Текст книги "О, Путник!"
Автор книги: Александр Арбеков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 92 страниц)
– Садитесь, – я указал ШЕВАЛЬЕ на кресло, стоявшее в углу около небольшого стола. – Что думаете о произошедшем?
– О чём, Сир? О том, как Вы справились с Головощупом? Великолепная победа! Вообще-то, согласно общему мнению, одолеть его невозможно! – восхищённо произнёс юноша. – Это существо – чудище из чудищ! Их за всю историю существования Островов встречали всего три-четыре раза, и эти встречи оканчивались весьма печально для мореплавателей. Если честно говорить, то до сего дня я был уверен, что данное создание – всего лишь миф, легенда, ну, что-то наподобие драконов.
– Вы располагаете знаниями о драконах? – удивился я.
– Ну, конечно. Но, по моему мнению, драконов не существовало и не существует. Острова изучены вдоль и поперёк.
– Как знать, как знать… – задумчиво произнёс я. – А моря и океаны?
– Что Вы имеете в виду, Сир?
– Неужели не понятно!? Достаточно ли изучена водная стихия? Дракон может быть и морским. Затаился он где-то в мрачных глубинах и ждёт момента своего появления в этом мире!
– Возможно, Сир, возможно… – в свою очередь задумался ШЕВАЛЬЕ.
– Снова же, вспомним Тёмное Озеро. Если не удалось измерить его глубину, то какие тайны могут быть в данном водоёме сокрыты, а?
– Вы, как всегда, правы, Государь.
– Полноте! Вот этого я не люблю! – нервно произнёс я, подходя к окну и любуясь морем, увязшем в штиле. – Я не могу быть всегда правым. Это противоречит законам природы и общества. Абсолютно правыми могут быть только мертвецы. Вот они лежат перед нами – мёртвые, недвижимые, разлагающиеся и всем своим внешним видом и внутренним состоянием показывают: мы мертвы, мы тлен, мы всего-навсего гниющая оболочка того, что когда-то было человеком. Вот именно в них, в мертвецах, и заключается та самая сокровенная, абсолютная и сакральная истина!
– Боже мой! Сир!
– Да, я вроде бы – Сир. Но при чём тут Боже!?
Мы некоторое время помолчали. Я, словно загипнотизированный, не отрывал глаз от воды.
– Штиль. Плохо… Ветра нет, придётся идти на вёслах, – меланхолично произнёс я, разглядывая море.
– Да, Вы правы. Без ветра плохо, Государь, – также меланхолично вторил мне ШЕВАЛЬЕ.
Мы снова помолчали.
– Налейте по пятьдесят.
– Это как, Сир?
– Налейте по полной рюмке!
– Понятно, Ваше Величество.
Мне вдруг стало грустно. «Душа болит, и сердце ноет…», – неожиданно всплыли в памяти строчки какой-то полузабытой песни. К чему бы это? Кто её пел? Где и когда?
– Как вы думаете, сударь, существует ли душа? – задал я вечный, банальный и неразрешимый вопрос.
В последнее время он меня почему-то очень сильно мучил, тревожил, не давал покоя. Не понятно, почему и в связи с чем.
– А как же без души, Сир? – удивился юноша. – Без неё теряется весь смысл!
– Вы правы, – вздохнул я. – А может быть, и нет… Что, если мир до мозга костей материален? И нет никакой души? И мы всего лишь сами себя тешим упоительной мыслью о наличии какой-то мифической, метафизической, фантастической, а на самом деле, не существующей субстанции под названием душа? Этакая, знаете ли, загадочная, то ли энергетическая, то ли не энергетическая, а какая-то иная сущность, сублимированная, слегка припорошенная недоступными для нашего понимания специями и благовониями материального и нематериального порядка, а, возможно, чего-то третьего. А!?
Я выпил ещё одну рюмки Можжевеловки, заметался по каюте.
– А на самом деле есть только конкретные, естественные, давно понятые и изученные, вполне чёткие материальные процессы. Нейроны, синоптические связи между ними, течение электрического тока по нервным волокнам. Митохондрии переработали жиры, белки и углеводы, преобразовали их в энергию. Кажется, называется это восстановительно-окислительными реакциями. Или, по-другому, электрохимическим процессом. Пошла энергия по сигналу из мозга по нервам. Дан один сигнал – дёрнулась нога, дан другой – человек улыбнулся, дан третий – выработался необходимый гормон и, извините, встал член. Помер человек, – и вся эта суета прекратилась. Вот, собственно, и всё. Прибыли к конечной станции назначения…
Мой собеседник молча и удивлённо смотрел на меня.
– Я многое не понял, Сир, но, по моему мнению, душа всё-таки существует, – возбуждённо произнёс он. – Ясно, что телу необходимо питание, иначе, зачем мы едим и пьём и испытываем чувство голода и жажды? Понятно, что голова наша и способности ума нашего напрямую зависят от пищи. Но существует же какая-то неведомая нам, созданная Богом, как Вы сказали, субстанция, то есть бессмертная душа, которая живёт до определённого, отмеренного нам на небесах срока и покидает тело, чтобы жить дальше! Повторяю, если души нет, то в чём тогда смысл нашего бытия!? Ведь живём мы, лелея только одну главную мечту! Мечту о бессмертии и продолжении нашего существования в другом мире!
– Мы во всём навязчиво, долго и упорно ищем какой-то смысл и предаёмся несбыточным мечтам! – усмехнулся я. – Нету его, смысла, ни в чём! Нет! Ау, ау! Где ты, смысл, а ну-ка, выходи! А в ответ – тишина… А, вообще-то, смысл заключается в бессмыслице, дорогой вы мой! В хаосе, в неопределённости и непредсказуемости, в наших непонятных и безумных порывах, в совершаемых нами глупостях, в полной самоотдаче во имя непонятно чего, в наплевательстве на всё, или во внезапных озарениях, или в неожиданных для нас самих подвигах, – и ни в чём более! Бессмысленная вакханалия естества – наш удел! Существование ради существования, жизнь ради самой жизни, движение ради самого движения, вот и всё! Вот вам и весь смысл!
– А поиск истины, борьба за справедливость, наслаждение природой, рождение детей, любовь к женщине, к родине, искусство, философия, схватка с Головощупом, чтение хорошей книги, дружба, созерцание огня или звёзд, добрый поединок на мечах или соревнование по стрельбе из лука с их азартом и стремлением к победе, наконец! – ШЕВАЛЬЕ вскочил и заметался по каюте. – Что это, как не познание смысла бытия и его осмысление!? Что скажете, Сир!?
– Дорогой мой, какое это познание!? – фыркнул я. – Всё, перечисленное вами, входит в понятие достижения опредёлённых целей, получения удовольствий в процессе нашей жизни, удовлетворения каких-то стремлений и желаний, не более того! А вот понять сокровенный смысл этого самого БЫТИЯ в глобальном масштабе, то есть чётко ответить на вроде бы простые вопросы: зачем, для чего, почему, ради чего? – это кое что посложнее. Ведь вы не будете всерьёз утверждать, что смысл вашей жизни – это участие в рыцарских турнирах и победа в оных. Ну, пройдёт молодость, отгремят фанфары. Будете сидеть вы перед пылающим камином, закутанный в плед, надсадно хрипя и кашляя, и думать: «А ради чего я прожил эту жизнь, что дальше, правильно ли я жил? От моего славного меча останется проржавевший остов, тело моё съедят черви, друзья мои и знакомые забудут обо мне через пару недель, а то и раньше, наследники мои умрут, так же, как и я. И кану я окончательно в полную безвестность!».
– А если после нас останется что-то важное, нетленное, великое, мудрое, нужное? Ведь тогда имена наши будут славиться в веках, Сир!
– Вы о книгах, скульптурах, картинах, дворцах, партитурах, пирамидах и всём остальном подобном? – иронично спросил я. – «Что тебе Гекуба, что ты Гекубе». Кажется так… Что мне Хеопс? Хеопс и Хеопс… Пирамида пока стоит, ею восхищаются, испытывают от её созерцания истинное, ни с чем не сравнимое удовольствие. А что мы знаем об этом фараоне? Помер и помер, и никого он особо не интересует, кроме кучки полубезумных египтологов. Хеопс… Бедный юноша-инвалид. Так, – пыль на ветру забвения. «Что в имени тебе моём?». Сколько людей погубил, идиот, и ради чего? Может быть, среди тысяч безвременно умерших строителей пирамиды было несколько Пушкиных, Спиноз, Боттичелли и Конфуциев. Или среди их потомков, не родившихся по воле этого маньяка или жрецов!? Хеопс! Тьфу, тьфу, тьфу! Да и, вообще, история создания данной пирамиды очень мутна. Есть версия, что она воздвигнута задолго до Хеопса!
– В очередной раз я почти ничего не понял, Сир. Вернёмся к душе… Как можно сотворить великолепную статую, или дворец, или написать картину, или великую книгу, или, наконец, Имперский Цитатник, не имея способностей, таланта, а значит, души!? Рыба, лошадь или муха не способны к творчеству.
– Ладно, вернёмся к душе, – пробурчал я, чувствуя, что теряю пыл, запал. – «Чего это я так возбудился по поводу Хеопса?», – подумал я и на некоторое время затих.
– Сир!?
– Вернёмся к теме души… Почему же не вернуться. Отвечаю на ваш вопрос и повторяю, что всё в мире материально. Заработали нейроны и рецепторы, электричество побежало по нервным волокнам, закрутилось всё, завертелось, заискрилось, собралось неведомыми путями в кучу, организовалось в некий умственный продукт и отразилось в конечном итоге на таких же сугубо материальных носителях. Писатель написал книгу, скульптор изваял статую, философ произнёс фразу, которая осела в памяти других людей, всё в тех же нейронах. Происходит простая передача информации, или её отражение и воплощение разными путями. Движение руки, звуковая или электромагнитная волна и тому подобное. Ничего более… При чём здесь душа, какая душа?
Я вздохнул, сел на кровать, расслабился. Тело болело, но уже не так, как раньше. Я удовлетворённо хмыкнул.
– Ну ладно, – продолжил я устало и вяло. – Хорошо. Душа существует… Допустим. И так… Прошло время, все люди умерли в результате эпидемии или какой-нибудь глобальной катастрофы. Книги сгорели, скульптуры, крепости, пирамиды и дворцы превратились в пыль и прах. Планета разлетелась на мелкие кусочки. Вот и всё: «Финита ля комедия!». Пусть теперь этот самый дух в виде совокупности миллиардов и миллиардов душ плавает или мечется по Космосу. Кому он нужен? Что дальше? Без материального носителя душа – ничто и никто! Куда ей, бедной, деваться, во что перевоплощаться, в чём смысл её дальнейшего существования? А!?
В наступившей тишине ШЕВАЛЬЕ задумчиво созерцал массивный перстень с красным камнем, покоившийся на среднем пальце его крепкой руки. Я устало любовался по-прежнему безмятежным и спокойным морем. Штиль…
– Ничего, Государь, Бог решит, что делать дальше с неприкаянными душами, на то он и Бог! – вдруг решительно, громко и твёрдо произнёс юноша. – Бог всё расставит на свои места, найдёт выход из любой ситуации. Ну, например, создаст новый мир, сотворит людей, а души – тук как тут! Вот они, готовые к дальнейшей жизни, к следующему воплощению!
Я удивлённо посмотрел на ШЕВАЛЬЕ, задумался, потом рассмеялся:
– Может быть вы и правы, буддист вы наш новоявленный!
– Конечно, прав, Сир, а то, как же иначе?
– Сударь, а не пора ли нам вмазать по рюмочке Можжевеловки? – весело спросил я, с трудом отводя взгляд от гипнотизирующего морского ультрамарина. – Самое время. Повод, кстати, есть. Печальный повод, но что же поделать. Никто и ничто, кроме мёртвых, не даёт живым в полной мере испытать и понять всю радость бытия!
– Какая глубокая мысль! – восхитился ШЕВАЛЬЕ. – Сократ, Платон, Конфуций? В связи с чем она высказана?
– КАПИТАН погиб… Соратник наш верный и давний. Пойдём, помянем его, – устало сказал я, беря в руки ПОСОХ, который стал тёплым и наполнился какой-то внутренней, непонятной для меня, но вполне ощутимой силой и энергией. – А что касается этой фразы… Сию гениальную мысль высказал Великий Император Трёх Островов во время плавания по бурному морю после битвы с Чёрным Спрутом и перед завоеванием Второго Острова. А вообще, до меня данная мысль посетила стольких людей, что вы и не представляете, скольких!
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Вешним днём,
Когда безмятежно лучится
Извечный свет,
Вишни в сердечной тревоге
Свои лепестки роняют.
Поминки прошли тихо и печально, как и полагается быть такому мероприятию. Долго они не продлились, так как погода вдруг резко изменилась и переменилась к худшему. Серая пелена облаков снова подёрнула до этого синее и безмятежное небо, неторопливо, но решительно, заполнила всё вокруг. Вечный скиталец-ветер принёс их с запада на своих невидимых, но могучих плечах. Он с каждым мгновением всё более крепчал, усиливался. Стало неуютно, сыро, тревожно и зябко.
Что же, западный, а значит, попутный ветер, – это то, что надо! Мой флот, до этого находящийся в ленивой и сонной неге дрейфа, ожил. Началось милое и сладкое сердцу и душе любого моряка самое разнообразное движение, звуки которого поглотили и свист крепчающего ветра, и усиливающийся шум волн. Раздались громкие команды, затопотали по палубам матросские башмаки, всё пространство вокруг заполнилось и переполнилось криками, руганью, разными стуками, хлопаньем люков и дверей, шорохом и шелестом поднимающихся и расправляющихся парусов. Заскрипели мачты, тяжело задвигались и зашуршали вёсла, вбираемые вовнутрь галер, и поглощаемые их тёмным и жадным нутром. Хаотично заполоскались и захлопали, а потом наполнились ветром и мощно вздулись паруса. Корабли взбодрились, пришли в движение, стали маневрировать, лавировать между собой, восстанавливать слегка нарушенный боевой порядок.
Я с отрядом Гвардии и ближайшими приближёнными обосновался на спасшей меня галере. Вернее, не на спасшей, а на подобравшей. Нет, не так! Судно меня не подобрало, а с глубокой благодарностью за оказанную честь приняло Моё Императорское Величество на свой борт! Вот так точнее и вернее!
Корабль, захваченный ранее у поверженных пиратов, являл собой большое, солидное, крепкое и надёжное сооружение. Он был сделан из какого-то прочного тёмного дерева, очевидно, из дуба, имел две высокие парусные мачты, две палубы, толстые борта, окованные ниже и чуть выше ватерлинии каким-то тёмно-жёлтым металлом. На три-четыре шага впереди судна торчал металлический клык-таран. Над ним, на носу, как и положено, распласталась и застыла в полёте какая-то неведомая мне металлическая дама в развевающихся одеждах и с голой грудью. Её безжизненный и пустой, но почему-то магически притягивающий к себе взгляд, был направлен куда-то вдаль, видимо туда, где нас ожидал пока невидимый и неведомый враг.
На борту галеры располагались четыре катапульты, – по две на носу и на корме, а также четыре установки, похожие на гигантские арбалеты. Как же они называются!? Кажется, баллисты? Или я что-то путаю? Именно из таких были посланы стрелы в нашу яхту во время её недавнего плавания к Первому Острову. Теперь наш маршрут повторялся с точностью до наоборот.
Наша славная яхта, повреждённая, но не побеждённая Головощупом, покорно следовала за галерой на некотором расстоянии, прикреплённая к ней прочным канатом. Рулевое управление яхты было спешно восстановлено, но мачты по-прежнему отсутствовали. Выглядела посудина не ахти как, была основательно потрёпана в результате нападения морского чудища, но на плаву держалась довольно уверенно. Вот что значит надёжный материал, умный проектировщик и грамотные строители! На яхте остались только три дежурных матроса, которые приводили судно в порядок, следили за его состоянием, ну и, конечно, поочерёдно стояли за рулём.
Капитан нашего корабля предложил бросить яхту в открытом море на произвол судьбы, то есть, на растерзание стихии. Какой от неё толк!? Замедляет скорость галеры, как боевая единица, почти ничего не стоит. Или, в крайнем случае, следует посадить в неё гребцов, которые, не торопясь, вернулись бы на ней на Первый Остров! Но этим планам решительно воспротивилась ГРАФИНЯ.
– Как вам такое могло прийти в голову!? – она звонко и строго принялась отчитывать Капитана. – Эта яхта – важнейший исторический экспонат в будущем Музее Империи! На ней Император начал свой легендарный Первый Морской Поход! Находясь именно на ней, он, благодаря своему гению, чутью, интуиции обвёл морских разбойников с их огромным флотом вокруг пальца, совершил искусный манёвр, в результате которого мастерски ушёл от пиратов, заставив врага выть от бессильной злобы! В этом не было проявления слабости! Нет!!! Просто Император не желал из-за отсутствия драгоценного времени связываться со всяким сбродом! Именно эта яхта приняла удар Второй Морской Пиратской Армады, именно с неё Император и АНТР совершили свои геройские и фантастические прыжки на Великую Пиратскую Галеру, захватили её, устроили там грандиозную кровавую бойню, повергли ниц трёх могучих Небесных Воинов, посланников Тьмы! Именно после той битвы Император освободил томящихся в беспросветной неволе, умирающих рабов, являющихся цветом нации! Именно они составили основу непобедимой Гвардии, которая сметает на пути всех врагов Империи! Именно на этом судне, преодолевая ураганы и шторма, долгими бессонными ночами Государь обдумывал свои дальнейшие действия, строил грандиозные планы, которые победоносно, неотвратимо, последовательно и успешно претворяются в жизнь! Именно на этом великом корабле Император, наконец, окончательно понял своё истинное предназначение и полностью слился со Вселенской Сущностью! Ах, Капитан, Капитан, как вам не стыдно!?
Последние слова ГРАФИНЯ произнесла уже на пике охватившего её экстаза, неведомо откуда взявшегося. Раздался её финальный горестный вздох, а затем наступила скорбная гробовая тишина.
Все присутствующие люди, находящиеся в это время рядом с ГРАФИНЕЙ, в том числе и я, притихли и слушали девушку, открыв рты. После её монолога кто-то охнул, кто-то застонал, кто-то прослезился, кто-то явно чуть не упал в обморок, а кто-то, возможно, и упал.
Признаюсь, я был потрясён. Ну, не упал, и даже не прослезился. Но рот у меня был открыт, как и у всех, и даже дух захватило. О как! Ишь, ты! Однако! Собственно, так оно всё и было. Ну, конечно, не совсем так… Никаких особых штормов не наблюдалось, со Вселенской Сущностью я, вроде бы, не сливался. Мыслил мало и нечасто, а часть длинных и отнюдь не бессонных ночей, я или занимался любовью со своей лебёдушкой или пил Звизгун. Но некоторые неточности в повествовании ГРАФИНИ совсем не важны. Реализм хорош в меру. Главное – настоящие и искренние эмоции, глубокие переживания! Все любуются стенами, куполами и внутренним убранством храма. Никому нет дела до того, на каком фундаменте он покоится, и как выглядят его подвалы!
Капитан был поражён, потрясён и заворожен. Лицо его стало бледным и несчастным. Он лихорадочно переводил свой горящий взор то на ГРАФИНЮ, то на болтающуюся за кормой яхту.
– Ваше Сиятельство, да откуда же мне было всё это знать?! – дрожащим голосом промолвил бедняга. – Ни сном, ни духом не ведал, клянусь! Простите, пощадите, дайте шанс, позвольте оправдать оказанное доверие! Сейчас же пошлю на яхту дополнительных людей, всё вычистят, вылижут, подправят, восстановят, улучшат и укрепят! Сам лично буду осуществлять ежечасный контроль! Клянусь, Ваше Сиятельство!
Мне стало крайне жалко бедолагу.
– Успокойтесь дружище, – я очень легко и осторожно похлопал старого морского волка по плечу. – Знаете, а у меня к вам есть одно предложение! Я хочу, что бы вы написали, как-нибудь, картину, ну, когда возникнет соответствующее настроение…
– Внимательно слушаю Вас, Сир! – чеканно произнёс Капитан.
– На картине должно быть изображено это легендарное судно. Можно на фоне заката или на фоне рассвета. Лучше, конечно, на рассвете… Он, знаете ли, всегда вселяет в нас надежду, веру в будущее. Желательно, чтобы яхта до этого была полностью восстановлена. А можно написать картину и до, и после её восстановления. Можно сотворить целую серию полотен. Такое поле для фантазии! Здесь всё так магически переплетено… Нападение мерзкого Головощупа, схватка с ним Императора и АНТРА, блестящая победа над зловещим посланником Сил Тьмы. Империю не победить! Империя всегда восстаёт из пепла, как и её Император! Ура, слава Империи!!!
– Слава Императору!!! – грянул хор восторженных голосов. – Слава, слава, слава!!!
Я посмотрел в серое, насупленное и полное желчи небо, которое ещё недавно было светлым, чистым и чувственным. Сейчас его бесцеремонно, грубо и нагло лапал своими холодными и влажными руками грязный и пьяный хулиган-ветер. Так и до изнасилования можно дойти! Я с трудом оторвал свой взор от места предполагаемого преступления, посмотрел на Капитана.
– Так вот, дружище, дерзайте, творите, – я ещё раз очень бережно и осторожно хлопнул будущего новоявленного классика по плечу, отчего он всё-таки слегка покачнулся. – Обещаю поместить вашу картину в этом самом, как его э, э, э…
– В Музее Империи, Сир! – подсказала, как отчеканила, ГРАФИНЯ.
– Да, да! Я прикажу поместить вашу картину или серию картин в этом самом музее на самом видном месте, обещаю. Деньги на холсты и краску я вам выделю. Аванс обеспечен. Премия, в случае успеха, тем более!
– Премного благодарен, Ваше Величество! – гаркнул Капитан. – Спасибо за оказанное доверие! Обещаю, не подведу, напрягу все силы, или, в случае неудачи, умру от стыда!
– Так, так, так… А вот это лишнее, насчёт смерти. Это нехорошо! – строго, но по отечески, произнёс я. – Не надо нам всяких пессимистических мыслей! А вот насчёт напряжения всех сил, – это хорошо сказано, данную мысль я одобряю. Любое напряжение рождает определённый результат! Правда, он может быть и положительным, и отрицательным. Это как с дамой… Напрягся, изо всех сил, а ничего и не получилось! Всякое бывает… – горестно задумался я.
– Сир!?
– Ах, да… Надеюсь на ваш талант. Что-то подсказывает мне, что он у вас имеется. Дерзайте! Аванс получите завтра.
Я строго огляделся вокруг. Мои приближённые опустили взоры.
– Кстати, а где наш сумрачный и метущийся гений, вития заоблачный, Летописец и Поэт наш великий? А?! – строго спросил я. – Кругом такие события! Если ты не в курсе происходящих событий, то находишься вне их! А сколько ценных мыслей было высказано за последнее время! Я чувствую, что Цитатник дрожит от страшного нетерпения. Где ПОЭТ, реактивный наш!?
– Почему реактивный? – нахмурилась ГРАФИНЯ. – Что такое реактивный? Не понимаю.
А потом она подошла ко мне, приблизила к моему уху свои чудные пухлые губки и перешла на шёпот, – ты случайно не пьян?
– Нет, просто хочется позубоскалить, – также шёпотом ответил я и уже громко произнёс. – Насчёт реактивности… Ну, вы же, сударыня, сами сказали, что у нашего листоскрёба оказалась очень хорошая реакция!? Значит, он к тому же ещё и реактивный, то есть быстрый, шустрый, подвижный.
– Какой листоскрёб, Сир!? Ах, ну да, – девушка засмеялась. – Листоскрёб… Реактивный листоскрёб… Да, Сир, у Вас весьма неплохо развито образное мышление.
– Благодарю за очередную лестную оценку моей личности.
– То-то ли ещё будет, Ваше Величество. Вы, как море. Чем глубже в него погружаешься, тем разнообразнее и интереснее становится подводная жизнь, открываются всё новые и новые пласты и горизонты, до определённого предела и уровня, конечно.
– Море моей души не знает предела! А, вообще, на сколько глубоко вы, сударыня, способны погружаться в море? – я задумчиво и подозрительно посмотрел на девушку.
– Да не так, что бы очень, Сир. Возможности человеческого организма имеют свои пределы.
– Об этом я наслышан. А если организм нечеловеческий? – я ещё раз пристально и подозрительно посмотрел на ГРАФИНЮ.
– Всему есть свой предел, Сир, – ответила она, искоса созерцая волнующуюся свинцовую поверхность моря. – Он имеется и у нечеловеческого организма, к Вашему сведению!
– С этим можно, в общем-то, согласиться, но не совсем, – нахмурился я.
– И кто же или что же, по Вашему мнению, не имеет предела?
– А вы как думаете?
– Вселенная, Сир!?
– Ерунда! Мы эту тему как-то обсуждали. Вселенная, или Мир, или Миры имеют свой предел. Я в этом уверен и я это со временем докажу!
– Ну, ну, Сир… Так что же, по Вашему мнению, всё-таки не имеет границ и пределов? – ГРАФИНЯ пристально и ясно взглянула мне прямо в глаза, её прелестный ротик чуть-чуть растянулся в иронической улыбке.
Мои приближённые, почтительно следящие за этой пикировкой, после моих последних слов сначала заволновались, беспокойно зашептались, а потом притихли, ожидая моего ответа на вопрос ГРАФИНИ. Все взоры были обращены на меня.
– Есть в мире только одна безграничная, всё охватывающая и бесконечная сущность.
– И что же это, или кто это, Государь?!
– Это Бог! – я усмехнулся, подошёл к девушке, поцеловал ей руку. – Именно он не знает предела, не имеет конца и края!
ГРАФИНЯ задумчиво посмотрела на меня и промолчала, то ли насмешливо, то ли снисходительно.
Между тем ветер постепенно крепчал, паруса были полны им, как душа бывает полна огнём любовного желания или страстного стремления к преодолению чего-либо, не важно, чего. Главное – это преодоление! Моя славная морская армада уверенно, мощно и быстро двигалась вперёд, на восток. Вперёд, вперёд и только вперёд!
– Сир, предлагаю спуститься вниз, там и продолжим нашу увлекательную дискуссию, – усмехнулась девушка.
– Спустимся и продолжим, моя радость, но чуть попозже. Ах, какое море, какое небо, какой ветер! Наслаждайтесь моментом, милая, ловите сладкие минуты бытия! – произнёс я с экстазом, а потом пристально посмотрел на ГРАФИНЮ. – Давайте вернёмся к нашей первоначальной теме, ну, к той, которая была прервана нашей крайне содержательной дискуссией по поводу существования предела.
– Не помню, не понимаю, Сир. О чём вы?
– Я о ПОЭТЕ. Так, где же он, вития и дамский угодник наш? Небось, резвится где-нибудь в трюме с жаркой вакханкой под Можжевеловку, ещё более повышающую любовный жар? Безобразие! Летопись не терпит пауз! Вокруг происходят такие грандиозные события! Какие, однако, умные мысли рождаются подчас из ниоткуда так неожиданно, по воле случая, и также неожиданно исчезают неизвестно куда!? Их надо ловить на взлёте и на излёте! И, вообще, – без писаки нашего мне как-то скучновато и некомфортно. Где он?
– Сир, ну какие вакханки!? – вознегодовала ГРАФИНЯ. – Из женщин на всех кораблях только я одна. Что, Вы не знаете флотских предрассудков!? Да, имеется ещё одно существо женского пола, какая-то собачка, сучка по кличке Фурия.
– Что за собачка? – живо поинтересовался я. – Фурия… Надо же!
– Собачка породистая, Горный Мастифф, – усмехнулся невесть откуда взявшийся ШЕВАЛЬЕ. – Собственно, – это не собачка, а самый настоящий зверь, волкодав. Жрёт этих самых серых разбойников пачками. Конечно, не чета Вашему АНТРУ, Сир, но тоже довольно неплох, вернее, не плоха.
– А как бы мне на неё посмотреть?
– Сир, никаких проблем, – поклонился мне ШЕВАЛЬЕ. – Милости просим на второй Флагманский корабль. Фурия является его талисманом, обязательно сопровождает экипаж во время военных действий. Она даже участвует в абордажных атаках, представляете! Правда, грызёт всех подряд, но не беда. Главное – её первобытная ярость, которая передаётся экипажу и подвигает его на такие воинские деяния, что аж рассказывать о них страшно. Короче… Фурия не собака, а самое настоящее чудовище!
– Ах, да Фурия! – восхитился я. – Браво, браво! А вообще я вам скажу, именно ярость определяет победу. Не планирование битвы, не воинское искусство, не численное преимущество, а именно ярость, огонь, экстаз!
– Сир, полностью с Вами согласен. А что касается Фурии… Я думаю, что на знакомство с нею Вам не следует брать с собою АНТРА.
– Вы считаете, что эта самая Фурия его загрызёт!? – захохотал я.
Мне с готовностью вторили мои соратники и придворные.
– Нет, Сир, я так, конечно, не считаю, – улыбнувшись, ответил юноша. – Я боюсь, что Фурия его… совратит.
Да, – это было необычное, неожиданное, довольно дерзкое и смелое заявление! Я поперхнулся, сначала хотел воспылать праведным и совершенно обоснованным гневом и высказать соответствующие возражения, мол, что за глупая мысль!? Кто такая эта Фурия и кто такой ЗВЕРЬ!? Какая-то убогая сука, пусть даже и способная участвовать в абордаже, и мистический АНТР, посланец небес, перст Божий, символ королевской власти, святыня, могучий воин, непобедимый, вызывающий трепет и дарующий смерть! Кощунство, святотатство, бред!
А потом я неожиданно всерьёз задумался. А если вдруг!? Что произойдёт при встрече этих существ? Могут ли они понравиться и подойти друг другу? Как отреагирует на моего Пса эта сука, как воспримет её он? Раньше ЗВЕРЬ в своём полном видимом обличии с собаками никогда не пересекался. Как ни странно… Они были то за стенами замков и ощущали его дистанционно, то он находился вроде бы и рядом с ними, но был невидим, а значит и не осязаем.
Что же всё-таки произойдёт при прямом контакте? – подумал я. – Интересно, чертовски интересно! Я живо представил, какие, в случае успеха этого невероятного свидания, будут щенки, и даже слегка прослезился. Потом наступила очередь рационального подхода к делу. Я подумал о всех возможных перспективах этого смелого эксперимента и мною мгновенно овладели азарт и нетерпение. Каким же будет возможное потомство ЗВЕРЯ? А вдруг щенкам передадутся все его качества, ну или хотя бы некоторые из них!? Надо попробовать!
Передо мною встала потрясающая картина. Я, Император Трёх Островов, сижу на троне в огромном зале, передо мною толпятся придворные, а рядом с троном сидят три, нет, – четыре-пять, а может быть и шесть и семь молодых ПОЛУАНТРОВ во главе с прародителем новой породы. Ах, какое зрелище, ах, какие открываются перспективы!
А если завтра война!? С целой стаей, нет, не со стаей, а с целым отрядом сверх собак я разгромлю любого противника. Собственно, а с кем мне воевать? Ну, дай Бог, завоюю я Второй и Третий Острова, вернее, верну их в своё законное владение, а дальше? Вокруг Океан… Что там за ним и кто там за ним, абсолютно неизвестно. Стоит ли его преодолевать и преодолеваем ли он вообще? Вот в чём главный и весьма интересный вопрос. «Мышь рыла, рыла, – дорылась до кошки…».
Но тихий и твёрдый внутренний голос упорно и жёстко всё время подсказывает мне, что пересекать Океан всё-таки придётся. Любая Империя живёт до тех пор, пока бесстрашно стремится вперёд, расширяя свои границы. Остановка в пути, долгий, сытный и беззаботный привал влекут за собою очень плохие последствия. В истории тому было множество примеров.
Вдруг в моей голове как будто бы раздался лёгкий щелчок. Я почувствовал необъяснимое напряжение и странное тревожное томление, как бывает перед прыжком в неизвестность или перед познанием новой и важной истины. Мой мозг вдруг переключился и заработал в какой-то совершенно другой плоскости, в ином направлении, ритме и режиме.
ЗВЕРЬ, ЗВЕРЬ… АНТР, АНТР… А вообще, – является ли он собакой в обычном понимании этого слова? Кто он на самом деле? Животное ли он? Что находится внутри него? Каким образом, и по каким законам он функционирует? Откуда у него такие нереальные, фантастические способности, которые во многом даже опережают мои!? А если он совершенно не тот, за кого себя выдаёт? Может быть, он только наполовину пёс, – живое и понятное существо, а наполовину ещё кто-то, совершенно непонятный и загадочный? Или что-то?
