Текст книги ""Фантастика 2024-126". Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Алёна Реброва

За окном вот-вот должен был показаться рассвет, когда я проснулась.

Все же зря я так много выпила на ночь…

Желание оказаться в уборной было таким огромным, что я, превозмогая сон, вылезла из кровати и тихонько пошла к двери. Люциус крепко спал и вряд ли мог заметить, что я, его суровый надзиратель, ухожу.

Осторожно пробравшись по коридорам еще спящего дома, я спустилась вниз, где вместе с бассейном были и прочие удобства.

Еще находясь в своеобразной ванной, я подумала о том, что утром будет ужасная толкотня и умыться будет проблематично. Ну а поскольку я уже здесь, почему бы не умыться сейчас и не проснуться уже чистой?

Я потратила еще несколько минут на то, чтобы умыться, мысленно уверяя себя, что за эти жалкие минуты Люциус вряд ли решится бежать и вообще проснется… Хотя что-то внутри твердило, будто он и за минуту может провернуть что-нибудь эдакое при особом желании.

Когда я возвращалась и проходила мимо гостиной, где на большом диване развалился под одеялом Леопольд, увидела в окне посветлевшее небо. Увы, спать мне оставалось недолго… если я вообще усну.

Посмотрев еще раз на спящего оборотня, я невольно улыбнулась: он был невообразимо милым с этой своей косичкой и абсолютно детским выражением лица.

Дальше я пошла еще тише, чтобы не дайте боги не разбудить Леопольдика… Хотя одним несомненным преимуществом этого дома является абсолютное отсутствие скрипучих досок. Все они были ровными, без заноз, плотно пригнанными друг к другу и ни одна из них не скрипела, потому передвигаться по терему можно было совершенно бесшумно, не мешая никому спать.

С этими мыслями я начала подниматься по лестнице на второй этаж.

Когда сверху неожиданно раздался шум шагов, я вздрогнула и по привычке отпрянула назад, за лестницу, чтобы тот, кто был наверху, меня не увидел.

Сначала я испугалась, что это Люциус все же решил покуролесить, но потом уловила странный звук, как будто об стены что-то терлось… Это значило, что не магу, а одному из серафимов приспичило побродить по дому перед рассветом.

Успокоившись, я стала подниматься дальше, по-прежнему двигаясь абсолютно бесшумно.

Когда я поднялась на второй этаж, не увидела в коридоре ни Рэми, ни Истэки… это сбило меня с толку, но потом я заметила, что дверь в одну из комнат приоткрыта, хотя раньше все они были закрыты. Из комнаты при этом доносилось тихое шуршание, как будто кто-то елозит по кровати.

Не знаю, какая муха меня укусила, но мне вдруг дико захотелось посмотреть, что же там происходит, за этой дверью.

Не помня себя от любопытства, я абсолютно бесшумно подкралась к щели и осторожно заглянула в комнату. Днем я вряд ли бы услышала хоть что-то из сказанного, но в предутренней тишине это было не сложно. Разглядеть же происходящее мне помогло все еще действующее заклинание ночного видения.

– Рэм ты в своем уме?… – зевал разбуженный Истэка, сидящий на кровати. Он был в голубой атласной пижаме и в колпаке с кисточкой. – Зачем ты меня разбудил?

– Мне нужно с тобой поговорить, с кем еще я могу поделиться? – шепотом сказал ему Рэми. Он тоже сидел на кровати. На нем были одни только белые спальные штаны и, в отличие от идеально причесанного и подстриженного брата, был с потрепанной бородкой и еще более лохматыми волосами.

– О чем, бездна тебя поглоти, ты хочешь со мной говорить в четыре утра? – возмутился Истэка.

– О Юкке!

– Что?… Решил испортить мне настроение, когда день еще даже не начался? Не замечал за тобой тяги к такому садизму… Это все влияние твоей змеи! – проворчал Демонтин, но при этом не спешил выгонять брата из своей комнаты.

– Хватит ее так называть, – серьезно сказал Рэми. – Она не заслужила…

– Ты знаешь, что она и не этого заслуживает! – яростно зашептал Истэка, окончательно проснувшись от нахлынувшей волны гнева. – Эта треклятая убийца вертит тобой, как хочет, а ты как мальчишка таскаешься за ней и исполняешь каждую ее прихоть… Даже знать не желаю, чем ты с ней занимался целую неделю, на которую пропал! И как тебе не противно касаться такого грешного существа!? Как ты, с твоим умом, твоими возможностями, твоей добротой можешь опускаться до нее!?…

– Замолчи, Истэка! Ты никогда не любил и понятия не имеешь, что это такое! Ты не знаешь ни Юкку, ни моих чувств к ней, ни нашего с ней родства…

– Знаю я ваше родство! Воробей и Юкка – легенда прошлого века. Наслушался уже, можешь не повторяться!

Господи… Да какие демоны понесли меня подслушивать!?… Воробей, тот самый, легенды о котором мне рассказывал рыцарь! Юкка, глава гильдии, которой принадлежит Адольф… мы попали!…

– Ты можешь изводить меня сколько угодно, но я пришел поговорить не об этом…

– А о чем же? О том, что пока ты валялся в беспамятстве, твой котенок совратил Рафнейрис, а пока ты марал свою душу о тело грешницы, она с ним сбежала!? С тем котенком, которого Юкка тебе навязала! Каждый раз когда она впутывается в твои дела, ты страдаешь, или я страдаю… а теперь еще и Раф!… Чего эта змея такого сказала, чтобы ты вообще занялся тем калекой!?

– Он ее приемный сын…

– Замечательно! Давай, расплачься и вылечи всех ее птенчиков из гильдии!

– Замолчи, и никогда не трогай эту тему! – неожиданно угрожающе прорычал Рэмол. В полумраке я увидела, как в буквальном смысле засветились гневом его глаза… багровым, пламенным гневом. – Он был важен для нее, а, значит, важен и для меня!

– Он был важен ее чертовой гильдии, Рэмол. Гильдия! Вот о чем она думает в первую очередь. Если бы она тебя любила, она бы давно сделала выбор и ты бы не лишился осколка души, не опускался бы до помощи наемным убийцам, не страдал бы те пять лет разлуки, чуть ли не каждый день плачась мне в мантию, не доводил бы себя до полуживого состояния!…

– Об этом я и пришел поговорить, – прервал его Рэм. – Она… она сделала выбор, о котором ты говоришь.

– Что?… – в голосе ученого прозвучала растерянность.

– Она решилась, Истэка! Вопреки всем твоим воплям, она решилась!

– Решилась на что? Оставить тебя в покое?

– Нет же! – от перевозбуждения серафим даже взмахнул крыльями, от чего поднялся сильный сквозняк, который чуть не распахнул дверь, за которой я стояла… благо, я успела ее придержать и тем самым не обнаружила себя. – Она решилась оставить гильдию.

– Что!? – Демонтин не верил своим ушам.

– Вот именно! – почти смеялся от радости Рэм. – Я поставил перед ней выбор: она остается с гильдией и я ухожу навсегда, или же она навсегда оставляет гильдию и остается со мной… навечно. И она выбрала меня! Выбрала, не задумываясь.

– Не хочешь ли ты сказать…

– Она переедет к нам в дом и будет жить вместе с нами, будет старшей подругой для Раф и… моей женой.

– … Ты совсем свихнулся!? – воскликнул Истэка, заерзав на месте, замахав руками и распушив перья на поднявшихся крыльях. – Облака совсем вытеснили твой мозг!?… Я не пущу это убожество к нам в дом, даже рассчитывай! Уж тем более не дам ей влиять на Рафнейрис! Тебе ли не знать, что может случиться, если девочка свернет с пути истинного!

– Пустишь, и еще как пустишь, братец, – с усмешкой проговорил Рэми. – У тебя просто нет выбора. А что до Юкки, то она и не подумает учить Раф чему-то плохому… ты просто не знаешь Юкку так, как знаю я! Уверен, дать вам хотя бы десять лет пожить вместе, и вы подружитесь.

– Так когда она приезжает?… Мне нужно успеть собрать вещи, – вздохнул ученый, почему-то очень быстро сдавшись брату.

– Она поставила условие…

– Кто бы сомневался! – вновь раздраженно взмахнул руками Демонтин. – Ну и что тебе нужно сделать? Вырезать собственное сердце и поднести ей на блюде? Собрать бочку крови невинных младенцев? Может, ей нужны твои крылья, поджаренные со специями в масле!? Что же!?

– Я должен избавить ее от предателя гильдии. Это ее последнее дело, которое она не может не закончить… тем более, оно связано со мной. Этот предатель сбежал из общества, украв у Юкки одну вещь… ту самую вещь, в которую я заключил частичку своей души. Мне нужно найти этого человека и передать его Юкке или ее приемному сыну… – таинственным голосом поведал серафим.

– Твою душу похитил гильдиец!? Да… да как она вообще могла это позволить!? Твоя жизнь под угрозой!… – в возмущении зашептал Истэка, с трудом не срываясь на крик.

– Это всего лишь частичка моей души, – начал объяснять Рэмол. – По ней можно сделать не так уж много, только проклясть меня или порчу навести… но кто додумается наводить порчу на вещь? Не беспокойся, пока я в безопасности.

– Ах, ладно, – вздохнул Демонтин, потерев переносицу. – И где ты собираешься искать этого предателя?

– Гхм… Его зовут Дейкстр Донан, он путешествует с молодой ведьмой по имени Бэйр, которая последние годы занималась странными опытами, – торжественно прошептал Рэми.

Повисла гробовая тишина.

У меня от этих слов груди похолодело от страха.

Получается, что Рэми – тот самый Воробей, который закадычный приятель Юкки, которая хочет убить Дейка и которая мать Адольфа, который хочет убить меня, причем обоим ланкам серафим готов предоставить самые разные услуги… Так… Вопрос остается за малым: как долго я проживу, если в данный момент нахожусь в захлопнутой ловушке, в доме этого самого Воробья!?

Я почувствовала, как рубаха липнет к спине от выступившего на теле холодного пота страха. Меня затрясло мелкой дрожью, а ноги начали подгибаться. Но я все же взяла себя в руки и стала слушать дальше.

– Что!? – Истэка пораженно смотрел на брата. – Так не бывает! Они сами к нам пришли за несколько часов до того, как прилетел ты!

– Это судьба, – пожал плечами Рэми. – С ней даже ты не поспоришь.

– Я не суеверный, ты знаешь, – поспешно сказал Демонтин, тревожно теребя усы и бегая взглядом по полу. – Но такие совпадения меня пугают… ты уверен, что в просьбе Юкки нет подвоха и она не подослала к нам этих двоих? С нее станется подстроить их встречу с наивным отпрыском Вольги, только вышедшем в мир…

– Истэка, увы, мироздание даровало мне возможность не всегда верно соблюдать правила какого-либо договора… Даже если со стороны Юкки и есть подвох, то с моей стороны их бесконечное множество. Вряд ли она пытается обхитрить меня: она знает, что это невозможно.

– И что же ты собираешься делать?

– Для меня главное – вернуть осколок души, Юкка все равно оставит гильдию, вне зависимости от того, получит она голову рыцаря или нет. А я пока понаблюдаю за Донаном, приближусь к нему… а потом и дело с концом.

Поняв, что разговора окончен, я тихо отошла от двери и перевела дух, едва не падая от волнения.

Нужно срочно предупредить Дейка! О том, что я нужна Адольфу, Рэм может и не знать, а вот рыцаря может прикончить в любой момент!

На негнущихся деревянных ногах я как можно тише поковыляла к комнате, которую отвели рыцарю. Она находилась ровно на другом конце длинного коридора и идти до нее было примерно тринадцать метров, если не больше.

Стараясь не шаркать и не опираться на стены, я шла к двери гораздо медленнее, чем хотелось бы, так как если пошла бы быстрее, непременно или упала бы, или подняла топот.

Я преодолела больше половины пути, когда услышала прямо за собой знакомый звук… как будто перья трутся о дерево. Я и вздохнуть не успела, как меня схватили за плечи и мягко, без шума, прижали к стене, заткнув рот рукой.

Поняв, что меня застукали за подслушиванием и живой не отпустят, я даже сопротивляться не стала… да и был ли смысл сопротивляться серафиму?

Безвольно обмякнув в его руках, я посмотрела на своего убийцу.

– И угораздило же тебя все подслушать!… – прошептал Рэми, приблизившись к самому моему уху. – И куда ты бежишь теперь? К рыцарю, предупреждать его об опасности? И что будет после того, как ты скажешь ему, кто я? Он тут же соберет вещи и уедет отсюда за пределы леса, тогда его найдет Юкка или Адольф, и он не жилец! Только я имею право решать, жить ему или умереть, ни один из ланков этого выбора не имеют – они связаны уставом гильдии, хотят того, или нет, – торопливо объяснил он. – Пойми, твоему другу ничего не грозит, пока он на меня не нападет… Но у него дорогая мне вещь, которую мне жизненно необходимо вернуть, потому я не могу оставить его в покое. Если он добровольно отдаст мне эту вещь, вы уедете из моего дома, а я велю Юкке прекратить охоту… Но под «добровольно» понимается не просто дать в руки, а вернуть с полным осознанием дела и чистой душой, потому ты не должна ставить перед ним выбор: или отдавай, или отберут силой… Так что разумнее с твоей стороны будет, если ты забудешь все, что слышала, и пойдешь спать. Понимаешь?

Я кивнула.

– И чудесно, – кивнул серафим, но пока не отпускал меня. – Не вмешивайся, тогда я смогу сохранить Донану жизнь. Иди спать, а завтра веди себя так, как будто ничего не было… я осмотрю твою руку, вы с Кудеяром поиграетесь в ученицу и учителя, возможно, мой братец тоже научит тебя чему-нибудь. Живи у нас хоть неделю, хоть все две, только не пытайся увести от меня Донана. Вне леса его жизнь в опасности… просто поверь мне на слово, – убедившись, что я все поняла, он отпустил меня.

Под пристальным взглядом серафима я вернулась в свою комнату.

Тревога не унималась, я была сама не своя и не могла уснуть… хотя как вообще можно было спать после того, что я узнала? Я внимательно вслушивалась в каждый шорох, следя за тем, чтобы никто и близко не подошел к комнате рыцаре.

Конечно, никаких тяжелых шагов, криков и угроз я не слышала, но не сказать, чтобы это меня успокаивало.

Так я пролежала до самого утра, пока Люциус не проснулся и не начал чудить. За ночь он забыл, что он стал человеком, и в огромном изумлении озирался по сторонам. Пришлось рассказать ему, что вчера произошло, а потом еще и помогать одеваться, так как он двигался очень неуклюже, хотя не так неумело, как это было вчера после превращения.

После того, как маг помычал на разный лад в течении пяти минут, он постепенно вспомнил человеческую речь…. Лучше бы он ее не вспоминал! Тут же на мою голову посыпались ругательства. Якобы я ужасно шумела ночью и не давала ему спать. К тому же меня бес дернул пропасть куда-то, когда он ужасно хотел пить, а встать не мог. Когда жаловаться стало не на что, он просто ради удовольствия начал придираться к любой мелочи, да так, что я и рот открыть не успевала. Дошло до того, что этот гад обвинил меня в распутстве, потому что моя ночнушка была недостаточно длинная и я, пока помогала ему одеваться, слишком уж прижималась к нему, а потом принялся вспоминать все мои прошлые грехи перед ним: от купаний в речке в чем мать родила на его глазах до червей в яблоках, которые я, несомненно, нарочно туда засовывала.

Не выдержав, я его, едва держащегося на ногах, вытолкала из комнаты, и подперла стулом дверь, чтобы он не смог зайти.

В наступившей тишине я немного успокоилась. Заправив кровать и приведя себя в порядок, я спустилась вниз.

Кроме нас с Люциусом уже проснулись и остальные. Раф носилась по кухне, готовя завтрак, Леопольд, превратившись в кота, летал по дому сумасшедшей серой молнией. Дейк, живой и здоровый, сидел на крыльце и с видом бывалого поэта любовался утренней полянкой. Истэка о чем-то болтал с Кудеяром на кухне, оба периодически посмеивались.

Все было настолько мирно и даже по-домашнему, что я невольно засомневалась: не приснилась ли мне та сцена с разговором двух серафимов?

Я собралась было поверить в это, как вернулся с ежедневных утренних полетов Рэмол и, хотя он вел себя достаточно непринужденно, то и дело косился на меня: не натворю ли я глупостей, начав намекать на что-то рыцарю.

Кроме меня этих взглядов никто не заметил, Рэми со всеми был дружелюбен и мил… Глядя на него, я все больше поражалась тому, что когда-то это странное добродушное и даже слегка глуповатое на вид существо было гениальным разбойником и жестоким рубакой. В любом случае, подозревать серафима в том, что сейчас он способен убить своего случайного гостя, было невозможно…

После завтрака Рэм отвел меня, Люциуса и Кудеяра в свой кабинет в подвале, оборудованный под небольшую лечебницу.

Первым делом серафим осмотрел кисти царевича, которые по-прежнему были все в ожогах. Даже не спросив, где племянник так ужасно покалечился, Рэм принялся колдовать над его руками. Зажав их в своих больших ладонях, серафим застыл в напряженной позе, чуть расправив крылья. Когда спустя несколько минут он выпустила кисти Кудеяра из своих рук, кожа на них была абсолютно здоровая, без единого шрама.

Поблагодарив дядю, Кудеяр сказал мне, что будет ждать меня в мастерской Демонтина, и вышел из лечебницы.

Затем настала очередь Люциуса. Маг, который не понимал, зачем его сюда вообще притащили, громко запротестовал, когда серафим просто попросил его подойти ближе. Ругательство, крики, почти истерика… все повторилось.

Смотря на этого чудака, я не понимала, что нужно к нему испытывать: жалость, как к больному на голову человеку, или отвращение, как к элементарному эгоисту и гаду, которого хлебом не корми, дай оскорбить кого-нибудь и устроить скандал. Я решила склониться к первому, но все равно вместо жалости испытала только раздражение.

В итоге Рэми успокоил колдуна и сказал, что всего лишь хочет вылечить его шрамы на боках, раз они самому Люциусу так мешают и напоминают об унижениях. От такого маг ненадолго опешил, так как не ожидал каких-то добрых намерений от своего врага. Впрочем, когда ступор прошел, Люциус выплюнул в лицо серафиму ядовитое «обойдусь без твоей помощи!» и вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью.

Вздохнув, Рэм обратился ко мне. Он собирался осмотреть мою левую руку.

Почему-то мне казалось, что мы непременно вернемся к разговору о ночной сцене, как только останемся наедине… точнее, я только об этом и думала, о том, что сказать и как себя лучше вести. Но серафим как будто и вовсе забыл о ночном разговоре, он был полностью поглощен изучением моей руки.

Спрашивал он меня о том же, что и Истэка: как я это сделала, зачем, почему, какие способности открылись и прочее. Я отвечала уже привычными заготовленными фразами.

После того, как опросил меня, серафим начал самостоятельно изучать руку. Нажимал на разные чувствительные места, надавливал на белые полосы. С моего разрешения он даже сделал мне небольшую ранку, чтобы посмотреть, какого цвета мышцы и кровь в той руке…

Примерно час я терпела самые разные, очень странные и порой даже болезненные опыты серафима. Я понимала, что если он что-нибудь найдет, очень велика вероятность того, что я, наконец, узнаю, зачем то чокнутое копытное меня искалечило. Кроме Рэмола меня вряд ли кто-то просветит.

После того, как серафим закончил тыкать в мою рук всякими разными предметами, он сказал что, очевидно, я знаю далеко не все свои способности, хотя некоторые из них просто уникальны. Спросил, никогда ли не было у меня такого, что предметы как будто проходили сквозь руку.

Я, смотря на него с удивлением, ответила, что вроде бы нет.

– В моменты сильных эмоций, переживаний, страха… – начал перечислять он.

– …Она обычно только светится, – заканчиваю фразу. – И только. Еще впитывала магию из различной нечисти, пока у меня аура не стала заполнена под завязку.

– Может, рука становилась прозрачной? – продолжил спрашивать Рэм.

– Только в первые дни после того, как мне в ладонь вогнали рог единорога, – качаю голой. – А что такое? Почему ты спрашиваешь? – странно, но, в отличии от Демонтина, Рэмола сложно было называть на «вы». Он казался моим ровесником, дурашливым и непоседливым… почти как Леопольд, наверное.

– Нет, я не отвечу. Я могу ошибаться… попытайся все же вспомнить, не было ли случаев, когда рука как будто переставала быть материальной. Например, когда ты должна была удариться обо что-то, но боли не чувствовала.

– Ну… – я задумалась. В голове неожиданно вспомнился один момент. – Не знаю, то ли я вспомнила… Один инквизитор как-то хотел ударить меня мечом, но я закрылась от него рукой… потом он долгое время уверял, что не знает, как так получилось, что я не умерла. Якобы он не мог промазать с расстояния в один метр, не попасть по мне… но, кажется, его меч просто прошел сквозь мою руку.

– Ага! Значит, все верно, – серафим возбужденно расправил крылья. – Эти полосы у тебя на руке и ее цвет, все это не только изменило ткани, сделав их своеобразными проводниками и вместе с тем фильтрами для различной духовной скверны, но и сделало твою руку… не совсем такой, какой она должна быть.

– В смысле? – настораживаюсь.

– Нет, – помотал он головой. – Скорее менее… эммм… материальной. Не сказать, что руки у тебя нет и все это на самом деле иллюзию, но и сказать, что рука есть, нельзя. Попробуй отрезать тебе левую кисть – она просто не отрежется, как будто иллюзию режешь. Хоть весь день долби ее молотком – она не помнется и не сломается… хотя боль ты будешь чувствовать.

– Как это? – пораженно смотрю на него. – Хочешь сказать, у меня иллюзия вместо руки!? А иллюзии… они всегда временные… то есть, в один прекрасный день я останусь калекой!?

– Нет, нет! – Рэмол поспешил успокоить меня, дружески коснувшись крылом моего плеча. – Калекой ты не останешься. Рука никуда не исчезнет, не бойся. Но то, что сделал тот сатир действительно было очень жестоко. Он использовал твою плоть для того, чтобы развить в ней определенную болезнь и в итоге сделать тебя живым оружием. На самом деле подобные чары применяются только к предметами… я впервые вижу, чтобы кто-то так издевался над человеком. Это как… как если бы резчик по дереву начал работать над человеческим телом, только в магической среде. Понимаешь?

– Не очень, если честно…

– Ладно, потом сама поймешь, – отмахнулся, как будто от моего непонимания, серафим. – В любом случае, я поражен тем, что кто-то способен насильно сотворить такое с человеком. Тем более с ведьмой! Интересно, о чем думал тот, кто это сделал? Ты могла погибнуть.

– В самом деле?

– Я бы куда меньше удивился, чем теперь, когда вижу тебя живой, – кивнул Рэмол.

– Значит, он так запросто мог убить меня… не только провел кошмарную операцию в грязном лесу, вбил мне в руку инородный предмет, после которого и вовсе могло быть заражение крови… Помимо этого он еще знал, что это может убить меня? Эх… Жаль, что он уже мертв! – вздыхаю, пошевелив бледными пальцами. Кисть порой все еще болела в том месте, где посреди ладони красовался большой плотный белый круг – обросший кожей рог. – Иначе можно было бы пойти к Фавнгрифу, сделать мою руку «нематериальной» и вытащить сердце из его груди…

– Какая ты милая и дружелюбная, – криво усмехнулся серафим.

– Просто я не люблю, когда на мне проводят непонятные опыты против моей воли, – пожимаю плечами. – По его вине я даже в жару обязана носить вещи с длинными рукавами, чтобы никто не увидел эту красоту. Кожа должна париться под кожаной перчаткой, какая бы температура не была на улице, не говоря уже о постоянных болях и судорогах…

– Да, ты права, это неудобно. Но, впрочем, все не так плохо, как могло бы быть… Ты ведьма, а это чары, направленные на уничтожение магии. В ходе операции ты могла или потерять все магические силы, а, значит, умереть, или ж лишиться руки, которая хоть и часть тебя, но магию не приемлет. Все сложилось наилучшим образом.

– Лучше бы не складывалось вовсе, – хмыкаю. – Ладно, прости мне мое нытье, просто порой находит ностальгия по тем временам, когда все было нормально и хорошо… А это, – киваю на свою руку, – один из тех переломных моментов, после которых все поменялось.

– Бывает… и еще не раз будет, поверь почти трехсотлетнему старцу, – улыбнулся Рэмол. – Если бы я, подобно человеку, так тяжело переживал переломные моменты и накопившийся опыт, я бы давно состарился в душе. Последуй моему примеру: не воспринимай ничего в серьез, живи только настоящим, старайся не думать о прошлом… И тогда ты никогда не состаришься.

– Так и делаю, да только некоторые начинают поглядывать на меня, как на безумную, – вздыхаю, вспомнив о том, что говорил обо мне Арланд. – И все же, как ты думаешь, что мне теперь делать с этим «подарком»? – вновь киваю на свою руку.

– Я считаю, что для начала ты не должна относиться к этому, как к постыдной болезни, – сказал он. – Ты ведь совсем не развиваешь свои новые способности, хотя стоило бы! Только узнав все возможности, ты сможешь понять, что это за оружие и как им управлять. И, если честно, я бы настоял на том, чтобы ты каждый день, пока находишься здесь, практиковалась в чем-нибудь со своей рукой… под моим присмотром, конечно. К тому же, тебе это нужно еще и по той причине, что рука просто может выйти из строя. Ее сила рано или поздно начнет проявлять себя, и ты ничего не сможешь с этим сделать… удалить руку, разве что. Поверь, последствия твоего бездействия могут быть самыми разными. А для тебя главное, чтобы рука оставалась частью тебя, иначе, как я говорил, ты или погибнешь от того, что она вытянет из тебя всю магию, или станешь калекой уже по-настоящему.

– Так… а что же мне нужно делать? То есть, я ведь не могу управлять ее способностями по желанию, а, значит, не могу ее тренировать. Она «включается» только когда рядом есть что-то нечистое…

– Это я могу устроить, пока не научишься ей управлять, – улыбнулся Рэмол. – Начнем завтра, а сейчас пойдем к Кудеяру. Они с Истэкой решили заняться твоим посохом, а я им с этим помогу. Поскольку у тебя кроме магической силы есть и… антимагическая, то и оружие твое должно быть двухсторонним. Мы хорошенько изучим твои способности и сделаем посох, исходя из того, что узнаем.

– Ладно… правда, я думала, что буду заниматься только с Кудеяром. А тут со всеми вами… Прости за наглость, но зачем вам возиться с такой мошкой, как я? Какое вам до меня дело?…

– Пф! Пришла к нам в дом с такой диковинкой, – указал на мою руку, – и думаешь, что мы просто так от тебя отстанем? Истэке только дай что-нибудь поизучать, а какой мне до тебя интерес… скажем так, большой интерес. Ну пошли, а то они уже заждались.

Ничего в итоге не поняв, я встала и пошла за серафимом глубже в подвал… точнее, в целые подземелья, которые назывались Мастерской Демонтина.

Это было большое темное помещение, напоминавшее клубок каких-то тоннелей и небольших залов. Тут была тьма проходов, в которых чего только не было! Несколько десятков самых различных котлов, полок с банками и бутылками, шкафов с ингредиентами, повсюду валялись и висели веники сушеных растений и какие-то жуткие инструменты. Заваленный всяким ученым хламом кабинет Истэки был образцом минимализма по сравнению со всем этим.

Кудеяр и Демонтин, усадив меня на одинокую табуретку, завалявшуюся посреди всего этого хаоса, за пару часов объяснили мне то, что мне предстоит делать все то время, что я у них пробуду… то есть, какие именно этапы в изготовлении такой полезной вещи, как посох, мне нужно будет пройти. Причем делать все мне нужно обязательно самой, они же будут только подсказывать.

Первые три дня я должна буду «заряжать» заготовку, отваривая ее в самых разных зельях и растворах. Это должно было сделать из обычной палки магическую вещь, имеющую собственную ауру, почти как живое существо. После этого нужно было «приручать» посох, заставить слушаться меня…. с этим были связаны какие-то упражнения, похожие на медитацию, и выучка новой горы заклинаний. Когда все это будет проделано, мне останется только научиться обращаться с посохом. По словам Кудеяра, это оружие, а не просто волшебная палка, и им нужно уметь владеть физически, ровно как мечом или луком.

Составив это странное расписание на дни вперед, мы с удивлением заметили, что уже время обеда. Опустошив котелок супа, который Раф готовила все утро, мы вернулись в мастерскую и стали обсуждать, какой конкретно посох мы будем делать, то есть, с уклоном в какую стихию, для каких заклинаний по большему счету (защитных или атакующих) и прочие формальности.

Закончив с обсуждением, мы стали готовить чертежи. Точнее, готовили их Истэка и Кудеяр, так как я ничего не понимала в этих закорючках (они, впрочем, этот мой недостаток старательно исправляли), а Рэми же быстро наскучило с нами сидеть и он пошел наверх.

Создание посоха захватило меня с головой… не в том смысле, что это было безумно увлекательно (хотя не без этого), а скорее потому, что ни о чем, кроме магии и обучения я думать не могла, так как в меня тоннами заливали информацию, не давая опомниться.

Пока я по объясненным мне правилам и рецептам смешивала ингредиенты и потом варила их вместе с посохом в гигантском котле, стоя на специальной лестнице, Кудеяр учил меня теории магии, а потом требовал, чтобы одновременно с помешиванием зелья я показывала, чему научилась, и сплетала свободной от половника рукой заклинания, усложненные по разным отраслям теории. После того, как зелье было готово, мне нужно было «пятьсот ударов сердца» стоять над котлом и вливать в кипящую жидкость, в которой варилась заготовка для посоха, львиную долю магии.

В итоге я весь день, до самого ужина, пробыла в мастерской. Руки болели от работы с шестом, которым нужно было размешивать загустевшую под конец жидкость. Спина ныла от того, что за день я ни разу не присела и от тех же адских помешиваний (работа, достойная раба-невольника, надо заметить). Голова же готова была взорваться от объема полученных знаний.

Чуть не падая головой в тарелку от усталости, я быстро съела ужин и, ни с кем не говоря, отправилась спать. О ночном разговоре с Рэми я тогда совершенно забыла… как и вообще о чем-либо, кроме магии и посоха.

На следующий день все повторилось, только помимо аналогичной работы с посохом я сразу после завтрака пошла к Рэмолу тренироваться управлять бирюзовой рукой. Поскольку он где-то внутри все еще был демоном, ему не составило труда распылить в воздухе темную силу, которая заставила мою левую руку вспыхнуть бирюзовым пламенем. Учитывая то, как я вымоталась в прошлый день, рука с жадностью поглотила все, восстанавливая мои силы. Рэмолу пришлось несколько раз вытягивать из себя демонические силы капля по капле, пока я, наконец, не смогла осознанно пользоваться рукой для работы, а не инстинктивно, чтобы утолить «голод».

Собственно, единственное, чего мы добились в этот первый раз – я смогла запомнить те ощущения, при которых рука «включалась» и один раз даже смогла заставить ее вспыхнуть странным бирюзовым без каких-либо посторонних действий, одной только силой воли.

После этого достижения я спустилась в подвал к Кудеяру и принялась за работа над посохом, который нужно было отваривать уже в другом растворе… по какому-то закону подлости еще более густом, чем вчера. Пока я ноющими руками и болью в спине стояла на специальной стремянке и размешивала всю ту дрянь, не забывая вливать туда побольше своей магии, Кудеяр, находящийся рядом, отжимался и подтягивался на турнике (неизвестно, зачем Демонтин сделал в своей мастерской турник, но он там был) для поддержания формы и одновременно с тем читал мне лекции об аурах.