Текст книги "О, Путник!"

Автор книги: Александр Арбеков

– Хотите, открою вам страшный секрет? – я усмехнулся и подошёл к ШЕВАЛЬЕ вплотную.

– Какой, Сир? Конечно же, хочу.

– Так вот, сударь, я сам не всё до конца понимаю! Представляете!?

– Сир!?

– Ладно, пригласите ко мне ПОЭТА, – с усмешкой произнёс я, устало опускаясь на тёплый песок. – Накройте стол, принесите стулья. Ну, быстро, быстро, время пошло! Ночь на пороге. Готовьте факела и свечи, а так же, на всякий случай, гильотину!

– Что, Сир? Не понял.

– Да ничего. Я пошутил…

 
Печалился я —
Теперь ты живёшь и стареешь
В мире ином.
А ведь скоро ещё на год
Станешь дальше ты от меня.
 

ПОЭТ прибыл через десять минут. Был он тих и задумчив, лик имел бледный и светлый, не от мира сего, как и полагается истинному витии, то есть, существу с натурой тонкой, чувствительной и трепетной. Он заметно похудел, черты его лица слегка заострились, светлые кудри волос были плотно зачёсаны назад и скреплены за спиной лентой. В глаза мои мужчина не смотрел, его слегка затуманенный взор блуждал по морю, песку и небу.

– Присаживайтесь, дружище, – я покровительственно и легко хлопнул ПОЭТА по плечу, отчего он ойкнул и рухнул на стул, чудом не сломав его, благо стул был выполнен из дуба.

Мы некоторое время помолчали, полюбовались заметно потяжелевшим солнцем, мрачно и вязко висящим над тёмно-свинцовым морем.

– Я без вас скучал, дружище, – мягко произнёс я, разливая по рюмкам Можжевеловку.

– Честно говоря, я тоже, Сир, – так же мягко ответил ПОЭТ.

– За встречу!

– За встречу!

Мы выпили, стали закусывать. Стол на этот раз был полон самых разнообразных яств. Мы с удовольствием поглощали сочное жареное мясо и нежную отварную картошку, селёдку, всевозможные овощи, заедая всё это тёплым свежевыпеченным хлебом.

– За Победу!

– За Победу!

Солнце стало тяжело и обречённо погружаться в море, заполонив небо и воду багровыми оттенками. Какой закат! Каждый раз, словно впервые и вновь! Как хорошо сидеть вот так на берегу спокойно и беззаботно, слушать плеск волн и крики чаек, любоваться потрясающим закатом. Много ли человеку надо в этой жизни?

– За Мир во всём мире!

– За Мир!

ПОЭТ, наконец, заметно расслабился, дотоле смертельно-бледное лицо его порозовело, глаза заблестели. Мне это и было нужно.

– Эх, сейчас бы варёной кукурузы! – мечтательно произнёс я. – Знаете, достать её из кастрюли, – такую ароматную, пышущую жаром, сочную. Посыпать крупной солью, чуть перчиком, сдобрить сливочным маслом и в рот! Боже мой, это же такая вкуснятина!

– Полностью с Вами согласен, Сир, – меланхолично произнёс ПОЭТ. – Молодая кукуруза, – это то, что надо. Особенно мне нравится один сорт, как его, «Бондуэль».

– «Бондюэль», мой друг! Не «у», а «ю». Французы говорят именно так: «Бондюэль», – ухмыльнулся я.

– Увы, французского языка не знаю, Сир.

– Кто вы такой, сударь? – я с усмешкой посмотрел на ПОЭТА.

– В смысле, Сир?

– Ну, в буквальном смысле, – я разлил Можжевеловку по рюмкам. – Повторю свой вопрос ещё один раз: «Кто вы такой?».

– Сир, я Ваш Придворный Поэт и Летописец.

– Кстати, а где наш Архив, Летопись, Имперский Цитатник? – я, не чокаясь, выпил, крякнул. – По поводу вашей этой белиберды, ну, великой Поэмы «Власть, война и любовь», я особо не переживаю. Эта галиматья давно разошлась по Островам и стала бессмертной.

– Как Вы можете так говорить, Сир! – вскочил ПОЭТ. – Это явно несправедливая оценка моего произведения! Вы же раньше его хвалили!

– Я лицемерил, – ухмыльнулся я.

– Не ожидал от Вас, Сир! – голос ПОЭТА задрожал.

– Ну, я от вас, тем более! Так кто же вы такой?

– ПОЭТ, Сир…

– Повторяю в последний раз. Если не получу искреннего ответа, то убью вас путём проникновения вот этого пальца во внутрь вашего большого, благородного и трепетного сердца, – я вытянул в сторону ПОЭТА руку с оттопыренным указательным пальцем.

Мужчина побледнел, рухнул на стул, залпом осушил рюмку, мелодраматично закатил глаза, а потом опустил голову, нервно обхватил лоб дрожащими пальцами и опёрся локтем на стол. Впереди, очевидно, должны были последовать бурные рыдания, стенания, битьё головой о дубовую поверхность и так далее и тому подобное. Меня это категорически не устраивало.

– Никак не выйдете из роли, Советник!? – гомерически расхохотался я, плюхаясь на свой стул. – Вы, как я понимаю, очередной клоун, который отстал от цирка!? Сколько же вас, клоунов, на этих Островах развелось! Они кишат вокруг с этими нелепыми рыжими париками, огромными башмаками с помпонами и с узкими полосатыми брючками! Хватит придуриваться! Хватит же! Представление давно окончено. Зрители разошлись. Зал пуст! Почти пуст. Остался только я один! Слушаю вас внимательно…

ПОЭТ резко поднял голову, отвёл назад выбившиеся из-под повязки кудри, криво усмехнулся.

– Давайте выпьем ещё…

– Сир…

– Ах, да, извините, Сир!

– Я смотрю, а на вас алкоголь действует вполне эффективно, как и на МАРКИЗУ.

– Какую МАРКИЗУ? – искренне удивился ПОЭТ.

– Сир, – сухо сказал я.

– Что? Ах, да… Сир.

– Вы что, сомневаетесь в моём статусе Великого Императора Трёх Островов!? А какого чёрта вы давали мне Присягу? А кто посвятил вас в Рыцари? И где же ваша честь? – сурово спросил я, задумчиво поглаживая рукоятку ЭКСКАЛИБУРА.

– Сир, и присягу я Вам действительно приносил, и в Рыцари Вы меня посвятили. Но…

– Что «но»!? – взвился я.

– «Но», оно и в Африке – «но», Сир…

– В каком смысле? – рассмеялся я.

– Понимаете, Сир, я не воспринял всё это всерьёз, – поморщился ПОЭТ.

– О, как! Ишь ты!

– Да, именно так…

– Сир…

– О, простите! Именно так, Ваше Величество, – снова поморщился ПОЭТ.

– Жаль, очень жаль и крайне обидно! А я был уверен, что вы передо мною предельно искренни!

– Сир, где-то я был искренен, где-то нет. Увы…

– Жаль…

Я опрокинул в себя рюмку Можжевеловки, меланхолично и неторопливо чем-то её закусил. Потом полюбовался небом и морем, с удовольствием вдохнул пряно-солёный аромат сумеречного бриза и решительно вытащил из ножен меч.

– Ну что же, придётся лишить вас нынешнего статуса, – пробормотал я с нотками искреннего сожаления в голосе. – Жаль, очень жаль… Тяжело терять соратников и преданных друзей. Это даже намного тяжелее, чем терять баб. Хотя, конечно, вопрос довольно спорный. Если баба горячо любима… – я глубоко задумался.

ПОЭТ смертельно побледнел. Я встряхнул головой, снова полюбовался сумрачными морем и небом.

– Ладно, как говорят в стране под названием Россия, – на нет и суда нет! Я вот думаю, каким способом вас казнить, – я криво ухмыльнулся, сильно и решительно постучал пальцами по столу. – Выбор за вами. Что предпочтёте? Мой славный меч, гильотина, расстрел или рея? Решайте…

– Э, э, э… Сир!

– Я останавливаю свой выбор на гильотине. Я всегда придерживался той точки зрения, что отрезание головы более эстетично, чем повешение.

– Сир, а лужа крови, а тело без самой важной его части?! Это же так ужасно! Это крайне не эстетично! – произнёс ПОЭТ дрожащим голосом. – И вообще, в настоящее время я воспринимаю посвящение в Рыцари Империи на полном серьёзе. Поверьте мне! Говорю, как на духу!

– О, как! Ишь, ты! Однако… Сударь, так у вас сейчас не имеется никаких сомнений в моём статусе? – лениво усмехнулся я.

– Никак нет, Ваше Величество! Никаких сомнений! – произнёс ПОЭТ, резво вскакивая со стула. – Империя превыше всего! Империя или смерть! Слава великому и непобедимому Императору, Могучему Покорителю Бесконечных Пространств!!!

– Ёрничаете? – ухмыльнулся я. – Ну, ну… Садитесь. Расслабьтесь. Ну, ну… Один ваш соратник недавно попытался высказать своё неуважение ко мне. Знаете, где он сейчас находится?

– Где, Сир? О ком это Вы?

– Как о ком? Вы ещё не в курсе? – усмехнулся я. – О вашем шефе, о доблестном ПРЕДСЕДАТЕЛЕ! О Первом, якобы, среди Равных!

– Боже мой, как же Вы до него добрались, Сир!? – снова вскочил крайне встревоженный ПОЭТ. – Это невозможно! Ах, ну да … До поры до времени было невозможно.

– Это он до меня добрался, а я с ним просто разобрался, – хохотнул я.

– Где он, Сир?

– Подтирает задницу Чёрной Дыры Квазаром, а может быть и наоборот в миллионе парсек от Земли и Глории! Все вы, в случае чего, там будете!!! – грохнул я кулаком по столу, вызвав на нём очень сильный беспорядок.

– Боже мой, Боже мой! – обхватил голову ПОЭТ. – Этого мы и боялись, – Вашей неадекватности!

– Так вы подтверждаете мою гениальную догадку о том, что вы являетесь Глорианином и членом Совета Тридцати?

– Да, Сир! Да, я Глорианин, член СОВЕТА БЕССМЕРТНЫХ планеты ГЛОРИЯ! Я Третий Советник.

Я налил в рюмки Можжевеловку, задумчиво посмотрел на неё.

– Сейчас бы Звизгуна. Устал пить эту гадость. Может быть, сгоняете быстро в славный трактир «Тихая прохлада», а?

– Да, Сир, Вы совершенно правы. Гадость, она и в Африке гадость… Вроде бы и прогоняют её через самогонный аппарат дважды, вроде бы можжевельник должен смягчать вкус, ан, нет, всё равно получается гадость. Загадка какая-то…

– Слушайте, а может быть именно можжевельник здесь лишний, а!? – я аж подскочил от гениального озарения. – Может быть, именно он придаёт напитку этот резковатый неприятный привкус, а?

– Возможно, возможно! – подскочил вслед за мной ПОЭТ. – Действительно, Сир! Следует прогнать искомое сырьё трижды, можжевельник туда не добавлять. Полученную жидкость предлагаю настоять на сборе каких-нибудь трав, смягчающих вкус напитка, а потом разбавить до сорока – сорока пяти градусов чистой ледниковой водой. И всё! Не надо больше никаких извращений!

– Боже мой, как же мы до этого не додумались раньше!? Идиоты! – я в отчаянии схватился за голову. – Давимся этой гадостью вот уже сколько времени! Ну, какие же мы идиоты, однако!

– Сир, Вы явно не идиот, а вот я конченный идиот.

– На основании чего вы делаете такой крайне печальный вывод, сударь? – поинтересовался я.

– Понятно, на основе чего, Ваше Величество, – скорбно произнёс ПОЭТ. – Как это Вы меня лихо разоблачили! Прошу Вас, поведайте мне, на чём я прокололся?

– Всё очень просто. Кукуруза…

– Извините, Сир, при чём тут кукуруза?

– Кукурузу в Европу привезли испанцы после открытия Нового Света, то бишь, Америки. До определённого времени о кукурузе в Старом Свете ничего не знали. Острова, на которых мы с вами находимся, явно выдернуты из раннего европейского средневековья. Какая там могла быть кукуруза!? Вы хоть раз видели здесь кукурузу?

– Нет, не видел. Резонно, резонно, Сир, – вздохнул ПОЭТ. – Подождите, подождите! Но Вы же разоблачили меня намного раньше разговора о кукурузе!? Ведь так!?

– Кукуруза лишь подтвердила мои подозрения в отношении вас. На чём они основывались? Да ни на чём конкретно до поры до времени! На предчувствиях, на подсознании, на интуиции. И вообще, с самого начала вы вели себя несколько странно, умник вы наш. Все списывали эти странности на вашу тонкую и не совсем нормальную поэтическую натуру, но меня-то не проведёшь! – весело произнёс я. – А помните, в библиотеке БАРОНА вы сказали, что цифра семь – это число Бога, а число двадцать один, то есть три семёрки, – число сильного Бога? Эти рассуждения совершенно чужды данному миру. Да, и ещё, и самое главное! Это ваше внезапное исчезновение! Все всё тщательно обшарили, перевернули всё вверх дном, но вас не нашли! А как можно незаметно и тихо исчезнуть с корабля посреди бескрайнего океана, минуя перед этим бдительную охрану? Только если человек решил покончить жизнь самоубийством и бросился с этой целью в воду из окна каюты. Но вы у нас не такой. Значит, что остаётся? Как вы могли бесследно исчезнуть с галеры, не вызывая лишнего шума?

– Только посредством Пси-Телепортации, Сир, – поморщился ПОЭТ.

– Вот, вот! А, вообще, кукуруза во всей этой таинственной истории совершенно ни при чём, – ухмыльнулся я.

– Что, что, Сир?

– Картофель в Европу также завезли из Америки в пятнадцатом или шестнадцатом веке. Ну и что? Он здесь повсеместно распространён, мы его с вами неоднократно кушали, вот он на столе перед нами. Странная, однако, мешанина всего на этих удивительных Островах! А главное, я никак не пойму, почему здесь нет христианства!?

– Но как Вы догадались, Сир, что я именно Глорианин, а не Землянин? Не соратник МАГИСТРА, например? Я же мог воспользоваться Квази-Телепортацией.

– Вы по моему приказу находились под постоянным наблюдением Гвардейцев и пары агентов Тайной Службы, – ухмыльнулся я. – Что такое Квази-Телепортация? Ослепительный свет, перепады давления, завихрения, выкрики каких-то команд или паролей. Другое дело – Пси-Телепортация! Так, тихое действо, лёгкое смещение и дрожание воздуха. И всё…

– Понятно, Сир…

– Где Летопись и, главное, Цитатник? Я очень обеспокоен. Не побоюсь это сказать, но Цитатник я ставлю на одну доску с «Лунь юй», то есть с «Беседами и суждениями» Конфуция и с «Дао дэ цзин», то есть с «Книгой о Пути и благой силе» Лао-цзы! Да, да, не морщитесь!

– О, Сир, о Летописи не беспокойтесь! Она в надёжном месте. Собственно, и телепортировался-то я в основном для того, чтобы уберечь её от возможной утраты в ходе предстоящего сражения. Кто знает, как всё сложилось бы. Ну, и, чего здесь скрывать, я очень опасался за свою жизнь. Можно было и не уцелеть в такой ужасной мясорубке. Вон, что осталось от флота. Жить, знаете ли, очень хочется!

– Но вы же Бессмертный, если входите в Совет Тридцати?

– Эх, Сир! Абсолютно бессмертны только Вы со своей РЕЛИКВИЕЙ, – грустно ответил ПОЭТ. – Я бессмертен относительно. В случае чего, конечно, быстро восстановлюсь, но голову мою то же ядро оторвёт в два счёта. Чпок, чмок, и конец! Или какой-нибудь лихой пират чиркнет по ней секирой. Чмяк, и нет Бессмертного. Вот так!

Мы снова задумчиво помолчали.

– Ну что же, я вас понимаю. У самого раньше аналогичные мысли крутились в голове. Давайте выпьем. Кстати, как вас на самом деле зовут?

– Никак, Сир. У нас нет имён в обычном земном понимании. Можете называть меня Третьим Советником, а лучше всего пускай для Вас и для всех других людей я буду по-прежнему ПОЭТОМ. Это имя мне нравится.

– Третий Советник… Почему именно Третий? Мне больше нравится цифра Семь. Мистическая, божественная цифра.

– Да, Сир. Семь дней Творения, семь Ангелов Апокалипсиса, семь Чудес Света и так далее и тому подобное. А почему Вы упомянули эту цифру?

– Да, так…

– Сир, насчёт указанной Вами цифры…

– Что!?

– Ваше Величество, есть у нас Седьмой Советник, – грустно произнёс ПОЭТ. – Ах, какая женщина!

– Мне б, такую! – рассмеялся я.

– Да…

– Ибо…

Мы выпили, закусили, помолчали. Багровый диск солнца почти полностью утонул в море, прямо на наших глазах исчез и оставшийся его раскалённый кончик, мир стал тёмно-серым и неуютным. Повеял прохладный ветерок.

– Прочитайте мне что-нибудь. То, что вам лично нравится, – неожиданно для себя попросил я ПОЭТА.

– Извольте, Сир.

 
Эта осень коснулась меня
Своей тонкой и нежной рукою.
Может быть, тебе сердце открою
В пустоте уходящего дня.
 
 
Может быть, где-то нет суеты,
Но со мною в горячей постели,
От любви, как от водки хмелея,
Просыпаешься пьяною ты.
 
 
Неизвестно, в каких ноябрях
Исчезают влюблённые люди,
Но мы вместе немного побудем,
То ли в жизни, а то ли во снах.
 
 
Есть рука, как осенний листок,
И судьба, непонятная сразу.
Я хотел сохранить с тобой разум,
Но, прости, – почему-то не смог…
 

– Браво, великолепно! Мне очень понравилось! Гениально! – воскликнул я, вскочил и нервно заходил по песку. – Как хорошо!

ПОЭТ тоже вскочил.

– Это Вы, написали, Сир! Посвящение ИСЭ…

– Что!? Вот как!? – я удивился и задумался. – ИСЭ, ИСЭ…

– А где сейчас находится ГРАФИНЯ, что с нею, Сир?

– На Флагмане. Пребывает в коме…

– Понятно. Плохо. Сочувствую, Государь…

– Может быть, её следует телепортировать на Глорию? Ах, да… Портал открывается только для одного человека, который сам его и создаёт силой мысли. На то он и Пси-Портал, – задумчиво произнёс я, а потом встрепенулся. – Позвольте, позвольте! Но вы же каким-то образом телепортировали меня на Третий Остров во время взрыва галеры совершенно независимо от моей воли!?

– Вы, Сир, – это Вы, а ГРАФИНЯ – это Графиня…

– И в чём же отличие?

– Вы – НЕКТО и ИЗБРАННЫЙ!

– Как, однако, вы мне всё ясно и чётко объяснили, – нахмурился я. – В данной ситуации меня утешает только одно. ГРАФИНЯ является Островитянкой, а не инопланетянкой. Я делаю правильный вывод?

– Да, Сир. Она Островитянка.

– Слава Богу!

– Сир, а Квази-Портал!?

– Что Квази-Портал?

– Ну, он же может принять хоть несколько человек, хоть пару лошадей, хоть небольшое судно! – возбуждённо произнёс ПОЭТ.

– А как мы его откроем!? – вскочил я. – Вы можете это сделать?

ПОЭТ напрягся, закрыл глаза, а потом разочарованно сказал:

– К сожалению, Сир, у нас ничего не получится. Нужен Базовый Передатчик. Таковой имеется только на Земле, в Штабе Агентства по Контактам. Он почему-то не работает. Увы…

– Почему!?

– Чёрт его знает, Сир!

– Так, так, так… – разочарованно произнёс я. – А почему таких Передатчиков нет на Глории?

– Сир, Глориане избавились от них тысячу лет назад. Зачем нам такой примитивизм?

– Странно… Вот вы путешествуете по Вселенной, где-то обосновываетесь, живёте, бродите по неизведанным местам, адаптируйтесь к новой обстановке. Ну, хорошо, допустим, явились вы через Пси-Портал, ну, скажем, на планету Блям-Блям или Бум-Бум в другой Галактике. Стоите посреди степи, тундры или джунглей в тонком трико или в собольей шубе. Вокруг чужой мир, бродят аборигены-людоеды, ползают гигантские крокодилы, летают хищные птеродактили, беснуются свирепые морозные ветры. И что же дальше?

– Сир, мы не просто Пси-Телепортируемся. Мы имеем Пси-Матрицу!

– Так, чем дальше в лес, тем больше дров. В принципе я о ней слышал от МАРКИЗЫ. Что такое Матрица? – раздражённо спросил я.

– Сир, – это такое устройство, вживлённое нам в мозг. Активируя его, мы можем силой мысли воссоздать, материализовать всё, что пожелаем. Ну, конечно, в рамках того, что существует на Глории или на Земле.

– О, как! Интересно, потрясающе! – изумлённо воскликнул я. – То есть, попав с Глории сюда, на Землю, вы можете здесь, в сей момент воссоздать в натуре самый современный госпиталь во Вселенной!? С великолепным персоналом и новейшим оборудованием?

– Увы, не могу, Сир.

– Почему, чёрт возьми, ничего не понимаю! – взвился я.

– В любой точке Вселенной могу, в том числе и на Земле, а вот в Анклаве, увы, не могу, Сир, – подскочил ПОЭТ и вытянулся в струнку, а потом добавил, видимо, неожиданно даже для самого себя. – Виноват, Ваше Величество! Нижайше прошу меня простить!

Я истерично расхохотался, упал на стул, залпом осушил рюмку.

– Фантасмагория какая-то!

– Вы правы, Сир!

– Так, – попробуем ещё раз… Что такое Анклав?

– Сир, таково его официальное название на Земле. Морские пехотинцы называют его Пузырём. Два Острова, Сир. Защищены они Силовым Полем, или Барьером, другим словом. Ваша Империя!

– Да знаю я это всё! Мне нужна более полная информация!

– Какая, Сир?

– Но почему существуют именно два Острова? – удивился я. – Ведь совсем недавно я посетил Третий Остров!?

– Это не был Третий Остров. Так, островок. Им нет числа…

– Понятно. У, сука! Я так и знал…

– Не понял, Сир…

– Ладно, я до этой шлюшки ещё доберусь!

– Что, Сир!?

– Да так, ничего…

Я, не торопясь, подошёл к воде, не снимая одежды, вошёл в море, которое оказалось не таким уж и холодным, как я ожидал. Я с наслаждением окунулся в него с головой, сделал несколько ленивых гребков, побыл некоторое время в тусклой невесомости, потом вынырнул и вернулся за стол. Присутствия ЗВЕРЯ я не ощущал, что меня очень сильно тревожило. В каких же краях сейчас находится мой верный и преданный Пёс!?

ПОЭТ был напряжён и бледен. В рюмках угрюмо покоилась только что влитая в них Можжевеловка. На блюде посреди стола оставались лежать пара свежих огурцов, несколько солёных помидор и десяток головок маринованного чеснока. Неплохо. Очень кстати. Чем богаты, тому и рады.

– За прекрасных дам!

– За прекрасных дам!

Мы выпили стоя, по-офицерски, то есть, отодвинув в сторону локти и расположив кисти рук с рюмками параллельно земле.

– Сударь, вы, я вижу, в курсе, что я капитан Морской Пехоты? – вкрадчиво поинтересовался я. – Боец или член, ну, этого, как его…

– Особого Отдельного Ударного Отряда Морской Пехоты Объединённых Воздушно-Космических Сил Земли, Ваше Величество! Морская Пехота навсегда!

– О, как вы это, однако, торжественно и мужественно отчеканили! – поразился я. – А какое дело вам, Глорианину, до какого-то Земного Отряда? Не понимаю!

– Я являюсь его непосредственным организатором, идейным вдохновителем и руководителем, Сир! – ПОЭТ щёлкнул несуществующими каблуками несуществующих сапог, очевидно, начищенных до ослепительного блеска. – Разрешите представиться, Сир! Перед вами – Командир и Полковник Особого Отдельного Ударного Отряда Морской Пехоты Объединённых Воздушно-Космических Сил Земли! Честь имею! Морская Пехота – навсегда! Враг не пройдёт!

Я некоторое время тупо, мрачно, потрясённо и неподвижно смотрел на ПОЭТА, а потом хрипло пробормотал:

– Да, ибо, о, как, ишь, ты, ничего себе, однако!

– Так точно, Сир! Ибо…

Я в задумчивости прошёлся по берегу, посмотрел в тёмную, слегка колышущуюся воду.

– Советник, мне на ум почему-то именно сейчас пришла одна мысль. Послушайте. «Человек – это часть целого, которое мы называем Вселенной, часть, ограниченная во времени и пространстве. Он ощущает себя, свои мысли и чувства как нечто отдельное от всего остального мира, что является своего рода оптическим обманом. Эта иллюзия стала темницей для нас, ограничивающей нас миром собственных желаний и привязанностью к узкому кругу близких нам людей. Наша задача – освободиться из этой тюрьмы, расширив сферу своего участия до всякого живого существа, до целого мира во всём его великолепии. Никто не сможет выполнить такую задачу до конца, но уже сами попытки достичь эту цель являются частью освобождения и основанием для внутренней уверенности».

– Великолепно сказано, Сир! – голоса ПОЭТА, Летописца, Третьего Советника Планеты Глории и Полковника Особого Отряда Морской Пехоты планеты Земля причудливым образом объединённые в одно целое, сконцентрированные и воплощённые в едином лице, вывели меня из состояния глубокой задумчивости, которая на некоторое время овладела всей моей трепетной сущностью.

– То-то! – зачем-то строго и со значением произнёс я.

– Вы гений! Сир!!!

– Ну, а то как же, – задумчиво пробормотал я.

– Цитатник продолжает пополняться! Пока моя голова на плечах, все Ваши мысли будут сохранены для потомков и для вечности, Сир! – восторженно произнёс ПОЭТ.

– Вообще-то данная мысль была высказана не мною, а Эйнштейном, – устало произнёс я. – Пришла почему-то в голову. Да, память у меня, однако, неплохая! А что касается вечности, которую вы почему-то отделили от потомков, то зачем она нужна без оных лиц? В безжизненной пустоте нет никакого смысла.

– Сир, ну, во-первых, какая разница, кому принадлежит мысль, высказанная Вами? Главное заключается в её сути. А во-вторых… Отсутствие потомков не исключает возможности возникновения новой разумной жизни в будущем. Вот тогда-то и пригодится наш Цитатник! А вообще, почему бы не собрать в Цитатнике всю мудрость Марса, Земли, Анклава и Глории? – у ПОЭТА лихорадочно заблестели глаза. – Представляете, какой это будет труд, какая великая книга!?

– Так займитесь данным вопросом, – усмехнулся я. – Скажите, а на Глории ещё остались книги?

– Конечно, Сир! Самые выдающиеся или значительные произведения в своём обычном традиционном виде находятся в специальном хранилище. Ну, а в электронном виде книги рассеянны по всему Космосу.

– Сударь, мне безумно интересно, как вы воспринимаете сегодняшнее своё состояние и положение, – сказал я, неторопливо доливая в рюмки остатки Можжевеловки.

– Что Вы имеете в виду, Сир?

– Прекрасно вы понимаете, что я имею в виду, – усмехнулся я. – За Глорию!

– За Глорию!

– Так вот, – я захрустел огурцом. – С одной стороны, вы не человек, а Глорианин, частично Марсианин, член Совета Бессмертных планеты Глории. Одновременно вы являетесь Полковником, Командиром Особого Отряда Морской Пехоты, который дислоцирован на Земле и состоит из Землян. Я, вроде бы, член этого Отряда и, будучи его капитаном, подчиняюсь непосредственно вам. С другой стороны, я не Землянин и не Глорианин, а ИЗБРАННЫЙ и НЕКТО, а вернее, – МАРСИАНИН и ВЕРШИТЕЛЬ, да ещё к тому же и Великий Император, а вы мой подданный, Придворный Поэт и Летописец… Каков, однако, пасьянс, а? Сложно жить с раздвоением личности, вы не находите? Или легко?

– Сир, очень сложно, тем более, что личность моя разделена не на две, а на большее количество частей.

– Действительно, вы правы, – рассмеялся я. – Да, ГРАФИНЯ в такой пикантной ситуации погладила бы вас по голове и посочувствовала бы: «Бедненький вы наш!».

– Навряд ли, Сир, – вздохнул ПОЭТ. – Скорее всего, она, не долго думая, проткнула бы меня своим знаменитым кинжалом.

– Может быть, может быть… – в свою очередь вздохнул я. – Эх, лебёдушка моя ненаглядная!

– Сир, надо что-то предпринять в отношении неё.

– И это вы мне говорите, всемогущий и заоблачный вы наш!? – возмутился я, делая знак рукой ближайшему Гвардейцу.

– Что изволите, Ваше Величество?

– Дружище, пусть принесут канделябр со свечами, ещё Можжевеловки и что-нибудь закусить, и сока или компота, или кваса какого-нибудь. Передайте ШЕВАЛЬЕ, что мы ещё посидим здесь немного. Погода чудная, такой тихий и мягкий вечер, возможно, не повторится уже никогда.

– Будет исполнено, Сир! – гаркнул Гвардеец.

– Так что же нам делать с ГРАФИНЕЙ? – тяжело вздохнул я. – Сюда бы МАГИСТРА. Открыл бы он Квази-Портал и все проблемы были бы решены. Кстати, жив ли он вообще?

– Не имею понятия, Сир. Если прикажете, могу его поискать.

– Да Бог с ним. Пока… Где же моя Собака?

– ЗАЩИТНИК вернётся, Сир. Он вечен, не уничтожаем и не сокрушим. Ему не страшны ни вакуум, ни Квазары, ни Чёрные Дыры, ни Параллельные Миры, ни взрывы Сверх Новых!

– Неужели даже Чёрные Дыры? Верится с трудом. А Квазары? Вы в курсе, сколько энергии они излучают? Больше, чем Галактики!

– ЗАЩИТНИК способен её отражать, рассеивать или частично поглощать без вреда для себя, Сир.

– Фантастика! – изумился я. – А куда она потом девается? Она же не может исчезать бесследно? Это бы противоречило всем законам физики.

– Совершенно с Вами согласен, Сир! Но, с другой стороны, что мы знаем о её законах!?

– Да, вы правы… Вернёмся к Псу. А почему же он не поглощал и не отражал те молнии, которые метали меня эти, как их…

– Арктуриане, Сир.

– Да, да…

– Поглощал, Сир, но частично. А, вообще, вопрос этот очень сложный. В Совете к единому мнению так и не пришли. Моё мнение такое… Кто-то или что-то на высшем уровне постепенно адаптировали Вас к окружающей среде, к ПОСОХУ и ЗВЕРЮ, а потом и к РЕЛИКВИИ, которые призваны оберегать Вас от воздействий извне. Ну, что-то вроде этого… А вообще, очень много непонятного в Вашей истории.

– Ещё раз об адаптации, пожалуйста.

– Ну, это как тренировки с постепенным наращиванием нагрузок. Понимаете, Сир?

– Так, так… – задумчиво пробормотал я. – Первая атака Арктуриан была сравнительно слабой, но я оказался на грани жизни и смерти. Вторая, более сильная атака, далась мне намного легче. Потом я смог, наконец, активировать РЕЛИКВИЮ и перенёс очень мощное энергетическое воздействие играючи. Примерно так. Ладно, вернёмся к Псу… Кто же он такой, или что он такое? Каким образом он воздействует на энергию?

– Сир, ЗАЩИТНИК – это Киборг или Робот. Сложный и совершенно непонятный нам, то ли организм, то ли механизм. Или то и то, вместе взятое. Примерно так!.

– Я это уже слышал. Ладно, что насчёт энергии?

– Есть две версии, Сир.

– Ну-ка, ну-ка!

– Сир, первая версия заключается в том, что ЗАЩИТНИК эту самую энергию поглощает и накапливает в себе.

– В таком случае он уже должен был давным-давно переполниться ею и лопнуть! Ну, я, конечно, образно выражаюсь.

– Возможно… Но не лопнул же, не взорвался!? Сир, мне кажется, что эта версия ошибочна.

– Ладно, перейдём ко второй.

– Согласно второй версии ЗАЩИТНИК поглощает энергию и каким-то образом её преобразовывает, сублимирует, трансформирует и переносит во что-то и куда-то.

– И каким же образом он её поглощает и преобразует? Куда она всё-таки дальше девается? – нахмурился я.

– Это никому не ведомо, кроме Вас, Сир! – отчеканил ПОЭТ.

– Кроме меня? Но я почти ничего не смыслю в физике! Так, имеются жалкие отголоски школьных знаний, – искренне удивился я.

– Извините, Сир, но при чём тут физика!? В Вашей голове таятся все знания о Мироздании. Вы, – Последний из МАРСИАН, ВЕРШИТЕЛЬ! – ПОЭТ встал и торжественно склонил голову, видимо подчёркивая особую значимость сего откровения, которое для меня таковым уже не являлось.

– Да, ибо… – якобы восторженно воскликнул я и тоже зачем-то встал, хотел так же склонить голову, но передумал.

Не гоже ВЕРШИТЕЛЮ смотреть вниз! Его взор должен быть обращён только вверх, к небу, в вечность. Я взглянул на загадочную бездонную высь, уже лишенную тревоги сумерек, но ещё не до конца поглощённую ночью. Какая красота, какая необъятность, как хорошо! Какое-то неиспытанное ранее волнение внезапно охватило меня. Что-то должно произойти! Прямо сейчас! Ну же, ну, ну!!! Я глубоко и с надеждой вдохнул солёный воздух, задержал дыхание, напрягся, закрыл глаза, выдохнул. Никакого озарения не последовало, никакие тайные знания не всплыли в моей голове. Жаль…

– Позвольте, позвольте! Ну а почему же. всё-таки, я ПОСЛЕДНИЙ МАРСИАНИН!? Существуют же мои, так сказать, собратья, которые куда-то ушли, закрыв Главный Пси-Портал!? Они же сейчас где-то обитают, что-то делают!? Ну, например, хотя бы выращивают капусту в тишине и покое, в самой отдалённой Галактике!?

– Сир… Ваша любимая тема известна всем на Островах и вообще везде… Давайте её оставим, умоляю! Извините, Сир, за некоторую неточность формулировок, допущенную мною. Вы на самом деле – единственный МАРСИАНИН и ВЕРШИТЕЛЬ в НАШЕЙ ВСЕЛЕННОЙ!

– Ну, это же совсем другое дело! – облегчённо засмеялся я, падая на стул. – Это же всё меняет! «В нашей Вселенной…». А сколько их вообще? Может быть, я когда-нибудь увижу свою маму, или папу, или сестру, или брата, или хотя бы кузину или, на худой конец, тёщу. Присаживайтесь, Полковник. Как говорят на Руси: «В ногах правды нет».

– Премного благодарен, Государь.

– Боже мой, ну что за слог… – поморщился я.

Передо мною серыми тенями возникли Гвардейцы, расставили на столе еду и питьё, зажгли огромный канделябр с толстыми свечами, бесшумно растаяли в сгущающейся темноте.

– За Космос!

– За Космос!

Мы выпили, закусили. В этот вечер алкоголь практически не действовал ни на меня, ни на ПОЭТА. Странно… А собственно, что тут странного? Нервы, нервы… Мозг даёт команду, происходит повышенное выделение ферментов, разлагающих этиловый спирт или его производные. Кажется так. Примерно так. Да нет, а может быть и несколько по-другому… В таких ситуациях вроде бы всё решает адреналин или ещё какие-то гормоны. Да, в биологии я явно не силён. Пока…