Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 66 страниц)

– Просто помните, что на вашей шахматной доске есть место не только для пешек, – напомнил Эдвард спокойным голосом, – но еще и для других игроков и у них есть собственное мнение.

– Я это запомню, – кивнул фларский граф, говоря самым приторным тоном, на который был только способен. – Только все же не советую поступать опрометчиво, мой друг. Верность своим клятвам соблюдаете не только вы… Может быть, пока стоит остаться с нами и отложить посещение Совета остезейских баронов? Тем более, они оказались столь любезны, что сами почтили нас своим присутствием.

– Остезейцы прислали еще одного своего представителя? – удивился в тот момент Эдвард. – После всего произошедшего они решились на переговоры?

– В связи с последними событиями это вполне разумное решение, – заметил Дэлай, пожав плечами, – может быть, твоя миссия окажется не такой уж и важной, если Совет согласится пойти на уступки…

– Они потребуют голову Линка, – возразил Эдвард, задумавшись о подобной возможности. – В этом нет никаких сомнений, а я обещал ему поддержку, если он выступит на нашей стороне. Хочу вам напомнить, именно поэтому мы с вами сейчас стоим здесь, а не сидим пленниками в трюме гельского корабля.

– Точно такую же поддержку я обещал Вассарию, – усмехнулся Дэлай. – Его капитуляция помогла мне спасти сотни кораблей и десятки тысяч жизней, Эдвард. Стоит ли это одной отложенной клятвы? Получается, мы не так уж по-разному мыслим.

– И что вы имеете в виду? – вздохнул Эдвард, уже несколько остывший, но все еще так же готовый до конца защищать собственную точку зрения. Присев на край стола, он, отведя взгляд от собеседника, принялся изучать расположение войск защитников и сил вторжения на территории розмийского феода.

– Мы оба пригрели на груди предателей, – усмехнулся граф, в ответ на что Эдвард только фыркнул. Хлопнув тристанского барона по плечу, Дэлай улыбнулся ему, честно и открыто, как только он умел. – Я не думаю, друг мой, что у нас есть действительные причины ссориться друг с другом. В конце концов, мы ведь на одной стороне баррикад и всегда можем прийти к компромиссному решению.

– У вас есть очень легкий способ найти компромисс с моими взглядами, – Эдвард сделал жест, изображающий удавку на шее. – Когда Вассарий будет болтаться в петле, наш конфликт окажется исчерпаным полностью.

– Обещаю над этим подумать, – кивнул Дэлай и крепко сжал плечо тристанского барона. – А ты обещай, что никогда больше не дашь повода сомневаться в твоей верности моему делу. В эти лихие времена слишком дорогое удовольствие иметь рядом с собой людей, которым нельзя доверять.

– Оставьте это остезейскому представителю, – отмахнулся Эдвард, поднимаясь с края стола и прощаясь уже привычным коротким поклоном. – Можете ему сообщить, что Линка я выдавать не собираюсь, даже если для этого придется переступить через тела всех членов Совета.

– Передам, – кивнул Дэлай. – А пока, Эдвард, ждите моих дальнейших распоряжений касательно Остезеи. Вполне вероятно, что удастся склонить их к военному союзу.

– Желаю вам в этом успехов, – Эдвард поклонился. – Воспользуюсь этой передышкой для того, чтобы уладить некоторые свои вопросы, – Он уже повернулся к дверям, чтобы выйти, но именно в этот момент судьба решила столкнуть его с заклятым врагом. Вассарий замер в открытых дверях и смертельно побледнел, увидев прямо перед собой Эдварда Тристанского.

Гельский граф сильно изменился с момента их последней встречи. Эдвард заметил с первого взгляда, что в выражении его лица уже не было той прежней наглости, самоуверенности и высокомерия, которые он буквально излучал в Королевском замке. На их место пришли усталость, разочарование и обреченность. Граф вообще за последнее время постарел и осунулся, ссутуленная спина, тусклый взгляд воспаленных глаз, темные круги и мешки под глазами. Растерявший свой прежний лоск и манеру смотреть на всех сверху вниз, он напомнил Эдварду побитую собаку, теперь сидевшую на привязи и вынужденную прятать свой прежний тяжелый нрав. И, честно признаться, такая картина ему нравилась.

– Рад вас видеть, барон Тристанский, – чуть поклонился Вассарий, все-таки вспомнив о правилах этикета. – Не ожидал застать вас здесь в такое время.

– Я бы сказал, что тоже рад тебя видеть, – коротко кивнул Эдвард, – если бы у меня была привычка врать людям в лицо. Однако меня учили говорить правду, и поэтому советую тебе немедленно убраться с моего пути, если не хочешь получить лезвие шпаги в живот. Церемониться с негодяем вроде тебя я не намерен!

– Эдвард, он наш союзник, поэтому постарайтесь хотя бы изобразить любезность, если не можете вести себя, как подобает настоящему рейнсвальдскому дворянину, – уже в спину ему бросил фларский граф, когда Вассарий отошел в сторону, освобождая проход.

– Это ваш вассал, – уточнил тристанский барон в ответ Дэлаю, проходя мимо и одаривая Вассария еще одним испепеляющим взглядом. – Вы мой союзник, дорогой друг, но никак не этот человек. И исключительно из уважения к вам буду и впредь учитывать этот момент. Однако если вы позволите… – он даже обернулся, чтобы посмотреть в глаза претенденту на престол, но тот лишь пожал плечами и отвел взгляд, сделав вид, что ничего не замечает. Подобный жест Эдвард воспринял как согласие.

И Вассарий, не сразу сообразивший, о чем идет речь, не успел даже понять, что произошло, как оказался припечатанным к стене, а его горло вдавил локоть тристанского барона, не позволявший нормально дышать. Пытаясь освободиться, он захрипел, задергался, вцепившись в руку тристанца, но замер, как только пересекся со взглядом Эдварда. Потемневшие голубые глаза напротив не выражали ничего, кроме холодной как лед ненависти, настолько лютой, что ее укол гельский граф почувствовал даже сильнее, чем сдавившую его горло руку.

– Я очень сожалею, что не могу убить тебя прямо сейчас, – прошипел Эдвард, глядя прямо на него, – однако раз уж судьба нас свела, то все же поинтересуюсь, где ты, грязный падальщик, бросил тело Рокфора, которое, насколько мне известно, так и не вернул семье.

– Вы не смеете так обращаться к дворянину! – прохрипел Вассарий, все-таки сохранивший какие-то остатки гордости, и даже в таком положении не считавший, что хоть в чем-то находится ниже Эдварда. – Так что для начала немедленно отпустите меня. Я нахожусь под защитой фларского… – договорить уже не смог, поскольку Эдвард надавил еще крепче, практически продавливая ему кадык, и оставшиеся слова превратились в нечленораздельный хрип.

– Постарайтесь все-таки его не убить, друг мой, – попросил фларский граф, вызывая дрона, чтобы тот принес чего-нибудь освежающего, – он мне еще нужен так же, как и вы. Приберегите свои усилия для саальтцев, там они будут востребованы.

– Где тело? – не обратив внимания на комментарий графа, повторил свой вопрос Эдвард, глядя прямо в глаза Вассарию, – Отвечай сейчас, в следующий раз я уже не буду столь вежлив! – он чуть ослабил захват, чтобы Вассарий мог говорить, но тот, почувствовав возможность дышать, зашелся приступом кашля из-за продавленного горла. В его глазах смешались одновременно страх и бешенство, желание немедленно уничтожить своего врага, пока он не стал еще опаснее, и при этом же понимание собственной беспомощности. Жуткая и опасная смесь, способная заставить человека совершать самые подлые и беспринципные поступки, подтачивающая старые принципы и идеалы, но при этом питающая ненависть и злобу.

– Эдвард, если вас волнует только этот вопрос, то тогда, будьте любезны, отпустите моего вассала сейчас же! – потребовал Дэлай, подойдя к ним ближе и скрестив руки на груди. – Информация по этому вопросу была одним из условий нашего соглашения и уже передана молодому барону Карийскому. Эта точка находится в зоне оккупации гельских войск… Точнее, в бывшей зоне оккупации, – уточнил граф, бросив взгляд на Вассария, – мы сейчас перебрасываем все имеющиеся гельские силы к розмийским территориям…

– Кого-нибудь уже отправили за телом? – поинтересовался Эдвард, отпуская своего соперника. – Если еще нет, я готов выслать своих людей…

– Я передал информацию молодому карийскому барону, – прокашлявшись, выдавил из себя Вассарий, прожигая барона взглядом. – Он отправился за ним сразу же, так что можете не строить из себя спасителя…

– Когда мне будет нужно твое мнение по поводу моих действий, я дам тебе об этом знать, – ответив не менее едким взглядом, сказал Эдвард, после чего поклонился Дэлаю. – Что ж, позвольте откланяться, поскольку я тороплюсь. И, будьте любезны сообщить мне или моим людям, когда Квенти вернется.

Развернувшись, барон вышел, довольно громко хлопнув дверью за своей спиной.

***

Транспорт карийских военно-воздушных сил сделал один дополнительный круг над полуразрушенной крепостью, прежде чем выбрать подходящее для посадки место. Когда-то эти крепостные системы защищали один из важнейших транспортных проходов во внутренние территории Карийского бароната, но после вторжения союзных сил Гельского графа крепость была взята штурмом и разрушена. Однако позже инженерами противника были восстановлены основные оборонительные рубежи и самые важные комплексы для обеспечения проложенных здесь коммуникаций для войск на линии фронта. И совсем недавно, после того как армии Вассария были разбиты в боях на границах Остезейского Союза, а сам он стал вассалом своего бывшего противника, фактически признав свое поражение, гельские войска прекратили какие-либо военные действия в Карии и начали планомерный отход, возвращая защитникам все прежде захваченные территории.

Из крепости уже был выведен гельский гарнизон, но эмиссары карийского бароната еще не успели до нее добраться, занятые приемкой других объектов, так что сейчас она пустовала, только в транспортных тоннелях, проходивших через крепостные системы, отмечалась какая-то активность. И то это были караваны гельских войск, отступающие с прежней линии фронта к местам эвакуации. А высокие крепостные башни, восстановленные стены и орудийные батареи стояли пустующими, только трепещущие на ветру флаги были единственным напоминанием о том, что эти места окончательно не покинуты.

– Вы уверены, что это хорошая идея самостоятельно отправиться туда? – поинтересовался герцог Асский, сидевший напротив Квенти. Все время перелета он занимался чтением присланных отчетов и разбором документации, воспользовавшись удачно подвернувшимся моментом, а Квенти был погружен в собственные мысли, так что они едва ли обмолвились парой слов. И только сейчас, когда транспортник заходил на посадку, он все же решился высказать осторожные опасения по поводу решения молодого карийского барона. – Может, достаточно было бы отправить разведывательную группу, они вполне способны справиться с такой задачей.

– Нет, – отрицательно покачал головой Квенти, заметно нервничавший и занятый тем, что медленно сжимал и разжимал пальцы на руках, прислушиваясь к тихому шипению сервоприводов перчаток. За последние недели он уже успел привыкнуть к стандартному боевому снаряжению карийского бароната, хотя при живом отце одевал его всего лишь несколько раз, обходясь большей частью симуляторами и тренировочными моделями. Война с Гельским графством, сражения с объединенными силами Розмии и Тоскарии, бои с десантами Саальта на побережье и множество мелких столкновений, в которых ему пришлось участвовать с того момента, как принял титул Карийского барона, закалили его гораздо сильнее, чем все прежнее обучение и даже подготовка к королевской службе. А с тех пор, как он лично познакомился с Эдвардом, мир и вовсе перевернулся, титул больше не казался чем-то высоким и гордым, а все больше напоминал камень, висевший на шее. Только вместо того, чтобы согнуться под его весом, приходилось стоять с прямой спиной и улыбаться, поскольку слишком много людей ждало от него именно этого.

Все пространство тесного десантного отсека корабля занимали четыре ряда мест с креплениями для боевых костюмов, с узкими проходами мжду ними. В красном свете потолочных фонарей можно было разглядеть только закрытые забрала шлемов и нагрудные панцири со знаками отличия гвардейцев отряда личного сопровождения и символикой карийского бароната – белого орла с распростертыми крыльями, из-за освещения казавшимися кроваво-алыми.

Квенти казалось, что здесь слишком душно, поэтому он снял шлем, но без дополнительных визоров в полумраке отсека мог увидеть только общие контуры и успеть заметить случайные движения его бойцов. И еще видел прямо напротив себя герцога Асского, точнее, закрытое забрало его шлема. Когда тот заговорил, Квенти услышал лишь механический искаженный голос из внешних динамиков, расположенных чуть ниже уровня шеи под наплечниками.

– Я должен сам это сделать, – ответил карийский барон на заданный вопрос, – это мой отец. Я должен… должен снять его, – сглотнув подкативший к горлу комок, ответил Квенти, но все-таки не сдержался. – А этот… Вассарий сейчас ведет себя так, будто ничего не случилось…

– Это рейнсвальдская политика, мой господин, – кажется, герцог усмехнулся, но выражения его лица Квенти все равно не мог увидеть, – умение улыбаться тем, кто вам противен, и заключать союзы с теми, кого ненавидишь. А главное, всегда помнить о том, что порой необходимо оглядываться за спину. Попробуйте посмотреть на это не со стороны сына, лишившегося отца, а со стороны феодала, на побережье которого уже высадились войска Саальта и чьих сил хватает, чтобы их пока сдерживать только потому, что основной удар направлен в другое место…

– Я понимаю, что нам нужны войска Вассария, – кивнул Квенти, – граф Фларский уже говорил мне об этом, но я все равно даже дышать рядом с ним не могу нормально. Как только представлю, что произошло…

– Наш граф отличный политик, – заметил собеседник, – и я уверен, что он отлично знает и понимает как ваши чувства, так и чувства тристанского барона. Можете не сомневаться, что союз с Вассарием временный. Как только он перестанет быть полезным, – герцог развел руками, хотя такой жест получился скованным из-за креплений, удерживающих боевой костюм на месте, – честно говоря, я с трудом представляю, что может произойти в таком случае.

– Ничего особенного, – ответил Квенти, – просто я лично убью Вассария. На его руках кровь моего отца, и мой долг за нее отомстить…

– Ваш долг в первую очередь защищать свой феод, королевство и подданных, – образумил его герцог. – Это первое, о чем вы должны думать, все остальное отходит на второй план. Никогда не слышали фразу, что у дворянина нет права на личную жизнь? – поинтересовался он, но Квенти только отрицательно покачал головой. И тогда герцог сам снял шлем на пару минут, чтобы напрямую посмотреть в глаза своему собеседнику. – Теперь услышали. Настоятельно советую ее запомнить.

– Приготовиться к посадке! – раздался механический голос автоматического оповещения, когда транспортник начал торможение, заходя на вертикальную посадку прямо на территории бывшего плаца крепости. Там сейчас была просто большая открытая площадка, на которой осталась лишь пара обгорелых танковых остовов и вполне узнаваемый корпус легкого карийского корвета, наполовину разобранный. Вероятно, на запчасти для ремонта других кораблей.

Первыми наружу вышли гвардейцы-охранники, удостовериться, что территория безопасна. Несмотря на союз, заключенный между карийскими и гельскими силами, взаимное недоверие сохранялось, и общение между новыми союзниками почти всегда проходило с пальцами на спусковых кнопках. И пусть гельцы уже сообщили, что гарнизон покинул эту крепость, оставались сомнения насчет возможной засады или нескольких снайперов, решивших получить голову карийского барона.

– Не думал, что придется прятаться на собственных землях, – вздохнул Квенти, одевая шлем, прежде чем выйти наружу, но, уже спускаясь, неожиданно повернулся к идущему следом за ним герцогу. – Мне страшно… Я боюсь увидеть, чем стал теперь мой отец. Последний раз, когда его видел, он был таким уверенным в себе, полным жизни… Он был вообще живым, а сейчас…

– Это нормально, молодой барон, – кивнул герцог, тоже остановившись и сложив руки за спиной, – всем в такие моменты немного страшно. Только, прошу вас, постарайтесь запомнить, что сейчас рядом с вами ваши люди…

– Я понимаю, – кивнул Квенти, – пора идти. Покончим с этим побыстрее… – он попытался глубоко вздохнуть, но подавился воздухом от слишком сильного напряжения и закашлялся. Длилось это меньше минуты, но группа все равно задержалась, пока карийский барон снова не собрался с силами, чтобы спуститься на растрескавшийся композит плит, которыми был выложен весь плац. Квенти сразу же отметил, что плиты не похожи друг на друга, одни выглядели оббитыми и растрескавшимися, а другие – совсем новыми, скорее всего, замененными уже во время оккупации.

– Виселица должна быть где-то здесь, осмотритесь, – велел герцог, заметив, что барон опять мешкает. Квенти сейчас можно понять, несмотря на то, что он уже пережил и через что прошел, все-таки оставался ребенком, и подобная миссия для него гораздо тяжелее, чем любая боевая операция. Проходя мимо, Асский феодал, стараясь сделать это как можно незаметнее, похлопал Квенти, стоящего на плацу и растерянно изучающего плиты, по плечу.

Несколько солдат кивнули и быстрыми шагами удалились в темноту. Освещения здесь не было, а мощности ночных визоров, настроенных на щадящий режим, не хватало, чтобы охватить всю окружающую территорию целиком. Остальные бойцы быстро выстроились в каре, в центре которого оказались дворяне.

– Я не знаю, что чувствовать, – честно признался Квенти, – и могу только поблагодарить вас, герцог, что согласились сопровождать меня. В одиночку мне было бы гораздо тяжелее. Мой отец на виселице… Я смог это принять, но увидеть… Небо! А этот человек, повесивший его, сейчас в штабе и остается равным мне!

– Господин, мы обнаружили виселицу, тело барона все еще на ней, ждем дальнейших распоряжений, – сообщение от разведчиков по радио услышали оба дворянина, и Квенти вцепился в рукоять висевшего на поясе меча с такой силой, что даже сервоприводы пальцев перчатки загудели от перегрузки.

– Вы уверены, что хотите сами это видеть? – поинтересовался герцог. – Мы можем положить тело в гроб, а вы подождете здесь. Я думаю, все поймут вас.

– Нет, я сам должен снять его, – уверенно заявил Квенти, отрицательно покачав головой. – Не стоит отворачивать, оказавшись так близко к цели. Идемте, герцог, пора вернуть моего отца домой…

Виселица стояла на том месте, где ее установили по приказу Вассария. Стальной конструкции не повредили несколько месяцев под открытым небом, разве что только краска облезла под влиянием ветров и осадков, но висевшее на длинной веревке тело выглядело гораздо хуже. От полевого мундира остались только бурые обрывки, клочьями свисавшие с плеч и пояса, само тело ссохлось и превратилось в скелет, обтянутый задубевшей кожей, пошедшей складками. Высохшее лицо давно лишилось глаз, а губы исчезли, превратившись в кусочки пергамента, больше не скрывавшие жуткого зубастого оскала практически лысого черепа. Руки плетьми висели вдоль тела, длинные пальцы с ошметками истлевшей кожи напоминали жуткие когти какого-то чудовища.

– Отец, – только и смог выдавить из себя Квенти, увидевший эту картину. Труп чуть заметно покачивался на слабом ветру, продувавшему плац, и словно улыбался своему сыну, все-таки пришедшему за ним. Молодой тоскарийский барон вполне заметно всхлипнул, что услышали все, подключенные к общеотрядному каналу связи, – Отец, что же они сделали с тобой…

Он медленно поднялся по ступенькам, чуть заметно прогибавшимся под весом боевого костюма, и подошел к висевшему телу, оказавшись практически на одном уровне с ним. Давно голые и высохшие ступни старого карийского барона покачивались всего лишь в паре сантиметров от пола, и лучше всего сохранившейся выглядела именно петля, прочно сжимавшая шею трупа. Пластиковый жгут, не был подвержен воздействию атмосферы и осадков, оставаясь практически невредимым, издевательски невредимым на мертвом теле. Герцог Асский чувствовал, что сейчас Квенти борется с охватившими его чувствами, но больше ничем помочь не мог, это была схватка, через которую молодой феодал должен был пройти в одиночку.

– Помогите мне, – велел Квенти сухим голосом, все-таки решившись и снимая с пояса боевой нож. Лезвие чуть заметно засветилось, когда он активировал силовое поле, сжав рукоять. Двое солдат поднялись к нему на платформу, чтобы осторожно, стараясь не повредить ставшим соломенно-хрупкими костям, подхватить тело за ноги. Квенти сам перерезал веревку, и труп свалился им на руки. Бойцы продолжали его держать, пока молодой барон лично снимал петлю с шеи своего отца, едва сдерживаясь от рыданий. Отбросив ее в сторону, он срывающимся голосом попросил: – А теперь отдайте его мне…

Тело практически ничего не весило, Квенти бережно взял его на руки, и медленно спустился с помоста. Гвардейцы из личной стражи подвели к молодому барону металлический бокс, предназначенный специально для перевозок тел, державшийся на нескольких антигравитационных модулях сантиметрах в пятнадцати от поверхности. Крышка беззвучно разошлась на две половинки, разъехавшиеся в стороны, и Квенти осторожно опустил тело отца внутрь.

– Можете возвращаться, – велел он гвардейцам, когда крышка гроба снова закрылась. Солдаты развернулись и скорбная процессия двинулась обратно к шаттлу. – Нам здесь больше делать нечего. Пока что… – повернувшись к герцогу, стоявшему неподалеку и внимательно рассматривавшему виселицу, Квенти обратился к нему: – Вы все еще будете говорить о том, что решение оставить Вассария в живых оправдано? Даже увидев, что остается после него?

– Я говорю, что сейчас он нужен графу Фларскому живым, – уточнил герцог, отвлекаясь на молодого барона. – Сейчас, а не вообще. В политике Рейнсвальда не существует постоянных вещей как таковых.

– Знаете, я сейчас начинаю понимать барона Тристанского, – заметил Квенти, возвращаясь обратно к транспорту. – Когда у тебя отнимают близкого человека, очень сложно справиться с собственными эмоциями. Небо! Я никогда не думал, что стану новым феодалом при таких условиях, – Квенти опустил голову так низко, как это вообще позволяло устройство боевого костюма. Говорил он хрипло и глухо, словно борясь с собой за каждое сказанное слово, прерываясь на короткие всхлипывания, которые все-таки пробивались несмотря на все усилия себя контролировать. – Если бы мне сейчас не мешал шлем, я, наверное, расплакался бы…

– Оплакивать близких имеет право каждый, – кивнул герцог, – Наверное, это один из немногих моментов, когда мужчина может плакать на людях, не боясь показать собственные слезы. Оплакивайте вашего отца, он этого достоин. Один из благороднейших людей, с которыми судьба меня когда-либо сводила. Однако, говоря о тристанском бароне, я все же прошу вас быть более сдержанным…

– Вы просите меня забыть о том, что человек, виновный в смерти моего отца, сейчас стоит плечом к плечу со мной в штабе фларского графа, – огрызнулся Квенти.

– Один раз вы уже поставили под угрозу собственную жизнь, поддавшись эмоциям, – отрезвил его герцог, когда они уже подходили ко входу обратно в транспорт, – Эдвард рассказывал мне об этом случае, когда вы бросились напропалую в самый центр боя. И сейчас хотите поступить так же, ворвавшись в игру, которая вам почти неизвестна, – Квенти даже остановился, собираясь что-то ответить, но герцог Асский не дал ему даже рта открыть. – Умейте ждать, мой друг, я повторюсь. В этой войне у вас больше сторонников, чем врагов, в отличие от Вассария, жизнь которого теперь полностью зависит от графа Фларского. Как только он станет не нужен претенденту на престол, вы сможете отомстить. Если, конечно, к тому моменту у вас еще останется желание мстить…

– Думаете, я об этом забуду? – Квенти даже скорее удивился, но голос все равно прозвучал с обиженными интонациями. – Смогу забыть о том, что моего отца убили?

– Нет, – герцог оставался предельно серьезным, пока они поднимались на борт, – только эмоции имеют способность остывать и слабеть, и если сейчас вы готовы броситься на Вассария с голыми руками, то через пару месяцев, думаю, вы будете рассуждать гораздо спокойнее и логичнее. И, надеюсь, к этому времени сможете принять, что вашего отца больше нет в живых и никакая месть его не вернет.

– Не думаю, – отрицательно покачал головой Квентри, вставая на свое место в отсеке. Дождавшись, пока защелкнуться все крепления, молодой барон переключился на канал связи с пилотом, – Поднимаемся. Можно возвращаться на корабль.

***

Остезейский флот представлял собой не менее мощную силу, чем собранные союзные эскадры, и из-за сохранявшегося двойственного положения и невыясненных отношений между Советом и командованием флота, расположился чуть дальше, дрейфуя в районе крупного метеоритного поля, где находилось несколько станций по добыче полезных ископаемых. Сейчас эти небольшие шахтерские городки, расположившийся на изъеденных выработками и глубокими тоннелями астероидах, стали чем-то вроде мест отдыха для моряков и солдат Остезеи, которых сложившаяся ситуация особенно не волновала, и они пользовались моментом, чтобы вырваться хотя бы на несколько часов из строгого корабельного распорядка.

Однако уже издалека можно было увидеть десятки больших и малых кораблей, дрейфующих в строгих линейных порядках и готовых в любой момент снова вступить в бой. Ударные эскадры Остезеи состояли из всех основных корабельных классов, ничуть не уступая по мощи крупнейшим феодам королевства, а многие даже и превосходя, так что здесь можно было увидеть и многокилометровые корпуса линкоров, окруженные целыми флотилиями сопровождения, и легкие корпуса корветов и эсминцев. Эдвард, стоя у иллюминатора с бокалом в руке, внимательно смотрел на яркий свет их бортовых огней, единственное, что было заметно в окружающем мраке. Чуть заметно подсвеченные корпуса казались странными разукрашенными игрушками, висевшими в открытом простанстве, но тристанский барон знал, какой мощью они обладают, и, главное, отлично знал, как ими можно воспользоваться. Каждый из этих кораблей, которые еще недавно могли быть его противниками, сейчас был нужен Эдварду, чтобы остановить вторжение и наконец-то закончить войны, раздирающие Рейнсвальд, но даже всего этого флота было недостаточно, чтобы окончательно склонить чашу весов в свою сторону. Ему нужен был весь Остезейский Союз, и, чем бы ни закончились переговоры представителей Совета с графом Фларским, он собирался сам окончательно решить этот вопрос.

– Мы сближаемся с флагманом Остезейского флота, – через некоторое время доложил пилот транспортного судна, забравшись в глубину корабельных построений. Здесь приходилось двигаться очень осторожно и внимательно, поскольку в пространстве между ними шныряло множество лихтеров, почтовых и пассажирских челноков, перебрасывающих с одного судна на другое эскадрильи истребителей и штурмовиков. В пространстве между флотскими построениями можно было с легкостью натолкнуться на неучтенную ремонтную платформу, только что отстыковавшуюся от очередного потрепанного в бою корабля или на кого-нибудь из группы сопровождения, отправленного с важным заданием и просто двигавшегося кратчайшим маршрутом. Сложнее всего лавирование в подобных, пусть и привычных условиях, было из-за того, что остезейская и тристанские системы корабельных сигналов сильно отличались, и пилотам приходилось буквально на ходу перестраиваться.

Флагман флота, супердредноут «Небесная Твердь», был великолепным представителем своего класса – восьмикилометровая громада из стали и адамантия, с тремя рядами башенных порядков и высокими надстройками в кормовой части, расположенными в верхней и нижней полусферах. Окруженный кораблями группы сопровождения, он завис практически в самом центре построений, так что даже в случае неожиданной атаки оказался бы защищенным со всех сторон. Транспортное судно, подходящее к его открытому посадочному ангару, казалось совсем крошечным, едва заметной точкой на фоне корпуса, с такого расстояния казавшегося бесконечным.

Обменявшись шифрами идентификации, и получив разрешение на посадку, пилот осторожно завел транспортник в ангар, где рядами выстроились приписанные к этому кораблю лихтеры и звенья штурмовиков. Выше, на креплениях потолочных арок висели еще несколько звеньев истребителей, готовившихся к вылету, и сервисные дроны, проводившие осмотры, испуганно сигналя, разлетались в стороны от транспортного корабля, медленно двигавшегося в ангаре, используя одни только посадочные двигатели. У выделенного для них места уже ждал дроид с направляющими огнями, указывая сигналами наилучшую траекторию для приземления.

– Посадка проведена успешно, господин барон, можете спускаться, – сообщил пилот, опуская трап. – Мы ждем вашего возвращения.

А внизу, среди общего шума ангарных работ, его уже дожидались сопровождающие, готовые отвести к личным покоям Линка. Как и у большинства кораблей подобного класса, жилые секции супердредноута находились на центральных уровнях, укрытые от возможных повреждений несколькими секциями технических помещений и переходов, что, в случае опасности, повышало шансы экипажа на выживание, но, с другой стороны, из-за этого до них приходилось долго добираться. А Линк, после своих последних принятых решений оказавшийся фактически независимым от Совета, занимал адмиральские помещения, где устроил что-то вроде временного штаба для своих командиров.

До этих уровней добирались в вагончиках корабельного метрополитена, соединявшегося все основные палубы и отсеки, но даже такой переход занял почти половину стандартного часа, прежде чем Эдвард добрался до дверей в каюту одного из своих немногочисленных друзей, которых действительно мог так называть.

– Рад, что ты наконец-то до меня добрался, – встретил его Линк, уже предупрежденный о его визите и вышедший в форме адмирала Остезейского флота, – за время, пока мы зализывали раны, столько всего произошло, что даже не знаю, с чего начинать рассказ.

– Думаю, о большинстве событий я и так знаю, – кивнул Эдвард и усмехнулся. – Моя разведка еще никогда прежде меня не подводила, хоть в последнее время их отчеты не всегда за мной поспевают. Правда, в этом только моя вина, но сейчас речь не об этом. Лучше скажи мне, знаешь ли ты, что сейчас граф Фларский ведет переговоры с представителем Совета о заключении если не мирного соглашения, то хотя бы военного союза и договоренности о сотрудничестве.