Текст книги "О, Путник!"
Автор книги: Александр Арбеков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 92 страниц)
Эти вопросы с недавних пор очень сильно волновали меня, но я не находил на них ответа. Теперь же моя память, с каждым днём всё более и более восстанавливающаяся и всё более и более услужливая и покладистая, вдруг выдала из своих недр одно единственное слово. Но это слово до такой степени потрясло меня, что я на несколько мгновений как бы отключился от окружающей меня действительности, завис и замер в какой-то непонятной параллельной реальности, окунулся в холод, почувствовал, как по всему телу побежали мурашки.
КИБОРГ! Бег мурашек усилился, в голове зашумело. Конечно же – КИБОРГ! Вот то слово, которое является ключом к пониманию природы ЗВЕРЯ! Всё так просто и объяснимо! Боже мой, почему я раньше этого не понимал!?! Я же всё время об этом подозревал, но всего лишь на подсознательном уровне. Ломал голову, мучился, метался, но не мог понять всё до конца, сформулировать мысль, дать определение. Не было ключевого слова. И вот оно, наконец, появилось! Даже не одно, а целых два. Я вспомнил второе. РОБОТ! Да, да, именно – РОБОТ! КИБОРГ и РОБОТ! Это одно понятие или два разные?
Кибернетический организм, как я его вижу и понимаю, представляет собой сложный сплав, синтез живого и неживого, переплетение органики и неорганики. Они дополняют и усиливают друг друга. КИБОРГ… Мозг человека, обладающий повышенным потенциалом, тело, состоящее из комбинированных тканей, имеющих огромный запас прочности и надёжности, совершенно необычные возможности и способности. Внутри этого существа находится какой-то мощный и неисчерпаемый источник энергии, или почти неисчерпаемый. Кажется так…
А что такое РОБОТ? Железяка, нечто механическое, неживое, твёрдое, безучастное ко всему, лишённое эмоций и чувств. Искусственный интеллект, какие-то сложные механизмы, генераторы, гидравлика, провода, чипы, фотоэлементы, колёсики, подшипники, винтики, гаечки и так далее, и тому подобное. Чёрт его знает, может быть, я что-то путаю и представляю себе всё не так!?
Но какое, однако, озарение! Мой любимый и обожаемый Пёс является КИБОРГОМ!!! Но, навряд ли внутри его башки таится человеческий мозг. Поведение ЗВЕРЯ об этом не свидетельствует. Может быть, мозг всё-таки собачий, но увеличенный и усовершенствованный? А возможно, ЗВЕРЬ является всё-таки РОБОТОМ? Да, в прежней своей жизни я наверняка не был технарём. Тогда кем же я был?
Но откуда явился этот КИБОРОБОТ, кто его создал? Я знаю одно место во Вселенной, населённое людьми. Это – планета ЗЕМЛЯ, вращающаяся вокруг звезды по имени СОЛНЦЕ. Кажется, оно является звездой-карликом, состоит из водорода и гелия. Источник энергии – ядерные превращения водорода в гелий в центре светила. Вокруг Солнца вращаются ещё и другие планеты.
Как же они называются?! Ну, ну!!! Меркурий, Венера, Земля и … ну, ну же! Пока всё… Больше ничего не помню, хоть убей, но и этого вполне достаточно. Ах, как сладостен путь познания, вернее, возвращение забытого знания. Вспомнил! Есть же ещё Марс, красная планета, прародина человечества. Я это помню, чувствую, знаю! Откуда, почему? Верны ли эти знания? Скорее всего верны, потому что я в этом абсолютно уверен!
Где же всё-таки я нахожусь?! На Земле или на какой-то другой планете? Здесь, на Островах, очень много всякого земного, родного и понятного мне: деревья, дома, лошади, соловьи, бабочки, кошки, замки, море, горы, запахи, солнце и луна, музыка, поэзия, книги, в конце концов!
Я сразу же вспомнил о БАРОНЕ. Чёрт возьми, книги-то у него в библиотеке самые что ни на есть Земные! Откуда они могли взяться на другой планете!? Абсурд, нереально, исключено! Но, если я нахожусь всё-таки на Земле, то почему таких книг нет ни у кого другого на этих Островах? Или есть? И вообще, почему местное население не имеет никакого представления о земной цивилизации, о её истории, географии, о её писателях, поэтах, художниках, философах, учёных? А христианство, мусульманство, буддизм и так далее? Почему нет этих религий!? Полный бред!
Живут аборигены в каком-то своём маленьком мирке, по непонятным причинам отрезанном от всего остального мира. Живут и живут: дружат и враждуют, любят и ненавидят, радуются и страдают, веселятся и грустят, философствуют и сходят с ума, едят и пьют, строят и разрушают, воюют и мирятся. Всё как у всех во все времена. Острова, Острова… Где же я нахожусь, в какой точке Земли, в каком её историческом периоде развития, если это действительно Земля? А если всё-таки не Земля, то что?
Мысли мои потеряли первоначальную стройность и ясность. Хаос, отчаяние, злость и безнадежность захлестнули мой разум. Надо побыть наедине с самим собою, осмыслить и переварить новые знания, вернее, всплывшие в памяти воспоминания. «Познание рождает печаль»… Божё мой, какая всё-таки это великая и мудрая мысль! Я только сейчас понял и до конца осознал всю её глубину! Ладно, пора возвращаться в действительность! Я встряхнул головой, легко поднялся с кресла, всей грудью вдохнул солёный и холодный ветер, замышляющий шторм.
– Что-то вы все темните, господа, искусно и не очень уводите меня от основной темы. Нехорошо, нехорошо! – возмутился я. – Где же всё таки ПОЭТ, чёрт возьми!?
Все молчали, скорбно и печально. У меня засосало под ложечкой, сердце гулко и быстро забилось, стало как-то зябко и нехорошо. Ветер закончил насиловать небо и принялся за паруса, отчего они, в свою очередь, заставляли гнуться и скрипеть мачты. Серые облака хаотично и тяжело клубились над головой, стараясь как можно плотнее придавить корабли к свинцовым волнам.
– Сир, ПОЭТ исчез, – осторожно сказала ГРАФИНЯ.
– Как исчез? – удивился я. – Его вроде бы выловили из воды, вместе с ПОСОХОМ.
– Выловили-то, выловили, поместили в отдельную каюту, приставили матроса для обслуживания и Гвардейца для охраны, как Вы давеча приказали, а наш герой взял, да исчез! Испарился в воздухе, Сир, – мрачно произнёс ШЕВАЛЬЕ. – Ищем… Я поднял на ноги всех, прежде всего своих агентов. Стараемся изо всех сил.
– Что с его бумагами?
– Какие бумаги вы имеете виду, Государь?
– Любые бумаги, таинственный вы наш! – я начал закипать и это не могло привести ни к чему хорошему. – А главным образом меня интересует Летопись! Где Летопись!? Где Имперский Цитатник!?
– Каюта абсолютно пуста, Сир, – ШЕВАЛЬЕ стал слегка заикаться.
– Как это – абсолютно пуста? Что, из неё вынесли даже мебель?
– Государь, я не то имел в виду. В каюте нет никаких бумаг.
– Вообще никаких? А что говорят охранники?
– Сир, они в полном недоумении. ПОЭТ словно испарился. Ничего не могут понять! Ни у кого нет никаких более-менее внятных объяснений произошедшего события.
Я прошёлся по палубе, сосчитал до десяти, стараясь справиться с охватившим меня волнением.
– Сударь, вы помните один наш очень серьёзный разговор, который имел место быть совсем недавно?
– Конечно, Государь, – напрягся и побагровел юноша.
– О чём шла речь? – глухо спросил я.
– О верности и недопущении серьёзных ошибок впредь, Сир.
– Как вы считаете, – похищение Придворного Летописца и Поэта тайными врагами на глазах сотни ваших агентов и тысяч моряков и воинов является вашей серьёзной ошибкой? – я впился пронизывающим и горящим взглядом в ШЕВАЛЬЕ.
– Это моя серьёзная ошибка, Сир. Признаю!
– Ваше Величество, но ещё не всё ясно, – осторожно попыталась прервать наш диалог ГРАФИНЯ. – ПОЭТ мог где-то заснуть, в трюме или в какой-нибудь шлюпке, просто удалиться от суеты, помечтать, подумать. Вы же его знаете. Он мог…
Я скрипнул зубами и так посмотрел на девушку, что она сразу же прикусила губку и осторожно отошла в сторону.
– Как вы считаете, похищение рукописей Придворного Летописца и Поэта, в частности, Летописи и Имперского Цитатника, является чрезвычайным происшествием и вашим вопиющим упущением? – продолжил я.
– Да, Сир, – ответил юноша дрожащим голосом.
– Как вы считаете, правильно бы я поступил, если бы прямо сейчас и здесь разрубил бы вас на две части?
– Абсолютно правильно, Сир!
– Вы понимаете, что я действительно способен сделать это, разрубить вас на две половинки, которые потом бы раскромсал ещё на несколько фрагментов. И всё это произошло бы ещё до того, как первая капля крови упала бы на палубу?!
– Да, Сир, – голос ШЕВАЛЬЕ был еле слышан.
– Прекрасно, что вы всё понимаете. Хорошо, что вы помните наш недавний разговор. Я своё слово умею держать!
– Я знаю, Сир.
– Так вот, если вы не найдёте ПОЭТА в течении суток, я повешу вас на рее этого прекрасного корабля на рассвете следующего дня, – пророкотал я. – На закате это будет, конечно же, выглядеть более эстетично, но на рассвете – назидательнее. Знаете, жизнь возрождается, продолжается, торжествует, и тут, – труп молодого человека, печально висящий на фоне светила, мощно и радостно встающего из туманного и ласкового моря. Ах, бедный, несчастный юноша, ещё не вкусивший всю полноту бытия! Чрезвычайно назидательно, поучительно, заставляет задуматься о судьбе, о превратностях земного пути, о верности долгу и чести!
– Сир! – негодующе воскликнула ГРАФИНЯ.
– Заткнитесь, сударыня! – я топнул ногой по палубе, отчего она возмущённо застонала, словно живая. – Хотите висеть рядом с вашим обожателем!? Я вам это устрою! Кто ещё хочет пополнить эту тёплую компанию!?
Мои славные Гвардейцы по всему периметру палубы напряглись, подобрались, готовясь к возможному пополнению лагеря потенциальных висельников, но желающих, как ни странно, не нашлось.
ЗВЕРЬ как всегда неожиданно, но несколько поздновато, материализовался рядом со мною, исподлобья поглядел на сбившихся в кучу придворных и слегка рыкнул. Мир замер. Казалось, даже ветер испуганно притих и оторвался на некоторое время от несчастных, изнасилованных им уже не один раз, парусов, которые были переполнены его невидимой, но очень обильной спермой.
– Ну и славно… Все свободны, господа! – жёстко произнёс я – Всем искать ПОЭТА! Обшарить палубы, каюты, трюмы, камбузы, шлюпки, все закоулки и переулки, бочки, сундуки, мачты, воду и небо! Вперёд!
Я присел в кресло, погладил Пса. Он привычно выпучил янтарные глаза, я привычно хотел засмеяться, но не сделал этого и мрачно и подозрительно посмотрел на него. Собака, как собака… Вернее, пёс, как пёс. Вон, – член торчит, слюна капает, глаза хлопают. Только вот двигается это существо слишком быстро, соображает ещё быстрее, абсолютно неуязвим, бесстрашен, неутомим, неумолим, неистощим, очевидно, не нуждается в воздухе, ну а в пище и в воде, тем более. Одним словом – Киборг! Или, всё-таки, – Робот? Какая, собственно, разница!? Да нет, разница всё-таки есть! Киборг мне почему-то милее Робота. Почему? Не знаю. Милее, роднее, приятнее, и всё! Живое есть живое, мёртвое, хотя бы и двигающееся в пространстве осознанно и целенаправленно, всё-таки, мёртвое, механическое, неживое, чуждое человеческому разуму и природе.
И так, рядом со мною могучий и непобедимый Киборг! Я не удивлюсь, если ЗВЕРЬ спокойно выдержит атомный или термоядерный взрыв даже в его эпицентре. Зевнёт, мерзавец, пыхнёт в пространство паром, засверкает, побросает туда-сюда снопы искр, почешется и потрусит куда-нибудь подальше по своим, только ему известным делам. Вот так… Или, не так? Ну, испытать данную теорию на практике я пока не могу.
Где же всё-таки ПОЭТ!? Почему меня этот вопрос так волнует и тревожит? В связи с чем? Всё-таки, кто он такой, случайно ли оказался на моей дороге? Что-то давненько я не виделся с МАГИСТРОМ… Странно всё, очень странно. Куда это он, тамплиер наш, запропастился? С каким бы жадным и беспредельным любопытством и интересом я бы с ним, мерзавцем, побеседовал именно сейчас! А почему, собственно, он мерзавец? Живёт-поживает человек по своим законам, защищает свои интересы, двигается к какой-то определённой цели. Молодец, умница! Так держать! На его фоне я выгляжу полным идиотом. Как можно чего-то достичь, не имея представления о том, кто ты и куда тебе следует идти и стремиться!? Абсурд, тупик, маразм… Да, Империю я создаю. Определённую цель имею. Ну, а что дальше? Где я нахожусь, кто я такой, в конце концов!?
Я стал утопать в хаосе мыслей и эмоций. Как, однако, всё надоело! Хочу в благословенный трактир «Тихая прохлада». Жажду Звизгуна и солёных бочковых груздей, таких, – хрустких, в меру острых и пряных. Хочу порцию Империума. Мечтаю о двух пышногрудых красотках, готовых на всё. О трёх мечтаю, о трёх! О четырёх! Жажду покувыркаться с ними около пылающего камина. А утром на зорьке, на рыбалку. Утонуть в тумане, заблудиться в нём, отдаться ему страстно и без остатка! Покоя хочу, ясности, чистоты сознания! Хочу достичь гармонии с самим собой и с этим гадким, прекрасным и яростным миром!
Господи, если ты всё-таки есть, поддержи меня, дай продолжить мой тяжкий Путь, воодушеви меня, ибо я изнемогаю от него. Какой я ПУТНИК!? Так, всего лишь бесцельно бредущий неизвестно куда случайный прохожий. Все мы прохожие в этом мире. Ни СТРАННИКИ, ни ПУТНИКИ, а именно ПРОХОЖИЕ! Вот где истина! А всё остальное, самообман!
Передо мною вдруг возникла ИСЭ, – моя первая любовь. Она появилась откуда-то из тумана, из полу-тьмы, вышла на свет своей лёгкой грациозной походкой балерины, несмотря на стесняющее движения кимоно, внимательно посмотрела на меня. Она никуда не стремилась, не спешила, ничего не говорила, не прыгала в пропасть, не улыбалась и не грустила. Просто стояла в праздничном кимоно около цветущей сакуры и печально смотрела мне в глаза. А за её спиной величественно возвышалась Фудзияма, а рядом с ИСЭ сидел какой-то странный пёс, – мощный, серо-белый, с густой шерстью и острыми ушами, и с закрученным хвостом, и также внимательно, настороженно, но доброжелательно смотрел на меня, и в голубых глазах его было столько укоризны и сочувствия!
А потом я увидел заснеженные сопки и хрустальную тайгу, раскинувшуюся на тысячи километров вокруг, и кедры, и сосны, и лиственницы, и берёзы, и ели, и рябины, и шиповник с багрово-красными, увядшими ягодами на ветвях, и глубокое голубое небо, и холодное солнце в зените. И услышал я хруст снега под ногами, и звонкий голос голубоглазой лайки, и призыв какой-то неведомой птицы, поющей о чём-то радостно и плюющей на мороз, и скрип двери в бане, и смех незнакомой женщины, грудь которой была прекрасна, совершенна и упруга. И ощутил я на своих губах её сладкий поцелуй, и растворился в нём.
И почувствовал вдруг тепло, исходящее от предвесеннего солнца, дарящего надежду на весну и лето. О, этот терпкий вкус черёмухи! О, эти мелкие укусы муравьёв, потревоженных воткнутой в муравейник палочкой, и слизываемая с неё терпкая кислота, – какая-то неземная субстанция. О, этот слегка сладкий и ароматный берёзовый сок, капающий по трубочке из надреза на теле его хозяйки. Как было хорошо, Боже, как же было хорошо!!! Я навзрыд и горько заплакал, и стало мне так грустно и радостно одновременно!
– Сир, проснитесь, уже вечер, ветер усиливается! – около меня стоял Капитан галеры и тревожно оглядывался вокруг. – Вам бы в каюту. Бережённого Бог бережёт!
– А где все? – я, ещё не пришедший в себя после крепкого сна, удивлённо огляделся по сторонам.
Палуба была пуста, вернее, почти пуста. По её периметру располагался десяток молчаливых и суровых Гвардейцев. ЗВЕРЯ нигде не было видно, хотя я ощущал, что он находится неподалёку. Я протёр глаза, посмотрел в мутное небо.
– Как вы считаете, что такое Солнце? – меланхолично спросил я, с трудом поднимаясь и отрываясь от кресла.
– Что, что, Государь?
– Что такое Солнце? – громко повторил я. – Ну, то, что на небе, а сейчас за облаками. Божественное светило, огненная колесница, хранитель и даритель жизни, Бог Ра, Ярило, священный диск, небесный костёр и всё такое? К чему вы склоняетесь?
– Солнце – это Солнце, Сир. Звезда, одна из миллиарда других, пылающих в холодном, безжизненном и безвоздушном пространстве. Вращается вокруг нашего мира. Обеспечивает его энергией, согревает, и поддерживает существование всего живого вокруг! Спускайтесь в каюту, Государь, прошу Вас!
Я некоторое время тупо смотрел на Капитана, потом истерично рассмеялся и тихо и печально пробормотал себе под нос:
– Какой я вам Государь. Уехал цирк, а самый смешной клоун остался. Зачем, почему, к чему? Чёрт его знает. У каждого своя судьба. Куда от неё денешься…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Летняя ночь.
Ещё глубокая тьма,
Но уже светлеет.
За этой тучкой, за той
Укрыться теперь луне?
Спал я крепким, а вернее мёртвым, пустым и чёрным сном, без малейших признаков сновидений. Казалось, что я надёжно отгорожен от действительности плотным и абсолютно непроницаемым барьером, но это было не так. Я моментально проснулся, когда услышал доносившиеся из внешнего мира какие-то странные, сдавленные горловые звуки.
Мгновенное и неожиданное пробуждение ото сна, по твёрдому убеждению моего бывшего мудрого и просвещённого Учителя ТОСИНАРИ, абсолютно ненормально, противоестественно, противоречит всем физиологическим установкам и потребностям организма, приводит к хаосу тонких вибраций, к нарушению циркуляции энергетических потоков, разбалансированию мозговых процессов, а следовательно, в результате всего этого, к ослаблению ауры и даже к ухудшению кармы!
Боже мой, какая ещё аура!? Какая ещё карма!? Что это, собственно, такое? Ах, да! Аура, карма… Эти понятия мне вполне знакомы. Вполне. Учитель ТОСИНАРИ… Мастер ТОСИНАРИ… Кто это такой? – я напрягся изо всех сил. – Ну, конечно же! Есть такой человек! Он живёт в Японии, на острове Окинава и как-то связан со мною и с ИСЭ! Как?
Собственно, Учитель не совсем прав. Вернее, прав частично. Да, аура страдает, но при чём здесь карма? Это явление глобальное, совсем иного порядка! Её в основном определяет судьба, прописанная на небесах. Мы её в силах подкорректировать, но не более того. Бежит таракан по дорожке, на него должны вот-вот наступить, а в это время Бог отвлёкся на полёт бабочки, никто на таракана не наступил. Тот, – радостный и гордый, полный жизненных устремлений, бежит дальше, но через некоторое время бабочка улетела, сгинула в небытие, век-то её не долог. А что с нашим тараканом? Наступил всё-таки на него Бог в обличие какого-то человека или коровы, или слона, но чуть попозже. Судьба…
Вот тебе и самонадеянный индивидуум, которому кажется, что всё или многое решает он. Ничего мы не решаем в этой и в других жизнях! Всё предопределено. Увы, увы… Просто некоторым даётся рассрочка и отсрочка, а некоторым – нет. И таких, последних, – сонм. Нет им числа. Ничего здесь не поделаешь. «Каждому своё…».
Кстати… До того, как эта фраза была написана над входом в «Бухенвальд» или «Освенцим», не помню точно, где, она произносилась мудрецами и не мудрецами в тысячах мирах на протяжении тысяч столетий миллион миллионов раз. Всё попусту… Всё равно мы думаем, что сами определяем свою судьбу. Полная ерунда…
Сидит человек за деревянным, грубо сколоченным столом, ест из глиняной миски горячую кашу, – только вот с печи. Тих, невесом, благостен… Рядом – молодая красавица жена. Детей полная горница. Пятый или десятый век по полудню. А тут врывается в его дом банда узкоглазых и вонючих ублюдков, насилует жену, душит детей, сжигает дом. Вот и всё…
Или, сидит человек во дворце за мраморным столом, ест из тонкой фарфоровой тарелки изысканный салат из морских гадов. Тих, невесом, благостен… Рядом – молодая красавица жена. Детей полон дворец. Первый или какой-то там век до нашей эры. Или в нашей. А тут вдруг дрожит земля, мир рушится и покрывается пеплом, от дворца остаются жалкие развалины. Вот и всё…
Или сидит человек за пультом управления атомной электростанцией. Ест какую-то ерунду под названием лапша быстрого приготовления. Тих, невесом, благостен… Дома его ждут молодая красавица жена и куча радостных детишек. Двадцатый или ещё какой-нибудь век нашей эры. А тут всё вокруг дрожит и вибрирует, рушится под напором то ли землетрясения, толи то ли цунами. Морская волна, взбесившаяся, словно стая из тысяч кашалотов, сметает всё на своём пути, и нет нигде спасения. Выброс радиации, буря огня и гнева. Со стороны Земли, конечно. Вот и всё…
Из века в век нас преследуют несчастья, потому что счастье – ощущение кратковременное, и для контраста оно должно быть заменено чем-то гадким, мерзким, более долго длящимся. Пососал сладкую конфету, съел горячий ароматный шашлык, или кусок торта, или солённую рыбу, – а вот тебе и повышение уровня сахара в крови, и несварение желудка, и подъём по пищеводу излишней кислоты, и острое отравление! Диабет, диарея или изжога! Наслаждаемся пищей считанные минуты, а последствия этого пожинаем часами, а то и всю оставшуюся жизнь. Вот так…
Эх, люди, люди… Как мне их жалко, тех, обычных людей, хотя бы потому, что сам я необычен. Я – Бессмертный и могучий Император, попирающий земную твердь и борющийся с небесами и с водами, отрицающий всё и сомневающийся во всём, но почитающий Бога, одна из ипостасей которого – СУДЬБА!
– КХА, КХА, КХА…
На эти привычные звуки, издаваемые ЗВЕРЕМ, я мог бы и не обратить особого внимания. Продолжал бы лениво и вальяжно размышлять о вечном и о не вечном, расслабленно лежал бы на кровати с закрытыми глазами, слипающимися от мёда раннего утра, но, кроме звуков, рождаемых Псом, я услышал ещё кое что.
– Чёрт возьми, ПУТНИК, просыпайся же!
Я мгновенно открыл глаза, скосил их вбок и тут же резво вскочил со своего ложа. В углу каюты, боязливо съёжившись, но, при этом, не теряя некоторого достоинства, сидел… МАГИСТР.
Одет он был в какой-то лёгкий просторный костюм из простой светлой ткани, голову покрывала повязка, подобная той, которую носили капитаны моего флота. Над мужчиной возвышался ЗВЕРЬ. Пасть его была открыта, клыки из неё торчали, словно два огромных кривых белых ножа. Пёс рассматривал МАГИСТРА очень и очень внимательно, словно раздумывая, – съесть или не съесть это существо? МАГИСТР полностью понимал и всерьёз воспринимал сие естественное желание, и, помня об одной крайне неприятной прошлой встрече с Псом, не делал никаких лишних и резких движений. Так, – сидел себе тихо и смирно, хлопал глазами и кривил губы в лёгкой, то ли в полу улыбке, то ли в полу гримасе.
– Дружище! Какая встреча! – радостно воскликнул я, подошёл к МАГИСТРУ, присел перед ним на корточки. – Представляете, вспоминал о вас давеча! Скучал, не терпелось увидеться. Куда же вы запропастились, однако? Как я рад, ох, как я рад, милости просим!
– Ах, ПУТНИК, ПУТНИК, неисповедимы пути Господни, а значит и наши, – усмехнулся МАГИСТР. – Ты собираешься, наконец, убрать от меня этого монстра?
– Да пусть ещё посидит маленько, – широко улыбнулся я. – В кои веки вы ещё будете в моей полной власти? Сейчас вы от меня никуда не денетесь, даже исчезнуть внезапно не сможете. Как я понимаю, на это нужно некоторое время. ЗВЕРЬ среагирует очень быстро. Даже не быстро, а мгновенно! Уж поверьте мне.
– Верю… Да и ты, я думаю, не оплошаешь.
– Конечно, конечно…
– Не ожидал от тебя такого отношения, – МАГИСТР возмущённо тряхнул головой.
Пасть ЗВЕРЯ мгновенно оказалась рядом с нею, слюна из неё мутными струйками стекла на лоб, потом на подбородок, а затем на грудь моего нежданного гостя. Он брезгливо поморщился, но больше никаких движений совершать не стал. Мы помолчали несколько секунд, внимательно разглядывая друг друга. Потом МАГИСТР насмешливо произнёс:
– Кстати, мы всё время общаемся то на «вы», то на «ты», пора как-то окончательно определиться в этом интимном вопросе.
– А что тут определяться, – жёстко сказал я, резко вставая, отчего ЗВЕРЬ мгновенно придвинул свою морду, жаждущую крови, почти вплотную к лицу МАГИСТРА, дыхнул на него жарко и, очевидно, смрадно.
Тот заметно побледнел, съёжился, замер в своём углу. Я медленно походил по каюте, делая свою обычную лёгкую зарядку: помахал руками и ногами, покрутил головой, согнулся вперёд и назад, встряхнулся. МАГИСТР угрюмо и мрачно наблюдал за моими манипуляциями.
– Так вот, что касается вопроса определения. Впредь на этих Островах всё буду определять только я один, и никто другой! – строго и сурово произнёс я, плюхаясь в кресло. – Отныне, Монсеньёр, для вас я буду Императором Трёх Островов, Наместником Господа Бога на Земле, воплощением высшей Справедливости, Закона, и Порядка! Обращайтесь ко мне соответственно: Сир, Ваше Величество, Государь, Мой Император!
– О как!?
– Да, вот так, и никак более!
– ПУТНИК, с ума ты сошёл, видимо, сравнительно недавно, – злобно усмехнулся МАГИСТР. – Ничего, мы тебя вылечим, не беспокойся. Обещаю лучших врачей и самый современный госпиталь, а потом – фешенебельный санаторий.
– Кто это мы и где эти мы находятся? – вкрадчиво произнёс я.
– Где, где, – на кудыкиной горе!
– Что это за место такое? – искренне удивился я. – Где оно имеет место быть? В Австралии, в Гренландии, в Полинезии, в Антарктиде, в Гималаях, а может быть в благословенных горах Кавказа?!
– О, я вижу, что память к тебе вернулась почти полностью!
– А как ты хотел, – усмехнулся я. – Время всё лечит, в том числе и больную память.
– Так, ладно, не валяй дурака, отзови ЗАЩИТНИКА и давай спокойно поговорим, – деловито произнёс МАГИСТР.
– Не получится! Увы, увы… Я серьёзен, как никогда. У тебя есть альтернатива: или ты признаёшь меня Императором и своим повелителем, или идёшь на растерзание ЗВЕРЮ.
– Боже мой! Ты точно сошёл с ума, идиот! – МАГИСТР ещё более побледнел и дёрнулся, было, в мою сторону, но его дальнейшие действия решительно пресёк Пёс.
Он проделал свой коронный трюк, а именно: мгновенно и широко раскрыл пасть и, глубоко захватив ею голову МАГИСТРА, замер в ожидании дальнейших указаний с моей стороны, слегка скосив на меня глаза. Я дико захохотал, забился в кресле в конвульсиях. Меня всегда почему-то так смешила эта немая, ужасная и крайне комичная сцена!
Я отдышался, утёр с глаз слёзы, встал, подошёл к человеку и Собаке. Повинуясь моей внутренней команде, ЗВЕРЬ выпустил голову МАГИСТРА из своей всепоглощающей пасти, издав при этом какой-то отвратительный и зловещий булькающий звук, как будто аллигатор рыгнул после того, как заглотнул поросёнка. Потом он деликатно отошёл чуть в сторону, сел на задние лапы, продолжал пристально следить за нежданным гостем.
– Ну, как там, внутри? – участливо спросил я у МАГИСТРА, который имел вид безумный, жалкий и крайне недоумённый.
– Темно, одиноко, противно и мокро, – проговорил он, с отвращением освобождаясь от тягучих и, очевидно, очень мерзких для него в этот момент слюней ЗВЕРЯ.
– Так, очевидно, чувствуем мы себя все в утробе матери на определённом этапе нашего развития. Как назвать это странное состояние? Бытие или скорее ещё полу-бытие? Не знаю, не знаю… А как вы думаете, друг мой небесный? – меланхолично спросил я.
МАГИСТР угрюмо молчал и смотрел в пол.
– Повторить сей эксперимент с участием моего бессловесного, но всё понимающего соратника?
– Нет, не надо!!!
– Сударь, вы помните мои особые условия, после выполнения которых мы можем продолжить наш очень содержательный и крайне интересный разговор? – я нервно постучал пальцами по столу.
– Да, э, э, э… Сир, – с огромным трудом, и с отвращением освобождая лицо от слюней ЗВЕРЯ, хрипло проговорил мой ночной собеседник.
– Ну, – это же совершенно другое дело! – я подошёл к МАГИСТРУ и бодро хлопнул его по плечу, отчего тот влип в стену, и на мгновение мне показалось, что он разделился на две половинки и раскрылся под углом в девяносто градусов, как большая книга в серой обложке.
Кстати, что там у нас за бортом? Я посмотрел в узкое окно. За ним царила густая и тягуча, как патока, и чёрная, как самая чёрная кошка, ночь. Корабль быстро и бодро летел по волнам, гонимый попутным ветром. Качки почти не ощущалось, видимо, намечавшийся накануне шторм, так и не состоялся. Это хорошо…
– Сударь, а как вы оказались у меня в каюте? – спросил я у МАГИСТРА, снова лениво опускаясь в кресло. – Просто так вы в неё попасть не могли. Галера нашпигована Гвардейцами, как кусок доброго сала нашпигован солью, перцем и чесноком.
– Браво, Ваше Величество, браво! – бодро захлопал в ладоши МАГИСТР. – Ну, надо же! Боже! Как образно, как ярко!
– Вот это я люблю, искренняя лесть всегда мне к лицу, – я встал, подошёл к собеседнику и попытался снова одобрительно хлопнуть его по плечу.
На этот раз он ловко уклонился от моей руки и быстро произнёс:
– Сир, – давайте поговорим. Хватит валять дурака.
– Я готов выслушать вас, но перед этим дайте мне чёткий и ясный ответ на прямой и элементарный вопрос: «Как вы попали в мою каюту?».
– Вопрос прост, ответ очень сложен э, э, э… Сир.
– Вы знаете, Монсеньёр, я…
– Да какой я вам Монсеньёр!? – взъярился МАГИСТР. – Ну что же это такое происходит!? Издевательство чистой воды! Всё, больше не могу! Бред какой-то!
– ЗВЕРЬ!
– Не надо, хватит! Сир…
– Повторяю вопрос последний раз: «Как вы попали в мою каюту?» – я угрожающе сжал в руках ручку кресла.
Она хрустнула и превратилась в щепки, которые я небрежно бросил в сторону МАГИСТРА. Он так удивлённо воззрился на них, словно перед ним лежали не куски дерева, а фрагменты некоего загадочного предмета, прилетевшие на Землю из Космоса.
– Однако, дуб, … Сир, – задумчиво произнёс МАГИСТР.
– Вот и я о том же, – ухмыльнулся я. – Вернёмся к нашей теме… Насколько я помню, перед явлением ваших бравых молодцев с небес во время сражения с пиратами произошли определённые природные катаклизмы: сгустились тучи, вдруг налетел почти ураганный ветер, сверкнули молнии. Перед падением в озеро Небесного Медведя произошли те же явления, но они сопровождались ещё и образованием мощной воздушной воронки. Перед вашим сегодняшним появлением ничего такого вроде бы не было. Так, тучи вроде бы и сгустились, ветер значительно усилился, но на этом, собственно, и всё. Или я что-то пропустил, когда спал?
– Ничего Вы не пропустили …Сир, – проворчал МАГИСТР, тяжело вставая с пола и кряхтя. – Технологии имеют тенденции к росту и совершенствованию.
ЗВЕРЬ сделал стойку и тихо рыкнул. МАГИСТР застыл.
– Да, и ещё, – продолжил я. – Имею я целый ряд очень интересующих меня вопросов. Во-первых… Почему ваши ребята в прошлый раз упали с неба, или, вернее будет сказано, переместились на пиратский корабль в голом виде? Как-то это странно и необычно. Во-вторых… Почему и вы, и тот парень в трактире, и эти ваши бойцы на корабле ни разу не воспользовались современным и эффективным оружием? Почему не явились в бронежилетах, обвешанные автоматами, гранатомётами и огнемётами? И, вообще, где ваши истребители, вертолёты, катера, авианосцы, ракеты, подводные лодки? Ведь всё это у вас наверняка имеется в наличии!? В-третьих… Почему вы так упорно, и я бы сказал, маниакально, играете по средневековым правилам!? Носите доспехи, бьётесь на мечах, скачете на лошадях, пускаете стрелы. Все эти моменты для меня абсолютно непонятны. Абсолютно…
