскликнула Бэйр. – Да ты в самом деле знаток!

– Еще бы! – усмехнулся Арланд, потрепав коня за ухом. – Леопольд выбрал хорошую лошадь… только сонную немного.

– Он все время спит, – как будто пожаловался нам торговец.

– Мы ему покурить дадим, так он в пути очухается, – уверяю торговца. Тот посмотрел на меня как-то странно.

– Но лошади не курят! – воскликнул он, когда понял, что я не шучу.

– А конь Бэйр курит, иногда по две трубки в день, – отвечаю ему. – Он из-за этого очень нервный, но всегда бодрый.

– Я не продам вам свою лошадь! – крикнул торговец и оттолкнул меня от коня. – Изверги!

– Он шутит, не переживайте. Конечно же мы не даем лошадям курить, – поспешил успокоить его Арланд, бросив на меня недовольный взгляд.

– Но я правду сказал!…

– Лео, помолчи, – прошептала мне Бэйр, мягко пихнув в бок. – Ты хочешь этого коня или нет?

– Хочу.

– Ну вот тогда молчи про то, что мы с лошадьми курим, а потом в карты с ними играем – нас не правильно поймут.

– Угу, – киваю, понимая, про что мог подумать торговец.

Арланд тем временем уже уговорил его продать нам коня.

– Я принесу деньги через полчаса, идет?

– Я буду ждать вас, господин инквизитор.

– Бэйр, пока я с этим разбираюсь, подыщите Леопольду нормальное седло и узду.

Пока ведьма выбирала для коня все необходимое, я думал, как его назову.

Наверное, лучше было сначала подарить мне котенка или щенка, а потом уже лошадь, ведь я совсем не умею ухаживать за животными и даже имена им выбирать, как оказалось, не умею!

– Может, я назову его Голубь? – спрашиваю у Бэйр, когда мы отошли от одной лавки и вновь стали пробираться сквозь рыночную толпу, пытаясь найти другую.

– Нет, это как-то глупо. Голубь, это голубь, а конь, это конь, – она пожала плечами.

– Предлагаешь назвать его Конь?

– Нет, глупый, – засмеялась Бэйр. – Вот мой Черт, это черт воплоти, сущий демон, а не лошадь. Кобыла Арланда… кстати, я до сих пор не знаю, как ее зовут! Надо бы узнать… В общем, назови своего коня так, как ты его чувствуешь.

– Эмм… Мотылек?

– Это длинно. Не будешь же ты кричать «Мотылек, Мотылек, иди сюда!». А сокращение какое? Мотыль!?

– Тогда, может назвать его Грегор? Гриша?

– Грегор? – Бэйр скривилась. – Это же человеческое имя!

– А, по-моему, ему подходит. И коротко, и звучно.

– Ну… вроде как. Ладно, назови его Грегор. Это твой конь, в конце концов.

– Ага… даже не верится, что у меня будет собственная лошадь!

– Смотрю, эта мысль тебя уже радует, – заметила Бэйр, отпихнув от себя уличного воришку.

– Это лучше, чем ездить на Арланде, – отвечаю.

– И когда это вы успели не поладить? – удивилась ведьма, улыбнувшись. – Вы же почти не общались!

– Почему? Я следил за ним с тех самых пор, как он вернулся из дома для душевнобольных. Я хорошо его знаю, потому могу его не любить просто потому, что он плохой человек.

– Он вовсе не плохой, – нахмурилась Бэйр. Ей очень не понравилось то, что я сказал. – У него тяжелая жизнь, он одинок, потому что вынужден постоянно скрываться. Только представь, мы с тобой – единственные, которым он может открыться, с кем он может поговорить по душам! А до этого у него никого не было, можешь такое представить? Ты рос один, но ты всегда мог поговорить с той же Сарабандой, мог посоветоваться в чем-то или попросить помощи, а он этого не мог! Что бы он ни натворил сдуру, нельзя сразу отталкивать его. Постарайся его принять, тогда увидишь, каким он может быть хорошим.

– Не понимаю, почему он тебе так нравится, – вздыхаю.

– А ты мне почему нравился, когда от тебя все в стороны шарахались?

– Я красивый и милый, а еще я могу быть котом, – улыбаюсь. – Все любят котов. А Арланд хоть и не уродлив, но зато совсем не милый. Он злой и страшный, как злодей из сказки.

– Он, конечно, не может быть котом, но он… он… – Бэйр замялась и как будто сама была этим удивлена. – Он очень интересный, – в итоге нашлась она. – Он, как и ты, любит помечтать, он романтик в глубине души, он добрый, хотя почти не имеет возможности показать это… Я уверена, если бы судьба сложилась иначе, вы с ним были бы очень похожи!

– Кажется, мы говорим о разных людях.

– Ты несправедлив! – решила она. – Вот увидишь, он первым тебя полюбит, и ты потом будешь стыдиться своих слов.

– Он меня никогда не полюбит. Он никого не любит, даже себя.

– Тебя он полюбит: у него просто не будет выбора, – уверила меня Бэйр.

Проторчав на рынке еще час, мы все же откопали подходящее седло и узду. Кроме этого мы еще купили пару седельных сумок, чтобы я мог сложить туда свои немногочисленные пожитки.

Во время покупок мне как обычно захотелось приобрести что-нибудь для готовки. Я был уверен, что Бэйр купила не все необходимое, потому отпросился в ряды с едой. Вряд ли она вспомнила про муку и изюм, из которых можно сделать чудесные блины на завтрак…

По пути к прилавку с сушеными фруктами я наткнулся на продавца тропических змей. Не знаю, что он забыл на рынке с едой, но мне стало интересно посмотреть на новых животных.

Когда я смотрел на змей в стеклянный аквариумах, рядом встал один очень странный тип и зачем-то заговорил со мной.

Такого раньше никогда не случалось, то есть никто не обращал на меня внимания во время покупок, потому я немного растерялся. К тому же, мужчина, обратившийся ко мне, был сам по себе очень странным на вид.

Во-первых, он был чешуйчатый. Во-вторых, одна половина лица у него была серебристой, другая – зеленоватой, один глаз был бирюзовый, а другой – сиренево-серый, одна половина волос была белая, а другая – серая.

– Здравствуй, – сказал мужчина, стараясь стоять ко мне своей правой стороной, где был бирюзовый глаз. – Змеями интересуешься или их ядами?

– Эмм… Привет, – ответил я. Это определенно был не торговец: он стоял, выбирая себе какую-то змею. Я понял это потому, что он внимательно осматривал террариум и искал какую-то определенную змеюку.

Мужчинам при знакомстве Бэйр учила руки не целовать, а пожимать, но этот мужчина был слишком строгий, и протягивать ему руку мне не хотелось… к тому же, он чешуйчатый. Вдруг это заразно?

– А что у вас с лицом? – спросил я.

Мужчина почему-то на меня разозлился, от чего чешуя на его лице как будто встопорщилась. Я невольно поежился от такого зрелища.

– Вы больны? Мой брат лекарь, он наверняка сможет помочь, – сказал я несчастному.

– Я не болен, – прошипел мужчина сквозь узкие как иглы загнутые змеиные клыки, притеснившиеся между нормальных, только тонких человеческих зубов. – Просто мне уже попался лекарь с особым чувством юмора!

– Сочувствую…

– Не нужны мне твои сочувствия! – разъярился мужчина. – Верно про тебя говорили, что ты недоразвитый придурок!

После этих слов мужчина подозвал торговца, указал на одну из змей и, когда ту запихали в плотный мешок, схватил его, расплатился, развернулся и быстро скрылся в толпе. На спине у него был короткий лук и колчан стрел.

Видимо, у него в самом деле тяжелая болезнь, потому он себя так странно повел. И кто ему про меня что говорил? Наверное, он просто спутал меня с кем-то… хотя с кем меня можно спутать? Или… Точно, этот бедняжка еще и полуслепой! Не лучше ли догнать его и привести к Арланду?… Хотя вряд ли этот чешуйчатый пойдет со мной… какой же он все-таки противный!

Я вернулся к Бэйр с покупками, а по пути и думать забыл про странного мужчину.

После того, как Арланд оседал Грегора и надел ему новую узду, мы пошли в гостиницу за остальными лошадьми и за вещами. Всю дорогу я сам вел своего коня, испытывая при этом какое-то новое, приятное чувство власти над зверем. Гриша шел мягко и вообще был послушный, только иногда останавливался и рассеянно заглядывался на какой-нибудь розовый куст во дворе богатого дома, тогда мне приходилось тянуть Грегора за собой.

– А как твою лошадь зовут? – спросил я у брата, когда он вывел ее из стойла. Она была невысокой, полностью черной кобылой с блестящей как будто атласной шкурой и большими полу прикрытыми глазами. Прямая короткая грива, подстриженный хвост, длинные точеные ноги, изящное черное седло с узорами… это была очень красивая лошадь, впечатляющая. Но такая же страшная и высокомерная, как ее хозяин… хотя Арланд и не высокомерный, но он все время смотрит на всех вокруг так, как будто он совсем другой и ничего общего не имеет с окружающими его людьми. Так бы мог смотреть вокруг орел, попавший в клетку с воронами.

– Ее зовут Белладонна, – ответил он, пройдясь рукой по жесткому ершику черной гривы. – Донна, если коротко.

– Хо-хо-хо! Боги, сколько пафоса… – насмешливо фыркнула Бэйр, пихнув Арланда плечом. – Почему не назвал кобылу Машкой или Фроськой? Белладонна! Пф, ты весь в этом!

– Моя лошадь, как захотел, так и назвал, – нахмурился Арланд. В его интонации я услышал свою собственную, одну из любимых… может, в нас в самом деле есть нечто общее, братское.

– Ладно, поедемте отсюда. Меня уже подташнивает от этого города, – сказала Бэйр и первой устремилась к выходу из загона.

– Так, карту мне! – заявил Арланд, когда мы выбрались за ворота города.

Мой конь тут же бросился щипать травку, а я стащил у Бэйр из мешка яблоко, сел рядом с Грегором и стал смотреть, как он ест, одновременно с этим слушая ее разговор и Арланда.

– Но я ведь отлично в ней разбираюсь, – воскликнула она, зажав карту в руках. – Мы с Лео ни разу не заблудились!

– Ага, и потом забрели сюда, к самой границе Тангейя и Равнин, – усмехнулся Арланд. – Нет уж, мне не хочется встречаться с очередной лесной ведьмой, так что карта будет у меня.

– Ну ладно, господин крутой мужик, – усмехнулась Бэйр, вручая ему карту. – Держи и мудро властвуй над нами… куда, кстати, тебя направили? Ты так и не сказал.

– Оу… Я выбил просто потрясающее направление! – гордо сказал Арланд, разворачивая карту. – Угадайте, куда мы едем?

– Даже не знаю… на карте полно интересных мест, – пожала плечами Бэйр.

– Я решил, что по Рашемии и Тангейю мы уже нагулялись, потому… мы едем в Агирад! Всю жизнь мечтал там побывать. Бесконечные хвойные леса, дожди, загадочная леннайская культура, горы слевитов… Агирад воплощает в себе почти все сказки из детства любого ребенка: говорят, в тамошних горах до сих пор водятся драконы и единороги! Все леса на востоке принадлежат леннайем, темным и светлым, горы на севере – слевитам, озера – нагам, есть даже город ланков где-то на юго-западе… В Агираде нет покоя от маленького народца, а в иные леса просто опасно соваться из-за огромного количества всяких тварей. Сейчас наблюдается повышенная активность у духов, во многих городах нужны экзорцисты и ведьмы, умеющие изготавливать обереги. Кроме всего этого, Агирад – одна из самых развитых стран Скаханна. Там уже есть железные дороги, полно театров и опер… не то чтобы я был любителем, но посмотреть будет интересно. И, конечно, самое замечательное – там едва слышали о ведьме Бэйр, ты сможешь начать там новую жизнь, не ловя на себе опасливые взгляды!

– Ух-ты… да тебе бы в тур-агенстве работать, – хмыкнула Бэйр и ткнула пальцем в карту. – Но… тут огромное море между Тангейем и Агирадом. Как мы переберемся через эту синюю лужу?

– На корабле, естественно, – удивленно ответил Арланд. – Сейчас мы как раз направимся в крупный город-порт Когар.

– Эмм… Может, прежде чем мы направимся куда-либо, вы меня на Грегоре ездить научите? – вмешался в разговор я, встав с земли. – Я на лошади ни разу в жизни не сидел!… Человеком.

– Научим, не переживай, – усмехнулся Арланд, затолкав карту в плотный тубус на поясе. В этом тубусе Арланд держит все свои важные бумаги: досье, свидетельства и прочую ерунду. Я видел все те бумажки, когда мы с ним были у архивариуса в Ордене.