Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 66 страниц)

– Среди солдат противника замечен рейнсвальдский король, – доложил один из его офицеров подошедший с сообщением, – он возглавляет один из отрядов, пробившихся на борт нашего корабля. Возможно, они направляются к капитанскому мостику…

– Хорошая карта при плохой игре? – Аллирд только усмехнулся, сверившись с планами корабля, выведенными на трехмерной голограмме и отмечавшими положение как его собственных отрядов, так и рейнсвальдских, слишком упорных в своем стремлении перенести схватку на борт флагмана противника. – Сам идет мне навстречу… Продолжайте контролировать их продвижение. Как только выдохнутся, докладывать мне.

***

– Задраить люки! Фронтом к ударной волне! Орудия развернуть! Быстро! – команды по радио раздавались одна за другой, и танкисты спешно проверяли крепления на покрытых копотью и гарью люках, по пути протирая давно запотевшие линзы шлемов. Ударная волна термоядерного заряда, взорванного всего лишь в десятке километров от них, должна быть здесь в течение следующих нескольких секунд, и времени почти не оставалось.

– Пристегнуть ремни! Будет трясти! – скомандовал командир танка, – Полный вперед! Держитесь парни, в Бездне все равно увидимся!

Растянувшиеся неровными цепочками танки снова тронулись вперед, форсируя движки, когда ядерный взрыв добрался до них стеной поднятой пыли и дыма, несущейся на огромной скорости, вырывая из земли огромные скальные глыбы и кроша бетонные развалины, поднимая их в воздух словно пушинки. Тяжелые бронированные танки казались совсем крошечными в этом безумии рукотворной стихии, но продолжали двигаться вперед, воя форсированными двигателями и выбрасывая комья земли из-под бешено вращающихся гусениц.

Линия фронта практически исчезла в огне ядерной бомбардировки, когда саальтские артиллеристы начали отстреливать весь имевшийся боезапас оружия класса «ААА», пытаясь остановить контрнаступление рейнсвальдских войск. Передовые части, попавшие под удар, были практически полностью уничтожены, но на их место выходили силы второй линии, продвигаясь прямо сквозь зону ядерных взрывов. Тяжелые танки и бронетранспортеры шли прямо через пышущие жаром и радиацией воронки, а рядом с ними двигалась закованная в тяжелые боевые доспехи штурмовая пехота, пытаясь не обращать внимания на воющие и зашкаливающие датчики внешних угроз.

Недавнее успешное наступление саальтской армии теперь превратилось в беспорядочное бегство, лишившись центрального командования. И пока офицеры пытались наладить ситуацию, удары следовали один за другим, сбивая силы вторжения с позиций, отрезая и окружая отдельные группы войск. А над ними продолжал движение флот, все-таки одержавший верх в воздушном сражении над Некельсейном и теперь получивший серьезное численное превосходство на этом направлении.

Тяжелые танки шли в первой волне, не давая отступающим саальтским войскам закрепиться и методично расстреливая эвакуационные конвои и колонны противника. Жестокое танковое сражение катилось дальше, увеличивало масштабы, оставляя позади Пустоши, усеянные остовами сожженных и изуродованных бронемашин, напоминавших скелеты мифических монстров. Почти неконтролируемое танковое сражение растянулось вдоль всей линии обороны, прежде удерживаемой войсками под командованием тристанского барона. Наиболее тяжелое положение сложилось в районе вокруг магистралей, выходящих из Некельсейна. На огромных полях пыльных пустошей обстановка стремительно менялась, войска смешались в череде контрударов и отступлений, и командование просто не поспевало за постоянными изменениями.

Возможно, при сохранении центрального командования, саальтская армия и смогла бы выровнять линию соприкосновения войск, отвести силы на подготовленные в тылу рубежи и перегруппироваться, но штаб продолжал молчать в ответ на все запросы. Офицерам приходилось действовать исключительно на свой страх и риск, ориентируясь только на оперативную ситуацию и видя вокруг лишь разбитые и бегущие войска, сообщавшие о наступающих рейнсвальдских армиях, которые не получалось остановить никакими усилиями.

Оставляя позиции, несогласованное отступление начала вся линия фронта, бросая тяжелую технику и снаряжение под продолжающимися ударами рейнсвальдских танков и кораблей. Пока одни части все еще пытались удерживать позиции, другие уже отступали, оголяя фланги укрепленных районов, и позволяя противнику наносить удары по незащищенным участкам. Остатки разбитых частей, откатывающиеся назад, только усиливали панику, и в этот момент по едва державшимся войскам с фланга ударили новые силы Рейнсвальда, внося хаос и смятение в тылы саальтских войск. Ударные войска под командованием карийского барона, разбив противника в районе Террона-Один, теперь продвигались по направлению к Кастерфакту, перерезая линии коммуникаций противника одну за другой и разрушая остатки саальтского тыла.

Началась массовая паника. Всюду, куда бы не пытались выйти еще действующие организованно саальтские силы, их встречали ударные рейнсвальдские части, даже не пытающиеся брать пленных. Победа обернулась поражением, а наконец-то появившиеся успехи в наступлении обернулись захлопнувшимися челюстями капкана. Остатки флота третьего эшелона сгорали в небе под перекрестным огнем и рушились пылающими обломками вниз, на беспорядочно бегущие войска. Больше уже никто не пытался удерживать организованную оборону, и в толпы бегущих врывались рейнсвальдские танки и легкая кавалерия, уничтожая всех и все на своем пути.

Тристанский барон, вновь вернувшийся к войскам, возглавил атакующие силы, направив удар в самый центр вражеской армии, продолжая гнать противника все дальше и дальше, к позициям королевских войск, все еще пытающихся удерживать оборону. Больше не было отдельных фронтов и эшелонов, все направления соединились в едином, закручивающемся как водоворот, сражении, втягивающем в себя все больше и больше войск.

Командирский танк, откуда Эдвард первоначально руководил сражением, оставаясь на передовой, подбил вражеский снаряд, взорвав левую переднюю гусеницу, и многотонная машина, воя перегруженным двигателем, застопорилась, еще некоторое время продолжая двигаться вперед, только загоняя глубже в песок оголенные катки. Откинув крышку люка, барон выбрался на броню главной башни танка, на ходу герметизируя доспех и пытаясь выйти на командирскую частоту, чтобы связаться с войсками.

Мир вокруг пылал. Приглушенное толстой и многослойной броней танка сражение сейчас ударило по всем его пяти органам чувств с новой силой. Полыхающий горизонт продолжали освещать поднимающиеся столбы раскаленной пыли и огня от ядерных и плазменных взрывов, грохот и шум непрекращающейся стрельбы и продолжавших проезжать мимо танков, не остановившихся даже когда командирский был подбит, пробивался сквозь шумоподавители шлема, а эфир наполняла какофония обрывочных сообщений и приказов, не позволяя сосредоточиться. Окружающее пространство освещали костры сбитых перехватчиков и подбитых танков отступающей саальтской армии, но даже их свет мерк по сравнению с кровавыми отблесками оседающего ядерного гриба. Уже перевалившая свой пик шапка постепенно расширялась и опускалась ниже, распадаясь на десятки дымных столбов черных и темно-красных оттенков, закрывая все видимое пространство на горизонте зрения.

Бросив еще один взгляд на растянувшиеся по всей пепельной равнине цепи тяжелых танков, Эдвард спрыгнул вниз, на распаханную траками и оплавленную огнем землю, хрустевшую под ногами. Пытаться привлечь к себе внимание танкистов было бессмысленно, они могут даже не обратить внимания на одинокого солдата, случайно попавшего под траки, но вместе с ними в атаку шли эскадроны кавалерии, заменяя отставшую пехоту. Пролетавшие мимо кавалеристы не могли не заметить идентификационный код тристанского барона, и почти сразу же после посланного запроса о помощи, около подбитого танка остановилось несколько кавалеристов с офицером во главе.

– Господин барон! С вами все в порядке? Вы не ранены? – оставив своего металлического коня чуть в стороне, к нему подбежал остезейский офицер со знаками различия младшего лейтенанта. – Мы засекли ваш сигнал…

– Со мной все отлично, помогите танкистам, – отмахнулся рукой Эдвард, указав в сторону своей командирской машины, – вы откуда?

– Двенадцатая кавалерийская бригада Третьей ударной армии Остезейского Союза, – доложил офицер, приложив сжатую в кулак руку к груди. – Поступили под ваше командование после того, как были переброшены сюда с карийского направления. В настоящий момент я принял командование, все старшие офицеры убиты… – добавил он, словно извиняясь за свой невысокий чин.

– Мне нужно оставаться на передовой, – сказал Эдвард, не обратив внимания на последние слова, – младший лейтенант, добудьте мне одну из ваших кавалерийских «лошадей» как можно быстрее…

– Воздух! – закричал один из солдат, и все рефлекторно пригнулись, прикрывая голову руками, когда над ними пролетел бомбардировщик, сбрасывая свой смертоносный груз, а сразу за ним, рассекая небо трассирующими очередями импульсных зарядов, пронеслись два перехватчика. Взрывы бомб, упавших близко, оглушили людей, а одна, разорвавшаяся совсем рядом, обдав волной песка и пепла, повалила нескольких солдат. Почти все поднялись пару секунд спустя, ругаясь сквозь зубы по общему каналу, но двое так и остались лежать. Им не повезло больше всех, осколки расплавленного камня как шрапнель пробили доспех в нескольких местах. Одного, раненого, подняли товарищи, оттащив под укрытие к танковому диску, но второму бойцу уже нельзя было помочь – осколком ему пробило голову.

– Дер, Хемер, помогите Курту и дождитесь медика, – приказал остезеец своим подчиненным, прежде чем снова посмотрел на барона, – господин барон, кажется, искать ничего не придется. Можете взять машину Курта, она ему в ближайшее время вряд ли понадобится, – вместо ответа Эдвард только кивнул, и вместе с ним отправился обратно к стоявшим чуть в стороне воздушным установкам легкой кавалерии. Находившиеся на вооружении Остезейского Союза машины несколько отличались от тех, к которым Эдвард привык, чуть большие по размерам мощные и тяжелые, но все так же напоминающие мифических лошадей – животных из сказок, которых кавалеристы считали своим символом и талисманом. Усеянная окулярами визоров и датчиков носовая часть, чуть приподнятая и напоминающая вытянутую голову животного, заканчивалась ручками руля управления, а в задней части находился двигательный блок с тремя соплами, от долгой работы раскаленных докрасна.

– Выдвигаемся! – приказал Эдвард, подключая систему нейроинтерфейса боевого костюма к управлению кавалерийской установки, чувствуя знакомое покалывание в местах соединения разъемов. Вытащив из ножен меч, он оглянулся убедиться, что остальные солдаты следуют за ним.

Мобильность кавалерии позволяла легким частях быстро передвигаться по полям сражений, появляясь на тех направлениях, где их помощь больше всего была необходима, быстро атакуя и так же быстро отступая прежде, чем враг успевал реагировать. Группа Эдварда быстро нагнала войска на передовой, продвигавшихся к развалинам города Арказар-Два примерно на середине пути между Некельсейном и Кастерфактом. Когда-то это была крупная дорожная развязка, самой важной частью которой являлись три крупных моста, перекинутых через широкий и глубокий каньон, тянувшийся в сторону Золотых Ворот. И именно там сошлись направления ударов войск Эдварда и Квенти Карийского.

Пробиваясь через пепельную равнину, сквозь облака раскаленной пыли, поднятой орбитальными бомбардировками и ядерными ударами, танковые клинья тристанского барона уперлись в массу саальтских войск, сбившихся вокруг города и принявших здесь последний бой. В ходе наступления на Розмийское графство мосты были разрушены, подорванные отступающими войсками феода, но позже восстановлены, как объект стратегического значения. И два из них уже вновь были уничтожены налетами рейнсвальдской авиации, оставившей только огромные бетонные опоры с обломками пролетов, торчавшие из скального основания. По последнему мосту саальтские войска еще пытались прорваться, но на другой стороне их уже встречали силы карийского барона, завершившие окружение. Выведенные к обрыву самоходки и танки вели беглый огонь по всему, что показывалось на другой стороне, развернувшаяся артиллерийская дуэль перекрестным огнем накрывала пытавшиеся пробиться по мосту войска, устроив там настоящую бойню.

Лишенные централизованного командования, но все еще очень опасные, саальтские войска теперь напоминали крысу, зажатую в угол, но готовую обороняться до последнего. Под непрерывным артиллерийским огнем, насквозь простреливавшим стягивающийся котел, они атаковали при любой возможности, пытаясь вырваться на оперативный простор. Сражение превратилось в непрекращающуюся мясорубку, перестав быть мобильным и стянувшись к позиционным боям на выносливость, в которых рейнсвальдские войска медленно, преодолевая все возрастающее сопротивление противника, пробивались вперед.

Не менее жестокое сражение развернулось и в воздухе, где остатки саальтского флота третьего эшелона пытались организовать эвакуацию наземных частей, прикрывая транспорты под непрекращающимися атаками перехватчиков и корветов. И земля, и воздух пылали, перенасыщенные энергией так, что в местах самых страшных бомбардировок начинали закручиваться огненные смерчи, кривыми колоннами вытягиваясь вверх и втягивая в себя раскаленный воздух.

Кавалерия рвалась вперед, при поддержке танков обходя фланги городской обороны и уничтожая все еще продолжавшие стягиваться к основным силам остатки отступающих саальтских войск.

Тристанский барон оказался в самой гуще сражения, ведя кавалеристов за собой прямо сквозь пехотные построения противника. Только что подошедшие части усилили давление, и защитники Арказара-Два, измотанные не меньше самих рейнсвальдцев, отчаявшиеся, не имеющие представления, как складывается общая ситуация, где еще находятся рейнсвальдские войска, и сколько вообще в живых осталось их товарищей, не выдержали и дрогнули под натиском кавалерийской лавы.

Ведя за собой танки и кавалерию, Эдвард первым ворвался на разрушенные и горящие улицы города, заваленные телами саальтских и рейнсвальдских солдат, прямо под продолжавшийся артиллерийский обстрел. Координируя действия наземных частей и дальнобойных батарей, командиры орудий поливали огнем городские кварталы перед наступающими силами, так что передовым частям порой приходилось пробиваться сквозь постоянные обстрелы, выбивая противника из воронок и оплавленных развалин. И пока кавалерия мчалась по улицам, растягиваясь по геометрической городской застройке, по полуразрушенным зданиям продвигались группы зачистки, уничтожая остатки сопротивления.

– Каньон! Гоните их всех в каньон! – развернувшись на площади, приказал Эдвард, оглядывая творившуюся вокруг схватку. Саальтские солдаты все еще пытались сопротивляться, безжалостно истребляемые кавалеристами и штурмовиками. Большая часть техники, введенной в бой на этом участке, уже была уничтожена и горела, освещая мрачные городские развалины, покрытые вспышками продолжавшейся перестрелки, красными и желтыми отблесками пламени. Кавалеристы ворвались в этот бой как вихрь, ударив в центр саальской обороны и разметав его, продолжая преследование по узким улицам нижних кварталов.

Заметив офицера, раздающего приказы и пытающегося остановить бегущие войска, тристанский барон сорвался с места, мгновенно оказавшись рядом с вражеским командиром и на ходу срубив его ударом меча. Кавалеристы, развернулись следом за ним, плотным строем врубаясь в отступающего противника, и усилили панику, окончательно опрокинув последние построения. Жестокая схватка снова перерастала в резню, и Эдвард, крепко держась свободной рукой за крепление кавалерийской установки, рубил с плеча, упоенный боем и жаждой крови.

Окончательно опрокинутые войска Саальта стягивались к пунктам эвакуации, создавая давку у пытавшихся приземлиться транспортников, чудом пробившихся к поверхности, но за ними следом прорывались и рейнсвальдские солдаты, расстреливая отступающих врагов. Пленных не брали, а тех, кто пытался сдаваться, добивали ударами прикладов и мечей.

Многие пытались найти спасение у моста, где все еще шел бой, и тонкая цепочка растянутых вдоль каньона войск под командованием карийского барона была единственной преградой на пути к шансу на спасение. И там их встречал перекрестный огонь выведенных на стрельбу прямой наводкой танков. Сбившимся на краю ущелья войскам уже больше некуда было деваться, боевые машины срывались вниз, увлекая за собой солдат, и падали прямо на головы отступающим по дну каньона войскам.

– Убивайте всех! Никакой пощады! – приказал Эдвард, когда кавалеристы прорвались к мосту. С легкостью преодолев панический неприцельный огонь отступающих, они ворвались в самую толпу, без разбора кромсая оказавшихся на пути солдат противника. За ними в рукопашную схватку втягивались штурмовики, поскольку стрелять в такой сумятице было опасно, слишком велика вероятность задеть своих.

Тристанский барон рвался к самому мосту, где в атаку, заметив своих, пошли и рейнсвальдские части, державшие позиции на другой стороне. Солдаты Саальта пытались сопротивляться, но не могли ничего сделать со слишком быстро двигающимися кавалеристами, на лету рубившими отступавших. Его собственный меч уже искрился от сгорающей в силовом поле крови, но азарт боя уже полностью поглотил барона, он не видел ничего, кроме еще живых солдат противника, бегущих прямо перед ним. Не оставалось эмоций, кроме мрачного упоения при виде своего клинка, погружающегося в очередное тело, и вылетающих брызг крови.

И Эдвард даже не сразу понял, что врагов впереди уже не осталось, а бегущие навстречу солдаты – рейнсвальдские войска. Последняя группировка наземных войск противника на этом фронте была раздроблена пополам и все быстрее разваливалась на отдельные группы, уничтожаемые штурмовыми подразделениями. Остановившись, он замер, оглядываясь по сторонам, но вокруг, на всем протяжении моста, были лишь рейнсвальдские бойцы.

Восторженные солдаты, еще даже не до конца поверившие, что смогли выиграть это сражение, сбегались к нему, восторженно скандируя через внешние динамики: «Барон! Барон! Барон!» Их клич подхватывали те, кто стоял позади, так же поднимая к небу свое оружие и повторяя это единственное слово, в которое вкладывали гордость и восторг.

Он привел их сюда. Он до последнего командовал ими, ведя сквозь самые страшные бои. Ради него многие пожертвовали жизнями, но именно он сделал их жертвы не напрасными. И именно он повел их в последнюю атаку, где они смогли воздать врагу, принесшему столько зла на их родную землю, по заслугам. Для всех собравшихся здесь солдат сейчас именно он стал тем символом победы, за которым они пошли бы с боем в саму Бездну и даже дальше.

– Барон! Барон! Барон! – клич тысяч голосов отдавался эхом в его ушах, и Эдвард наконец-то позволил себе искренне улыбнуться, жалея только о том, что под закопченным забралом его шлема это улыбку никто не мог увидеть. А солдаты продолжали скандировать: – Барон! Барон! Барон!

– Это наша общая победа! – включив внешние динамики на полную громкость и подключившись к общевойсковым частотам, чтобы его мог услышать каждый солдат, крикнул Эдвард Тристанский. – Каждый из нас внес в нее свой вклад! Но до конца еще далеко! Сейчас мы должны спасти короля! – добавил он, поднимая вверх свой еще искрящийся клинок. И ему общим гулом вторили голоса тысяч солдат.

========== Глава 26. Короны королей ==========

Глава 26. Короны королей

В безопасный путь отправляют только слабых.

Герман Гессе.

Эдвард взвыл от боли, когда снимавшие с него доспех адъютанты осторожно потянули за нагрудник, пытаясь снять его как можно аккуратнее. Верхний слой брони боевого костюма потемнел и покрылся мелкими трещинами, термоизоляция не справилась с высокой температурой и поддоспешнный комбинезон местами оплавился и прикипел к коже. В пылу боя, под ударной дозой боевых стимуляторов и лекарств, выпущенных в кровь системой жизнеобеспечения костюма, тристанский барон этого не чувствовал. И только сейчас, когда его доставили в расположение штаба, а общее боевое напряжение постепенно начало сходить на нет, боль щедро накрыла горячей волной, нарастающей с каждой минутой.

Поддоспешник отходил медленно со звуком рвущейся ткани вместе с обгоревшей кожей, оставляя после себя темные кровоточащие раны с обугленными краями. Эдвард до крови кусал губы, тихо ругаясь сквозь зубы так, что если бы адъютанты были людьми, то, наверное, покраснели бы. Пока они продолжали этот болезненный, но необходимый процесс, рядом выстроились в очередь несколько медицинских дронов с лоскутами кожи для пересадки, анестетиками и инъекциями биогеля. Они принимались пищать и перемигиваться всякий раз, когда в комнату входили посетители, и приходилось прерывать процесс лечения.

От госпитализации Эдвард отказался, оставшись в штабе и продолжая руководить сражением, но, чтобы не мешать остальным командирам, медикам было приказано провести все манипуляции в соседней комнате отдыха, проигнорировав требования о хотя бы минимальной чистоте помещения и соблюдении покоя пациентом. Эдварду сделали анестезию, боль немного притупилась, перестав хлестать по нервам раскаленным прутом, и пока его в буквальном смысле латали, он слушал донесения об изменениях на фронте и раздавал поручения.

Судя по полученным докладам, ситуация на некоторое время стабилизировалась, обе стороны понесли тяжелые потери и теперь стягивали силы, готовясь к новому наступлению. На нескольких участках прорвавшиеся через вражеские позиции отряды вступили в контакт с королевскими силами Дэлая Первого, но ни один из образовавшихся коридоров не был достаточно надежен, на всем их протяжении все еще кипели ожесточенные бои.

Самая тяжелая ситуация складывалась на почти полностью уничтоженном левом фланге королевских сил. Туда спешно перебрасывались все имевшиеся свободные войска, но никто не мог сказать с уверенностью, смогут ли они устоять, или саальтские войска все-таки смогут прорваться сквозь наспех восстановленные оборонительные рубежи. И почти такая же тяжелая ситуация складывалась в воздухе, где даже после разгрома сил третьего эшелона Аллирд сохранил численное преимущество. Основные его силы были заняты боем с флотом Дэлая, что дало возможность кораблям под командованием тристанского барона перестроиться и подтянуть последние резервы, готовясь к решающему удару.

– Эдвард! Наконец-то я вас нашел! – в комнату зашел Квенти в боевом доспехе, но, видимо, прибывший сюда с капитанского мостика своего флагмана. Его боевой костюм выглядел чистым и не обгоревшим, каким должен был бы стать на поле боя.

Держа свой шлем подмышкой, карийский барон остановился в шаге от двери, и при свете горевшей под потолком лампы можно было разглядеть его уставшее и осунувшееся лицо. Длительное пребывание на передовой, бои без перерыва на еду и сон, постоянное напряжение, ответственность за вверенные ему войска, все это сказалось на нем не самым благоприятным образом. Отведя взгляд в сторону, Квенти попытался объяснить, зачем пришел. – Господин барон, я хотел бы извиниться перед вами за свое недостойное поведение, ребячество и недоверие к принятым вами решениям, но я по-прежнему считаю, что мы должны как можно скорее отправиться на помощь королю. Насколько мне известно, ситуация там складывается крайне тяжелая…

– Я знаю, – кивнул Эдвард и мрачно усмехнулся, пытаясь не выдавать терзавшие его сомнения, – прошу простить, но не предлагаю вам сесть, потому что не задержу вас надолго… Квенти, мы не можем выступить прямо сейчас. Войскам нужно хотя бы два часа на перегруппировку и пополнение снаряжения. Мы только убитыми потеряли почти половину всего личного состава, и если сейчас сломя голову бросимся на помощь королевским войскам, то рискуем угодить в ловушку. Если бы речь шла только о нас с вами, тогда еще можно было пытаться рисковать, но речь о будущем всего королевства. На фоне этого даже жизнь короля не выглядит столь же значимой.

– И что вы прикажете делать? – развел руками Квенти, даже не пытаясь скрыть сарказм. – Отдыхать? Пока королевский флот уничтожают?

– Именно, – кивнул Эдвард, снова зашипев от боли, когда с него сняли левый наплечник. В этом месте расплавился даже изоляционный слой, и ожог был особенно глубоким. И пока раной занимался медицинский дроид, скальпелем зачищая обгоревшие участки, тристанский барон смог натянуто улыбнуться, – Квенти, у вас есть час на сон. Настоятельно рекомендую им воспользоваться. Возможно, следующие сутки или двое времени для отдыха у вас не будет.

– Рассчитываю через час вас снова увидеть, – кивнул Квенти и вышел, хлопнув дверью. Молодой карийский барон был уверен, что отправляться на помощь королю следовало немедленно, но у него не было ни силы, ни опыта Эдварда, чтобы снова пытаться действовать самостоятельно. Остановившись посреди коридора, он тяжело вздохнул и посмотрел на низкий бетонный потолок над головой, на котором бледно горела всего лишь одна ртутная лампа. Ее мягкий белый свет нисколько не вредил глазам, и смотреть на него можно было прямо и не отрываясь. – Барон, надеюсь вы действительно понимаете, что делаете… и это не попытка убить короля… – прошептал Квенти, вспомнив о своем разговоре с Дэлаем перед коронацией. Услышав шаги за спиной, он отступил к стене, пропуская нескольких штабных связистов, и включил коммуникатор, вызывая капитанский мостик своего флагмана. Дождавшись, пока сигнал пройдет, Квенти приказал принявшему оператору: – Постарайтесь установить контакт с королевским флагманом, хотя бы простой обмен данных, запросите о текущей ситуации. Сделайте это как можно быстрее.

***

Дель Галиц неприязненно посмотрел на своего спутника – младшего наследника Лестокского княжеского дома. Молодой дворянин был человеком крайне неприятным во всех отношениях. Долговязый, худой и бледный с бесцветными глазами и тонкими бескровными губами, сложенными в кривую, как шрам от пореза, ухмылку. Кроме того, он обладал вздорным нравом и слыл при дворе несдержанным, высокомерным амбициозным гордецом, а Дель Галиц очень не любил людей, чьи амбиции были больше, чем у него. А у этого выскочки они были непомерно раздутыми и, на взгляд князя, абсолютно ничем не подкрепленными. Будучи младшим сыном, Станислав не имел даже права наследования, но жаждал получить не только титул и собственное княжество. Он жаждал славы, почтения и богатств, ради которых был готов на любые подлости. Но, в отличие от самого Дель Галица, он не обладал ни изворотливым умом, ни хитростью, ни терпением, их заменяли жестокость, упрямство и постоянное желание оказаться впереди всех, что, при правильном использовании, делало из него отличный инструмент.

– Я удивлен, что вы решили принять участие в этой операции, – заметил молодой наследник, первым прервав неловкое молчание, – человеку вашего уровня не пристало бегать по коридорам и подставляться под пули.

– Если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам, – буркнул великий князь и поежился, поднимая воротник, – а это слишком важное дело, чтобы перекладывать его на чужие плечи. Я не допущу, чтобы хоть что-то пошло не так, как задумано. Слишком многое зависит от результатов… Проклятье, все равно мне тут все не нравится.

– Нервничаете? – Станислав усмехнулся, заметив движение Дель Галица. Откинув длинную прядь крашенных в черный цвет волос, он сверху вниз смерил своего собеседника ироничным взглядом. – Ну да, не каждый день приходится предавать собственное королевство, пусть даже вы сами этот план и предложили.

– А вы могли бы быть еще немножко громче? – саркастично поинтересовался Дель Галиц, поплотнее запахиваясь в свой плащ и оглядываясь по сторонам. – Вас плохо слышно на дальней стороне порта.

– Вы думаете, кому-то есть дело до нашего разговора? – удивленно хмыкнул его собеседник, оглядываясь по сторонам. – Перестаньте, здесь все слишком заняты происходящим на передовой, чтобы обращать внимание на разговор двух дворян, прибывших сюда то ли в качестве подкрепления, то ли в качестве проверки. Эй, вы там! Выгружайтесь быстрее, у нас не так много времени, чтобы вас дожидаться! – помахал он рукой солдатам, спускавшимся по опущенному мостику корвета. Небольшой военный корабль находился у причала в закрытом порту, когда-то принадлежавшем одной из торговых компаний розмийского графства.

Расположенный в большой, искусственно увеличенной пещере в склоне горной гряды небольшого островка, висящего над основным рейнсвальдским континентом на расстоянии около сорока километров, этот порт являлся более важным местом, чем можно было предположить, просто посмотрев на карты саальтского штаба. Расположенный на поверхности торговый пункт не имел никакого особого тактического и стратегического значения во многом из-за того, что очень легко блокировался даже небольшой группой кораблей. Однако во время войны стал важным центром снабжения, откуда поступали припасы и снаряжение на передовую кастерфактского фронта. Комплекс длинных высоких хранилищ с покатыми крышами, бывший раньше продовольственным складом, теперь использовался как транзитно-перевалочный пункт для тысяч тонн военной амуниции и боеприпасов. Большие открытые посадочные площадки возле него всегда, вне зависимости от времени суток, кипели жизнью и постоянной суетой, но подниматься туда в планы Дель Галица не входило.

У этого места было еще второе, мало кому известное назначение, являвшееся частью военной тайны королевской армии Саальта. Здесь, в подземных пещерах, испещривших полостями и узкими кривыми коридорами весь островок, находился один из крупнейших узлов связи, отвечающий за все коммуникационные системы саальтской армии. Именно отсюда контролировалась разветвленная сеть вышек связи и антенн, установленных армией для сохранения прямых и чистых каналов, отсюда велось наблюдение за их состоянием, контроль информационных потоков и отсюда же можно было установить прямую связь с любой точкой оккупированных рейнсвальдских территорий. В условиях, когда успех военных операций зависел от скорости обмена информацией, а противник был способен вести активный радиоперехват и вмешиваться в работу линий беспроводной связи, подобные пункты контроля были жизненно необходимы. А высокая степень секретности – о существовании этого центра знали единицы​ – объяснялась значимостью объекта: его потеря повлекла бы за собой тяжелые необратимые последствия для всей армии Саальта.