Текст книги "О, Путник!"

Автор книги: Александр Арбеков

– Да, АНТР имеет место быть, он вполне реален и служит тебе, – задумчиво сказала ГРАФИНЯ. – Это совершенно очевидный факт. От него никуда не денешься. Любой спор по этому поводу не имеет абсолютно никакого смысла.

– Вот то-то же и оно!

Мы помолчали… За окном сумерки стремительно перерастали в ночь. Зазвенели цикады, гортанно, протяжно и на все лады заквакали лягушки, заухала в полях какая-то ночная птица. Потянуло лёгкой, но довольно ощутимой прохладой и сыростью, чуть пахнущей тиной.

– А чем закончилась эта история с ёжиком в тумане? – неожиданно спросила ГРАФИНЯ.

– Я, честно говоря, не совсем помню её. Ну, ходил-ходил, бродил-бродил удивлённый и очарованный ёжик в этом самом тумане, познавал мир в его изменённом обличье, с кем-то встречался, вёл беседы. А в конце вдруг задал странный, но закономерный вопрос: «А как же там лошадь?». Кажется, так… – тяжело вздохнул я.

– Интересная история, но несколько наивная и глупая…

– Я так не думаю…

Мы снова помолчали. В дверь постучали. После моего разрешения войти в зале появились несколько Гвардейцев. Они быстро зажгли свечи в канделябрах на стенах и на столе, стараясь громко не греметь доспехами и оружием, молча удалились.

– Кто же всё-таки ты такой, чёрт тебя подери! – вдруг громко и раздражённо произнесла ГРАФИНЯ, а потом неожиданно горько всхлипнула. – Мне надоела неопределённость! Я ненавижу, когда что-либо не знаю или не понимаю! Надоело всё и все! Не могу больше так!

– Разрешите представиться, – встал и слегка поклонился я. – Его Величество, Император Трёх Островов, Король Третьего Острова, победитель пиратов, гроза врагов, отец народа!

– Да, уж! – раздражённо фыркнула девушка.

Я подошёл к ГРАФИНЕ, положил руки ей на плечи, слегка сжал их.

– Дорогая, успокойся! В последнее время я наблюдаю у тебя явно упадочнические настроения. Мне самому приходится не сладко, от этого чёртового незнания подчас так на душе тошно! Давай договоримся, впредь никаких истерик! Самый главный психопат в Империи – это я! Я не намерен отдавать это звание кому-либо! Хватит недовольства и брюзжания! Ей, видите ли, надоело всё и все! Она, бедная, больше не может! От жира бесишься, избалованная сучка?! – вдруг внезапно, как со мною это бывает, возбудился и рассердился я.

ГРАФИНЯ вздрогнула, напряглась. Я нервно заходил по залу. Подошёл к столу, осушил бокал с прохладной водой. Пёс насторожился и внимательно наблюдал за мною и девушкой.

– Если тебе не нравится существующее положение дел, то скатертью дорога! Никто тебя не держит, ни к чему, помимо твоей воли, не принуждает и не обязывает! Вот так, и никак более! Выматывайся из этого замка, возьми в дорогу столько Гвардейцев, сколько тебе надо, и марш в своё занюханное и затрапезное Графство! Разводи драгоценных Горных Жеребцов, торгуй не менее драгоценными изделиями мастеров Первой Горы, лови рыбу в Тёмном озере! С голоду не помрёшь, несчастная ты наша!

Я не на шутку разволновался, кровь мощной волной прилила к голове, в висках застучало. Да, нервы у меня действительно ни к чёрту! Вспыхиваю по каждому поводу, по любому пустяку. Так нельзя. Хочу моря!

– Эй, люди! Можжевеловки мне!

За дверью послышалось быстрое и лихорадочное движение. Через весьма непродолжительное время в дверь вежливо постучали.

– Входите! – сердито крикнул я.

Дверь моментально открылась, и на её пороге появился весёлый ПОЭТ с большим подносом в руках. На подносе стояли серебряный кувшин, три таких же бокала, тарелка с нарезкой мяса и овощей.

Я, как всегда, мгновенно успокоился, сел на своё место, засмеялся.

– Сударь, вы прямо, как волшебник! Что-то у вас весьма довольный вид. Что случилось? Небось, дёрнули уже рюмашку Можжевеловки, признайтесь честно.

– Сир, признаюсь как на духу, – выпил целых три рюмки для стимуляции творческого процесса, – ПОЭТ поставил поднос на стол, поклонился мне и ГРАФИНЕ, плюхнулся в кресло, с некоторой подчёркнутой вальяжностью свободно расположился в нём.

– И какой же это творческий процесс вы стимулировали? – сухо и иронично спросила ГРАФИНЯ. – Надеюсь, у вас родился очередной шедевр философско-любовной лирики?

– Не угадали, Ваше Сиятельство! Берите выше!

– Что может быть выше? – удивилась ГРАФИНЯ. – Всё остальное только ниже.

– О, женщины, – банальность ваше имя! – я громко рассмеялся. – Истинные вершины поэзии – это Поэма, Ода, Гимн! Кстати, здесь не так уж и важно качество. Главное – мощь, чёткость, чеканность, величественность, торжественность!

Я быстро налил всем в бокалы Можжевеловки, мы чокнулись, молча выпили, закусили. Жидкость горячо разлилась по телу, голова слегка затуманилась, сразу стало покойно и приятно.

– Неужели Гимн Гвардии уже готов?! – удивился я.

– Так точно, Сир! Выполнил все Ваши рекомендации, за качество стихов не ручаюсь, но истинный экстаз в них присутствует.

– Ну-ка, ну-ка, продемонстрируйте! – заинтересовался я, наливая по второму бокалу.

– Сир, я думаю, что моё, так сказать, произведение надо назвать как-то по-другому. Всё-таки Гимн – это действительно нечто эпическое, главное, грандиозное, основополагающее. Гимн Империи! – звучит! Гимн Гвардии! – как-то не очень.

– Согласен, – сказал я. – И что будем делать?

– Марш, – устало произнесла ГРАФИНЯ. – Марш Императорской Гвардии.

– Да, да!!! – воскликнули мы с ПОЭТОМ одновременно. – Вот это именно то, что надо!

– Так вот, Сир, представьте, что Марш исполняется в походе или при пешей атаке. Идут Ваши чудо-богатыри, чеканят шаг, сотрясают землю, рождают у врагов ощущения ужаса, полной безысходности и невозможности дальнейшего бытия!

– Великолепно!!! – с восторгом воскликнул я.

– О, Боже, – простонала ГРАФИНЯ.

– Сир! Марш будет вызывать у наших бойцов непередаваемый экстаз и окрылять, звать к вершинам!

– О, Боже! – ещё один раз простонала ГРАФИНЯ.

– Заткнитесь, сударыня!!! – заорал я.

– Молчу, молчу, Сир!

– Так, так, отлично! Превосходно! Экстаз – это как раз то самое, что нам крайне необходимо – оживился я.

ПОЭТ залпом осушил бокал, вскочил и начал ходьбу на месте, лихо звеня по мрамору полу металлическими набойками на башмаках, одновременно декламируя:

 
Нам Император дал приказ,
С небес раздался Божий глас,
Мы победим и в этот раз!
Мы – Императорская Гвардия!
 
 
Все, как один, чеканим шаг,
Нам никакой не страшен враг,
Ни жар, ни лёд, ни смерч, ни мрак!
Мы – Императорская Гвардия!
 
 
Нас никому не победить,
Мы будем жить и не тужить,
Своих врагов бесстрашно бить!
Мы – Императорская Гвардия!
 
 
Гвардия, Гвардия, Гвардия – вперёд!
Гвардия, Гвардия – не умрёт!!!
 

– Великолепно! Потрясающе! – я единым махом осушил свой бокал, вскочил, присоединился к ПОЭТУ.

Мы замаршировали вместе. Кровь вскипела в жилах, ноги чеканно впечатывались в мрамор, глотки орали на полную мощь, голоса срывались на фальцет. Воздух в зале сгустился, в нём испуганно, тяжело и хаотично металось пламя свечей.

 
Гвардия, Гвардия, Гвардия – вперёд!
Гвардия, Гвардия – не умрёт!
 

На пороге распахнувшейся двери недоумённо застыли встревоженные часовые. Я сделал им знак рукой:

– Присоединяйтесь, господа!

Четверо огромных Гвардейцев, выстроившись вслед за нами по двое, замаршировали, вошли в ритм. Шесть глоток грянули во всю мощь лёгких:

 
Нас никому не победить!
Мы будем жить и не тужить!
Своих врагов бесстрашно бить!
 
 
Мы – Императорская Гвардия!
Мы – Императорская Гвардия!
Мы – Императорская Гвардия!!!
 
 
Гвардия, Гвардия – вперёд!
Гвардия, гвардия – не умрёт!!!
 

Бледная и потрясённая ГРАФИНЯ, раскрыв свой прелестный алый ротик, с неподдельным ужасом смотрела на нас.

В её глазах я читал только одну мысль:

– Фантасмагория какая-то!

 
Распустился впустую,
Минул вишенный цвет.
О, век мой недолгий!
Век не смежая, гляжу
Взглядом долгим, как дождь.
 

Покинул я замок со своим войском на следующее утро. Оставил в нём небольшой гарнизон во главе с СОТНИКОМ. Перед этим провёл переговоры с одним из Баронов Третьей Провинции, который защищал замок Третьего Графа рука об руку со своим сюзереном и был захвачен нами в плен. Все остальные вассалы погибшего Графа этой Провинции сейчас воевали в неведомых краях против войск Второго Острова.

Разговор с Бароном получился конкретный и конструктивный. Во время него ЗВЕРЬ, конечно же, постоянно находился рядом с моим собеседником, очень внимательно и с большим подозрением смотрел на него, периодически открывал пасть, демонстрируя огромные белоснежные клыки, от чего пленник довольно сильно нервничал, потел, время от времени вздрагивал и заикался.

Я сразу же предложил Барону присягнуть мне на верность, напомнив ему, что Король Первого Острова и Граф Третьей Провинции погибли, и он теперь ни с кем никакими обязательствами не связан и может с чистой душой признать мою власть. После недолгих раздумий сей господин согласился с моим предложением и принял Присягу Верности в присутствии моих ближайших сподвижников. Потом я дал ему указания по поводу мобилизации всех имеющихся в Графстве сил и назначил его их Командующим, а так же даровал ему звание Генерала Империи. Через неделю Барон должен был подтянуть свои войска к моей Резиденции. Вот, собственно, и всё. После этого я со своим войском отправился домой.

Домой, домой… Где же мой истинный дом, тот самый, настоящий, где я родился, вырос, где меня воспитали? Существует ли в мире такое место? В каком мире, где? Ну не из пустоты же я появился на свет, в конце концов!? Не может быть, чтобы я, вот так, внезапно возникший, неизвестно откуда пришедший, очутился на том благословенном пустынном пляже. У меня, как и у всех, должны быть родители, родственники, друзья, знакомые. Кто же я такой, где и на кого учился, каковы были род моей деятельности и профессия в той, другой и загадочной жизни?

Россия, Сибирь, Дальний Восток… Я помню те края, я каким-то образом с ними связан. Именно где-то там, очевидно, прошёл определённый период моей жизни. Но где конкретно это происходило, когда!? Туман, туман… В голове сплошной туман…

Ладно, чёрт с нею, с другой жизнью! Поживём пока этой, сегодняшней, реальной жизнью, в данный момент для меня чрезвычайно актуальной, интересной и, в общем-то, довольно неплохой. Сейчас я Император. Не садовник, не ассенизатор, не рудокоп, не крестьянин, не купец и даже не какой-то там удельный князь, а ИМПЕРАТОР! Это слово звучит так торжественно, так значительно, так величественно, так гордо! Это вам не Маркиз, Герцог, Царь или Король! ИМПЕРАТОР! Как же оно волшебно и сладко ласкает мой слух! Да, вот вам и ещё одна очередная жертва тщеславия! Вот ещё один индивидуум, соблазнённый и околдованный блестящей и завораживающей мишурой бытия…

И так. Мы следовали на восток в Первую Провинцию. Вокруг простирались бескрайние разноцветные степи и поля. Небо было синим, ясным, высоким и абсолютно безоблачным. Обожаю ясность во всём. Не терплю серости и в природе, и в умах, и в любви. Ах, – это удивительное и сладкое, волнующее слово – ЛЮБОВЬ!

Мы с ГРАФИНЕЙ ехали в просторной, богато украшенной карете, являвшейся до недавних пор собственностью Графа Третьей Провинции. Её предложил нам новоявленный Командующий и Генерал, мотивируя свой поступок тем, что не гоже такой прекрасной и изысканной даме, как ГРАФИНЯ, переносить превратности долгого и дальнего пути в некомфортных условиях.

Со дня знакомства с ГРАФИНЕЙ молодой человек всё время смотрел на неё восхищённым и обожающим взглядом, оказывал всяческие знаки внимания. При её появлении его лицо покрывалось румянцем, голос дрожал, дыхание срывалось. Девушка ему подыгрывала, кокетничала, даже несколько искусственно жеманилась. Но я-то уж слишком хорошо изучил свою лебёдушку! Если бы не характерные смешинки, притаившиеся в уголках её рта и глаз, то я, возможно, даже устроил бы ей пару сцен ревности. А так я всего-навсего иронично посмеивался, не обращал на псевдо флирт никакого внимания.

– Сир, а не прокатиться ли нам верхом? Недалеко отсюда, по пути, есть прелестное чистое озеро, питаемое родниками, – ГРАФИНЯ весело прервала мои вяло и лениво текущие мысли. – Пора размяться, надоела эта колымага. Два самых быстрых Горных Жеребца к Вашим услугам.

– Ну что же, предложение неплохое, – согласился я. – Последнее время я как-то отвык от карет. В них мало воздуха, мало пространства. Неподвижное состояние, медленная езда, – всё это явно вредит организму. Разомнёмся, немного растрясём свои затёкшие и потные задницы.

– Сир!

– Пардон, мадам, пардон…

– Что? Что такое – «пардон?».

– Извини, дорогая, другими словами…

– Ну, ну… – ГРАФИНЯ хмыкнула, весело засуетилась, задвигалась, быстро переоделась в мужской костюм, ловко увёртываясь от моих жаждущих её тела рук и губ.

Девушка, конечно же, прицепила на пояс узкий длинный кинжал. Я скептически усмехнулся, но тоже, кроме ПОСОХА, на всякий случай прихватил с собою и мой славный ЭКСКАЛИБУР. Мы пересели на двух рослых тонконогих Горных Жеребцов и пустили их вскачь. За нами последовал десяток гвардейцев во главе со ВТОРЫМ ШЕВАЛЬЕ.

Ветер засвистел в ушах, степь превратилась в сплошную цветную, слегка смазанную, полосу, обречённо и быстро улетающую назад. Конь нёс меня вперёд мощно и легко, густая длинная грива свободно развевалась по ветру. Ах, как хорошо! Вперёд, вперёд! Где-то невдалеке ЗВЕРЬ невидимо и решительно рассекал пространство. Я, как всегда, явственно ощущал его присутствие и периодически общался с ним на телепатическом уровне.

Графиня скакала рядом, не вырываясь вперёд и не отставая. Её роскошные, стелющиеся по воздуху густые каштановые волосы, казались продолжением гривы жеребца. Девушка искоса посматривала на меня своими чудесными изумрудными глазками, щурила их лукаво и периодически смеялась, когда я пытался её обогнать. Она сразу же легко и играючи догоняла меня, несколько секунд скакала рядом, потом, дразня, обгоняла моего коня, а затем, немного сбавив темп, снова двигалась со мною вровень. Ах, зараза, ах, чертовка! Ну, конечно же, подсунула мне жеребца послабее! Ладно, Бог с нею! Пусть повеселится, пусть расслабится! Вперёд, вперёд!

Вскоре мы одновременно подскакали к озеру. Оно, хотя и было сравнительно небольшим, но действительно оказалось удивительно чистым, прозрачным и в меру прохладным. Я быстро разделся, решительно прыгнул в воду. За мною с весёлым криком последовала обнажённая ГРАФИНЯ. ЗВЕРЬ неожиданно материализовался в ближайших камышах, брезгливо, обречённо и осторожно вошёл в воду, подняв морду к небу и выпучив глаза, довольно шустро поплыл ко мне, в очередной раз напугав ГРАФИНЮ. Девушка, направлявшаяся в это время в мою сторону, запаниковала, чуть не ушла под воду, повернула обратно к берегу.

– ЗВЕРЬ! – раздражённо гаркнул я.

Пёс мгновенно пропал, исчез, слившись с водой, небом и камышами. Только завихрения воды и волны выдавали его месторасположение.

– Голуба моя, – весело крикнул я. – Плыви ко мне.

– Жду тебя на берегу! – донеслось в ответ.

Скоро появились Гвардейцы, отставшие от нас на довольно значительное расстояние. По приказу ВТОРОГО ШЕВАЛЬЕ они спешились, быстро рассредоточились вдоль берега, тактично повернувшись к озеру спинами и обратив свои взоры в степь.

– Сударь! – крикнул я насмешливо начальнику Особого Отряда Личной Гвардии. – Ну, зачем вы за нами увязались! Нет от вас покоя!

– Сир, может быть, покоя и нет, но всё-таки как-то спокойнее, когда мы рядом с Вами, поблизости, так, на всякий случай! – сурово и непреклонно ответил он, не поворачиваясь ко мне лицом.

– Ответ, достойный истинного Гвардейца! – громко засмеялся я. – Прошу вас, отведите людей чуть дальше от озера. Мы с ГРАФИНЕЙ хотим немного позагорать и полюбоваться небом. Надеюсь, вы позволите нам осуществить наедине это приятное и безобидное занятие?

– Ради Бога, Государь, отдыхайте, – ворчливо ответил вояка. – Только что на него смотреть, на это небо? Небо, как небо…

– Небо никогда не бывает просто небом, – возмутилась ГРАФИНЯ, без какого-либо смущения выходя голой на небольшой и узкий песчаный пляж и выжимая волосы. – Небо, как и вода, и огонь, и горы таит в себе высший смысл, вечную, магическую и идеальную красоту, которой можно наслаждаться до бесконечности. Небо во всех её ипостасях можно познавать и познавать, не ведая усталости.

– Сударыня, а вы знаете, что только что сейчас назвали четыре земные стихии, которые, по мнению древних, заложены в основе нашего мироздания, – усмехнулся я.

– Четыре стихии?

– Да, именно так… Вода, земля, воздух, огонь.

– Да? – засмеялась девушка. – Никогда не думала об основах мироздания в таком ракурсе. А вообще, мне кажется, что подход к этому у древних был несколько примитивен. Впрочем, я не права… Не у всех древних. Кое кто из них был очень продвинут для своего времени в понимании мира. А, вообще, всё так сложно, Сир. Вселенная громадна и очень непроста по своему строению.

– Ваше последнее утверждение свидетельствует о том, что вы всё-таки задумывались над вопросами мироустройства. И к каким же выводам вы пришли, прелестница моя? Ну-ка, ну-ка, любознательная вы наша, просветите нас, тёмных, невежественных и примитивных! – заинтересовался я. – Что вы имеете в виду, когда говорите «не у всех древних»?

– Сир, я очень сильно заинтересовалась учением Демокрита, – с жаром произнесла ГРАФИНЯ, небрежно плюхаясь рядом со мною на песок.

От неожиданности я вздрогнул, дыхание моё резко прервалось, и я подавился водой, которую в это время пил из фляжки. Нарушение дыхания, к несчастью, произошло в тот момент, когда я делал из неё глубокий и жадный глоток. Я закашлялся, побагровел, лихорадочно глотая воздух, вскочил на ноги.

Я некоторое время удивлённо и бессмысленно смотрел на девушку, как на некое крайне экзотическое и мистическое существо, внезапно появившееся ниоткуда. Боже мой! Новая неожиданность! Откуда ГРАФИНЯ знает про Демокрита!? Ещё недавно полыхающие в моей голове сомнения и подозрения, вроде бы уже основательно затухшие, вспыхнули с новой силой.

Девушка, крайне встревоженная, тоже вскочила, довольно сильно несколько раз ударила меня по спине.

– Сир, что с Вами!?

– Можжевеловки мне!

– Дорогой, дыши глубже, глубже, вот так, вот так… Какая может быть Можжевеловка!? Успокойся!

Через некоторое время, отдышавшись, я вкрадчиво, мягко и как бы невзначай спросил у ГРАФИНИ:

– И каковы же основные идеи учения Демокрита? Вообще, кто это такой? Откуда ты о нём знаешь?

– Ну, полноте, Сир! – иронично усмехнулась она. – Как будто Вы не догадывайтесь.

– И всё-таки? – напряжённо улыбнулся я в ответ.

– Демокрит… Древнегреческий философ-материалист. Один из основателей античной атомистики.

– И в чём же суть его учения?

– Оно предельно просто, как всё гениальное, – легко ответила ГРАФИНЯ, переворачиваясь на живот.

Я на некоторое время забыл о Демокрите и задумчиво стал созерцать её прелестные ноги и ягодицы. Они были безупречны и я никак не смог отказать себе во вполне естественном удовольствии их поцеловать.

– Успокойся, дорогой, прошу тебя, – с деланным возмущением прошептала девушка. – Мы же не одни… Рядом Гвардейцы.

– Императору его Гвардия не помеха, – засмеялся я. – Она является помехой только его врагам и недоброжелателям.

– А чем, собственно, отличаются недоброжелатели от врагов? – усмехнулась ГРАФИНЯ?

– Как будто ты не знаешь, – проворчал я. – Чаще всего недоброжелатели – это тайные полу враги, этакие не до конца определившиеся паскудники и злопыхатели. Давай вернёмся к Демокриту.

Я с трудом оторвал свои губы от соблазнительной ложбинки на спине ГРАФИНИ, снова стал серьёзным и внимательным.

– Так что там говорил Демокрит из Фракии?

– Я так и думала, что ты придуриваешься, – ГРАФИНЯ перевернулась на спину, бесстрашно показав миру чудесную полную грудь и слегка выпуклый, безупречной формы животик.

– И всё-таки?

– Ты знаешь, меня потрясла его теория. Так необычно, смело, захватывающе! Весь мир состоит из атомов: невидимых нам, неделимых, вечных, неразрушимых частиц. Они непрерывно двигаются, из их «вихря» образуются как отдельные тела, так и все бесчисленные миры во Вселенной. Грандиозно! Я размышляла над этой потрясающей теорией все дни, пока ты с ШЕВАЛЬЕ пьянствовал на Тёмном Озере.

– Ну, во-первых, мы там не пьянствовали, а рыбачили, – возмутился я. – А во – вторых, теория об атомах, – это вовсе не теория. Демокрит был абсолютно прав. Более того, могу открыть тебе один страшный секрет.

– Какой? – глаза ГРАФИНИ загорелись, она повернулась на бок.

– Атом состоит из ещё более мелких частиц. Кроме того он делится!

Девушка потрясённо смотрела на меня.

– Так значит, весь мир действительно состоит из атомов, которые, в свою очередь, состоят ещё из чего-то!? Грандиозно!

– Не то слово, – хмыкнул я.

– Слушай, мне в голову пришла одна неожиданная мысль! – ГРАФИНЯ аж подскочила на песке.

– И какая же? – я возбудился и попытался дотронуться до вожделенного места на её теле, того, которое находится между бёдрами, но девушка с негодованием сдвинула ноги и оттолкнула мою ищущую руку. – Ну, будь же серьёзным!

– Хорошо, поделись со мною своим озарением.

– Боже мой, а вдруг эти самые мелкие частицы, из которых состоит атом, состоят из ещё более мелких частиц?! Ведь всё в мире из чего-то состоит и это чего-то, в свою очередь, должно из чего-то состоять!? И так до бесконечности?! Да нет, всё имеет свой конец… Боже мой!!!

– А ты всё довольно быстро схватываешь, дорогая. Можно сказать, на лету, – удивился я.

– А что ты думаешь об учении Гераклита? – живо поинтересовалась ГРАФИНЯ. Ну, о том, что первоначалом всего сущего является мировой огонь и что «всё течёт» и «раздор есть отец всего»?

Я застонал и устало откинулся на песок. Боже, – это уже слишком! Я сейчас сойду с ума! Гераклит и Демокрит… Здесь, неизвестно где! Их учение свободно и легко излагает средневековая ГРАФИНЯ, лёжа голой на пляже безымянного озера в глухой степи рядом с таким же голым ИМПЕРАТОРОМ!!! Истинная фантасмагория!

– Откуда, чёрт возьми, ты знаешь о Демокрите и Гераклите!? Это невозможно, это невероятно! Бред какой-то! Не могу поверить! – я вскочил и подошёл к воде, взболтал ногами её ровную дремлющую гладь, ощутил её сонную прохладу, немного успокоился.

– Ни один только ПОЭТ побывал в библиотеке БАРОНА, Ваше Величество, – насмешливо произнесла ГРАФИНЯ.

– Боже, мой, как просто! А я чуть с ума не сошёл! Какой же я идиот! – простонал я и облегчённо упал обратно на песок.

– Люблю самокритичных людей, – рассмеялась девушка.

– Спасибо за оценку моей личности.

– Не за что… Вы сами себя оценили. Сир, а вообще, Вы считаете, что знания являются уделом избранных? Почему я не могу воспользоваться прекрасной библиотекой БАРОНА?

– Да суть же совершенно не в этом! Ради Бога! Запихивайте в себя любые знания тачками, грузовиками, вагонами, баржами, танкерами! Я совершенно не против! – воскликнул я раздражённо. – Суть совершенно в другом! Каким же образом эти самые знания из другого мира оказались здесь, на Первом Острове, в замке нашего общего друга?! Они что, имеют крылья, или хвосты и плавники и могут летать или плавать, как им заблагорассудится, и куда они захотят!? Вокруг нас необъятный и совершенно непреодолимый Океан! Каким образом томик Шекспира и труды Демокрита и Гераклита попали сюда!? Сами приплыл, что ли, или спустились с неба!? Не понимаю! Почему, в конце концов, я не могу оказаться в Большом Мире, который находится за пределами нашего Океана?! Сижу на этих треклятых Островах, завоёвываю какие-то совершенно ненужные мне Провинции, осаждаю замки, плету интриги, сражаюсь с марионеточными и опереточными пиратами, маюсь, мучаюсь, мечусь, страдаю от провалов в памяти и чувствую себя при этом полным идиотом!

– Ну, успокойся, мой герой, любовь моя вечная, первая и последняя! Всё будет хорошо, всё наладится! – сочувственно произнесла девушка.

– Эх, есть только одна радость, вижу только один смысл во всей этой нелепой истории, – я в отчаянии упал в жаркие объятия ГРАФИНИ. – Это ты, моя ненаглядная красота, моя любимая лебёдушка, умница моя, бесценная моя женщина!

Мне вдруг захотелось заплакать, горестно и навзрыд, но я сдержался, освободился из рук девушки, устало опустился животом на песок, закрыл глаза и стал незаметно погружаться в зыбкую дрёму.

– Сир, посмотрите на небо! – вдруг раздался громкий, полный тревоги голос ГРАФИНИ.

Я расслаблено и лениво перевернулся на спину, посмотрел вверх, охнул, резво подскочил от неожиданности. Только что полное прозрачной голубизны и абсолютного покоя небо стремительно, прямо на глазах серело и наполнялось тревожной тяжестью. Ветер усиливался, гнусно посвистывал в зарослях камыша, который стал всё сильнее и сильнее раскачиваться. По воде побежала лёгкая, почти не заметная рябь, быстро трансформирующаяся сначала в мелкие, а потом в крупные волны, с каждой минутой увеличивающиеся на глазах.

Да, давненько не наблюдалось никаких небесных явлений! Неужели снова будут молнии!? Но теперь, вроде бы, применение их против меня совершенно бессмысленно. Ведь те, кто находятся там, на верху, должны это прекрасно осознавать и понимать. Возможно, они приготовили что-то новенькое, свеженькое, более эффективное и мощное. Но что? Ладно, сейчас посмотрим, разберёмся. Настроение у меня паршивое, но очень боевое. Схлестнёмся, настойчивые вы мои, сойдёмся, как в первый и последний раз! Я готов!!!

Между тем небо ещё больше потемнело, воздух потяжелел и слегка завибрировал. Рядом со мною на мгновение возник ЗВЕРЬ. Его шерсть стояла дыбом. Искры сыпались с неё какими-то странными, длинными вытянутыми каплями. Я отдал Собаке приказ исчезнуть, что бы не пугать лошадей. Он молниеносно подчинился.

– Все на коней и прочь отсюда! – заорал я. – Это приказ! Тех, кто его не выполнит, казню! Спасайте ГРАФИНЮ! Марш, марш, марш!

Я поймал за узду одного из наших Горных Жеребцов, мощно, одной рукой закинул на него девушку, которая успела одеть к этому времени лосины и лихорадочно барахталась в куртке, путаясь в её рукавах. Затем я бросил ей свой плащ, хлопнул коня по боку. Он оскалил зубы, дико заржал, сделал свечку, но ГРАФИНЯ умело удержалась в седле. Я ещё раз ударил Жеребца, и он стрелой поскакал подальше от озера в степь. Вслед за ним помчался мой конь, за ними устремились Гвардейцы.

Я торопливо оделся, удовлетворённо ощутил под кожаной тужуркой лёгкую, но надёжную и прочную кольчугу от мастеров Первой Горы, нацепил на пояс меч, взял в руку ПОСОХ, который слегка нагрелся. Я мгновенно и уже привычно напрягся, почувствовал лёгкую вибрацию РЕЛИКВИИ, так же мгновенно расслабился. Что же, – я готов! Поразвлечёмся, вспомним былое, разомнём слегка затёкшие мышцы. Тряхнём стариной! Это тебе не с пиратами воевать, Бессмертный!

Вопреки моему ожиданию небо не почернело до такой степени, как это бывало раньше перед ударами молний, ветер был достаточно сильным, но не ураганным. Проливной дождь на этот раз отсутствовал. Так, так… Судя по всему, молний ожидать сегодня мне не стоит. По всем признакам готовится нападение Ускоренных. У меня сразу же полегчало на душе. Жить стало лучше, жить стало веселее. Слава Богу!

Кстати, а сколько их там осталось, – Ускоренных, горемык этих, камикадзе наших доморощенных? В прошлый раз МАГИСТР утверждал, что я расправился с лучшими людьми. Каковы у них там критерии отбора? Возможно, есть лучшие. Их немного… Имеются, очевидно, хорошие или средние, назовём их так. Остаются ещё неплохие, которых, наверное, большинство. Сколько же их всего в наличии: десять, пятьдесят, сто? А может быть и тысяча? Впрочем, навряд ли. Ускоренные – товар эксклюзивный, штучный и дорогостоящий. Я так думаю. А может быть я и не прав. Кто знает, кто знает…

Как говорил ШЕВАЛЬЕ, мир всегда делится на тех, кто Первый, кто Второй и кто Третий. Я с ним в принципе согласен. По-моему, пропорция распределения способностей и ролей в этой жизни такова: 5 % – Отличники, 25 % – Хорошисты, 60 % – Троечники, ну и 10 % – двоечники. Примерно так, учитывая, конечно, определённую их ротацию. Это относится и к школьникам, и к спортсменам, и к лётчикам, и к плотникам, и к дворянам, и к крестьянам, и к знатным дамам, и к шлюхам, и к королям. Может быть, я и не прав. Каждый социум имеет свои особенности, каждая историческая и просто жизненная ситуация специфична и уникальна.

Я задумчиво посмотрел на небо. Оно пребывало пока в каком-то почти статическом состоянии. Ветер вдруг стих, серые тучи угрюмо и неподвижно повисли над землёй, воздух был плотен и тяжёл, но как бы в меру, не так, как в подобных случаях раньше. Странно, – что-то новенькое. Предисловие к интересному, динамичному и долгожданному роману оказалось несколько пространным, затяжным и довольно скучным. Я начал терять задор. Это плохо. Без задора – никуда и никак!

– ЗВЕРЬ!!! – неистово закричал я, взбадривая сам себя.

Он мгновенно оказался рядом, вопросительно посмотрел на меня. Искры уже не сыпались с его шерсти, Пёс был относительно спокоен. Странно, странно, неужели ложная тревога? Я вдруг испытал целую гамму чувств: лёгкое раздражение, облегчение и некоторое разочарование. Я ещё раз посмотрел в небо, лениво положил руку на ЭКСКАЛИБУР, огляделся вокруг, подошёл к воде, вопросительно наклонился над нею и вдруг увидел отражённый в озере кусок неба. Он стремительно чернел, имел странную воронкообразную конфигурацию.

– У, У, У!!! – страшно завыл ЗВЕРЬ.

Остывший, было, ПОСОХ мгновенно нагрелся, РЕЛИКВИЯ ощутимо завибрировала у меня на груди. С Пса посыпались искры, рождающие фонтанчики пара над посеревшей водой. Гигантская воронка, образованная по чьей-то злой воле в недоступной мне вышине, опустилась ниже облаков, потом на поверхности озера обозначился ослепляющий световой круг. Воронка раскрылась с каким-то чавкающим звуком, и из неё в водоём плюхнулось нечто утробно ревущее, огромное, могучее, чёрное, явно очень тяжёлое и чрезвычайно опасное.

Упавшее тело породило огромную для такого озера волну, которая окатила нас со ЗВЕРЕМ, сбила с ног и отбросила на пару шагов в сторону. Потом наступила тишина. Я с руганью поднялся, выплюнул попавшие в рот водоросли, тряхнул волосами. Рядом, в трёх шагах от меня, раздражённо рыкнул Пёс. Я недоумённо и вопросительно посмотрел на него, он на меня, потом мы обратили свои взоры на водную поверхность. Озеро вернулось в свои привычные границы, и было совершенно спокойным и неподвижным.

Ничто больше не тревожило его пасторальную гладь: ни ветер, ни дождь, ни насекомые, ни рыбы. Стояла полная тишина. Тучи понемногу рассеивались. Чёрная клубящаяся воронка в вышине бесследно исчезла, рассосалась, развеялась, словно её и не бывало. Видимо, на высоте происходило какое-то тайное и непонятное живущим внизу движение воздушных масс. Благодатный покой, воцарившиеся в мире, длились, впрочем, не очень долго, всего каких-то пять-семь секунд.