Текст книги "О, Путник!"
Автор книги: Александр Арбеков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 74 (всего у книги 92 страниц)
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. «КОСМОС»
Как может глина говорить горшечнику: «Что ты творишь!?».
Дело не в том, что женщина тебя простила, а в том, – простил ли ты сам себя…
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Казалась так холодна
Луна на небе рассвета,
Когда разлучались мы.
С тех пор я не знаю часа
Грустнее восхода зари!
Океан лениво, тяжело и мрачно колыхался у моих ног. Скалы, на которых я стоял, вполне успешно сдерживали натиск огромной водной массы, что нельзя было сказать о пустынном, сером, голом и беспомощном пляже. Свинцовые, мрачные и холодные волны то решительно накатывались на него, захватывая и всасывая в себя гальку и песок, то возвращались обратно в породившую их бездну, перемешивались в ней, как в гигантском миксере с тёмной глубинной водой, не знающей ранее света и неба. Образовавшийся в результате этого ледяной кипящий коктейль снова поглощал пустынный серый берег, истязал его некоторое время беспощадно и жестоко, безуспешно пытался продлить сладкие садистские ощущения, но его безумные потуги были тщетны.
Волны разочарованно и неохотно покидали истерзанную плоть пляжа и, крутясь в гигантском подводном круговороте, опять смешивались с глубинными слоями воды, теряли свою индивидуальность и забывали о существовании некогда желанной и не раз познанной суши.
Всё обозримое пространство вокруг меня было наполнено и переполнено свинцом, насыщено и перенасыщено мрачным томлением и глубоко скрытым, но крайне напряжённым беспокойством. Рыбачьи лодки и суда в предчувствии приближающегося шторма уже давно поспешно укрылись в бухте, расположенной недалеко от того места, где я находился.
ПОЭТ неслышно и незаметно подошёл сзади, задумчиво продекламировал:
О, когда б ему показать
Рыбаков далёкого Осима:
Как их рукава влажны.
Но морская вода бесцветна,
Не окрашена кровью слёз.
– Имбумонъин-но-Тайфу, придворная дама, талантливая поэтесса… Вздорная женщина. Собственно, все эти существа вздорны, – задумчиво улыбнулся я. – А ведь мы с вами находимся сейчас прямо напротив маленького рыбацкого острова Осима. Где-то там он скрывается, – в этой серой, утренней, туманной пелене. Живёт своей долгой, тихой и однообразной жизнью и наплевать ему на всю Вселенную и кипящие в ней страсти. Кстати, давно хотел на нём побывать.
– Сир, а что мы вообще делаем в Японии? – тоскливо произнёс ПОЭТ. – Бродим уже целую неделю по этим мрачным и холодном местам, созерцаем море и скалы, цедим из напёрстков тёплое и мерзкое сакэ, едим палочками бесконечный рис, от которого меня уже тошнит и воротит, поглощаем противную сырую рыбу и полу сырых моллюсков. Я похудел на целых пять килограмм! Хочу большой кусок жаренной сочной телятины, да соответствующий соус к ней, да рассыпчатой картошечки на сливочном масле, да стакан Звизгуна с инеем, да солёного сала с чёрным хлебом и с горчицей, да бочковых солёных помидоров, или огурцов, а ещё лучше груздей на закуску! Не могу так больше! Хоть убейте! Чувствую, что погибну я на этом чёртовом острове от физического и умственного истощения во цвете лет!
– Вы забыли про квашеную капусту и жирную, пряную малосольную селёдочку. И насчёт стакана Звизгуна вы не правы. Литровая ёмкость для двух крепких Бессмертных парней под такую погоду и под неторопливую беседу, – это то, что надо!
– Вот, вот, Сир, полностью с Вами согласен! – оживился ПОЭТ. – И, вообще, не переместиться ли нам ближе к югу? Чего мы тут ищем, чего ждём, что забыли на этом промозглом и сером острове, как его…
– Хоккайдо…
– Да, да, Сир… Хоккайдо… – поморщился ПОЭТ. – От одного только этого названия разит холодом и сыростью. Давайте рванём на Окинаву! На тамошних островах имеются такие уютные и райские места.
– Рванём, Барон, обязательно рванём, – улыбнулся я. – У меня там запланирована встреча с Учителем ТОСИНАРИ. Как он любил говорить: «Ожидание встречи подчас важнее и приятнее самой встречи».
– Прекрасно сказано, Сир! Внесено в анналы!
– Я с Учителем полностью согласен. Предчувствие любви подчас сладостнее самой любви, – печально произнёс я. – И знаете, почему?
– Догадываюсь, Сир.
– Ну-ка, поделитесь со мной своей догадкой.
– Сир, предчувствие чего-то важного и хорошего, если оно, конечно, нас не обманывает, заканчивается обретением этих желанных искомых сущностей. Потом мы живём ими, горим, наслаждаемся, радуемся и переполняемся. Но у переполненного или перегретого сосуда всегда срывает крышку и значительная часть жидкости или выливается наружу, или в виде пара устремляется вверх, прочь из стесняющего его пространства, – усмехнулся ПОЭТ.
– Прекрасно сказано! Да, ожидание любви всё-таки рано или поздно заканчивается страстной любовью, но она чаще всего неизбежно заканчивается привыканием, охлаждением чувств, равнодушием, стремлением к спасительной разлуке. Но есть исключения. Правда, встречаются они чрезвычайно редко. Очень жаль…
Мы помолчали, созерцая величественную и бесконечную поверхность океана. Волнение на нём с каждой минутой всё более усиливалось, волны бились о скалы уже не лениво, а решительно и мощно, обдавая нас при каждом ударе градом брызг.
– Ваше Величество, пора покинуть сие благословенное место, – осторожно произнёс ПОЭТ.
– Барон, а вы знаете истинную подоплёку моего поведения? – я исподлобья и печально посмотрел на спутника. – Мы же не просто так торчим на этом чёртовом и мрачном острове. Это отнюдь не моя очередная причуда.
– Сир, я подозреваю, каковы мотивы Вашего поведения, но не смею касаться темы, которой касаться не следует, ибо те, кто коснулся её, обычно плохо кончают. Так сказать: «И те далече…».
– Да, вы стали довольно осторожным и опытным царедворцем, – саркастически улыбнулся я. – Вы правы, всё дело в ИСЭ. Я пока ещё не готов ко встрече с нею, понимаете? Это не слабость, не малодушие, не трусость. Это нечто другое. Мой дух пока ещё не достиг того сакрального состояния, за которым следует осознание главных, глубинных истин. Достижение гармонии с миром и с самим собой требует определённого времени. И вообще, куда нам торопиться? Ведь мы с вами Бессмертны. Впереди, однако, вечность, друг мой!
– Сир, а если я сойду здесь с ума?! На хрен, извините, мне тогда вечность!? – поморщился мой спутник.
– Не сойдёте, – рассмеялся я. – Во-первых, я обещаю вам, что мы отныне будем пить не только саке и есть этот чёртовый рис. Во-вторых, я скоро действительно махну на Окинаву, а вам предоставлю отпуск. Но до этого дух мой должен быть просветлён!!!
– Сир, и когда же соответствующее состояние Вашего духа будет, наконец, достигнуто? – живо поинтересовался ПОЭТ.
– Тогда, когда я, наконец, пойму смысл! – печально ответил я.
– Извините, Ваше Величество, за дерзость, но Вы просто-напросто тянете время! Всего лишь…, – нервно произнёс ПОЭТ. – И осмелюсь заметить, что мы-то с Вами, конечно, Бессмертны, а вот некая дама – нет!
– Да, вы правы, мой друг, – я грустно посмотрел в серую туманную даль. – Это угнетает меня больше всего. Вечность не знает компромиссов. Вы понимаете меня?
– Понимаю, Сир, – мой спутник безнадёжно махнул рукой и мрачно глянул в тяжёлое свинцовое небо.
– Как у вас обстоят дела с МАРКИЗОЙ?
– Никак, Сир…
– Ясно…
– Ничего Вам не ясно, Ваше Величество! – горестно и с надрывом воскликнул ПОЭТ и подставил своё, вдруг запылавшее лицо, под ледяные брызги бушующего моря. – Как можно понять то, что понять невозможно! В любви можно предполагать, сомневаться, предчувствовать или долго гадать, но не более того! Невозможно объяснить или познать иррациональное! Любовь, любовь… Это область, где царствует Его Величество БЕЗУМИЕ, и ничего более! Сидит это существо на великолепном и сияющем троне, вечно пьяное, полное радости и восторга, преисполненное чувством глубокой гармонии с собой и со всем миром, и думает, что будет владеть им и править вечно. А в один прекрасный день вдруг с утра не удаётся ему опохмелиться, представляете такую неожиданную ситуацию? И длится это состояние до вечера и всю последующую ночь. И вот, когда на следующее серое и сумеречное утро трон оказывается пустым, то знайте, что любви больше нет! Остаются с вами, или с Вашей спутницей, или с вами обоими убогие, хромоногие, кособокие и дебильные отпрыски: усталость, привычка, мудрое равнодушие, терпение, скучное взаимопонимание, благодарность, тягостное взаимоуважение, взаимопомощь, память о прошедших годах, жалость и сочувствие! Тьфу! Тьфу!!!
Океан разбушевался не на шутку. Тяжёлый веер брызг, рождённый мощной и холодной волной, вдруг безжалостно окатил нас, остудив пылающие лица и кипящие мозги.
– Да, Барон, как лихо закрутили вы, однако! Эх, МАРКИЗА, МАРКИЗА… Чёрт с ними, с бабами! – весело и беспечно заорал я, и мой голос с трудом прорывался сквозь грохот прибоя. – Предлагаю партию в бильярд или в покер! Напьёмся сегодня, а!? Барон, прошу вас, сгоняйте в Анклав за Звизгуном и всем остальным, передайте привет ТРАКТИРЩИКУ! Жду вас на нашем обычном месте, – в баре!
– Хорошо, Сир, скоро буду! – весело ответил Глорианин.
Бар «Одинокий трепанг» располагался в центре небольшого городка, на первом этаже гостиницы, где мы с ПОЭТОМ нашли себе временное, но довольно уютное пристанище. Мы сняли двухместный «Люкс», расположенный на втором этаже довольно большого по здешним меркам здания туристического комплекса.
Как уверял нас его хозяин, во время сезона он не знает отбоя от приезжих гостей. Особых достопримечательностей на полуострове Осима не наблюдалось, однако эти места манили туристов дикой, почти не тронутой природой, и хорошо организованной рыбной ловлей. Упомянутый мною бар соседствовал с вполне приличным рестораном, в котором посетителям предлагался довольно широкий выбор как японских, так и китайских, и корейских, и европейский национальных блюд.
Подъехав к гостинице на маленькой, взятой напрокат, машине, я быстро поднялся в номер, разделся, принял горячий душ, закутался в халат и упал в объятия мягкого и просторного дивана. Собственно, никакой надобности в каких-либо средствах передвижения у меня не было. Я мог в любое время по своему желанию телепортироваться в какую угодно точку Вселенной, но меня почему-то необъяснимо привлекали всевозможные существующие на Земле средства передвижения: велосипеды, мотоциклы, автомобили, поезда, катера, корабли, оленьи упряжки, снегоходы, лыжи и всё иное, подобное перечисленному. Единственное, что я не мог терпеть – это самолёты, вертолёты и космические корабли. В чём заключалась причина такой фобии, – мне было, в общем-то, понятно.
Как-то, во время морской рыбалки на акул, ПОЭТ и ПРЕДСЕДАТЕЛЬ осторожно задали мне этот вопрос, который их, видимо, очень сильно интересовал и интриговал. Мой ответ удивил их до такой степени, что они чуть не подавились несколько жестковатым мясом акулы, запечённым на открытом огне.
– Господа, – сказал я тогда. – Когда я соприкасаюсь с землёй и водой, то я абсолютно спокоен и уверен в себе. Когда я оторван от этих стихий и нахожусь в беспомощном и подвешенном состоянии между небом и желанной твердью, то я испытываю крайне негативные эмоции и лишаюсь душевного покоя. Представьте себе… А вдруг самолёт или космолёт упадут вниз в результате отказа двигателей? А если в них попадёт метеорит, ракета, энергетический луч или они будут уничтожены в результате взрыва бомбы, подложенной террористами!?
– Сир, – саркастически усмехнулся ПОЭТ. – Но, по статистике, наземные виды транспорта попадают в различные аварии и терпят крушения во многие разы больше!?
– Ну и что? – снисходительно ответил я. – Если я во что-нибудь врежусь на мотоцикле, или круизный лайнер, на котором я путешествую, потерпит крушение, то всегда имеется реальный шанс на спасение. Если мой самолёт будет взорван, да к тому же ещё и упадёт вниз с высоты в несколько тысяч метров, та такого шанса нет!
– Сир, но Вы же всегда, в любой, самой сложной и опасной ситуации, можете вовремя ускориться, ускользнуть, телепортироваться!? – недоумённо спросили меня собеседники. – А РЕЛИКВИЯ? Вы забыли о ней!
– А если я окажусь одурманенным, обкуренным, обколотым, опьянённым, загипнотизированным или просто по какой-то другой причине потерявшим сознание, то что тогда? – задал я встречный вопрос. – Из разбитой машины, или из потерпевшего крушение поезда я как-нибудь выползу, быстро восстановлюсь, а вот поможет ли мне моя ускоренная регенерация, если я шмякнусь о землю с высоты пяти или тридцати тысяч метров, или окажусь в космическом вакууме? Ну, а что касается РЕЛИКВИИ… А вдруг она по каким-то причинам откажет, даст сбой?!
– Сир, позвольте задать Вам закономерный вопрос: «А зачем тогда вообще путешествовать всеми упомянутыми выше видами транспорта, в которых Вас может поджидать опасность? – спросил ПОЭТ. – Не проще, всё-таки, пользоваться телепортацией, которая исключает все эти неожиданные факторы риска?».
– Не проще! Мне лёгкие пути не нужны! – возмущённо воскликнул я. – Запомните: «Звёзд мы достигаем только через тернии!». Для телепортации много ума не надо! И вообще, не желаю быть разложенным на атомы во время этого мерзкого процесса! Вот так!
После этого мои соратники удивлённо переглянулись и надолго замолчали, видимо, пытаясь постичь всю глубину мыслей, рождённых моим могучим разумом, полным парадоксов. Что же, давным-давно один неглупый человек высказался уже по этому поводу. Ну, о том, что гений – это «парадоксов друг».
И так, через пол часа я переоделся и спустился в бар под чудным названием «Одинокий трепанг». Он был почти пуст, лишь за барной стойкой неторопливо занимался чем-то своим одетый в кимоно японец, да за столиком у большого окна во всю стену неподвижно сидел спиной ко мне какой-то мужчина, по-видимому, европеец, так как волосы у него были светлые.
Играла довольно приятная и ненавязчивая восточная музыка. Было тепло, тихо и уютно. ПОЭТ ещё не вернулся из своего эфирного путешествия, поэтому я заказал себе саке, сел за стол, находящийся в углу напротив окна, и стал задумчиво созерцать висящую напротив меня картину с видом на гору Фудзияма, покрытую снегом.
Незнакомец у окна, не торопясь, поднялся со своего стула, повернулся ко мне лицом, несколько секунд холодно и равнодушно рассматривал меня, потом подошёл к барной стойке и стал о чём-то разговаривать с барменом по-японски. Человек как человек… Действительно, европеец: высок, крепок, волевое и загорелое лицо, блондин, глаза голубые. На вид ему лет тридцать пять – сорок. Одет в дорогой серый костюм. Белая рубашка. На шее бабочка, в одной руке – длинная толстая трость, в другой – шляпа с широкими полями.
Я усмехнулся. Дань моде, стиль ретро… На Земле в последнее время широко распространилось это странное поветрие – носить шляпы и ходить с тростью. Но мне это нравилось. Шляпа, строгий костюм, бабочка и трость делают любого мужчину элегантным, придают ему шик. Вот только всё должно быть к месту и ко времени. К чему такая одежда в глухом рыбацком посёлке? Непонятно… Но, впрочем, каждый сходит с ума по-своему.
Мужчина снова искоса взглянул на меня, потом равнодушно отвернулся к окну. И тут внутри меня вдруг начало зарождаться какое-то пока непонятное и смутное беспокойство. Сначала я почувствовал в голове лёгкую и ненавязчивую пульсацию и последующую за ней дрожь, такую, которую создаёт птенец, созревший в яйце и приготовившийся к выходу во внешний мир. Потом беспокойство стало перерастать в тревогу. Птенец, начиная познавать свою сущность, решительно ударил клювом в скорлупу. Испытывая свои силы, он повторил эту попытку ещё и ещё раз и, наконец, разбил, расколол сдерживающую его преграду и вырвался наружу!
Я, готовясь к чему-то неприятному и неожиданному, инстинктивно сконцентрировался, напрягся, потом мгновенно расслабился и успокоился. РЕЛИКВИЯ на шее сначала потеплела, затем слегка завибрировала и снова вернулась в своё обычное нейтральное состояние. ЗВЕРЬ, лежавший, как оказалось, на полу в шаге от меня, слегка обозначил своё месторасположение, возникнув из пустоты на долю секунды и затем вальяжно нырнув в неё вновь.
Я пристально посмотрел на незнакомца, потом отвёл от него свой взгляд и стал изучать картину. Что не так? Что не то? Я закрыл глаза, сосредоточился, вошёл в Поле, просканировал все Пси-Порталы и Каналы Связи, проанализировал состояние Вихрей, протестировал Генераторы на Островах. Вроде бы всё нормально. Но почему тревога всё больше и больше овладевала мною? Непонятно…
Я вдруг почувствовал какое-то почти неуловимое движение воздуха, направленное в мою сторону, ощутил слабое, но вполне конкретное напряжение пространства вокруг себя, открыл глаза.
– Здравствуйте. Разрешите нарушить ваше уединение, – передо мною стоял тот самый мужчина в строгом костюме.
– Здравствуйте. Чем обязан, сударь? Какие обстоятельства заставили вас обратиться ко мне? – мягко спросил я, не вставая со своего стула.
– Как мне нравится ваш слог. Он так редок в наше время… Извините, что нарушил ваше уединение.
– Благодарю за извинение, – усмехнулся я. – Вы не нарушили моего уединения, ибо понятие уединённости не терпит относительности.
– То есть?
– Уединён только тот, кто уединён абсолютно. Мы с вами находимся в баре, где, кроме нас, присутствует ещё и бармен. Над нами имеется несколько номеров, занятых гостями. Мимо окна уже два раза прошли прохожие. Какая же это уединённость, сударь? Вот если бы я сейчас медитировал в какой-нибудь изолированной от мира горной пещере, где-то в Тибете, то это было бы совсем другое дело!
– Хорошо, – засмеялся незнакомец. – Как же по иному вы определите своё состояние?
– Я просто несколько отстранён от мира, всего лишь, – тонко улыбнулся я и, сняв на мгновение Индивидуальную Защиту, послал мужчине лёгкий телепатический сканирующий импульс.
Он не вызвал никакой ответной реакции. Я предпринял ещё одну, более решительную попытку, и обнаружил в мозгу незнакомца Пси-Матрицу! Так, так, интересно, интересно, но пока довольно! Я расслабился, встал, слегка поклонился.
– С кем имею честь беседовать? Какими судьбами вы оказались в этом тихом, Богом забытым, но в невероятно очаровательном месте?
– Дела фирмы… Я – представитель довольно крупной немецкой туристической компании. Путешествую по Японии, наблюдаю, выбираю, оцениваю и анализирую. В общих чертах так. Зовите меня ПОСЛАННИКОМ.
– Очень интересное имя, – задумчиво произнёс я. – Оно имеет глубокий смысл и предполагает довольно много значений. Бывают самые разные посланники. Кого-то и куда-то посылает туристическая фирма, кого-то – правительство страны, кого-то – дама, переполненная любовным томлением, кого-то – небеса. А кого-то – зловещая шпионская организация!
– Как величать вас, сударь? – усмехнулся ПОСЛАННИК.
– Зовите меня ПУТНИКОМ.
– Да, ваше имя также наполнено глубоким смыслом, в котором я вижу несколько пластов.
– Может быть, может быть…, – улыбнулся я. – Прошу, присоединяйтесь ко мне. Как известно, в ногах правды нет.
– Благодарю, – мужчина присел. – Вы русский?
– Да. А как вы догадались?
– Тому виной моя интуиция и, конечно же, произнесённая вами поговорка, – тонко усмехнулся пришелец.
– Ах, да…
– Разрешите, я что-нибудь закажу? Как вы пьёте эту рисовую гадость? Здесь имеется неплохой джин и весьма приличный виски.
– Вы англичанин, американец, француз? – поинтересовался я. – На немца вы не похожи.
– Почему же? – удивился ПОСЛАННИК. – Вроде бы все признаки породы налицо. Настоящий белокурый бестия!
– Интуиция есть и у меня, – засмеялся я.
– Вы правы, я не немец. Я шотландец, – ответил ПОСЛАННИК и крикнул в сторону бара. – Два двойных виски со льдом и никакой содовой!
– А это, очевидно, ваш «Ягуар» последней модели стоит около гостиницы? – весело спросил я.
– Как вы, однако, догадливы.
– Да, куда же англичанину без данной машины!?
– Я шотландец, сударь!
– О, простите! Но я, честно говоря, не вижу большой разницы. В Германии, например, проживают и саксонцы, и баварцы и лотарингцы, но немцы считают себя единым народом.
– Шотландия – это особый случай, – поморщился незнакомец.
– Ладно, предлагаю выпить. Кстати, люблю поэзию вашего знаменитого земляка. Как там писал Роберт Бёрнс:
В былом не знали мы добра,
Не видим в предстоящем,
А этот час в руках у нас.
Владей же настоящим!
– За приятное знакомство, за встречу и за прекрасное сегодня! – воскликнул я и встал.
ПОСЛАННИК живо последовал моему примеру, беззаботно улыбнулся.
– За знакомство!
В голове моей вдруг раздался лёгкий щелчок, открылся Канал Телепатической Связи. Я его мгновенно обезопасил от каких-либо внешних воздействий, поставив Защиту Высшей Степени.
– Сир! – голос ПОЭТА в моей голове звучал крайне тревожно. – У этого типа имеется Пси-Матрица! Но он не Глорианин!
– Вот как!? Я уже понял, что он на семьдесят процентов Марсианин. Вот так сюрприз! Так, так… Где в настоящее время находится наш Шкипер!?
– Сир, но он и не Альтаирянин! – раздался взволнованный голос ГЛАВЫ.
– Ничего себе!? – удивился я.
– Вот так, однако, ишь, ты, ну надо же, ибо! – чуть хрипловатым бархатом прошёлся по моим слегка запылённым мозгам томный голос МАРКИЗЫ.
– Сир!!! – мрачно произнёс я. – Вы снова забыли волшебное слово! Советник, сколько можно!?
– О, извините, Ваше Императорское Величество! Нижайше кланяюсь и трепещу!
– Сир, можно хоть сейчас не выяснять отношения! – тревожный голос ПРЕДСЕДАТЕЛЯ негодующе завибрировал в моей голове, встревоженной неожиданно свалившейся информацией.
Я едва успевал ставить на открывающиеся Каналы всё новую и новую Защиту.
– А каким это образом вы все очутились вдруг в одном месте, сподвижники мои преданные!?
– Собирались на рыбалку к Вам, на Хоккайдо, Сир! – ответил за всех КОМАНДОР. – Мечтали увидеть остров Осима, ну и одноимённый полуостров, конечно.
– Ну, вы даёте! Не хватает только ПРОФЕССОРА!
– Я здесь, Сир!
– Ничего не понимаю! – удивился я. – Что-то не замечал я за вами особой любви к рыбалке. Да, вы всегда мне составляли компанию и даже иногда изображали азарт. Но делали это неискренне, для проформы, так сказать…. Вот, БАРОН и ШЕВАЛЬЕ – это истинные рыбаки, знающие толк в данном увлечении!
– Вы очень проницательны, Ваше Величество! – хихикнула МАРКИЗА.
– Ещё одно слово, сто тысячелетняя вы моя, и я вас отправлю в какую-нибудь Чёрную Дыру! Боже, когда же вы поумнеете!?
– Сир, самая страшная ошибка для мужчины – говорить женщине о её возрасте и об отсутствии ума! – надулась МАРКИЗА.
– Да, я с тобой полностью согласен, дурочка ты моя трёхсот тысячелетняя! – злобно произнёс я.
– О, Боже! Ваше Величество, Вы несносны!
– Сир, сосредоточьтесь, наконец!!! – одновременно завопили ГЛАВА и ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. – Происходит что-то экстраординарное!
Я расслабился, вышел из Поля, оставив включёнными все Каналы Связи, поднял глаза на ПОСЛАННИКА, встретил его жёсткий, выжидательный и внимательный взгляд. Я усмехнулся, потёр виски, слегка помассировал шею и затылок, печально посмотрел на пустой стакан.
– Извините, задумался. Со мною это бывает… Ну и как там поживает славная Шотландия?
– Как всегда… Меняются времена, а нравы у нас остаются прежними. Увы… – печально произнёс мой собеседник.
– А, может быть, так и надо!? Это прекрасно, замечательно! Люблю здоровый консерватизм, – улыбнулся я. – Слушайте, а не попробовать ли нам джина? Давно его не пил. Эй, любезный, нам бутылочку джина, самого лучшего! И льда! – крикнул я в сторону барной стойки.
– ПУТНИК, а вы откуда будете родом?
– Россия – моя Родина, вы же сами это определили?!
– А всё-таки…В каком конкретно месте вы родились?
– В Сибири… Удивительный край! – мечтательно произнёс я. – Там зимой трещат морозы, и искрится под солнцем глубокий снег, весной цветут подснежники, багульник и черёмуха, летом томятся под жарким солнцем огромные дикие лилии посреди разнотравья лугов, а осенью душа разрывается от багрянца и золота лесов и полей. А грибы, а ягоды! А рыбалка! Боже, как я скучаю по тем местам!
– Вы, однако, – поэт!?
– Как любит говорить одна моя знакомая женщина, кроме этого, я ещё и красавец и умница, – ухмыльнулся я.
– Да, Шотландия – это не Сибирь, – задумчиво и грустно произнёс ПОСЛАННИК. – Холмы, поросшие вереском, холодные ветра, серые горы и скалы. И ещё печаль. Невыносимая и все поглощающая…
– Какая печаль, дружище!? А прозрачно-голубое и бездонное небо, а травы, стелющиеся по тёплой весенней земле, а тучные стада овец!? А океан, ласковый, как удовлетворённая женщина, а пляски у костров до утра, а ячменный виски вперемежку с тяжёлым чёрным пивом, а этот волшебный волнующий звук волынок, зовущий куда-то в бой или просто в неизведанные края!? Шотландцы чем-то похожи на русских: широтой своей души и бесшабашностью. Как там у Бёрнса?!
Побольше кружки приготовь
И доверху налей!
Мы пьём за старую любовь,
За дружбу прежних дней!
Глаза ПОСЛАННИКА увлажнились, он подпёр подбородок нетвёрдой рукой, грустно посмотрел мне в глаза, а потом его тоскливый взор остановился на пустой бутылке из-под джина.
– Любезный, подайте нам бутылочку самого лучшего шотландского виски, и поскорее! – крикнул я бармену. – Как там у нашего верескового бродяги? Сейчас вспомню…
С тобой топтали мы вдвоём
Траву родных полей,
И не один крутой подъём
Мы взяли с юных дней!
Я решительно наполнил стаканы и произнёс тост, который не оставит равнодушным ни одного истинного Шотландца:
– Смерть английским свиньям!
– Смерть поработителям!
Мы выпили до дна, а потом обнялись крепко, горячо и истово.
За дружбу старую – до дна!
За счастье прежних дней!
С тобой мы выпьем старина
За счастье прежних дней!
Мы повторили этот славный куплет трижды и заказали текилу.
– Дружище, разреши сделать тебе одно предложение, от всей души! – нетвёрдым голосом сказал я.
– Внимательно слушаю! – ещё более нетвёрдо произнёс ПОСЛАННИК.
– Ты мне очень понравился, – воскликнул я и по-отечески слегка похлопал собутыльника по плечу. – Есть в тебе этот особый шик, который присущ только нам, истинным аристократам и эстетам. Кроме того ты породист! Как и я! А где должен находиться истинный аристократ вне зависимости от времени и пространства?
– Где же, сударь?
– Предлагаю тебе место при своём Дворе. Дарую титул Барона, поместье в горах на юге Первого Острова и Горного Жеребца. Да, и ещё ты будешь Имперским Советником по Параллельным Мирам. Ну, как тебе такие блестящие перспективы!?
Незнакомец закашлялся, напрягся, побагровел, почти протрезвел и очень сильно занервничал.
– Расслабься, дружище! – весело и от всей души хлопнул я его по плечу.
– Заманчиво, Ваше Величество, очень заманчиво! – прохрипел ПОСЛАННИК, вылезая из-под стола. – Но как Вы догадались, что я из Параллельных Миров?
– Интуиция! Всему виной моя мощная, невероятная и всепобеждающая интуиция, мой друг! И, вообще, сразу видно, что вы не от мира сего! Этот ваш костюм, белоснежная рубашка, бабочка и трость здесь, во мглистом, сыром, солёном и печальном мареве Хоккайдо!?
– Боже мой, Сир, Вы – истинный поэт!
– «Не зовите меня поэтом, ну какой из меня поэт!? Просто краски хмельного лета превратил я в словесный бред!», – с чувством произнёс я.
– Гениально, Сир! Ещё чего-нибудь, из Вашего, желательно, из любовной лирики!
– Почему именно из неё, мой друг!?
– Сир, потому что любовь движет мирами!
– За любовь!
– За любовь!
– Ну, что же, вот вам четыре строки, которых вполне достаточно, чтобы стало всё понятно!
Я не верую в Бога, но молюсь на икону,
На тебя, в обрамлении белом спящую!
В каждой женщине можно увидеть МАДОННУ,
С любовью входящую и уходящую…
– Великолепно, Сир! А можно я прочту одну танка, на японском? Её автор – великий Фудзивара-но Тосинари.
– Конечно же! Обожаю японскую поэзию! Слушаю вас внимательно! – с огромным воодушевлением откликнулся я.
Если ты не любил,
Разве обретёшь ты в себе
Настоящее сердце?
А ведь только оно способно постичь
Мира печальную красоту!
– Превосходно! Гениально! – восхитился я, а потом опечалился. – Любовь, любовь … Проклятая и ненасытная сука-любовь! Ненавижу её!
– Не горюйте, Сир. Всё образуется. Может быть…
– Ладно, оставим эту тему, – горестно вздохнул я. – Так, всё-таки, как там, в Шотландии? А вообще-то, шотландец ли вы? В вашей речи, Барон, полностью отсутствует шотландский акцент. А кроме этого, я не наблюдаю в вас достаточного и специфического раздолбайства, пофигизма и особого босячества, присущего этому народу, как и нам, русским. Вы, – типичный английский джентльмен, уроженец Лондона, Кентербери или Оксфорда.
– Гениально, Сир! Как Вы проницательны! Я действительно ни разу не видел Шотландии.
– Да, уж, что есть во мне, так это необыкновенная проницательность. Если вы не бывали в Шотландии, не родились в ней, то откуда такая любовь к этой стране? Ничего не пойму!
– Но, Сир, я всё-таки шотландец, хотя и не бывал на своей исторической родине. Увы, но это не важно! Кровь бесстрашных предков из Фойерса кипит во мне!
– Ба, дружище! Да вы настоящий горец!
– Истину глаголете, Сир! – ПОСЛАННИК, покачиваясь, поднялся со стула и выкрикнул в пространство. – Где мой славный меч, да одежда из шкур, да рыжие девы в придачу!? Не слышу звуков волынки и свиста суровых ветров перед кровавой битвой!
Японец около барной стойки встревожено посмотрел на нас. Я сделал успокаивающий жест рукой, обнял своего собутыльника и сказал:
– Дружище, если вы заметили, я предложил вам поместье именно в горах. На юге Первого Острова их достаточно. Будут вам и волынки, и шкуры, и мечи, и славный конь и шикарные грудастые девицы. Возможно, даже поучаствуете в какой-нибудь битве. Вообще-то все войны закончены, но кто знает, кто знает… Представляете такую перспективу!? А сейчас давайте врежем ещё по одной рюмашке и приступим к Присяге!
– Согласен, Сир!
– Да, я забыл спросить. А как там у вас, в Параллельных Мирах? – задал я традиционный вопрос.
– Скучно, Сир, грустно. Всё надоело… Смертельная тоска царит вокруг! Маразм, одним словом!!!
– Боже мой, везде всё одно и то же! Вселенная забита пессимистами до краёв! – возмутился я. – За Роберта нашего, Бёрнса!
– За певца скал, кабаков, эля и истинных чувств! Англичанам – смерть! Свободу и независимость Шотландии!
– Смерть всем поработителям!
– Сир, как я хочу увидеть свою родину, – печально произнёс ПОСЛАННИК и на глазах его навернулись слёзы.
– Не грустите, мой друг, – я разлил по стаканам остатки текилы и задумчиво посмотрел на ополовиненную бутылку виски. – Мы с вами ещё увидим голубое небо над зелёными полями. Мы пройдёмся всесокрушающим ураганом по злачным местам Эдинбурга, Абердина, Гэрлоха и Глазго! Мы половим рыбу в заливе Ферт-оф-Форт, мы попытаемся разглядеть Северный Полюс с острова Анст! Мы перетрахаем всех пастушек на полуострове Кинтайн! Нам ли жить в печали!? Не грустите, мой друг!
