Текст книги "О, Путник!"
Автор книги: Александр Арбеков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 92 страниц)
Я на некоторое время задумался, потом подошёл к ГРАФИНЕ, обнял её, поцеловал в розовую щёчку.
– Сильно я тебя уронил, дорогая, не ударилась?
– Да, ерунда… Как может удариться при таком пустяковом падении наездница Горных Жеребцов!?
Мы все засмеялись. Ветер за окном стих, пламя в камине уменьшилось, но угли давали ощутимый жар, в комнате стало чуть темнее, но значительно теплее и уютнее. Мне вдруг пришла в голову одна неожиданная и интересная мысль.
– А знаете что, ГРАФ! Мы, пожалуй, поступим несколько иным образом. Завтра к полудню собираем Большой Военный Совет с участием всех глав Провинций. Граф Восьмой Провинции даёт присягу. Я объявлю военную доктрину. Звучать она будет так: «Второй и Третий Острова – едины!». Вы разъясните присутствующим план наших дальнейших действий, а именно: отправку на Третий Остров делегации с целью проведения переговоров о присоединении его к моей Империи. Ведь я, вообще-то, как никак являюсь Королём Третьего Острова и пришло время восстановить там мою законную власть! Пока делегация будет готовиться, пока будут сформулированы наши требования…
Я напрягся, почувствовал лёгкий кураж и просветление, словно выпил полную рюмку Звизгуна, и продолжил:
– А в это время большая часть наших войск концентрируется на северо-западе страны, в двух-трёх местах. Не на юге, и не на западе! Меньшая часть армии, возглавляемая лично мною, двигается на юг нашего Острова. Вы понимаете, к чему я клоню, ГРАФ?
– Начинаю понимать, Государь.
– Дорогая, насколько я знаком с географией, Первый Остров располагается на западе от нашего, а Третий Остров – на северо-западе. Верно?
– Да, Сир. Три Острова образуют неправильный треугольник. Одна короткая сторона соединяет Первый и Второй Острова, две длинные стороны соединяют их с Третьим Островом, который находится на севере. Как бы так…
– Таким образом, концентрация наших войск на северо-западе будет свидетельствовать о нашем желании двинуться в сторону Третьего Острова, и ничего более. О том, что на самом деле вторжение осуществится на Первый Остров, никто, кроме нас троих, знать не должен. Повторяю, – никто, даже БАРОН. Нет, пожалуй, его придётся посвятить в наш план. Пусть организует соответствующую пропагандистскую компанию здесь и отправит на Первый Остров как можно большее количество агентов, которые распространят там нашу дезинформацию. Ну, а на Третий Остров никого посылать не будем. Пусть пока живёт своей загадочной жизнью. Бог с ним, потом разберёмся как-нибудь…
Я нервно прошёлся по кабинету, задумчиво посмотрел в ещё жарко дышащий, но уже потихоньку остывающий камин, а потом продолжил:
– Затем грузим северо-западные войска на корабли, торжественно отплываем в сторону Третьего Острова, а потом меняем курс и держим путь в сторону Первого Острова. Обрушиваемся на его северо-восточную часть. В это время я с малыми силами, но с АНТРОМ, высаживаюсь на юго-востоке Первого Острова и сразу же овладеваю Провинцией ГРАФИНИ. Это должно пройти, как по маслу. А потом закрепляю успех, завоёвываю всю южную часть Острова и двигаюсь на север на соединение с вашими войсками, ГРАФ. Вот так, и только так! Войска из центра мне, собственно, и не нужны. Их вполне достаточно в наших южных Провинциях. Основную ставку я сделаю на ЗВЕРЯ!
– Гениально, Ваше Величество, гениально! План, достойный Императора! – в один голос восхитились мои собеседники и захлопали в ладони.
– Ладно, хватит… Вы же знаете, что я этого не люблю. Комплимент хорош, когда он произнесён искренне, что бывает крайне редко, – с ленивой досадой поморщился я.
– Обижаете, Сир, – с негодованием произнёс ГРАФ. – План действительно великолепен, это я Вам говорю, как на духу.
– Ладно, приступаем к его осуществлению завтра с раннего утра. Утро вечера мудренее, знаете ли.
Я прошёлся по гладкому мозаичному полу. Ветер то неистово бился в окна, то стихал на какое-то время. Пламя в камине потихоньку пожирало само себя, будучи почти лишённое поддержки дров. Становилось совсем зябко и неуютно. Я поморщился. Как хочется к морю! Вдохнуть бы сейчас тёплый солёный воздух, насыщенный запахом степных трав. Мечтаю о синем, бездонном, бесконечном и беспечном небе, и о таком же синем, бездонном, бесконечном и беспечном море! А ещё хочу увидеть южные горы. Они очень сильно отличаются от северных. Тёплое море от них расположено невдалеке, буйство природы у их подножия поражает воображение. Растительность от предгорий плавно переходит в альпийские луга, и на фоне их ароматного великолепия – сияющие под солнцем белоснежные шапки на вершинах! Всё, не могу больше переносить это проклятое серое промозглое небо и снег с дождём! Надоело, чёрт возьми! Вперёд, на юг!
Я вдруг, как всегда неожиданно, вспомнил фразу, где-то и когда-то услышанную или прочитанную, и произнёс её вслух:
– «Боже, пошли мне берег, чтобы я мог от него оттолкнуться, мель, чтобы я мог с неё сняться, шквал, чтобы я мог устоять!».
– Сир, к чему это Вы? – удивлённо спросил ГРАФ.
– Как к чему!? Неужели непонятно!? – возмутилась ГРАФИНЯ и склонилась над листом бумаги.
Я услышал скрип пера. Девушка, прикусив губку, лихорадочно что-то записывала на нём.
– Граф, это старинная молитва мореплавателей, коими нам с вами предстоит вскоре стать, – весело произнёс я. – Собственно, эта молитва не только тех людей, которые плавают по морям. Это молитва всех людей, плавающих по жизни!
Я подошёл к ГРАФИНЕ, поцеловал её в плечо и спросил:
– Дорогая, так ты всё-таки умеешь писать?
– Да, как ни странно… Сама удивляюсь. Всё, я заканчиваю. Пусть тебя это не смущает. Просто ПОЭТ попросил меня в его отсутствие конспективно отражать на бумаге наиболее важные события, происходящие с твоим участием, а так же записывать все твои наиболее ценные мысли, что я и делаю. Цитатник, знаешь ли, необходимо пополнять, как ты любишь говорить, – усмехнулась девушка. – Самое интересное и удивительное, дорогой, что ты высказываешь подчас действительно умные и оригинальные мысли. Не только чужие, но и свои…
– Ну, спасибо за оценку моей личности. Кто ещё в этом мире меня может искренне похвалить!? Пожалуй только ты, да ПОЭТ.
– Сир, Вы меня обижаете, – насупился ГРАФ.
– Ну, извините, извините, я несколько погорячился. Но вы не представляете, сколько развелось вокруг меня льстецов, лжецов и фарисеев! Они с каждым днём размножаются в геометрической прогрессии, растут как на дрожжах, заполняют и переполняют всё пространство вокруг меня!
– Не знаю, кто такие фарисеи, Сир. А что касается льстецов и лжецов, то это вполне естественный и закономерный процесс. Как же без них? Как же Вы хотели? Такова жизнь, – грустно вздохнула ГРАФИНЯ, а потом миндально и изумрудно улыбнулась, – Сир, а не изволите ли на закате сего дня произнести ещё что-нибудь такое особенное, – для истории, для вечности? Ну, и для меня, индивидуально!?
Я слегка усмехнулся ей в ответ, подошёл к камину, который почти погас. Впрочем, угли, оставшиеся от погибших в агонии дров, ещё согревали небольшое пространство вокруг.
Никаких особенных мыслей для истории в моей голове не имелось. Но я напрягся, подумал и произнёс то ли впопад, то ли не впопад:
– Для того, чтобы стать кузнецом, надо ковать! Для того, чтобы чего-то достичь, следует решительно идти вперёд! Это касается всего, в том числе и науки, и войны, и истории, а особенно любви… Кстати, дорогая! Тебе никто не говорил раньше, что ты очень красивая женщина!? А, вообще, я тебя безумно люблю!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Равниною моря
В край Осьмидесяти островов
Мы теперь уплываем.
Всем, кто помнит меня, передай
Эту весть, о лодка рыбачья!
Перед тем, как отправиться на юг, я зашёл в комнату, где содержался МОЛОТ. Я периодически навещал раненого, с удивлением наблюдая за его фантастическим физическим восстановлением.
Те телесные повреждения, которые были причинены ему в результате удара моим мечом, конечно же, являлись не совместимыми с жизнью. Это мог понять любой человек, даже совершенно далёкий от медицины. Однако факт остаётся фактом: МОЛОТ выкарабкался, переступил черту, отделявшую его от смерти, уверенно перешёл с тёмной на светлую сторону улицы под названием жизнь.
Все кости и ткани головы и шеи восстановились, зажили, вернулись в своё первоначальное состояние. Повреждённая кожа у больного стала розовой и нежной, как у младенца. Дышал он глубоко и ровно, всё у него было вроде бы в норме, но при этом мозг его в полную силу пока не функционировал, находился как бы в дремотном состоянии, в сознание он не приходил. Каким образом можно было вывести бойца из данного состояния, я не знал. На здешних медиков у меня особой надежды не было.
Между тем, на МОЛОТА я возлагал очень большие надежды. Он являлся тем ключом, которым я надеялся открыть тяжёлый амбарный замок, скорбно висящий на большом и крепком сундуке моей памяти.
– Кома… – вдруг подумал я вслух и удивился этому слову. – Боже мой! МОЛОТ находится в состоянии комы. Кома, кома… Откуда всплыло это слово, что оно означает? Кома, кома… Ах, да, вспомнил, теперь примерно понятно!
Я долго сидел около кровати Ускоренного, думая о разном. Потом я подозвал к себе тощего врача, нервно забившегося в угол, и мягко спросил его:
– Любезный, каково ваше мнение по поводу здоровья данного пациента? Только искренне, как на духу!
– Ваше Величество, этого быть не может! – неожиданно громко и звонко произнёс лекарь, через секунду смутившись от своего напора и безапелляционности.
– Чего конкретно не может быть? – недовольно буркнул я.
– Всего, Сир, всего… Я, конечно, приложил очень большие усилия к лечению больного, использовал все последние достижения современной медицины, в том числе и самые эффективные способы дезинфекции. Да, да! Я являюсь сторонником и пропагандистом теории Первого Академика о вредных невидимых существах, которые обитают вокруг нас и в нас, и являются причиной многих болезней, вызывают воспалительные процессы во всём теле, в его органах, в том числе и на раневых поверхностях. Я считаю, что это грандиозный прорыв в науке, который открывает невиданные перспективы! А если пойти ещё дальше, то…
– Милейший, немного попозже я расскажу вам много интересного о биологии и медицине. О, сколько нового вы узнаете! Бактерии, вирусы, лейкоциты, эритроциты, тромбоциты, антисептики, иммунная система, антиоксиданты, витамины, антибиотики, геном, нейроны, гормоны, ферменты и так далее и тому подобное… Вы услышите обо всём этом из моих уст первым, я обещаю! Кроме этого я поведаю вам о самых проверенных и надёжных способах лечения импотенции, простатита, бесплодия, геморроя, а также об уникальных средствах, полностью и бесповоротно ликвидирующих перхоть, и ещё кое о чём. А пока я задал вам конкретный вопрос, на который жду ответа! – раздражённо рявкнул я, резко вставая.
Было как-то нехорошо, тревожно и противно на душе, как будто кто-то невидимый и могущественный играл с моим сознанием, ломал его, раздваивал, повергал в хаос и восстанавливал вновь. Спокойно, спокойно, ПУТНИК! Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул тяжёлый воздух, который был насыщен резкими и неприятными больничными запахами. Потом успокоился, взял себя в руки. Да, мне явно пора к морю. Срочно и незамедлительно! О, море, море!
– Ну, а насчёт микроорганизмов… В этом ваш Первый Академик совершенно прав. Где он сейчас находится, кстати?
– В тюрьме, Ваше Величество, как и положено истинному гению, опередившему своё время, – ответил мне бледный лекарь.
– Спорное утверждение, однако… Вот я перед вами, – истинный гений, опередивший своё время. Но я не нахожусь в тюрьме. Или я вовсе и не гений, а всего лишь ничтожная мошка, возомнившая себя чёрти чем! А, может быть, я только невесомая пыль на ладони Бога, а!? – снова взорвался я.
Да, мне необходимо расслабиться, отдохнуть. Чёрт возьми, хочу к морю! Жажду солнца, простора, солёного воздуха, южных гор! Всё так надоело! Не могу больше переносить этот снег с дождём на фоне мутного серого неба! Ну что за погода в этих краях!
– ШЕВАЛЬЕ, освободите этого Академика, истинного гения, доставьте ко мне, я желаю с ним побеседовать, пообщаться. Немного попозже…
– Будет исполнено, Сир, – поклонился мне юноша, до этого со скучающим видом подпиравший входную дверь.
– Извините, Государь, но освободить моего коллегу так сразу не удастся, он, увы, находится в тюрьме на Первом Острове, – робко вмешался в разговор лекарь.
– Жаль, жаль, но всё в наших руках, ничего, скоро мы… – начал было ШЕВАЛЬЕ, но я его резко прервал:
– Друг мой, поосторожнее!
– О, Сир, извините меня!
– Да, жаль, что ваш друг содержится в тюрьме на Первом Острове, к сожалению, как вам это известно, мы заняты сейчас подготовкой военной компании в отношении Третьего Острова. Ладно, пока снова вернёмся к нашему больному. Так что же не может быть?
– О, Сир, то, что происходит с этим человеком, невероятно! Я думаю, что всё моё лечение, честно говоря, не оказывает на процесс выздоровления никакого особого эффекта. Это, извините, как мёртвому припарка. Делай её, не делай, один результат. Мёртвый, он и есть мёртвый… Так и здесь. Больной был сначала почти мёртв и абсолютно безнадёжен, в этом я до некоторых пор был уверен, потом стал вдруг скорее жив, чем мёртв, а сейчас, конечно, жив, но всё равно почти мёртв. Это я о его мозге… А все мои процедуры – это так, для моего личного успокоения. Ну, подкорректировал я больному лицо, ну сломал кое-какие неправильно сросшиеся кости, ну наложил пару-тройку швов, ну, меняю повязки. Вот, собственно и всё… И вообще, в данной ситуации ничего я толком не понимаю! О, как же мало я знаю, будь проклято неведение, угнетающее разум! – эскулап вдруг всхлипнул, упал на стул и застыл на нём, скорчившись.
Я подошёл к нему, успокаивающе потрепал по плечу:
– «Мой друг Горацио, есть многое на свете, что неизвестно нашим мудрецам!».
Боже, скоро я устану повторять эту фразу! Но как без неё обойтись в этом непонятном и странном мире!? Лучше не скажешь, как не пыжься! О, Уильям наш, о, Шекспир! Я некоторое время посидел молча, закрыв глаза, потом встрепенулся, слегка хлопнул лекаря по плечу.
– Не расстраивайтесь… Вы, как и любой человек, многое не знаете, ну и что в этом страшного? Не вы один. Узнаете, познаете всё со временем. А вот я, зная очень много, почти ничего из этого не помню. Представляете? Вот где парадокс, вот где трагедия! Отсутствие памяти у человека, имеющего идеально здоровый организм, – это то же, что отсутствие палки или собаки-поводыря у слепого!
Врач вдруг разогнулся, выпрямился. Он удивлённо посмотрел на меня, его глаза, до этого замутнённые горечью и отчаянием, мгновенно приобрели острое и ясное выражение. Профессиональный интерес успешно переборол горе от незнания.
– Ваше Величество, так я же ведь признанный всеми специалист по болезням мозга, у меня же кафедра в Первом Университете! Вернее, она была…
– Ничего, ничего… Восстановим вашу кафедру, доктор, встретимся ещё, пообщаемся, подискутируем. Чуть-чуть попозже…
Я подошёл к узкому окну, с ненавистью посмотрел на круговорот снега и дождя за ним. Созерцание этого гнусного и отвратного зрелища заняло у меня некоторое время, тишину в комнате нарушало только ровное и чуть хриплое дыхание пленника. Я, наконец, оторвал свой взгляд от окна и приказал стоявшему по стойке «смирно» в углу комнаты начальнику охраны:
– Глаз с больного не спускать! Как я думаю, он должен скоро прийти в себя. Усилить охрану максимально! Руки и ноги этого индивидуума заковать в двойные, нет, в тройные кандалы. Наблюдение за пленником должно быть постоянным. Дверь обшейте металлическими листами. В десяти-пятнадцати шагах по коридору соорудить решётку, за ней расположить пару арбалетчиков и ещё в пяти-семи шагах, несколько лучников. Входить в комнату только по двое, дверь сразу же запирать. Как только больной очнётся, немедленно сообщить об этом мне, если, конечно, это будет возможно. В противном случае вызовите моего надёжного и осведомлённого обо всём человека. Вот его координаты. Ежели пленник сбежит, то четвертую виновных и рядом находящихся невиновных, перед этим всех слегка поджарю. Вас, сударь, четвертовать не буду. Подвергнитесь медленному копчению на соломе в течение нескольких дней с перерывами, до образования хрустящей корочки. Ясно?
– Так точно, Ваше Величество! – гаркнул начальник охраны, вытянувшись в струнку, покрывшись красными пятнами и безумно выпучив глаза.
– Превосходно… Да, жалование охране увеличиваю в два раза, вам лично, – в три! Всё сказанное немедленно довести до сведения персонала! – сурово произнёс я, а потом, перед тем, как выйти, поманил к себе гуттаперчевого тюремщика пальцем и зловеще прошептал ему в ухо. – Это не человек, это посланник Ада, будьте крайне осторожны…
После Военного Совета, с наступлением темноты я, надеюсь, незаметно, отбыл в карете из Столицы на юг. Меня сопровождали ГРАФИНЯ, её близкая подруга Фрейлина, ШЕВАЛЬЕ и ПОЭТ. Охрана состояла из сотни отборных и легко вооружённых конников моей свежеиспечённой Личной Гвардии. Двигались мы быстро, почти нигде не останавливаясь, довольствуясь небольшими привалами прямо в поле. Я в очередной раз находился в состоянии «ИНКОГНИТО», из скромной кареты почти не выходил, старался не являть свой лик миру без особой надобности. Само собой, никаких штандартов, официоза и помпезности!
Лишь один раз мною было сделано исключение, а именно, – ночная остановка в благословенном месте под названием «Трактир Тихая Прохлада». Я заранее выслал вперёд гонца для того, чтобы хозяин предпринял необходимые меры для нашей встречи и сохранения моего «ИНКОГНИТО».
Прибыли мы в трактир в сумерках. При подъезде к нему нас встретили несколько слуг с факелами. Входную дверь заведения гостеприимно освещали два больших масленых фонаря. По бокам от неё стояли двое слуг, одетые в длинные, расшитые золотом, камзолы. Трактир почти не изменился, но стал выглядеть как-то добротнее и солиднее: новая, крепкая, окованная медью дверь, которая была до блеска начищена, свежевыкрашенные стены и окна, обновлённая черепичная крыша. Рядом находилась пара просторных двухэтажных зданий, видимо, недавно построенных. На двери заведения висела большая табличка с надписью: «Специальное обслуживание. Извините за неудобства. Милости просим попозже».
Я легко и весело рассмеялся, мои спутники дружно вторили мне.
– Господа! – торжественно произнёс я. – Недавно я в вашем присутствии вспоминал об этом удивительном заведении. Именно здесь, как ни странно, зародилась Империя! Собственно, как известно, всё великое всегда зарождается в самых неподходящих местах и в самое неподходящее время. Но, я не о том… В этом милом заведении вы отведаете два удивительных фирменных блюда, о которых я вам неоднократно рассказывал и которые, к счастью или несчастью, по настоящему могут готовить только здесь. Кстати, а где же наш хозяин?
– Я уже перед Вами, Ваше Величество! – появился запыхавшийся краснощёкий ТРАКТИРЩИК. – Давно ждём Вас! Я за это время от волнения глаз не мог сомкнуть! Решил принять для бодрости Звизгуна, тяпнул стопочку и, как будто в чёрную глубокую яму провалился. Еле меня разбудили. Уж, извините, пожалуйста!
– Да ничего! Бывает… Сам такой… – усмехнулся я. – А какова же была ёмкость этой самой стопочки?
– Ну, какова, какова? Вполне щадящая, Сир… Сопоставима с теми бокалами, из которых Вы с ШЕВАЛЬЕ пили перед той славной заварушкой.
– Сир, о какой это заварушке идёт речь, а? Почему я о ней ничего не знаю? – встревожено спросила ГРАФИНЯ.
– О, дорогая, – так, пустяковый случай, – усмехнулся я. – Размялись мы здесь как-то немного с ШЕВАЛЬЕ, развлеклись, продемонстрировали удаль молодецкую. Бывает…
– Ну, ну… – девушка безнадёжно махнула ручкой.
– Боже мой, неужели это вы, Ваше Сиятельство! Самая прекрасная из женщин, живущих в этом мире! Какая радость лицезреть вас вновь! Какая честь! – вдруг засуетился и взволнованно запричитал ТРАКТИРЩИК.
– Ну, полноте, мой друг. Неужели за всю свою жизнь вы не встречали подобных женщин? – насмешливо и иронично спросил я.
– Встречал всего один раз, Сир. Это была моя покойная жена… ГРАФИНЯ очень похожа на неё, – печально произнёс ТРАКТИРЩИК.
– О, извините нас, – вмешалась в разговор ГРАФИНЯ. – Мне кажется, что пора посмотреть на ваше легендарное заведение изнутри.
– Конечно, конечно, прошу вас, господа, милости прошу!
Через несколько секунд мы уже были в зале. Обстановка в нём оказалась вполне соответствующей такому приличному месту. Интерьер был полностью обновлён, причём, видимо, с участием человека, имеющего определённый вкус. Везде царили порядок и чистота, было очень уютно. Помещение ярко освещали свечи в массивных бронзовых канделябрах, огромный мраморный камин мирно и мерно гудел, слегка потрескивая и постанывая, охотно отдавая нам тепло, насыщенное ароматом тающей древесной смолы.
Один из столов около камина был застелен белоснежной скатертью, великолепно сервирован. В центре зала на подиуме сидел музыкант, он тихо и ненавязчиво наигрывал на лютне какую-то лёгкую и печальную мелодию. ПОЭТ сразу же направился к нему, присел рядом, музыка на некоторое время смолкла, так как два её истинных ценителя повели между собой оживлённый разговор.
– Ах, как хорошо, господа! – счастливо засмеялась ГРАФИНЯ. – Как покойно и тепло! Когда-нибудь мы ещё вспомним эту уютную тихую обитель, благословенное пристанище уставших бедных путников.
– Ну, насчёт обители для уставших путников я согласен, а вот насчёт их бедности, не совсем, – весело произнёс я, остановившись около стены, расположенной напротив входной двери.
На его гладком и белоснежном теле золотой краской было начертано: «Поставщик Двора Его Императорского Величества». Чуть ниже, под рельефными вензелями размещалась следующая надпись: «ЗВИЗГУН – напиток Императора, а значит – самого БОГА!». Я загоготал, как бешенный, в судорогах повалился в кресло, стиснул ПОСОХ так, что он начал нагреваться и слегка вибрировать. Немного отдышавшись, я спросил у хозяина:
– Любезный, да вы уже стали настоящим ресторатором. Статус вашего заведения явно подскочил не на один пункт. Так вы, оказывается, являетесь поставщиком моего Двора? Что-то давненько я не видел в нём старого доброго Звизгуна!
– Ваше Величество, производство сего напитка мною налажено в значительных количествах, конечно при строжайшем соблюдении качества. Склад полон. Но, пока, без Вашего милостивого соизволения, подкреплённого соответствующей бумагой, коею я давно жду, я рискую продавать Звизгун только в своём трактире, и то – нелегально, с оглядкой. Фискалы, знаете ли, не дремлют. Водочную монополию пока никто не отменял.
– А как же эти надписи на стене?
– Я их сделал вчера.
– Ай, да пройдоха! – засмеялся я. – Но обещание своё я помню, не беспокойтесь. ПОЭТ, а где наш писарь?
– Неподалёку, Сир, как всегда… Кликнуть?
– Кликните… Пусть захватит все принадлежности. Ну, а пока суть, да дело, предлагаю лёгкий аперитив. Господа, прошу к столу.
Все расселись по своим местам. Я расположился во главе стола. Справа от меня сидели ГРАФИНЯ, слева – ШЕВАЛЬЕ, напротив него – Фрейлина. Через пару-тройку минут к нам присоединился ПОЭТ. Я также пригласил за стол и хозяина. При этом ШЕВАЛЬЕ, как и положено в таких случаях, слегка напрягся и нахмурился, но, поймав мой мгновенный и острый, как лезвие бритвы, взгляд, моментально расслабился и сразу успокоился.
– Господа, мой первый тост: «За дорогу, которую осилит только идущий!». Пьём до дна!
Я встал, держа в руке тонкую высокую хрустальную рюмку, наполненную до краёв Звизгуном, строго посмотрел на присутствующих, давая понять им, что тот, кто не увидит дна, будет приравнен к государственным преступникам. Все вскочили, подняли свои рюмки, и, явно не собираясь изменять Государю, с энтузиазмом залпом выпили. Я опрокинул свою рюмку последним, ощутил тонкий, неуловимый и волшебный вкус напитка, горячей волной растекающегося по пищеводу и желудку. Закрыл глаза. Крякнул. Как хорошо!
Потом я ощутил какую-то тревожную тишину вокруг, огляделся. Дамы стояли с выпученными глазами, полными слёз, и полуоткрытыми ртами. ШЕВАЛЬЕ, как человек бывалый и уже познавший все достоинства и прелести Звизгуна ранее, торопливо отправлял в рот огромный солёный гриб. ТРАКТИРЩИК просто с удовольствием нюхал кусок чёрного хлеба.
– Да что же это такое! Хозяин, наших милых дам надо было предупредить! – я мгновенно подскочил к ГРАФИНЕ, подцепил на вилку пучок квашенной капусты и запихнул её девушке в рот.
То же самое я незамедлительно проделал и с Фрейлиной. Они обе интенсивно задвигали челюстями. Некоторое время все сидели молча, жадно поглощая многочисленные закуски.
– Сир, что это такое было? – наконец произнесла слегка заплетающимся языком ГРАФИНЯ.
– Тот самый Звизгун. Напиток Императора, а значит, – и самого Бога, – сурово ответил я.
– Вот он оказывается какой, – этот Ваш Звизгун! Неплох, неплох… Я думаю, что нам следует повторить. Интересно, как он пойдёт под солёные огурчики? – весело произнесла девушка, сверкая глазками.
– Вы уверены, Ваше Сиятельство? – осторожно спросил ШЕВАЛЬЕ. – У меня уже имеется некоторый опыт общения с этим напитком. Опасная вещь, скажу вам, затягивает, как любовная страсть. Влечёт за собою непредсказуемые последствия. Может быть, изволите вина? У нашего хозяина неплохой погреб. Вот, например, рекомендую портвейн «То-То», или превосходное красное сухое вино из винограда Южной Долины.
– Хочу страсти! – захлопала в ладошки ГРАФИНЯ. – Хочу экстаза! Да здравствует Звизгун! Какое может быть вино?! Ах, – эта мерзкая кислая дрянь! Фу, я его никогда не любила. Пила для приличия. Наконец-то я нашла напиток, достойный Наездницы Горных Жеребцов!
– Ну что же, милая моя, – гулять, так гулять! Хозяин, а у вас имеются Горные Жеребцы? – весело спросил я.
– Сир, ну откуда они в здешних краях?! О чём Вы говорите!? Да и вообще, – пара их стоит столько же, сколько всё моё заведение.
– О, как!? – удивился я. – ГРАФИНЯ, так вы очень богатая дама!?
– Была богатой, Сир, была. А сейчас – бедная, сирая, гонимая безжалостной судьбой, бесприданница. Ни кола, ни двора!
– Ах, ты несчастная моя… Ничего, ничего, скоро будешь с приданным. Замок отремонтируем или восстановим, в зависимости от ситуации. Продадим несколько этих самых знаменитых жеребцов и найдём тебе достойного жениха.
После моих слов девушка вспыхнула, вскочила, подняла полную до краёв рюмку и произнесла:
– Выпьем за безумную страсть, сметающую всё на своём пути! За страсть, не согревающую, а испепеляющую! Душа без страсти, как камин без огня. За страсть!
Все встали, выпили до дна, закусили на этот раз грамотно и без суеты.
– Вы знаете, господа, – томно произнесла ГРАФИНЯ. – Состояние лёгкого насыщения за столом после закусок и перед подачей следующих главных блюд подобно состоянию любовников после торопливого и бестолкового первого полового акта. А вот второй совершается уже медленно, с расстановкой, с истинным удовольствием, и приносит настоящее чувство удовлетворения и насыщения. Как Вы считаете, Государь? – спросила ГРАФИНЯ игривым голосом.
– Ну что за аналогии, дорогая. При дворе за такое вас сразу бы линчевали наши светские моралистки, живого места от вас не осталось бы!
– Наплевать на всех их, наплевать! О, сколько аморального запрятано в шкафах у этих моралисток, если бы Вы знали, Сир!
– Ну, ну…
– Да, вот так!
– Хозяин, а какова ёмкость ваших, так называемых, рюмок? – лениво поинтересовался я.
– Сир, ёмкость их сравнительно небольшая, всего каких-то пятьдесят-шестьдесят грамм. Это они по виду такие объёмные, а на самом деле так, баловство.
– А какова крепость Звизгуна в настоящее время?
– Государь, да всего-то на всего, сорок пять градусов. Ерунда… Скажу Вам по секрету, – будущее совсем не за этим напитком. Вот у меня в одном из потаённых мест имеется дубовая настойка. В её основе – чистейший виноградный спирт тройной выгонки. Настаивается в дубовой бочке уже третий год. Это моя идея… До этого я делал подобные напитки, но очистка была не та, да и настаивал я спирт в основном на дубовых стружках, да и сроки особо не выдерживал, пара-тройка недель, не более того. Короче, тот напиток расходился как-то вяло. А тут вдруг произошёл такой случай. Приготовил я спирт для Звизгуна, заполнил им не обычную, а дубовую бочку, и поставил её в дальний угол, а потом о ней забыл. Вспомнил через год. Открыл, а там меня поджидал очень и очень интересный и необычный напиток! Попробовал, – понравилось. Решил для эксперимента подержать жидкость в этой бочке ещё некоторое время. Чувствую, принесёт мне этот опыт успех! Получится продукт высочайшего качества со специфическим вкусом и ароматом. Вот, только не знаю, как его назвать.
– Коньяк… Назовите его КОНЬЯКОМ, – меланхолично произнёс я, наливая себе третью рюмку Звизгуна.
– Коньяк, коньяк… А что, необычное, интересное, и я бы сказал, – смачное название. Коньяк, коньяк… Очень хорошо. Так и сделаю. Ну что же, Ваше Величество, как только мы завоюем Первый Остров, так и попробуем этот самый КОНЬЯК.
Я вздрогнул, поперхнулся, закашлялся. За столом воцарилась настороженная тишина. Я резко опрокинул содержимое рюмки в себя, не забыл закусить, а потом ледяным, но спокойным голосом, задал хозяину закономерный вопрос:
– Откуда у вас такая информация, ну, о Первом Острове!? Кто сообщил, кто ещё об этом знает!?
– Ваше Величество, ну что я такого сказал! Все знают, что Вы намереваетесь захватить, вернее, присоединить к Империи, Первый Остров. Совершенно правильное решение. Со стратегической точки зрения …
– Боже, оказывается каждый трактирщик у нас стратег! Свинарки и пастухи, видимо, относятся к категории тактиков. Только так, никак иначе! Всё, уезжаю в деревню сажать капусту! Единственное обязательное условие – наличие рядом моря, и, конечно, же, приятного собеседника. ШЕВАЛЬЕ, составите мне компанию? Нет? Не слышу ответа. Я думаю, что, навряд ли… У вас же всё впереди. Вам, само собой, следует совершенствовать мастерство владения мечём, участвовать в турнирах, путешествовать. А кроме этого, учитывая вашу внешность и кое-какие другие качества, у вас имеются вполне реальные перспективы поиметь половину женского населения трёх Островов. Ну что же, я на вас не в обиде…
– Сир, здесь дамы, – фыркнула ГРАФИНЯ. – Что Вы несёте!
– Да уж, только что я слушал одну из дам. Ну, а вы, ПОЭТ? Поедете со мною в деревню? Ведь вы неоднократно указывали на наличие у меня литературного таланта. Его следует развивать. Будем выращивать капусту, писать, думать, мечтать, творить, дискутировать, просто разговаривать о том, о сём. Ну же, как вам такие перспективы? Вижу по вашей кислой физиономии, что они вас совершенно не устраивают, – странник и любовник вы наш вечный!
